Текст книги "О Пифагоровой жизни"

Автор книги: Ямвлих Халкидский

Глава VIII

Если же мы беремся излагать детально, что делал и говорил Пифагор, то следует сказать, что прибыл он в Италию в шестьдесят вторую Олимпиаду, когда победителем в беге был Эриксий из Халкиды [40]40
  [40] В 529 г. до н. э. У Ямвлиха много расхождений в хронологии: Пифагор покинул Самос в 538 г. в восемнадцать лет, вернулся в возрасте 56 лет на Самос в 500 г. до н. э., а потом уже уехал в Италию, т. е. это произошло позже 500 г. до н. э. А здесь датой прибытия в Италию оказывается 529 г. до н. э.


[Закрыть]. Пифагор сразу стал вызывать восхищение и привлекать к себе людей как и раньше, когда плавал на Делос, где он, помолившись у одного только алтаря Аполлона-Родителя – единственного, на который приносили бескровные жертвы, – вызвал удивление у жителей острова. (36) В это время, направляясь из Сибариды в Кротон, он остановился на берегу около рыбаков и, пока они тянули из глубины тяжелую сеть, сказал им, какой будет улов, и назвал число рыб. Когда рыбаки решили делать то, что он им скажет, если так и окажется, он приказал пересчитать рыб и отпустить живыми. И еще более удивительно то, что, пока он был рядом, ни одна рыба, находясь вне воды, пока велся подсчет, не задохнулась. Заплатив за рыбу рыбакам, он отправился в Кротон. Рыбаки повсюду рассказали о происшествии и, узнав его имя от слуг, поведали всем. Услышавшие пожелали видеть чужеземца, который с готовностью явился. Его внешность поражала каждого и позволяла понять, что это за человек.

Через несколько дней он пришел в гимнасий. (37) Когда юноши обступили его, рассказывают, что он обратился к ним с речью, в которой призывал их почитать старших, показывая, что в мире и в жизни, в городах и в природе вызывает большее почтение то, что предшествует по времени: восход почитают больше, чем закат, утро – больше, чем вечер, начало – больше, чем конец, рождение – больше, чем смерть, и точно так же исконные жители предпочтительнее пришельцев, и то же касается основателей поселений и вождей колоний. В целом боги почитаются больше демонов, демоны – больше героев, герои – больше людей, а среди людей больше почитают прародителей, чем потомков. (38) Так говорил он для того, чтобы убедить юношей почитать родителей больше, чем самих себя. Как он сказал, они обязаны им так же, как был бы обязан умерший тому, кто смог бы опять вернуть его на свет. Далее, справедливо было бы любить и ничем не огорчать предков и тех, кто сделал нам множество добрых дел. Родители предшествуют рождению своего потомства добрыми делами, и предки являются причиной всех хороших дел своих потомков, и нельзя грешить против богов, признавая, что потомки в благих делах не обязаны никому. И поэтому справедливо, что боги прощают тех, кто ничуть не меньше, чем богов, чтит отцов, ибо почитанию богов мы научились от отцов. (39) Поэтому и Гомер величает этим именем царя богов, называя его «отцом богов и смертных», и многие сочинители мифов говорят, что верховные боги честолюбиво стремились к тому, чтобы любовь, которую дети делят между двумя родителями, они переносили на одного родителя, и поэтому брали на себя функции и отца, и матери и родили Зевс – Афину, Гера – Гефеста, каждый обладая природой противоположного пола, чтобы рассчитывать на большую любовь своего отпрыска. (40) Когда все присутствующие согласились, что приговор бессмертных самый твердый, Пифагор на примере Геракла, который был покровителем колонии [41]41
  [41] Миф об основании Кротона Гераклом рассказывается ниже (50).


[Закрыть], объяснил кротонцам, почему нужно с готовностью подчиняться родительской воле, ибо у них было предание, что он, сам будучи богом, подчинялся старшему богу, претерпел труды и учредил в память о своих деяниях игры, назвав их в честь отца Олимпийскими. Пифагор показал также, что в общении друг с другом нужно вести себя так, чтобы никогда не становиться врагами друзей и как можно скорее становиться друзьями врагов. Они должны стараться проявлять доброжелательство в отношении отцов, в качестве благопристойности в отношении старших, и участие в отношении братьев, в качестве человеколюбия по отношению к остальным.

(41) Затем он говорил о благоразумии, отметив, что молодой возраст испытывает природу юношей, ибо именно в это время их страсти достигают высшей степени. Вслед за этим он предложил им рассмотреть ту добродетель, к которой следует стремиться и юноше, и девушке, и женщине, и всем людям старшего возраста, но особенно молодым. Кроме того, он заявил, что только эта добродетель включает и телесные, и душевные качества, ибо она сохраняет здоровое стремление к лучшему образу жизни. (42) Это ясно и из противоположного примера: как с варварами, так и с эллинами, воевавшими друг с другом под Троей, величайшие несчастья приключились из-за несдержанности одного человека, с одними – во время войны, с другими – во время возвращения домой. И лишь за одну эту обиду бог назначил возмездие на десять и на тысячу лет и предрек и взятие Трои, и отправление локрийцами девушек в храм Афины Илионской [42]42
  [42] Троянцы навлекли на себя гнев богов и потерпели поражение в войне из-за Париса, который, будучи охвачен страстью, нарушил законы и похитил Елену, супругу царя Менелая.
  А эллины – из-за Малого Аякса, который во время разграбления Трои надругался над Кассандрой в храме Афины Илионской. Из-за этого боги потопили корабль, на котором Аякс плыл домой, а на город Аякса Локры и Локриду Афиной был наслан мор. Избавиться от него, как известил Дельфийский оракул, можно было только посылая в течение тысячи лет ежегодно двух девушек из лучших локрийских семей в Трою, в храм Афины, где они служили, пока на смену не придут другие. (Подробнее см. Р. Грейвс. Мифы Древней Греции. – М, 1992.)


[Закрыть]. Пифагор также напутствовал юношей в отношении образования, показав, что глупо признавать главным разум и с этим мнением принимать решения о прочих предметах, а на его развитие не тратить ни времени, ни усилий. Так, забота о теле подобна худшим друзьям и быстро нас оставляет, в то время как образование, подобно прекрасным и благородным людям, остается нам верным до нашей смерти, а некоторых одаривает бессмертной славой после смерти. (43) И он привел другие примеры: одни – из истории, другие – из философских учений, показав, что образование есть общий плод одаренности тех людей, которые первенствовали в каждом отдельном поколении, ибо их открытия стали образованием для других. Ценность этого такова: одни похвальные качества, например силу, красоту, здоровье, храбрость, невозможно разделить с другим человеком, другие же, такие как богатство, власть и многое другое, чего мы не перечисляем, расточающий утрачивает сам, но образование можно и разделить с другим человеком, и, дав его другому, самому не утратить его. (44) Точно так же не во власти человека приобрести определенные вещи, но можно получить образование по собственному выбору, чтобы, приступая к государственным делам, проявлять не бесстыдство, но образованность. Вообще именно образованием отличаются люди от животных, эллины – от варваров, свободнорожденные – от рабов, философы – от простых людей. Вообще мера этого превосходства такова, что самых быстрых бегунов на Олимпийских играх оказалось семь из одного города, и людей, выдающихся мудростью, насчитывается на всей населенной части земли тоже семь [43]43
  [43] Ямвлих намекает на семерых кротонцев, четырехкратных победителей в беге на Олимпийских играх (в годы жизни Пифагора в Кротоне) и на семерых мудрецов античного канона.


[Закрыть]. В последнее же время, когда жил он сам, только один человек превзошел всех в философии, и он называл себя именем «философ» вместо имени «мудрец» [44]44
  [44] Согласно Гераклиду Понтийскому, Пифагор называл себя любомудром (философом), а не мудрецом, потому что никто не мудр, кроме бога. По свидетельству Диодора Сицилийского (Х.10.1), Пифагор и свое учение называл любомудрием, а не мудростью. Упрекая семерых мудрецов, он говорил, что из людей никто не мудр, так как человек по слабости своей природы часто не в силах достичь всего, но тот, кто стремится к нраву и образу жизни мудрого существа, может быть подобающе назван любомудром (философом).


[Закрыть]. Вот что он сказал в гимнасии юношам. [45]45
  [45]. Говоря об образовании, Пифагор подразумевает не некую сумму знаний или информации, получаемую человеком, а воспитание, развитие в себе определенных умственных и нравственных качеств.


[Закрыть]

Глава IX

(45) Когда юноши рассказали своим отцам о том, что он говорил, совет тысячи пригласил Пифагора на заседание. Сначала они похвалили его за то, что он сказал их сыновьям, и попросили его, если он хотел сказать что-нибудь полезное для кротонцев, сделать это перед высшими должностными лицами города. Он сначала посоветовал им воздвигнуть храм Музам, дабы они охраняли царящее гражданское согласие, ведь эти богини одинаково называются музами, предание всегда говорит о них вместе, и они особенно радуются общим для всех них почестям. Вообще хоровод Муз всегда один и тот же, охватывающий звук, гармонию, ритм – все, что ведет к согласию. Он показал, что власть Муз распространяется не только на прекраснейшие учения, но также и на созвучие и гармонию существующих вещей. (46) Затем он сказал должностным лицам, что им следует понять, что они владеют своим отечеством как общим достоянием, вверенным им большинством граждан, поэтому управлять им следует так, как будто они собираются передать обязательства потомкам. Так несомненно и будет, если они будут справедливы со всеми гражданами и никому не дадут больше, чем по справедливости. Ведь люди, понимая, что всякое место в мире нуждается в справедливости, создали миф о том, что одно и то же место занимает при Зевсе – Фемида, при Плутоне – Дике [46]46
  [46]Дике – богиня Справедливости в нравственном аспекте, она также вершит справедливость в круговороте душ, то есть связана с посмертным судом и воздаянием, потому ее помещают в царство Плутона. Фемида – богиня правосудия и правопорядка, следящая за выполнением божественных законов на земле.


[Закрыть], а в городах – закон, чтобы тот, кто поступает несправедливо по отношению к установлениям, оказывался тем самым нарушителем всего миропорядка. (47) Члены совета не должны злоупотреблять именами богов в клятве, но следует употреблять такие слова, которые и без клятвы вызывают доверие [47]47
  [47] Диоген Лаэртский говорит, что Пифагор предписывал «не клясться богам, а стараться, чтоб была вера твоим собственным словам» (22).
  Неоплатоник Гиерокл, комментатор «Пифагорейских Золотых стихов», комментируя фразу «и верным будь клятве», пишет о двух видах клятвы. Первая клятва – клятва божественная, сохраняющая неизменность и постоянство мира, как это было предписано божественным законом. Она соблюдается теми, кто постоянно обращен мыслью к богу и следует ему. Вторая клятва – клятва повседневной жизни, она является «следом» первой, божественной, и ее задача – направлять к истине людей, сообщать им благородный характер, сохранять гражданские добродетели. Однако как первой, так и второй клятвой не следует злоупотреблять и использовать ее часто и беспорядочно, потому что клятва обесценивается и перестает быть священной. Поэтому Гиерокл рекомендует не произносить часто слов клятвы, но, в то же время, соблюдать ее. Возможно, именно это имеет ввиду Ямвлих.


[Закрыть]. Домашнее хозяйство им следует вести так, чтобы можно было ссылаться на это в их политике. К своим детям им следует относиться благожелательно, ибо это единственное общее качество всех живых существ. И с женой, разделяющей с мужем жизнь, следует общаться исходя из того соображения, что как договоры с другими людьми бывают записаны или высечены на камне, так договоры с женщинами состоят в детях. Следует стараться, чтобы дети любили нас не из-за родства, за которое они не ответственны, а по собственной воле, ведь это благодеяние добровольно. (48) Они должны заботиться также и вот о чем: чтобы жить лишь с законными женами и чтобы женщины не имели внебрачного потомства из-за пренебрежения и порочности своих мужей. А также им следует считать, что жена как просительница перед богами взята с симпатией от очага и введена в новый дом [48]48
  [48] В Древней Греции женщина считалась хранительницей и жрицей домашнего очага и священного домашнего огня, посвященного богине Гестии (в Риме – Весте).


[Закрыть]. Дисциплиной и благоразумием они должны стать примером для домочадцев и сограждан и должны заботиться о том, чтобы никто ни в чем не погрешил, так, чтобы не злоумышленники скрывались из страха перед наказанием, но чтобы люди, руководствуясь совестью в достойном образе жизни, сами стремились к справедливости. (49) Он также советовал им оставить нерадивость в делах, ибо нет ничего лучше, чем мера в каждом деле. Самой большой несправедливостью он считал разлучать детей и родителей друг с другом. Самым могущественным он считал того, кто сам может предвидеть, что ему полезно, вторым – того, кто на примере случившегося с другим понял, что полезно ему самому, а самым плохим – того, кто на собственном опыте испытав неудачи, выбирает правильное решение. Он сказал, что не ошибется, если уподобит желающих снискать почести победителям в беге, ведь они не делают зла соперникам, но стремятся добиться победы сами по себе. Участвующим в политической жизни не следует выражать недовольство противниками, но, выслушивая, извлекать пользу. Он призвал всех, кто дорожит добрым именем, быть такими, какими они хотят казаться в глазах других, ведь для городского совета нет ничего столь священного, как похвальная речь, потому что совет нужен только людям, а похвала больше нужна богам. (50) Потом он рассказал всем, что, по преданию, их город основал Геракл, когда гнал стадо быков через Италию и ему нанес обиду Лакиний Геракл, приняв ночью по ошибке Кротона, помогавшего ему, за одного из врагов, убил его. После этого на его могиле он обещал основать город и назвать его тем же именем, а сам Геракл причастен бессмертию. Пифагор сказал, что они должны вести дела справедливо, воздавая Гераклу благодарностью за благодеяние. Они же, выслушав его, основали храм Муз и отпустили наложниц, держать которых было у них в обычае, а также попросили Пифагора побеседовать отдельно с мальчиками в храме Аполлона, а с женщинами – в храме Геры.

Глава Х

(51) Он же, выполнив их просьбу, как говорят, внушил мальчикам ссор не начинать и не защищаться от тех, кто хочет начать их, и советовал им заботиться о воспитании, давшем название их возрасту [49]49
  [49] Πατς – ребенок, παιδεία – воспитание.


[Закрыть]. Еще он наставил их в том, что мальчику, который ведет себя так, как следует, легко вести себя достойно на протяжении всей остальной жизни, тому же мальчику, который в этом возрасте ведет себя плохо, потом будет тяжело, если вообще возможно хорошо прийти к концу при плохом старте. Кроме того, он сказал, что дети более всего любезны богам и поэтому, как он сказал, в засуху города посылают просить богов о дожде именно их, так как божество лучше всего внимает им, которые одни, сохраняя совершенную чистоту, имеют право проводить время в храмах. (52) По этой же причине и наиболее человеколюбивых богов, Аполлона и Эрота, все художники и скульпторы изображают в облике детей. Он прибавил, что даже некоторые состязания за победные венки установили в честь детей: Пифийские – после того, как Пифон был побежден ребенком [50]50
  [50] Аполлоном.


[Закрыть], и в честь детей были учреждены также Немейские и Истмийские игры после смерти Архемора и Меликерта [51]51
  [51]Архемор («начинатель рока») – прозвище Офельта («благодетеля»), сына царя Немеи Ликурга, в честь которого семеро вождей во время похода против Фив учредили Немейские игры. Младенца задушила змея, когда его кормилица Гипсипила отлучилась показать воинам родник. Прорицатель Амфиарай истолковал смерть младенца как предвестие гибели войска Семерых и их самих в будущей войне и назвал Офельта Архемором. Немейские игры проходили раз в три года.
  Меликерт – сын Ино и Афаманта, царя Беотии. Гера наслала на Афаманта безумие, Ино, спасаясь от него с сыном Меликертом, бросилась в море, и Меликерт стал морским богом, Палемоном, покровителем мореплавателей. В честь него в Истме были учреждены игры.


[Закрыть].

Кроме того, при основании города Кротона Аполлон обещал, что предводитель поселенцев не останется бездетным, если выведет колонию в Италию. (53) Заключая из этого, что рождение им дал промысел Аполлона, а об их взрослении пекутся все боги, они достойны любви богов и должны привыкнуть слушать, чтобы научиться говорить. Еще же они должны устремиться сразу на ту дорогу, по которой они собираются идти до старости, следуя за предшественниками, и не перечить старшим, ибо тогда они не будут встречать неповиновение со стороны младших. Из-за этих увещаний Пифагора было единодушно решено не называть его по имени, и все стали звать его «божественный».

Глава XI

(54) Женщинам он, как говорят, рассказал сначала о жертвоприношениях, и поскольку они хотят, чтобы тот, кто молит за них богов, был прекрасным и благонравным человеком [52]52
  [52] Женщины в Древней Греции, как правило, давали обет через поручителя и гаранта.


[Закрыть] (ведь боги обращают внимание именно на таких), то и сами они, со своей стороны, должны выше всего ставить благонравие, чтобы боги были расположены выслушать их мольбы. Затем, то, что они собираются принести в дар богам, им следует делать самим, своими руками, и приносить на алтарь без помощи рабов, а именно: лепешки, жертвенный пирог, соты, ладан. Не следует чтить божество смертью и убийством и за один раз не следует приносить в жертву столько, будто они уже никогда не придут к алтарю. Он призвал их задуматься об их отношении к мужьям, потому что даже отцам случалось, уступая их женской природе, позволять им больше любить мужей, чем своих родителей. Поэтому хорошо не противиться мужьям и, уступая, считать себя победившей. (55) А еще в этом собрании Пифагор высказал мысль, ставшую широко известной: «После законного мужа не будет богопротивным посещение храма в тот же день, а после сожителя этого никогда не следует делать». Пифагор советовал женщинам всю жизнь не говорить дурного и следить за тем, чтобы другие не говорили дурного в отношении их самих, а также не разрушать доставшуюся от предков славу и не подрывать доверие к авторам мифов, которые признавали справедливость женщин, отдававших без свидетелей наряды и украшения всякий раз, когда это было нужно, и их верность не породила тяжб и возражений, и отсюда сочинили миф о трех женщинах, которые, пользуясь одним общим глазом, с легкостью уступали его друг другу [53]53
  [53] По-видимому, имеются в виду три мифические сестры Граи («старухи»). У них был один глаз на троих, которым они по очереди обменивались (зрячей была лишь обладательница этого единственного глаза). Здесь Пифагор приводит Грай как пример единства, согласия и благородного взаимодействия. Кстати, если вспомнить мифологию, Персею удалось похитить глаз, когда Граи начали ссориться из-за него и утратили согласие.


[Закрыть]. Но если бы такой миф сочинили о мужчинах, будто бы один с легкостью отдал приобретенное и поделился личным имуществом, никто бы не поверил, так как это не соответствует мужской природе. (56) Кроме того, тот, кто считается мудрейшим, кто упорядочил речь людей и дал имена вещам, будь то бог, или демон, или богоподобный человек, понимая, что к благочестию более всего склонна женская природа, дал каждому возрасту их жизни имя какого-либо божества и назвал незамужнюю женщину Корой, невесту – нимфой, родившую детей – матерью, а ту, у детей которой есть свои дети, на дорийском говоре – «майей». [54]54
  [54]Кора («девушка») – имя Персефоны и целого ряда богинь-дев. Нимфа – речное, морское или лесное божество, – означает «невеста». Слово «мать» в древнегреческом языке имеет один корень с именем богини Деметры – покровительницы плодородия, дающей плодоносную силу земле, людям и всему живому. Майя («бабушка») – имя матери Гермеса.


[Закрыть] С этим согласуется и то, что оракулы в Додоне [55]55
  [55] В Додоне был знаменитый оракул Зевса, где жрецы, селлы, гадали по шелесту листьев на священном дубе.


[Закрыть] и Дельфах провозглашаются через женщин. Передают, что похвалой благочестию Пифагор произвел такую перемену в сторону простоты в одежде, что ни одна из них уже не осмеливалась надевать роскошные одеяния, и все сложили огромное количество одежды в храме Геры. (57) Говорят, что он рассказал им вот что: в округе Кротона верность мужчины женщине прославилась, когда Одиссей не принял бессмертия от Калипсо на том условии, что он оставит Пенелопу [56]56
  [56] Ямвлих помещает остров Калипсо близ Кротона.


[Закрыть], поэтому, возможно, и женщинам остается являть перед мужьями благонравие, чтобы установить равенство. Вообще сообщают, что за эти беседы Пифагор удостоился безмерного почитания и внимания людей в Кротоне и благодаря Кротону – в Италии.

Глава XII

(58) Говорят, что Пифагор первый стал называть себя философом, не только придумав новое слово, но и прекрасно обучая тому, что оно обозначает. Он говорил, что приход людей в жизнь подобен толпе на празднике: там суетятся разные люди, пришедшие каждый со своей целью (один стремится продать товар подороже, другой – показать телесную силу и добиться славы; но есть и третий, причем самый свободный, род людей, которые собираются ради зрелищ, прекрасных предметов, замечательных слов и деяний, которые обычно показывают на праздниках). Так и в жизни всевозможные люди собираются в одном месте, движимые различными интересами: одних обуревает жажда денег и роскоши, других привлекает власть, лидерство, соперничество и честолюбие. Но самый чистый образ жизни у того, кто занимается созерцанием прекрасного, и такой образ жизни называется философским. (59) Прекрасно зрелище всего небосвода и движущихся по нему звезд, если в этом движении виден порядок. Конечно, это возможно посредством причастности первичному и умопостигаемому. А первичным является природа чисел и пропорций [57]57
  [57] Порфирий в «Жизни Пифагора» пишет: «Числа Пифагора были символами, посредством которых он объяснял все идеи, касающиеся природы всего».
  Источником всего Пифагор считал Единицу (она же в геометрическом выражении – точка), далее следовали Двойка (линия), Тройка (плоскость), Четверка (объемное тело), из них – все множество чисел, далее – четыре основы-элемента (Огонь, Воздух, Вода и Земля), а из их комбинаций – весь проявленный мир. У Диогена Лаэртского после числового ряда следуют точки, линии и далее – геометрические фигуры. Подобная трактовка математического учения Пифагора возможна, если учесть, что геометрические фигуры – более формальные проявления идеальных и абстрактных чисел. (См. Диоген Лаэртский, Гиерокл и др.) Числовой ряд от 1 до 10 (см. ниже прим. 80 о Тетрактисе) описывает последовательные этапы сотворения Вселенной – от источника всего, Единицы, до рождения проявленного мира. Таким образом, числа являются выражениями законов гармонии и эволюции мира. Поэтому знание чисел и пропорций лежало в основе понимания мироздания. О числах в учении Пифагора см. ниже, 147, 152.


[Закрыть], пронизывающая все, в соответствии с которой все гармонично соединено и подобающим образом украшено. И мудрость поистине есть знание прекрасного, первичного, божественного и чистого, всегда неизменного и действующего так, что все прочее, причастное ему, также может быть названо прекрасным. Философия же есть ревностное стремление к такому созерцанию. Итак, прекрасна была эта его забота о воспитании, имеющая целью исправление людей. Глава XIII (60) Если верить многим древним и замечательным рассказам о нем, Пифагор обладал способностью успокаивать и убеждать словами, распространявшейся даже на животных. Он учил, что обладающие разумом могут воздействовать на все обучением, даже когда они имеют дело с дикими, лишенными разума существами. Ведь говорят, что, поймав давнийскую медведицу [58]58
  [58]Давния – древнее название Апулии, где первым царем был Давн.


[Закрыть], причинявшую огромный вред жителям, он долго гладил ее и, покормив хлебом и орехами, отпустил, взяв с нее обещание никогда больше не касаться живых существ. Она тотчас ушла в горы и леса, и с той поры никогда не видели, чтобы она вообще на кого-нибудь нападала, даже на животных. (61) Увидев в Таренте на лугу быка, жевавшего зеленые бобы, Пифагор, подойдя к пастуху, посоветовал ему сказать быку, чтобы он не ел бобов [59]59
  [59] Порфирий следующим образом объясняет пифагорейский запрет есть бобы: «Бобов он запрещал касаться, все равно как человеческого мяса. Причину этого, говорят, объяснял он так: когда нарушилось всеобщее начало и зарождение, то многое в земле вместе сливалось, сгущалось и перегнивало, а потом из этого вновь происходило зарождение и разделение – зарождались животные, прорастали растения, и тут-то из одного и того же перегноя возникли люди и проросли бобы» (Жизнь Пифагора, 44). Диоген Лаэртский, ссылаясь на Аристотеля, называет еще две, «божественных» причины запрета – то, что боб напоминает врата Аида, и что бобы «подобны природе целокупности» (V.34).


[Закрыть]. Когда пастух посмеялся над его предложением поговорить с быком и сказал, что не умеет говорить по-бычьи, а если умеет он, то не нужно обращаться к пастуху, а лучше поговорить прямо с быком, Пифагор, подойдя к быку, что-то шептал ему долгое время на ухо, и бык не только сразу отказался от бобов, но и потом, как говорят, не ел бобов и жил очень долго, состарившись в Таренте при храме Геры, где все называли его священным быком Пифагора, и питался человеческой пищей, которую подавали ему посетители храма. (62) Пифагор, как говорят, заставил спуститься к нему пролетавшего над ним орла, когда он беседовал с учениками на Олимпийских играх о гадании по полету птиц, о символах и небесных знамениях, говоря, что все это – послания от богов и видения орлов – предназначено для тех людей, которые наиболее любезны богам. Погладив орла, он отпустил его. Посредством этих и подобных случаев он показал, что обладает способностью Орфея повелевать дикими зверями, одновременно и очаровывая, и укрощая их силой своей речи.

Глава XIV

(63) За лучшую основу заботы о людях, которой должны овладеть те, кто собирается узнать истину также и о прочих предметах, он положил следующее. Он очень живо и ясно помнил многих людей, встречавшихся с ним в прежней жизни, которую прожила когда-то давно его душа перед тем, как была заключена в это тело, и он приводил доказательства того, что был Эвфорбом, сыном Панфоя, победителем Патрокла. Он особенно любил петь следующие стихи Гомера, мелодично аккомпанируя себе на лире, и часто повторял их, и эти стихи были его эпитафией:

 
Кровью власы оросилися, сродные девам Харитам,
Кудри, держимые пышно златой и серебряной связью.
Словно как маслина древо, которое муж возлелеял
В уединении, где искипает ручей многоводный,
Пышно кругом разрастается; зыблют ее, прохлаждая,
Все тиховейные ветры, покрытую цветом сребристым;
Но внезапная буря, нашедшая с вихрем могучим,
С корнем из ямины рвет и по черной земле простирает,
Сына такого Панфоева, гордого сердцем Эвфорба
Царь Менелай низложил и его обнажал от оружий. [60]60
  [60] Илиада XVII, 51–60. Пер. Н. И. Гнедича.


[Закрыть]
 

Рассказ о щите этого фригийца Эвфорба, который был пожертвован в храм Аргивской Геры в Микенах в числе троянской добычи, мы опускаем, так как он слишком хорошо известен. Но мы хотим показать всеми этими рассказами, что он знал свои прежние жизни и на этом построил заботу о других людях, напоминая им о тех жизнях, которые они прожили прежде.