Текст книги "Партизанские отряды занимали города"

Автор книги: Яков Жигалин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Боевая обстановка не позволяла мне первое время создавать штаб в буквальном смысле слова – с отделами и канцелярией. Весь аппарат состоял из нескольких адъютантов главкома и ординарцев, а канцелярия помещалась в моей полевой сумке.

Начало октября 1919 года. Стоявшая до этого хорошая погода испортилась. Пошел мелкий осенний дождь. Подул холодный пронизывающий ветер. Ночь. Наш 2-й Славгородский полк подходил к селу Леньки, где мы рассчитывали обогреться и отдохнуть. Не успели расположиться в пустых избах на краю села, как на нас обрушился шквал пулеметного и орудийного огня. Это явилось для нас полной неожиданностью и говорило о плохой работе нашей разведки. Оказалось, что до нас село заняли белополяки. Зная враждебное отношение населения, они расположились кучно в противоположном конце села и сразу же заметили наш приход. Застигнутые врасплох партизаны смешались и стали отходить. Мы с Мамонтовым вскочили на коней и собрались с командирами, чтобы оценить обстановку.

Это было первое столкновение с колчаковцами, в котором я участвовал. Оно показало мне слабую организованность партизан и недостаток военных знаний и опыта у командного состава. Особенно плохо была поставлена войсковая разведка и сторожевое охранение. Удивило меня также и то обстоятельство, что противник не только не преследовал нас, но даже не использовал свою артиллерию для обстрела отходящей нашей колонны. Мамонтов снял командира 2-го Славгородского полка Орленко и назначил вместо него А. Р. Шумейко.

Организация корпуса

В селе Утичьем мы встретились с партизанским отрядом Громова, действовавшим в Каменском уезде, по реке Кулунде. В отряде Громова было два полка партизан и рота интернационалистов. Столкнувшись с наступавшими из города Камня белополяками в селах Жарково и Гилевка, партизаны захватили четыре пулемета, несколько десятков винтовок и около 100 тысяч патронов. Но под напором противника отошли на юг для соединения с отрядом Мамонтова.

Принципиальное решение об объединении отрядов Мамонтова и Громова было вынесено еще 9 сентября на совещании представителей штабов обоих отрядов. Но практически оба отряда действовали самостоятельно: отряд Мамонтова – под названием Южного фронта, а Громова – Северного.

Октябрьское наступление колчаковцев ускорило объединение отрядов. Все избы небольшого села Утичье были заполнены партизанами. В одном из домов глубокой ночью 7 октября 1919 года собрались начальники обоих отрядов со своими ближайшими помощниками и руководящие работники облакома.

Объединение отрядов не вызывало никаких разногласий и разрешилось быстро. Уже сложившиеся практически в двух отрядах восемь полков были сведены в две дивизии, а дивизии – в один корпус. Но дальше вставал щекотливый вопрос, кто же будет командиром корпуса? На один пост были две равнозначащих и солидных кандидатуры: Мамонтов и Громов. Каждая сторона хотела видеть комкором своего кандидата. Оба кандидата зарекомендовали себя как опытные командиры и пользовались в своих отрядах любовью и авторитетом. Но, если Мамонтов прославил себя личной смелостью, умением быстро оценивать боевую обстановку и принимать правильное решение, то Громов был более грамотен политически как большевик и умел правильно оценивать политическую обстановку, что в условиях нашего движения имело большое значение.

Вопрос успешно решился с помощью председателя облакома Голикова. Предварительно договорившись с Громовым, Голиков предложил командиром корпуса назначить Громова, а за Мамонтовым оставить пост главнокомандующего партизанской армией. Такое предложение не ущемляло самолюбия беспартийного Мамонтова и в то же время практически во главе корпуса ставило большевика Громова. Обе стороны приняли предложение Голикова. Штаб создали пока один – не при главнокомандующем, а при корпусе. Начальником штаба корпуса Голиков предложил «нейтральную» кандидатуру Жигалина, не принадлежавшего ни к Солоновской, ни к Каменской группе.

В дальнейшем между Мамонтовым и Громовым сложились хорошие, товарищеские отношения. Все оперативные вопросы решались втроем: Мамонтовым, Громовым и Жигалиным. Надо сказать, что оба они всегда прислушивались к моим советам, и между нами за все время не было ни одного крупного разногласия.

Сразу же по назначении меня начальником штаба корпуса начались бои. Я все время находился при Мамонтове, и думать об организации штаба было некогда. Лишь с 15 октября началось формирование штаба корпуса. Хорошим помощником мне оказался И. П. Маздрин, большевик, политически грамотный. Он с успехом заменял меня во время моего отсутствия, активно помогал в разработке диспозиций. В штабе имелся скромный аппарат: адъютанты – Васильев, бывший учитель, прапорщик военного времени, и Соколов, бывший адъютант Громова, секретарь И. И. Зиновьев, инструктор по формированию полка Малышев, прапорщик военного времени.

Каждый адъютант выполнял функции целого отдела, которых при штабе не было. Все делопроизводство штаба состояло из нескольких папок с приказами и оперативными документами и донесениями разведки. Вначале никаких диспозиций не составляли, ограничивались отдельными приказами на имя командиров частей. Первый опыт составления диспозиции относится к 20 октября, при наступлении на станцию Рубцовка. Опыта настоящей штабной работы ни у меня, ни у Маздрина не было, и диспозиция не отвечала многим требованиям. Потом большую помощь в этом вопросе нам оказал П. К. Голиков, бывший начальник штаба Даурского фронта в 1918 году.

Штаб корпуса находился в селе Солоновка, но во время больших походов двигался вместе с главкомом и комкором, например в походе на Семипалатинск.

Функции главкома и комкора переплетались, и часто приказы по корпусу подписывал Мамонтов. Но никаких недоразумений на этой почве не было.

Первый поход колчаковцев

В это же время объединились и польские отряды, выступавшие из Славгорода и Камня и двинулись на Утичье. Мы решили отойти на село Сидор– ки, где были более удобные позиции для обороны. Огородные канавы вокруг села партизаны быстро превратили в окопы и приготовились встретить врага.

Утром 8 октября, перед наступлением на Сидорки, белополяки подвергли его интенсивному артиллерийскому и пулеметному обстрелу. Густыми цепями пошла в атаку пехота. Партизаны не отвечали, строгий приказ командования гласил: открывать только прицельный огонь с дистанции 150–200 шагов. После первых залпов партизан вражеские цепи дрогнули и откатились назад, оставляя десятки убитых и раненых. Подгоняемые своими офицерами, белополяки еще несколько раз пытались атаковать наши позиции, но, встреченные метким огнем партизан, неизменно откатывались назад. День клонился к вечеру, конница противника пошла в обход нашего левого фланга. Чтобы парализовать ее наступление, Громов выслал против нее подготовленную группу крестьян – около тысячи человек на лошадях, вооруженных кольями, косами и самодельными пиками и несколькими дробовиками. Эта «конница» с шумом и криками «ура!» понеслась навстречу вражеской кавалерии, та не выдержала «психической» атаки безоружной толпы и повернула обратно. Такую кавалерию партизаны прозвали «А-ро-ро». И, действительно, истошное «ура!», исходящее из тысячи грудей, напоминало раскатистый звук «а-ро-ро». Наша хитрость, по существу, решила исход боя. Нами было захвачено несколько десятков винтовок, патроны и имущество, награбленное у населения. Очень ценным трофеем оказался приказ, найденный у убитого польского офицера.

Но широко задуманный план колчаковского командования по ликвидации партизанской армии с треском провалился. Генерал Евтин, возглавлявший операцию, был бит ефрейтором Мамонтовым. Партизанское командование доказало свою способность к быстрому оперативному маневрированию.

Успехи вскружили нам голову. Мы переоценили свои силы и возможности и решили предпринять большое наступление на город Семипалатинск. 21 октября вышли на железную дорогу, заняли станцию Рубцовка, а 27 октября – станцию Аул, т. е. подходили к Семипалатинску. Но на этом наше наступление захлебнулось.

Выяснилось, что Семипалатинск хорошо подготовлен к обороне, от Барнаула движутся значительные силы противника, а у нас нет патронов даже на один большой бой. После горячего совещания мы без боя отошли в нашу партизанскую «столицу» – село Солоновка.

С отступлением от железной дороги мы перешли к обороне и потеряли боевую инициативу. Мы хорошо понимали опасность такой тактики, обусловленной острым недостатком патронов – нашей постоянной «болезнью». Единственный источник снабжения патронами для нас – трофеи.

Правда, у нас была организована своя кустарная мастерская для изготовления патронов. Для этого использовались стреляные гильзы и капсюли, которые крестьянские ребята собирали на местах боев. Пули делали из баббита. Порох изготовляли свои химики из местного сырья, он был дымным. Конечно, качество таких патронов было низкое. Наша мастерская давала нам до 1500 штук патронов в день. Там работали бывшие рабочие Путиловского завода, переехавшие из Петрограда на Алтай в 1918 году для строительства сельскохозяйственных коммун. Они же производили ремонт оружия.

Хотя поход партизан на Семипалатинск и окончился неудачей, все же он показал, что они могут повторить его, так как их силы сохранились и представляли серьезную опасность тылу Колчака.

Второй поход колчаковцев

Продвижение Красной Армии на восток создавало угрозу колчаковской столице. Колчаку приходилось думать о обеспечении своего тыла на случай возможного отступления потрепанной армии на новые стратегические рубежи и ее переформирования.

Таким подходящим рубежом являлась река Обь. Но по ее берегам развернулось массовое партизанское движение, особенно в степном Алтае, где к ноябрю 20-тысячная партизанская армия представляла серьезную угрозу Колчаку и могла ударить во фланг его армии при отводе на новые рубежи.

Колчак приказал начальнику тыла своей армии Генералу Матковскому ликвидировать партизанское движение. По плану Матковского основной удар партизанам намечался с востока из Барнаула через станцию Поспелиха силами 43-го Омского и 46-го Томского стрелковых полков, артиллерийского дивизиона, трех бронепоездов и подсобных команд общей численностью до 9 тысяч штыков под командованием самого Матковского. Вторая группировка генерала Евтина направлялась из Семипалатинска через станцию Рубцовка и состояла из казачьего полка, двух полков черных гусар и голубых улан и артиллерии – общей численностью 3–4 тысячи сабель. Кроме того, на охране Алтайской железной дороги находились части белочехов, а в Славгороде – около тысячи белополяков и гарнизон города Камня. Всего в операции должны были принять участие до 15 тысяч колчаковцев, при 18 орудиях, более 100 пулеметах и 3 бронепоездах.

Узнав о замыслах колчаковцев, партизанское командование начало стягивать полки в район Малышева Лога. 12 ноября здесь собрались и приступили к разработке плана действий Мамонтов, Громов и я. После горячих обсуждений была составлена диспозиция на 13–14 ноября.

Диспозиция касалась шести полков, из которых налицо было только четыре (2, 3, 5 и 6-й), а два полка (1-й и 7-й) находились где-то в пути. Причем часть 1-го Алейского полка отказалась выполнять приказ и ушла на Алей.

4, 10, и 11-й полки находились в Усть-Кормихе и Волчихе для отражения противника, двигавшегося с Рубцовки. 8-й и 9-й полки обеспечивали тыл партизан со стороны Славгорода и Камня.

Посмотрим, как выполнялась диспозиция на основном участке.

3-й, 5-й и пехота 2-го полка в 8 часов вечера выступили из Малышева Лога в Мельниково, чтобы там в 4 часа утра 14 ноября занять исходное положение для атаки. Но не доходя 1–2 верст, полки неожиданно столкнулись с противником, выступившим из Мельниково в Малышев Лог. Произошел встречный ночной бой. Противник оказался оперативнее, быстрее развернулся в боевой порядок и открыл орудийный и ружейно-пулеметный огонь. Надо сказать, что из-за темноты огонь противника не причинял особых потерь, но из-за неожиданности так сильно подействовал на партизан, что части их перемешались, командиры потеряли управление, возникла паника. Мы с Мамонтовым пытались остановить отходивших партизан, но безрезультатно.

Повстречались с Громовым. После краткого совещания решили отойти в Малышев Лог и там привести в порядок наши полки. Но как оторваться от противника, наступавшего на пятки? Громов предложил для прикрытия отхода бросить мадьяр. Так и сделали. Молодцы-мадьяры задержали колчаковцев, и партизаны отошли в Малышев Лог. Здесь командиры стали приводить в порядок свои полки, а мы с Мамонтовым, Громовым и Маздриным принялись обсуждать план дальнейших действий. Ставился вопрос: встретить врага в Малышевом Логу или отходить в Солоновку? Выполнение диспозиции было сорвано, и мы ничего не знали о наших 1, 7, 6-м полках и кавалерии 2-го полка.

Вскоре от разведки получили сообщение, что один полк колчаковцев идет на Малышев Лог, а другой пошел на Селиверстово. О наших обходных полках сведений не было.

– Дело ясное, – сказал Мамонтов, – они хотят зайти нам в тыл, занять Солоновку. Надо их опередить. Готовы ли окопы в Солоновке? – спросил он меня.

– Окопы готовы, – отвечал я. – Надо спешить в Солоновку. Предлагаю оставить здесь небольшой заслон, чтобы хотя немного задержать противника, и вызвать в Солоновку 4-й полк. Мне кажется, что основные силы белых здесь. А на Волчихинском направлении оставить пока 10-й и 11-й полки. Там позиции для обороны выгодны, и два полка могут задержать врага, пока мы не справимся с барнаульской группировкой. Кроме того, я уверен, что 7-й и 1-й полки ударят в тыл врага.

На том и порешили. Мамонтов вызвал командиров 2, 3 и 5-го полков, поругал за ночную панику и сказал: «Надо бы разобраться в этой панике, да сейчас некогда. Срочно выступайте в Солоновку, главная баня будет там».

Кавалерия – 10 эскадронов 6-го полка под командой Шевченко и эскадрон 2-го полка под командой Букреева – согласно диспозиции, утром 13 ноября выступила из Малышева Лога в Титовку, а в 4 часа утра пришла в Новичиху и внезапным ударом разгромила тыловое охранение белых, уничтожила около 400 человек и захватила 400 винтовок, 6 пулеметов и 15 двуколок патронов. Из Новичихи красные кавалеристы пошли на Мельниково, но белых там уже не застали, а встретились со своими 1-м полком под командой Кожина и 7-м Колядо. Эти полки 14 ноября пришли в Мельниково вскоре по уходе колчаковцев, разгромили роту 43-го полка и захватили 150 винтовок, три пулемета и 10 возов патронов. Захваченные партизанами в Новичихе и Мельниково, патроны и оружие сыграли в дальнейшем решающую роль в исходе Солоновского боя.

Таким образом, в тылу наступающего на Солоновку врага оказались лучшие, боеспособные 6-й и 7-й полки, более половины 1-го полка и эскадрон 2-го полка. Командование этой группой принял на себя командир 1-й партизанской дивизии Р. П. Захаров.

Село Солоновка расположено на кромке большого бора и отделено от него озерами Соленым, Кабаньим и Пресным, т. е. с востока и юга наши позиции защищала водная преграда. С севера, запада и на перешейках между озерами село опоясали глубокие окопы.

Подошедший первым 43-й Омский полк противника расположился в бору, восточнее села, а 46-й Томский полк стал с северной стороны. Расположенные в бору батареи противника с близкой дистанции начали артиллерийскую подготовку к атаке. Снаряды рвались в окопах, но у партизан было тихо.

Вскоре колчаковцы под прикрытием пулеметного огня сомкнутым строем двинулись к окопам. Под ногами атакующих на озерах затрещал тонкий, запорошенный снегом лед, и они повернули обратно. Остальные же продолжали наступление по суше. Артиллерия перенесла огонь на село. В окопах партизан по-прежнему было тихо, но напряжение среди партизан нарастало.

– Приготовиться. Без команды не стрелять, – раздалась команда по окопам. Уже близок рубеж атаки. Вот-вот колчаковцы с громким «ура!» бросятся вперед. И тут лопнула тишина. Ружейный и пулеметный огонь из окопов хлестнул по врагу. Колчаковцы дрогнули, смешались и побежали назад, оставляя убитых и раненых. Партизаны замолчали, а артиллерия белых опять замолотила по окопам. После этого противник стал атаковать нас не сомкнутым строем, а развернутыми цепями, В течение 15 ноября колчаковцы не раз атаковали партизан, но неизменно откатывались назад с большими потерями.

Мамонтов и Громов больше находились не в штабе, а на передовой линии, в окопах. Там они подбадривали партизан, давали указания о смене частей, о питании партизан.

Мне же приходилось все время находиться в штабе, принимать донесения, отдавать распоряжения, а иногда самому решать важные оперативные вопросы. К ночи атаки прекратились. Стал затихать артиллерийский огонь. Изредка раздавались короткие пулеметные очереди.

Памятна мне ночь на 16 ноября. С неудачного встречного боя под Мельниковым 14 ноября я не спал. От напряжения и усталости мысли путались, глаза слипались и голова клонилась на стол. Я выходил на двор, чтобы освежиться, но меня обратно звали в штаб. Но как только я опять попадал в накуренную и набитую людьми комнату, меня снова неудержимо клонило ко сну. Вошедший Мамонтов приказал кому-то отвести меня на нашу квартиру, в соседний дом. Я повалился на кровать и моментально заснул.

Сколько проспал, не знаю, но проснулся от страшного грохота. Вскочив с кровати, я не мог понять, что происходит. Люди в комнате суетились, и никто не мог сказать, в чем дело. Мне почему– то показалось, что враги ворвались в Солоновку и окружили нас. «Значит, остается подороже продать свою жизнь», – подумал я.

Выхватив револьвер, я бросился на улицу, но там не оказалось врага. По-прежнему методически ухали пушки и рвались снаряды, слышались короткие пулеметные очереди и беспорядочная трескотня винтовочных выстрелов. На небе ярко сияли звезды. Сон отлетел от меня. Я вернулся в дом. Осмотревшись, понял, что вражеский снаряд попал в наш дом, но угодил в верхний венец стены из толстых бревен и разорвался. От взрыва раскололись потолочные доски и щепой ранило спавшего на полу партизана. Распорядившись отнести раненого на перевязочный пункт, я побежал в штаб и опять включился в водоворот боевых событий.

Утром 16 ноября колчаковцы возобновили атаку. Ночной мороз крепко сковал озера, и они уже не могли служить преградой для атакующих. В связи с этим нам пришлось сделать некоторую перегруппировку частей.

В расчете на то, что на участках, прилегающих к озерам, у партизан нет окопов, колчаковцы бросили сюда значительные силы. «Обработав» передний край обороны села артиллерийским огнем, они пошли в очередную атаку. Одна волна за другой катили на наши позиции, но в 100–150 шагах наталкивались на убийственный ружейный и пулеметный огонь партизан. Особенно упорные атаки колчаковцы вели на участке Соленого озера. Здесь у партизан не было сплошных окопов, но в наспех оборудованных пулеметных гнездах лучшие стрелки-мадьяры кинжальным огнем встречали атакующих на близком расстоянии. Лед на озере покрылся трупами вражеских солдат. При общем недостатке патронов Мамонтов приказал их подбросить сюда в достаточном количестве.

От наступления по всему фронту колчаковцы переходили к атакам на отдельных участках. Небольшой группе солдат 46-го полка удалось пробиться к самым окопам партизан. Тогда из окопов с криками «ура!» выскочили партизаны 3-го полка и пиками отбили атаку. Лишь немногие колчаковцы вернулись в бор.

Из-за недостатка патронов заметно слабел огонь партизан.

Все чаще по окопам передавалась команда: «Беречь патроны!» Падало настроение партизан. Мамонтов и Громов ходили по окопам и говорили г «Вот теперь и пикам придется поработать. Еще Суворов учил, что „пуля дура, а штык молодец“. А пика в рукопашной схватке лучше штыка, дальше достанет врага…»

Ослабевал и наступательный порыв колчаковцев от упорства партизан и сильного мороза. Колчаковские солдаты были одеты в английские шинели и все неохотнее поднимались в новые атаки. Среди них рождался ропот. Антиколчаковская организация, существовавшая в 43-м полку, использовала обстановку для агитации.

Агентурная разведка партизан сообщила, что «дисциплина у белых подорвана. Солдаты ропщут на офицеров: „Убить их, они нас ведут своего брата убивать. Довольно проливать братскую кровь“»[23]23
  ЦГАКА, ф. № 218, оп. 1, д. 27, л. 114.


[Закрыть].

При безуспешности лобовых атак колчаковское командование предприняло охват кавалерией левого фланга партизан. Навстречу ей Громов бросил свой небольшой отряд кавалерии, придав ему тысячную «конницу а-ро-ро». Мамонтов же выставил на левый фланг на крайней избушке пулемет и сам открыл огонь по вражеской кавалерии. При виде большого отряда партизанской конницы колчаковцы под пулеметным огнем смешались и скрылись за спиной 46-го полка. Вскоре 6-й полк обогнул правый фланг противника, пришел в Солоновку и привез достаточное количество патронов. Партизаны воспрянули духом.

1, 6 и 7-й партизанские полки, объединившись в Мельникове под командованием Захарова, пошли вслед за 46-м полком в Селиверстово 15 ноября.

Там Захаров колчаковцев не застал. Они ушли на Солоновку. Посовещавшись с командирами, Захаров решил ударить в тыл врага. Но колчаковцы обнаружили партизан и выставили против них сильный заслон.

На ночь партизаны Захарова отошли в Селиверстово, а утром 16 ноября возобновили атаки, которые причиняли колчаковцам серьезные потери, а главное, – отвлекали их внимание от Солоновки. Получилось так, что колчаковцы сами попали в окружение.

4-й партизанский полк по вызову Мамонтова 15 ноября из Волчихи прибыл в Солоновку и получил боевое задание: обойти бором правый фланг противника и ударить ему в тыл. Без проводника полк долго плутал в бору и поздно вечером все же вышел во фланг 43-го полка. Колчаковцы обстреляли его, и он ночью вернулся в Солоновку, не выполнив задания. Мамонтов крепко выругал командира полка Козыря, и приказал ему 16 ноября снова начать операцию.

10-й Змеиногорский полк в это время сдерживал наступление южной группы колчаковцев и с боями отходил из Усть-Кормихи к Волчихе. Необходимо отметить, что напор противника на этом участке почему-то был недостаточно сильным. Иначе он мог бы легко смять наш 10-й полк. 17 ноября на этом участке колчаковцы без боя отступили в Рубцовку.

Вечером 16 ноября в Солоновке наступило затишье. Мы готовились к продолжению боя, Каково же было наше удивление, когда утром 17-го мы узнали, что ночью противник спешно отступил по направлению Поспелихи, бросая убитых, раненых и обмороженных.

Партизаны выстояли и победили.

Солоновский бой явился генеральным и потребовал от партизан полного напряжения физических и духовных сил, и они с честью выдержали это испытание. Здесь в полной мере выявились полководческие способности главного командования, настойчивость и инициативность среднего командного состава и, самое главное, беспримерный, массовый героизм рядовых партизан.

В Солоновском бою колчаковцы потеряли более 500 человек убитыми, около 300 – пленными. Партизаны захватили несколько сот винтовок, 9 пулеметов и много патронов.

Но и партизаны понесли большие потери – убитых 150, раненых – около 500 человек. Здесь геройски погибли многие партизанские командиры. В их числе легендарный командир 7-го полка Ф. Колядо, комбат 2-го полка Жариков, командир кавдивизиона 6-го полка Петрусенко, член облакома К. Морозов, командир кавалерии 1-го полка Стреляев и другие.

Несколько обособленно действовали партизанские отряды, организовавшиеся на севере Славгородского уезда – в Карасукском и Каргатском районах. Одним из главных организаторов партизанского движения в этих районах стал С. С. Толстых, большевик, активный участник Чернодольского восстания 1918 года.

С организацией корпуса этим отрядам были присвоены названия 9-го Каргатского и 12-го Карасукского полков. Командиром 12-го полка был С. С. Толстых.

Эти полки сыграли значительную роль в отражении колчаковцев, направлявшихся против партизанской армии Мамонтова с севера. Так, во время первого похода в октябре 12-й Карасукский полк на станции Бурла пустил под откос воинский эшелон белых. Причем погибло и было расстреляно партизанами более 500 колчаковцев. А во время ноябрьского наступления белых 9-й и 12-й полки задержали белопольские части, и те не могли подойти на помощь белым частям, наступавшим на Солоновку из Барнаула и Семипалатинска. Это помогло Мамонтому выстоять в генеральном сражении и разгромить колчаковцев в Солоновском бою.