Текст книги "Доктор Но"

Автор книги: Ян Флеминг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

5

На следующее утро, пока Бонд завтракал, сидя на балконе, в его ушах еще звучала угроза, брошенная Анабеллой Чанг вместо прощания: «Вы у меня еще попляшете!»

Не зная почему, Бонд теперь был уверен, что Стренжвейз и Мэри Трублад были убиты.

Возможно, они обнаружили важные сведения и, чтобы заставить их замолчать, кто-то убрал их вместе со всеми документами. Этот «кто-то», конечно, знал, что секретная служба обязательно займется расследованием причин исчезновения двух агентов. Непонятным образом таинственный «кто-то» узнал о приезде Бонда. «Кто-то» его сфотографировал и будет за ним следить. Если Бонд станет опасным, «кто-то» не задумываясь его уничтожит. Автомобильная катастрофа, уголовная резня – да мало ли способов безнаказанно убрать человека!

«А как, – спросил себя Бонд, – этот „кто-то“ отреагирует на обращение с его подручной китаянкой?» Если Бонд правильно оценил противника, для того это явится открытым объявлением войны.

Поведение Бонда могло навести на мысль, что ему уже что-то известно – возможно, Стренжвейз перед смертью успел послать в центр предварительный рапорт.

После случая с Чанг противник, безусловно, постарается как можно быстрее избавиться от Куоррела, и, конечно, от Бонда.

Бонд закурил первую сигарету. Глядя, как в воздух поднимается тонкая струйка дыма, он думал, что для начала нужно ответить на самый важный вопрос – кто его противник?

Пока вырисовывается только один достойный кандидат: милейший доктор Джулиус Но, полунемец-полукитаец, владеющий Крэб Ки, островом, откуда никто не возвращается. В английских досье о нем никаких сведений. Запрос, досланный в американское ФБР, тоже не дал результатов.

Для Бонда немаловажную роль играла также реакция Куоррела. Бесстрашный моряк, готовый в любую минуту броситься в самые отчаянные авантюры, бледнел от ужаса при одном упоминании Крэб Ки.

Для чего нужна окружающая остров таинственность и строгие меры предосторожности, принимаемые доктором Но? Для охраны гуано? Чушь!

На десять утра у Бонда была назначена встреча с губернатором. Необходимо повидаться также с представителем Колониального управления и получить точные сведения о Крэб Ки и, если удастся, о докторе Но.

В дверь постучали. Вошел Куоррел. На его щеке красовался наклеенный крест-накрест пластырь, делавший его похожим на корсара.

– Доброе утро, кэп. Вы сказали – к восьми тридцати.

– Входи, входи, Куоррел. Нам предстоит тяжелый день. Хочешь позавтракать?

– Спасибо, кэп, я уже ел. Копченая рыба и здоровенный стакан рома.

Бонд восхищенно присвистнул.

– В восемь утра? Неплохо!

– Это так освежает, – скромно сказал Куоррел.

– Сегодня я буду целый день занят, – продолжил Бонд. – Но на это время тебе тоже работы хватит.

– К Вашим услугам, кэп.

– Прежде всего машина. Ее надо поменять. Поедешь в гараж, занимающийся прокатом автомобилей, «Мотта», например, и возьмешь сроком на месяц что-нибудь поновее. Потом погуляешь по набережным, будешь искать двух мужчин, похожих на нас и умеющих водить машину. Купи им такие же, как у нас, костюмы, и скажи, что завтра утром они должны приехать в испанский городок Монтего. Пока пусть поставят «санбим» в гараж Леви. А Леви предупреди по телефону.

У Куоррела азартно заблестели глаза:

– Вы хотите кого-то надуть и выдать их за нас, кэп?

– Именно так. Ты дашь каждому по 16 ливров. И объяснишь им, что я чокнутый американский толстосум, которому в шесть утра в Монтего может понадобиться «санбим».

– Положитесь на меня, кэп.

– И еще. Помнишь дом на северном берегу, который мы снимали пять лет назад? Не знаешь, он свободен? Попробуй снять его на месяц. Вот деньги на расходы.

Куоррел удивленно поднял брови, увидев толстую пачку банкнот. Молча взял ее и запихнул под рубашку, поближе к телу.

– Больше ничего, кэп?

– Это все. Но главное, будь осторожен. Каждый раз, когда тебе понадобится куда-нибудь зайти, оставляй машину в стороне. И особенно остерегайся, если заметишь поблизости какого-нибудь китайца. Встречаемся завтра утром в четверть седьмого.

– Понял, кэп, – ответил Куоррел и закрыл за собой дверь.

Через полчаса Бонд вышел из отеля, поймал такси и поехал в Кинг Хауз. В холле он не стал расписываться в журнале для посетителей, а сразу же прошел в приемную. Там его продержали добрых четверть часа, давая почувствовать всю незначительность его особы. Наконец секретарь соизволил провести его на второй этаж, в святая святых.

В кабинете губернатора плавал дым гаванской сигары. На огромном столе стояла ваза со свежими цветами, и лежали номера «Дейли Глинер» и «Таймс Уикли».

Губернатору на вид было лет шестьдесят. Он сидел, положив на стол холеные руки. Увидев посетителя, не встал и не улыбнулся, только проговорил утомленным голосом:

– Садитесь, прошу Вас, мистер... мм... Бонд, если не ошибаюсь.

Бонд был готов к подобному ледяному приему. Один из друзей в Лондоне его предупреждал. Губернатор почти достиг пенсионного возраста. Несколько месяцев терпения, и он получит в Лондоне пост генерального директора или главного администратора. А пока его девизом было: «Никаких историй, никаких неприятностей». Приход Бонда, однако, не предвещал ничего тревожного.

– Вы хотели со мной увидеться? – спросил он более любезным тоном.

– Совершенно верно, – ответил Бонд. – Я хотел встретиться с Вами, как только прилетел. Я здесь по делу Стренжвейза. Впрочем, вы, вероятно, получили об этом сообщение от государственного секретаря.

Это был изящный способ дать губернатору понять, что Бонда не так просто сбить с толку.

– Получил, – высокомерно проронил представитель Ее Величества. – Но чем я могу Вам помочь? Мы уже во всем разобрались.

– Разобрались? И что же выяснили? – поинтересовался Бонд, изобразив на лице невинное удивление.

– Все совершенно ясно, – ответил губернатор терпеливым тоном, каким разговаривают с несколько туповатым собеседником. – Стренжвейз закрутил любовную интрижку, это понятно с первого взгляда. Некоторые из ваших... мм... коллег просто голову теряют, завидев какую-нибудь юбку.

Бонд, вне всякого сомнения, тоже был отнесен к этой порочной категории людей. Надутый старикашка продолжал:

– С ним это случается не впервые. Что, замечу в скобках, очень дурно отражается на авторитете нашего государства, мистер мм... Бонд. Я был бы рад узнать, что в следующий раз ваше начальство пришлет сюда кого-нибудь посерьезнее. По-моему, это просто необходимо. А что касается дела Стренжвейза, тут я во всем доверяю вашей доблестной полиции.

Бонд любезно улыбнулся.

– Непременно сообщу ваше мнение по возвращении в Лондон, – сказал он. – Мой непосредственный шеф, несомненно, им заинтересуется. Да и министр обороны с государственным секретарем тоже. Может быть, вы хотите еще чего-нибудь передать? С удовольствием помогу вам в этом. Кстати, я тоже целиком и полностью доверяю комиссару полиции Ямайки.

Губернатор поднял на Бонда подозрительный взгляд. Да, этот парень не прост. С ним надо поосторожнее.

– Дорогой мистер Бонд, сказал он. – Это ведь всего лишь дружеский обмен мнениями. Вы, наверное, захотите еще с кем-нибудь встретиться, пока будете на острове?

– Я бы хотел встретиться с представителем Колониального управления.

– А что именно вас интересует? – озабоченно спросил губернатор.

– Речь идет о птицах с Крэб Ки. Это дело нам передали из Колониального управления. Мне нужны некоторые уточнения.

– Чудесно, чудесно, – сказал губернатор с видимым облегчением. – Я попрошу господина Плейдл-Смита незамедлительно вас принять. И, поверьте мне, дело Стренжвейза разъяснится само собой. Увидите, скоро оба они вернутся.

Он встал и церемонно протянул Бонду руку.

– Ну что же, всего доброго, мой друг. Рад был с вами познакомиться. Сам я никогда не был на Крэб Ки, но это, наверняка, очень милый уголок.

– Ничуть не сомневаюсь, – ответил Бонд, представив себе выражение лица Куоррела, если бы тот услышал подобную оценку. И тихо закрыл за собой дверь.

– Юный прохвост, – процедил сквозь зубы губернатор Ямайки.

Принимавший Бонда представитель Колониального управления оказался рослым парнем с жесткими волосами и глазами нашкодившего ребенка. Он принадлежал к числу заядлых курильщиков трубок, которые постоянно донимают своих близких просьбами найти их кисет или спички. На протяжении трех минут разговора он занимался подобными поисками, шаря в ящиках стола, и только после этого немного успокоился.

– Бонд... Бонд... – произнес он задумчиво. – Я где-то слышал это имя. Ах, да, вспомнил! Ведь это вы занимались делом о сокровищах четыре-пять лет назад! Потрясающая авантюра. Хорошо бы вы снова внесли в нашу жизнь хоть немного оживления. Что за страна! Они говорят только о федерации и самоопределении, а сами даже не могут наладить работу общественного транспорта! А расовая проблема! Знаете ли, друг мой, между малайцем с прямыми волосами и малайцем с курчавой шевелюрой больше разницы, чем между мной и моей чернокожей кухаркой. Вот такие дела!

– Но скажите, чем я все-таки могу быть вам полезен? Это, наверняка, интересней, чем все эти идиотские дела, которыми забит мой стол.

Бонд улыбнулся. Похоже, он нашел себе одного союзника на этом острове.

– Я приехал, – начал он, – чтобы разобраться в деле Стренжвейза. Но, прежде всего, могу ли я задать вам один странный вопрос? При каких обстоятельствах вы наткнулись на дело, которым я занимался? Может, им кто-нибудь интересовался? Я не хочу показаться нескромным, но любопытно было бы узнать.

– Такая уж у вас профессия, – сказал Плейдл-Смит с симпатией. – Дайте подумать... Ага, помню! Я увидел досье на столе моей секретарши. Она только недавно устроилась на это место и теперь пытается во всем разобраться. Хотя должен заметить, что на столе лежала целая куча папок, и вашу я раскрыл случайно, наугад. Вот и все.

– Благодарю вас, – сказал Бонд. – Не сердитесь, но стоило мне прилететь, как слишком много людей заинтересовались моими планами и намерениями. Теперь к делу: Я хотел бы с вами поговорить о Крэб Ки. Что Вы знаете о докторе Но, о гуано?

– О гуано я мог бы рассказывать вам часами, бедняга! – рассмеялся Плейдл-Смит. – Я начинал работать в Перу, и все время встречался там с людьми из Административной компании гуано. Можете себе представить! А что касается доктора Но, то мы сейчас попросим его досье.

Он позвонил. За спиной Бонда открылась дверь.

– Мисс Торо, – сказал Плейдл-Смит, – принесите, пожалуйста, досье на Крэб Ки. Хотя, подождите, их там два: одно о продаже острова, другое о предсмертных показаниях охранника. Мисс Лонгфеллоу знает, где их найти.

– Хорошо, шеф, – прозвучал мелодичный голосок, и дверь закрылась.

– Итак, вернемся к гуано, – продолжил Плейдл-Смит. – Оно образуется из птичьего помета. На Крэб Ки, в частности, из помета зеленых бакланов. Они поглощают тонны хамсы и перерабатывают ее в гуано. Вот, в двух словах, и вся технология. Так возникают гуановые острова. И если Вы вспомните, что процесс непрерывно продолжается, начиная с сотворения мира, то сможете представить себе масштабы: миллионы и миллионы тонн гуано. В середине прошлого века обнаружили, что гуано является уникальным естественным удобрением, содержащим огромное количество нитратов и фосфатов. Тогда целые флотилии устремились к островам и принялись их опустошать. Началась своего рода гуановая лихорадка. Жестокая конкуренция. Соперники, не задумываясь, убивали друг друга. Неизвестные острова держались в страшной тайне.

– А Крэб Ки? – напомнил Бонд.

– Крэб Ки – единственный из гуановых островов, расположенный у северного берега. Но его гуано содержит сравнительно небольшой процент фосфата. Разработки начинались, когда подскочили цены на гуано. Но потом немцы выбросили на рынок химические удобрения. Правительство Перу – страны, владеющей богатейшими запасами гуано – поняло, что оно должно их беречь, а не разбазаривать направо и налево. Оно национализировало гуановую промышленность и принялось разводить птиц. Время все расставило по своим местам, когда выяснилось, что гуано приносит сельскому хозяйству гораздо большую пользу, нежели химические удобрения. Тут снова вспомнили про Крэб Ки. В начале войны один китаец решил купить остров и возобновить разработки. Он привез туда рабочую силу, установил новейшее оборудование и теперь поставляет удобрения каждый месяц прямиком в Антверпен.

Остров превратился в настоящую крепость. Поползли разные слухи, но еще никто не жаловался.

– А что, Крэб Ки в самом деле так дорого стоит?

– Каждая пара бакланов в год производит гуано на два доллара. Не считая центов. Каждая самка откладывает по три яйца два раза в год. Таким образом, одна пара стоит долларов пятнадцать, а на острове более ста тысяч птиц. По нашим сведениям, цифра верная. Итак, птички стоят полтора миллиона долларов, что само по себе уже немало. Прибавьте стоимость оборудования – еще миллион. Надеюсь, Вы поняли, что эта мерзкая дыра является неплохим состоянием.

Но куда же подевалась моя секретарша с досье на Крэб Ки? Сейчас выясним.

Он нажал на кнопку. Дверь снова открылась.

– Послушайте, мисс Торо, – спросил он раздраженно, – где досье, за которым я Вас послал?

– Мне очень жаль, шеф, – сказал нежный голосок, – но мы нигде не можем их найти. Они исчезли.

– То есть как исчезли?! – разъярился Плейдл-Смит. – Этого не может быть! Кто последний держал их в руках?

– Последним их брал майор Стренжвейз, шеф.

– Но я совершенно точно помню, что он принес их обратно!

– Не знаю, шеф, – сказала секретарша бесстрастно. – Папки на месте, а внутри пусто.

Бонд осторожно повернулся на стуле. Он бросил на девушку быстрый взгляд.

И вздрогнул. Теперь он знал, куда подевались досье на Крэб Ки и каким образом его прошлое дело попало на стол к секретарше. Он понял, откуда в этой истории так много необъяснимых деталей.

Как доктор Но, как Анабелла Чанг, маленькая секретарша с непроницаемым взглядом за стеклами темных очков тоже была китаянкой.

6

Плейдл-Смит с Бондом обедали в Королевском клубе. Разговор, естественно, шел о Ямайке.

– Не забывайте, – говорил Плейдл-Смит, попивая кофе, – что житель Ямайки – это одновременное воплощение равнодушия и очарования. Он обладает всеми достоинствами и недостатками ребенка. Он живет на богатейшей земле, но не способен наживать на этом деньги. Он просто не знает, как за это взяться, он слишком ленив.

Потом приходят англичане. Они берут все, что плывет в руки, и обогащаются. Впрочем, за последние двести лет никто из англичан не нажил здесь по-настоящему крупного состояния. Они не задерживаются надолго. Радуются, получив пакет акций, и отбывают.

А вот португальские евреи смогли воспользоваться ситуацией лучше. Они приехали одновременно с англичанами, но, в отличие от них, остались. К несчастью, они очень тщеславны и выбрасывают бешеные суммы на постройку великолепных домов и пышные приемы. Их имена мелькают в колонках светской хроники «Глинера». Деньги они наживают главным образом на роме и табаке. К тому же, они представляют на острове интересы крупных британских фирм, заводов по производству автомобилей, страховых компаний и т.д.

Потом появились сирийцы. У них немалые капиталы, но, к сожалению, нет такой практической сметки, как у евреев. Они владеют большей частью дорогих магазинов и фешенебельных отелей.

И, наконец, остаются китайцы – деловитые, основательные, скрытные. Их колония – наиболее могущественная на Ямайке. В их руках сосредоточены булочные, прачечные и почти все продовольственные магазины. Китайцы не ассимилируются и тщательно оберегают свои традиции. Время от времени, случается, они спутываются с негритянками. Результаты вы можете увидеть в Кингстоне. Так возникает новая, совершенно необычная раса. Ее представители имеют большое влияние на черных, но сами целиком и полностью зависят от китайцев. Как и китайцы, они очень умны, но при этом обладают самыми низкими пороками негров. Эти полукровки могут стать опасными, если за ними не следить. У полиции с ними вечно полно неприятностей.

– Ваша секретарша, – спросил Бонд, – тоже, по-моему, принадлежит к этой расе?

– Так и есть. Работает она просто великолепно. Я взял ее всего полгода назад. Она оказалась самой блестящей из всех кандидаток на место секретаря.

– И что, это сообщество как-то организовано, имеет лидера?

– Пока еще нет. Но скоро, безусловно, они к этому придут. Сейчас же это меньшинство, с которым приходится считаться. Кстати, я вспомнил про историю с досье, – добавил Плейдл-Смит, взглянув на часы. – Неслыханно! Я прекрасно помню...

От растерянности он даже не закончил фразу.

– Впрочем, – продолжил он, – я обязательно во всем разберусь. Пока ясно одно – я ничем не могу вам помочь. Но не расстраивайтесь, в досье не было особо интересных сведений. Этот доктор Но – весьма скрытный субъект. До того, как вмешалось это общество Одюбон, на Ямайке про него вообще не слышали. Что касается самого Крэб Ки, в досье была одна или две карты, сделанные еще до войны, и копия последних топографических измерений. Как мне кажется, этот остров – гиблое место. Километры болот, и на берегу огромная куча гуано.

Услышав подобное описание, Бонд улыбнулся.

– Вы, быть может, хотите, – спросил Плейдл-Смит, – чтобы я дал вам пропуск в Институт? Там-то, конечно, найдется карта Крэб Ки.

– Я бы вас очень попросил, – сказал Бонд.

Через час он уже сидел в темном зале Института. Пахло затхлостью, как обычно в редко проветриваемых помещениях. Перед Бондом лежала карта Крэб Ки, датированная 1910 годом. Он тщательно скопировал ее на листок кальки, любезно предоставленной сотрудником института.

Остров был размером около восьмидесяти квадратных километров. Три четверти занимали болото и неглубокое озеро. Из озера вытекала узкая речушка, мелевшая в песчаной долине на южном побережье. Бонд предположил, что охранники общества Одюбон должны были разбить лагерь недалеко от устья реки. На западной стороне остров заканчивался мысом, длиной более ста пятидесяти метров. Под ним на карте было написано красными чернилами: «Залежи гуано. Разработки прекращены в 1880 году».

Никакого намека на дорогу или хотя бы тропинку. Домов, естественно, тоже нет.

Вот, пожалуй, и вся информация. Остров расположен примерно в пятидесяти километрах от Ямайки, и в ста километрах к югу от Кубы. Океан вокруг Крэб Ки неглубокий, за исключением западного побережья.

Бонд вдруг почувствовал, что совершенно выдохся. Было всего четыре часа дня, но воздух раскалился, как в доменной печи. Рубашка прилипла к телу. Бонд вышел из Института с приятным чувством сделанного дела и остановил такси.

– В отель «Голубые горы», – бросил он.

В холле Куоррел не оставил для него никакой записки.

– Сразу после завтрака вам прислали из Кинг Хауза корзину фруктов.

В голосе молоденькой служащей сквозило уважение.

– Кто ее принес? – спросил Бонд.

– Какой-то цветной. Он сказал, что это от губернатора.

– Благодарю вас, мисс.

Он взял ключ и поднялся наверх, прыгая через две ступеньки. Проверил, заряжен ли пистолет. Возможно, его опасения и смешны, но мало ли что может случиться. Он бесшумно повернул ключ в замочной скважине и ударом ноги распахнул дверь.

Комната была пуста. Он тщательно осмотрел все уголки и потом запер за собой дверь на ключ. На самом видном месте, на столе, возвышалась великолепная корзина, украшенная ленточками и полная фруктов: крупных золотистых мандаринов, грейпфрутов, розоватых бананов, спелых яблок. Наверху даже лежали два оранжерейных брюньона.

Все это сооружение венчал небольшой конверт. Бонд осторожно вытащил его и вскрыл. На плотном листе бристольской бумаги было написано: «С наилучшими пожеланиями от Его превосходительства губернатора».

– Гмм, – пробормотал Бонд, – это на него не похоже.

Он приподнял корзину и, приложив к ней ухо, прислушался. Ни звука. Тогда он высыпал фрукты на ковер. По-прежнему ничего подозрительного.

Бонд пожал плечами. Столько страхов из-за невинного подарка. Но вдруг он нахмурился. Оставалась еще одна возможность. Он взял золотистый брюньон, который показался ему наиболее аппетитным, и отнес его в ванную. Положил в раковину и вернулся в комнату. Неторопливо достал чемодан. Тонкий слой талька, который он предусмотрительно насыпал вокруг замочка, сказал ему все, также как и легкие царапинки на коже чемодана. «Эти люди менее осторожны, чем те, с которыми я в свое время сталкивался» – сказал себе Бонд.

Он тщательно проверил содержимое чемодана. Все было на месте. Из специального «ящичка для инструментов» он достал ювелирную лупу. Вставил ее в глаз, вернулся в ванную и зажег свет над раковиной. Потом взял плод двумя пальцами и принялся медленно его поворачивать. Нет, он не ошибся: в золотой кожуре было крошечное отверстие от иглы, заметное только при очень сильном увеличении.

Бонд отложил брюньон. На лбу у него опять выступили капли пота. Итак, война – война не на жизнь, а на смерть. Он улыбнулся себе в зеркало, но глаза оставались холодными.

Еле слышный сигнал тревоги, который прозвучал у него в мозгу, когда он увидел в аэропорту очаровательную китаяночку, его не обманул. Опасность!

Стренжвейз и Мэри Трублад, вне всякого сомнения, были убиты, а документы уничтожены. Эта парочка слишком много знала.

Потом появился Бонд. Благодаря стараниям мисс Таро, секретарши Плейдл-Смита, его уже поджидали. Встреча прошла достойно. Об этом позаботились Анабелла Чанг и шофер пустого такси, который, конечно, следил за Бондом до самого отеля «Голубые горы».

– Что же, господа китайцы, стреляйте первыми!

Ситуация постепенно прояснялась. Их первый удар не попал в цель. Но на них можно положиться – на этом они не остановятся.

Кто же за ними стоит? С этого момента Бонд был готов к встрече и не отказался бы от нее ни за что на свете.

– До скорого свидания, доктор Но, – сказал он.

Потом, не торопясь, вернулся в спальную и внимательно осмотрел с лупой все фрукты. В каждом было маленькое игольное отверстие, старательно замаскированное возле плодоножки.

Бонд позвонил и попросил картонную коробку, веревку и бумагу. Затем соорудил пакет, аккуратно уложил туда фрукты и перевязал. Потом набрал номер Плейдл-Смита.

– Это опять я, – сказал он. – Мне бы хотелось узнать, есть ли в Кингстоне лаборатория для химических анализов... Есть? Прекрасно! Тогда я пошлю вам небольшой пакет. Будьте любезны, отправьте его в лабораторию сами. Мне бы не хотелось, чтобы фигурировало мое имя. Я потом вам объясняю, почему. Когда получите результаты анализов, перешлите их, пожалуйста, мне. Всю неделю я буду в Бо Дезер – это в морганском порту. Мне очень неприятно наводить такую таинственность, но я вам все расскажу при первой же встрече. Огромное спасибо. До свидания.

Бонд спустился, отдал пакет таксисту и прибавил огромные чаевые.

– Передать только в собственные руки, – добавил он.

Было шесть вечера. Бонд принял душ, переоделся и заказал первый бокал. Зазвонил телефон. Это был Куоррел.

– Все в порядке, кэп, – довольно сообщил он.

– Отлично. А как дела с домом?

– Он пустовал. Я все сделал, как вы велели.

– Тогда до завтрашнего утра. Пока.

Да, на Куоррела можно положиться. Он действует умело и скрытно. Бонд вышел на балкон. Садилось солнце. На город и порт наползала темно-фиолетовая тень. В Кингстоне один за другим зажигались огни окон и реклам. В небе проурчал самолет. Вот на таком же летел накануне Бонд. Его взгляд рассеянно скользнул по стене. Сколько всего произошло за сорок восемь часов! М. был бы весьма удивлен, узнай он о ситуации. Бонд все еще слышал брошенное им презрительное словечко «курорт».

У Бонда был передатчик. Может, стоит сообщить обо всем М.? Но сообщить о чем?

«Шеф, этот проклятый доктор Но прислал мне корзину с отравленными фруктами!»

Он представил себе реакцию М.. Тот побагровеет и нажмет на кнопку интерфона. Вызовет начальника главного штаба:

– Наш 007, – скажет он, – окончательно спятил. Утверждает, что ему подсунули ядовитый банан. Как Вам это нравится? Он слишком долго валялся в госпитале из-за отравления. Теперь он ничего не стоит. Немедленно отзовите его обратно.

Бонд иронически поморщился. С некоторыми поправками, все произойдет именно так. Нет, он ничего не будет сообщать. Надо дождаться более веских доказательств. Конечно, если ситуация обострится, а он не предупредит начальство – не миновать неприятностей.

Бонд выпрямился. Надо быть начеку.

А губернатор? Может, стоит ему позвонить? Но при одном воспоминании о напыщенном старикашке Бонд отказался от этой мысли.

Поужинал он рано. И в девять вечера решил ложиться. К завтрашнему дню все было готово. Он подвел итоги и попросил коридорного разбудить его в половине шестого.

Он забаррикадировал дверь и для большей безопасности опустил жалюзи. Ночь будет душной – что ж, тем хуже для него. Осторожность прежде всего. Бонд разделся догола и скользнул под прохладную простыню, положив под подушку «Вальтер». Он не любил спать один.

В середине ночи он внезапно проснулся. Светящиеся стрелки показывали три часа утра. Неподвижно вытянувшись, он прислушался. В комнате – ни звука. За окном тоже. Только где-то вдалеке раздавался собачий лай. Он продолжался несколько минут и прекратился также резко, как и начался. Снова повисла гнетущая тишина. Сквозь опущенные жалюзи пробивался лунный свет. Что же все-таки разбудило Бонда? Он осторожно шевельнулся, готовый сразу же выскочить из постели. И тут же снова замер.

По правой лодыжке что-то ползло. Через некоторое время это «что-то» достигло колена. Бонд почувствовал десятки лапок, царапающих кожу на ноге. Похоже на какое-то насекомое. Бонд решился слегка приподнять голову. Боже правый! Да оно величиной с ладонь!

И тут Бонд услышал звук, которого никогда еще в жизни не слышал. Он отчетливо услышал, как у него на голове дыбом встают волосы. Невероятно! А он-то считал, что так говорится для красного словца, чтобы поразить воображение. И вот теперь испытал это сам:

«Что-то» медленно перемещалось. Вдруг Бонд подумал, что попросту поддался панике. Инстинкт сработал раньше разума. Бонд понял, что по нему ползет ядовитая сколопендра.

Напрягшись, он неподвижно лежал на кровати, обливаясь холодным потом. Но сознание оставалось ясным. Он вспомнил, что однажды уже видел тропическую сколопендру, выставленную в бутылке со спиртом в Британском музее. Насекомое достигало в длину двадцати сантиметров, как и это, у него на ноге. Куча плоских светло-коричневых лапок. По обеим сторонам головки сколопендры Бонд заметил два согнутых усика, на концах которых, как сообщала подпись, содержался яд, убивающий при проникновении в кровь.

Сколопендра пересекла колено и отправилась дальше.

«Что бы ни случилось, – приказал себе Бонд, – не двигаться и не дрожать». Он чувствовал только одно – царапанье двух рядов ножек. Цепляясь, они направлялись к паху, привлеченные теплом. Бонд стиснул зубы. Непреодолимое желание сбросить тварь... Нет, не двигаться, иначе укус неизбежен!

Живот покрылся гусиной кожей. Тут уж Бонд ничего не мог поделать. Но сколопендра продолжала ползти. Она двигалась к груди, цепляясь лапками за мурашки на теле.

– Так, – сказал себе Бонд, – она на сердце. Если сейчас укусит – конец.

Но сколопендра великодушно продолжала свой путь и переползла на правую грудь. Оттуда направилась к шее и замерла.

Что происходит? Насекомое словно что-то ищет, колеблется... возможно, заинтересовано пульсацией сонной артерии. Если бы Бонд мог остановить ток крови! В отчаянии он пытался договориться со сколопендрой, успокоить ее.

«Не бойся, – шептал он про себя, – этот стук для тебя не опасен. Уходи отсюда!»

Словно услышав эти призывы, насекомое снова отправилось в путь. Залезло на подбородок Бонда, пересекло губы и поползло вдоль носа.

«Только не двигаться!» – повторял про себя Бонд. Насекомое быстро миновало глаз, достигло лба и там остановилось. Секунды казались нескончаемыми.

«Господи, что она там делает?!»

Она пила! Пила капельки пота, выступившие на человеческом лбу. Бонд, похолодевший от ужаса, чувствовал, как пот струями заливает его тело и простыню. Он начал дрожать. Сдерживаться больше не было сил. Бонд приоткрыл рот, пытаясь восстановить дыхание. Так, так, спокойствие! Насекомое снова зашевелилось. Заползло в волосы. А если оно там останется? Если ему понравится в этом лесу? Интересно, как спят сколопендры? Лежа? Стоя?

«Выходи оттуда. Уползай!» – в отчаянии передавал мозг Бонда.

Наконец сколопендра решилась и переползла на подушку. Бонд услышал легкое царапанье лапок о ткань. Он сдержался и еще секунду лежал неподвижно. Потом, снова почувствовал себя свободным, живым, спрыгнул с кровати и бросился к выключателю. Его тело била нервная дрожь.

Вспыхнул свет, и Бонд вернулся к постели. Вот она, гадина, во вмятине на подушке! Первым его желанием было отбросить подушку подальше. Но он опять сдержался.

– Спокойно, – прошептал он. – Возьми себя в руки. Торопиться уже некуда.

Снова овладев собой, он осторожно взял подушку за уголок и сбросил ее на пол. Упав на ковер, сколопендра попыталась уползти. Бонд огляделся в поисках чего-нибудь тяжелого. Ботинок – это то, что нужно.

Он почувствовал, что опасность позади, и уже задумывался, как насекомое могло попасть к нему в кровать. Он медленно поднял ботинок и ударил им по полу. Раздался хруст.

Сколопендра извивалась в предсмертной агонии.

Бонд ударил еще раз.

Теперь на ковре осталось только желтоватое пятно.

Бонд отбросил ботинок и кинулся в ванную.

Руки дрожали, по лицу струился пот. Его вырвало.