Текст книги "Башня над пропастью (Сказания трех миров - 2)"

Автор книги: Ян Ирвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Теперь отряд очутился в огромном канализационном туннеле, одном из главных в Туркаде. Течение в нем было быстрым: начался прилив. Они осторожно пробирались по краю, ступая по скользкому камню. И вдруг Мэлкин споткнулся и рухнул в поток. Он бы непременно утонул в этой зловонной жиже, если бы не Тиллан, шедший впереди него. Тиллан схватил Мэлкина за одежду, когда того несло мимо, и выудил из воды.

Мэлкин представлял собой весьма плачевное зрелище при желтом свете фонаря. Его роскошная мантия обвисла и была вся в пятнах, а меховой воротник, когда-то белый, походил теперь на шерсть мокрой крысы. Из носа текла кровь. Несчастный расплакался, и от его величественного вида ничего не осталось.

Тиллан с минуту наблюдал за ним в молчании, потом отвернулся и снова двинулся вперед. Со стороны могло показаться, что он принял на себя руководство их маленькой группой.

Они продолжили свой путь без дальнейших происшествий и наконец дошли до того места, где на стене туннеля были железные ступени, которые вели к круглому иллюминатору на самом верху. Дальше туннель спускался вниз, и в нем было полно воды. Стражник поднялся по лестнице, потянул за рычаг, и крышка иллюминатора открылась.

– Осталось несколько минут! – воскликнул Мендарк. – Ах, Орстанда, если бы только ты была здесь!

Таллия испытала чувство огромного облегчения. Последние пять дней она жила в постоянном страхе, что ее схватят и начнут пытать. А ей теперь надо думать и о Лилисе. Таллия была единственным ребенком в семье и вряд ли смогла бы описать свои чувства к этой беспризорнице. Она любила Лилису сильнее, чем кого бы то ни было в своей жизни, и знала, какое это опасное чувство. Если бы им удалось выбраться из Туркада, тогда был бы шанс.

Они попали на каменный мол в крошечной бухте, разделявшей на две части большой портовый район, или, как его называли, портовый город. В этом месте мол был высотою в три этажа – четыре платформы из просмоленной древесины на сваях, облепленных ракушками. В Туркаде нельзя было ничего выгрузить с бота, не получив разрешения в портовом городе. И портовый народ, хлюны, ревниво оберегали свое право.

Мол и бухта были пусты.

– Где бот? – воскликнул встревоженный Мендарк. У них за спиной Тиллан зашелся от смеха.

7

БЕЗУМНЫЙ МАРШ

– Каран-а-а-а! – горестно кричал Лиан, оглядываясь назад в то время как Тензор тащил его к двери.

Та, которую он звал, лежала на полу между стражниками как маленький брошенный узел. Одна рука сжата в кулачок, рыжие волосы разметались по белому мрамору. Возле нее растеклась лужа крови.

– Я не пойду, – упирался Лиан. – Я не пойду! – яростно орал он прямо в лицо Тензору. Однако он мог бы с тем же успехом обращаться к скале. И рука, стискивающая руку юноши, и лицо Тензора были словно из камня.

Лиан согнулся, а когда Тензор потянул его за собой, выпрямился, как пружина, и так ударил аркима головой в подбородок, что у того лязгнули зубы. Тензор отшатнулся, и тогда Лиан помчался, перепрыгивая через скамьи и распростертые тела, и упал на колени рядом с Караной. Он взял ее за руку, которая была холодна как лед; однако веки ее трепетали. Она жива! Лиан обнял девушку и поцеловал в глаза – нежно, словно бабочка коснулась цветка.

Тензор поднял Лиана за воротник и хорошенько встряхнул. Они оказались лицом друг к другу, и Тензор не отрываясь смотрел на Лиана. После применения оружия, разрушающего мозг, аркиму было ужасно плохо. Тело его сотрясала дрожь, которую он был не в силах сдержать, а кровь струилась изо рта, капая на черную бороду. Его показавшаяся Лиану гранитной рука снова сдавила запястье своей жертвы, а взгляд Тензора через глаза юноши проник в мозг Лиана, превращая его в труху.

Двери Большого Зала со скрипом распахнулись. Тензор внимательно оглядел улицу, но ничего подозрительного не обнаружил. Они спустились по ступенькам в темноту, под проливной дождь. Лиан снова попал в рабство и не мог не повиноваться, потому что власть аркима над ним была безгранична. Редкие прохожие шли с опущенными головами, слишком поглощенные собственными заботами, чтобы заметить пару, которая выскользнула из Большого Зала. Эти двое торопливо шли по мокрым улицам Туркада, и никто не посмел приблизиться к ним, потому что на лице Тензора читались смерть и рок.

Это была страшная ночь, одна из самых страшных, и впервые до Лиана дошел весь ужас войны. Хватило одной ночи, чтобы Лиан полностью излечился от своего романтического взгляда на Сказания, который ему привили в Школе Преданий.

Всего в нескольких кварталах от Большого Зала ранее разыгралось сражение, и его жертвы то и дело встречались Лиану по пути. Они с Тензором догнали молодого человека, который полз и стонал. Что-то волочилось за ним, цепляясь за булыжники. Это была отрубленная нога, она держалась только из-за шва штанов. На мостовую из раны хлестала кровь.

– Помогите мне, – жалобно закричал несчастный, когда Лиан с Тензором проходили мимо. Его красивое лицо исказила гримаса боли.

Лиан остановился, не зная, что предпринять, – впрочем, никто бы не смог равнодушно пройти мимо такой трагедии.

Тензора эта картина не тронула.

– Он умрет через пять минут, летописец, – грубо сказал арким. – И мы тоже, если нас схватит Иггур.

В то время как он это говорил, молодой человек рухнул лицом на камни, и поток крови из его обрубка превратился в тонкую струйку. Тензор дернул Лиана за руку, торопя его, но через несколько шагов упал на колени, выкрикивая: "Шазмак! Шазмак!"

Лиан стоял рядом: Тензор не выпускал его запястье. Славный, прекрасный Шазмак лежал в руинах, а его жители были убиты.

– Как это ужасно! – Слезы текли по щекам Тензора.

– Карана! Карана! – кричал он.

Потребовалось некоторое время, чтобы Тензор пришел в себя, и они двинулись в путь.

– Забудь ее, летописец! Она не выживет.

Вскоре они поравнялись с домами, охваченными огнем, и к ужасу Лиана, кто-то с воплями выпрыгнул из окна. За человеком, напоминая свадебный шлейф принцессы, взметнулись искры. Человек рухнул в ухоженный сад с розами. Крик прекратился, а пожар продолжал бушевать. Взглянув наверх, Лиан увидел в окнах горящих домов другие фигурки на фоне желтого пламени, однако Тензор увлек юношу за собой. Образ падающего человека еще долго преследовал Лиана.

– За нами следят, – сказал Тензор через какое-то время.

Лиану было все равно. Тензор затащил его за угол, и они прижались к стене. Девочка, похожая на беспризорницу, прошла мимо. Тензор поднял сжатый кулак. Лиан словно очнулся. В походке девочки было что-то знакомое.

Ребенок остановился, оглянулся, затем, осторожно ступая, направился к переулку. Лиан чувствовал давление в черепе, словно Тензор заставлял его приблизиться к ней. То же стремление охватило и девочку – это было еще одно проявление власти Тензора над людьми. Лиан понял, что задумал его спутник. Еще несколько шагов – и Тензор размозжит голову девчонки о булыжники мостовой.

– Лилиса! – закричал Лиан. – Уходи! Возвращайся назад!

Он так сильно толкнул Тензора, что арким ударился о стену головой. Лиан задрожал и сполз вниз по стене. Лилиса понеслась прочь. Прежде чем Тензор пришел в себя, ее и след простыл. Лиан тоже рванулся было, но не сделал и десяти шагов, как его ударили по голове, и он упал на мокрую мостовую.

– Как это достойно, – насмешливо произнес Лиан, поднимаясь, – устроить засаду на ребенка. – И плюнул в Тензора.

Арким потащил его дальше, не встретив никакого сопротивления: это была последняя вспышка неповиновения Лиана, после которой железный контроль Тензора над его разумом стал еще сильнее, чем прежде.

Вскоре они остановились возле уединенной виллы. Она была окружена чугунной оградой и густой живой изгородью, усыпанной красными ягодами. Тензор повернул ключ в замке высокой калитки, послышались два щелчка, и калитка распахнулась. Тензор постучал в дверь, и ему открыла рыжеволосая женщина ростом примерно с Лиана. Из-за ее спины выглядывали другие аркимы. Лиан вошел на веранду, слишком потрясенный и измученный, чтобы рассуждать рационально. Он вновь и вновь вспоминал разгром Тайного Совета. Когда он закрывал глаза, перед его мысленным взором возникала лишь одна сцена: Карана, застывшая с приоткрытым от ужаса ртом, в момент убийства Нелиссы.

– Малиена... – начал Тензор, в первый раз проявив свое горе. – Не думал, что увижу здесь тебя. – Он раскрыл объятия.

– Я приехала на запад, чтобы увидеть своего сына, – ответила она, делая шаг назад, чтобы уклониться от его объятий. – Только сегодня я узнала, что приехала слишком поздно.

– Слишком поздно! – слабым эхом отозвался Тензор. – Ах, Малиена, я не приносил такие дурные новости с тех пор, как пал Тар Гаарн. – Он пошатнулся в дверях, и при свете лампы стали видны слезы, дрожавшие у него на ресницах.

Малиена, женщина с суровыми чертами лица, обладала зрелой красотой. Она взглянула на Тензора. Что-то в ней, кроме рыжих волос, напомнило Лиану о Раэле, утонувшем во время их бегства из Шазмака. Она была похожа и на Карану. Он уже слышал имя Малиены прежде – должно быть, в Шазмаке. Юноша определенно находил в ней сходство с Караной: бледная кожа, округлое лицо, серовато-зеленые глаза. Но аркима была старше. У Лиана, вновь вспомнившего о Каране, которая осталась лежать между стражниками, бледная и холодная, сдавило горло.

Малиена посмотрела на него. Ее бесстрастное лицо было лишено всякого выражения. Она положила свою красивую руку с удлиненными пальцами на рукав Тензора и притянула его к себе.

– Заходи, – тихо произнесла она. – Дурные новости следует с кем-то разделить. Правда, нас совсем немного. – Она кивнула в сторону Лиана. – А это что такое?

Лиан вздрогнул, хотя теперь он знал, что у аркимов есть привычка говорить о представителях других рас как о неодушевленных предметах – по крайней мере, пока с ними не возникнут какие-то отношения.

– Это предатель-дзаинянин, – ответил Тензор. – Возможно, я использую его, если дела обернутся определенным образом. Не думаю, что от него будут какие-то неприятности.

Кто-то проводил Лиана в маленькую комнату в задней части виллы и закрыл дверь. Все это было проделано крайне вежливо. В комнате не было ни света, ни мебели, так что он улегся на пол в мокрой одежде.

В доме было холодно, и ему стало неуютно. Он поднялся с пола и, подойдя к двери, обнаружил, что та не заперта. Юноша тихо прошел в холл. Дверь в следующую комнату, длинную, с высоким потолком, была открыта. На роскошном шерстяном ковре стоял Тензор, с которого капала вода, и рассказывал о Тайном Совете:

– ... Шазмак взят и разрушен, говорила Феламора, и все наши люди мертвы.

Услышав это, аркимы застыли, будто мраморные изваяния, с лицами, лишенными всякого выражения, – так велико было их горе. Пока длилось молчание, Лиан рассматривал их. Древняя раса аркимов изначально жила на Аркане, но после возникновения Непреодолимой Преграды оказалась на Сантенаре. Аркимы отличались высоким ростом, но их можно было по ошибке принять за коренных сантенарцев, каковым был Лиан, если бы не такие явные отличия, как маленькие круглые уши, костный гребень на черепе и рудиментарный хвостик. Правда, их почти нельзя было разглядеть под волосами и одеждой. В случае необходимости аркимы прятали свои желто-зеленые с овальными зрачками глаза под темными очками. Удивительно длинные пальцы на руках было труднее скрывать.

После своего пребывания в Шазмаке Лиан знал многих из находящихся в комнате. Блез был высоким, с темно-серыми волосами, локонами ниспадавшими на плечи, и орлиным носом. Рядом с ним разместились две женщины – высокая Еннис с коротко остриженными волосами и золотым кольцом в мочке уха и Тель, инженер, миниатюрная и хорошо сложенная. Рядом с ней – стройный молодой человек ростом с Лиана, с гривой черных волос. Лиан не встречал его прежде.

Еще здесь были близнецы Ксара и Шала – невысокие женщины, первая с белокурыми волосами и бледным, веснушчатым лицом, вторая – ее двойник, но в темном варианте. Они были самыми младшими из всех аркимов. Поодаль от всех стоял Труль. У него была тонкая кость. Из-за этого он выглядел очень хрупким, словно ребенок, его лицо осунулось от горя. Труль тяжело переживал дурные новости.

Малиена нарушила тишину:

– Как это случилось, Тензор? Как мог пасть Шазмак?

– Гаршарды!..

Малиена невольно вскрикнула от страха. Другие аркимы запричитали от ужаса.

– Гаршарды, – повторила она, и ей пришлось сесть. – Откуда они взялись через тысячу лет?

– Никто не знает, – ответил Тензор. – Я услышал эту новость только вчера вечером. Когда-то Иггур подчинил их своей воле и сделал своими слугами, вельмами. Но теперь они восстали и вспомнили, кем были прежде, а может быть, кто-то превратил их обратно в тех, кем они являлись во времена Рулька.

– Кто показал им путь в Шазмак? – Голос Малиены был тверд, в нем звучали металлические нотки.

– Это долгая история, Малиена. Карана пришла в Шазмак два месяца тому назад с этим летописцем, который теперь шпионит за нами. – Он указал на Лиана. – Потом они сбежали из города с помощью Раэля.

Упоминание имени Караны вызвало слезы на глазах Лиана. Ему отчаянно хотелось бежать к ней, он даже попытался сделать шаг к двери, но власть Тензора над ним была велика.

– Это я уже слышала, – сказала Малиена, с трудом сдерживая свой гнев. А также что, преследуя их, ты захватил Феламору и послал в качестве пленницы в Шазмак. Ее, самую могущественную женщину на Сантенаре, за которой стоят все феллемы! Как ты мог сделать такую глупость?

– Мы обнаружили ее, когда она наблюдала, как вельмы Иггура убивают наших людей. Я уверен, что она была с вельмами в сговоре.

– Более невероятный союз трудно себе представить! – возразила Малиена в ярости. – Теперь я понимаю: Феламора разложила Шазмак изнутри, как термит.

– Феламора сказала, что нас предала Карана.

– Я не могу в это поверить, – сказал молодой человек с гривой черных волос.

– Я тоже, Аспер, – заявила Малиена. – А где сейчас Карана, Тензор?

– Она погибла на Тайном Совете, – мрачно произнес Тензор.

– Ты бросил ее! – закричал Лиан. – Она была еще жива!

Мука исказила лицо Малиены. Она повернулась к Тензору и слабым голосом спросила:

– Это правда?

– Да, – ответил Тензор. – Но она бы все равно не выжила.

Малиена ударила себя кулаком в грудь. Аркимы образовали вокруг Малиены траурный круг, подойдя к ней почти вплотную. Тензор стоял опустив руки, сжатые в кулаки. Наконец круг распался.

– А что ответила Карана на ложь Феламоры? – прошипела Малиена.

– Она твердила, что Феламора воздействовала на Эмманта и когда тот покинул Шазмак, то показал гаршардам тайный путь в город. Но Феламора на это сказала...

– Феламора сказала, Феламора сказала... – Малиена в ярости повысила голос. – Значит, ты веришь ей, а не Каране? Разве не так?

– Карана утаила от нас Зеркало, обманув далее Аркимский Совет.

– Ба! – воскликнула Малиена. – Феламора – отъявленная лгунья. Для феллемов правда – самая слабая иллюзия из всех возможных.

Лиан был заворожен тем, что узнал об аркимах и Феламоре. Все это он использует в своем "Сказании о Зеркале", которое, как он надеялся, в один прекрасный день войдет в число Великих Сказаний.

Лиан был мастером-летописцем, а также сказителем – за много столетий впервые этих почетных званий добился такой молодой человек. Что же, тем лучше – ведь он так неуклюж в остальных делах и больше почти ничего не умеет. Предания, столь важные для культуры Сантенара, были его жизнью. Каждая семья хранила свои собственные записи, и все жаждали быть упомянутыми в Преданиях мира или даже – неосуществимая мечта – в одном из Великих Сказаний. Добавить еще одно к двадцати двум Великим Сказаниям – о, как это было бы чудесно!

– В этом есть доля истины, – продолжал Тензор, заставив Лиана очнуться от романтических мечтаний, – хотя все ли тут правда, вряд ли скажет даже Аркимский Совет. Теперь я понимаю, что Феламора – мой враг.

Ответ Малиены просвистел, как разящий бич:

– Твоя глупость в том, что ты не хотел видеть то, что знает каждый арким. Наша глупость – что мы позволили тебе все делать по-своему. Почему ты послал Феламору в Шазмак, не слушая ничьих советов? Ты разрушил наш мир и нашу жизнь и сделал нас отверженными. Ты должен взять себе новое имя. Зови себя тил-Питлис – то есть "еще более низкий, чем Питлис", память о котором проклята.

Лиан знал о Питлисе, что тот был великим аркимским предводителем всех времен и архитектором, который спроектировал Тар Гаарн, их самый великолепный и гармоничный город. Но Питлис был до безумия горд и никогда не внимал советам. Его союз с кароном Рульком привел к падению Тар Гаарна и полному краху аркимов. Даже теперь, спустя тысячу лет, они не оправились от удара. "Сказание о Тар Гаарне" Лиану было хорошо известно.

– Я ужасно напуган, – вымолвил Тензор. – Посмотрите на это!

Он вынул из кармана черный металлический футляр и достал из него какой-то предмет, который сам по себе развернулся и оказался плоским листом. Аркимы подошли поближе, чтобы взглянуть на эту драгоценную вещь – Арканское Зеркало. Они не видели его с тех пор, как Ялкара украла у них Зеркало при падении Тар Гаарна.

Оно было изготовлено из листа черного металла. По краю листа располагалось что-то вроде рамы, на которой была сделана надпись мелкими серебряными буквами – иероглифами, незнакомыми даже Лиану, получившему хорошее образование. В верхнем правом углу был изображен символ: три золотистых пузырька, окруженные алыми полумесяцами были заключены в круг, заполненный тонкими переплетающимися серебряными линиями. Внутри рамы блестел какой-то жидкий материал, напоминавший ртуть, который на свету покрывался мелкой рябью.

Тензор поднял Зеркало так, что в нем отразился свет ламп. Кто-то издал вздох. "Наверно, Труль", – подумал Лиан. Аркимы не отрывали взгляда от Зеркала. Алые полумесяцы на свету загорелись. Поверхность Зеркала стала мерцать, казалось, ее вот-вот разорвет от света. У Лиана начало покалывать в голове.

Тензор дотронулся до символа на Зеркале:

– Зеркало изменилось – это работа Ялкары.

– Мне не нравится, как оно выглядит, – испуганным шепотом произнес Аспер. – Что это может означать?

– Понятия не имею, что она с ним сделала.

– В таком случае меня удивляет, что ты потратил столько времени, гоняясь за ним, – ядовито заметила Малиена.

– Это конец? – перебил их человек, стоявший в тени. У него было чисто выбритое лицо и густые курчавые волосы. Такого высокого человека Лиану еще не приходилось видеть – ни среди аркимов, ни среди других рас. – Разве даже у Тайного Совета не было ответа?

– Совет осквернен, Хинтис, – медленно и устало ответил Тензор после долгого молчания. – Феламора нанесла мне еще один удар. Несомненно, она все это спланировала.

– Она коварна, – согласился Хинтис, кивая курчавой головой.

– Ее помощница Магрета внезапно появилась на балконе, – продолжал Тензор. Его лицо застыло при воспоминании об этом, а зубы оскалились. – Как высокомерно она смотрела на меня сверху! Я чувствовал, что она насмехается над моей мукой. У нее глаза каронов – не думал, что когда-нибудь увижу их снова. Я не смог это вынести. Весь мир был против меня.

– Ты убил ее! – воскликнула Малиена. Ее глаза сверкнули, когда она посмотрела на Тензора. – Смело!

– Ах, если бы!.. Я был уверен, Феламора с Магретой что-то замыслили против меня.

Никто не произнес ни слова. Взоры всех присутствовавших были прикованы к Тензору. Лиан подобрался поближе, но аркимы этого не заметили, или им было все равно.

– Мне изменило мужество. Я применил хакаша ка-наджиска против Нелиссы. Она мертва, и весь Совет сражен. – Огромные руки Тензора беспомощно повисли. – Это было ужасно. У меня до сих пор звенит в голове.

– Ты нанес удар Великому Тайному Совету? – вскричала Малиена, трясясь от ярости. – Ты обратил против наших беззащитных союзников оружие, разрушающее мозг, оружие, от которого погибло больше аркимов, чем их врагов? Это оружие было создано с единственной целью, но и тогда оно не помогло нам.

Лиану показалось, что сейчас Малиена ударит Тензора, но та круто повернулась и выбежала из комнаты. За ней один за другим вышли и другие, низко опустив головы. Остался лишь Тензор, с которого все еще капала вода на ковер.

Лиан стоял, прислонившись к стене, и на него никто не обращал внимания, словно он был предметом обстановки. Он слышал, как переговаривались между собой аркимы, но не мог разобрать слов. Потом они вернулись, снова цепочкой. Последней двигалась Малиена.

Малиена подошла прямо к Тензору.

– Мои чувства к тебе вычеркнуты! – горько сказала она. – Как будто мы никогда не встречались. Я простила тебе все глупости, все безумства, но только не это... вероломство! Ты осквернил все, что у нас с тобой было. Я отрываю тебя от себя навеки.

Вымолвив это, она взялась за перед рубашки и разорвала его, обнажив груди, затем швырнула шелковые тряпки к ногам Тензора. Встряхнув рыжей головой, так что волосы упали на лицо, она повернулась и медленно удалилась.

Тензор издал пронзительный вопль муки. Стеклянные светильники на стене затряслись и со звоном упали на пол. Тензор рухнул на ковер, сжимая шелк в руке. Остальные аркимы, такие скорбные, словно шли на похороны ребенка, последовали за Малиеной.

Давление воли Тензора на Лиана прекратилось. Юноша был свободен. Лиан прокрался к двери. Поблизости никого не было, и ничто не мешало ему выйти из дома. Дверь легко открылась. Он выскользнул через нее и немного постоял на веранде, высматривая в темноте дорожку и калитку в изгороди и размышляя о том, как бы во мраке и тумане незнакомого города, в котором к тому же идет война, отыскать обратную дорогу к Большому Залу. Он слишком долго мешкал.

Неожиданно Лиан услышал звук, очень отчетливый, несмотря на шум дождя, капающего на гравий, воды, журчащей в канаве, и ветра, гудевшего под крышей. У него волосы встали дыбом. Может быть, это часовой у калитки? Нет, вряд ли. В тусклом свете уличного фонаря юноша заметил чью-то тень. Тень двигалась. Вперед или назад? И то, и другое было плохо. Мгновение, и тень снова слилась с темнотой. Конечно, сам Лиан был невидим у двери. Он отступил назад.

Что-то глухо ударилось о дверной косяк. Лиан попытался заскочить внутрь, но кто-то поймал его за рукав. Он отбивался, пока не понял, что его куртка пригвождена к стене копьем.

Юноша высвободил рукав, но тут его правый бок пронзила острая боль. Лиан был прикован к двери. В окнах виллы погас свет. Лиан вскрикнул, теплая рука прикрыла ему рот, и Малиена тихо произнесла ему в ухо: "Замолчи!" – и выдернула копье. Лиан издал вопль. Малиена затащила его в дом. Снаружи еще одно копье воткнулось в дверь, закрытую аркимкой на засов.

Возгласы Лиана оказали действие на аркимов: они ринулись к окнам, закрывая металлические ставни. Малиена, в разорванной рубахе, возилась с длинными запорами, когда что-то ударило в дверь с такой силой, что задрожали стены. Следующий удар чуть не открыл дверь, но Тензор налег на нее, и вдвоем им удалось надежно ее запереть. Подхватив Лиана под мышки, Малиена повела его в большую комнату.

Лиан еле двигался, покрываясь холодным потом. Кто-то поддерживал юношу, пока Малиена срывала окровавленную рубаху. Ноги Лиана подогнулись, и его положили на пол. Малиена была испачкана его кровью.

– Мы в безопасности? – громко спросила она.

– Да, – услышала она в ответ.

Подбежал Тензор. Он увидел, что бок Лиана пробит копьем, которое прошло между седьмым и восьмым ребрами.

– Рана серьезная, но кость не задета, – сказал Тензор. – Наложите тугую повязку, и мы уходим.

От потери крови Лиан потерял сознание. Что-то обожгло его, и, открыв глаза, он увидел, что Малиена промывает рану тряпкой, от которой идет пар. Женщина так туго забинтовала его, что Лиан едва мог дышать. Затем юношу подняли, надели другую рубашку, мягкую, как шелк, – очевидно, принадлежавшую Малиене, – а сверху – шерстяную куртку.

– Кто на меня напал? – простонал Лиан.

– На копье знак вельмов, – с презрением произнесла Малиена.

Дверь продолжали атаковать с помощью топоров или мотыг. Какой-то очень высокий арким снова поднял Лиана и вместе с ним начал спускаться вниз по длинной лестнице.

– Зажигай, – прозвучал голос Тензора.

Лиан с трудом приоткрыл глаза и увидел, как швырнули факел на груду приготовленных щепок и тряпок, смоченных в масле. Взметнулось желтое пламя.

Лиана понесли дальше вниз по лестнице, затем через люк – в подвал. Дверца люка захлопнулась. Они прошли через погреб, забитый бочками и сырами размером с колесо телеги, потом через мокрый туннель. Тель разрубила топором сыр на треугольные куски и раздала их всем. У Тензора, как и у остальных аркимов, за спиной был огромный рюкзак. Он подождал, пока все пройдут, потянул за рычаг. В тот же миг позади отряда аркимов с грохотом обрушился потолок туннеля, завалив проход. Запахло землей. Пройдя еще через одну дверь, аркимы попали в следующий погреб и наконец выбрались в переулок, ничем не отличавшийся от тысяч переулков в Туркаде. Лил дождь.

– Kcapa! – обратился Тензор к светловолосой женщине. – Ступай в наше убежище и жди. Если придет кто-нибудь из наших людей... – Он прошептал ей что-то в самое ухо, так что Лиан не услышал остального.

Ксара устремила взор на свою сестру, которая с застывшим лицом смотрела на нее.

– Я не могу уберечь вас обеих, – сказал Тензор. Ксара кивнула, обняла сестру и неохотно пошла прочь, то и дело вытирая глаза. Шала глядела сестре вслед, пока та не скрылась из виду.

У Лиана при себе ничего не было – только мешочек на поясе, в котором он хранил кошелек, дневник с заметками для "Сказания о Зеркале" – их Лиан носил с собой повсюду. Тензор набросил юноше на плечи плащ. Лиан запахнул его одной рукой, а Аспер помог ему набросить на голову капюшон.

Дождь все еще не прекращался. С юга дул ветер. С той же стороны доносились звуки битвы. Аркимы долго пробирались по городским улочкам. Затем они прошли потайным путем через городскую стену. Однако, судя по всему, об этом проходе было известно еще кое-кому: когда осталось пройти еще двоим из них, аркимы услышали:

– Кто идет?

Тензор стремительно напал на стражника и убил его. Он выкрикнул команду, и аркимы бросились врассыпную. Лиан почувствовал жгучую боль, когда человек, несший его, побежал. Мимо уха Лиана просвистела стрела. Арким поскользнулся, уронил Лиана и упал на него. Нестерпимая боль... и Лиан потерял сознание.

Остаток ночи юноша провел то приходя в себя, то вновь впадая в забытье, и каждое пробуждение сопровождалось единственным ощущением: огонь жег ребра Лиана. Но сейчас было утро, это он мог сказать, не разлепляя глаз. В боку сильно пульсировала кровь, и он знал, что тот, кто его несет, бежит. Неожиданно человек остановился, опустив Лиана на холодную землю.

Лиан открыл глаза. Он видел светлеющее небо сквозь сплетающиеся ветви деревьев с узкими листьями. Они были далеко от Туркада. Теперь ему никогда уже не найти Карану. Погруженный в печальные мысли, он забылся тяжелым сном.

Лиан проснулся от жажды. Рука его нащупала снег, и он стал заталкивать его в пересохший рот. Он попытался пошевелить другой рукой, но весь бок, плечо и мускулы спины заныли.

Слева, поодаль от него, прислонившись к дереву, стоял высокий арким и смотрел на дорогу. Грудь его все еще тяжело вздымалась, Лиан не помнил его имя.

– Эй! – позвал он аркима. Голос юноши был слабый – словно завывания призрака, заглушаемые ветром. Однако тот перевел на него взгляд, потом снова устремил его на каменистую дорогу.

Лиан попытался сесть, но ничего не получилось. Тогда, перекатившись на здоровый бок, он встал на колени. Кровь потекла по животу. Заставив себя подняться, он сделал несколько неуверенных шагов, добрел до ближайшего дерева и свалился на землю.

"Где мы? И где остальные аркимы? "

Наконец его спутник закинул за плечи большой рюкзак.

– Ты идешь? – спросил он Лиана.

Лиан нахмурился, затем определил, что за акцент у говорящего. Его спутник был с дальнего востока, вероятно из аркимского города Стассора.

– Думаю, что смогу идти, – наконец ответил он. – Если ты не будешь двигаться слишком быстро.

Арким повернулся к косогору.

– Пошли, – сказал он.

Лиан поднялся, держась за дерево, нащупал мешочек на поясе и последовал за аркимом. Вскоре дорога стала такой крутой, что ему пришлось присесть, чтобы не потерять сознание. Арким взвалил его на плечо, и они продолжили свой путь.

У Лиана снова закружилась голова, и остаток дня запечатлелся в его сознании очень смутно: мучительная боль, тряска, тяжелое дыхание несшего его аркима и отдых на снегу. Наконец арким остановился, прислонил Лиана к дереву и исчез.

Лиан попытался утолить жажду снегом, но у него заныли зубы, а пить все еще хотелось.

Пейзаж был унылый: белый снег, искривленные сосны и серые камни, покрытые лишайником. Снег падал не переставая.

Лиан не представлял, где они находятся. Когда наступили сумерки, арким раскрыл рюкзак и отрезал несколько кусков какого-то черного мяса. Положив их на широкий лист, он протянул еду Лиану.

– Спасибо, Хинтис, – сказал тот, с трудом вспомнивший его имя. Должно быть, он действительно был в шоке, если забыл, как зовут аркима: ведь в точности помнить все услышанное и прочитанное – то, чему обязательно обучают мастеров-летописцев.

Лиан грыз кусок мяса, оказавшийся солониной, твердой, острой и пряной. Когда он доедал первый кусок, на лбу у него выступил пот. Он съел немного снега, чтобы охладить горящий рот. Мясо было вкусным. Он принялся за второй кусок.

– Где остальные? – спросил Лиан с набитым ртом.

– Не знаю, – ответил Хинтис с сильным акцентом. Затем, предвосхищая следующий вопрос, продолжил: – Они нас найдут!

Хинтис отрезал себе еще один кусок и, разделив его на аккуратные полоски, отправил в рот с помощью ножа. На второе у них был сыр.

Не рискуя лечь на холодную землю, Лиан уселся на груду веток, прислонился к дереву и прикрыл глаза. Бок у него горел. Поскольку юноша продремал весь день, то теперь не мог заснуть. Один раз из леса раздалось какое-то шуршание. Наверно, это был Хинтис или какой-то лесной зверек. Лиан тосковал по Каране, чувствуя, что она безвозвратно утеряна. Он покинул ее. Унылая ночь проходила для него так медленно, как никогда еще в жизни.

У Иггура не хватало солдат, чтобы полностью окружить Туркад: город был слишком велик, и из него было слишком много выходов – особенно через холмы с северной стороны. Но неподалеку от города расположился отряд из отборного войска Иггура, поджидавший возвращения вельмов-шпионов. Поступил сигнал, что из Туркада выскользнул кто-то значительный.

Наконец один из шпионов явился: женщина в мешковатом сером одеянии с капюшоном из грубой ткани. Вельмы были медлительные и неуклюжие, но упорные и безжалостные. Однако и у них была слабость, которую Карана обнаружила, когда ее преследовал Идлис. Родом с морозного юга, вельмы были сверхчувствительны к солнцу. Эта особенность вынуждала их защищать лица полумасками со щелями для глаз, а кожу – одеждой, прикрывающей все тело.