Текст книги "Этот дурак (СИ)"

Автор книги: Яна Мелевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Акт 11 – Об амазонках с краев немецких

– Ты мне скажи, как можно ключи в двери оставлять и спокойно в помещения темные входить? А если маньяк?

– Дык среди нас только один маньячина, он сейчас рогами своими потолок подсобки чешет да сопит недовольно. Кстати, о рогатых. Ты меня как нашел? Небось, на волну любовную настроился, верно? Все, Кришевский, ты теперь, как побег бамбука, вот туточки у меня, – кулак показываю сжатый, потрясая им в воздухе на взгляд ироничный. Мне кажется, вопрос о том кто из нас двоих больше дурак, волнует в эту секунду именно Яна. Лицо такое понимающее стало, как у санитара в психбольничке. Того гляди мне рубашку смирительную предложит, да комнату с мягкими стенами выделит по блату.

– Вообще, меня отец послал за ключом от подсобки. Послезавтра проверка приезжает, хотели тут хлам разобрать. Я к Попову, а ключа нет. Мне на жестах объяснили, куда сходить, – потянул Ян. Обидно вообще, соврать мог, что на крыльях любви меня спасать мчался. Вот что за демон нехороший?

– Иду значит, слышу голос приглушенный. Грешным делом подумал местное привидение, а это ты тут об антропологах рассуждаешь, – хмыкнул Ян, пристально разглядывая недовольно нахмурившуюся меня, явно получая истинный кайф от собственного стеба. – Прям заслушался. Вот у тебя фантазия, панда.

– Чтоб ты понимал, я могла стать достоянием страны в музее! – гордо ткнула пальцем себе в грудь, попытавшись спрыгнуть с парты, но мне не дали, вновь обхватив бедра, придвигая ближе. Горячее дыхание уха коснулось, вновь вызывая щекочущее чувства от сближения наших тел.

– Последняя коала на планете, – урчит, потираясь носом о мои волосы, втягивая шумно запах, заставляя задержать дыхание на несколько секунд, прикрыв глаза от удовольствия. – Тогда надо было тебя под фикусом хоронить, ты к нему неровно дышишь.

– Фикус – это не актуально, – отвечаю в самые губы, вновь поддаваясь искушению. Поцелуи неспешные, дразнящие с легкой улыбкой на губах и конфетной сладостью на языке. Раньше считала, что подобный слюнообмен всего лишь не самая приятная прелюдия к чему-то большему. Но сейчас уверенна, от одних только касаний этих губ можно улететь куда-то за стратосферу звезды покорять, точно Гагарин. Не знаю, какие сейчас у нас отношения. Мы – пара? Или просто приятели с привилегиями? Может вынужденные партнеры на приятных бонусах? То сейчас разберет. В такие моменты совсем не хочется вспоминать о тени прошлых отношений Яна, нависшей над нами. Как и поднимать эту тему, дабы не разрушить всю магию от этой встречи.

– Злат? – тихо шепчет мое имя в рот, честное слово, еще никогда оно не казалось мне таким красивым, как с его этими мурчащими интонациями.

– Оу?

– Давай попытаемся, – выдыхает, а мне не нужно пояснять, в чем именно. С колотящимся сердцем да затуманенным мозгом все вмиг осознаю, с трудом кивая, слыша тяжелый вздох, пошевеливший мои волосы. Я знаю, где-то там, в большой груди бьется сердце, спрятанное за коваными воротами. Оно все еще надеется на любовь, возможно даже с Ольгой. Она всегда будет, ведь отношения в несколько лет не проходят бесследно. Но в моих силах, сделать так, чтобы мне нашлось место там в его уютном дворике, который он прячет за большим забором с колючей проволокой.

– Ой, Кришевский, – обвиваю его шею, чуть отодвигаясь и заглядывая в желтые глаза. – Теперь обязанность твоя мне машину свою поводить давать. Так все бойфренды делают, я в американских фильмах смотрела.

Закатывает глазенки свои, фыркая в ответ.

– Вот сдашь на права, а я уверен, что не сдашь – тогда поговорим.

Еще пара поцелуев, ну может пять и мы, наконец, выбираемся на свет Божий. Вовремя причем, к нам спускается Иван Федорович, проницательным взглядом осматривая. В глазах бесенята скачут, а на губах улыбка хитрая, будто курицу из курятника утащил да радуется.

– Я-то думаю, сын мой там уже сам все разобрал, папке помочь решил, – при этих словах демон фыркает, сжимая мою ладонь. – Оказывается, девушку по дороге свою нашел.

Я только рот открыть, как рогатый перебивает, независимо заявляя:

– Да ты что глупости предполагаешь. Я ее спас, она там уже помирать собралась, в саван из тряпок закуталась, молитву себе зачитала. Пап, ты б слышал, как она себя в музее антропологии описывала, – возмущенно пихаю в плечо эту махину, пока меня не зажимаю одной рукой, не позволяя сдвинуться. Ректор наш хохочет, зато я слышу знакомые бархатистые нотки. Вот откуда у Яна такой голос, от отца. Почему раньше не замечала?

– Поехали, надо маму из спорткомплекса забрать, – улыбается дядя Ваня, мне хитро подмигивая, пока я в прострации пытаюсь сообразить, что бы ответить. – Заодно с Эльвирочкой познакомитесь!

А? Чего? Мама Яна?

Ногами в пол упираюсь, зубами застучав от страха. Это ж почти, как со свекровью знакомиться. Страшно, вдруг не понравлюсь ей.

– Погодите, как знакомиться? – выдыхаю, пока меня настойчиво вперед тянут. – Это ж надо прическу сделать, голову помыть, накрасится. Я так не могу. Кто к мамам знакомиться с немытой головой ходит?

Икаю от ужаса, а эти двое только хихикают злорадно, рогатый особенно веселится. Под мой вскрик подмышки хватает, таща вперед.

– Не волнуйся, Злата, – улыбается Иван Петрович, – Эльвирочка у меня чудесная, душевная женщина. Мухи не обидит. Ты ей обязательно понравишся.

– Ага, – хрюкает рядом этот муд… в общем нехороший человек, отпуская лишь тогда, когда мы оказываемся на улице. Прохлада вечера холодил кожу, забираясь под расстегнутую куртку, но у меня явно не от этого дрожь во всем теле. – Особенно, когда правой жмет 50 кг, а левой – 80.

Наверное, на моем лице появилось выражение истинного ужаса, потому что Иван Федорович остановился, строго на сына покосился, а затем мне, как дурочке мягко проговорил, ласково поглаживая по руке.

– Все будет хорошо, Злата. Эльвире уже нетерпится тебя увидеть!

Большой спортивный комплекс располагался едва ли не в центре нашего славного города. Огромный, четырехэтажный, с бассейном, сауной и всеми видами массажа после тяжелых, изнурительных тренировок. И как оказалось, вся эта махина принадлежала матери Яна – бывшей чемпионке мира по кикбоксингу. Последний факт меня уже тогда изрядно напряг, когда его между делом упомянул Иван Федорович. Да еще эти хитрые глазенки Яна. Мне б тогда заподозрить, да бежать быстрее. Но не успела из машины выпрыгнуть. Заехали, на огромную пустую парковку, хорошо освещенную фонарями. Словно из ниоткуда появилась пара рослых охранников, басом произнеся, стоило нам выйти из машины ректора:

– Иван Федорович, Ян Иванович. Эльвира Карловна вас ждет на ринге.

Эльвира Карловна – прости Господи, она хоть русская?

И что значит на ринге?

– Моя Элечка из рода эмигрировавших в Россию немцев, – вдохновенно вещал Иван Федорович, пока мы шагали через холл, двигаясь к лифтам. – Ян на нее очень похож.

– Ага, очень, – снова хмыкнул рогатый. Чет мне страшно. В лифт сели, стою тихо, как мышка, пока поднимаемся на третий этаж. Створки раскрываются, будто ворота в Ад. Впереди длинный коридор, ведущий к раздевалкам и оттуда сразу на ринг. Стоило нам попасть в нужное помещение, как….

О Господи.

Фикус мне пухом будет.

Вы видели сериал «Зена – королева воинов»? Это такой нашумевший хит 90х, я как-то в детстве нарвалась на его повтор по СТС будучи в гостях у маминой подруги. Они посчитали своим долгом усадить меня перед зомбоящиком, дабы не мешалась под ногами и во взрослые разговоры не лезла. Помнится тогда, меня абсолютно не впечатлила графика, но зато женщина, ловко махающая двуручным мечом – да.

Так вот.

Передо мной сейчас в коротких спортивных шортах и топе стояла вот такая Зена! Ее длинные волосы были завязаны в хвост, а на увитыми мышцами руках боксерские перчатки, пока она рабивала кулаками воздух, ловко прыгая с ноги на ногу.

– Элечка! – обрадовался маме Яна наш ректор, бросившись к жене с распростертыми объятиями, и тут же ловко отпрыгнул, едва не получив по лицу, перелезая через веревку, которой был огорожен ринг.

– Масик! – рявкнула грудным голосом дама, заставив меня едва не подпрыгнуть до потолка. Теперь понятно от кого Ян свой рык получил по наследству. – Сто раз говорила, не лезь под руку!

– Но носорожечек, – ласково позвал жену наш суровым дядя Ваня, пока я пыталась отодрать челюсть от пола. Почувствовала тяжелую руку на плечах, к уху склонился Ян, щекоча дыханием кожу:

– Знакомься, коала, это мои родители.

Ах-х, ты ж… Она что, дядю Ваню на плечо и в пещеру унесла?

Женщина стянула перчатку, позволяя мужу поцеловать себя. То, с каким трепетом это сделал отец Кришевского, уже показывало, что не так уж он и против был, если его действительно варварски утащили. Зачем Эльвира Карловна повернулась ко мне, смерив суровым взором, сканируя тщательно.

– Отомри, панда, – шепчет этот гад, пока я под ее пристальным взором к полу проседаю.

– Эээ… здрасте, Эльвира Карловна, – пищу аки мышь. Нет, серьезно, это женщина в меня вселяет ужас. Что значит отомри? Да я сейчас чувств лишусь! Это не дама, это Терминатор в мини-шортах!

Внезапно, что-то произошло. Где-то вдали запели ангелы, мир окрасился в яркие тона. Она так ласково и нежно мне улыбнулась, становясь самой прекрасной женщиной на свете, ловко перескакивая через веревку. Я заворожено следила за тем, как Эльвира Карловна подходит ближе, по-матерински нежно касаясь моих волос.

– Хорошенькая. – Ой, я прям, улетела от ее слов. – Такое счастье моему оболтусу!

– Ма, – тут же подал голос недовольный Кришевский совсем рядом, врываясь в нашу женскую идиллию. – Я вообще-то рядом стою!

Отстань рогатый, не видишь, мы с твоей мамой язык общий нашли. Не только тебе чужих мам под свое влияние подводить!

– А ну ша! – гаркнула Эльвира Карловна, мигом разрушая дымку, – ты, – ткнула пальцем в сына, заставив меня покоситься на вжавшего голову в плечи Яна. Нет, я вам серьезно говорю. Этот Шэрхан под суровым маминым взором сразу стал примерным котеночком. – Живо переодеваться и на ринг! Ща мама тебе покажет, как надо с девочками обращаться! Мне папа твой все рассказал!

– Ну, ма!

– Эльвирочка, только не выбей ему зубы, в прошлый раз чуть резцов не лишился, – кричит Иван Федорович. Да не, не может мама своего сына так ударить. Не может же?

– А он меня еще под фикусом похоронить обещал, – ябедничаю, пока Кришевский меня взглядом сжигает. Кучка пепла бы сейчас валялась, если бы взор мог убивать.

– Яша!

Стартанул в раздевалку так, что только хвост полосатый мелькнул да рога едва унес. С интересом проводила взором, поворачиваясь к Эльвире Карловне, интересуясь давно мучившим меня вопросом:

– А почему Яшка-то?

Она хмыкнула, озорно сверкая желтым взглядом, как у сына, мечтательно закатив глаза.

– Я мечтала назвать его Яков, – вздохнула, а затем так процедила, что мне поплохело. Особенно, когда кулак сжала. Будто чью-то шею.

– А затем одна дурра глухоухая неправильно записала его в свидетельство!

– Она хоть жива? – пискнула осторожно, с опаской косясь на кровожадное выражение лица.

– Я тебе больше скажу, деточка. Она теперь прекрасно слышит шепотом за три километра!

Бедная женщина…

– Она врезала мне с ноги, отправив в нокаут. С тех пор, я понял: эта женщина, моя истинная любовь!

Опасливо кошусь на широкоплечую рослую даму под метр восемьдесят, одним ударом отправившую Яна на маты отдыхать, сглатывая в ужасе. Господи, они действительно странные. Кришевский стонет, руками в боксерских перчатках голову обхватывая. Пока дядя Ваня мне тут историю своей любви рассказывают, его сына единственного там по рингу размазывают. Причем собственная кровь и плоть.

– Ай, Яша! Мама тебя чему учила?! Мужик должен стойко удары выдерживать! Говорила папе твоему – на бокс! Нет, потащил на каратэ, это ж девчачий вид спорта, – возмущалась Эльвира Карловна, утирая пот со лба, сдувая прядь темных волос, точно таких же, как у сына.

– Ну, мам, ты сама говорила, девочек бить нельзя!

– Правильно, поросеночек. Девочек нельзя, а мама у тебя тренер. Давай поднимайся, пиздюк, я из тебя сейчас выбью того мужика, что 9 месяцев под сердцем носила.

Икаю от ужаса, когда в очередной борьбе эта женщина заваливает здорового парня, с диким кличем падая на него, ударяя локтем в солнечное сплетение. Не представляю, как там Ян, а мне вот скривиться самой захотелось. Это ж адски больно. Ян стонет, сгибаясь, а в это время удар приходится ему под подбородок, подбрасывая. Новый удар, снова Кришевский собой пол вытирает. Нет, она определенно немецкая амазонка. Ей бы вместо Галь Гадот в фильме про Чудо-женщину сниматься. Уверена, она одним мизинцем половину врагов в капусту покрошит и супер щита не надо будет.

Голыми руками головы поотрывает.

Хватаю за руку довольного Ивана Федоровича, с ужасом разлепляя губы:

– Дядь Вань, она ж убьет его!

А он лыбится так радостно, влюбленным взглядом на свою жену смотря, гордо мне заявляя:

– Нормально все. Сейчас бока помнут, и пойдем за стол!

Затем отцепляет мою руку, подпрыгивая на месте, крикнув во всю глотку:

– Давай, мой носорожек! Втащи ему как следует!

Спасите. Они все точно ненормальные!

Ян с трудом поднимается, вставая в стойку. Хочу сказать, это конечно захватывает, но когда тетя Эля отправляет собственного сына в глубокий нокаут с одного удара, понимаю. Все же, от родителей стоит держаться подальше.

От моих и его.

– Яша, – зовет Эльвира Карловна сына, ногой трогая бесчувственно лежащее тело. – Ай, майн либм, принеси нашатырь. Ребенка надо спасать.

Нет, точно если продержимся до свадьбы в отношениях, уедем жить в Китай. Будем жить в бамбуковом лесу, жевать побеги и медитировать. Нафиг-нафиг.

Акт 12 – О том, как демонов укрощать на Хэллоуин

– Да вы шутите…

На меня смотрит извиняющимся взглядом мой последний шанс на звездный час. Из десятков магазинов с карнавальными костюмами, на этот у меня была вся надежда и ничего! Ни одного приличного за два дня беготни по городу!

– Знаешь, подруга, – скептически произносит Вероничка, разглядывая немногочисленные наряды, висящие одиноко на вешалках. – Может, все же зайдем в секс-шоп и купим развратную медсестричку?

– Там ректор будет, Ника, – огрызаюсь, с тоской переводя взор с костюма страшного зомби, причем страшного не потому, что натурально, а потому что сделано криво да убого. Подруга моя ничем не помогает, только усмехается, тыкая пальцем в серое нечто, улыбаясь, хитро поглядывая через плечо. Определенно, эта коза сейчас забавляется моей заминкой, прекрасно зная причину тоски в глазах.

Никогда не рассказывайте вашим лучшим подругам о своей внезапно проснувшейся любви. До конца дней стебать будут.

Честное слово: большой город, куча торговых центров и ни одного приличного костюма, ни в одном из магазинов! Заговор, не иначе. Брать в аренду тоже не вариант, еще найти нужно, а я и так с поисками затянула до последнего дня, понадеявшись на непопулярность этого праздника. Зря надеялась, когда не надо, у нас народ решает отметить все с шиком.

– Я это не надену!

– Ну, тогда только медсестра или полицейская, – она вытягивает руки наподобие пистолета, делая вид, что целится в испуганного продавца. – Вы арестованы, у вас есть право снять штаны! Все что вы скажете, будет использовано против вас! Или: милок, хочешь я тебе укольчик витамина Р сделаю?

Закатываю очи горе, тяжело вздыхая, рассматривая огромный поролоновый зад костюма коалы. Нет, серьезно. Это совершенно не смешно. Вся вселенная будто сговорилась против меня. И это после чудесной недели наполненной романтикой и…

Да нет, конечно. Это ж Кришевский, какая романтика? Максимум в семь утра звонок. Даже если на пару к девяти с рыком в трубку: «Живее давай собирайся, я уже еду. Попробуй на минуту опоздать, прикончу и в ближайшем лесопарке закопаю!». Несмотря на явное расположение ко мне Эльвиры Карловны, вдруг решившей взяться за мое здоровье и питание, ничего особо не изменилось. Разве что поцелуев стало на пару десятков больше. И в университет больше по лужам да холоду добираться самой не нужно.

Но вернемся к вопросу празднования Хэллоуина.

– Отлично, буду, единственная толстая серая коала с огромной задницей, – язвительно произношу, хватая будущую шкурку, уныло шагая к раздевалкам. Нет и речи о том, чтобы нарядится в секс-шопе. Тем более напяливать костюм зомби или мертвяка из Игры Престолов. Даже вшивенького костюмчика Дайнерис нет, ну что за напасть.

– Ладно тебе, уверена, твой «романтичный» бойфренд оценит, – продолжает стебаться Вероника, хитро подмигивая зардевшемуся консультанты. Да она его сейчас заставит пеплом от собственного смущения обратиться.

– Его вообще на вечеринке не будет, – фыркаю за шторкой, пыхтя и натягивая злостный тяжеленный костюм. Кошмар, кажется, одна голова килограмм пять весит. Вообще не представляю, как в этом наряде веселиться буду. Упарюсь же. Может все же зомби купить? Лучше приличные лохмотья, чем полуголое тело в костюме полицейской, где из приличного только фуражка с наручниками.

– Давай застегнуть помогу, – хмыкает моя лучшая подруга, тихонько посмеиваясь. – Ой, не могу, Златка с тебя. То все за супер красавцем бегала, кричала, мне только хороших парней подавай. Сама в итоге первого хулигана на селе нашла.

– Как пишет Ливанский: любовь не знает границ. И понятий тоже, – выдыхаю, слыша, как застегивается молния с трудом. Ника чертыхается, судя по всему, собачка за мех цепляется. Вот реально не представляю, как можно в этом кошмаре весь вечер провести.

Зачем я его вообще натянула?

Ах да, женское любопытство, чтоб его.

Постояла, покрутилась, едва не снеся вешалку задней частью костюма. Вероничка поржала, сделала пару селфи. С головой, без головы, с телефоном в мягких лапках. В общем, время бы снять, а то седьмым потом обливаюсь, как в турецкой парной, но тут сюрприз – молния застряла.

– Эээ…, Степашка, у нас тут курьез, – выдала спустя пару минут пыхтения моя лучшая подруга, заставив вздрогнуть. Нет-нет-нет. Только не это. Мне через полчаса надо быть на парковке быть с карнавальным костюмом, черт подери. Ян обещался отвезти прямо на вечеринку. А я тут парюсь стою, как дура в огромном наряде коалы со стоном хватаясь мягкими лапками за голову.

– Давайте помогу, – подает, наконец, признаки жизни продавец, отодвигая Веронику в сторону. Не до смущения, у меня тут катастрофа. Не хочу умереть в этом кошмаре от лап демона разъярённого. Дергает, бесполезно. Намертво застрял замок в ворсинках искусственного меха. Еще один рывок, слышу подозрительное щелканье.

– Ой…

– Чего «ой»?! – от страха сводит скулы. – Какое еще «ой»?! Эй, что там?!

– Замок… – сипло выдыхает парнишка, глядя на меня круглыми от ужаса глазами в зеркале напротив. – Того.

– Мементо морэ, – комментирует Вероничка мрачно, слыша мое предвещающее бурю сопение. Сейчас у меня будет истерика, я прямо чувствую накал, накрывает волной эмоций. Открываю рот для истеричной паники, но тут кабинка для примерки разрывается последней песней Скриптонита из нового альбома. Мы втроем вздрагивает, кидая взгляд на тумбочку, где уютно устроился мой смартфон. На экране черным по белому написано: «Сатана».

– Степашка, – задумчиво тянет Ника, пока парнишка отчаянно пытается справиться с молнией. – Какова вероятность, что это названивает не тот, о ком я думаю?

Ее глаза блестят в свете лампы, я вижу в них скачущих чертиков из ближайшего болота. На лице улыбка нехорошая, ручка тянется прямо к моему аппарату для связи с общественностью.

– Не смей! – ору, вырываясь из рук перепуганного в усмерть консультанта, но Вероника оказывается быстрее пыхтящей меня, не помещающейся толком в маленькой кабинке. Вот что за дискриминация для больших… животных.

– Алло, центральный зоопарк слушает, – отвечает быстрее, чем я успеваю перехватить ее. Выскакивает наружу, жестами дразня, пока Ян что-то в ответ говорит. Представляю сейчас лицо его. Наверняка уже кучу кар божьих мне придумал!

– Панда говоришь? Не, панд у нас нет, они все в Китае. Тут только коала, – продолжает издеваться бывшая, теперь почти мертвая подруга, дай только добраться до тебя. Пыхчу, выбираясь наружу, виляя поролоновым задом и голову коалы, в сторону отбрасывая, пытаюсь догнать будущую смертницу, пока та бодрой козой между стойками с нарядами феечек Винкс и принцесс для девочек до 12 скачет, продолжая себе список прегрешений перед мучительной казнью увеличивать.

– Так ты заходи, а то она совсем разбушевалась. Чего? Дак подруга я, смотритель питомника с этой эвкалиптоедкой. Да, приятно познакомится, весьма наслышана…

– Иди сюда, Керчина пока не загрызла насмерть и плевать, что мы коалы травоядные! – рявкаю на весь магазин. У бедняги продавца, имя которого, как выяснилось Денис, глаза закатываются. Нервный какой, пока пытаюсь отловить подружку, он в обморок падает.

– Ай, не психуй, зверек дикий. Щас рыцарь твой прирулит, спасти тебя из плена мехового, – гогочет Керчина, вытирая слезы с глаз, правда подходить опасается. Ибо вооружившись пластиковой палкой со звездой на конце, шлепаю ею по руке. Она тут же оживает, заискрившись яркими пестрыми огнями разных цветов, сопровождаемых полифонией, больше смахивая на какофонию невнятных звуков. Словно маленький ребенок стучит по клавишам клавесина со всего маху.

– В этом наряде с волшебной палочкой, ты выглядишь очень странно, – изрекает Вероничка, прячась за костюм Мальвины.

– Ууу, коза! – шикаю на нее, замахиваясь для грозности. В этом жутком наряде жарко, кажется, будто сейчас растаю. Потому не сразу за своими малоприятными ощущениями слышу голос Кришевского, громко хлопающего в ладоши.

– Теперь ты хотя бы на себя истинную похожа, коала. – хмыкает он, когда я замираю в ужасе.

Стыдобища-то какая. Медленно оборачиваюсь под смешок Ники. Ей обязательно припомню все хорошее.

– Привет Ян, – расплываюсь в улыбке, будто это не я тут как дура с палкой поющей стою, а какая-то другая Злата. Шоркаю ножкой неслышно, благодаря лапкам звука почти не слышно принимая самый, что ни на есть скорбный вид. – А мы тут это. Костюм, выбираем.

Кришевский взглядом меня смерил задумчивым, вскинув бровь. Чувствую, как сзади Ника пристроилась, за тушку необъятную обнимая.

– Ты зачем на себя это убожество напялила? – интересуется, а мне обидно. Чего убожество, нормальный костюм же. Во всяком случае, лучше мертвяка.

– Она не захотела развратную полицейскую, – фыркает Ник, охнув от тычка в живот. – И медсестру тоже!

Брови темные поднимаются выше, пока я тяжело вздыхая, мрачно отвечаю на немой вопрос:

– Молния сломалась. Не могу выбраться.

– Что, коала, обратно из шкурки никак? – хмыкает Ян, разглядывая мое насупленное лицо, кивая неопределенно Нике. То ли поздоровались, то ли телепатически мыслями своими демоническими обменялись. Послышался тихий смех позади Яна из дальнего угла. Оказалось, это наш несчастный продавец, находящийся еще пять минут назад в глубоком обмороке, очнулся и сейчас зубоскалил на мой счет, видимо услышав про шкурку. Этого хватило, чтобы Кришевский, отчего-то считающий, что только ему позволено меня стебать, резко обернулся, обдавая замолкнувшего парня в фирменной футболке с эмблемой магазина тонной презрения во взгляде.

– А ты чего хихикаешь, мальчик-с пальчик? Зубы передние лишние? – вкрадчиво поинтересовался Ян, поворачиваясь всем корпусом. Бедняга так перепугался, побелев, практически сливаясь цветом с побеленной стеной, что было сил только выдохнуть:

– Н-н-нет! Это я так. Нервное!

– А в девятнадцатом веке психически больных шокотерапией лечили, – ласково так произнес Ян, еще больше заставляя дрожать несчастного парня.

– Мне кажется, он уже вылечился, – иронично заметила Вероничка, незаметно пихая меня в сторону Кришевского, шепча:

– Иди, давай, твой парень. Ты его укрощай, а то сейчас пацан помрет, потом думать придется, куда труп прятать. Я еще слишком молода, чтобы отправляться в тюрьму за непредумышленное!

– Чего я-то сразу, меня вот не жалко совсем? – возмущаюсь, глядя на эту бесчестную женщину, пока Ян продавца нашего за грудки приподнимает, аккуратно над полом, встряхивая. Мне кажется, он сейчас испустит дух. Кашляю, привлекая внимание рогатого, тот медленно оборачивается, уже кулак занеся.

– Поставь мальчика, – пытаюсь строгий вид сделать, упираясь лапками в бока. Представляю, как комично это со стороны выглядит. Во всяком случае, моя подруга едва способна хохот сдержать. – Лучше помоги из костюма вылезти!

– Там молния сломалась, – подает голос будущий труп, трепыхаясь в руках Кришевского. – А рвать нельзя, придется выкупать!

– Рвать нельзя, будем резать, – спокойно отмечает Ян, поворачиваясь к парню, вновь его, встряхивая так, что зубы клацнули. – И ты, чахлая версия мужика в колготках нам в этом поможешь, – очередной презрительный на обтягивающие тонкие ножки черные стрейчевые штанишки.

Спустя час пыхтения, сопения, ругани, ссор и визгов парня, над которым драконом нависала тень мрачного Яна, меня извлекли на свет Божий. Будто заново родилась из поролонового зада огромной коалы. Костюм, конечно, немного жаль, но он мне такие мучения принес, что уже на вечеринку не хочется. Тем более я на нее уже отчаянно опаздывала, будучи потрепанной, пропотевшей и жутко уставшей.

Нафиг эти танцы, веселье и Винтика со Шпунтиком с их идеей с шиком отметить праздник в университете. За четыре года будет еще сотни таких. Сейчас же хотелось просто принять душ, отдохнуть да расслабится.

– Покеда подружка, – махнула мне рукой напоследок Вероника, прежде чем я слово вставить успела, выскакивая из машины Яна во дворе собственного дома. За все время езды от магазина до нужной улицы рыбкой молчала, хотя обычно не найдешь кнопку «выкл». Вздыхаю, чувствуя, как мы трогаемся, прикрывая глаза.

– Ты вроде на вечеринку хотела? – слышу бархатистый голос, приоткрывая один глаз от любопытства. Честное слово, если даже отбросить всю остальную мишуру, за этот голос можно родину продать, все подводное царство и Урсуле щупальца оторвать при попытке его украсть. Настолько красивый, что буквально уши ласкает, призывая ластиться к его источнику. Переворачиваюсь боком, вскидывая брови на заинтересованный взор Кришевского, не понимая к чему вопрос.

– Просто, зачем я тогда костюмы брал, – снова намекает, кивая назад. От удивления рот открываю, затем поворачиваюсь, разглядывая какие-то сваленные в кучу пакеты. Из одного огромного торчит нечто зеленое, напоминающее хвост и часть лапы. Прищуриваюсь, перебираясь между сидениями, шурша тихонечко, разглядываю эту зеленую кучу ближе, с удивлением присвистнув.

– Е-мое, Ян, это что, костюм Годзиллы? Ты где его достал вообще?

– Там еще есть платье Дейенерис Таргариен, – похвастался парень, пока я разглядывала будущие наряды на Хэллоуин. – Ты будешь матерь драконов, а я – Дрогоном. Поскольку нормального костюма драконов у нашей группы анимешников, любителей косплея с третьего курса факультета иностранных языков, нет. Пришлось одолжить Годзиллу.

– И что, прям вот взяли и одолжили? – спросила, возвращаясь на место, рассматривая невозмутимое лицо Кришевского. Ой, чует моя печень, где-то меня накалывают.

– Конечно, – кивнул невозмутимо, даже немного обидевшись на подозрения. – Ты на что намекаешь? Я вежливо попросил!

– И все остались живы с костями?

– Безусловно, – снова кивнул. Затем немного подумав, добавил:

– Сейчас как раз подсобку разгребают. Но это исключительно из желания помочь родному университету, я не просил! – пафосным голос ответил, складывая руки на руле. Я же пыталась справиться с приступом хохота. Представляю себе наш кружок любителей японщины с языкового в попытке защитить свое добро, с которым они каждую весну маршем ходят на различные праздники в честь улучшения международных отношений двух стран. Об этих шествиях каждый новичок уже знает при поступлении. И чего я сразу не подумала к ним обратиться.

– Не могу, – хохочу, выступающие слезы, вытирая рукавом кофты. – Кхал Дрого ты, а не дракон, демонище. С твоими рогами, ни одна могила не исправит.

– Предлагаешь натянуть набедренную повязку, напялить парик и идти сверкать телесами?

– Чтоб Люся с Дусей потом меня с потрохами сожрали, что я тебя у них из-под носа увела?

– Боюсь, им нынче не того, – задумчиво брякнул Ян, укладываясь на руле, сладко причмокивая, – спортзал сам себя не помоет, бордюр не покрасит. И до конца года надо провести полный учет всего архива, а там с 90-х годов конь не валялся. Так что, им теперь не до любви. Не помереть бы от рвения людям помогать!

– Кришевский, – мурчу, наклоняясь, тяня его за ворот куртки на себя, касаясь улыбающихся губ. – Ты самое настоящее чудовище.

– Я знаю.