Текст книги "Бывший моей соперницы (СИ)"

Автор книги: Яна Лари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 10

Марк

Наверное, я впервые за время знакомство с Ирой слушаю её вполуха. И не могу до конца подавить идиотскую улыбку, что имеет к ней отношения ровно столько же, сколько её жалобы ко мне.

Мы остановились в холле, между лестницей и ресепшеном. Можно, конечно, подняться в номер, как изначально и собирался, но тогда получится не очень красиво, как будто я нарочно попросил Надьку раздеться, чтобы кому-то что-то доказать. Так и топчемся в проходе.

– Может, присядем за столик? – предлагаю, прерывая Иру на полуслове. – Закажу тебе кофе с ромом.

Она любит ром, а мне нравился вкус бунтарства и свободы на её языке…

По привычке соскальзываю взглядом к губам – уже не таким привлекательным, какими казались до появления Солнцева. Я знаю это тело так же хорошо, как своё, но близость теперь ощущается иначе. Мы как расколотая пополам чашка – по-прежнему из одного материала, но больше не одно целое.

– Я не за этим пришла.

Её спина каменеет под моими ладонями.

– Френдзона, – соглашаюсь, разжимая руки. Бездумный порыв обнять, чтобы дать ей ощущение покоя, опять не принёс ни тепла, ни удовольствия.

Защищать – это моя потребность. Ира в опеке никогда не нуждалась.

– Мне нужно остыть, иначе прибью его прямо перед свадьбой, – говорит прямо.

– Идея справить поминки мне нравится даже больше, – не могу скрыть кровожадной ухмылки. – Лимузин, как я понимаю, ещё не арендован? Как насчёт катафалка? И чёрный тебе к лицу, я всегда говорил.

– Продолжай в том же духе, – отрешённо кивает Ирка, начав чему-то улыбаться. – Слушаю и понимаю, какой Тим на самом деле адекватный. Он бы не стал затевать что-то плохое… Значит, так оно и было: она сама присосалась, а он всего лишь хотел как лучше…

– Охренеть у тебя выводы! Тоже слушаю и понимаю, что мужик тебе на фиг не сдался, – передёргиваю её слова, моментально вспыхивая. По этой причине наших вечных конфликтов я ни черта не успел соскучиться. – Собачку завести не пробовала? А, точно, блин, аллергия… Тогда ладно, Тимоха разумный выбор. Убедила.

– Мы это уже сто раз обсуждали. Нас тянет туда, где комфортно, а не туда, где выносят мозг и крушат мебель.

– Так и занялась бы комфортом, женщина! – выталкиваю с психом.

Это охренеть, как неправильно! Яйца в паре должны быть у кого-то одного. И этот кто-то испокон веков – мужик!

– О, а ещё Тим не шовинист, – добивает она мою логику.

Нам всегда было сложно вместе, по сути. Но раньше ссоры нас встряхивали, вытекая в моменты безбашенной близости, а теперь не пойму, какого чёрта ей что-то доказываю?

Мне лениво ругаться, и больше не хочется в ней что-то менять.

Вдруг до меня доходит, что между нами скандалы были только ради скандалов. Вся наша страсть держалась на голом адреналине.

Стою оглушённый. Вспоминаю… Вдумываюсь…

Из последнего – я разбил её телефон из-за звонка однокурсника в три часа ночи. Ира в отместку разбила мой байк. Я из вредности не пришёл домой ночевать. Наутро она притащила бедолагу к нам в гости. А потом, когда я спустил его с лестницы, мы почти сутки не вылезали из постели.

А что у нас было кроме яркого секса? Затёртая до зубного скрежета пластинка: ругань до хрипа… щепки… и усталость от постоянного ожидания, когда грянет гром. Её поставили на паузу и всё посыпалось.

– Ты меня любила когда-нибудь?

Ира вздрагивает. Неуверенно сдувает с лица кудрявую прядь.

Секунды ползут одна за другой…

В них кадрами проносятся бьющие по мозгам огни стабоскопов, коктейли самых безумных расцветок, рёв мотора, кураж… Опять по кругу… И опять… Ничего не меняется. Всё громко, напоказ, оглушающе. Ни единого островка тишины и нежности.

– А ты меня любил?

Мы просто долго смотрим друг другу в глаза.

И впервые отводим взгляд. Одновременно. – В каком-то роде... – обобщаю нашу растерянность.

– Спасибо, что выслушал, Марк. – Улыбается с грустью. – Мне нужно было кому-то выговориться, здесь у меня никого больше нет.

Я киваю. Провожаю долгим взглядом кудрявую копну. Откровенно говоря, слушатель из меня хреновый. Надо было поддержать как-то…

Может, оно, конечно, к лучшему. Пусть Солнцев сам свои косяки разгребает.

А меня наверху ждёт мой завтрак. Если повезёт – в красивой кружевной упаковке.

Направляюсь к стойке, за которой сидит тётка с недовольным оплывшим лицом. Узнаю, где можно купить цветы.

Романтик из меня так себе. Я прямой и напористый, не умею красиво ухаживать. Привык скопом брать всё и сразу, чаще женщины сами шли в руки. А тут вроде как надо сгладить углы, раз нарычал.

Позавтракали, блин…

За углом гостиницы нахожу цветочную палатку. Выбор, конечно, удручающий. Свежесть букетов тоже спорная. Присыпанные жуткими блёстками розы соседствуют с поникшими подсолнухами. Не уверен, что Надя оценит. Может снова фыркнуть. А нужно, чтобы ахнула. Я тоже рассчитываю на ответный «подарок».

Н-да…

Встряхнув один из вырвиглазных веников, вытягиваю с середины элегантную белую лилию. На «Ах!» не потянет, но ей по крайней мере должно зайти.

– Цена как за полный букет! – Зыркает раздражённо цветочница.

Рассчитываюсь. Времени на всё про всё и так убил немерено.

Возвращаюсь, открываю дверь. В номере меня встречает слабый запах гари…

В углу комнаты сваленный в кучу завтрак вперемежку с посудой. Прямо на моих белоснежных рубашках.

На кровати поднос, сервированный одинокой пиалой. В пиале горка пепла с торчащей посередине брендовой биркой…

– Приятного аппетита, – выцеживаю вслух приписку, оставленную на клочке розовой бумаги. – Фиалка… Ну звиздец тебе!

Сжимаю кулаки от ярости, ломая стебель лилии. Хрен тебе, а не цветы, дорогая!

Вызываю такси и еду забирать свою тачку. Делаю пару кругов по центру. Нет, я не буду бегать за ней как пацан, – убеждаю себя. Каким-то внутренним чутьём знаю, что Надя этого и добивается. Перебьётся, цаца неподкупная. Тут полный город красивых девчонок – выбирай любую! Но равнодушный взгляд ни на ком не задерживается дольше пары секунд.

Ай, чёрт с ней…

Разблокировав телефон, вызываю последний контакт.

– Алё, Ир…

– Ира в душе, – зло шипит в трубку Солнцев. – Марк. То, что ты вытворяешь мерзко и мелочно.

– А что я вытворяю?

– Ты лезешь в наши отношения и заставляешь Иру волноваться.

– Дружок, ты что-то путаешь… – ухмыляюсь я. – Я Иру успокоил. А вот откуда у тебя засос и почему ты скрыл поездку со своей бывшей, вопрос не ко мне.

– Ну да, заливай…

Игнорирую.

– Мне нужен номер Нади.

– А у неё спросить не додумался? Или с Надькой тоже не сложилось?..

Начинает тихо ржать. Придурок… – закатываю я глаза.

Скидываю вызов, через минуту получаю сообщением заветные цифры. Набираю Надю, уже срывая машину с места.

Слушаю гудки. Она отвечать не сильно-то и спешит. Будто нарочно выбешивает, зараза. Сам не знаю, что собираюсь ей сказать. В уме пока толкаются одни маты.

– Слушаю, – жизнерадостный голос наждачкой проходится по нервам.

Весело ей. Ну-ну…

Я с тяжёлым вздохом щёлкаю зажигалкой, заранее подготавливая себя к крышесносным разборкам.

– Ало? – доносится спустя пару секунд неловкого молчания, – Кто это?

Дед Пихто, бля.

– Ты отвратительно готовишь, – цежу, сворачивая к театру. Молчание в ответ достойно самых отменных поминок. – Не мне тебя учить, где пролегает путь к сердцу мужчины. Так что надевай передник, и пошустрее.

– Поцелуй меня в зад, придурок!

Сбрасывает.

– Я предупредил…

Припарковавшись, прохожу через неприметную калитку справа от здания. Небольшие частные дома увиты виноградниками и плющом. Два справа, два слева и два тупиком. Как буква «П».

Меня интересует тот, что с плетёным креслом во дворе.

Креслом, в котором сейчас восседает какой-то напомаженный франт.

Останавливаюсь прямо перед ним. Солнце уже палит вовсю, а ощущение такое, будто в прорубь нырнул. Холодом изнутри заполняет.

– Гарик, тебе чай или кофе? – доносится из-за открытой двери вопрос Нади.

– Неотложку, – отвечаю за него достаточно громко.

Парень вжимает голову в плечи. Даже не пытается качать права

Ай-яй-яй, Надя. Где же ты терпил таких находишь?

– Ремизов! Ты что здесь делаешь? – Она выскакивает из дома на звук моего голоса.

Уже успела переодеться. Из-под свободной футболки до середины бедра торчат охренительно длинные ноги…

Ноги, на которых ловлю чужой взгляд. И это неожиданно возводит мою злость в запредельную степень.

– Это у нас кто? – хмуро киваю в сторону кресла.

Надя сперва храбрится, упирает руки в бока. Но потом как-то резко опадает плечами, неопределённо перебирает пальцами в воздухе.

– Это Гарик.

Типа исчерпывающе!

Она отрывает взгляд от тротуарной плитки и, словно разом став меньше ростом, исподлобья с опаской посматривает на меня.

Волнуется, надо же. А выводить меня было не страшно?!

Сердце лупит по рёбрам как бешеное. Невольно сжимаю челюсть, чтобы удержать внутри эмоции.

– Гарик уже уходит, – с нажимом сообщаю, не сводя с неё глаз. – И забывает сюда дорогу.

– Остынь. – Качает она головой, покосившись на взбледнувшего франта. – Гарик – первоклассный хореограф. Кто-то же должен научить танцевать наших бездарей? Никто другой в такие сроки не справится…

Что за хрень она несёт?!

Меньше всего нас с Надей волнует предстоящая свадьба. Мне-то об этом можно не заливать.

– Исчезни, – бросаю глухо, медленно надвигаясь на вжавшегося в кресло пижона.

Смазливый, отмечаю отстранённо. Чем-то смахивает на Солнцева – такой же приторный и дрыщеватый.

Такие тебе нравятся, Войтова?..

– А вот и Маринка! – Надя дёргано взмахивает рукой, глядя мне за спину.

Машинально оборачиваюсь на застывшую у соседней калитки шатенку.

– Гарик, какого чёрта? Я же просила здесь не появляться! – Стервозно вскинутая бровь выдаёт в Надиной соседке ту ещё пилу. Климат здесь, что ли, токсичный? Одни змеи кругом. Кобры!

– Ты не отвечала, – отмирает наконец-то потенциальный смертник. – Что я должен был…

– Должен был дождаться, когда я перезвоню, – перебивает она, бросая беглый взгляд на наручные часы. – Пошли, расскажешь, что за срочность. У меня мало времени.

Надрать бы ей зад за такой тон, но чудо-хореограф подрывается как ужаленный.

– Надя, был рад поболтать. Спасибо за чай. Удачи! – бросает, опасливо обходя меня по дуге.

Мы с Мариной на миг встречаемся взглядами. Дружелюбие там людоедское. Да и похрен.

Главное, что мы с Надей, наконец-то, остались наедине.

Кстати, куда там она хотела быть поцелованной?..

* * *

Надя

– Тебе обязательно доказывать всем подряд, какой ты крутой? – лютую, сжимая ручку двери, готовая запереться на все замки, едва Марк сделает хоть шаг в мою сторону.

Сейчас мне и, правда, не хочется его видеть. Потому что Марк может решить, будто меня волнует, куда он пропал. Или подумает, будто мне обидно, что он наутро опять предпочёл молча исчезнуть. Мне хочется захлопнуть дверь, потому что всё так и есть.

И всё-таки что-то меня тормозит.

Его близость по-прежнему отзывается внутренним трепетом… Таким восторженно-наивным, что я презираю себя за то, как он на меня действует.

Ремизов открытым текстом дал понять, какого рода интерес ко мне питает. И подтвердил его, переметнувшись к бывшей, когда мог бы… Когда мы могли хотя бы попробовать поговорить по-человечески.

Она у него для души, а я, получается, для тела. Расклад знакомый до зубного скрежета.

Чего ещё мне нужно?! Каких доказательств? И, главное – зачем?

Всего один удар сердца разделяет меня от того, чтобы вдохнуть поглубже и популярно высказать, куда ему идти и почему…

– Зачем ты меня бесишь? – Обрывает он готовую сорваться отповедь, делая решительный шаг мне навстречу. Теперь при всём желании не вырвать дверь из хватки его побелевших пальцев.

Марк действительно хмурится. Похоже, что ярость в нём срабатывает как щит на любую эмоцию.

– А не пойти бы тебе… беситься в другом месте? – выталкиваю сгустком горячего от волнения шёпота. Воздух между нами раскалён от напряжения, едва не потрескивает. – Особенно с учётом, что мне на твои психи глубоко плевать.

– Мне кажется, ты сильно преувеличиваешь своё равнодушие.

Решимость вдруг прогорает, опадая пеплом. При всей справедливости утверждения подтвердить его – значит признать, что меня за каким-то лешим это реально цепляет. Как ответить?

– Тебе кажется. – Дёргаю плечом, сбрасывая его вторую руку, и тут же ловлю себя на смутном сожалении, когда мне это удаётся. – Перестань меня преследовать, сам убедишься.

– Ещё скажи, что тебе это не нравится.

– Представь себе!

– Совсем ни капли? – тон Марка становится насмешливым, когда мне не сразу удаётся оторвать взгляд от его пальцев, подныривающих под низ моей футболки.

Я не могу контролировать реакции тела: ни мелкую дрожь, ни изменённое дыхание, ни помутневший моментально взгляд.

Доказательства его слов – они на виду.

– Это не имеет значения, – решаю хотя бы не отрицать очевидное. Попытка уйти в несознанку будет выглядеть тупо и жалко. – У меня нет партнёра, а потребности есть. Почему я должна объяснять тебе, мужику, элементарные вещи? Ну, совпали темпераментами. Ура, что тут скажешь? Но мне не нравишься ты. Ты меня до ручки доводишь постоянно, как только натягиваешь обратно штаны.

– Неужели?

Да, это всё ещё мы: познавшие друг друга не единожды, но совершенно неспособные общаться.

Что может пойти не так?

Что угодно.

Я не хочу привязываться, а потом страдать, когда он закончит здесь свои дела и уедет.

– Представь себе. На дух тебя не переношу! – шиплю, пытаясь вывернуться.

В его взгляде нет понимания, только азарт.

– Продолжай. Я прям кончаю от твоей «ненависти».

– Ты больной придурок!

Срываюсь в дальнюю комнату, там на двери есть замок.

– Ты чего задёргалась? – Марк ловит воздух в месте, где секунду назад была моя кисть. – Не будет ничего такого, чего бы мы уже не делали!

Больше не оборачиваюсь. Его агрессивное дыхание толчками шевелит волосы на затылке.

Через кухню пробегаю в спальню, потом в зал. Громко взвизгиваю, когда Марк успевает протиснуться в дверь. Забегаю в угол за кресло-качалку. Сердце ломится в рёбра как ненормальное! Меня потряхивает уже не от злости, а от адреналина.

– Поймал! – Марк с возбуждённым смешком хватается за подлокотники кресла и резко выдёргивает плетёную спинку из моих пальцев.

– Я закричу… – Выставляю вперёд руки, прижимаясь спиной к стене.

Договорить не успеваю. Он набрасывает мне на голову сорванный с кресла плед, подхватывает на руки и заваливается вместе со мной на диван.

Воздуха под плотной тканью мало, а тот, что есть, едва могу вдохнуть от паники. Вьюсь ужом пытаясь одновременно отбиться, раскрыть лицо и при этом ещё, желательно, не задохнуться. Но Марк зажимает мои бёдра между своими ногами и только затем позволяет избавиться от пледа на голове.

В его карих глазах бурлит энергия, не нашедшая выхода, словно у зверя, запертого в клетке. Зубы стиснуты, дыхание сбито… Выглядит адски горячо.

– Тс-с… – Марк медленно задирает футболку, обнажая моё тело для своего жадного взгляда. – Рано кричать. Я тебя ещё даже не начал наказывать… За грязный язык… За отвратительный завтрак… За испорченные рубашки…

– Всё… – хнычу, задыхаясь от его прикосновений. – Я прошу перемирия! Пусти…

Будто не слыша, он продолжает вести костяшками пальцев по моей коже. Всё выше и выше… Его глаза неотрывно и напряжённо следят за рукой. И я невменяемая. Тону в наслаждении без шанса вынырнуть.

– Не сегодня. Ты так хорошо старалась… – Марк только усмехается моей слабой попытке удержать футболку на груди. – Нарочно ведь провоцируешь, не так ли? Понравилось быть отшлёпанной?

Я кусаю губы, чтобы не застонать вслух. Мне срочно нужно, чтобы он поцеловал меня. Так нужно, что я готова подтвердить что угодно.

– Марк, пожалуйста.

– Пожалуйста, что? – Он поднимает голову и впивается в меня потемневшим взглядом.

Присвой меня как ты один умеешь.

Пьяно облизываю губы.

– Поцелуй меня, – голос хрипит, кровь бросается к щекам, сердце ломится сквозь рёбра… замирает в ожидании…

Наконец, он это делает – медленно склоняется и проникает мне в рот языком, опаляя нёбо хриплым стоном.

Мир гаснет вокруг и снова вспыхивает уже за закрытыми веками. Яркий как никогда. Меня размазывает удовольствием… Не ожидала, что буду реагировать каждый раз как первый. И Марк… Он целует меня так, словно хочет заклеймить.

– Мать твою, Надька… – почему-то зло рычит мне в губы.

Я ахаю, когда он внезапно переворачивает меня живот, и вдавливая одной рукой лицом в диван, второй рывком приспускает короткие шорты. А затем болезненно впивается ртом в ягодицу.

– Скотина!.. – мычу, от боли пуская слюну на обивку.

– Прости, чуть не забыл, куда ты хотела быть поцелованной, – с нескрываемым злорадством выдыхает поверх влажной, полыхающей кожи. – Ладно, Фиалка. Мне пора. Был рад тебя увидеть.

Да быть такого не может. Он вот так просто возьмёт и уйдёт?

Бросит меня в таком состоянии?!

– И как это называется, чёрт тебя дери?..

– Пока-пока… – Взмахивает рукой не оборачиваясь.

И ведь реально уходит! А так и лежу вверх задом, сгорая от досады и не утолённого желания.

Я ненавижу его. Честно-честно. Даже к вечеру моя злость не сбавляет накала. По-видимому, я действительно плохо его знаю. Вот что ему помешало закончить начатое?! А если не собирался, зачем начинал? Зачем он вообще пришёл? Лишить меня аппетита и сна?!

Но самое паршивое, вовсе не тянущий дискомфорт внизу живота. Даже увидев, как Ремизов обнимается с Ирой, меня до сих пор к нему магнитом тянет. Интересно, эта тупость как-нибудь лечится?

Солнце уже скрылось за горизонтом, а возбуждение никак пройдёт. Мне приходится приложить титанические усилия, чтобы первой не набрать номер Марка.

Никогда. Ни при каких обстоятельствах!

Я не звонила и не буду звонить парню первой. Лучше разобью телефон, взорву в микроволновке, утоплю в унитазе! Но никогда больше не буду навязываться…

Может быть, меня перемкнуло так сильно, потому что я сидела взаперти так долго. Без развлечений. Без ярких эмоций. Не удивительно, что эта небольшая интрижка на фоне пуританских будней так меня раскатала. И я буду идиоткой, если не попробую развеяться.

С намерением устроить девичник, заворачиваю во двор к Маринке.

Аверина полулежит на качели, меланхолично выпуская дым сигареты в мутное небо.

– Гарик ушёл? – Скольжу внимательным взглядом по её индифферентному лицу. – Что-то ты не выглядишь довольной.

– Поссорились, – отмахивается, изящно дёргая плечом. – Его в моей жизни становится слишком много.

– Как-то ты жёстко с ним. Вы столько лет встречаетесь…

– Спим, – цинично поправляет Маринка. – И что-то мне подсказывает, без огонька.

– Как это?

Она с хриплым смешком запускает пальцы себе в волосы.

– А чёрт его знает. Может быть, фитилёк сыроват? Мне не с чем сравнить.

Аверина так редко делится личным, что для меня её неискушённость становится новостью.

– Я чувствую себя рядом с тобой распутницей, – признаюсь, опять возвращаясь к порочным мыслям. Да что ж такое… – Марин, ты недавно предлагала посидеть где-нибудь. Как насчёт большой пиццы и нашего любимого дивана?

– У меня есть идея получше. Тебе полчаса собраться хватит? – выдаёт она с пугающим энтузиазмом.

Пугающим, потому что сегодня я готова совершать глупости.

Глава 11

Марк

На часах без шести минут полночь. Самое время освежить в памяти непродолжительное и затёртое до дыр хоум видео. Клянусь, это самое развратное зрелище, когда-либо попадавшееся мне на глаза! Тридцать четыре секунды… Ровно два глотка мадеры… И бесконечно сексуальное скольжение женских губ по горлышку бутылки – всё, что я успел заснять, прежде чем завалить Фиалку обратно на кровать.

Та ночь в гостинице была отвязной, упоительной до дрожи в пальцах, срывающих влажные стоны и тихий, умоляющий шёпот. Безудержный разврат, но восхитительный и, по-своему, невинный. Никаких других форм секса, кроме классической, мы так и не попробовали.

Остальное – только в моих больных фантазиях. Не просто назойливых – страшных своей навязчивостью. Как заклинило на ней! Это не сказать, что пугает, но и не радует. Девчонка ведь отбитая совсем, не угадаешь, что выкинет.

Ещё одни токсичные отношения. Оно мне сейчас надо?

Досмотрев до конца, удаляю запись.

Убираю телефон на пустую половину кровати, накрываю голову подушкой. Её запах остался на наволочке, в лёгких, на коже… Присутствие Нади будто осело тяжестью внутри черепной коробки и растёт там как опухоль.

Вдыхаю слабый аромат жасмина как одержимый. Заморочила мне голову, зараза.

Звук входящего сообщения пробивается сквозь наполнитель, лениво нашариваю рукой телефон.

Короткое послание кидает меня в пот…

«Я в семнадцатой палате». И адрес.

От Нади.

Метнувшись к шкафу, наспех натягиваю первую попавшуюся футболку, джинсы. Плечом прижимая к уху мобильный, зашнуровываю обувь. Бесконечные гудки долбят по вискам. Не отвечает.

Я мозгами понимаю, что раз написала сама, значит всё не так уж страшно. Палата – это не реанимация, не морг. А ещё понимаю, что стряслось что-то исключительное. Как раз потому, что написала сама.

Проношусь вниз по ступенькам, в холле задеваю кого-то плечом, извиняюсь. Всё это машинально. Мысли самые разные в голову лезут, сердце отчаянно крушит грудную клетку. Кроме кофе, сегодня ничего в себя не вливал, а состояние пьяное – ключом в замок зажигания не с первого раза попадаю, внутри всё потряхивает нервными спазмами.

Уперевшись двумя руками в руль, медленно тяну сквозь зубы кислород, сосредотачиваясь на дыхательном ритме. Это тот случай, когда спешка может стоить массу времени. Жёстко беру себя под контроль, срываю машину с места. Гоню как полоумный, и только в дороге, глядя на то, как под капотом исчезает асфальт, начинаю осознавать, что даже не запал… Меня конкретно контузило.

И что с этим открытием делать?

А, ну да…

Засунуть себе в зад.

Маршрут, выстроенный навигатором, приводит меня на окраину. Ничего и близко похожего на больницу здесь нет. Только стены многоквартирных домов, покрытые граффити всех оттенков радуги, и клочья тополиного пуха.

Выхожу из машины, осматриваюсь. Интуитивно иду на звук ревущих басов, заворачиваю в переулок. Даже уставившись на неоновую вывеску, не сразу догоняю, насколько я загнался. Капельницы, врачи…

Ага, дыши глубже, доверчивый глупый мальчик.

«Палата семнадцать» – название бара.

Видимо, спасение Фиалки отменяется. Пока не пойму, почему нет чувства облегчения. Пульс продолжает рвать вены в едином ритме с битами. Потихоньку начинает накатывать ярость! Развёл, блин, панику на ровном месте. Наивный лопух…

Бросаю взгляд на какого-то пацана, вваливающегося одновременно со мной в эти гудящие недра преисподней. Весь какой-то чумной и взъерошенный, будто за ним черти гонятся. Подходящий антуражу экземпляр. Хотя я сам наверняка недалеко ушёл.

Проскочив короткий коридор, одномоментно толкаем дверь. Музыка на пару секунд оглушает.

Синхронно поворачиваем головы на подбадривающий свист. Атмосфера топит во всеобщем возбуждении, адреналин взрывает кровь… Тут жарко. Но самая жара сосредоточена у барной стойки, где миниатюрная шатеночка и восхитительной длины ног блондиночка используют вместо шеста какого-то жутко довольного происходящим типа!

В этот самый момент девицы исполняют тверк. И, каюсь, на пару секунд залипаю. Уж очень технично они трясут упругими попками. Просто секси! Особенно вставляет та, что в коротких джинсовых шортах. С недавних пор мой любимый типаж. Если присмотреться, то можно даже увидеть…

Глючит меня, что ли?

Да ну нет. Не стала бы Надька так подставляться. Но на подрагивающей ягодице отчётливо багровеет свежий засос.

Вот что она творит, коза?

Стеклянными глазами упираюсь в беснующихся на стойке подружек, отстранённо гадая, чего она хотела от меня добиться своим сообщением? Подразнить лишний раз? Это ещё ладно, разберёмся. Вообще, хорошо же, что я ей не даю покоя? Приятно, по крайней мере.

А вот если перепутала номер, что в состоянии Надьки, вполне вероятно, то повод беситься есть. И хороший такой. Вот как она моё наказание «переживает»? В обнимку с каким-то левым пижоном?!

Мои глаза заливает кровью, когда Фиалка на пару с подружкой начинает расстёгивать на нём рубашку. Слева раздаётся свирепый рык, практически – буквально. Парнишка, что вошёл со мной, очевидно тоже от грязных танцев не в восторге.

Будет мордобой! Понимаю это ещё до того, как разглядеть в деталях его напряжённую шею и горящие бешенством глаза. Студент ещё явно, зелёный совсем, но от него прямо разит животной яростью и, как ни странно, это удерживает меня самого от необдуманной демонстрации собственнических замашек.

Я же старше, собой пока ещё владею. Нечего светить перед Фиалкой свои слабые места.

На месте живого шеста мог оказаться любой. Тут наберётся полный зал желающих, только свистни. Инициатива идёт от подружек, стало быть, решать надо с ними. Конкретно мне – с виляющей задом Надькой, вторая меня вообще не колышет.

Неторопливо иду к стойке, наслаждаясь тем, как студентику срывает флягу. Парнишка перехватывает танцора за руку, рывком сдёргивая на себя. Но в секунде до того, как смачно впечатать бедолагу мордой в стойку, ему самому в ворот вцепляется Надина подруга.

Весь кайф обломала, зараза.

Мне, но не студенту – подытоживаю, глядя на то, как хитрая пиявка присасывается к его рту с таким пылом, что мой навороченный пылесос нервно пыхтит в сторонке.

Дальше всё предсказуемо. От свалившегося счастья студентика парализует. Боец нейтрализован и, похоже, временно потерян для общества.

А меня наконец-то замечает Фиалка. Застывает. Губы неуверенно приоткрываются, будто не ждала, что приеду и теперь не знает, с чего начать.

Что сказать. Не повезло ей.

– О, привет, Марк! А ты здесь какими судьбами?

Молча снимаю блокировку с телефона, показываю полученное сообщение.

Она с досадой кривит свой хорошенький носик.

– Номером промахнулась, – стреляет в меня невинными глазами. И вот теперь я ещё больше ей не верю. – Надо было просто перезвонить.

– Да ладно? – Показываю список исходящих.

– Здесь слишком громко! – пьяно разводит она руками. – Не услышала.

Ну, конечно. Охотно «верю»…

– А со мной так станцуешь? – зло ухмыляюсь я, планируя отыграться, раз уж Надя так неосмотрительно выдернула меня из кровати.

– Может быть, в другой раз. Мы уже уходим. Пока-пока… – Взмахивает рукой и, отворачиваясь, мстительно мажет мне по лицу волосами.

Где-то я уже видел этот жест. Типа уела. И нет, со мной такие схемы не работают.

– Хорошо. Погнали… – Киваю на выход из этого вертепа.

– Куда? – Она отскакивает от меня чуть ли не на метр, будто я чумной.

Перехватываю Надю за талию и крепко прижимаю к себе, смыкая пальцы в замок на пояснице, чтобы не сбежала.

– Куда угодно, – с понтом иду на уступки. Всё равно, где закончится ночь, нам обоим известно.

И один чёрт опять на этой почве сцепимся.

Нашу немую дуэль перебивает звук пощёчины и сдавленный рык студентика:

– Какого хрена, Марина?!

– Для тебя – Марина Андреевна, – холодно одёргивает его Надькина подружка.

– А целовала зачем? – рявкает он совсем по-взрослому, растирая красный след на щеке.

– Не узнала, – её голос становится резким и раздражённым.

А у самой взгляд бегает и щёки горят…

И эта туда же, заливает будь здоров.

Впрочем, студентик особо не раскисает. Как только повисает пауза, нагло ухмыляется, открыто кайфуя с её неприкрытого замешательства.

– Что же вы, Марина Андреевна, не протёрли глаза до того, как засунуть язык мне в рот?

– Не борзей, Лиам.

Не уверен, что месседж до парня дошёл, судя по тому, как скептически взлетает его бровь.

– А что мне остаётся? Моя детская психика в нокауте. Требую моральной компенсации, – сообщает он, многозначительно вырастая у неё на пути.

Эта Марина – стерва, конечно, редкостная, но почему-то вдруг смягчает тон на шёлковый:

– Ну пошли, Лиам, нагну тебя в биллиард перед сном… – Она с поразительной сговорчивостью опускает кисть в его раскрытую ладонь и просит с мольбой на смазливом лице: – Надь, ты с нами?

– Конечно, – отвечаю за свою паршивку, переглядываясь со спрятавшим ухмылку Лиамом.

Вдвоём мы этих хитрых коз переиграем. И далеко не в биллиард…

* * *

Надя

Единственная круглосуточная биллиардная в городе находится в десяти минутах езды от бара.

В диалог с парнями демонстративно не вступаем, лишь перекрёстно обстреливаем друг друга взглядами через зеркало заднего вида.

О том, что мы с Маринкой сильно навеселе, свидетельствуют и запах алкоголя в салоне, и упорно потеющие окна. А ухмылки, которыми изредка обмениваются парни, открыто намекают, что они этот досадный факт намерены использовать в своих интересах. Ну то есть нас с Маринкой. Использовать.

Интересно девки пляшут… Или как будет правильней? Доплясались?

От Авериной мне удалось узнать, что мать Лиама какая-то ирландская фотомодель, и к отцу он приехал лишь на летние месяцы. Что объясняет причину его певучего акцента, но не отвечает на вопрос, где они могли познакомиться. На этом всё.

С расспросами больше не лезу – бесполезно. Да и меня больше волнует, зачем вообще понадобилось куда-либо вместе ехать? На что Маринка убеждённо шепчет: «Поверь, эти всё равно не отстанут».

Верю. И на всякий случай обдумываю стратегию, как мне теперь вести себя с Марком. План максимально прост – дать дёру при первой возможности. Не рванёт же он следом! Именно так я и думала, вплоть до того момента, пока он не ворвался в бар.

Злой, как тысяча чертей.

Весь натянутый и искрящий яростью как стальной канат под напряжением. В такие моменты я не просто робею – побаиваться его начинаю.

В бильярдной Ремизов предлагает не выбиваться из компании и тоже сыграть с ним партию.

– Да не умею я, – отнекиваюсь, скашивая глаза к зелёному столу, за которым Маринка уже умело проводит серию разминочных ударов. Очень эффектно…

И на лице Лиама уже совсем другой интерес: не только спортивный азарт, а восторг, восхищение.

Мне если и суждено впечатлить Марка, то разве что зарядив ему кием в глаз. Ну чего я буду позориться?

– Я научу, – находится он, оттесняя меня к бильярдному столу.

– Не нужно, – отвечаю как можно более невозмутимо, хотя при воспоминании о нашей утренней пробежке по дому у меня всё ещё сохнет в горле. – Что ты вообще пристал?

Я делаю шаг назад и обхватываю себя руками, пытаясь успокоиться, но только добиваюсь обратного эффекта. Жар не покидает моих щёк с момента появления Иры в гостинице, тело колотит мелкая дрожь.

Судя по настроению Ремизова, отступать он не намерен. Это выглядит так, как будто он утром сдержал обещание, и мы нормально позавтракали. И он не обнимал Ирку сразу после меня, а потом не ушёл с ней куда-то, напрочь забыв о том, что я, вообще-то, должна была ждать его в красивом нижнем белье.

Мог ведь предупредить, что планы изменились. Нашёл же как связаться позже! Ещё права какие-то имел наглость качать. Последнее, надо признать, меня и погубило. Когда очень хочется найти кому-то оправдание, цепляешься за любую мелочь.