Текст книги "Бывший моей соперницы (СИ)"

Автор книги: Яна Лари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 7

«Гороскоп обещает, что сегодня вы имеете все шансы обрести что-то очень важное. Хорошо, если в пути вас будет сопровождать близкий человек: совместное путешествие поможет навести порядок в личной жизни».

«Перевожу на человеческий: если ты куда-то собралась с Солнцевым, смело шли его на хрен и будет тебе счастье» – присылает вдогонку Маринка.

С трудом отрываю чугунную голову от подушки. Семь утра, чтоб её…

По Авериной можно часы сверять.

«Коротким он настрадаться не успеет» – отправляю ответ, пытаясь второй рукой нащупать зарядное устройство. Ремизов своим визитом взбаламутил меня настолько, что уснуть получилось лишь на рассвете. И то после просмотра добротного хоррора.

Так он и во сне покоя не давал!

Бесит, гад. Хуже любой нечисти!

«Надь, а давай махнём куда-нибудь вечером? Пожалуйста» – приходит от Маринки вместо ожидаемых нравоучений.

И вот это «пожалуйста» в конце вызывает невнятное замешательство. Аверина никогда ни о чём не просила, если подумать. Но обмозговать эту мысль как следует не успеваю, очередное сообщение целиком сбивает фокус на себя. Ещё один жаворонок решил поторопить меня со сборами.

«Привет, Надь. Скоро заеду за тобой. Прости, что так рано, в полдень мне нужно отвезти Ирку к флористу».

Смешно. Нервничает…

Нужно честно сообщать, что разлюбил, до того как прыгнуть к другой в койку! Остальное простительно.

Я поступлю ужасно, если сделаю всё, чтобы Тим сегодня не смог вернуться в город?

Однозначно. В аду нас ожидают VIP-места.

Невольно морщусь, когда воспроизвожу в голове вчерашний вечер. Сливаю в раковину вино из бутылки. Там выпито от силы полбокала, а за последствия стыдно на галлон. Тим точно решил, что у меня не все дома, раньше-то я страсти к эксгибиционизму не проявляла, да и метить его кожу не стремилась. Никогда не пила и начинать не стоило.

«Марин, завтра я вся твоя» – отправляю подруге, прежде чем встать под душ.

Солнцев реально боится накосячить перед свадьбой. Сорок минут спустя, я уже разглядываю город с пассажирского места его машины, периодически усмехаясь экспрессии Тима, самозабвенно чертыхающегося на светофорах.

Медленно ему…

– О, хочешь ещё анекдот? – Поворачиваю голову к водителю, окидывая беглым взглядом широкую полоску пластыря на его шее.

Что-то мне подсказывает, Ирина про мой подарок ещё не знает.

– Надь, сколько можно?.. – Он страдальчески закатывает глаза.

– Это последний, честно! Просто в тему вспомнилось: «– Аллочка, ты таки вышла замуж?! Ну и шо ты скажешь за первую брачную ночь? – Та! Всю ночь меняла фамилию в социальных сетях…»

– Нормальная у неё фамилия! Чёрт меня за язык дёрнул... – Попытка сжать губы терпит сокрушительное фиаско и салон оглашается раскатистым мужским смехом. – Гадючкина моя…

– Тим, а почему ты мне про Гадючкину свою не рассказывал? Может, я тебе верность хранила, отшивала достойных парней?

– При том что мы давно скатились к дежурному сексу, а на тебя шею сворачивает каждый второй? Да ну, не верю.

Блин, и почему мне такая мысль не приходила? Отменная тактика! Солнцев мне заливает опять что-то вроде: «Не приеду, Надюш, взял дополнительные группы. Подарок прибудет с курьером», а я вместо того, чтобы наивно умиляться вниманию, задаю вопрос ему в лоб: «Милый, ты мне должен уже семь дежурств! Их тоже передашь курьером?». Идиотизм, но стоило бы провернуть эксперимента ради.

– С сексом, конечно, накладочка вышла, – говорю безмятежно. – Я ведь реально думала, что меня всё устраивает, пока с другим не попробовала.

Тим ухмыляется так весело, словно я ему очередную шутку сказала.

А что, почти не ошибся! Если бы не та ночь с Марком, шуткой бы всё и осталось.

– Я рад, что ты нашла подходящего партнёра.

Нет, ну так неинтересно. Где уязвлённая мужская гордость, досада – хоть что-то?!

Отворачиваюсь к окну. Солнцев следит за дорогой, но явно настроен поддержать разговор. А на меня внезапно такая апатия наваливается, что даже смотреть в его сторону не хочется.

Не скажет он мне ничего нового. То, что даже элементарно не ревнует, я и сама вижу.

Просто тоска какая-то тупая осталось по нам прошлым. Глупо я себя, конечно, повела вчера. Особенно когда для Иры показательно оставила засос. Не сработает это, тут тоньше надо действовать. Тим поступил как мудак, конечно, но держится молодцом. В отличие от меня, Ире не в чём его упрекнуть. Как зомбированный, ей-богу!

Доехав до бабушкиного дома, практически облегчение чувствую. Посёлок в пригороде, никакой суеты – благодать. Тим с букетом цветов: статный, с широкой улыбкой… Мы здесь любили летом бывать, теперь и вместе вроде бы, но порознь. Дальше у каждого своя дорога. И если Солнцев наметил маршрут, то я смотрю вперёд растерянно, как будто заблудилась.

Спасает бабушкин оптимизм и неуёмное желание поделиться новостями: вот кошка привела котят, ягнят с цыплятами обязательно посмотрите… По мне, так это жирный такой намёк на продолжение рода. Но я даже рада, что нас выпроводили бродить по амбарам, пока запекается вишнёвый пирог и добираются из города мои родители с младшей сестрой.

Она так радостно хлопочет, что хочется улыбаться. И правильно я поступила. Нечего попусту стариков беспокоить. Расставание – не конец света, а бабуля бы всё равно жутко переживала, как там её горемычная внучка: не наложила ли на себя руки, не отсырели ли от слёз подушки.

Нормально я.

Козла одного проучу и забуду. А в гости потом приеду с новым женихом, таким, чтоб сразу стало понятно – круче только Эверест.

Что буду врать про наши планы, и то как нам живётся по разным городам я, так и быть, подумаю потом.

Когда пирог подрумянивается, а Тим, перегревшись на солнце, жадно утоляет жажду из графина с водой, улыбаясь и попутно подавая мне нарезанный хлеб, чтобы отнести на стол, входная дверь вздрагивает от требовательного стука.

– Надька! Сходи, родителям открой. Наверное, захлопнулась, – кричит из зала бабушка.

Я, как есть с подносом в руках открываю. Улыбка на моём лице ещё пару секунд держится как приклеенная, а по спине уже бежит озноб от пронизывающего взгляда Ремизова.

– Тим? – растерянный голос выглядывающей из-за его спины Полторашки выводит шок на запредельный уровень. – Ты же говорил, что ждёшь эвакуатор… Вот это, блин, залёт!

* * *

Марк

Брехливый подкаблучник, которого Ирка почему-то посчитала достойной заменой мне, не разочаровал.

Как и ожидалось, про вылазку к родне своей бывшей Тим промолчал. Да ещё в придачу к тому придумал легенду, будто занят арендой лимузина. И подкрепил эту вопиющую ложь аргументом, что таковых в городе всего два, а значит, тачку надо застолбить заранее.

Я, правда, не понимаю, зачем в век интернета может понадобиться личное присутствие, но Ирка меня заверила, что прогресс сюда доходит с запозданием. Во всяком случае, в умении убеждать Солнцеву не откажешь. Прошаренное ссыкло.

И тут очень кстати приходится мой статус свидетеля. Я вроде как лицо ответственное за организацию торжества. Проще говоря, моё дело «включиться» в хлопоты и ненавязчиво ткнуть Ирку носом в реальное положение дел. Пусть она дальше сама делает выводы.

– Не понимаю, как ты узнал адрес Нади? Неужели, уже подружиться успели? – Ира в очередной раз до упора вжимает кнопку дверного звонка.

Она, кажется, на полном серьёзе верит, что я и Фиалка в восторге от предстоящей свадьбы. Ну, тут, как бы, вас ждёт облом, голубки.

– Ты либо любишь женщин, либо дружишь с ними. Я из первых, – бросаю угрюмо. – У Тима вчера адрес спросил.

Ирка стреляет по мне лукавым взглядом.

– Она красивая, неужели совсем нигде не ёкнуло?

Я напрягаюсь. Вопрос – как удар по яйцам, аж в пот бросает. Просто не отрицать же очевидные вещи?

Красивая, да. Не поспоришь. Ну и?

Красивых полно, сердце на каждую ёкать не вывезет. Но всё равно сознаваться стрёмно. Даже себе. Обсуждать с девушкой, с которой прожил лучший отрезок жизни, свой внезапный плотский интерес к другой я не собираюсь.

Никогда такого за собой не замечал… Если б налево ходок был, проблема явно раньше бы проявилась! Это от воздержания всё же. Адреналин, злость, алкоголь – всё в сумме привело нас в гостиницу. А потом меня к ней домой. По накатанной. Всего лишь временное помешательство! Видимо, пока не утрясу здесь дела, не успокоюсь. Гнев куда-то нужно девать. Вот и получается – секс единственный доступный способ. С этим тоже нужно что-то решать.

Ирка, как всегда, безошибочно продолжает лупить по больному.

– Ой, а чего это ты язык проглотил?

Да бляха муха!

Я в открытую четвертую её взглядом.

– У меня один раз уже ёкнуло. Думаешь, пора освежить впечатления? – рявкаю не сдерживаясь.

– Я просто спросила, – огрызается она. Тут как бы не подкопаешься, я сам набился в «помощники», чтоб быть ближе. – Так всё. Нади нет дома, пойдём выбирать тамаду в другой раз.

– Откуда мне знать, может их в этой дыре тоже дефицит? И останется из развлечений только драка.

Ирка разворачивается, упирает руки в бока. Комплекция у неё мелкая, а дури много. Упрётся – хрен ты ей что докажешь.

– Это откуда взялись мысли про драку?.. – тянет вкрадчиво. – Ремизов, если ты задумал испортить мою свадьбу…

– Уймись. – Закатываю глаза. На черта мне портить свадьбу, когда её ещё не поздно отменить? – Я хочу как лучше. Если Нади нет, узнай, где Солнцев. Он тоже местный, поможет.

Ирка без особого энтузиазма набирает номер. Я уже начинаю думать, что Тим не ответит, но самоуверенность в нём всё же сильнее здравого смысла. Олень, блин. В его положении лучше выкинуть телефон и сказать, что украли, чем попасться на горячем. А я теперь позабочусь, чтоб это случилось. Телефон он гоняет Иркин, старый. Ещё вчера в столовой заметил. У неё новая модель и это тоже мне на руку.

– Тим, ты закончил? Можешь подъехать? – Она чуть хмурится, слушая ответ, но не настаивает. – Пока никак. Машина заглохла, ждёт эвакуатор, – сообщает уже мне, договорив.

Всё-таки придумал отмазку, это он зря. Паника плохой советчик, но в ней моё преимущество. Потому что я спокоен и действую с холодной головой.

Не давая Ире опомниться, направляюсь к калитке.

– Глянь геолокацию. Я быстрее доберусь и отбуксирую это ржавое корыто, – говорю небрежно.

– Марк… Он… Тим почему-то загородом, – растерянно звучит за моей спиной спустя пару минут.

Странно, но я не чувствую радости. Только досаду и… И ещё, что-то неприятное, чему не хочется искать название.

Ира мрачнеет с каждым километром, с недоумением разглядывает поля за окном, но стоически хранит молчание, не торопясь с выводами. Люблю в ней эту черту – никаких бабских истерик. Не то, что некоторые лани длинноногие…

Я тоже молчу из солидарности. Ну и не нагнетаю, само собой. Зачем бесить её лишний раз? Больше Солнцеву достанется. Самому интересно послушать, как так вышло, что он ждёт эвакуатор, поедая торт в ста километрах от города? Палево конкретное.

Нужно видеть её глаза, когда за поворотом в самом сердце небольшого посёлка, появляется машина Солнцева, припаркованная у железных ворот… Обычный такой дом, опрятный, с зелёной лужайкой и аркой из виноградника, а сколько эмоций вызывает у нас!

За Ирку не скажу, похоже, она в ступоре. А меня так и подмывает спросить – ну что, стоило оно того? Только бессмысленно это и мелочно. Не буду врать, будто так уж плевать что она предпочла мне другого. Просто сейчас ревность мой не самый большой головняк.

Впервые вижу, как Ирка робеет, впивается пальцами в перила на крыльце и смотрит на дверную ручку, как если бы та была раскалённой.

Жаль её чисто по-человечески, но больней всего бьют те, кого мы любим. Уж я-то знаю.

А потом дверь открывается и думать о чём-либо становится сложно. Надя с приклеенной на всё лицо улыбкой вызывает во мне что-то непонятное. Видно, что всё у неё пучком, хорошо проводит время, с удовольствием. Я Солнцеву даже завидую немного. Мысль эта откровенно коробит, шлю её на хрен вместе с зачатками хороших манер.

– Тим? – тихий вопрос выглядывающей из-за моей спины Ирки вызывает на лице Фиалки ещё больший шок. – Ты же говорил, что ждёшь эвакуатор…

– Хлебом встречаешь? Как мило. – Отбираю из рук Нади поднос и передаю своей спутнице. Встревать в почти семейные разборки зашквар, поэтому дёргаю мерзавку на себя и параллельно заталкиваю Иру в дом. Хочу верить, что только поэтому и что на этом самом подносе всё-таки отпечатается позорная морда Солнцева. – Пусть сами разбираются, – рявкаю негромко Наде на ухо. А потом прижимаю её к внешней стороне двери, чувствуя, как злость уже привычно перетекает в возбуждение.

Долбанный рефлекс!

Глава 8

– На черта вы припёрлись?! – Надя нападает первой, прям с цепи срывается: лицо перекошено, взгляд чумной.

Оно и понятно, планы по эксплуатации причиндалов Солнцева срочно отправились в утиль.

– Предлагал же скооперироваться. Допрыгалась, коза? – скалюсь я, неожиданно входя в роль Отелло. Ну и вообще, какого хрена? Семейному почти мужику уже не жениться спокойно, чтоб кто-то на себя не вытянул.

Надька, что примечательно, мгновенно вспыхивает нездоровым румянцем, и это подталкивает к определённым выводам. Нет, если б я реально ревновал, то при такой ситуации уже взорвался бы. Наверняка.

Но и сейчас мне отчего-то не по себе.

– Проваливай! – шипит она в отчаянии, со всей силы ударяя ладонями по моим плечам. Тощий кот, который до этого грелся на солнце, развалившись в траве у крыльца, вздрогнув, выстреливает куда-то за дом. – Пошёл вон! – переходит она на шёпот.

– Ничего себе! Голосок прорезался, – выговариваю с нескрываемой желчью. Эмоции, каким трудно найти объяснение, сквозят в словах и интонации, выдавая моё состояние. – Так, может, скажешь своему ходоку, что на двух стульях сидеть – жопа треснет?!

– Вот сам ему и говори! – щурится Надька. Никак не пойму, насмехается она надо мной или злится. – Или слабо? – выдыхает мне в губы.

Смотрю на её рот, а смысл слов запаздывает. И вот не собирался же пускаться во все тяжкие, но тело, чтоб его, другого мнения! Нет, с этим надо срочно что-то делать. Превентивно. Пока опять не сорвал с неё одежду. На этот раз одним «сперва презервативы» Фиалка явно не отмажется.

– Я тебе школьник, что ли, решать кулаками? – С усилием перевожу взгляд в её глаза. – Тут надо действовать умнее. Пусть Солнцев сам косячит, а мы с болельщицких трибун его поддержим.

Не то чтобы я был таким уж пацифистом. Когда только узнал про Солнцева, я так и поступил – сорвался набить мрази морду. Но на его съёмной квартире меня встретила Ира, и очень доходчиво, надо сказать, разъяснила, куда мне идти, если пущу в ход кулаки.

Пришлось проглотить всё, о чём хотелось наорать ей в лицо. Смотрел на неё и понимал, что иначе мокрого места не осталось бы ни от Солнцева, ни от шансов вернуть её. У каждого собственника есть люди, за которых он готов порвать. Для Ирки таким человеком оказался не я…

Но пока перспектива есть, сжигать мосты глупо.

– Тогда как же ты, умный такой, допустил, чтобы другой на ней женился?!

– Слушай, хватит кудахтать, а? Как да почему! – хамлю, выходя из себя. – Заявление подано. Всё уже случилось. Не успеем опомниться, как их распишут, так может, перестанем терять время?

– У меня всё по плану, – бомбит дальше, зараза. – Шло, пока ты не объявился!

– Напоить и в койку? Гениальный план! – взрываюсь, поражаясь её беспечности. И что только у этой крали в голове творится? Нет, ход-то, может, и рабочий. Но он мне не нравится. Категорически! – Какой же ты придурок! – отмахивается она, но замечая мой скептический взгляд, тяжело вздыхает. – Ремизов, давай ты не будешь додумывать. Меня это бесит. Окей, скажу прямо, у меня шансов рассорить их больше. Доволен? Короче, ты не справишься.

– Больше? – Пытаюсь найти хоть одну причину, способную привести к таким выводам. Не выходит. – По-моему, ты себя переоцениваешь.

Но договорить нам не даёт старческий вопль:

– Надя?!

Фиалка сразу меня отталкивает.

– Иду, ба! – и шипит, делая страшные глаза: – Помалкивай. И без самодеятельности!

Я лишь ухмыляюсь, следуя за ней в дом. Пусть надеется. У неё управы на меня нет, на самом деле. Я не собираюсь быть паинькой не только потому, что привык держать руку на пульсе, а потому, что… Не бывать этому, короче говоря.

– Ты почему не сказала, что приведёшь друзей? – всплескивает руками вполне себе резвая бабуля. – Я бы стол сразу на всех сервировала.

Быстрый взгляд в сторону взъерошенного Солнцева подсказывает, что разбор полётов был прерван на пике. Плохо. Ирке нельзя дать остыть.

– Они решили сделать сюрприз… – выпаливает Надька, тоже поглядывая на Иру, с опаской. Похоже, в том, что Тим подыграет сомнений даже нет. – Ты не переживай, бабуль. Сейчас мы вместе быстренько всё сервируем. Держи. – Толкает меня в грудь полным графином, и утягивает за собой вглубь дома.

Хозяйка шаркает следом, умиляясь тем, какие мы все дружные и молодцы. Аж не по себе как-то становится, но я быстро гашу в себе это чувство. Главное, что Ира с Солнцевым опять остались тет-а-тет. Вообще, странно, конечно, почему Ирка до сих пор не кинулась прочь… Или не кинула в него чем-то тяжёлым. Стараюсь дать ей время, всячески отвлекая хозяйку вопросами.

И икону в углу успеваю отметить, и персидский ковёр на стене похвалил раза два, и фото в серванте не обделил вниманием… А входная дверь всё не хлопает.

Пытаюсь Надьке жестами показать, чтобы метнулась в разведку, но она то ли не понимает, то ли из вредности не хочет понимать. Скорее всего, второе. Ну до чего же вредная зараза!

Препарирую её взглядом, мрачно отмечая, что Солнцев недаром к Ирке свалил. В общем, не повезло её избраннику. Не конкретно Тиму, а в целом.

Как следствие, увлёкшись пантомимой, оба пропускаем момент, когда шустрая бабка оставляет нас в комнате одних. Вернее, именинница обнаруживает себя сама. Очередным воплем на весь дом…

– Та-а-ак… Надя!

Клянусь, подскакиваем оба! А потом подрываемся галопом на голос.

На кухне те же лица в сборе. Только Тим почему-то бледный как мел.

– Надя, она целовала твоего жениха! – бабулька обличительно тычет узловатым пальцем в Ирку.

Да быть такого не может. Как он вообще провернул это? Это же… Магия! Между нами при меньших залётах щепки летали только так. Но летит почему-то один веник. В Ирку.

– Ба, только не надо переживать, – пищит тонко Надька, заламывая руки. – Ничего страшного не произошло…

– Надя, они целовались, – воинственно перебивает бабка, попутно нашаривая чем бы ещё поувесистее запулить в прелюбодеев, и повторяет как для умственно отсталой: – Эта потаскушка целовалась с твоим женихом! Ты что творишь, свинья?!

Камень уже в огород Тимофея. И следом проносится снаряд потяжелее – добротная такая кочерга…

– Я люблю её! – вскрикивает Тим. Всё-таки поймал плечом железяку.

– Ты поклялся любить мою внучку, скотина, – грозно скрежещет хозяйка, явно войдя в раж. – Ну-ка иди сюда…

– Ба, они уже уходят, – Надька перепуганной кошкой кидается ей на шею, оставляя для опальных гостей проход к отступлению. И вот им реально лучше сматываться как можно скорее.

Понятное дело, что после такого палева – хрен мне, а не радушный приём. За компанию. Да и Ирке, незаслуженно униженной, в спину которой летят нелестные напутствия, сегодня придётся сделать ручкой.

Хотя не всё так плохо.

Это со стороны Солнцева косяк вдвойне феерический: и невесте наврал, и проблем доставил. А мне-то ничего не мешает цапнуть Надьку за шкирку и провести воспитательную беседу.

Строю морду лопатой и принимаюсь обнимать её на пару с бабкой.

– Крепись, – произношу «сочувствующе», похлопывая Фиалку по плечу…

В одиночестве иду к воротам и, глядя вслед удаляющемуся корыту Солнцева, прокалываю выкидным ножиком два правых колеса на своей машине. Вот теперь можно возвращаться.

* * *

Надя

– Солнцев в отставке, я так понимаю? – Склонив голову к моему плечу, сестра украдкой разглядывает намертво прилипшего к нашей бабушке Марка.

Бабуля, несмотря на ситуацию, его на хутор не послала, по дурной башке ничем не настучала, и даже доверила ответственную миссию накапать ей валерьянки. Обложил меня по всем фронтам, козёл столичный! Мало того что он на секунду от бабушки не отходит и выцепить его на разговор нереально, Марк таки придумал повод задержаться. Короче, никогда я так не ждала приезда эвакуатора.

– Можно сказать и так, – отвечаю механически, продолжая гадать, как нас вообще нашли?

Сам Тим не мог растрепать, куда мы едем. Слишком много дёргался и ныл на этот счёт. Да и реакция Иры тому подтверждение. Остаётся Ремизов, который… что?! Не следил же он за мной в самом деле.

– Ну, ничего так рокировка, – продолжает отвлекать Миланка. – Староват, правда…

– Всего-то лет на семь старше тебя, – усмехаюсь, играя плеском шампанского на дне бокала. – Но ты права, пары из нас не получится.

– Так я тебе поверила, – весело тянет сестра, делая невинные глаза. – Хотя бы прекрати раздевать его взглядом. Идите на сеновал, не при родителях же!

– Мелкая! – я аж закашливаюсь, привлекая к нам всеобщее внимание. – Ничего подобного, – понижаю голос.

– Уже и пошутить нельзя! Ой, а чего ты так покраснела? – дурачится Миланка, невинно хлопая ресницами. Типа вся такая не при делах…

Вот же… слов на неё нет!

– Стыдно, что сестра так тупо шутит, – нахожусь с ответом, секунды не веря в её щенячьи глазки.

Акселератка, блин. Надо шепнуть родителям, чтоб лучше приглядывали за младшей. На вид-то она взрослая совсем, а в голове ещё единороги скачут. Я в свои неполные семнадцать уже была самостоятельной, но вот Милана отдельная песня. Постоянно умудряется влипать в приключения. Допрыгается когда-нибудь! Нарвётся на кого-то… вроде Ремизова! Проблем потом не оберётся. Больше не собираясь поддерживать диалог, возвращаюсь к бабушкиной стряпне. Я скромненько сижу рядом с сестрой, стараясь не отсвечивать и на Марка вообще не смотреть, но непрерывно ощущаю на себе его изучающий наглый взгляд… Впервые удовольствия от семейного застолья нет и в помине. Кусок в горло не лезет! Не по себе, когда тебя разглядывают словно под микроскопом, а родня беззастенчиво выведывает чужую подноготную. Вот зачем им информация, что он преподаёт курсы английского в той же частной школе, что и Солнцев?! Впрочем, это объясняет, где парни встретили Иру. Дочка босса – лакомый кусочек, ага.

Радует в этой ситуации то, что скоро должен подъехать эвакуатор. Но сперва родители уезжают домой, оставив Милану гостить у бабушки на всё лето, затем мы перемываем посуду, убираем стол, а Марк всё продолжает раздражать своим присутствием. В итоге, когда на посёлок опускаются сумерки, бабушка оставляет его ночевать в моей комнате. Я верчусь рядом с сестрой в её узкой кровати, а сна ни в одном глазу. Зато мелкая вырубается сразу. Ах, как я ей завидую в этот момент!

Душно. Ночная прохлада едва заползает в открытое окно. С улицы слышен щелчок зажигалки. Аккуратно, чтобы не разбудить Милану, спускаю ноги на пол и, поскрипывая половицами, крадусь к двери.

– Что, Ремизов, совесть спать не даёт?

Останавливаюсь на нижней ступеньке за его спиной. Так мы одного роста, но уверенности в себе от этого больше не становится.

– Не привык ложиться рано.

– Эвакуатор не приедет? – Вдруг понимаю, что он как-то ровно отнёсся к вынужденной ночёвке в чужом доме. Даже слишком ровно…

Засмеявшись, Марк поворачивается ко мне лицом.

– Я не заказывал. – Он засовывает левую руку в карман и вызывающе откидывает голову назад, выпуская дым вверх, а у меня неожиданно сохнут губы и ускоряется сердце.

Стоило догадаться, но, честно говоря, я порядком перенервничала из-за самочувствия бабушки, а ещё старалась сохранить независимый вид, в то время как хотелось рвать и метать, а потому не смогла сразу сообразить, что это всё неспроста.

Зато сейчас…

– Про колёса ты тоже наврал? – выдыхаю, растерявшись полностью.

– Нет. Их я честно продырявил ножом, – произносит как обычно с ленцой, сквозь зубы. – Не хотел уезжать ни с чем.

– А с чем ты рассчитываешь уехать? – бросаю раздражённо.

В кустах чайной розы громко стрекочет сверчок, заглушая наш и без того тихий шёпот. Я ступаю с порога в сторону – прямо в траву. Обувь осталась у главной двери, и теперь роса холодит босые ступни. Увожу нахального гостя подальше от дома, где нас могут услышать, мрачно прикидывая, как от него отвязаться. Не конкретно сейчас, а вообще, в целом.

Налетевший с востока ветер подхватывает край сарафана и прибивает к ноге идущего рядом Марка. А затем и меня к месту пришпиливает его хамоватый ответ:

– С чувством удовлетворения. Когда меня посылают, я всегда возвращаюсь. И никогда – с пустыми руками. Тут хватит до утра.

Он с ухмылкой вкладывает мне в ладонь какую-то пачку. Я не сразу понимаю, что это презервативы. Злость затапливает с такой бешеной силой, что я едва дышать могу.

– Тебе там в штанах мозги совсем пережало?! – Безуспешно дёргаю кисть, которую он сжимает будто тисками. Плевать, что и как у нас было до этого. Из принципа упираюсь. Нет уж. Хватит. – Марк, серьёзно! Ты явно малость перепутал. К Ирке своей возвращайся, чего привычкам изменять?

– Не испытывай моё терпение, Надя, – из-за гула в голове едва его слышу, но кажется, впервые голос Марка звучит так жёстко. – Забирай и пошли в амбар. Иначе я решу, что ты ждёшь, когда я силой тебя туда поволоку.

Залётная мысль о том, чтобы опять поддаться соблазну, приводит меня в растерянность.

– То есть, ты так решил? Интересно, почему меня это должно волновать? Может, ты жениться на мне собираешься? Будешь верность хранить, пока торчишь в своей столице? Мне ещё три года учиться, если что! Ну так как, хочешь этого?! – поток брани прерывается коротким рыком, переходящим в мягкий толчок назад.

Марк щёлкает выключателем.

Пошатнувшись, начинаю пятиться. Шуршу рассыпанной по полу соломой и почти успеваю испытать гордость за проявленную стойкость, как Ремизов непрошибаемой махиной начинает напирать.

– А если хочу? – разогнавшимся составом сносит остатки моего самообладания.

– Чего?! – Не переспрашиваю, скорее возмущаюсь.

– Жениться. На тебе. Когда-нибудь…

Ага, конечно. Обещанного как раз три года ждут. Потом забывают.

– Совсем охренел? – шепчу я, кидая в него злосчастной упаковкой резинок.

Даже касаться их не собираюсь. Ощущение, что, если хоть одна сегодня будет использована, то с тем же успехом можно было оставить себе его подачку за ту ночь в гостинице.

Опять на те же грабли? Да фиг ему!

– Полностью. – Его горячие губы касаются моего лба, заполняя смятением все уголки сознания.

Кожей чувствую, как он начинает дышать чаще и глубже, хочу отстраниться, но некуда. Пытаюсь нащупать за спиной обо что опереться. Кругом только сладко пахнущее полевыми цветами сено… Я сгребаю пальцами большую колючую горсть и с яростью швыряю ему в лицо. Марк в этот раз даже не уворачивается.

– Отстань от меня, ну? Это уже совсем не смешно! – откровенно пугаюсь решимости его тона.

Свет тусклой лампочки превращает лицо Ремизова в восковую маску с тёмными провалами вместо глаз. И эти две бездны зияют неотвратимостью.

Боже…

Последнее, что фиксирует здравая часть моего мозга – скольжение бечёвки по вбитому в стену гвоздю и уверенность, с которой Марк крепко связывает мои запястья.