Текст книги "Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 (СИ)"

Автор книги: Ян Громов

Соавторы: Ник Тарасов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

На другом листе нарисовал, как должна выглядеть игла с местом крепления под шприц. Игла должна была быть тонкой, полой внутри, с острым скошенным концом для лёгкого прокола кожи и вены.

– А это что будет? – спросил Ричард, указывая на рисунок иглы.

– А эту деталь мы закажем в городе у ювелиров, – объяснил я. – Кузнец не справится, слишком тонкая работа, а ювелиры, думаю, смогут. Причём нужно будет заказать несколько штук, на случай поломки или затупления.

Ричард всё это время слегка с недоверием смотрел на то, что я рисую, но прям в штыки не воспринимал. Помнил, наверное, что фокус с эфиром очень даже удался, и это сильно пошатнуло его скептицизм относительно моих «странных» идей.

– А как мы будем физраствор делать, Егор Андреевич? – спросил он, всё ещё обдумывая увиденное.

Я же говорю:

– Так никакого секрета здесь нет. Берём чайную ложку чистой соли, растворяем в литре тёплой прокипячённой воды. Важно, чтобы вода была чистой, без примесей, и соль – хорошего качества, без грязи.

– И что, прямо вот это вот можно будет в вену человеку вводить? – в голосе Ричарда слышалось сомнение, смешанное с восхищением.

– Да, Ричард, можно, и поверь, это очень действенный способ, – уверенно ответил я. – Главное – соблюдать чистоту при приготовлении раствора и во время процедуры. Руки мыть с мылом, инструменты кипятить перед использованием, кожу в месте укола протирать спиртом или крепкой настойкой.

Ричард задумался, почёсывая подбородок.

– Знаете, Егор Андреевич, – произнёс он после минутного молчания, – это звучит почти невероятно. Но… после того, как я увидел действие эфира, я готов поверить, что и это может сработать.

Глава 3

Несколько дней я ходил задумчивый, погружённый в свои мысли настолько, что даже Машенька начала беспокоиться. Однажды вечером, после ужина, она осторожно коснулась моего плеча:

– Егорушка, что-то случилось? Ты всё ходишь, будто туча грозовая, и даже к супу сегодня почти не притронулся.

Я улыбнулся, взяв её руку в свою:

– Ничего дурного, Машенька. Просто обдумываю одну задачу… весьма непростую.

И действительно, мысли мои были заняты важным делом. Я несколько дней обдумывал, как же получить энергию, чтоб можно было и зимой заниматься заготовкой досок, и станок токарный сделать, и вентилятор чтоб в кузне работал, и можно было даже пресс соорудить для ковки металла.

Проблема состояла в том, что на зиму колесо водяное нужно снимать – лёд мог поломать всю конструкцию. А без него вся наша работа останавливалась до весны.

Вопрос был один – где взять энергию в холодное время года?

Я перебирал в уме различные варианты: ветряк построить? Но зимой часто бывает безветренно, да и механизм сложный, требует умелых рук и точных расчётов. Может, использовать лошадей? Но это значит, что им целый день ходить кругами.

И вот однажды, когда я прогуливался вдоль реки, наблюдая, как по воде плывут золотистые осенние листья, меня осенило. Я остановился так резко, что сопровождавший меня Митяй чуть не налетел на меня сзади.

– Чего встали-то, Егор Андреевич? – удивился он.

А я смотрел на быстрое течение реки и думал о том, что она продолжает нести свои воды даже когда сверху покроется льдом. Вода не останавливается! Она течёт и подо льдом, с той же силой, что и летом.

– Митяй, – сказал я, повернувшись к нему, – а что, если мы поставим колесо не на поверхности, а под водой? Под самым льдом?

Митяй почесал затылок, недоумевая:

– Как же его под лёд-то поставить? Да и не колесо нужно, а…

– А что-то вроде пропеллера, – закончил я за него, рисуя в воздухе воображаемую конструкцию. – С лопастями, как у мельницы, только поменьше и покрепче. И поставить их не вертикально, а под углом, чтобы вода, ударяясь о них, заставляла вращаться ось. Турбина! – я хлопнул его по плечу. – Идём скорее в деревню, нужно обсудить это с мужиками и начать готовиться.

Весь октябрь мы работали над нашим новым изобретением. Я собрал всех умельцев деревни – Семёна, Петьку, Захара, Илью, Митяя, Прохора, Ивана.

Мы расположились в большом амбаре, где я расстелил на столе лист бумаги и начертил примерную схему того, что задумал.

– Смотрите, – говорил я, водя углём по бумаге, – вот река, сверху лёд. А вот здесь, под льдом, мы устанавливаем турбину – это ось с лопастями, которые под действием движущейся воды будут вращаться.

– А из чего лопасти делать будем? – спросил Семён. – Железа у нас не столько, чтоб целую турбину ковать.

– Из дерева, – ответил я. – Из крепкого дуба или лиственницы. А вот ось непременно железная должна быть, тут уж придётся постараться, – я многозначительно посмотрел на Петьку.

Он кивнул, прикидывая в уме объём работы:

– Осилим. Только придумать как ось смазывать, иначе деревянные гнёзда быстро сотрутся.

Мы обсуждали детали конструкции до глубокой ночи. Илья предложил сделать лопасти не плоскими, а изогнутыми, как крыло птицы, чтобы они лучше улавливали силу потока. Семён подсказал, как можно усилить конструкцию, используя железные обручи, которые стягивали бы деревянные части.

На следующий день мы приступили к работе. Выбрали на реке место, где течение было самым быстрым, но при этом не слишком бурным – в стремнине могло сорвать всю конструкцию, а в тихой заводи не хватит силы для вращения. Помимо этого, я уточнил у Ильи в каком месте остается всегда глубоко, чтоб наша турбина оставалась под водой, даже когда река осенью мелеет.

Илья с помощниками занялся изготовлением лопастей. Он взял для этого крепкую лиственницу – дерево прочное, не гниёт в воде и хорошо поддаётся обработке. Каждую лопасть тщательно вырезали, придавая ей форму, напоминающую крыло птицы – слегка изогнутую, с одной стороны выпуклую, с другой вогнутую.

– Вот так она будет лучше ловить силу воды, – объяснял я, рассматривая готовую лопасть. – Вода будет обтекать её и создавать давление, которое заставит вращаться всю конструкцию.

Петька тем временем трудился в кузнице над осью. Это была самая ответственная часть работы – ось должна была быть прочной, идеально прямой и достаточно длинной, чтобы к ней присоединить кривошип.

– Такое дело с одного раза не сделаешь, – пыхтел Петька, вытирая пот со лба, пока его помощник крутил велосипед. – Нужно несколько прутьев сковать вместе, чтоб прочно было.

Я не отходил от кузницы, наблюдая за работой и давая советы. Раскалённое железо шипело, когда его опускали в воду, пар клубами поднимался к потолку, а мощные удары молота слышались аж в деревне.

Через три дня основные части были готовы, и мы приступили к сборке. Недалеко от берега реки соорудили специальный помост, как раз там, где будет размещена турбина. На нем устанавливали и налаживали конструкцию перед тем, как опустить под воду. При чем сделали его на высоте нашего моста, чтоб когда по весне вода поднимется – конструкция была над водой.

Восемь лопастей крепились к ступице – деревянному диску, укреплённому железными обручами. Каждая лопасть устанавливалась под тщательно выставленным углом к потоку воды, чтобы максимально использовать его силу.

– Всё как у мельничного колеса, только наоборот, – объяснял я мужикам, которые с интересом наблюдали за сборкой. – Там вода падает сверху и вращает колесо силой своей тяжести, а здесь она течёт горизонтально и вращает турбину силой своего движения.

– В любом случае нужен кривошип, – воскликнул Петька.

– Верно, – кивнул я. – Кривошипно-шатунный механизм. Он преобразует вращение в движение вверх-вниз или взад-вперёд.

С этим механизмом мы уже сталкивались с Петькой, когда делали кривошип для водяного колеса. Он сразу взялся за дело, взяв себе помощников из мужиков.

– Здесь разместим компрессор, – объяснял я, показывая на площадку. – Вал от турбины через кривошип будет подниматься и опускаться из воды и передавать движение.

Петька задумчиво почесал затылок:

– А как же лёд зимой? Не повредит механизм?

– Об этом я уже подумал, – ответил я. – Вокруг вала и всех подводных частей соорудим защитный короб из бревен – так, как вы укрепляли опоры на мосту, чтоб лед не снес по весне. Внутри оставим немного пространства. Зимой будем поддерживать там незамерзающую полынью, подавая тёплый воздух по отдельной трубке прямо из кузницы. Можно даже поставить небольшую печурку на площадке, чтобы греть вокруг механизма. Но это если будут совсем лютые морозы.

Мужики одобрительно загудели.

– А из чего трубы делать будем? – спросил один из помощников. – Чтобы воздух подавать на берега?

Я задумался на минуту:

– У нас два варианта. Первый – обожжённая глина. Сделаем трубы как керамические сосуды, только длинные, и соединим их между собой. Обмажем стыки глиной с известью для герметичности.

– Глина может треснуть от мороза, – заметил кто-то из мужиков.

– Верно. Поэтому второй вариант – кожаные трубы. Возьмём шкуры, выделаем их особым образом, чтобы были эластичными, но прочными. Сошьём в трубы, а швы пропитаем смолой или воском. Кожа выдержит и холод, и перепады давления.

– А может, и так и этак? – предложил Петька. – На ровных участках – глиняные, они прочнее, а где поворот какой – кожаные, они гибкие и мороза не будут бояться.

– Отличная мысль! – похвалил я. – Так и сделаем.

Работа закипела. Кривошип присоединили к валу турбины таким образом, чтобы он выходил над поверхностью воды и соединялся с системой рычагов на площадке. Петька разработал остроумную систему защиты подводной части от льда: мы обложили её срубом из толстых брёвен, оставив внутри просторную камеру. В эту камеру можно было подавать тёплый воздух через специально оставленное окошко, чтобы предотвратить образование льда вокруг движущихся частей.

На самой площадке я решил создать традиционную, но усовершенствованную систему мехов. Ведь именно мехи тысячелетиями служили кузнецам верой и правдой, позволяя раздувать пламя до невероятных температур.

Первым делом мы подготовили основу для мехов – прочные деревянные рамы из дуба, скреплённые металлическими заклёпками и хорошо просмоленные. Для каждого меха требовалось две створки, между которыми натягивалась кожа. Её пришлось сшивать особым способом – двойным швом с промежуточной прокладкой из пропитанного воском льняного шнура. Такое решение гарантировало полную герметичность соединения. Края кожи крепились к деревянным створкам с помощью тонких металлических планок и множества маленьких гвоздей, между которыми расстояние не превышало полусантиметра. Для дополнительной герметизации стык между кожей и деревом промазали смесью из пчелиного воска, животного жира и тонко измельчённого древесного угля.

Мы создали систему из шести больших мехов, установленных попарно. Каждая пара работала в противофазе: когда один мех наполнялся воздухом, другой выдавливал его в общий коллектор. Это обеспечивало непрерывный поток воздуха без резких пульсаций, что было важно для стабильной подачи воздуха и дальнейшего его сжатия.

Механизм приведения мехов в движение представлял собой сложную систему рычагов, шарниров и эксцентриков. Основной привод осуществлялся от кривошипа установленного на валу турбины, а далее через систему шестерён, позволявшую регулировать скорость и амплитуду движения. Для случаев, когда водяной поток ослабевал или требовалось техническое обслуживание турбины, мы предусмотрели возможность остановки и даже ручного привода – длинные рычаги с противовесами, которые мог приводить в движение человек.

Каждый мех имел клапанную систему, которая определяла направление движения воздуха. Впускные клапаны располагались в верхней створке и открывались при расширении меха, позволяя воздуху заполнить внутреннее пространство. Клапаны представляли собой кожаные лепестки, закреплённые только с одной стороны. При сжатии меха давление воздуха плотно прижимало эти лепестки к отверстиям, закрывая путь для выхода воздуха обратно. Вместо этого воздух устремлялся через выпускные отверстия в нижней створке, снабжённые аналогичными, но противоположно направленными клапанами, которые открывались только для выхода воздуха, но не позволяли ему вернуться обратно.

От каждого меха воздух поступал в промежуточный коллектор, выполненный из гладко отполированного дерева большого диаметра. Внутри коллектора мы установили систему перегородок, которые гасили пульсации потока и выравнивали давление. Из коллектора уже шла основная труба.

Особое внимание мы уделили герметичности всех соединений. Каждый стык, каждая точка крепления проверялись многократно. Для проверки герметичности мы использовали простой, но эффективный способ – намыливали поверхность вокруг соединений и наблюдали, не появляются ли пузыри при работе системы. Малейшее подозрение на утечку – и соединение перебиралось заново.

Система управления мехами позволяла точно регулировать интенсивность подачи воздуха. Мы установили заслонки с рычагами управления, которые могли изменять проходное сечение магистральной трубы от полностью открытого до практически закрытого положения. Кроме того, регулировка могла осуществляться изменением скорости движения мехов через систему передач от механизма звездочек.

Для предотвращения возгорания деревянных частей мехов вблизи горна мы применили несколько защитных мер. Последний участок воздуховода был выполнен исключительно из металла, с двойными стенками и воздушной прослойкой между ними для теплоизоляции. Кроме того, мы установили несколько водяных резервуаров, из которых постоянно капала вода на наиболее подверженные нагреву участки конструкции.

От коллектора трубы меньшего диаметра расходились на разные берега реки. Одна шла к кузнице, вторая к лесопилке. Эти трубы были изготовлены из обожжённой глины, тщательно высушенной и максимально отполированной для уменьшения сопротивления потоку воздуха. Соединения между трубами выполнялись с использованием манжет из мягкой кожи, пропитанной смолой. Такое решение позволяло компенсировать температурные расширения.

В кузнице на конце трубы установили индивидуальный регулятор потока – конические заслонки, которыми кузнец мог управлять ногой через систему педалей и тросов. Это позволяло контролировать интенсивность горения, не отрываясь от работы и не выпуская из рук инструмент или заготовку.

Для защиты от непогоды над всей системой мехов и труб мы возвели навесы из тщательно подогнанных друг к другу досок, покрытых сверху несколькими слоями просмолённой ткани. Такое укрытие надёжно защищало механизмы и кожаные детали от дождя и снега, продлевая срок их службы.

Когда система была полностью собрана, мы провели испытания, постепенно увеличивая скорость работы мехов. Зрелище было впечатляющим – огромные кожаные полотнища ритмично вздымались и опадали, словно дышало какое-то гигантское существо. Воздух с шумом устремлялся по трубам, а пламя в горне отзывалось, разгораясь до ослепительно белого цвета.

Наша система мехов стала сердцем всей кузницы – мощным, надёжным, способным работать непрерывно на протяжении многих часов. Её ритмичный гул и характерные вздохи стали неотъемлемой частью звукового ландшафта нашей мастерской.

– Позже, на каждом берегу поставим приёмные станции, – объяснял я план дальнейших действий. – Там будем сжимать воздух, который будет поступать в накопители, а оттуда уже на механизмы, которые преобразуют давление обратно в механическую энергию.

Следующие дни мы занимались наладкой системы, перепроверяли все крепления и соединения. Вроде всё было сделано хорошо. В итоге, часть того, что было запланировано – сделали. Но это действительно была лишь часть.

Если для поддува достаточно было передавать просто поток воздуха, то для лесопилки требовалась более сложная система. Поэтому мы перекрыли заслонками подачу воздуха в сторону берега где была лесопилка. Дальнейшей переработкой механизма каретки решили заняться позже.

В начале ноября ударили первые серьёзные морозы, и река начала покрываться льдом. Мы с тревогой наблюдали за тем, как ледяная корка постепенно затягивает поверхность воды, приближаясь к месту, где была установлена турбина.

– Не остановится ли она? – беспокоился Петька, глядя на замерзающую реку.

– Не должна, – ответил я, хотя и сам немного волновался. – Течение подо льдом остаётся сильным. Лишь бы где от кривошипа идет вверх не прихватило.

И действительно, даже когда река полностью покрылась льдом, маховик продолжал размеренно вращаться, передавая движение на все подключённые механизмы.

– Вот теперь мы и зимой будем с работой, – довольно говорил Семён, наблюдая, как воздух ровно раздувает горн. – Не придётся постоянно крутить велосипед или сидеть сложа руки, в ожидании весны.

А я же думал о том, что сколько же теперь можно создать различных инструментов, которые могли бы работать от сжатого воздуха.

Каждый вечер, когда я возвращался с Быстрянки домой, Машкенька уже ждала меня у калитки. Она как-то особенно чувствовала время моего прихода – будто внутренние часы её подсказывали точный момент появления моей усталой фигуры на дороге. В её глазах я всегда видел то, что помогало пережить самые тяжёлые дни – понимание, которое не требовало слов.

– Ты опять заработался, наверное и не обедал даже, – говорила она, качая головой, но в этой простой фразе не было упрёка, только забота.

– Нужно съездить в город, – сказал я как-то, разглядывая почти готовый механизм. В нём не хватало всего двух деталей, но без них вся конструкция оставалась лишь красивой, но бесполезной игрушкой. – И ещё нужно заглянуть к ювелиру. Митяй говорил что шприц у него получился – нужно объяснить как иглы делать.

Машенька кивнула, даже не спрашивая, когда я вернусь. Знала, что город заберёт меня минимум на неделю. Если бы она только знала, как окажется права.

Глава 4

Долго думал каким составом ехать в город. С одной стороны можно было съездить верхом – день туда, день там и день обратно. С другой… Если подумать о том, чтоб закупиться, то можно было бы привезти мяса – неплохая мысль. Да и вообще, много чего полезного привезти можно было бы.

Ходил я по двору, размышляя и прикидывая все возможные варианты. У калитки стоял Захар, подтягивая подпругу у своего коня, и время от времени бросал на меня вопросительные взгляды. Видно было, что ему не терпится узнать, как мы поедем и кто отправится в город.

Пока размышлял, вспомнил, что Игорь Савельевич последний раз был ещё почти месяц назад – как раз перед тем, как зарядили затяжные дожди в начале октября. С этой переделкой на лесопилке все так завертелось, что его визит прошел практически незаметно. Тот, как обычно, забрал партию досок, стекло, а нам привез муки, мёда да металла листового. Ах да, ещё же привез три корпуса для буржуек! Но ими заниматься было абсолютно некогда, оставили на потом, хотя Петька и крутился вокруг них, расспрашивая, что да как и для чего. Но я отмахнулся, мол, потом, когда время свободное появится.

– Ну что, Егор Андреевич, – отвлекая меня от мыслей, окликнул Захар, – определились уже? А то день короткий сейчас, осенний. Если выезжать, так пораньше надо бы.

Я остановился, посмотрел на небо, затянутое низкими серыми тучами, и решительно кивнул:

– Вот что, Захар. Так и быть – поедем вдвоем верхом, налегке. Так быстрее доберемся, к вечеру уже в городе будем. А Фома с Семёном да Григорием пусть на двух телегах едут следом. Они же повезут стекло, бутылки и фарфор на продажу.

– Хорошая мысль, – одобрительно кивнул Захар. – Когда отправляемся?

– Завтра на рассвете, – ответил я. – Передай мужикам, чтоб готовились. Да пусть возьмут с собой провизии на три дня минимум. Мало ли как дорога сложится.

Захар козырнул по-военному и отправился выполнять поручение, а я пошел в дом, где Машенька уже собирала мне котомку в дорогу.

– Долго тебя не будет? – спросила она, складывая в холщовый мешок чистое бельё и рубахи.

– Дня три, – ответил я, присаживаясь к столу. – Мы с Захаром верхом поедем, а Фома с ребятами на телегах следом. Им-то точно дольше придется в пути быть.

Машенька кивнула, продолжая собирать вещи:

– Я тебе хлеба свежего напеку, сала отрежу. Мёду в бутылку налью. Да яблок моченых в тряпицу заверну. Чтоб не голодный был.

На следующее утро, когда ещё только-только начало светать, мы были уже на ногах. Воздух был морозный, свежий, от дыхания поднимался пар. Наши кони переминались с ноги на ногу, пофыркивая и выпуская из ноздрей облака пара.

В город с собой я взял шприцы, которые Митяй таки сделал – выдул из стекла. Я несколько раз возвращал его поделки, подправляя то одно, то другое, пока в итоге не получилось именно то, что мне нужно было. Ну и настроил его на то, чтоб у того получались в дальнейшем одинаковые – это было самое сложное, но стандартизация должна была быть – по-другому тут никак.

Аккуратно завернув стеклянные изделия в мягкую ткань и уложив их в кожаную сумку, я перекинул её через плечо. Шприцы нужно было доставить целыми, чтобы показать ювелиру, как делать иглы.

К нам подъехали Фома с остальными мужиками – две телеги уже были загружены товаром, тщательно укрытым от дождя и снега промасленной холстиной. Семён восседал на своем гнедом, держа поводья крепкой рукой.

– Ну что, с Богом? – сказал Фома, поправляя шапку. – Едем, что ли?

– С Богом, – кивнул я.

Мы выехали из Уваровки ещё затемно. Небо постепенно светлело, и когда мы добрались до окраины, уже можно было различить дорогу. Дорога была замерзшей и твердой, как камень – недавние дожди сменились морозами, и грязь превратилась в неровные колдобины, которые теперь были твёрдыми, как гранит.

Кони осторожно ступали по этим застывшим колеям, время от времени оскальзываясь на обледенелых участках. Мы ехали не спеша, давая возможность телегам не отставать слишком сильно.

Когда мы доехали до леса, за которым скрылась наша Уваровка, я повернулся к Захару:

– Ну что, теперь можно и побыстрее. Нам бы засветло в город попасть.

Захар кивнул и подмигнул мне с лихим видом:

– Устроим скачки, Егор Андреевич?

– Не скачки, а умеренную рысь, – уточнил я строго. – Нечего лошадей зря гонять, им ещё обратный путь предстоит.

Мы пришпорили коней, оставив Фому с мужиками на двух телегах и верхового Семёна, сами же вырвались вперед, чтоб засветло оказаться в городе. Мужики приедут только завтра – телеги двигались гораздо медленнее, особенно по такой дороге.

Солнце поднималось всё выше, но его свет едва пробивался сквозь плотные облака, затянувшие всё небо от горизонта до горизонта. Воздух был прозрачным и холодным, обжигал лицо, словно невидимыми иголочками. Я поднял воротник кафтана повыше, защищая шею от пронизывающего ветра.

Дорога петляла между холмами, то уходя в лес, то выныривая на открытые поля, уже укрытые первым робким снежком. Вдали виднелись деревеньки – маленькие островки жилья среди бескрайних просторов. Из труб поднимался дым – прямыми столбами, что свидетельствовало о морозной погоде.

По мере приближения к городу дорога становилась оживлённее. Навстречу попадались торговцы, возвращающиеся с ярмарки, крестьяне с телегами, груженными овощами и зерном, дворяне верхом. Все спешили завершить свои дела до наступления темноты.

– Вот и добрались, – сказал Захар, указывая рукой вперёд.

Я кивнул, подгоняя коня. До ворот оставалось совсем немного, и мы устремились вперёд.

Въехав в город, мы направились к постоялому двору, где уже останавливались до этого. Хозяин, завидев нас издалека, приветливо махнул рукой – узнал старых постояльцев. Я же, не теряя ни минуты, соскочил с коня прямо у крыльца, даже не дождавшись полной остановки. Бросил поводья Захару и торопливо произнёс:

– Заселяй нас, а я, пока не поздно, побегу к ювелиру. Встретимся позже.

Захар лишь кивнул. В его глазах мелькнула тень любопытства, но он не стал задавать вопросов – знал, что всему своё время.

Я же, не теряя ни секунды, быстрым шагом направился вглубь города. Улицы были полны народу – торговцы громко зазывали покупателей, дети носились между прохожими, а телеги, гружённые товаром, медленно двигались от торговой площади. Пробежав несколько улиц, я наконец увидел ту самую лавку, которую приметил в прошлое посещение города. Маленькая, неприметная с виду, но я знал, что за этой скромной вывеской таится именно то, что мне нужно.

Дверь скрипнула, возвещая о новом посетителе, и я вошёл внутрь. Прилавок был завален различными инструментами и заготовками. За ним сидел мужчина лет сорока пяти – худощавый, с глубокими морщинами на лбу. Он что-то усиленно делал под лучиной, склонившись так низко, что казалось, будто его нос вот-вот коснётся работы. На моё появление он никак не отреагировал, продолжая своё занятие.

– Добрый день! – громко поздоровался я, стараясь перекрыть звуки его работы.

– И вам не хворать, – ответил мужик, не поднимая головы, полностью поглощённый своим делом. – Одну минутку, – сказал он, продолжая что-то ковырять.

Я слышал небольшой скрежет металла – тонкий, почти мелодичный звук, словно ювелир извлекал из своего инструмента не просто работу, а музыку мастерства. Но это всё быстро закончилось. Мужчина, отложив все инструменты в сторону, наконец поднял голову и посмотрел на меня. Его глаза, немного уставшие, но внимательные, окинули меня оценивающим взглядом.

– Чем могу быть полезен? – спросил он, вытирая руки о передник, испещрённый мелкими пятнами и царапинами – свидетельствами многолетнего труда.

– Мне нужна игла, – сразу перешёл я к делу.

Ювелир слегка нахмурился и махнул рукой в сторону.

– Дак это вам не ко мне, это вон к кузнецу или к торговцам на площади, – сказал он с легким раздражением человека, чьё время потратили зря.

– Нет, – поспешил я его остановить, – мне нужна игла полая внутри, вот такой формы.

Я достал лист бумаги, свёрнутый вчетверо, и развернул его на прилавке, показывая ему зарисованную иглу. Чертёж я сделал еще дома, пытаясь воспроизвести по памяти то, что когда-то видел в другой жизни.

Ювелир взял лист, поднёс ближе к глазам, изучая каждую линию с профессиональной тщательностью. Его взгляд заметно изменился – теперь в нём появился интерес, искра любопытства мастера, столкнувшегося с необычной задачей.

– Понятно, – медленно произнёс он, поглаживая подбородок.

– Это в масштабе увеличенное раз в пять… Мне нужна именно такая, – я достал из сумки один из шприцов, который сделал Митяй и положил рядом с рисунком, – чтобы она плотно вошла на вот этот выступ.

Ювелир взял в руку шприц, повертел его, изучая конструкцию. Его брови поднимались всё выше и выше, а в глазах читалось смесь удивления и профессионального интереса.

– А из чего нужно сделать? – спросил он, всё ещё не отрывая взгляда от шприца.

– Из хорошей стали, – ответил я, – кончик должен быть острым, как шило, чтобы легко входил.

Ювелир положил шприц на прилавок и пристально посмотрел на меня. В его взгляде читалось уже не просто любопытство, а настоящее недоумение.

– А позвольте полюбопытствовать, зачем вам такая диковинка? Иглы для шитья, признаться честно, я делал, а вот такую, чтобы сквозная… – он покачал головой, – сложно, дорого вам получится.

Я на мгновение задумался, стоит ли открывать ему истинное предназначение этого инструмента. Решил сказать часть правды.

– Она должна не нитку проводить, а жидкость, – объяснил я, понизив голос, словно делясь секретом. – Эта игла может спасти не одну жизнь.

Ювелир приподнял бровь, не совсем понимая, что я задумал. Его взгляд стал ещё более внимательным, словно он пытался прочитать в моих глазах то, что я не договаривал.

– Я потом покрою её серебром, чтобы не ржавела, – тихонько добавил я, словно это должно было всё объяснить.

– Серебром? – удивился ювелир, его брови взлетели ещё выше. – Простую сталь покроете серебром? Даже не спрашиваю как вы это сделаете, но скажу, что проще сразу из серебра сделать.

Я покачал головой.

– Понимаете, серебро – металл мягкий, кончик погнётся и быстро затупится. Сталь же крепкая. А серебром покрыть сверху, только очень тонким слоем… – я помолчал немного, – есть у меня один способ, – тихо добавил я.

Эта часть была правдой – серебро обладало свойствами, которые были необходимы для моего замысла, но прочность стали была не менее важна. Ювелир же ещё раз внимательно посмотрел схему, затем снова взял шприц, покрутил его в руках, словно взвешивая сложность задачи.

– Сделаю, – наконец сказал он, и я почувствовал, как камень упал с моей души. – Завтра до обеда будет готово.

– Мне штуки три нужно, – тут же добавил я, пока он не передумал.

Мастер задумался, мысленно пересчитывая время и материалы.

– Тогда до вечера, – поправил он себя, – не раньше.

– По рукам! – я протянул ему руку, которую он после секундного колебания пожал.

Его рукопожатие было крепким – как у человека, привыкшего держать слово.

– И что, даже не спросите, сколько это будет стоить? – удивился ювелир, когда я уже собирался уходить.

Я обернулся:

– Думаю, не обманете, – подмигнул я ему, развернулся и вышел из лавки.

Выйдя на улицу, я глубоко вдохнул. Первый шаг сделан. Если всё пойдёт по плану, то скоро у меня будет то, что может изменить многое. Я не был уверен, поймёт ли ювелир истинное предназначение этих игл, но это не имело значения. Главное, что он согласился их сделать.

* * *

В уютном и теплом кабинете Ивана Дмитриевича разгорались нешуточные события. Высокий долговязый мужчина в тёмном сюртуке стоял напротив хозяина кабинета и буравил того взглядом, так, что любой другой бы стушевался и искал в какой бы угол забиться. Иван Дмитриевич же открыто смотрел в глаза собеседника, но при этом было видно, что его визави имеет гораздо больший вес, чем сам Иван Дмитриевич.

Свет от лучин, золотил пылинки в воздухе и подчёркивал напряжение, висевшее между мужчинами. На столе в беспорядке лежали бумаги, чернильница с пером и фарфоровая кружка с недопитым чаем, который уже остыл и покрылся тонкой плёнкой.

– Рассказывай, – спустя недолгие гляделки сказал мужчина, нарушив тишину, словно разбивая хрупкое стекло.

– Так что рассказывать-то? – Иван Дмитриевич вздохнул, как человек, вынужденный повторять давно известную историю.

– Всё сначала, – процедил долговязый, бросив на стол тонкую папку с бумагами, – и ничего не упускай.

Иван Дмитриевич прошёлся по кабинету, словно собираясь с мыслями, пальцы его нервно крутили пуговицу.

– Староста соседней деревни от Уваровки, послал племянника в город что-то там прикупить.

– Что прикупить?

– Это неважно, – он махнул рукой, отметая незначительные детали. – На обратном пути на них напала шайка бандитов. Двоих человек убили, а племянника тоже думали, что убили, да только выжил тот и непонятно как добрался до деревни.

Долговязый скривил тонкие губы, будто услышал что-то неприятное.

– Там уже все думали, что помрёт, – продолжал Иван Дмитриевич, присаживаясь на край стола, – а староста возьми да приди к Егору Андреевичу. А тот, недолго думая, со своим англичанином – он, кстати, неплохой лекарь, я навёл справки – военный, полевой. Вот они приехали к нему, а потом Егор Андреевич сделал какую-то жидкость, которая ввела раненого, замечу, смертельно раненного, в глубокий сон, да так, что его этот англичанин смог разрезать, вытащить все осколки рёбер изнутри. Насколько я знаю, зашил лёгкое, вправил выбитый из плеча сустав, потом все зашил. И только после этого парень проснулся. Его отпаивали какими-то отварами, что он смог перенести… Вы можете себе представить, какую боль?