Текст книги "Джеймс Кук"

Автор книги: Яков Свет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

октября 14 дня 1778 года.

В Большеретски канцелярию получен

апреля 20 числа 1779 года.

26 октября корабли покинули Уналашку и направились

на юг. Ровно через месяц они подошли к острову Мауи в

Гавайском архипелаге. Этот остров не был открыт при пер

вом посещении архипелага, так же как и соседний, самый

большой, остров Гавайи, к которому суда приблизились

1 декабря. Издали заметны были снежные вершины двух

гигантских вулканов – Мауна-Кеа и Мауна-Лоа. Шесть

недель корабли не спеша шли вокруг острова по часовой

стрелке. Это было нелегкое плавание, повсюду у берега

рассеяны были бесчисленные рифы. Корабли пришли в

отчаянное состояние, они давали течь, мачты, рангоут,

паруса нуждались в срочном ремонте. В сердцах Кук в

записи от 19 декабря 1778 года гневно отозвался о безоб

разных порядках во флоте, где, как правило, стали снабжать

суда никуда не годным припасом. Кук явно имел здесь в

виду графа Сандвича и главу Корабельной Палаты Палли-

сера. Это критическое замечание было исключено из текста

дневников Кука при их первой публикации.

16 января 1779 года корабли вошли в обширную бухту

Кеалакекуа на западном берегу острова Гавайи. Суда

встречала на берегу восторженная толпа островитян, не

менее тысячи каноэ вышло навстречу гостям. 17 января

Кук внес в свой дневник последнюю запись. В ней он

отметил, что «человек по имени Тоуха [Као], который,

как мы скоро узнали, был особой духовного сана... появил

ся весьма церемонно и во время этой церемонии вручил

мне поросенка, два кокосовых ореха, кусок красной мате

рии; эту материю он обернул вокруг моих бедер».

Ни Кук, ни его спутники не подозревали, что верхов

ный жрец Као возвел его в ранг великого божества.

...На острове Гавайи некогда жил добрый и могучий бог

Лоно. Остров был необитаем, а Лоно желал, чтобы в его

владениях появились люди. И вот у берега разбились две

лодки, люди, в них сидящие, спаслись, но злой бог огня

велел им покинуть остров. Тогда Лоно сбросил злого бога в

кратер горы Мауна-Лоа, и с тех пор в ней бушует пламя.

Людей же Лоно оставил на острове, и в его честь ежегодно

стали устраиваться торжественные игры.

Однажды Лоно приревновал свою жену Опуну к про

стому смертному и в ярости столкнул Опуну с высокой

скалы; придя в ужас от содеянного им, он покинул остров,

но заверил людей, что со временем вернется к этим берегам

на плавучем острове.

Двенадцать лун назад два плавучих острова появились

у острова Кауаи, Ниихау, Кауаи и Оаху, и вел эти острова

бог Лоно. Затем острова исчезли. Исчезли так быстро, что

богу Лоно не успели воздать должные почести.

И вдруг как раз в дни макахики – праздника в честь

бога Лоно плавучие острова показались у берегов острова

Mayи...

А затем бог Лоно, он же капитан Кук, явился на остров

Гавайи...

Богокапитан Лоно обосновался в бухте Кеалакекуа.

Он приказал оборудовать в южной части бухты обсерва

торию. На северном берегу этой бухты в селении Кавалоа

была резиденция верховного вождя Каланиопу.

26 января 1779 года Каланиопу с большой свитой и

всевозможными дарами прибыл на «Резолюшн». В торже

ственной обстановке Кук и Каланиопу обменялись имена

ми и тем самым навеки скрепили узы дружбы.

Но уже 2 февраля Каланиопу стал допытываться у

моряков, когда, наконец, бог Лоно покинет остров Гавайи.

Вечные узы оказались непрочными по вине гостей.

Матросы и офицеры творили всяческие бесчинства, а

вожди и многие жрецы возмущались неистовым обжор

ством спутников бога Лоно. Возмущались потому, что все

припасы Каланиопу велел им доставлять на борт бесплатно.

И кроме того, гости отвратительно обращались с местными

женщинами. На Гавайях не знали единобрачия, и нравы там

были весьма свободными. Но моряки чинили прямые наси

лия, а матрос Уильям Наш сознательно заражал женщин

венерической болезнью. Правда, он получил за это две

дюжины плетей, однако на его друзей это наказание не

повлияло.

Кук понял намеки Каланиопу, и 4 февраля корабли

ушли из бухты Кеалакекуа.

Фок-мачта!!! Та самая, которую уже ремонтировали в

бухте Нутка. 8 февраля Кук убедился, что она пришла в

полную негодность. Надо было немедленно ввести корабли

в удобную бухту и переправить на берег мачту.

Но кроме бухты Кеалакекуа, поблизости не было

сколько-нибудь сносных гаваней. «В 10 часов,– писал

лейтенант Кинг, – спустились фордевинд и пошли к бухте

Каракакуа [Кеалакекуа], проклиная и оплакивая нашу фок-

мачту». 11 февраля суда вошли в бухту Кеалакекуа, и два

дня спустя моряки свезли фок-мачту на берег. Островитяне

приняли гостей без энтузиазма. Они успели утратить веру в

новоявленного бога Лоно и уже 13 числа дважды вступали

в драку с пришельцами, причем гости оба раза применяли

огнестрельное оружие.

В дальнейших печальных событиях во многом виновен

был Кук. Три кругосветных плавания расшатали его

нервную систему. В первом и втором плаваниях он сдержи

вал себя. В третьей экспедиции колоссальная перегрузка

дала себя знать. Мидшипмен Дж. Тревенен писал, что Кук

часто впадал в ярость, причем порой все его тело сводило

судорогами. Тревенен называл такие припадки «хейва»,

поясняя, что «хейва – это такая пляска у островитян

южных морей, которая очень напоминает конвульсии и

прыжки».

В ночь на 14 февраля был украден большой ялик,

который стоял на якоре близ корабля «Дискавери». Капи

тан Клерк доложил об этом Куку. Глава экспедиции неверо

ятно разгневался и между семью и восемью часами утра

высадился у селения Кавалоа. Кука сопровождали девять

солдат морской пехоты и их командир лейтенант Филипс.

Кук, обуреваемый яростью, намерен был захватить

Каланиопу, доставить его на «Резолюшн» и там держать до

тех пор, пока не будет возвращен ялик.

Чтобы ни одно каноэ не смогло выйти из бухты,

капитан Клерк послал две шлюпки – одну к селению Кава

лоа и другую в южную часть гавани.

В описании дальнейших событий царит полный разно

бой. В рапорте их единственного очевидца – англичанина

лейтенанта Филипса нет ясности, а другие участники экспе

диции изображали то, что произошло в Кавалоа, каждый на

свой лад.

Но были очевидцы-гавайцы. В 1825 году русский

мореплаватель О. Е. Коцебу внес в свой дневник любо

пытные показания старого островитянина Калемаку, кото

рый воочию видел, при каких обстоятельствах погиб Кук.

А дело происходило так. С отрядом морской пехоты

Кук явился к Каланиопу и потребовал, чтобы этот вождь

под конвоем отправился на корабль. Каланиопу безропотно

подчинился Куку и пошел к шлюпке. По пути он встретил

одну старуху и каких-то вождей, и все они стали уговари

вать Каланиопу не подчиняться приказу Кука. «Капитан, —

писал Кинг, – все еще нетерпеливо желающий осуще

ствить свое намерение, предпринял все возможное, чтобы

заставить этих людей уступить ему».

Кинг не говорит, что же предпринял в этом положении

Кук. О. Е. Коцебу со слов Калемаку указывал, что Кук

схватил Каланиопу за руку, желая увести его с собой.

Памятуя о том, что в третьем плавании Кук быстро терял

над собой власть, можно предположить, что Кук применил

меры физического воздействия. Калемаку говорил, что

незадолго до этой сцены из шлюпок, которые патрулиро

вали бухту, была открыта стрельба по нескольким каноэ.

Раненный выстрелом из мушкета островитянин прибежал к

месту, где находился Каланиопу, и слезно стал умолять

вождя не идти на корабль. При виде окровавленного сопле

менника разгневанная толпа набросилась на Кука и его

отряд.

Судя по свидетельствам Филипса и Кинга, столкнове

ние началось с того момента, когда один из гавайцев ки

нулся на Кука. Кук выстрелил в него из двустволки, но

либо заряд был холостым, либо выстрел дан был дробью, во

всяком случае нападающий не пострадал. Островитяне

после этого осмелели в еще большей степени. Кук дал

приказ «всем в шлюпки» и вторым выстрелом убил одного

гавайца.

«Необходимо было применить силу, – писал Кинг, —

и м-р Филипс приказал солдатам стрелять; часть солдат

выполнила приказ, после чего индейцы набросились на них

с великой яростью, опрокинули их и потащили к воде.

Оружие теперь оказалось бесполезным. Те, кто умел пла

вать, добирались до шлюпок, другим здесь же разбивали

головы.

Капитан Кук в это время был справа от м-ра Филипса

и сержанта. М-р Филипс был сбит с ног и получил удар

кинжалом в спину, затем нападающий отошел, чтобы нане

сти новый удар, но м-р Филипс оправился, встал на колени

и выстрелом в упор поразил туземца насмерть.

Это счастливое обстоятельство вынудило туземцев

отступить и дало м-ру Филипсу возможность прорваться к

шлюпкам. Туда же поспешил капитан Кук, и он был уже у

самой воды, когда один вождь ударил его в шею и плечо

острой железной палкой; капитан упал лицом в воду.

Индейцы кинулись к нему с громким криком, сотни их

окружило тело, добивая упавшего кинжалами и дубинами...

С нашей стороны кроме капитана Кука погибли капрал и

три солдата морской пехоты»1.

Произошла немыслимая утрата. Трудно было предста

вить себе, что Командира нет на свете. Некоторые офицеры

предлагали немедленно открыть огонь из пушек и уничто

жить все живое в бухте Кеалакекуа. Смертельно больной

капитан Клерк принял мудрое решение: отказаться от кара

тельных мер и мирным путем добиться, чтобы островитяне

выдали останки покойного Командира. На следующий день

Кинг вступил в переговоры с гавайцами. Они обещали

выдать тело Кука, хотя сделать это было трудно: труп руко

водителя экспедиции был растерзан на месте схватки.

«...Капитан упал в воду лицом вниз, и тут же его закидали

железными и бамбуковыми копьями и начали наносить уда

ры... до тех пор, пока не погубили наше зерцало, наш свет,

нашу отраду и нашего истинного вождя. Он все время обора

чивался, чтобы посмотреть, успели ли мы погрузиться в лод

ки...»

Это не о Куке. Это о Магеллане. О его последних минутах.

Какое трагическое сходство в судьбах двух великих морепла

вателей.

Да, сходство фатальное. А ведь Кук однажды сказал нату

ралисту А. Спаррману: «Не могу понять, зачем Магеллану

понадобилось вступать в никому не нужную стычку с туземца

ми». В порыве ярости Кук повторил трагическую ошибку

Магеллана и погиб в столь же неоправданной схватке с

гавайцами.

Вечером 15 февраля двое островитян привезли на борт

кусок бедра. Решено было добиваться выдачи остальных

частей тела.

17 февраля завязалась стычка у места водозабора.

Лейтенант Джон Рикман с группой матросов ворвался в

близлежащее селение; каратели сожгли полтораста хижин и

убили семерых островитян, причем Рикман вывесил для

всеобщего обозрения две человеческие головы. Клерк

велел сбросить эти «трофеи» в море.

20 февраля вожди и жрецы передали останки команди

ра – скальп, голову без нижней челюсти, бедренную кость,

кости предплечья и кисти рук. По рубцу между большим и

указательным пальцами (на Ньюфаундленде у Кука в ру

ках взорвался патрон) останки были опознаны.

22 февраля прах капитана Кука был предан морю, а на

следующий день корабли покинули злосчастную бухту

Кеалакекуа.

Выполняя предначертания Кука, Клерк повел суда на

север для дальнейших поисков северо-западного прохода.

По пути к Берингову проливу корабли 29 апреля

1779 года вошли в Петропавловскую гавань. Там моряки

были тепло приняты главным командиром Камчатки

премьер-майором Магнусом Бемом. Бем безвозмездно

снабдил экспедицию провиантом и корабельным припасом.

Клерк передал правителю Камчатки сводную карту откры

тий экспедиции и ценнейшую коллекцию океанийских ред

костей, которая ныне хранится в Музее этнографии Акаде

мии наук СССР в Ленинграде1.

Корабли прошли затем Берингов пролив, но на 70° с. ш.

дальнейший путь преградили ледяные поля. 27 июля Клерк

повернул на юг. 22 августа, на подходе к Петропавловской

В начале июня 1779 года Клерк направил в Адмиралтейство

письмо с сообщением о гибели Кука. Оно прошло через всю

Сибирь и из Петербурга было доставлено в Лондон 10 января

1780 года. В Англии горестная весть о смерти Командира

была получена за десять месяцев до возвращения на родину

кораблей третьей экспедиции.

гавани, он скончался, и командование экспедицией принял

на себя Джон Гор.

В Петропавловске корабли простояли до 8 октября

1779 года, и гостей снова встречали там весьма радушно.

На этот раз они имели дело не с М. Бемом, отбывшим в

Петербург, а с временным командиром Камчатки капита

ном В. И. Шмалевым.

Путь из Петропавловска к берегам Англии проходил

через воды Японии, Индийский и Атлантический океаны.

В устье Темзы корабли вошли 7 октября 1780 года. Пла

вание продолжалось пятьдесят месяцев и двадцать пять

дней.

По своему значению третья экспедиция Кука уступала

его прежним плаваниям. И не потому, что Куку и Клерку

не удалось открыть северо-западный проход – он был

пройден лишь спустя много десятилетий после Кука, – а в

силу того, что одним из важнейших объектов третьей экспе

диции оказалась та часть Тихого океана, где в ходе русских

открытий XVII—XVIII веков уже были разрешены главные

географические проблемы.

Основное достижение последней экспедиции Кука —

это открытие Гавайских островов. Бесспорно, важны бы

ли и его открытия на западном берегу Аляски, совершенные

по ориентирам, уже намеченным русскими мореплавате

лями.

Общие результаты деятельности Кука огромны. Он на

опыте своих беспримерных плаваний доказал, что Мировой

океан не только в северном, но и в южном полушарии

превышает по площади Мировую сушу. Удалив с географи

ческой карты Южный материк, Кук положил на нее оба

острова Новой Зеландии, восточное побережье Австралии,

Новые Гебриды, Новую Каледонию и множество неболь

ших островов и атоллов.

Эти экспедиции, участниками которых были выдающи

еся ученые – Дж. Бенкс, Д. Соландер, И. Р. и Г. Форсте

ры, открыли путь всесторонним научным исследованиям

земель и морей южного полушария. Деятельность Коман-

дира трех поистине великих экспедиций оказала значитель

ное влияние на развитие мировой географической мысли.

Презрению к ложным авторитетам, смелости научных

суждений, беспредельной отваге и мужеству учились у Кука

те, кто принял от него эстафету открытий.

И пожалуй, наилучшую оценку Куку дал его верный

помощник Джемс Кинг: «Знание, опыт, проницательность

помогли ему так всесторонне овладеть своей профессией,

что величайшие препятствия преодолевались и самые труд

ные плавания становились легкими и почти безопасными

под его руководством».

Реставратор литературного

наследия Кука

«Рукописи не сгорают». Эти вещие слова Михаила Бул

гакова невольно приходят на память, когда речь заходит о

литературном наследии Джемса Кука. В 1912 году один из

его биографов, Артур Китсон, писал: «Насколько мне

известно, существует лишь одна-единственная страница

дневника первого плавания Кука, написанная им лично».

Спустя сорок три года в Кембридже вышло издание

материалов этого плавания, в основу которого был поло

жен дневник, от первой до последней строки написанный

рукой Кука. Чудо? Да, пожалуй. Иначе трудно назвать итог

поистине титанической работы, выполненной при подго

товке издания 1955 года новозеландским историком и

географом Джоном Биглехолом.

За чудом № 1 последовало в 1961 году чудо № 2, а

затем, в 1967 году, – чудо № 3. Это были публикации мате

риалов второго и третьего плаваний Кука, в которых были

убраны решительно все следы кощунственной правки, про

веденной без ведома автора.

Чудо № 4 – полная научная биография Кука – появи

лось в 1974 году, но создателю ее не суждено было увидеть

эту книгу. Он скончался в 1971 году на семьдесят первом

году жизни.

Биглехол родился и вырос в столице Новой Зеландии

Веллингтоне. Он учился в Веллингтонском университете и

долгие годы преподавал в нем историю. Но Кук не давал

ему возможности жить оседло. Розыски подлинных мате

риалов трех великих экспедиций Биглехол вел в Австралии

и в Англии, в Канаде и в США, и по маршрутам этих экспе

диций он обошел многие острова и архипелаги южных

морей.

Чтобы уяснить себе масштабы восстановительной

деятельности Биглехола, совершим три рейса из XVIII в

XX век.

Рейс первый. 15 сентября 1771 года, спустя два месяца

после возвращения Кука из первого плавания, первый лорд

Адмиралтейства граф Сандвич встретился в одном йорк

ширском поместье с видным музыкальным деятелем Чарл

зом Барни. По словам дочери Ч. Барни, «его светлость,

беседуя о недавнем кругосветном плавании, упомянул, что у

него есть бумаги, относящиеся к оному, каковые он полу

чил как первый лорд Адмиралтейства, и он добавил, что

бумаги эти лежат в беспорядке, что они представляют собой

черновые наброски и что он будет признателен всякому, кто

порекомендует ему особу, способную «написать путеше

ствие». Ч. Барни посоветовал обратиться к некому Джону

Хауксуорту.

Хауксуорт, мелкий литературный барышник, сразу же

взялся за дело. И. Сандвич, и Хауксуорт не соизволили уве

домить Кука о предстоящей акции, а между тем он с сере

дины 1772 года находился в Лондоне. В 1773 году Хаук

суорт «написал путешествие». Его изделие носило название

«Сообщение о кругосветном плавании 1768, 1769, 1770 и

1771 гг. лейтенанта Джемса Кука, командира барка „Ин-

девр“». Издатель Страхан (Strahan) выплатил предприимчи

вому сочинителю шесть тысяч фунтов, сумму по тем време

нам баснословную. Страхан, однако, не прогадал. К 1785

году опус Хауксуорта был трижды переиздан, а в 1774 году

«Сообщение» вышло в свет во Франции, в Голландии и в

Германии.

Кук ознакомился со страхановским изданием, завершая

второе плавание. «Не удивительно,– писал он,– что

книга о моем предыдущем путешествии оскорбляет всех

достойных людей; не меньше она огорчила и меня... я не

просматривал внимательно свою рукопись и никогда не

видел ее в таком виде, как она напечатана, хотя в своем

предисловии д-р Хауксуорт утверждает обратное. Не могу

сказать, каким образом так могло произойти, ибо все это

исходит не от меня».

Каким образом это могло произойти, мы уже знаем.

Оценка же, данная Куком «Сообщению», справедлива.

Хауксуорт вырвал из текста все, что ему не пришлось по

вкусу, а вкус у него был дурной. Об этом можно судить по

бесчисленным вставкам, водянисто-слащавым и высоко

парным.

В 1893 году дневник первого плавания Кука издал

адмирал У. Уортон. Уортон пользовался не подлинником,

который тогда считался безнадежно утраченным, а двумя

копиями. Уортону не известны были записки участников

экспедиции, и в силу этих обстоятельств издание 1893 года

было неполноценным, хотя, разумеется, оно далеко превос

ходило хауксуортовское «Сообщение».

Любопытно, что в 1895 году Уортон узнал о существо

вании подлинного дневника Кука, однако неведомо по

каким причинам об этом умолчал.

Как установил Биглехол, подлинный дневник Кука

хранился у его вдовы. После ее смерти в 1835 году неко

торые рукописи Кука перешли во владение родственника

Елизаветы Кук Чарлза Смита, От Смита бумаги Кука

попали к антикварам-коммерсантам Патику и Симпсону,

занимавшихся продажей разных древностей с аукциона.

Весной 1868 года дневник с какими-то другими доку

ментами купил комиссионер, который совершил это приоб

ретение по поручению богатого торговца железом Генри

Уильяма Болкоу. Болкоу был владельцем поместья Мар-

тон-Холл; оно находилось в том самом селении Мартон, где

родился Кук, и Болкоу считал своим долгом скуцать все

реликвии, имеющие отношение к великому мореплавателю.

Около 1880 года племянник хозяина Мартон-Холла

Чарлз Болкоу унаследовал движимое и недвижимое имуще

ство своего дяди Ч. Болкоу и сообщил Уортону о подлин

ном дневнике Кука.

В 1915 году Ч. Болкоу умер. Его сын Генри Уильям II

разорился и в 1923 году продал Мартон-Холл; дневник был

в Лондоне пущен с молотка. Рукопись приобрела Австра

лийская Национальная библиотека в Канберре. Там Бигле

хол отыскал странствующий дневник Кука.

Подготавливая издание материалов первого плавания

Кука, Биглехол сверил канберрский подлинник с тремя

копиями и судовым журналом «Индевра». Биглехол обна

ружил записки ряда участников первой экспедиции Кука.

В текст издания Биглехол включил извлечения из записок

лекаря Монкхауза, штурмана Молине и неизвестного авто

ра, а в обширных комментариях новозеландский историк

использовал дневники десяти соплавателей Кука.

Кроме того, Биглехол ввел в текст письма Кука доку

менты из архива Адмиралтейства и снабдил свое издание

тремя введениями – общим, текстологическим и историко-

географическим1.

Рейс второй. Закончив в 1955 году работу над «Плава

нием на „Индевре“», Биглехол выразил надежду, что со

вторым путешествием дело будет обстоять гораздо лучше:

ведь дневники главы второй экспедиции были опублико

ваны в 1777 году как материал, подготовленный самим

Куком. Увы! Надежда Биглехола не оправдалась.

Отправляясь в третье плавание, Кук поручил опублико

вать дневник его второго путешествия опытному литерато

ру, виндзорскому канонику Джону Дугласу. Дугласу Кук

полностью доверял, с Дугласом он договорился обо всем,

что касалось издания своего труда.

Но виндзорский каноник оказал Куку дурную услугу.

Дуглас, как это выяснил Биглехол, без ведома автора пере

делал текст дневника. Поймать Дугласа с поличным никто

не мог: в 1777 году Кук находился в далекой Океании.

Смутные подозрения касательно Дугласа в литературных

кругах Лондона все же возникли. Анонимный корреспон

дент в 1783 году обвинил Дугласа нa страницах газеты

«Морнинг Кроникл» в том, что он «переварил» (digested)

дневники второй экспедиции.

Дуглас заявил в ответ, что он «лишь исправил кое-

какие небрежности стиля». Несколько позже Дуглас в своих

неопубликованных автобиографических заметках признал

ся, что он с ведома графа Сандвича и короля Георга III

«подготовил к печати путешествие Кука... и во многом

исправил стиль капитанского дневника... если бы дневник

был напечатан в том виде, в каком мне его передали, он

был бы слишком сырым и не понравился бы читателю».

Биглехол дознался, как допек и дожарил «сырой днев

ник» виндзорский повар.

Дуглас изъял из текста все, что ему было не по вкусу, в

частности те места, где Кук писал о пагубных последствиях

общения народов южных морей с европейцами. Одновре

менно непрошеный соавтор Кука обогатил дневник своими

вставками. Но хуже всего было то, что Дуглас совершенно

произвольно провел стилистическую правку всего текста

дневника.

«Язык кубрика, – отметил в связи с этим Биглехол, —

был приглажен, штормы утихомирены, и, хотя элегантная

пунктуация не превратила моряка в виндзорского каноника,

Дуглас оторвал Кука от берегов Тонгатабу и увел его к

лондонскому Стрэнду».

Между тем в «сыром» виде дневники всех плаваний

Кука были незаурядными литературными произведениями.

Их шершавый, порой грубый, но крепкий, ясный и вырази

тельный язык не нуждался в «облагораживании». Кук обла

дал чувством юмора, и у него была своя манера изложения,

ничего общего не имеющая с вычурной прозой бездарных

подражателей Попа, Стиля и Ричардсона.

В результате Биглехолу пришлось проделать колос

сальную работу, чтобы счистить со страниц дневника дугла-

совский лак. В основу издания материалов второго плава

ния Кука, вышедшего в свет в Кембридже в 1961 году,

Биглехол положил собственноручный дневник Кука —

рукопись, хранящуюся в Британском музее, и вдобавок

использовал второй подлинник, обнаруженный в том же

музее, – три отрывка дневника, писанные рукой Кука, три

копии этого документа и судовой журнал «Резолюшн».

В издание 1961 года помимо дневника Кука вошли

записки капитана Фюрно, лейтенантов Клерка и Пикерс-

гилла, астронома Уолса, мидшипменов Барни и Эллиотта и

документы, относящиеся ко времени подготовки экспеди

ции.

Очень интересны два введения (общее и текстологиче

ское) Биглехола и его многочисленные комментарии1.

Рейс третий. В борьбу с виндзорским «проказником»

Дугласом, выпускавшим в 1784 году дневники Кука и Кин

га, которые они вели в третьем плавании, Биглехол вступил

опять, подготавливая новое издание материалов этого путе

шествия Кука.

В своих не предназначенных для печати автобиографи

ческих заметках Дуглас не без гордости заявил, касаясь тре

тьего путешествия: «Рукописи капитана были подготов

лены мной аккуратно, но обращался я с ними вольнее, чем

с записками второго плавания. Точно придерживаясь фак

тов, я был менее щепетилен с текстом, облекая его в одежды

более тонкого стиля, чем обычный язык капитана». Далее

Дуглас отмечал, что там, где надо, он дополнял без каких бы

то ни было пояснений текст Кука записями хирурга и нату

ралиста третьей экспедиции У. Андерсона. «Это, – добав

лял Дуглас, – позволяло мне рисовать картины более инте

ресные, чем те, которые могла бы дать рукопись капитана

Кука».

Действительно, после гибели Кука Дуглас мог делать

все, что ему вздумается. Только Дж. Кинг способен был

обуздать ретивого каноника, но Кинг в 1783 году отпра

вился в Вест-Индию и там умер год спустя.

«Рисуя более интересные картины», Дуглас во многих

местах сократил текст дневника и по просьбе Палиссера

убрал замечание Кука о безобразиях, творившихся в адми

ралтейских доках. А поскольку Дуглас «был менее щепети

лен с текстом», то трудно вообразить себе, во что преврати

лись записки Кука... 1

И снова Биглехол предпринял упорные поиски подлин

ников и копий дневников Кука. Труды реставратора литера

турного наследия Кука и на этот раз увенчались успехом.

Биглехол положил в основу своего издания – оно

вышло в свет в Кембридже в 1967 году – две подлинные

рукописи Кука, из фондов Британского музея, и три копии

дневника третьего плавания, хранящиеся в архиве Адмирал

тейства.

В различных английских и австралийских архивах и

библиотеках Биглехол разыскал ранее не опубликованные

записки двадцати семи (!) участников третьей экспедиции.

Потребовалось бы по меньшей мере десять объемистых

томов для публикации всех этих материалов. Поэтому в

рамки двухтомного издания Биглехол вместил только

извлечения из дневников Ч. Клерка, Дж. Кинга, Дж. Бар

ни, У. Андерсона, андерсоновского помощника Д. Сам-

велла и штурманов Т. Эдгара и Дж. Гилберта.

По доброй традиции Биглехол включил в издание мате

риалов третьего плавания документы 1776—1781 годов и

два введения, общее и текстологическое2.

Выпустив в свет материалы третьей экспедиции, Бигле

хол приступил к своей Главной Книге, биографии Кука.

По иронии судьбы карты к изданию 1784 года редактировал

Дальримпль. Вряд ли ему доставила удовольствие работа над

картами Кука, на которых и следа не осталось от Южного

материка, по площади превышающего «всю цивилизованную

часть Азии...».

Автор «Жизни капитана Кука» скончался, когда боль-

шая часть его труда была подготовлена к печати.

Сын Дж. Биглехола, Т. Биглехол, по оставшимся чер

новикам дописал несколько заключительных глав.

В 1974 году в Кембридже была опубликована последняя

книга новозеландского ученого 1.

* * *

Историографом № 1 Христофора Колумба был его

младший современник, неистовый правдолюбец и страст

ный гуманист Бартоломе Лас Касас.

Единственный пассажир первой кругосветной экспеди

ции, Антонио Пигафетта, увековечил деяния Фернандо

Магеллана.

Джон Биглехол стал наилучшим биографом Джемса

Кука.

Полвека, прожитые Куком, современником Вольтера и

Ломоносова, Уатта и Канта, – это не только годы, прове

денные им на капитанских мостиках «Индевра» и «Резо-

люшн».

Кук учился и учил, Кук любил и ненавидел, Кук

исправлял чужие ошибки и ошибался сам, Кук жил.

Образ именно такого Кука, сына своего века, человека

трудной судьбы и неутомимого искателя, воссоздал Бигле

хол, совершив тем самым великий научный подвиг.

Содержание

Вводное слово

Трудная молодость. Ранняя зрелость

Terra Australis Incognita (Неведомая Южная

Земля)

Путь к Венере и дальше

Гибель Южного материка

Свет Я.

Джемс Кук. —М.: Мысль, 1979. – 110 с., ил.,

4 л. ил. – (Замечат. географы и путешественники).

25 к.

Книга посвящена выдающемуся английскому мореплавателю

Дж. Куку, человеку удивительной судьбы. Сын батрака-поденщика, он,

пройдя суровую морскую службу, стал командиром трех крупных экспе

диций, в которых были открыты неизвестные ранее земли. Особенно

интересны его открытия и путешествия в южном полушарии.