Текст книги "Выплата (СИ)"

Автор книги: Яна Каляева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Зря они так думают. Мессенджер-то у вас допотопный. Вы мне только фамилии членов диссертационного совета, или кто тут это решает, назовите.

– Это со всем моим удовольствием.

Вспоминаю мессенджер на компьютере Мальвины. Такой я и сам мог бы взломать и прошерстить по ключевым словам, ну да в «Марии» есть же одаренный хакер – пусть отработает свой хлеб. Будем считать побочными расходами по заказу.

– Вот видите, Виктор Семеныч, вашу задачу можно было решить вполне цивилизованными методами, а не наведением порчи. – Не факт, что взлом ПО секретного космического института можно считать таким уж цивилизованным методом, но да всяко лучше, чем заставлять людей обливать себя кипятком. – Так что скриншоты переписки, где упоминаются фамилии наших аспирантов, придут им в течение пары дней. А вам пора озаботиться собственным будущим. Через два часа позвоню вашему начальнику и проверю, в курсе ли он, кто оказался тем самым шепталой.

В институт я заходить не стал – такая вот короткая у меня получилась научная карьера. Будущее в прошедшем осталось там, за проходной с вертушкой и бдительной вахтершей. А моя реальная жизнь связана с тем будущим, которое есть у нас в настоящем – пока оно еще есть.

* * *

Только три дня спустя я вспомнил, что документы мои так и остались в институтском отделе кадров. Уже кое-что понимая про функционирование этого заведения, позвонил и выяснил, что забрать их можно по вторникам с пятнадцати до шестнадцати тридцати, и не дай бог хотя бы на минуту опоздать.

Приезжаю в указанное время и сталкиваюсь в дверях отдела кадров с Дашей. В руках девушка сжимает красные корочки диплома и еще какие-то бумаги.

– Увольняешься?

– На той неделе еще уволилась, теперь вот документы вызволять пришла. Прикинь, какая-то добрая душа переписку членов диссертационного совета мне скинула. Так они, блин, и не собирались меня к защите допускать, в глаза врали все это время… Тимоха тоже свалил в пампасы, а вот Роман остался – уверен, что он-то пробьется… ну он и правда лучше сюда вписывается. А ты куда пропал внезапно?

Подмигиваю:

– Никогда Штирлиц не был так близко к провалу… Подождешь, пока я свои бумажки заберу?

– Без проблем. Я же теперь безработная, спешить мне некуда…

Тетки в кадрах принялись было пенять, что я не отработал положенные по закону две недели, грозились «испортить трудовую книжку» – без понятия, что вообще это означает, что-то из двадцатого века, наверно. Пришлось напомнить, что с испытательного срока работник имеет право уйти в один день, а за отказ в возврате документов я могу подать на них в суд. Четверть часа спустя выхожу в коридор. Даша ждет, как обычно, пырясь в свой телефон. Спрашиваю:

– А что Виктор Семеныч, работает еще?

– Виктор Семеныч? Да этот-то куда денется? Он же сюда врос, словно ракушка в борт корабля…

Вот оно как… Заказчик за работу нам заплатил, а планами насчет шепталы делиться не стал. Оказывается, как-то простил старому сотруднику и сглазы, и вранье, и даже новенький ноутбук.

Видимо, в этом заведении и правда единственное, что имеет значение – это стабильность.

Даша несмело прикасается к моему рукаву:

– Саш, а можно тебя спросить кое о чем?

– Да, без проблем.

– С тобой что-то… не так, верно?

– С чего ты взяла?

– Ты вот сам вроде бы есть… А для Дара тебя как будто нет.

– Да, вот это и есть мой Дар, что-то типа такого, ну да, – делаю неопределенное движение рукой.

Пора привыкать – одаренные будут чувствовать, что я не такой, как они. Врать надо увереннее. А вдруг я 17 декабря мечтал о том, чтобы стать неуязвимым для чужих экстрасенсорных способностей… мало ли на свете психов, в самом-то деле.

Мы выходим в мощеный потрескавшимися плитами институтский двор. Каждый держит в руках стопку документов – на файлики отдел кадров не расщедрился, нечего переводить ценный ресурс на дезертиров из большой науки. Даша просит меня подержать ее бумаги и закуривает аккурат под табличкой «Не курить».

– Понятно. Так странно… Я уже привыкла, что любого могу к себе расположить. Не в сексуальном плане, я не нимфа… Чисто по-человечески. И вот наконец-то человек, которому я не могу понравиться.

– Но ты мне вполне нравишься, Даша. Чисто по-человечески, конечно! – только третьего романа мне не хватало для полного счастья. – Все с тобой в порядке, ты умная, отзывчивая, славная девушка и безо всякого Дара.

Даша грустно пожимает плечами.

– Так оно или нет… Я тогда, в декабре, была… расстроена очень. С подругой поссорились, она мне гадостей наговорила. Сказала, я жалкая, унылая, страшная, никому не нравлюсь и нравиться никогда не буду… Вот я и нажелала с перепугу такого, чтобы нравиться всем. А теперь с Даром уже непонятно, ценит меня кто-нибудь в этой жизни саму по себе или это только из-за воздействия…

– Ты можешь просто не пользоваться Даром.

– Могу. Но страшно же…

Открываю рот, чтобы рассказать о вреде злоупотребления Даром, но тут вспоминаю, как сам без Дара под конец уже и шага ступить не мог. Что в работе, что в личных делах.

Человек владеет Даром или Дар – человеком? Пожалуй, оно к лучшему, что я от этой хрени освободился. Хотя расследования стало намного сложнее вести, что уж там.

Меняю тему:

– Чем думаешь дальше заниматься?

Даша пожимает плечами:

– Работу вот надо искать… А я даже не знаю, как это делается… Мне же денег немного надо, я не жадная, и папа помогает. Честно, я в аспирантуру эту пошла, потому что так проще всего было. Дядя устроил, без резюме и собеседований этих всех. Но тут тупо делать нечего, а рабочее время от звонка до звонка надо отсиживать, и на пятницу хрен отпросишься. Уже пару игр классных пропустила… Надо искать работу с гибким графиком, только собеседования эти все… стремно.

Смотрю на Дашу словно бы другими глазами. Она неглупая, интеллигентная, добрая, а главное – нравится людям… Нашей Кате не так уж легко понравиться.

– А не хочешь ли поработать в детективном… ну, почти детективном агентстве? Секретарем?

– Хм… Робин тоже начинала секретарем у Страйка… – задумчиво тянет Даша.

– Это еще кто?

– Да так, из одной детективной серии… А я думала как раз в секретари податься. В науку что-то пока не тянет больше, а делать я ничего толком не умею. Зарплата у вас какая?

Морщу лоб… была не была! Называю сумму в полтора раза выше той, которая указана в вакансии. Заработали мы сейчас неплохо, а там, глядишь, дела и дальше пойдут на лад… с толковым секретарем-то – почему бы нет?

Глава 6
Бить первым

Март 2030 года

На входе в ранее свой, а теперь уже мой и Катин кабинет сталкиваюсь с мужичком, который кажется смутно знакомым. Невысокий, глубокие залысины, энергичное лицо… где я его видел?

Он-то меня знает, радостно лыбится, тянет руку для пожатия:

– Александр, добрый день!

– Здравствуйте…

Неловко это признавать, но память на лица у меня хуже, чем должна быть у детектива. Дядька бодро убегает по коридору к лестнице, прежде чем я успеваю спросить, кто он и что у нас забыл. Не догонять же его… И только минут пять спустя, уже за своим столом, вспоминаю наконец, кто это. Наш, а вернее, лично мой давний клиент, которому я помог найти его Дар – способность убивать. Ксюша еще потом пыталась нанять его как киллера – вот же не дал бог бабе мозгов. Так, и что этому деятелю здесь понадобилось? У нас опять какие-то проблемы?

– Катя, зачем этот мужик приходил?

Катя не отрывается от монитора, где развернута экселевская таблица:

– Да так, ерунда. Он на минутку забегал…

– Зачем?

– Говорю же, не важно.

Это мне нравится еще меньше. До этого у меня ни разу не возникало ощущения, что Катюха темнит.

– Катя. Оторвись на минутку, посмотри на меня. Вот так, спасибо. Скажи, зачем к нам приходил этот клиент?

– Да Витя вообще не клиент.

– Катя, мне это не нравится. Это наш бывший клиент, причем сложный, он может создать нам проблемы. Ответь мне, чего ему было нужно?

Катя жует губу, отводит глаза в сторону, тяжко вздыхает и наконец нехотя говорит:

– Ну Сань, да ничего Вите не было тут нужно. Это мне было нужно кое-что. А конкретно – мои ключи. Я их забыла у Вити в квартире. Потому что ночевала там. Доволен?

Черт, вот это неловко вышло.

– Оп-па… Сорямба, Катюх, я о другом думал. Вы познакомились с этим… Витей… когда он в офис к нам приходил?

– Самое смешное, что после. Совсем недавно, на самом деле. Тогда-то он своими мыслями был занят, да и я только начинала работать, не до фигли-мигли было. Мы в январе встретились, на свидании вслепую, случайно.

– Ну, молодец, рад за тебя, правда. Так, давай-ка график на следующую неделю посмотрим…

Вот только какой теперь график… Катя сперва не хотела рассказывать о своей личной жизни, но раз уж начала – останавливаться не собиралась. Быстро понимаю, что теперь проще выслушать ее, чем переключить на работу. Сам виноват, что полез с расспросами.

И до и после устройства к нам Катя не оставляла попыток встретить наконец своего человека. Нет, она помнила, что на работе ни-ни, эти сложности ей и самой не нужны, да и кого тут кадрить – деда Владимира Ильича или гопника Виталю? Но в свободное время Катя активно искала новые знакомства: ходила на экскурсии, записалась на латинские танцы, участвовала в благоустройстве двора… Бесполезно – везде преобладали такие же, как она сама, не слишком юные девушки в активном поиске. Так что оставались только приложения для знакомств.

Мужчины охотно приходили на свидания, а вот дальше… Больше половины оказывались явной некондицией – алкашами, увязшими в микрокредитах нищебродами или вовсе женатиками. Один крендель даже детское кресло из салона не удосужился достать – прямо в заваленной игрушками машине и собирался катать даму сердца. Среди оставшихся непросто было кого-то отобрать. Приложения для знакомств создают у одиноких людей иллюзию бесконечного выбора, потому каждый конкретный кандидат оказывается чем-то нехорош. Каждый раз кажется, что проще свайпнуть влево этого неидеального человека, чем принимать его со всеми недостатками – ведь в базе еще тысячи пользователей, кто-нибудь обязательно окажется лучше…

За год активного поиска у Кати что-то складываться начало только с тремя мужчинами. Но все рушилось в тот момент, когда она сообщала про свой Дар. Первый парень сходу предложил попробовать групповой секс – нимфам же такое нравится! Второй возмущенно заявил, что не станет связываться с девушкой общего пользования – все же знают, что нимфа обязательно шлюха. Третий, который нравился Кате больше всех, на свидании только покачал головой, а на другой день прислал сообщение, что ему очень жаль, но он обычный человек и к отношениям с нимфой не готов. Так что к моменту, когда алгоритм приложения свел ее с Витей, Катя уже мало на что наделялась.

В начале свидания обоим было отчаянно скучно. Каждый рассказал о себе примерно одно и то же: увлекается чтением, кино и прогулками в парке, любит хорошую музыку, мечтает о крепких доверительных отношениях… Все это они и говорили, и выслушивали десятки раз. И перед завершением очередного свидания с чужаком, с которым нет точек соприкосновения, Катя почти случайно упомянула, что работает в «Потеряли? Найдем!».

И тогда глаза Вити загорелись. Он признался в страшном Даре, который столько времени прятал сам от себя, а теперь не знает, как с ним жить. С женой он развелся, а с самим собой развестись нельзя. Тогда Катя почуяла в нем родную душу и тоже открылась – рассказала про Дар, приставший к ней, словно клеймо.

В тот вечер для обоих словно бы разбилось стекло, отделявшее их от людей с нормальными, приличными, непозорными Дарами. Каждый смог открыть другому свою отверженность, страх, одиночество и стыд за ту бездну, которая разверзлась внутри 17 декабря и с тех пор всегда рядом. Однажды захотеть убить не значит стать убийцей, как и быть нимфой не значит быть шлюхой – но как убедить в этом всех, начиная с самих себя? Как жить с вечной привязкой к одному-единственному порочному желанию? Они говорили взахлеб, пока официант не сообщил, что кафе закрывается, потом поехали… она не помнит, к нему или к ней… и взахлеб разговаривали до утра, а потом… ну, в общем, с тех пор они встречаются, у них серьезно. Так что все нормально, Саша, видишь, к работе это никакого отношения не имеет, и про ту глупую выходку Ксении Витя давно забыл. Ну, не ему ли знать, какими страшными и разрушительными могут быть минутные желания; но если на календаре не 17 декабря, человек переступает через это и живет дальше.

Я искренне порадовался за Катю – авось счастье в личной жизни будет способствовать трудовым успехам. Официальное назначение моим замом добавило ей уверенности в себе, я с удовольствием наблюдал, как она строит Виталю – распекает за опоздания, неопрятный вид и запах перегара. Тот сперва кочевряжился – чего это им баба командует? Но я вызвал его к себе и провел воспитательную беседу – без мордобоя на этот раз. Объяснил, что времена у фирмы непростые, а Катерина – слабая женщина; что более достойно – собачиться с бабой или поддерживать ее?

Через неделю к нам заявилась пожарная инспекция. Я чуть не подорвался разбираться с ней сам, но вовремя сообразил, что для сотрудников это шанс потренироваться грудью встречать обычные для бизнеса проблемы. Инспектор с хамоватой ленцой начал атаку по всем правилам бюрократической науки: сигнализация проведена не по нормативам, пожарный кран заржавел, текст на плане экстренной эвакуации набран не тем шрифтом. Катя бледнела, терялась и растерянно что-то мямлила. Мне стоило колоссальных усилий не прийти ей на помощь, поставив зарвавшегося чинушу на место, как я делал всегда. И тогда за плечом Кати встал Виталя; он молчал, скрестив на груди руки, и мрачно смотрел исподлобья. Этого хватило, чтобы инспектор утратил прыть и сбавил обороты, а Катерина воспряла, взяла себя в руки и быстренько разыскала документацию, подтверждающую соответствие, предъявила параграфы, затребовала протокол по нормативам – в общем, встретила противника шквальным огнем боевого канцелярита. Штраф мы все равно огребли, но то дело житейское.

Вообще говоря, Виталий сам был не дурак – он видел, что из его друзей детства уже кто мотает срок, кто тихо спивается, кто киснет за гроши на унылой тупой работе вроде сбора заказов в супермаркете. Работа у меня стала его шансом вырваться из этой среды, и на самом-то деле Виталя упускать его не собирался, хотя усвоенные с детства модели поведения иногда брали верх. Однако наш цветок подворотни все реже лез в бычку и все чаще думал головой.

Мы поговорили о его жизненных перспективах. Оказалось, он даже не сдавал ОГЭ, так и живет со справкой об окончании восьми классов. «Пацаны бы не поняли», – объяснил Виталя, и видно было, что ему самому неловко от такого обоснования своего жизненного выбора. Мы вместе подыскали муниципальную вечернюю школу – оказывается, государство дает второй шанс тем, кто просрал школьные годы чудесные. Я обещал, что если он сдаст ОГЭ, то сможет выбрать колледж – фирма оплатит обучение. Еще одна причина удержать бизнес на плаву…

Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Состояла она в основном из отражения Натахиных атак; сестра очень хотела, чтобы все у нас было дорого-богато, как у людей. Тут мы с Олей выступили единым фронтом: никаких кортежей, постановочных свадебных танцев, торжественных фотосессий и прочей показухи. В свидетели выбрали Олину сестру и майора Леху. Платье Оля себе купила, но такое, которое могло пригодиться и в обычной жизни; меня тоже убедила, что однажды мне может понадобиться приличный деловой костюм. До сих пор я обходился непафосным кэжуалом, но мало ли, как жизнь повернется…

Единственное, в чем я уступил Наталье – пригласил на свадьбу дальних родственников, даже тех, с кем в последние годы перезванивался от силы пару раз в год. В конце концов, многие из них поддерживали нашу семью после смерти отца. Теперь это уже совсем пожилые люди, в их жизнях не так много событий. Потому я арендовал непафосный, но приличный ресторанчик и оплатил всем билеты и гостиницу; благо государственная зарплата позволяла, да и фирма опять стала выходить в плюс. Бешеная энергия Натальи ушла на организацию семейного праздника, и она только изредка с упреком вопрошала, как же мы переживем свадьбу без похищения невесты, водки из туфли и кукол на капоте лимузина.

А вот кого на нашей свадьбе не будет, так это Олега – он получил приглашение в Штаб и принял его. Я подозревал, что оно было по существу скорее вызовом, повесткой, но не знаю, насколько Олег это понимал. Видимо, разыскать других свободных от Дара так и не смогла ни вся королевская конница, ни вся королевская рать. Иначе зачем бы кому-то понадобился мой нелепый братец?

Странное дело, мы с Олегом теперь почти не общались – так, перебрасывались дежурными репликами, когда я приезжал к маме, но не более того. Олег как будто избегал меня, а мне было не до него. Я собирался с ним поговорить, но как-то не складывалось. Раньше меня бесило, что он не работает – что же, теперь работа у него есть, и вероятно, пожизненная, если только свобода от Дара не станет каким-то образом массовым явлением. Олежа даже отвальную не стал устраивать, только мама собрала нас на семейный ужин, и мы весь вечер хором уверяли ее, что наша секретная работа связана с научными исследованиями и нисколечко, вот прямо-таки ни капельки не опасна.

Когда мама вышла на кухню заваривать чай, я попытался ободрить братца:

– Не ссы, Олежа. Не сожрут тебя в Штабе. Там пусть и стремные, а все же люди. Ты помни главное – что ты им нужнее, чем они тебе. Проявляй уважение к ним, но не позволяй неуважительно относиться к себе.

– Это тебе легко говорить, Саня. Ты такой, что все тебя уважают…

Ну кто бы сомневался – Олежа будет ныть. Как та лягушка из анекдота «ну коне-е-чно».

– Ну какой я, какой? Что во мне такого, чего в тебе не может быть? У нас половина генов общая, между прочим…

– Ты держишь себя так, что… ну, всем сразу ясно, что лучше тебя уважать. Вот вроде ничего такого особенного не говоришь, не делаешь, вежливо себя ведешь… а считывается, что если что-то пойдет не так – ты ударишь.

– Так для мужчины и важна готовность ударить, Олежа! И даже не ради себя, а ради другого. Ради женщины, ради того, кто беззащитен… – оглядываюсь на дверь: мама все еще в кухне. – Иногда бывает правильно бить, причем бить первым, бить сильно. Нет, думать тоже надо, конечно… но не сопли жевать. А впрочем, иногда и думать нет времени. Если в тебе есть готовность бить, то до ситуаций, когда это необходимо, дело будет доходить очень редко.

– Ну это же ты у нас крутой, как яйца, а я-то, я не такой… – привычно заводит шарманку Олег.

– А теперь тебе придется стать таким. В Штабе будешь учиться и стрелять, и драться, и общей физподготовкой замучают. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Тебе полезно будет, это навыки для реального боя, не игрушки дурацкие…

Олег вздрагивает и съеживается, словно я ударил его. Забыл, что мама предупреждала – доктора велели не обсуждать эту тему. Хотя сам я, честно говоря, вообще в Олегово нервное истощение не особо верю – вечно у него то понос, то золотуха, только бы на нормальную работу не выходить. С другой стороны, больше года непрерывно играть…

– Не знаю, как я там не отъехал кукухой с концами, Саня, – тихо говорит Олег. – Хотя там ведь и умереть толком нельзя было. В играх все время умираешь, причем больно по-настоящему… А потом уровень перезапускается, и ты понимаешь, что это никогда не закончится. Но я знал, что ты меня вытащишь. Наверно, потому от меня вообще что-то осталось… Потому что ты – не как я, Саня, ты не останавливаешься ни перед чем.

– Ну ладно, ладно, что тут такого… Любой бы так поступил на моем месте.

– Ты правда не понимаешь, Саня? Не любой. На самом деле, никто.

Хмурюсь. Неловкий какой-то разговор, не люблю вообще розовые сопли эти все. Хотя психолог Алия говорила что-то похожее: мол, я потому и смог отдать Дар, что стремление найти брата стало этой, как ее, обсессией. Слова такие громкие еще – «доминанта», «мания».

Не люблю психологию.

– Ты не такой, как все, Саня, – распаляется Олег. – Ты сильный, решительный… добрый, хотя и жесткий. И мне так паршиво было всю жизнь, что я такой никчемушник. Рядом с тобой особенно. Но если когда-нибудь помощь будет нужна тебе, я все для тебя сделаю. Выше головы прыгну, но сделаю.

– Не смеши мои тапочки, Олежа, ну что ты там сделаешь… Ты о себе научись заботиться, чтобы мне не приходилось больше тебя вытаскивать. Вот это и есть лучшее, что ты можешь для меня сделать.

Входит мама с тортом, и мы мгновенно меняем тему. Утром за Олегом приехал черный джип.

Остался осадочек, что маловато я уделил внимания младшему брату, но так уж вышло – были занятия поинтереснее. С Марией мы общались все больше как по работе, так и вне ее. Как я давно подозревал, образ сексуальной бизнес-леди был своего рода социальной маской, а на самом деле Мария куда интереснее и глубже этого клише. Однажды я видел, как она чуть не плачет от досады, сломав ноготь – ничто человеческое ей не чуждо. Увлекалась Мария не только йогой, что объясняло великолепную осанку, но и спортивной стрельбой – она была кандидатом в мастера спорта. Сам я стрелял где-то на уровне первого разряда, хотя и без официального диплома – некогда было мотаться по соревнованиям. В оружии и его истории Мария разбиралась лучше меня. Разумеется, это не было связано с основной профессией. Только в кино жизнь частного детектива состоит из беготни, стрельбы и разудалых приключений. В реальности это обычно сбор документов для бракоразводных процессов или расследование пропажи ниток с завода по производству кальсон.

Я давно подозревал, что у Марии есть вторая работа – доходы ее фирмы вовсе не были запредельными, однако лоск сохранялся, сокращений персонала не проводилось. С расспросами я не лез – однажды Мария показала мне сама. Сказать, что я выпал в осадок – это ничего не сказать. Оказалось, наша гламурная бизнес-леди пишет военно-историческую прозу под псевдонимом Иван Молот. И не просто пишет, а нехило так на этом зарабатывает – входит в двадцатку топовых авторов одного из самых популярных коммерческих литературных порталов.

Я был потрясен не столько самими книгами Молота – они показались мне довольно примитивными, хотя это ценное мнение я оставил при себе – сколько статистикой их продаж. Прибыль детективного агентства действительно уходила на поддержание на плаву самого себя, а на роскошное белье, глянцевую квартирку и ежедневную доставку ресторанной еды зарабатывал суровый военный прозаик Иван Молот.

– Мария, тебе следовало родиться мужчиной… Ты мыслишь по-мужски.

Сперва говорю и только потом соображаю, что это сомнительный комплимент женщине, с которой я сплю. Хотя сейчас мы не в постели – на кухне, ради разнообразия, пьем какой-то невероятно изысканный китайский чай из крохотных чашечек.

Мария снисходительно улыбается:

– Нет женского и мужского мышления. Есть глупые люди, которые мыслят стереотипами, в том числе гендерно обусловленными. И есть те, кто способен к системному мышлению. Такие люди обычно и производят востребованный контент, настраиваясь на целевую аудиторию с ее комплексами. Деньги, как говорится, не пахнут.

– А для души ты не пробовала писать? То, что самой интересно?

С лица Марии спадает легкая усмешка, она отводит глаза, чуть прикусывает нижнюю губу:

– Когда-то давно. Не стоит оно того. Никому не нужно. А любое творчество должно быть востребовано, иначе это интеллектуальная мастурбация какая-то.

– Зачем тебе вообще нужно это детективное агентство, раз ты столько зарабатываешь писательством?

– Чтобы не сойти с ума, набивая каждый день текст, к которому ничего не чувствую. А потом, «Мария» еще раскачается, у нас есть потенциал. Кстати, о потенциале… что думаешь насчет слияния?

– Что за вопрос? Я всегда за слияние!

Тяну лапы к черному шелковому халатику – вернее, к тому, что под ним.

Мария смеется и шлепает меня по загребущим рукам:

– Не в этом смысле, балда! Я о слиянии фирм. Прикинула тут, сколько костов мы срежем, если объединим бизнес. В первом приближении на одной только аренде и рекламе сэкономим…

Мария называет числа, которые пролетают мимо моего сознания. Плоть, только что бурно восставшая так, что полотенце на бедрах сбилось, понуро сникает. Неужели вот ради этого все и было… Наверно, эта мысль отражается на моем лице, как на включенном экране – такой себе из меня секретный агент. Мария закатывает глаза:

– Саня, не воображай о себе. Конечно, для новичка ты неплохо развернул бизнес, однако если бы я решила прирастить капитал при помощи проституции, я бы, ты только не обижайся, нацелилась на что-нибудь более масштабное.

Вот поэтому Мария при всей своей сногсшибательной красоте одна – какой мужчина потерпит такое явное интеллектуальное превосходство?.. Предложение ее мне не нравится, однако в деловом плане оно не лишено смысла, особенно в свете того, что мне придется подолгу отсутствовать. Скрепя сердце, обещаю подумать. Надо посмотреть, как ребята будут справляться без меня…

Но вообще перспектива возвращения на базу Штаба с каждой неделей выглядит все более туманной; о сроках вызова мне ничего не сообщают. Такое ощущение, что там я случайно прожил кусочек чьей-то чужой жизни: тактические тренировки, обед в столовой по графику, редкие совещания, на которых моим мнением никто не интересуется – да и что ценного я могу сказать этим профи?.. Нет уж, лучше жить дома в полной боевой готовности. Потому я исправно посещаю ведомственный спортзал – только один раз заболел гриппом, и, когда позвонил тренеру предупредить, что не приду, он, похоже, об этом уже знал. Регулярные занятия идут мне на пользу – таких четких кубиков пресса у меня не было никогда. Нет, и я раньше себя не запускал, но одно дело – просто поддерживать форму, чтобы отражение в зеркале не вгоняло в депрессию и на пятый этаж подниматься без одышки, и другое – когда это становится долгом перед Родиной.

Все бы ничего, если бы не телефон, который нельзя выключать. Он что-то вроде браслета на ноге у заключенного, отбывающего условный срок. И прослушка эта еще… Что поделать, есть вещи поважнее личной свободы.

И все-таки к концу марта, когда до свадьбы оставалось четыре дня, я уже начал надеяться, что Прорывы и Штаб так и не станут частью моей жизни.

Напрасно, разумеется.

* * *

На исходе зимы неожиданно выпал снег, пушистый и мягкий. Он покрыл черный налет на сугробах, грязь на истоптанных дорожках, ветви деревьев. Денек выдался морозный, но ясный. Солнце светит по-весеннему ярко, и поднадоевшая улица за окном выглядит чистой и праздничной.

– Немедленно идем в парк! – смеется Оля; у нее сегодня выходной, да и я не обещал появиться в офисе. – Никаких отговорок! Когда ты в последний раз просто так, безо всякой цели гулял?

Хмыкаю. Оля, как обычно, права. Когда я в последний раз выходил на улицу без какого-то дела? Крохи свободного времени после работы, тренировок, домашних дел и… других дел проводил на диване, тупо уткнувшись в телефон. Забыл уже, каково это – просто гулять с любимой женщиной.

Машину не берем – до парка можно дойти пешком. Парк рядом с Олиным домом большой, развлечения сосредоточены на небольшом пятачке возле входа, а дальше он больше похож на лес, прорезанный широкими тропами. Ясный денек выманил из дома не только нас – от катка доносятся музыка и смех, на горке полно визжащей малышни, мимо радостно спешат лыжники. Эх, давненько я сам не вставал на лыжи, даже не вывез их из своей квартиры, так они и мерзнут себе на балконе. У Оли своих лыж нет, и теперь уже поздновато покупать – перед самой весной-то. Ничего, в следующем году с первым снегом экипирую всю семью, будем каждые выходные брать термос с чаем и рассекать на лыжах.

Ветви елей склоняются под тяжестью снега, на иголках лежат блестящие капельки воды, превратившиеся в ледяные жемчужины. В воздухе стоит аромат мороза и хвои. Оля держит меня под руку – чувствую сквозь все слои одежды тепло ее тела. Ей очень к лицу меховая шапочка. Любуюсь то ее мягким профилем, то уверенными движениями проносящихся мимо лыжников. Сбоку лыжня, по которой скользят в основном пенсионеры и дети, а спортивные ребята и девчонки рассекают елочкой по центру дорожки.

Разговариваем мы мало, но в нашем молчании нет ничего тягостного. Устал я, честно говоря, обсуждать Федькину школу, меню на неделю, будущую свадьбу… Все это нужно и важно, но можно же иногда и отдохнуть от суеты. Заслужили ведь мы хоть один спокойный денек…

Спрашиваю:

– Как дела на работе?

– Да у нас-то как обычно. А я тут с Людкой из поликлиники недавно болтала, так у них там ужас что творится. Представляешь, объявили обязательные медосмотры и сгоняют народ со всех предприятий чуть ли не силком. Персонал весь в мыле, обычных больных принимать некогда – все брошены на эту чертову профилактику. Главное, к чему такая срочность? Народ бесится, никто на эти медосмотры не хочет ходить, все саботируют кто как может… Антипрививочники оживились, теорию заговора опять включили какую-то. Типа под предлогом медосмотра всех то ли обрабатывают особым Даром, то ли проверяют на Дары… такая ересь. Но многие увольняются, лишь бы на медосмотр не идти. Или косят любыми средствами.

– Но на самом деле это просто стандартный медосмотр?

– Да Людке-то почем знать… Вроде выделен кабинет для какой-то спецгруппы. Никто не знает, что там происходит, слухи разные ходят…

Я, наверно, знаю, что там происходит – контора ищет свободных от Дара. Обязательный медосмотр… остроумно, ничего не скажешь. Вот только слишком много способов от него закосить, тем более что слухи уже гуляют.

Мимо проносится что-то ярко-красное. Оля вскрикивает и валится вбок, в заснеженные кусты – едва успеваю подхватить ее и помочь удержаться на ногах. Лыжник в красном комбезе на ходу оборачивается и весело орет:

– Нечего тут разгуливать, бабуля! Это лыжная тропа!

Это чмо толкнуло мою женщину⁈ Лыжник уже скользит прочь, но не зря же я столько месяцев занимался – и бегом в том числе… В несколько секунд догоняю его, толкаю на снег лицом вниз – одна лыжа нелепо заворачивается, другая с хрустом ломается. Острие палки едва не тычет мне в глаз. Выхватываю палку – парень вопит, когда петля выкручивает ему запястье. Бью оборзевшего хама его же палкой по ребрам, по ногам, по плечам – куда придется. Иногда для разнообразия добавляю ногой – не со всей силы, нет же цели переломать дураку кости. Лыжник сперва матерится, пытается встать и вроде даже угрожает, а потом уже только жалобно скулит.