Текст книги "Один из миллионов (СИ)"
Автор книги: Яна Кельн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)
– О, Господи! – тело выгибает дугой, Мишины пальцы сжимаются на бедрах, чтобы удержать.
Член Глеба утопает в плену его рта. Язык скользит по головке, ласкает уздечку, слизывает смазку, рука медленно гладит ствол. Руки мальчика вцепляются в плечи, пах ноет, в низу живота тугой узел, закручивающийся все сильнее, жар по всему телу и желание, страсть, возбуждение все больше, все острее, все требовательней с каждым движением головы любимого, с каждым скольжением его языка. Хочется все больше и больше, быть ближе, возместить ласку, отдать себя, вознести на вершину, показать, что только с ним, только так, еще больше, чтобы мир рухнул, а они остались. Мысли бессвязные, невнятные, голова пустая, там только одно желание, пронизывающее каждую извилину. Никаких сомнений, только принадлежать, отдаться, подарить себя ему, совсем, целиком и полностью. Ему принадлежит сердце, душа, пусть возьмет и тело.
– Глеб, солнышко мое, мой неугомонный чертенок, люблю тебя, – сбивчивый шепот щекочет ухо, опаляет ни сколько словами, сколько их смыслом.
– Люблю тебя, – шепчут губы в ответ, душа поет, наполняется смыслом, все проблемы и переживания меркнут, становятся незначительными и глупыми, все – ничто, по сравнению с чувствами, которые теперь не прячутся за рамки, не скрываются в тени, теперь они свободны, как и сами те, кто их испытывает.
Миша целует снова и снова, отвлекает, сбивает с мыслей, не дает понять, что его палец уже проскользнул внутрь, размазывает смазку, заводит еще больше. Второй палец добавляет остроты, смывает все ограничители, бесстыдно раскрывает тело, изгибает его. Оно требует большего. Слова мольбы уже готовы сорваться с языка, чтобы сказать, попросить, потребовать, но Миша знает, какой он нетерпеливый, торопливый, знает его тело, знает его желания, сам сгорает в них. Хочет. Обладать.
Стоны сливаются в развратную мелодию, ласкающую слух любовников, улетающую прочь из комнаты через приоткрытое окно. Миша заполняет тело любимого, чувствует его жар, наслаждается, парит, дарит наслаждение в ответ. Пьянеет от чувств, которые открыто, выражаются через жадные поцелуи, громкие стоны, руки, цепляющиеся за его плечи. Ноги оставляют следы, царапины украшают часть спины снизу, сверху. Губы, зубы заменяют друг друга в попытке доставить сладкую боль и не менее сладкое удовольствие. Они стремятся заклеймить, отметить, указать всем, кому принадлежит этот человек. Разум не властен, только голые животные инстинкты живут в этот момент. Реальная жизнь будет позже, потом, через долгие минуты. Сейчас только сказка, сладкая нереальность только для них, только с ними.
– Черт, Глеб, не дергайся! – Миша злиться, ему уже, какую минуту не удается смазать синяки, расцветающие на теле мальчика.
Тот постоянно дергается, извивается, хихикает и шипит от боли, но не может усидеть и секунды.
– Миш, мне щекотно, – с едва сдерживаемым смешком, – и больно, – расстроено и грустно.
– Солнце, потерпи немного, еще пара мазков и все.
Глеб, наконец, замер. Миша быстро закончил и оставил мальчика в покое. Вид избитого тела, до сих пор нагонял лютую злость, хотелось убить одного конкретного человека. Отец Глеба выпьет еще немало их крови. Пусть не напрямую, но косвенно. Парень понимал, что спокойствие Глеба не продлиться долго. Скоро он отойдет от стресса и переживаний, оклемается и начнет думать. А когда все еще раз обдумает, то придет к выводам, что совершил глупый поступок. И тогда, тогда Мише придется постараться, чтобы не дать окончательно запутаться в своих страхах и сомнениях, не дать уйти. Парень вздохнул и проводил взглядом фигурку любимого, который слегка сгорбившись, прошествовал на кухню за очередной чашкой кофе. Они старались дотянуть до позднего вечера, чтобы не лечь снова спать. Не хотелось сбивать режим дня перед учебой.
***
– Саша, Саш, – требовательные касания материнских рук.
Парень открыл глаза. Уже вечер. Ясно по оранжевым с краснотой лучам солнца, которые заглядывали в окно. Он проспал весь день. Голова тяжелая, гудит. Черт его знает, то ли нервы, то ли не стоило столько дрыхнуть, а поставить будильник. Брюнет перевел взгляд на мать. Лицо припухшее, глаза красные, губы искусанные. Нервные переживания. Куда же без них. Саша шумно выдохнул, проклиная отца и Глеба за то, что перевернули привычный мир, разрушили, поселили хаос.
– Ты же знаешь, где он? – вопрос, но в голосе столько мольбы и надежды, что щемит сердце.
– Знаю, – кивает парень, нет смысла врать матери, она не заслужила этой боли.
– Саш, скажи, – мать схватила ладонь и с силой сжала пальцы.
– Мам, с ним все более менее нормально, – Саша поморщился, отнял свою ладонь и сел, потирая глаза и борясь с ноющей болью.
– Где твой брат? – властные нотки.
– Мам, он у своего парня, с ним все нормально.
– Какого парня?! – шок, недоверие, хотя, больше подойдет «неверие».
– Мам, ты думаешь, у Глеба подростковый кризис и бунтарские наклонности, он все это вам вчера выдумал и рассказал просто так, чтобы оценить реакцию? – Саша злился, надоело купаться в этой заварушке, хотелось спокойствия.
– Значит, правда? – женщина всхлипнула и низко опустила голову.
– А ты сомневалась? – полный ехидства вопрос.
– Я думала, что он…он…, – еще один всхлип, плечи судорожно вздрагивают, мать плачет.
– Ага, мам, пошутил, – Саша не выдержал и обнял мать, – мам, он просто влюбился, в мужчину…на этом все. Смирись или отвернись от него, как это сделал отец.
– А ты? – она подняла на него глаза.
– Что я? – не понял Саша.
– Ты принял?
– Да, – парень отвернулся, если бы не Миша, то возможно, он отнесся бы к этому по-иному.
– Почему, Саш? – шепот.
– Он имеет право выбора, разве нет? – горькая усмешка, взгляд направлен в окно.
– Это гадко…
– Мам, пока ты так думаешь, забудь о нем. Глеб прекрасно понимал, чем кончится его честность, он знал, на что пошел. Он был к этому готов, – Саша поднялся с кровати, взъерошил волосы.
Нужно было что-то делать. Занять руки и голову.
– Где все его документы?
– Что? – мать перевела непонимающий взгляд на старшего сына.
– Мам, он не вернется домой, да и отец вряд ли позволит. Вид Глеба весьма красноречив, папа поверил. Поэтому я отвезу ему документы и необходимые вещи.
– Этот мужчина намного старше? – вопрос из тех, на которые не хотят слышать правду в ответ.
– Нет, он мой ровесник, но о Глебе позаботиться в состоянии.
– Собери вещи, я принесу документы, – она порывисто встала и направилась к выходу из комнаты, – Саш, поторопись, пока отец не вернулся, он не позволит сделать и этого…. Видел бы ты, что здесь вчера происходило, – печально сказала женщина, закусывая губу, воспоминания приносили боль.
– Мне достаточно того, что я видел результат, – оборвал Саша и направился в комнату брата, уже бывшую…
Быстро покидал какие-то вещи, телефон, планшет, зарядки от устройств, еще какое-то барахло. Все, что влезло, пока сумка не набилась до краев. Мать отдала паспорта, какие-то медицинские документы, еще нужные бумажки, Саша запихнул все это в сумку и выскочил из дома. Успел. Парень уже выезжал со двора, когда заметил отцовскую машину, сворачивающую ему навстречу.
– Привет, Саш, – двери ему открыл брат.
Судя по ароматам, наполнявшим квартиру, Миша готовил ужин.
– Привет, – кивнул он и сунул малому сумку с вещами, Глеб не стал даже спрашивать что там, понял и так, – Ужином накормите?
– А то! – отозвался Миша.
Саша скинул обувь, прошел на кухню и уселся на одном из высоких стульев.
– Глеб, ты же знаешь, где у него бар? – парень прикурил сигарету и кивнул головой в сторону Миши, – налей мне выпить, – попросил брюнет, когда словил хитрую улыбку Глеба, говорящую о том, что он уже облазил множество ящиков в этой квартире. Обживался.
– Будешь пить в одиночку? – Миша повернулся к нему и со смехом в глазах внимательно посмотрел на друга.
Вот уж кто был счастлив сверх меры, получив в свои загребущие руки молоденького мальчика. Тьфу, блин! Саша поморщился, стоило только представить, что этот извращенец делает в кровати с его братом.
– Нет, вы составите мне компанию, – улыбка вышла натянутой, но Миша не заметил.
Вечер прошел без нервов и происшествий. За предыдущие вечер, ночь и день, все трое слишком многое перетерпели, пережили и перенервничали. Душам хотелось отдыха. Хоть на один вечер отбросить все страхи и просто насладиться спокойствием. Но у Глеба все же не получилось до конца избавиться от тяжких дум.
– Саш, домой мне путь заказан, да? – грустным тихим голосом, пока Миша отошел в туалет.
– Да, на время…
– А мама?
– Думаю, ей нужно немного времени и она примет, – Саша улыбнулся, она мать и любит Глеба, не смотря ни на что.
– Спасибо, тебе, – мальчик наклонился к нему и порывисто обнял.
– А ты красавчик! – Саша усмехнулся, внимательно исследуя лицо Глеба, ему стало неловко от таких проявлений чувств брата.
– Угу, хочешь такое же украшение?
– Нет, спасибо, воздержусь, – Саша поднял руки и рассмеялся.
Идиллию нарушил телефонный звонок, после которого Саша быстро поднялся и уехал, оставляя новоиспеченную семейную пару в одиночестве. Они и без него найдут, чем заняться. А Мишка чертов извращенец!
Глава 14.
Прошу прощенья, еще не проверено...
Торопливые шаги эхом отлетали от каменной плитки под ногами молодого человека. Еще несколько извилистых поворотов парковой дорожки и он, наконец, вышел к месту, где была назначена встреча.
– Я подумал, что с тобой что-то случилось! – облегченно выдохнул Саша, падая на влажное дерево скамейки рядом с блондином.
Дима повернул в его сторону голову и грустно вздохнул. Для Саши его моральные терзания ровным счетом ничего не значили. «Случилось» в его понимании только физические травмы, до души он не заглядывает.
– Случилось, – Дима потер переносицу, сдвигая элегантные прямоугольные очки в тонкой оправе.
Какой смысл врать сейчас о том, что он просто захотел провести вечер в его компании, решимость поговорить, вновь не вернется.
– Что? – Саша уже догадывался о том, что его ждет в ближайшее время, и не желал этого разговора всем своим существом.
Парню казалось, что волоски на теле встали дыбом, он с трудом удерживался от того, чтобы не заскрипеть зубами, переваривая свое нежелание слушать признания Димы.
– Ты же понял, – блондин говорил куда-то в ночную темноту, словно обращался к стоящему неподалеку старому дубу с кривым толстым стволом, покрытым грубой шершавой корой.
Саша только рассмеялся. Дима знает, что он догадался о его чувствах, и знает, что сам Саша слышать о них не желает, но все же затеял этот бессмысленный разговор. Зачем? Зачем сотрясать воздух, переступать через внутренние барьеры, ломать гордость, дружбу, отношения? Зачем? Все равно из-за этих слов ничего не измениться.
– Дим…
Саша поднялся и собрался твердо сказать другу, уже вскоре бывшему, что у них ничего не выйдет и эта любовь ему не нужна, но блондин мягко взял его за запястье и остановил, кивком головы прося сесть на место. Он сел, вымученно отсчитывая секунды и сосредотачивая все внимание на окружающей обстановке. Хотя, что может быть интересного в ночном парке? Прохлада, уже осенняя и весьма ощутимая, мелкая морось тумана, поднимающегося от мелкого пруда, расположенного в нескольких метрах за их спинами. Тусклые лучи редких фонарей, рассеивающих зловещую темноту ночи. И тишина. Полная, тягучая, тяжелая. Такая же, как и мысли, крутящиеся в голове обоих молодых людей.
– Саш, просто услышь. Мне тяжело говорить тебе это, – парень, наконец, набрался смелости и посмотрел на собеседника, которому собирался признаться в своих чувствах, и которому они не нужны, – Я тебя люблю, – хрипло, через силу, через физическое и душевное сопротивление.
Дима смог произнести эти три таких простых и таких сложных слова, но слышать ответ он не хотел. Поэтому резко поднялся и поспешил уйти.
Зря молодой человек так торопился, зря сбивался с дыхания, практически срываясь на бег. Саша не последовал за ним, чтобы услышать разъяснения, спросить, как так произошло. Почему? Когда он понял? И предположить, что это всего лишь глупость. Влияние Миши и Глеба. Бред и безумство. Брюнет так и остался сидеть на лавке, смотря тяжелым взглядом в спину удаляющемуся человеку. Он не повернулся и тогда, когда Дима исчез с его глаз, только теперь он рассматривал темноту. Темно-синий, практически черный воздух. В глазах рябило от напряжения, на нижнем веке собрались прозрачные капли, чтобы медленно перекатиться и повиснуть на ресницах. Чувства смешались в один невообразимый коктейль. Саша отчаянно жалел о том, что потерял хорошего друга, злился на причину, злился на Диму, решившегося на такие откровенные и никому ненужные признания, но его «я тебя люблю» попали в самый центр сердца, зацепились буквами за душу и теперь эти слова прочно заняли там свое место.
Из легкого небытия парня вырвала мокрая большая и холодная капля, упавшая на самый кончик носа. Саша встрепенулся и вернулся в реальный мир, осознавая, что в парке он остался совершенно один. На лицо упали еще несколько толстых капель, а затем дождь пролился на землю. Брюнет вскочил с лавочки и поспешил к выходу, где его ждал верный автомобиль.
– Как твои сокурсники? – Саша выруливал на дорогу, забрав брата с института, так как у его любовника на сегодня намечалось еще несколько пар.
– Люди, как люди, – отмахнулся Глеб.
Мальчик еще не осознал, не понял и не окунулся в студенческую жизнь. Прошла всего лишь неделя, как он впервые в жизни переступил порог аудитории. В группе было довольно много человек. Парни и девушки. Все разные. Глебу было тяжело. Мальчик слишком сильно отличался от них всех. Не внешне. Но внутренний мир у него так и остался его собственный, личный и маленький. Доступ туда получили только два человека. Миша и, как ни странно, Саша.
– Глеб, тебе стоит завести друзей или хотя бы приятелей, – старший брат недовольно покосился на мальчика, сосредоточенно смотрящего в окно.
– Зачем?
– Ты меня удивляешь…
– Мне не нужны друзья.
– Ты ошибаешься, они нужны.
– Зачем?
– Глеб, ты похож на трехлетнего ребенка, главными жизненными вопросами которого являются «зачем и почему», – Саша злился, брат не хотел понимать очевидного, а объяснить сам он толково и продуманно не мог.
– Их ведь больно терять…, – тихо произнес мальчик, рассматривая людей на автобусной остановке, толпой прячущихся под маленькой крышей от проливного холодного дождя, который не желал прекращаться с самого утра, – да, Саш?
– Ты о чем? – сквозь зубы произнес молодой человек.
– О ком. О Диме. Вы с ним были всегда довольно близки. Если честно, – Глеб сел в кресле удобнее и повернул голову в сторону брата, чтобы не упустить его эмоции из виду, – он единственный, кто нравится мне в вашей компании. Ну, Вера, еще очень неплохая девушка, на мой взгляд. Но не об этом. Куда пропал Дима? Я не видел его уже около двух недель.
– Он, как и Миша, оканчивает институт в этом году. Думаю, занят учебой, – Саша старался говорить безразлично, но получалось плохо.
Он сам уже истосковался по Диме. По его прохладному выражению лица, по серым глазам, смотрящим иногда с насмешкой и укором, словно, сам парень знает намного больше и не считает нужным никого посвящать в тайны мироздания. По его тихому присутствию, которое разбавляет шумную компанию, добавляя в нее спокойствие и уют. Он соскучился по блондину. Факт. Неоспоримый. Но соскучился по нему только, как по другу, не более.
– Врешь сам себе. Миша не настолько занят, чтобы забыть даже о твоем существовании, – фыркнул мальчик.
– Глеб, ты сейчас намекаешь на какую-то голубую хрень между нами? – Саша усмехнулся, но внутренне напрягся, не думал, что кто-то заметил, что между ними что-то происходит. Свести все к шутке парню показалось самым лучшим выходом.
– Я разве что-то такое сказал? – изумился мальчик, поднимая вверх руки, – Это ты сам сделал такие выводы. Значит, что есть да? – Глеб неосознанно повис на руке брата, стараясь заглянуть тому в глаза.
– Иди на хрен! – рыкнул Саша, стряхивая Глеба.
Мальчик засмеялся и откинулся на спинку сидения, понимая, что дальше лучше не давить, но из реакции брата, кое-что понять сумел. Какая-то кошка или собака между Сашей и Димой пробежала.
– Саш, а куда мы едим? – сонно спросил Глеб, когда сквозь дрему осознал, что Саша не везет его к Мише домой.
– Увидишь, – усмехнулся тот, – есть дело.
Расспрашивать, что за дело, Глеб не стал. Мерное покачивание автомобиля убаюкивало, шум дождя и шуршание шин расслабляли. Пробки придумали для того, чтобы в них спать. Мальчик откинул спинку сиденья и решил не бороться больше с мягким покрывалом сна.
Саша растолкал его, когда машина плавно остановилась перед входом в кофейню. Глеб с трудом проморгался и вырвался из теплых и нежных объятий, качающих его на волнах ярких сновидений. Мальчик потянулся, насколько это было возможно в тесном салоне, и грустно посмотрел за окно. Серая стена дождевых капель размывала всю картину. Выходить из теплого салона не хотелось. Но послышался щелчок, и поток холодного воздуха разогнал тепло, заставив тело содрогнуться и сжаться в комок. Дверца с водительской стороны вновь захлопнулась, но былой уют не вернулся. Остатки сна окончательно слетели. Только Глеб потянулся к ручке, намереваясь выбраться из машины, как дверь уже распахнулась перед его носом.
– Прошу! – Саша картинно поклонился и распахнул над его головой большой черный зонт.
Капли тут же забарабанили и по нему, выбивая громкую дробь. Холодно. Глеб поежился и плотнее запахнул короткую черную кожаную куртку, следуя за братом в теплое помещение. Глеб не заметил, как исчез черный купол над головой, он встрепенулся, только когда отчетливый горьковатый запах кофе забрался в нос, а холод сменился на ненавязчивое тепло, плотно окутавшее его фигуру.
– И зачем ты меня сюда привез? – недовольно спросил мальчик, главным желанием которого было добраться до дома и лечь спать до Мишиного возвращения.
На то, что удастся поспать ночью, Глеб не надеялся. Его парень считал, что ночи для сна совершенно не предназначены. Темное время суток существует, по мнению Миши, только для того, чтобы придаваться занятиям любовью.
– Идем, – Саша дернул его за руку и повел в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
Там находился курящий зал.
– Саш, я не хочу кофе, я хочу домой, – хныкнул Глеб, с неохотой переступая через ступеньки.
– Отвезу скоро. До Мишиного возвращения будешь дома, я ему обещал.
– Ты – придурок. Я сейчас хочу.
– Глеб, захлопнись!
Лестница, наконец, была преодолена. На втором этажа располагалась небольшая терраска, нависающая над первым этажом заведения. Народу здесь было немного, не смотря на обеденное время. Всего лишь две девушки за столиком в углу и женщина с длинной сигаретой, зажатой в трясущихся от волнения пальцах.
– Нам сюда, – Саша потянул его в сторону женщины.
Она словно почувствовала их приближение, а может, услышала. Глеб не дошел несколько шагов до столика, когда она повернула голову и в этой осунувшейся и усталой даме, мальчик узнал свою мать. Первым его желанием, было развернуться и бежать. Прочь из этого заведения, под ледяной дождь. Пусть вода заливается за шиворот, промочит одежду, только бы не вспоминать, что произошло в тот вечер. Больно. Зажившие синяки и ссадины заныли вновь, будто и не прошло ни единой минуты, будто они все еще были свежи и кровоточили. Но Саша предусмотрительно держал его за руку. Хватка брата только усилилась, когда он почувствовал, что Глеб рефлекторно тянется в сторону выхода.
– Глеб, – женщина встала и сделала осторожный шаг на встречу.
– Козел, – прошипел мальчик брату, пытаясь вырвать запястье из его пальцев и, напрочь, игнорируя мать.
– Глеб, подожди, – тихо попросил брат, – выслушай.
– Ага, сейчас! – рыкнул он громко, привлекаю внимание других девушке и, напугав мать, – Пусти, придурок!
Саша отпустил, понимая, что Глеб все же разозлился. Ему трудно было понять, почему он так бесится, и злиться на мать, ведь не она била его, но физически чувствовал яростные волны, исходящие от обычно спокойного мальчика.
– Глеб, прошу тебя! – крикнул женщина в спину сыну, слетающему вниз по лестнице.
Но ее крик, полный отчаяния и слез, Глеба не остановил. Он спустился вниз и покинул заведение.
– Мам…
Брюнет опустился напротив родительницы, которая закрыла ладонями лицо и сотрясалась в тихих рыданиях.
– Господи, как я перед ним виновата, – прошептала она, когда смогла взять себя в руки и успокоится.
– Это ведь папа…
– Нет, Саш. Я не остановила. Я не заступилась. Я позволила. Это еще хуже.
– Мам…
Слов больше не было. Сердце разрывалось от боли и за брата и за мать, теперь страдающую за свои ошибки. Саша закурил, чего не делал при родителях, но сейчас следовало успокоиться и подумать, как их помирить. От мысленного перечисления звеньев цепи, которые никак не желали складываться ни в один подходящий план, отвлек настойчивый звонок телефона.
– Глеб где? – без приветствия спросил Мишин голос.
Саша сразу понял по слишком спокойному тону, что парень злиться. Видимо, мальчишка выключил свой телефон, и друг не смог до него дозвониться.
– Миш, тут такое дело…, – замялся брюнет, понимая, что за потерю брата ему влетит по первое число, Миша трясся за Глеба больше чем наседка за цыплятами.
– Твою мать! Где он?! – заорал парень так, что пришлось отстранить трубку от уха.
– Миш, не ори так, – спокойно произнес Саша, переводя взгляд на удивленную маму, – я хотел его в мамой помирить, он удрал.
– Ты козел, – выдохнул Миша и сбросил вызов.
Саша на оскорбление не обиделся, наоборот, усмехнулся. Он слышал, как позвонили в дверь Мишиной квартиры. Значит, пропажа нашлась. А у него появилась неплохая идея.
– Мам, поехали.
Парень положил в папку со счетом насколько купюр, схватил растерянную мать за руку и потащил в сторону выхода.
Через полчаса они уже парковались во дворе Мишиного дома.
– Мам, ты точно уверена, что переварила и приняла выбор Глеба? – серьезно спросил брюнет, глуша мотор.
– Да, Саш.
– Тогда не удивляйся. Хорошо? – он ободряюще улыбнулся и поцеловал женщину в щеку.
Звонить в дверь пришлось долго и упорно. Но Саша не спускал палец со звонка, продолжая надавливать на кнопку, пока дверь перед его носом не распахнулась. Открыл ее злой Глеб. В спортивных штанах, с голым торсом и мокрыми прядями волос.
– Саш, ты, как всегда, вовремя, – мальчик скривился, но когда его взгляд переместился за плечо брата, попытался закрыть дверь.
Но брюнет успел подставить ногу. Саша толкнул дверь и вошел внутрь.
– Где твой парень? – спросил он, не обнаружив друга в квартире.
Мама парней так и осталась стоять на пороге, внимательно следя за сыновьями.
– Саш, почему ты опять здесь с ней?! – мальчик ткнул пальцем в мать, вновь начиная злиться и закипать.
– Парень твой где? – казалось, что ни один из них не слышит или не слушает вопросы другого.
– Иди на хрен! – Глеб стиснул кулаки и сжал зубы, чтобы не броситься на брата с кулаками, его бешенство и обида достигли своего апогея и направлены они в данный моменты были не на мать, а на брата, который посмел привести эту женщину в их с Мишей дом.
– Что за шум? А драки, надеюсь, не будет? – за спиной женщины появился Миша с пакетами в обеих руках, – Здравствуйте, – шепнул парень ей на ухо.
– Скажи ему! – Саша и Глеб выкрикнули хором, тыкая друг в друга пальцами.
Миша рассмеялся, подтолкнул маму парней в квартиру и закрыл дверь, чтобы их семейная сцена не стала достоянием соседей.
– Миш, он привел ее сюда! – выдавил Глеб, сгорая в гневе.
– Я вижу, – Миша бросил пакеты и осторожно обнял мальчика со спины, он заметил его состояние, едва появился на пороге, но как с ним бороться, еще не знал. Таким злым Глеб предстал перед ним впервые.
– Считаешь это нормальным? – полный ехидства голос, а синие глаза метают молнии, стремящиеся испепелить весь окружающий мир.
– Глеб, я хочу извиниться, – тихо сказала женщина, ее глаза вновь наполнились слезами раскаяния, она уже была готова упасть на колени перед младшим сыном и молить того о прощении.
– Считаешь, что такое можно простить? – теперь мальчик накинулся на нее, но был удержан на месте руками Миши.
– Я очень виновата перед тобой, но…
– Не хочу ничего слушать. Уходи! – из глаз покатились злые слезы, но обида на мать и боль, к сожалению, исчезать с ними не собирались.
– Глеб, – Миша прижал мальчика к себе, прошелся руками по голому животу, поцеловал за ухом, успокаивая, придавая сил справиться со своими эмоциями и немного успокоится, – Малыш, послушай хотя бы, прошу тебя, – шепнул парень ему в ухо и снова поцеловал нежную кожу.
Через некоторое время Глеб был готов выслушать мать. Миша усадил мальчика на диван и кивнул женщине, чтобы она последовала за ними. Поговорить матери с сыном было о чем. Точнее, она говорила, а Глеб слушал. Саша постоял на пороге еще несколько минут, внимательно следя за родными. Убедившись, что на их улице настанет покой и умиротворение, тихонько выскользнул за дверь. Там он был лишним. Маме еще предстояло осознать, кто есть парень Глеба. Но с этим они справятся без его присутствия.
Саша не стал вновь садиться за руль. Дождь, наконец, перестал терзать город своими острыми холодными струями, а свинцовые тучи немного разошлись в стороны, позволив робкому солнцу взглянуть на землю. Брюнет медленно шел между прохожими, заглядывал в лица незнакомых людей, думал о жизни. О своей, о чужой, примерял на себя множество разнообразных ролей. Ему было легко и сложно одновременно. Он сделал шаг вперед в отношении своей семьи, но в отношении с одним конкретным человеком он сделал несколько шагов назад. Сможет ли он нагнать это расстояние, вновь преодолеть его? Хочет ли? Хочет. Пока сам еще не понимает, чего и как, но определено только одно… Саша безумно хотел вернуть Диму в свою жизнь. Как много он готов сделать для этого? Не известно. На что готов пойти? Не известно. Какие границы сломать внутри себя, своей души? Не известно. Хочет ли вновь услышать три заветных слова, что так трепетно бережет в своих недрах его душа? Определенно.
