Текст книги "Курс практической психопатии"

Автор книги: Яна Гецеу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Так что, ничего страшного, что Машка спит на моей кровати, и возможно останется до утра.

У ребенка зазвонил мобильник, много раз – пришлось разыскать его в кармане школьного пиджачка и вырубить к чертям. Ей звонила мама, оно и понятно. Но не буду же я будить из-за этого девчонку – уже поздно, засобирается ещё домой, провожай её… не хочу.

… проснулся от сильного желания. Мама за стеной смотрела телевизор. Машка тихо сопела под боком. Я зашевелился, пытаясь развернуть её к себе. Она зашипела от боли – растревожил её ссадины и ранки. Но черрт, как же мне хочется сейчас, немедленно! Что-то приснилось, наверное, не важно – главное, дрочить не придется, когда рядом девочка. Заодно и проверим, правда ли она девочка, как говорила!

– Ты что делаешь-то! – в ужасе пробормотала она, совершенно просыпаясь.

– Хочу тебя выебать! – спокойно сообщил я, продолжая стягивать с неё трусы. Она сопротивлялась, но ей это мало помогало.

– Только не кричи, ради бога, мама дома!

– Какая мама? – она аж дернулась.

– Моя, не твоя же!

– А, мы ещё у тебя? – поморщилась она, устраиваясь подо мной.

– Ну а где же! – прошептал я, и принялся целовать её в шею, очень нежно касаясь раненой кожи. Она всхлипнула, и обняла меня обеими тонкими ручками. О, да, отдайся мне со всей страстью малолетки, и возможно, тебе даже будет хорошо!

Она все порывалась стонать – пришлось прикрыть ей рот ладонью. А я никак не мог кончить, от мыслей что мама прямо здесь за этой стеной. Хрен его знает, почему – не в первый же раз, но наверное, потому что не пьян… а девчонка вся какая-то излишне скользкая и липкая… подозрение закралось, и я просунул руку ей вниз живота. Лизнул. Так и есть! Кровища… бля. Как же потом её стирать? Сука, че же делать-то? Блядь, как это я не подумал. Опять простыню выкидывать? А матрас, тоже ведь наверняка весь изгажен… ну ладно, похуй, успею разобраться, сейчас уже вот почти… да… кончаю… «кровь и сперма, это наверно, сперма и кро-овь…»

– Это любовь, – выдохнул я ей на ушко, и хотя истек уже, продолжал ебать, потому что чувствовал, что она тоже уже близка к сладкой развязке, и не хотел бросать её так. Мне вдруг стало дорого не только мое удовольствие. Волшебная сила ебли проняла меня на благодарность маленькой мышке за то, что она оказалась среди ночи в моих руках, и безропотно раздвинула ножки. А это ведь совсем не то же самое, чем одиноко дрочить в свете луны! Я хотел отблагодарить ее. И я сделал это – изогнувшись в последний раз, она опала как дрожащий листик, и затихла. Я поцеловал её ещё раз, она жарко ответила, и я сказал:

– Малыш, давай спать теперь!..

ххх

Хотелось что-то почитать, ведь как я уже говорил, музыку не очень люблю. А к поеданию искусства все же тянет…

Вот что я в инете нашарил, на запрос «иная литература»: страница мне приглянулась панк-писателя Жанны Моуле. Я всех женщин-писателей которых уважаю, называю не писательницами, а писателями. Как-то уважительней. Жена ТорКа из «Sтеkол». Там и фотка была, волшебная девушка! Лет двадцати, такая недоодетая, и ТорК ей грудь лапками прикрывает, стоят на постели у стены, наклонившись слегка вперед. Лицо циничное, опытной суки. Скачал пару телег про нее, потом читкану. Вот эта хренька очень меня доставила – крыша у нее тоже едет, чтоль?

«Грязный кукольный секс…»

ц. Шмель.

«А вот была история: игрушечный плюшевый кабан изнасиловал Барби, и сказал потом, что нефиг так похабно ноги раздвигать. А другая кукла, рыжая «германская», глядя на это, тихонько мастурбировала. М-да, получается, верно говорят, что все в Германии ебнутые на сексе, самое порно – немецкое, и белки знают.

Ну, так вот, а потом еще две Барби – одна лысая, другая с пластмассовыми волосами – за это изнасиловали кабана карандашом, остро заточенным, кстати. Он визжал и дергался, но не видно было, чтоб особо недоволен. Урод. А та, что дрочила радостно охуевала и стояла на шухере, чтоб я, Хозяйка, не застукала. А я все равно узнала, видела. Они и давай оправдываться, каждый за себя. Но, по-моему, все довольны остались. Одна лишь я дико охуела!!!!

Вооот, а потом меня кто-то легонечко щелкнул по носу. И я очнулась, так уютно! Этот кто-то улыбнулся довольно и ушел в другой конец. Может, еще кому-то омерзительно-уютные сказки шептать. Кажется, не из нечисти он был, а вроде как добрый мертвый чел. Или, может, ангел, что одно и то же. Бывший или будущий. Или даже двое…»

Что-то уж больно родное в этом всем мне увиделось! И я решил написать ей, там и мыло ее нашлось. Кажется, мне есть что ей рассказать, поделиться для ее вдохновения сюжетиками. А прикольно, кстати бы, самому-то в лом записать это все, пусть хоть не пропадает, а раз человек профессионально живет на этом – вот пригодится! К тому же такая женщина… ууу, я бы конечно, не отказался лично испробовать что-нибудь из того, что у нее в извращенной красивой головушке бродит!

«Эй, чувак, она замужем!» – сказал кто-то третий, открыв окно в домике на третьем этаже, и тут же захлопнул его – боится, что камешком залеплю промеж глазиков. Мне-то что? Пусть замужем! Кого-нить в целом это волнует? Да, повезло чуваку с женой, крутой видать, и ему же приятно должно быть, что его избранница-развратница находит отклик как Творец тоже!

может, она мне еще и не ответит! Мало ли ей ебанутых психов пишет? Но вот в том-то и дело, что я псих, но не дурак! Смотря как замесить первое послание, если с душой – никто меня не пошлет. А наоборот, очень даже воспримет! Короче – я решил, и я с ней подружусь!

Зацените-ка, вот еще шняжка это честной девочки Жанны. Странно может быть, но мне она сдается девочкой честной и открытой, циничная эта сучка. А вот вы почитайте – и сами, может, поймете, чем она меня зацепила, и почему я так проникся к Ней!

ВРАТЬ

«Зачем я в очередной раз соврала ИМ? Потому что нефига было и пытаться даже хоть чуть-чуть донести, в чем тут шняга. А она ведь была, да-а, была.

Скулеть и снова че-то доказывать – полный отстой. Не помогает. Заткнут с полоборота. Лучше уж помучиться от осознания собственной блевотной изощренности, пострадать, а потом засунуть все эти страхи поглубже, где они холодным комком не перевариваются, и подспудно ощущая тошноту, то и дело паникуя, ВСЕ РАВНО ВЗЯТЬ И ПОЙТИ ДО КОНЦА.

Блин, да я наверное, уже отдельную книгу могу накатать о страданиях Вынужденного Лжеца. Как не хочется, как стыдно и больно обманывать…. а надо! «Учись безболезнено обманывать…» Спешл фэнкс, конечно, май диар Л., но пардон, безболезненно для кого? Для того, кому врешь, глядя в глаза. А для себя? Ой, не буду, совсем сейчас сдепреснется. Хотя, ну его на хуй….

Так вот. Если бы я взялась за такую книгу (блин, взяться что ли?) я бы вывела кое-какие правила. Типа, сначала приготовься давиться, не показывая не малейшего вида кровавой блевотиной вранья. Ты ведь в реале, человек чести, и врать – тебе точно не покажется занятием легким. Вот так знаете ли, закурила бы че-нить этакое ароматное, и развалившись в кресле с бокалом бордо, продолжала.

Далее: деточка (тут надо бы глаз прищурить и затянуться) – не ври при этом сама себе. Потому как, надо точно знать, надо ли тебе НА САМОМ ДЕЛЕ то, к чему ты упрямо тянешь ручонки, не гнушаясь вываляться в дерьмовом вранье. Хотя я, старушка по части ЭТОГО САМОГО (вранья) бывалая, могу точно сказать – зачастую, чтобы точно для себя определить, что тебе именно этого и надо было, чтобы укрепиться, так сказать, в своих жизненных позициях, приходится еще подоврать (о, как на подорвать похоже! И очень верно! И подорвать – в смысле блевать), потом потрогать то, что ищешь, и потом только сказать себе как на духу базару – быть иль не быть, честным враньем достигнутому.

Моей главной причиной вранья всегда есть и остается ЛЮБОВЬ. Конечно, а что еще может оправдать, подтолкнуть, не дать отступиться в самый ебаный момент, как если не любовь? Это знамя и оружие..

А главным средством вранья – деньги. Несуществующие, или полученные каким-нибудь не декларированным перед маман способом. Сказала маман – я на работу, а сама … ну, понятно и дебилу.

– Мне все раны, деточка, (еще один ленивый прищур, потом значительный полукивок в сторону, потом прямо в глаза собеседнику) лечит тот факт (о, это ПРАВДА!!!!) что я могу прямо сейчас – О, КАКОВ ПИЗДЕЦ! КТО ЕЩЕ ПОЙМЁТ? – подойти и коснуться Его. Тихонько так, чтоб не разбудить. И тогда весь мир вместе со всем враньем идет лесом. И тогда я знаю, что это все.»

Да, это ЛЮБОВЬ!! Та самая, которой я ищу… которой боюсь. Которая нужна мне, чтобы изнасиловать себя и сломать. Чтобы излечиться, наизнанку вывернувшись из шизоидности в реальность! Как я завидую им, как понимаю, и как далек от этого – где ОНА? «Кто еще поймет?» – Я, Жанна, Я понимаю! Возьми меня в друзья!

Все обдумываю, что бы написать ей в гостевой… какую бы такую тему завернуть на форуме, чтобы никто не понял, и не полез ко мне с обсуждением – «чувак, ну ты че такое написал?» Или – «а, чувак, реал, я тя понимаю»… ни хера не понимают! Одна лишь она чтоб поняла, какой-то такой тайный знак… и ответила, только мне!! Все думаю, и не знаю, чувства бродят, а как сказать… да и что именно я хочу от нее? Дружбы? Нафиг, только разбить очарование! Она же реальный человек! Блин, я так привык быть сам с собой, что не могу уже признать других людей за живых и существующих. Лучше бы она была нереальной, лучше бы я ее придумал! И знал бы тогда, что сказать, и что она мне ответит. А так – она отдельна, и не угадать, чего ждать. Трудно очень! Неконтактен я, дрянь эдакая, неконтактен.

Написал только:

Жанна, Вы – Богиня!!

И все. А больше ничего не смог. Чего же боле, еб мать вашу, Жанна, я же не влюблен, но все так по-дурацки выглядит! Еще один фанат ее охрененных писаний! Блядь, что же делать? Ответила через два часа уже:

Спасибо, друг мойJ!

Бля, ДРУГ МОЙ!! Как бы я хотел… и сел катать письмо на чувствах, расслабясь сразу от этого «друг», и будто уже и правда друг, просто поведал ей о себе – кто таков, как ее узнал, как никто другой! И что мне ничего не надо, лишь простое «спасибо» за то, что она есть, и за то, что кто-то в реальности живет ТАК, и до сих пор не в дурдоме! Все эти мои дрочения души одинокие расписал, и что вдруг кто-то пришел и выебал меня, так неожиданно и круто! И кто-то этот – она…

Сказал даже, что и трахать ее не хочу – хотя, хотеть бы ее было самое что ни на есть предсказуемое, потому что кого же еще больше хотеть как не того, кто тащит тебя так?! Но не ее – потому что… вот тут я задумался. А потому что она вся пропитана этим своим ТорКом. Нет, я не таков еще, или не еще, а всегда – чтобы хватать чужое, ну, не в смысле, непонятное, а то, что принадлежит со всеми потрохами другому. Полностью, то есть! А она меня и так ебет в кровь самую, елозит по душе, и не надо секса как такового!

Чёрт, только бы она поняла! – что я говорю ей. Пусть знак подаст, или так и напишет – да, я понимаю. И все!! Не надо больше ничего!! Тогда и подохнуть не жалко – все равно невыносимо искать и путаться свою такую…

ТРАБЛ

Что девушка так сразу не хочет. А у меня стоит! Да и я так сразу не хочу… уже наебался так, что просто сунь-вынь. Хочется какого-то такого общения тел… какого-то диалога.

И я начинаю сдерживаясь аккуратно лизать. Он рвется в бой, но я держусь. Я лижу. Она (любая она) так раскрывается вся, как цветок – из живого мяса, вынужденно-похотливый цветок. Я заставляю истекать похотью. Я горд и рад что она (любая она), так дрожит и стонет. Я говорю с ее пиздой. Чтобы так отзываться на хуй – надо быть наверное или больной нимфоманией, или бешено-влюбленной. Моя девичья душа это понимает. Я их очень хорошо чувствую. Они меня за это и любят, и так легко доверчиво даются.

И вот – я лижу, для диалога. Она дрожит и царапает вокруг как от сильной боли. Я – сдерживаюсь. Пытаюсь переместить центр тяжести переживаний в язык. Иногда получается. Потом – то устанешь, то отвлечешься. Она – бля! – это мгновение чувствует, и замирает в ожидании продолжения – что я буду, трахать ее или ЕЩЕ… потом – она опять кайфует. Радостная что я вылизываю снова. А я все сдерживаюсь. Когда она уже изнемогла, и просит ее наконец трахнуть (а юные вовсе не часто сами просят, в основном постарше кто), то я ХОЧУ, но уже он упал… пока я думал, бля, о диалоге, языке и пизде, центре тяжести и прочих поебенях, он уже упал. Теперь пока я буду дрочить, или просить ее взять в рот, она остынет. Будет понимающе смотреть, сосать – а, кайф! – и думать, что поскорее бы он встал… и также как и я, ждать, когда он встанет и можно будет его внутрь… испытает то же! Вот тебе и диалог! Заебись…

А в пизде ее сырой от слизи возбуждения и моих слюней, наверняка холодно… голодная стынет недовольно…

ЖАННА.

Жан-наааааа…..

Жанна. Я люблю Вас! Я дрочю на вас. Я не могу не думать о вас. Я болею вами. Я кончаю вами, и вашими словами, этими крючочками и загогулинами ваших слов, вы – ВЫ!! – святы!

О, как же стыдно мне, черт, сука, бля… я кончил на вас. Я… я дрочил на Вас. На ВАС!!! Черт, как же стыдно… как я мог?? На вас? Ёлы-палы, я совсем уже охуел… я предал, изгадил своей грязной спермой ваш образ и…

Сел в уголок и корчусь, недоодетый, думая – а, блядь! Ублюдок.

ЖАХНИ

Куда бежать? И я побежал на трамвайную остановку. Мне страшно. Грохот старой кастрюли общественного транспорта накрывает крышкой, и варит в утробе своей. Оказался на сиденье у окна. Покосился на тривиальных старух в вонючих платках, которыми традиционно полнится трамвай, и совершенно стал циничен, успокоившись. Я даже утешился их злыми взглядами.

Мир все тот же. Чего я опять испугался? Опустил глаза, и не поднимал их целую минуту, задумавшись, и радуясь отсутствию потребности паранойи – перманентно искать и следить. А когда поднял глаза снова – увидел её. Не знаю, когда она вошла, но она смотрела на меня. Нагло и в упор. Вызывающе, очень так соответственно своему откровенному «наряду», если это можно так назвать. Выглядела она как чудовище – юбка чудовищно короткая, волосы чудовищно растрепаны, лицо накрашено как у чудовища. Понимаете? Висит на поручне, не садится – хотя вагон почти пуст, мест полно. Сама маленькая и толстая – ну, по правде, не очень, но такая… немного излишне полна. Неферша – не неферша, не знаю. Я уставился на неё в ответ. Что, думает, я застремаюсь и опущу глаза, или сделаю вид, что не заметил вызова? Да пошла она! Буду смотреть. «Чудовища» сама себе кивнула и усмехнулась, вероятно, пьяна. И сразу самому очень захотелось надраться. С ней! Почему-то… она меня не бесит. Странно. Меня бесят все, вообще любой человек! А она нет… хм… Она села напротив, развалилась так, что видно, что она в чулках. А ведь холодно, дура! Ну, её трабл. Так она и сидела, усмехаясь моему взгляду под её юбкой, и гляделки продолжались наверное, три остановки. Потом она встала и буквально выскользнула в открытую дверь, лишь мазнув по мне бесстыжими глазами. Я вскочил и выпрыгнул за ней, в один момент. Она пошла не оглядываясь, я не отставал. Завернула за угол, быстрой походкой, и несусветные каблуки её стучали, она некрасиво держалась на них, и неумело виляла задницей. Но не разу не оглянулась, и потому когда она вдруг остановилась в грязном переулке, и резко повернулась ко мне, я буквально налетел на неё, и она схватила меня, будто всего сразу, целиком. Я задохнулся от чего-то похожего на злость и протест, мне не нравилось быть так вот сразу чьим-то, но… я уже был в ней, терзал её, и она всхлипывала, запрокидывая голову, и… и что ещё? Черт, да не знаю я! Мы просто пошли вместе дальше, потом, когда она уже натянула трусы, вся дрожа, (а я в это время с удивленным отвращением смотрел на неё).

И вот, идем мы молча, вместе (не рядом, а именно вместе) с Чудовищей, и она, до сих пор не проронившая ни одного слова, вдруг говорит хрипло:

– Как ёбаные Мастер и Маргарита, блять! – захихикала, и уткнулась мне лицом в рукав. А я кивнул. Она ужасно права. Если на булгаковских детей выскочила любовь с финкой, то на нас – секс, и поразил обоих одним ударом. Ёбаные Мастер-и-Марго.

– Выпить хочешь? – спросила она. И я снова кивнул.

– Ну скажи «да», что ты такой-то?

– Потому что я садист, – просто сказал я, самым естественным тоном. Она расхохоталась, потом посмотрела на меня, замолчала и кивнула. И мы пошли дальше.

Её звали Жахни.

Она ловко пила спирт, вытащенный из-за пыльного шкафа. А мать её была программистом, чьими реальными детьми были компы, и в свои шестнадцать Жахни-Маша давно уже была реальной сиротой при вполне функционирующих физически родителях. Об отце она не говорила ничего, а мать уехала давно в Москву, на заработки – «и тебя, доченька, заберу, ты только подожди немножко…»

– Целый год уже хата моя полностью, по десятке присылает в месяц, да иногда в школу заглядывает, че я там делаю. А нихуя я там не делаю. В пизду бросила. Щас вот приедет опять, че говорить ей, незнааааю…

– Ебать твою мать, Жахни! – вскипал я: – Как же так??

Но быстро понимал, что не мое дело, и затыкался. В конце – концов я не собирался в нее влюбляться. Пусть живет как живется… «особая честь, всем нам придется в могилку залезть. А мне все равно…»

Тем более, что Жахни жила как черт, как настоящее чудовище.

Ей было наплевать на всё – на контрацепцию, на здоровье, на меня с моим сумасшествием. Она так лихо давала мне отпор, так злобно использовала меня, так была равнодушна и бессердечна, безрассудна, что я не заметил, как прикипел к ней. Злобная сучка, она могла ебаться столько, что я валился с ног.

Она выколачивала из меня душу, неосознанный садист. Она не любила извращений, просто была бессердечна.

– То есть, знаешь, мне не представляется удовольствием жестокость в сексе, мне просто наплевать на чужие ощущения, лишь бы самой получить кайф, – говорила она, сидя голая в растерзанной постели. Она ни капли не стеснялась своего несовершенного тела, и оттого была еще желанней!

– Как и мне! Шикарно! Оттого ты мне не просто любовница, а приятель.

Она согласно кивнула, с сигаретой в зубах, и мы пожали друг другу руки.

ххх

Сидели на набережной, и Жах беззаботно болтала ногой в туфле на тонких пряжках, прямо над водой, и я подумал, что ей надо быть поаккуратней, а то если утопит туфлю, то как тогда мне вести её домой? «Глупая сучка…» – подумал я с нежностью. Текила сделала меня на редкость расслабленным и сентиментальным.

Так вот, я глядел в темную воду, слизывая хмельными глазами отраженье звезд и городских огней, косясь на угрожающе сползающую туфельку, а Жахни тарахтела про свою поездку в Москву, к матери с её новым любовником, с которым та отмечала их полугодие, в кругу так сказать «семьи». Почему «так сказать»? Потому что её мамаша та ещё мразина. Какая нахрен семья, подобные твари вообще не представляют, что это такое!

– Все было так охуенно! – трещала девчонка, и меня все ещё удивляло, что из такого милого ротика вылетают без конца мегатонны грязного мусора слов: – Так вот, я закурила прямо там, а Катерина не пришла, ну ты знаешь, она к папе перебралась, а думала же, что мы с ней жить будем, но она и мать презирает и меня, что с матерью вожусь! – и все это густо приправлено такими матюгами, что воспроизводить я вам не решусь, иначе останется одна лишь ненорматика, и весь смысл улетучится. Вот квинтэссенция:

– Ну, а я-то пошла, мне-то что, тем более на халяву в московский ресторан, круто же! – она пьяно захихикала, и зачем-то затормошила меня. Я кивнул добродушно, и сказал только:

– Угу!

Жахни махнула рукой:

– Да ну тебя! – и совершенно беззлобно продолжила: – И вот, сидим мы там, гламур кругом, мать вся прям шик, стареет правда, и красится как проститутка, густо слишком, я те потом фотки дам зазырить, сам увидишь, как шлюха!

Брови мои удивленно поползли вверх – а кто же она, эта её мать? Что за удивительная гиена! Да на такую только в зоопарке дивиться! Хуже мачехи – во имя блядства бросила здесь в городе девчонку совсем одну, присылает чеки, и думает откупилась! Да я бы такой мамашке в жопу эти чеки засунул и жевать их этой жопой заставил, пока из горла не полезет! Вот двойняшка Жахнина, Катерина – молодец, вызывает уважение!

– А прикинь, ну там, то-сё, принесли водку. Я думаю, мне при маме нельзя будет, а рюмки – три. Оказалась ореховая – вот клёвая шняга, надо с тобой попить её!

Я почувствовал, что начал уставать от подруги, хотя меня тронула её забота. Только кивал и думал – господи, девочка, водки тебе нельзя! Да твоей мамашке похрену, даже если ты полезешь ночью на крышу 16-тиэтажки и будешь там прилюдно ебаться с бомжами на самом краю!

– Я напилась так чуть-чуть. Мать тоже, и они сидят там, сюсю-мусю друг с другом, а я скучаю, начала парнишке одному глазки строить, за соседним столом. Потом встала и пошла в туалет, и того красавчика за собой поманила. Там туалет, короче типа общий, ну в одном помещении тока разные дверки, нарисованы мальчики и девочки, да там-то похуй, я зашла первая, он огляделся, девка какая-то вышла, и больше никого. Ну, я думаю – ага, и мы ввалились в кабинку. Он меня посадил на бачок сливной, руками так за попу взял, ну и вот… – тут она почему-то замолчала, будто задумалась.

– И что? – тупо улыбаясь, спросил я. Будто не знал.

– И поебались, – сказала она уже совсем не весело.

– Что так стрёмно, скучно чтоль? – спросил я сочувственно.

– Ну да, как-то, – пожала она плечами, и посмотрела на меня. В хмельных расширенных её глазах плескалась речная черная текила.

– Только и всего прикола, что при матери почти, пока они жрали там…

Она помолчала, и начала снова:

– Вот скажи, и зачем я так много, со всеми…

– О, боже, нет! – прервал я готовую разразиться драму, и притянул подружку к себе, целовать.

ЭРОТ

– Слушай, Ветер, ты не мог бы со мной сгонять сегодня в аэропорт, у меня сестра прилетает, – позвонила мне Жах с утра.

– Ну ладно, че бы и нет? – согласился я.

– Спасибо, дорогой! – обрадовалась она. – А то так в лом одной в такую даль переться!

– Да мне не трудно! – пожал я плечами, будто она могла это видеть.

И вот, стоим, мерзнем. Ждем у стоянки такси. Я заколебался, и сел на корточки, как «реальный пацанчик». Кэпки и сэмачек не хватает тока, для полноты картины.

– Вон она! – радостно заорала вдруг девчонка, прямо над ухом – я чуть сигарету не проглотил.

– Трахни, Катька, иди сюда! – замахала Жахни руками, как дурацкое пугало. – Мы здесь!

– Кого это трахнуть? – захихикал я, что за тупость?

– Да никого, это её так зовут – я Жахни а она Трахни!

– Сама ты Трахни, привет, Машка! – к нам приблизилась невысокая эффектная готичка, волоча за собой дорожный чемоданчик. Девки обнялись, я стоял и хмурился – мне было очень нехорошо, только что поднявшись с корточек. Всегда так, сосуды инъекциями порчены в гавно.

– А это… – посмотрела на меня вновьприбывшая, отобнимавшись с сестрой.

– Ет Ветер, мой друг постельно-алкоголический! – махнула на меня Жахни.

– А, ясно! – кивнула девица, и протянула мне руку в ажурной перчатке: – Эрот, сестра этой ведьмы, как ты, наверное, знаешь!

– Кто? – сделала огромные глаза Жах.

– Эрот! – гордо посмотрела на неё сестра. – Не все же Трахни ходить, – и вдруг уставилась на меня. – А ты хорошенький!

– Вовсе нет, – пробурчал я, и протянул руку за её чемоданом: – Давай, помогу!

– Всегда пожалуйста! – кивнула она. – Едемте бухать, господа!.. Виски на рейсе был нехорош. Срочно исправить!

– А как это ты Эротом-то стала? – не унималась Жах, уже в такси.

– Ну как это, – удивилась её сестра. – По-смыслу, Эрот вроде то же самое, но куда более высокоэстетичней!

– И по-готски, – добавил я. Она кивнула.

– Это ж с малолетства у нас повелось – она ебаться любила больше, а я бухать, нас и прозвали Жахни и Трахни! – пояснила Жах.

А Трахни – она такая, что по ней видно, когда вырастет, станет самой настоящей женщиной-вамп, а не ерундой какой-нибудь.

– Знаешь, очень органичны тебе эти штучки-дрючки… ну, готические! Хоть я тебя и знаю только полчаса! – отвесил я комплимент. Жахни ревниво хмыкнула.

– Ну да, и на сцену же не выйдешь, как панк какой-то, в таком виде, да и Трахни не поймут! – и она многозначительно покосилась на меня. Хочет, чтоб я спросил о ее сцене… но мне же все равно, девочка. Я уж догадался, что и ты небось с микрофоном нечто о себе воображаешь. Я промолчал. Да мы уже доехали.

– Щас идем в магазинчик, берем бухла – кстати, Ветер, ты что пьешь? – спросила она кокетливо.

– Гашиш, – ответил я. Она рассмеялась:

– Да? А я его как-то не очень, лучше марки…

– Каждому свое, хотя я тоже люблю лизать, – совершенно серьезно кивнул я ей. Девки переглянулись и заржали.

– Это точно! – пихнула меня в бок Жахни.

– Вот и прекрасно, я полагаю, сойдемся на паре бутылочек вискарика! – отсмеявшись, Эрот толкнула дверь магазина.

…По квартире разлетелись черные тряпки Эрот, она искала, во что бы переодеться. Выбрала шорты и плотную милитаревую рубашку с воротничком-стойкой. Долго шарилась в поисках тапочек, эффектно наклоняясь и являя во всей красе симпатичную задницу.

– Фэн виски, о, как он любил меня! – пропела она довольно неплохим голосом, когда я наполнил бокалы по первой.

– Слушаешь Шмелей? – поднял я брови. Со стороны любуясь собой. Отчего то хотелось нравиться этой готичке… и я скрытно волновался.

– Йес, сэр! – усмехнулась она.

– За встречу, знакомство, секс, наркотики, самогон! – подняла она тост. Мы чокнулись, и быстро опрокинули стаканы. Меня затошнило опять – я сегодня ещё ничего не ел, не могу с утра. Да и виски тепловат, не могли ждать пока охладится, а лёд Жахни конечно же не держит. Ну чтож, зато сразу же дало в голову. Девки закурили, я воздержался. Они заболтались о чем-то своем, о каких-то общих знакомых, а я исподволь рассматривал Эрот. Хотя она и родная сестра Жахни, но будто рядом не стояли! Это как фото из рекламы косметического салона – «до и после». Жахни чуть не умирает от зависти, я вижу. Эрот стройная – Жахни толстовата. Эрот пострижена, ухожена, вся «вамп», а Жах… Жахни и есть. Ну так и понятно – одна живет с папой-продюсером в Москве, а другая в популярном стиле «lish-by-kak» в пустой квартире. Из разговора я понял, что Трахни вернулась к сестре, поддержать её. А Жахни приняла её со щенячьим восторгом. Хоть и настороженно поначалу. Она – как щенок вообще, неопытная, глупая, неосторожная, лезущая напропалую за лаской и едой. Щенок-то щенок, но щенок этот – сука. В этом вся Жахни. Но и Эрот явно сучьей породы. Только вся уже взрослая сука. Опытная, наверняка знающая как и на кого гавкать.

Из ее излишне пафосного монолога, я уяснил, что папа из шоу-бизнеса был не против любых самых диких экспериментов дочери, воспитал из неё эстетку и извращенку, но тонко. Уже в 16 девочка снималась в эротических проектах, и посещала готические клубы.

– А как же Жахни, она разве не дочь ему?.. – так и тянуло спросить, но мой дружок и так покусывала губу и много курила, я не стал травить.

Подвыпив, Трахни с гордостью продемонстрировала нам свой свежий клип, снятый в интерьерах милого папашки. Ничего такого. Опять пафос, пафос… хочется разогнать его рукой, как дым. А саму Трахни тяжко изнасиловать, чтоб не выебывалась. Перед кем изгаляется-то? Перед родной двойняшкой, и провинциальным сумасшедшим чучелом, которое с ней ебется. Велика честь. М-да….

– Атмосфера жилища садо-мазохиста пропитала её всю, и она несла её на себе, как дорогие духи, – сказал я, будто кого-то цитируя, и Трахни многозначительно приподняла бровь, будто узнала откуда это. Я это сам придумал, детка. И как мне хочется выжечь тебе глаз, чтоб потерялась.

Девчонки стояли передо мной обнявшись, а я курил на подоконнике.

Такие разные сучки… обе мои. С появлением Трахни отношения с Жах будто обрели смысл, расцвели и дополнились. Ведь Жахни не знала, для чего она делает что-то, а Эрот знала и отлично. Жахни вообще не считала себя садо-мазо, а Трахни со знанием дела несла всю эту порочную чушь и усердно шлифовала тело. Даже проснувшись с тяжкого бодуна, выпутывалась из теплых мятых простыней, и с закрытыми глазами на автопилоте качала пресс. И ни разу при мне не поела после шести. Мы с Жахни над этим ржали и демонстративно жрали что попадалось, запивая всем что горит. Позерство тоже, да, но мне кажется, это очень поддерживало пухлую неухоженную Жах. Эрот лишь губки поджимала, и говорила – вам-то что, у вас же нет… сцены. О, как она выделяла это слово. Все хотела что-то кому-то доказать. Я не вникал. Я не люблю этого.

ххх

– У нас сегодня сейшн, он, конечно, бабский, но я все равно хочу тебя пригласить, познакомить с моей компанией! – прощебетала Эрот.

Их оказалось пять, разного роста и калибра, но все, разумеется, готички. С замашками настоящих херок… пили они вовсе не по-готски, а скорее по-скотски. Фальш так и сквозила через черные их шмотки и неуверенный излишний макияж.

Пиво – дааааа, это труготично! Но мне плевать. Я простая, как три рубля, дрянь. Не больше. В пику, в нож пафосу, который не приемлю.

Глядя на этих изгаляющихся шлюх мне пришла угарнейшая мыслишка: устроить показ инфернальных мод! Пусть девки нарядятся как блудницы прямиком с того света, с адских пыток, где их истязали за грехи жизни, и прошкандыбают по подиуму!

– Рулеззз!!! – нежно с придыханием взвыла Эрот на мое красочное изложение действа, а Жахни грязно выругалась, что в её устах, означало, конечно же, самые высшие похвалы и одобрения.

Через два дня Эрот собрала каких-то своих готёлочек, и даже договорилась с администрацией какого-то клуба, а я выступал исключительно в роли кутюрье.

И надо сказать, понравилось мне несказанно! Я получил доступ к такому количеству голых девиц сразу, о котором можно только мечтать! И все – первый сорт! Эрот сама отбирала, а уж её-то вкус вы знаете! Мы и типа-кастинг вместе провели, будто два эдаких модельных барона!

На квартире Жахни вся наша пиздосестрия весело напивалась. Девки натащили разных драных тряпок, которых было не жалко креативно рвать, жечь и поганить краской.

Трахни договорилась с клубом. Она же два раза отрепетировала с бабами у Жахни.

Мне оставалось лишь прийти и насладиться вселенской красочной бессмыслицей.

Мои красавицы кошмарно лыбясь и кровожадно ухмыляясь терроризировали зал все добрых полчаса, прежде чем охрана додумалась, что никакой это не культурный перформанс, а просто злостное наебалово почтенной публики, которая местами забыла жрать, и открыв рот дивилась зрелищу, тупо охуевая, а местами наливалось поскорее водочкой, дабы не было так страшно. Естественно, подошел менеджер, о чем-то озадаченно пошипел Эрот на ухо, она же лишь цинично выдыхала ему дым в лицо.