Текст книги "Темная луна"

Автор книги: Ян Ирвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

Карана осторожно открыла дверь и снова закрыла ее за ним, оставив щелочку, чтобы слышать, что происходит. Но она ничего не видела и поэтому с чрезвычайной осторожностью возобновила мысленную связь с Лианом.

Он прошел через холл и оказался в просторной комнате, занимавшей большую часть верхнего этажа. Помещение было ярко освещено. Стены украшали гобелены и причудливая скульптура. В другом конце комнаты стояли стол и скамьи. Повсюду размещались разные механизмы. Сколько времени потребовалось гаршардам, чтобы перенести все это из Шазмака? Им наверняка пришлось ходить туда-обратно не одну сотню раз.

В комнате никого не было. Лиан огляделся. В воздухе, не касаясь пола, висела знакомая машина, сделанная из иссиня-черного металла. Это была точная копия той, которую Лиан видел в Ночной Стране. Но то был лишь мысленный образ, фантазия Рулька, а эта – вполне реальна. Если она готова, то у Рулька будет еще одна причина согласиться на его предложение.

Лиана влекло к загадочному механизму. Он подошел и дотронулся до черного металла. Едва он прикоснулся к машине, как у него закружилась голова. На какое-то мгновение Лиан перестал понимать, где он и что делает. С трудом удержавшись на ногах, юноша отдернул руку.

С лестницы донеслись звуки какой-то грустной мелодии. Лиан почувствовал слабость, уверенность покинула его. Что, если Рульк застанет его здесь, а он не успеет подготовиться? Внизу кто-то закричал. Небо озарилось вспышкой. Что происходит? Лиан подошел к окну и выглянул во двор. В меркнущем свете зарева он заметил бегущую по стене высокую фигуру. Должно быть, это Таллия. Небо снова осветилось вспышкой. Так, значит, их все же преследовали.

Впрочем, любые беспорядки были им только на руку, кто бы их ни устроил. Ему потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мужеством. Лиан стал спускаться, пытаясь правильно настроить себя. Он самый великий сказитель своего времени. Этого от него не отнять. Высокомерный, смелый до безрассудства. И главное, он обладает даром убеждения.

Послышались шаги. Лиан собрал всю свою волю, он был готов к встрече.

Рульк, улыбаясь, поднимался по лестнице. Даже в его движениях таилась угроза. Он почти не выказал удивления при виде Лиана, но все же юноша почувствовал его минутную растерянность, и это придало ему решимости.

– Ты все-таки пришел! – воскликнул Рульк. – Что ж, это мудрое решение. У Мендарка прекрасная помощница. Вероятно, Таллия скоро перерастет своего учителя, раз сумела доставить тебя к главным вратам незамеченным.

Благодаря постоянным тренировкам Лиан научился владеть своим лицом и не выдал себя.

– Ты привел ее? Как раз вовремя! – воскликнул Рульк. – Утром я послал за ней в Готрим гаршардов.

Лиану хотелось выкрикнуть: «Да, да, я привел ее, она прячется вот за этой самой стеной». Хотя, вполне возможно, Рульк сам об этом знает.

Но на лице Лиана не отразилось никаких эмоций. Он словно натянул на себя маску. Самоуверенный, надменный, даже дерзкий. Рульк остановился на две ступеньки ниже, и теперь они смотрели друг другу прямо в глаза.

– Нет, – ответил Лиан, равнодушно глядя куда-то мимо Рулька, зевнул и прислонился к перилам. Карон не двинулся с места, но его красные глаза сузились, и он начал лениво сжимать и разжимать кулак. У Лиан заболела голова, но по сравнению с предыдущими приступами это было ерундой. Юноша научился справляться с болью, но он боялся, что Карана, почувствовав его страдания, выйдет из своего укрытия. Лиан поднял руку:

– Прекрати!

Рульк был заинтригован. Он разжал пальцы. Боль прошла.

Лиан решился.

– У меня есть к тебе предложение, – невозмутимо произнес он.

Карон рассмеялся с искренним удивлением.

– Или, точнее, я хочу заключить с тобой пари, – продолжил Лиан.

– Я не заключаю пари, – ответил Рульк. – Ты просто приведешь ее ко мне.

– Ее здесь нет. Но я могу это сделать. Сейчас она пойдет ради меня на что угодно.

Лиан говорил убедительно. Карана вздрогнула в своем укрытии.

– Сам ты ее не найдешь. Во всяком случае в ближайшее время. – Лиан собирался сыграть на том, что Карана срочно нужна Рульку и это как-то связано с его черной машиной. Но если он ошибался и у Рулька достаточно времени...

– Я могу уничтожить тебя. Ты будешь корчиться в таких муках, каких не испытывал еще ни один человек, – сказал Рульк, ударив кулаком по ладони. – Она будет моей.

– Я знаю, но, если ты убьешь меня, это не поможет тебе ее найти. В Баннадоре множество тайников и убежищ, твои люди собьются с ног, разыскивая ее. Давай лучше пойдем друг другу навстречу. Ты провел в одиночестве тысячу лет, а мое предложение, по крайней мере, развлечет тебя. В Ночной Стране ты мне кое-что пообещал.

Рульк был озадачен.

– Говори, – произнес он наконец.

– Я вызываю тебя на состязание! Мы оба владеем искусством слова. Если ты выиграешь, то получишь Карану. Если победителем стану я, ты отдашь мне Таблицы Рендера и освободишь меня от этого проклятия.

– Ты хочешь сразу две награды! Для человека, вступившего в игру без козырей, неплохо. Да, наглости тебе не занимать, летописец.

– Это профессиональное. – Рульк расхохотался:

– Ты и вправду развлек меня. Я рад, что ты пришел. Но ключ к тайнописи каронов я не дам ни одному человеку!

– Тем он будет для меня ценнее. Ты уже согласился на это однажды, припоминаешь? К тому же все это давно стало историей, а тебе принадлежит будущее Сантенара.

– Если я отдам его, то уже не смогу взять назад. Кто знает, что готовят нам грядущие столетия. Нашей расе будет нанесен непоправимый ущерб. И потом, – Рульк потер подбородок, – ставки слишком неравны. Что еще ты можешь мне предложить?

– Себя, если проиграю.

– Невелико приобретение! Если проиграешь, то будешь моим в любом случае.

– Преданный слуга стоит сотни рабов. Думаю, что смогу тебя развлекать.

– Я не променяю тайну моего народа на твои байки. – Лиан уже хотел повысить свою ставку, сделав последнее предложение, но остерегся. События развивались чересчур быстро, и Рульк прекрасно контролировал ситуацию.

– Я подожду, – сказал Лиан. – Мне очень хочется получить Таблицы, но я могу прожить и без них. Зачем ставить телль, чтобы выиграть гринт.

– Да и я не тороплюсь, я уже прождал тысячу лет, подожду еще.

Они посмотрели друг другу в глаза. Но можетли Рульк ждать? И если да, то намеревается ли? Тысяча лет – это целая вечность, он либо научился за это время терпению, либо, наоборот, потерял его окончательно. Лиан привык чутко улавливать настроение своих слушателей и понял, что Рульк лжет. Карон знал: если он опоздает, подобной возможности у него может не появиться еще очень долго. Лиану необходимо было сделать вид, что его это не волнует. Он начал читать про себя длинное сказание, которое знал наизусть. Лиан часто применял этот давно проверенный способ, чтобы успокоиться и отвлечься от ненужных мыслей.

Рульк все еще пристально смотрел на него. Лиан опустился на ступеньку и закрыл глаза, мысленно проговаривая знакомые строфы. Рульк несколько растерялся. Его враги никогда не вели себя так. Может, Лиан обладал силой, о которой карон не знал. Дзаиняне – загадочный народ, всегда трудно понять, что у них на уме. Время шло.

– Если ты потерял навык, то я дам тебе время прорепетировать, – тихо произнес Лиан.

– Я не нуждаюсь ни в каких репетициях! – взревел Рульк. – А теперь слушай мои условия. Во-первых, судить нас будут гаршарды. Несмотря на то что они мои слуги, в их честности можешь не сомневаться. Я назначу трех судей, полагаю, ты уже встречался с ними: это Ярк-ун, Ятха и Идлис. Если я выиграю, то вы с Караной мои, оба. Если проиграю, то позволю тебе выбирать: ты сможешь забрать девчонку, хотя это поставит меня в затруднительное положение, либо я отдам тебе Таблицы. Таково мое предложение. У тебя есть минута, чтобы все обдумать. Если ты отказываешься, то я лично отправлюсь в Баннадор и приведу сюда Карану. Время у меня есть.

Проиграл он или победил? В глазах Лиана блеснула алчность, но он мгновенно снова принял равнодушно-нагловатый вид. Юноша принялся рассуждать вслух:

– Она доставила мне массу хлопот и не меньше удовольствия. Так что я даже привязался к ней. Думаю, ты просишь слишком много.

– Ты несговорчив, летописец! Я знаю, как страстно ты желаешь завладеть моим секретом. Если бы ты не пошел на компромисс в Ночной Стране, то ни тебя, ни Караны здесь сейчас не было бы.

Лиан настолько растерялся, что чуть не выдал Карану. Откуда Рульк знает? Знает ли?

– Ее здесь нет, – сказал он.

– У тебя осталось десять секунд, – напомнил Рульк.

– Что ж, я принимаю твои условия! Радости, которые она мне дарила, я легко смогу купить. Никто не скажет, что я не старался спасти ее. Но это выше моих сил. Не скрою, я буду по ней скучать. Но на Сантенаре много молодых женщин, и такому летописцу, как я, с радостью отдастся почти каждая. За Таблицы я бы продал родную мать. – Его глаза горели. – Ни один мастер-летописец не получал еще такой награды. Я построю собственную школу, Чантхед по сравнению с ней будет просто дырой...

– За кого ты меня принимаешь, летописец? – спросил Рульк ледяным тоном.

Поток слов Лиана тут же иссяк, а вместе с ними и вся уверенность. Он выглядел теперь как растерянный школьник. Рульк продолжал:

– Если бы я поверил хоть одному слову, то вышвырнул бы тебя за дверь. Но я видел вас с Караной вместе, и потому не ломай комедию. Может быть, ты действительно окажешься достойным поведать миру историю каронов. Сейчас увидим, на что ты способен. Начнем!

46
Сказание

Рульк спустился по лестнице, чтобы позвать гаршардов. У Лиана совсем сдали нервы. Чего он этим добился? Во время прошлой встречи с Рульком ему показалось, что карон знает, что такое честь. Но так ли это на самом деле? Карана сказала однажды, что вельмы всегда выполняют волю хозяина. Но даже если они будут судить справедливо, какое Предание может тронуть их больше истории обожаемого господина?

Судьи заняли свои места. Еще дюжина гаршардов выстроилась в ряд вдоль стены: изможденные, уродливые, они все были на одно лицо. Рульк переоделся и вышел в шелковых брюках, рубашке цвета индиго и алом шейном платке.

– Мое сказание не из истории Сантенара, – начал он. – Эти события произошли в далеком прошлом, когда я еще был молод и мы только ступили на землю Аркана. Когда-то у нас был свой мир. Но наш народ предали и бросили в Бездну. Знаешь ли ты, что такое Бездна, летописец?

– Не столько, сколько хотел бы, – пробормотал Лиан.

– Это беспредельная жестокость! Миллионы созданий обитают там, пожирая друг друга в безнадежной борьбе за выживание. Тебе известно, как велика сила каронов, но и мы не могли сравниться с чудовищами Бездны. Миллионы из нас погибли в первые же дни. Мы были на грани полного исчезновения! От целого народа осталась лишь горстка. Вот так мы научились воевать, первыми наносить удар. Никогда не уступать! Никому не верить! – На мгновение он склонил голову, а потом посмотрел в глаза Лиану. – Сказание – мое сказание – о том, как мы нашли другой мир и покорили его. Слушай.

Мы ненавидели свои голые блестящие скалы. Лучи палящего солнца врезались в глаза, словно осколки стекла. Моря выкипели там давным-давно, и на дне осталась лишь серая вязкая масса. Как мы барахтались там, в отчаянии посылая проклятия небесам! Но неожиданно у нас появился шанс. Кто-то заглянул в Бездну, открыв нам путь на Аркан.

Это был Ксеспер, Лиан вспомнил, как Тензор проклинал его в Сухом Море.

– Все знали, что другой возможности у нас не будет. О, Аркан! – произнес Рульк, в его голосе звучало сладострастие. – Такая плодородная, светящаяся, чувственная планета. Как мы жаждали ступить на ее землю!

Я ринулся в черный водоворот четвертого измерения. И все оставшиеся в живых из моего народа последовали за мной. Вокруг меня бурлило искривленное пространство, ослепляя и оглушая. Я не мог ни видеть, ни слышать, ни дышать. Даже мозг, казалось, закрутился в спираль. Внезапно с громким всплеском я вынырнул в странно черном озере и остался лежать без движения на его упругой поверхности.

Я открыл глаза и увидел Аркан. Наш. Мой! Между нами были только аркимы. На темно-синем бархате неба сияли россыпи звезд. Меня овевала желанная прохлада, волны ласкали обнаженное тело. Кровь бежала по артериям, пульсировала в висках. Я потерял сознание.

Время шло, но я не шелохнулся, погрузившись в длительный сон. Очнувшись, я заставил себя подняться со своего ложа. Взошло маленькое солнце, осветив прекрасный ландшафт.

Красивое мужественное лицо карона озаряло вдохновение. Рульк словно оживлял картины далекого прошлого, воспоминания юности, делая их видимыми для слушателей. Лиану показалось, что стены раздвинулись и зал стал просторнее. Юноша был взволнован. Большинство вельмов слушали безучастно.

Карана, съежившись, сидела за стеной, она ощутила, как по телу пробежали мурашки. Сколько времени прошло с тех пор, как они в последний раз занимались с Лианом любовью? Месяцы! Внезапно ей безумно захотелось сжать его в объятиях.

– Наши шансы на успех таяли. Нас было слишком мало, единственное, на что мы могли рассчитывать, – это на преимущество внезапности. Я содрогнулся от ужаса: где остальные кароны? Они должны были находиться где-то недалеко. Но что, если они пропали в лабиринте межпространственных коридоров?

Добравшись до берега, я побежал сквозь прохладную утреннюю дымку. Нагие и безоружные, пришли мы на Аркан. Без одежды мы обойтись могли, но оружие было нам необходимо. Этот мир населяли тысячи аркимов, а нас осталось лишь двести. Именно столько уцелело из всего народа.

Передо мной стояли деревья. Никогда я не видел их прежде. Они не росли на наших голых скалах. Одним ударом я переломил ствол и долго трудился, пока не сделал из него копье.

Передо мной был поросший травой склон, а вдалеке виднелось небольшое строение, возможно чье-то жилище.

Оно было возведено на открытом месте. Хорошо, должно быть, им некого бояться! Однако когда я вошел внутрь, то увидел развешенное на стенах оружие. Я не взял его и не убежал, как велел мне долг; мне хотелось больше узнать об этом народе. Внутри было темно, но глаза скоро привыкли. Я переходил из одной комнаты в другую, всюду сея смерть, не щадя ни мужчин, ни женщин, ни детей. – В глазах Рулька вспыхнул огонь. – Почему я поступил так? – часто спрашивал я себя впоследствии. Я бы не сделал этого сейчас, во всяком случае не стал бы убивать невинных и беззащитных. Но я помню свои ощущения, эту жажду крови, которая зародилась во мне за время пребывания в Бездне. Аркимы были горды, но они не привыкли к смерти.

Я стоял в этом доме, превращенном мной в склеп, и смотрел на своих поверженных врагов. Это были сильные прекрасные люди, чья красота не увядала с годами. Даже смерть не обезобразила их черты. Я заметил лежавшую на кровати мертвую красавицу, и во мне вспыхнуло желание. Но я остановил себя. Сейчас на это не было времени.

Я прошел в другую часть дома, в которой было множество покоев, освещенных стеклянными шарами. Стены украшали ковры, везде были расставлены причудливые скульптуры. За всю жизнь я не видел столько изящества, как за эти несколько минут. Что ж, скоро мы сможем насладиться всем, Аркан будет наш.

Путешествие высосало из меня силы, или же я не привык к насыщенному кислородом воздуху этой планеты, но я допустил ужасную ошибку, оставив в живых одну аркимку. А может, она вошла позже, этого я никогда не узнаю.

Она появилась в дальнем конце зала. Миниатюрная, прекрасная, хотя на ее челе лежала печать безмолвного горя. Карана очень похожа на нее, – сказал он, обращаясь к Лиану. – Даже цветом волос. Меня тронула скорбь женщины, хотя я сам был ее причиной. Моя прекрасная мстительница, Элинора!

Уголком глаза Лиан заметил, что Идлис поднялся на ноги, открыв рот.

Рульк продолжил:

– Она держала в руке металлическую пластину, зеркало. С некоторым опозданием я понял, что она быстро шептала что-то, обращаясь к нему. Может, она успела предупредить другие общины? Если так, я поставил под угрозу жизнь всех своих соплеменников. Она должна была умереть. Я бросился к ней и сбил с ног, но она была быстра, словно кошка, и я не заметил в ее руке длинный нож. Она успела вонзить мне его между ребер и повернуть.

Я почувствовал, что умираю, и рухнул на скамью, судорожно пытаясь глотнуть воздуха. Из раны хлестала кровь. А я мог только наблюдать, как на полу появляются причудливые красные узоры.

Не знаю, сколько я пролежал там в агонии, терзаемый муками совести. Кароны были обречены.И в этом повинно лишь мое стремление к убийству! Как могут две сотни противостоять тысячам?

Меня охватил ужас: сегодня мой народ навсегда исчезнет из вселенной. Но кароны никогда не сдаются. Пока я жив, нужно помнить о долге. Я обязан подняться и биться плечом к плечу с остальными. Это побуждение было столь сильным, что заставило меня подняться, несмотря на слабость и боль.

Я выдернул из груди нож. Рана была ужасна, в нее можно было бы просунуть кулак. На пол упали розовые кусочки плоти, мое легкое.

Он распахнул рубашку, и все увидели под соском безобразный шрам.

Что же мы знали об аркимах и об их мире? Только то, что главный город, где собирается Совет, находится в этой части страны. И мы направились туда, чтобы захватить их правителей. Однако я всегда стремился действовать в одиночку. Может, именно это стремление и привело меня к тому дому.

Я приглушил боль, чтобы решить, как поступить дальше. Вероятно, остальные соберутся вместе, чтобы напасть на город ночью. Таков был наш первоначальный план. Но теперь мы потеряли преимущество внезапности. И с этого момента все пошло не так. Я должен был исправить свою ошибку. В этом заключалась наша последняя надежда. И ничто не могло остановить меня. Ничто!

Но прежде всего необходимо было позаботиться о ране. С легким я ничего не мог поделать, оставалось лишь надеяться, что время залечит его. Главное – остановить кровотечение. У меня не было ни иголки, ни ниток. Я осмотрел комнату и обнаружил скульптуру, сделанную из золотой проволоки, никогда не видел я ничего более прекрасного, но мне пришлось разломать ее на части и проволокой стянуть края раны.

С одного из убитых я снял одежду, с другого сапоги, подобрал нож, который всадила в мою грудь прекрасная аркимка. Другого оружия я не взял, у меня не было сил нести его. Мой взгляд упал на мертвую женщину, которую я желал еще так недавно. Она протягивала руки к своему ребенку, все такая же красивая. Но вожделение прошло, словно удар ножа пришелся гораздо ниже.

В моем сердце не должно было бы остаться места для раскаяния. Но тем не менее мне было жаль ее. Я поднял мертвого младенца и положил на руки матери, прикрыл ее наготу простыней и вышел. – Рульк тряхнул головой, словно оживляя воспоминания, и помолчал в память о своих жертвах. – Я утолил свою жажду убийства и больше никогда ее не испытывал. Да, мне приходилось убивать и потом, но лишь ради самозащиты или в пылу битвы. Необходимость делает из нас то, что мы есть, не природа.

Я поднялся на вершину холма и оглядел окрестности. Если бы только я догадался сделать это раньше! Внизу раскинулся город, показавшийся мне тогда огромным, однако на самом деле он не был большим. Красота его поражала воображение, но вы и сами знаете, какие аркимы искусные строители.

У каронов острое зрение. Спустившись с холма, я заметил, что в нескольких местах идет сражение. Нас разделили на небольшие группы, каждая из которых была окружена бесчисленными толпами врагов. Они вовремя получили предупреждение. Мы проигрывали бой. Что, если они решат казнить пленных? Мысль об этом была невыносима.

Со всех ног я бросился к городу. В одежде и обуви я не привлекал к себе внимания. Ты удивлен, Лиан? Аркимы были тогда намного выше, и я не выделялся среди них ростом. В тот день я часто слышал предсмертные крики друзей, и каждый раз во мне что-то обрывалось. Наконец я добежал до центра города. Боль в боку была невыносимой. Я чувствовал, что силы покидают меня. Как бы глубоко я ни дышал, воздуха не хватало, кровь струилась под рубашкой, затекая в сапоги.

Мне казалось, что я умираю. Все перед глазами было затянуто красной пеленой. Я сел на землю. Но мои люди гибли каждую минуту, я не имел права отдыхать! Поднявшись, я заставил себя сделать шаг, затем другой. Все мысли были сосредоточены лишь на следующем шаге.

Я увидел, как горстку оставшихся в живых каронов взяли в кольцо. Если им суждено погибнуть, то я умру вместе с ними, потому что нет ничего хуже, как остаться последним из своего рода. Я приготовился вонзить себе в сердце нож. Но нет, аркимы были народом, уважавшим закон или, во всяком случае, ритуал. Они назначили суд. Такой вывод сделал я из происходившего, хотя и не понимал их языка. Каждого пленника сопровождали два стража. Каронов отвели в просторный зал, и я последовал за ними.

Когда я вошел внутрь, зародившаяся было надежда исчезла. Там было более тысячи аркимов, и еще несколько десятков тысяч снаружи. Внезапно на меня навалилась безмерная усталость. Я добрался до ниши, прислонился к стене, судорожно глотая воздух. Каждый вдох причинял мне ужасную боль.

Долгое время ничего не происходило, постепенно шум сердитых голосов смолк. И тогда в зал вошли два аркима: мужчина и женщина. Оба были стары, они заняли свои места, и процесс начался.

Вначале говорила женщина, потом слово взял мужчина. Затем снова женщина. Хотя я не понимал их языка, внезапно во мне вспыхнула надежда. Все аркимы относились к этой паре с глубоким почтением. В том была их слабость, и я должен воспользоваться ею! Я еще не знал как, но это было не столь важно.

Пленников стали по одному подводить к судьям, коротко выступали свидетели, затем зачитывался приговор, и осужденному было позволено произнести оправдательную речь. Многие так и поступали, хотя аркимы не понимали их слов. Я рассчитывал, что весь процесс займет не меньше трех часов. Однако в конце они могут его ускорить, поэтому необходимо было уложиться за два.

Я поспешно вышел из зала, вероятно слишком поспешно, потому что несколько аркимов проводили меня недоуменными взглядами. Быть может, своим поведением я нарушил этикет. Я обошел зал суда вокруг, огромное здание из металла и камня, и обнаружил, что сзади к нему примыкают небольшие постройки. Я попытался забраться на крышу одной из них. Это отняло у меня последние силы.

Теперь мной двигала лишь воля, которую ничто не могло сломить, кроме смерти. Когда я оказался наверху, сердце чуть не разорвалось у меня в груди. Я вынужден был сесть. Перед глазами все расплывалось. Я снял сапог и вылил на крышу кровь с кусками легкого. Я смотрел на красную лужу, в которой плавали комки плоти, и не мог представить, что еще недавно это было частью меня.

Арким, подозрительно посмотревший мне вслед, когда я покидал зал, уже карабкался на крышу. Я глядел на него, пытаясь шевельнуть рукой. Верно, человек принял меня за сумасшедшего. Сзади появилась молодая женщина, должно быть его сестра. По ее взгляду я понял, что она знает, кто я такой. Ее рука потянулась к кинжалу, висевшему на поясе.

И тут я швырнул ей в лицо кровавый ком. На мгновение она застыла от неожиданности, чуть не потеряв равновесие. Я ударил ее в живот окровавленной ногой. Совсем не сильно, но она полетела вниз и больше не возвращалась. Брат, издав отчаянный вопль, бросился прямо на мой нож. Оттолкнув несчастного, я повернулся к более высокой крыше.

К этому моменту я окончательно потерял чувство времени, превратившись в машину, механически выполнявшую одну задачу за другой.

Наконец я добрался до крыши, расположенной, по моим расчетам, над судейским помостом. Она была сделана из металла, который мне не удалось бы пробить, но стыки между крышей и стеной здания были заделаны свинцовыми полосами, и я с легкостью отогнул их ножом.

Оттуда можно было пробраться внутрь. Я протиснулся в щель и оказался в чердачном помещении. Там оказалось темно, но глаза скоро привыкли.

Потолок зала был сделан из металлических пластин причудливой формы. Ножом я приподнял одну из них и посмотрел вниз. Процесс, должно быть, уже близился к завершению, поблизости от меня стояло лишь несколько каронов. Но все же расстояние было слишком велико.

Внезапно боль вспыхнула с новой силой, лишая меня способности мыслить, я даже не мог вспомнить, кто я и где нахожусь. Вскоре боль чуть отступила, затем накатила снова.

Когда приступ прошел, я был слишком слаб, чтобы проползти несколько десятков футов. Мой сапог наполнился свежей кровью. И тут мне пришла в голову идея. Я снял его и, проделав в потолке небольшую дырочку, вылил кровь, чтобы она могла сквозь нее капать вниз на бумаги и председательствующих аркимов.

Я не видел того, что происходило в зале, но неожиданная тишина и суматоха, которая за ней последовала, уверили меня в том, что мой план удался. Позже я узнал, почему несколько капель крови произвели такое волнение. Оказывается у аркимов кровь считается символом обреченности и несчастья. Диверсия дала мне минуту столь необходимого отдыха.

Я подполз к нужному месту. Металлические пластины соединялись друг с другом свинцовыми полосками. Я убрал их с трех сторон и надавил на плиту, она отогнулась, и я полетел вниз, прямо на длинный стол. Он проломился подо мной. Мне показалось, что во всем теле у меня не осталось ни единой целой кости. Двое престарелых аркимов стояли как громом пораженные. Тогда последним усилием воли я дотянулся до них и приставил нож к горлу женщины.

Все аркимы затаили дыхание, их мука казалась мне сильнее собственной. В толпе я узнал рыжеволосую девушку, ранившую меня утром. Ее глаза были глубоки, словно кратеры, лицо бледно как снег. Я убил ее родных, осквернил дом. Элинора! Теперь я жалел ее. Сплюнув кровь, я обратился к ней и ко всем аркимам.

– Сложите оружие! – сказал я. – Кароны пришли на Аркан, и теперь он наш.

К моему удивлению, аркимы повиновались. Остальное заняло не больше минуты, и я погрузился в благословенное забытье. – Рульк словно очнулся от воспоминаний и взглянул на Лиана. – Так сто каронов захватили мир. Сотня!Именно столько из нас осталось в живых. Вот мое сказание, и каждое слово в нем истинно.