Текст книги "О Пифагоровой жизни"
Автор книги: Ямвлих Халкидский
Жанры:
Философия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Глава I
(1) Приступая к изучению любой философии, все здравомыслящие люди обычно обращаются к богу, приступая же к философии Пифагора, справедливо считающегося божественным, это тем более следует делать. Если люди получили ее изначально от богов, то ее невозможно постичь без божественной помощи. Более того, ее красота и величие превосходят человеческие способности, так что постичь ее сразу невозможно, и только постепенно продвигаясь при благоволении какого-либо бога можно воспринять что-либо из нее. (2) Поэтому, с помощью богов, поручив им себя и это сочинение, последуем за ними, куда бы они нас ни повели, не смущаясь тем, что эта школа давно находится в небрежении, сокрыта чуждыми учениями и тайными символами, затемнена подложными сочинениями и связана со многими другими трудностями такого рода. [1]1
[1] В эллинистическую эпоху были очень распространены псевдо-пифагорейские сочинения, появлявшиеся под именами Архита, Филолая и др. Об этом можно прочитать: Kingsley P. Ancient Philosophy, Mystery and Magic. Empedocles and Pythagorean Tradition. – Oxford, 1995; Thesleff H. The Pythagorean Texts of the Hellenistic Period. – Abo, 1965.
[Закрыть] Заручившись благоволением богов, мы сможем преодолеть еще и большие трудности. Возьмем в руководители вслед за богами родоначальника и отца божественной философии, сказав несколько предварительных слов о его роде и отечестве.
Глава II
(3) Рассказывают, что Анкей [2]2
[2] По-видимому, здесь имеется в виду Анкей из Тегеи – легендарный царь древней Аркадии, сын бога Посейдона, один из участников похода аргонавтов (см. Аполлоний Родосский. Аргонавтика).
[Закрыть], житель города Самы на острове Кефалении [3]3
[3]Кефаления – остров и область в Ионийском море, куда входили острова Сама, Занкиф, Итака и Дулихий.
[Закрыть], родился от Зевса. Распространилась ли эта молва из-за его добродетели или из-за величия его души, во всяком случае здравомыслием и славой он превосходил прочих кефаленийцев. Он получил оракул от Пифии вывести колонию из Кефалении, Аркадии и Фессалии, присоединить жителей Афин, Эпидавра и Халкиды и, возглавив их всех, заселить остров, называемый за полодородие почвы и благополучие этой страны Меламфиллом [4]4
[4]Меламфилл – букв. «Черные листья».
[Закрыть] (Черные листья), и назвать город Самосом в память Самы на Кефалении. (4) Оракул был таков:
Повелеваю, Анкей, чтобы Самос, остров морской, ты
Вместо Самы теперь заселил, его имя – Филлида.
Подтверждением тому, что колония была выведена из вышеназванных мест, служат не только обряды почитания богов и ритуал жертвоприношений (эти обряды происходят из тех мест, откуда пришла большая часть мужей), но и родственные связи и группировки, возникшие у самосцев. Предание гласит, что Мнемарх [5]5
[5] В большинстве источников – Мнесарх.
[Закрыть] и Пифаида, родители Пифагора, происходили из семьи и родственного союза, ведущего происхождение от Анкея, основателя колонии. [6]6
[6] У Порфирия («Жизнь Пифагора») отец Пифагора является сирийцем из Тира, ставшим гражданином Самоса.
[Закрыть] (5) Хотя граждане Самоса признавали такое происхождение Пифагора, некий самосский поэт утверждал, что Пифагор был сыном Аполлона, в таких словах:
Как возобладало это предание, следует рассказать подробнее. Когда самосец Мнемарх был по торговым делам в Дельфах вместе с женой, беременность которой еще не была заметна, и спросил оракул относительно предстоящей поездки в Сирию, Пифия предсказала, что это плавание будет очень приятным и прибыльным и что его жена, которая уже беременна, родит ребенка, который будет выделяться среди всех когда-либо живших красотой и мудростью и своим образом жизни принесет огромную пользу человеческому роду. (6) Мнемарх решил, что раз он не спрашивал о ребенке, то бог не стал бы ничего пророчить о нем, если бы не собирался сделать его избранным и божественно одаренным, и тотчас дал своей жене имя Пифаида вместо имени Партенида, в честь сына и предсказательницы. (7) Когда же она в Сидоне финикийском родила, он назвал сына Пифагором, потому что Пифия предсказала ему его рождение. [8]8
[8]Пифагор – букв. «Тот, о ком объявила Пифия».
[Закрыть] Здесь следует отклонить мнение Эпименида, Эвдокса и Ксенократа, утверждавших, что Аполлон вступил в связь с Партенидой, сделал ее беременной и предсказал через Пифию рождение Пифагора. [9]9
[9]Эпименид – возможно, греческий писатель (см. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов, I.115) или пифагореец, упоминаемый ниже в тексте (104). Эвдокс – историк Эвдокс Родосский, или же пифагореец Эвдокс Книдский (V–IV вв. до н. э.), известный астроном и геометр, врач и законодатель. Ксенократ – ученик Платона (IV в. до н. э.), автор «Пифагорейских вопросов».
[Закрыть] Эта точка зрения не заслуживает одобрения. (8) Но никто не сомневается в том, что душа Пифагора была ниспослана людям по воле Аполлона как его спутница [10]10
[10] Платон в «Федре» говорит, что наиболее благородные человеческие души следуют за сонмом богов в их шествии по небу, и, находясь в свите разных богов – Зевса, Аполлона, Ареса и др. – приобщаются к высочайшим таинствам. Родившись же на земле, они сохраняют воспоминание о созерцаемых ранее таинствах и во всем ищут и проявляют идею того бога, спутником которого были.
[Закрыть] или находясь в еще более близкой связи с этим богом, если принять во внимание обстоятельства его рождения и всеобъемлющую мудрость его жизни. Вот что можно сказать о рождении Пифагора.
(9) Возвратившись из Сирии на Самос с огромной прибылью и многим богатством, Мнемарх воздвиг святилище Аполлону, назвав святилище Пифийским, а сына учил разнообразным и достойным предметам, отдавая его в обучение то к Креофилу, то к Ферекиду с Спроса [11]11
[11] По Порфирию (Жизнь Пифагора, 1), Пифагор учится у Гермодаманта, сына Креофила. Ферекид с Сироса – один из первых греческих философов, современник семи мудрецов; по словам Диогена Лаэртского, «первым написал о природе и происхождении богов» (Диоген Лаэртский, I.116).
[Закрыть], то почти ко всем сведущим в божественных делах, чтобы он, в меру своих сил, достаточно обучился и божественным предметам. Он рос красивейшим из всех известных в истории людей и подобным богу (10), после смерти отца он стал самым почтенным и благоразумным, и, будучи еще юным, он удостаивался всяческого почтения и уважения со стороны старших. При встрече и беседе он располагал к себе всех. Кто бы ни взглянул на него, он всем казался удивительным, так что многие естественно утвердились во мнении, что он – сын бога. Он же, ободряемый такой репутацией, начатым с младенчества воспитанием и богоподобной внешностью, все больше стремился проявлять себя достойным этих преимуществ и держал себя в дисциплине религиозными обрядами, учеными занятиями и особым образом жизни. Благодаря спокойствию души и сдержанности в поведении все, что он говорил и делал, было полно спокойствия и неподражаемой безмятежности. Не поддаваясь ни гневу, ни смеху, ни зависти, ни соперничеству, ни какому-либо другому волнению или торопливости, он жил на Самосе как добрый демон [12]12
[12] Платон в «Пире» говорит о демонах как о роде между богами и людьми, передающих людям волю богов, а богам – молитвы и просьбы людей. По Гесиоду, в человеколюбивых демонов превратились души людей золотого века.
Неоплатоник Гиерокл в комментариях к «Пифагорейским Золотым стихам» дает пифагорейское представление об устройстве мира: выше всего находится Бог-творец, далее следуют бессмертные боги – высокие сущности, которые не умирают и не лишаются божественного подобия. Далее – смертные боги, называемые также ангелами, героями или благими демонами (ниже в тексте Ямвлих называет Пифагора благим демоном). Ими считаются высокие сущности, постоянно обращенные мыслью к демиургу и освещенные исходящим от него блаженством, но, в отличие от бессмертных богов, претерпевающие изменения. Они благи и никогда не впадают в порок, герои, потому что они «страстные почитатели бога, поднимающие и возвышающие нас от земной жизни к божественному царству. Их также принято называть добрыми демонами, как опытных и сведущих в божественных законах, а иногда и ангелами, ибо они являют и возвещают нам устои божественной жизни» (Пифагорейские Золотые стихи с комментариями Гиерокла / Пер. И. Ю. Петер. – М.: Алетейа, 2000. – 3.3). Далее следуют демоны, или подземные демоны, «человеческие души, украшенные правдивостью и добродетелью». Демонами их называют, чтобы отличить от невежественных людей, – это те, кто, будучи по природе человеком, стал по характеру демоном. Далее следуют все остальные люди.
В любом случае, речь идет о существах, которые покровительствуют людям и оберегают их, являются посредниками между богами и людьми и посылаются богами в помощь последним и чтобы нести им божественную волю. Таким демоном у Ямвлиха мыслится и Пифагор.
[Закрыть]. (11) Поэтому еще в бытность его эфебом великая слава о нем достигла мудрецов Фалеса в Милете и Бианта в Приене [13]13
[13]Фалес и Биант входили в античный канон семи мудрецов, мыслителей и государственных деятелей VII–VI вв. до н. э. Всего их называется около 20, но Фалес, Биант из Приены, Солон и Питтак из Митилены встречаются чаще всего.
[Закрыть], распространилась по окрестным с ними городам, и многие, повсюду передавая рассказы о длинноволосом самосском юноше, ставшем притчей во языцех [14]14
[14] Игра слов: kometes – 1) волосатый; 2) комета. Другой вариант перевода: «Стало поговоркой, что на Самосе появилась комета, которую все превозносили до небес и прославляли».
[Закрыть], обоготворяли и прославляли его. Когда стала утверждаться тирания Поликрата [15]15
[15] В 538 г. до н. э.
[Закрыть], Пифагор, которому тогда было около восемнадцати лет, предвидя, к чему она приведет и насколько она будет препятствовать его цели и стремлению к знаниям, которое он ставил превыше всего, ночью тайно от всех бежал. Вместе с Гермодамантом, прозвище которого было Креофилей, потому что он, как говорили, был потомком Креофила, гостеприимца поэта Гомера (Пифагор стал, как представляется, другом и учителем Гермодаманта во всех вещах), он переправился к Ферекиду, физику Анаксимандру [16]16
[16]Анаксимандр (ок. 610–546 гг. до н. э.), один из наиболее знаменитых ионических натурфилософов, последователь Фалеса.
[Закрыть] и Фалесу в Милет. (12) Он пробыл у каждого из них некоторое время, и в результате общения все они его полюбили, удивлялись его одаренности и сделали соучастником своих бесед. И более того, Фалес радушно его принял и, удивившись его отличию от других юношей, которое оказалось больше и превосходило молву о нем, передал ему все знания, какие смог, и, ссылаясь на свою старость и слабость, побудил его плыть в Египет и самое главное – общаться в Мемфисе и Диосполе [17]17
[17] Диосполь – возможно, египетский город Фивы, где было святилище Зевса-Аммона. Пифагору, как и целому ряду греческих философов, традиция приписывает путешествие в Египет и обучение там у жрецов.
[Закрыть] со жрецами, ибо у них он сам получил то, за что большинство людей считало его мудрым. Фалес сказал, что он не получил ни от природы, ни в результате выучки стольких достоинств, сколькими обладает Пифагор, так что он предвещает ему только хорошее: если Пифагор сблизится со жрецами, он станет самым близким к богу и мудрейшим из людей.
Глава III
(13) Итак, он получил от Фалеса и другие советы, в том числе совет дорожить временем, и ради этого он стал воздерживаться от питья вина, употребления в пищу мяса и в особенности избегал переедания. Он ограничил себя легкой и хорошо усваиваемой пищей, обрел в результате этого малую потребность в сне, бодрость, душевное здоровье и устойчивое и прочное телесное здоровье и отплыл в Сидон, узнав, что этот город – его родина по рождению, [18]18
[18] Выше у Ямвлиха (2.7) говорится, что Пифаида родила Пифагора в Сидоне.
[Закрыть] и справедливо полагая, что оттуда легче будет путь в Египет. (14) В Сидоне он встретился с потомками натурфилософа и прорицателя Моха [19]19
[19]Мох – финикийский мудрец (XII в. до н. э.), которому приписывали создание учения об атоме и финикийской космогонии.
[Закрыть] и другими финикийскими жрецами и был посвящен во все мистерии, совершаемые главным образом в Библе и Тире и во многих местах Сирии [20]20
[20] Евсевий утверждает, что греческие мистерии произошли от финикийских. По крайней мере, мистерии умирающего и возрождающегося бога Адониса и Астарты были широко распространены в греко-римском мире, а Мелькарт, широко почитавшийся в Сирии, в Греции часто отождествлялся с Гераклом.
[Закрыть], подвергая себя этому не из-за суеверия, как может показаться неосведомленному человеку, но в большей степени из страсти и стремления к умозрительному знанию и из опасения упустить что-либо достойное изучения в божественных таинствах и обрядах. Он узнал также, что сирийские мистерии в некотором роде происходили от священных обрядов Египта, и поэтому обрел надежду стать участником более благородных, более божественных и чистых мистерий в Египте. Восхищенный ими, как и говорил ему Фалес, Пифагор без промедления переправился туда с помощью каких-то египетских моряков, кстати причаливших к берегу близ финикийской горы Кармел [21]21
[21] На горе Кармел было святилище Зевса. Эта гора, как ниже говорит Ямвлих, считалась самой священной и неприступной.
[Закрыть], где он подолгу уединялся для религиозных целей. Они охотно взяли его, надеясь продать юношу в рабство за большую цену. (15) Но в пути, видя его сдержанность и достоинство, как это было обычно ему свойственно, они стали относиться к нему лучше и увидели в его совершенных манерах нечто большее человеческой природы. Они вспомнили, как, когда они причалили, он появился перед ними, сойдя с вершины горы Кармел (а они знали, что эта гора считается самой священной и недоступной для обычных людей), и он шествовал спокойно и безмятежно, и никакой обрыв и никакая скала не преграждали ему путь. Подойдя к кораблю, он спросил только: «Вы плывете в Египет?» Когда они ответили утвердительно, он взошел на корабль и молча сел там, где не мог мешать морякам, (16) и в продолжение всего плавания оставался в одной и той же позе две ночи и три дня, без пищи, питья и сна (по крайней мере, никто не заметил, чтобы он, сидя в этом безмятежном бездействии, заснул хоть на короткое время), и при этом плавание было беспрепятственным и быстрым, корабль двигался, вопреки ожиданию, прямым курсом, словно на нем был некий бог. Сопоставив все эти обстоятельства и сделав выводы, они пришли к убеждению, что с ними из Сирии в Египет действительно плывет божественный демон, и проделали оставшуюся часть пути в величайшем благоговении, причем их слова и поступки как в отношении друг друга, так и в отношении Пифагора стали более почтительными, чем обычно, вплоть до исключительно благополучного окончания плавания и успешного прибытия судна на египетский берег. (17) Там при сходе на берег все с благоговением поддерживали его, поочередно помогали ему и усадили его на чистейший песок. Соорудив на скорую руку перед ним алтарь, моряки собрали все плоды, какие у них были, положили их перед ним как некое подношение и затем отплыли и направились по своему назначению. Он же, ослабев телом от такого длительного отсутствия пищи, не противился ни тогда, когда моряки сводили его с корабля, ни тогда, когда они, поддерживая, вели его под руки, и, когда они отплыли, не стал долго отказываться от разложенных перед ним плодов. Отведав их и подкрепив силы, он благополучно пришел в ближайшее поселение, оставаясь в том же расположении духа – спокойным и благоразумным.
Глава IV
(18) Оттуда он обошел все святилища с большим усердием и желанием все тщательно осмотреть, вызывая удивление и симпатию у жрецов и прорицателей, с которыми он общался, и ревностно всему учился, не пропуская ни наставлений, рекомендуемых для обучения в это время, ни мужей, известных своим знанием, ни обрядов, где-либо и когда-либо почитаемых. Он не оставил без внимания ни одно место, где, по его мнению, он мог узнать что-нибудь новое. Поэтому он посетил всех жрецов и пообщался с ними с пользой соответственно мудрости каждого из них. [22]22
[22] Порфирий в «Жизни Пифагора» пишет, что Пифагор обучался у жрецов Гелиополя, Мемфиса и Диосполя, причем так поразил последних своим рвением, что они «допустили его и к жертвоприношениям и к богослужениям, куда не допускался никто из чужеземцев» (Жизнь Пифагора, 8).
[Закрыть] (19) Двадцать два года он провел в святынях Египта, изучая астрономию и геометрию и приняв посвящение во все мистерии, занимаясь этим глубоко и вдумчиво, пока, попав в плен к Камбису [23]23
[23]Камбис II, сын Кира II, – персидский царь с 529 по 522 гг. до н. э. Завоевание Египта Камбисом произошло в 525–524 гг. до н. э., следовательно, если учитывать этот факт, Пифагор пробыл в Египте всего 13 лет.
[Закрыть], не был уведен в Вавилон. Там он общался с магами [24]24
[24]Маги – название древних потомственных жрецов Персии и Мидии. Первоначально, до VII в. до н. э, это название носило восточнолидийское племя, из которого позже выделилось особое сословие жрецов зороастрийской религии. Во времена Ямвлиха магами также называли жрецов всех религий иранского происхождения.
[Закрыть], и их общение было взаимовыгодным, и, изучив детально их священные обряды, он узнал от них совершенное почитание богов и овладел в совершенстве наукой о числах, музыкой и другими предметами и, проведя таким образом еще двенадцать лет, вернулся на Самос в возрасте приблизительно пятидесяти шести лет.
Глава V
(20) Узнанный некоторыми людьми старшего поколения, он вызвал не меньшее, чем прежде, удивление, ибо он показался им еще более прекрасным, мудрым и еще более подобным богу. Когда отечество всенародно призвало его приносить пользу всем согражданам и поделиться своими знаниями, он не отказался и постарался представить свой способ обучения с помощью символов, подобный тому способу, которым обучали в Египте его самого, хотя самосцам была не по душе такая манера обучения и они не усвоили ее с пониманием и так, как должно. [25]25
[25] Обучение с помощью символов практиковалось древнеегипетскими жрецами (как, впрочем, и в Древней Индии, Тибете, у орфиков и т. д.). Слово σύμβολον в переводе означает «соединение», то есть возможность соединения мира материального с некой высшей реальностью. Французский антрополог-традиционалист Р. Генон в книге «Символы священной науки» пишет: «Подлинным основанием символики является соответствие, связующее вместе все уровни реальности, присоединяющее их один к другому и, следовательно, простирающееся от природного порядка в целом к сверхъестественному порядку. Благодаря этому соответствию, вся природа есть не что иное, как символ, то есть ее подлинное значение становится очевидным, только если она рассматривается как указатель, могущий заставить нас осознать сверхъестественные или метафизические истины… в этом и состоит сущностная функция символики». Об этом же говорит и Е. П. Блаватская в «Тайной доктрине»: «Символика – зримое выражение идеи или мысли. Первоначальное письмо не имело знаков, и символ выражал целую фразу или предложение». А по словам китайского философа Линь Юй-Дана, символика имеет способность содержать в немногих условных линиях мысль веков и мечты поколений, воспламеняет воображение и ведет в царство бессловесного мышления. Таким образом, символ представляет внешнее выражение высшей истины и позволяет узнавать то, что при всех других способах было бы сложно выразить. Это некий ключ к реальности высшего порядка. Поэтому неудивительно, что в древних традициях, таких, как египетская, практиковался способ обучения с помощью символов, позволяющий на языке бессознательного понимать то, что невозможно понять с помощью линейной логики. И именно поэтому Пифагор и другие досократики предпочитали обучать с помощью акусм и аллегорий.
[Закрыть] (21) Поскольку никто не пришел к нему и не проявил стремления к наукам, которые он всячески пытался насадить среди эллинов, и поскольку он не испытывал презрения или пренебрежения к Самосу – ведь это была его родина – и всей душой желал, чтобы соотечественники почувствовали вкус к его учению если не по доброй воле, то хотя бы хитростью, он придумал план: он стал наблюдать в гимнасии за одним юношей, который ловко и умело играл в мяч. Юноша был из числа тех, кто любит физические упражнения и тренировки, но, с другой стороны, был бедным и нуждающимся. Пифагор решил, что его легко удастся привлечь к учению, если предоставить ему в изобилии содержание и избавить от заботы о заработке. После того как юноша совершил омовение, Пифагор подозвал его и пообещал ему достаточное содержание и постоянную поддержку, если тот воспримет от него постепенно, без напряжения и не торопясь, чтобы сразу не перенапрячься, некоторые знания, приобретенные им у варваров еще в молодости, а теперь утрачиваемые из-за старости и забывчивости. (22) Когда юноша согласился в надежде на содержание, он попытался обучить его числам и геометрии, все рисуя на доске, и после объяснения каждой геометрической фигуры, то есть после каждого чертежа, он выплачивал юноше каждый раз вознаграждение по три обола. (23) Он продолжал делать это длительное время, ревностно и наилучшим методом вводя в науку усердного ученика, и давал ему три обола за изучение каждой геометрической фигуры. Когда же юноша, ведомый мудрым путем, уже начал ощущать и пользу, и удовольствие от этих занятий, мудрец, понимая происходящее и то, что ученик его теперь самовольно не уйдет и в любом случае не прекратит учение, стал притворно ссылаться на свою бедность и недостаток денег. (24) Когда же тот сказал: «Я могу и без этого учиться и усваивать уроки», Пифагор добавил: «Но я даже для себя самого не имею необходимых средств. Поскольку нужно сделать перерыв, чтобы обеспечить нас ежедневным пропитанием, то нехорошо отвлекаться на задачи за счетной доской и на бесполезные занятия». Юноша, не желая прерывать занятия, сказал: «Я тебе в будущем все это доставлю и отплачу заботой: за каждую геометрическую фигуру теперь я тебе буду платить по три обола». (25) И с той поры он так увлекся занятиями, что единственный из всех самосцев уехал с Пифагором. Он назывался тем же именем, но был сыном Эратокла. Ему приписывают сочинения по умащению и предписания атлетам того времени есть мясо вместо сушеных смокв. Эти предписания неверно относят к Пифагору, сыну Мнемарха.
Говорят, что в это время Пифагор побывал на Делосе у так называемого бескровного алтаря [26]26
[26] Бескровным этот алтарь называли из-за нехарактерных для культа Аполлона растительных жертвоприношений (для культа большинства античных богов, наоборот, характерно принесение в жертву животных). Порфирий в своем трактате «О воздержании от животной пищи» утверждает, что такой способ жертвоприношения был наиболее древним и что именно ему следовали пифагорейцы, которые были против убийства животных и не употребляли их в пищу.
[Закрыть] Аполлона-Родителя и совершил там обряды, став предметом удивления. Оттуда он отправился ко всем оракулам. Он также побывал на Крите и в Спарте для изучения их законов [27]27
[27] Считалось, что законодательство Крита было дано первым критским царем Миносом, который, по легенде, раз в девять лет беседовал с Зевсом в пещере горы Ида (в этой пещере при раскопках были найдены следы культа Зевса в образе бога-быка). Так что критские законы считались полученными от Зевса и поэтому – совершенными. По сообщению Диогена Лаэртского (8.3) и Порфирия (Жизнь Пифагора, 17), Пифагор вместе с Эпименидом спускался в пещеру Зевса на горе Иде. Что касается законов Спарты, данных Ликургом (между IX в. и первой половиной VII в. до н. э.), то считалось, что они были даны либо Дельфийским оракулом, либо взяты с того же Крита. Платон, создавая законы для своего идеального государства, опирался на спартанское законодательство.
[Закрыть]. Изучив их все, он вернулся домой и вновь обратился к прерванным исследованиям. (26) Сначала он оборудовал в городе помещение для бесед, называемое еще и поныне «Пифагоровым полукругом», в котором самосцы до сих пор обсуждают общественные дела, ибо они полагают, что о прекрасном, справедливом и полезном следует совещаться именно в этом месте, которое обустроил человек, проявивший себя в этих отношениях. (27) За городом Пифагор устроил себе жилище для философствования в пещере и проводил в нем большую часть дня и ночи.
Он исследовал то, что было полезным в науках, будучи одного мнения в этом с Миносом, сыном Зевса. И он значительно превосходил тех, кто позже занимался его учением: они гордились незначительными исследованиями, Пифагор же постиг целиком все небесные явления и усвоил это посредством совокупности арифметических и геометрических доказательств.
Глава VI
(28) Однако деяния, совершенные Пифагором впоследствии, вызывают еще большее удивление. Его философия распространилась, вся Эллада стала восхищаться им, и лучшие и мудрейшие мужи приезжали к нему на Самос, желая слушать его учение. Сограждане, однако, принуждали его участвовать во всех посольствах и общественных делах. Пифагор чувствовал, как тяжело, подчиняясь законам отечества, одновременно заниматься философией, и видел, что все прежние философы прожили жизнь на чужбине. Обдумав все это, отойдя от общественных дел и, как говорят некоторые, считая недостаточной невысокую оценку самосцами его учения, он уехал в Италию, считая своим отечеством страну, где больше способных к обучению людей. (29) Поначалу он поселился в прославленном городе Кротоне, где нашел много последователей. (Рассказывают, что их было шестьсот человек, их привлекала не только философия, которую он излагал, но и предписываемый им совместный образ жизни, (30) они были философами, а прочие слушателями – их называют акусматиками [28]28
[28]«Акусматик» – от ακούω («слушаю»). Об акусматиках см. ниже, 81.
[Закрыть].) На одной только самой первой беседе, которую, как говорят, он провел перед широкой аудиторией сразу после приезда в Италию, он настолько увлек своим учением более двух тысяч человек, что они уже не ушли домой, но вместе с женами и детьми построили огромный дом для совместного слушания и организовали общину в той земле, которую все называют Великой Грецией [29]29
[29] Так назывались греческие колонии в Сицилии и Южной Италии.
[Закрыть]. Приняв от Пифагора законы и предписания, словно божественные установления, они неукоснительно им следовали и сохраняли этот образ мыслей вместе с множеством учеников. Все сообщество, прославляемое и считавшееся в глазах окружающих счастливым, имело, как уже было сказано, общую собственность и причисляло Пифагора к богам как благого и человеколюбивого демона. Одни считали его Пифийцем, другие – Аполлоном из страны гиперборейцев [30]30
[30]Страна гиперборейцев – легендарная Гиперборея, расположенная на севере страна, которую каждую осень посещал Аполлон, весной возвращаясь обратно в Грецию. В одной из ипостасей Аполлон – бог Солнца, и особенно эти черты выражены в Аполлоне Гиперборейском, связывающемся с силой солнечного света. Гиперборейцы считались потомками, слугами и жрецами Аполлона, а сама страна была посвящена богу и особенно любима им (подробнее см. Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян).
[Закрыть], третьи – Пеаном [31]31
[31]Пеан – согласно Гомеру, врачеватель богов (Илиада, 5.401), позднее был отождествлен с богом Асклепием, исцеляющим людей (также Пеан – одна из ипостасей Аполлона-Врачевателя). По канонам древней медицины, лечение тела было неразрывно связано с исцелением души. Пифагорейцы и сам Ямвлих считали Пифагора врачевателем человеческих душ и потому отождествляли его с Пеаном.
[Закрыть], четвертые – одним из демонов, населяющих Луну [32]32
[32] Некоторые авторы помещают демонов в область Луны. Например, у Евсевия (Praeparatio evangelia, IV.5.2) боги населяют небо и эфир вплоть до Луны, демоны – лунную область и воздух, души – Землю и подземный мир. У Порфирия (О воздержании от животной пищи, 11.38) души, отделившиеся от Мировой Души, населяют пространство под Луной и являются добрыми демонами.
[Закрыть], пятые – одним из Олимпийских богов, говоря, что он явился людям в человеческом облике для пользы и исправления смертного рода, чтобы одарить смертную природу спасительной искрой счастья и философии. Никогда не было и не будет большего блага, чем то, которое было даровано богами через Пифагора. Поэтому до сих пор в поговорке с большим уважением говорится о длинноволосом самосце [33]33
[33] Ср. выше, 11.
[Закрыть]. (31) И Аристотель в своем сочинении о пифагорейской философии [34]34
[34] Сочинение Аристотеля «О пифагорейцах» не сохранилось.
[Закрыть] сообщает, что в глубокой тайне его ученики соблюдали такое разделение разумных живых существ – бог, человек и такое существо, как Пифагор. И совершенно понятно, что они его воспринимали именно так, ибо он предложил верное, соответствующее существу и не противоречащее ни явлениям, ни умственным понятиям представление о богах, демонах и героях [35]35
[35] У Гиерокла демоны и герои часто отождествляются (см. прим. 12). Обычно героями называли полубогов, то есть потомков богов и смертных.
[Закрыть], о космосе и всевозможных видах движения небесных сфер и светил, о заграждениях одних небесных тел другими, о затмениях, об отклонениях от правильного движения, об эксцентриситетах и эпициклах [36]36
[36]Эксцентриситет (орбиты) – элемент, характеризующий форму орбиты. В зависимости от величины эксцентриситета орбита может иметь форму эллипса, параболы или гиперболы. Эпицикл – вспомогательная окружность в геоцентрической системе: планета движется равномерно по эпициклу, в то время как его центр перемещается по другой окружности с центром в Земле – так называемому деференту. С помощью эпицикла и деферента объясняли попятное движение планет.
[Закрыть], обо всем в космосе, о небе и земле и о находящихся между ними видимых и невидимых творениях. Он положил у эллинов начало математике, философскому умозрению и наукам, которые делают душу истинно зрячей и исцеляют ум от слепоты, являющейся следствием других занятий [37]37
[37] По словам Платона (Государство, 527е), «в науках очищается и вновь оживает некое орудие души каждого человека, которое другие занятия губят и делают слепым, а между тем сохранить его в целости более ценно, чем иметь тысячу глаз, – ведь только при его помощи можно увидеть истину».
[Закрыть]. И он дал эллинам возможность понять истинные начала и причины всего. (32) Наилучшее гражданское устройство общины, совместное проживание, принцип «у друзей все общее», служение богам и почитание умерших, законодательство и воспитание, обет молчания и непричинение вреда другим живым существам, сдержанность и благоразумие, проницательность, религиозность и другие добродетели, – одним словом, все это благодаря Пифагору стало желанным и достойным стремления для жаждущих учения. Поэтому справедливо за все то, о чем я сейчас говорил, они почитали Пифагора столь высоко.
Глава VII
(33) Теперь следует рассказать о том, как он приехал, у кого он сначала остановился, что за речи были им произнесены, на какие темы и к кому он с ними обращался. Так нам проще будет понять содержание его занятий и его образ жизни. Итак, говорят, что по прибытии в Италию он увидел, какие города подчиняются другим городам, в течение многих лет или недавно. Он привил им свободомыслие через своих учеников, уроженцев этих городов, избавил от зависимости и сделал свободными. Это Кротон, Сибарис, Катана, Регий, Гимера, Акрагант, Тавромений [38]38
[38]Тавромений был основан примерно через 150 лет.
[Закрыть] и некоторые другие. Он дал им законы через Харонда из Катаны и Залевка-локрийца [39]39
[39]Харонд из Катаны – известный законодатель, составивший законы для халкидских колоний в Сицилии и на юге Италии, упомянут в списках пифагорейцев (267). Что касается законодателя Залевка, он жил за 100 лет до Пифагора. О законодательной деятельности пифагорейцев см. A. Delatte. Essai sur la politique pythagoricienne. – Paris, 1922. – P. 177–202.
[Закрыть], благодаря чему эти города надолго обрели прекраснейшее законодательство и стали предметом зависти для соседей. (34) Как рассказывают, он совершенно устранил смуту, разногласия и даже просто различие мнений не только среди своих учеников и их потомков на много поколений, но и вообще во всех городах Италии и Сицилии, как внутри них самих, так и в их отношениях друг с другом. Он часто произносил повсюду одно изречение, обращался ли он ко многим или к немногим слушателям, подобное наставляющему оракулу бога, своего рода квинтэссенцию его мыслей: «Любым способом следует избегать и отсекать огнем, железом и всеми другими средствами от тела болезнь, от души – невежество, от желудка – излишество, от города – смуту, от дома – раздор, от всего в целом – неумеренность». Этим изречением он напоминал всем о самом ценном в своем учении. (35) Таковы были в то время общие черты его жизни в словах и в поступках.
