Текст книги "Немезида (СИ)"

Автор книги: Яков Барр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 31

– А кто ж у нас такой борзый? – привстал над столом Лимонка. – Цитрамон, ты его в натуре знаешь?

– Его зовут Алексей Петров, – раздраженно ответил Треплов. – Я вам рассказывал.

– Круто, что ты зашел. У нас тоже к тебе вопросики будут. И к твоему дружку Цитрамону, – хитро усмехнулся Германец.

– Вас одно интересовать должно: выйдете ли вы отсюда живыми или сгорите с этим безвкусным доминой. И пока шансы ваши невелики. Я очень зол.

– И чем же мы тебя разгневали, Лешенька? – вкрадчиво спросил Германец.

– Да никакой он не Петров, – фыркнул Лимонка. – из благородных он, Васнецов. Рожи он менять умеет. Покажи свою, настоящую, твое благородие, не стесняйся. Или думал, мы про тебя не разузнаем?

– Лицо я свое показываю только друзьям. Вы этой чести не заслужили. И кстати, у тебя забавное погоняло. Я думал, тебя в честь гранаты кличут, а ты реально на лицо желтый. Что случилось, Лимонка, болел в детстве?

– А если и болел? – насупился бандит. – Че с того?

– Спрашиваешь, чем вы меня разгневали? – переключил я внимание на Германца. – Так я расскажу. Вы как Цитрамона отстранили от дел, бардак начался в губернии. Этот, – я невежливо ткнул пальцем в сторону Бобра, – цыган хотел кинуть. Бойню устроили. Мента грохнули. Он конечно и сам зарвался, да только не повод это легавых трогать. Желторожий, – я посмотрел на Лимонку, – и вовсе распоясался. Они с Бобром теракт планировал на рынке. Мелюзгу на город натравили, людей на улицах хватать велел. Аристократов, между прочим. Вас давно в САБовские подвалы не таскали?

– Что за дела, – нахмурился Германец. – Прав он насчет САБ, мы им не подставляемся.

– Да брешет пидор, голубая кровь! – заорал Лимонка. – Ты, сука, страх потерял? Думаешь, мы тебя не достанем? Один твой дом сожгли, и до остальных дотянемся! Мамку с папкой твоих на ремни резать будем, девку твою малолетку по кругу пустим. Да она там уже побывала. Ей не впервой.

А я все ждал, когда он даст мне повод! Что Лимонке не жить, я решил, еще когда узнал, что этот мерзавец в Нарышкине затеял. А теперь мне захотелось обставить это как в моем любимом фильме. Я вскочил на стол, ускоряясь, но не слишком сильно, пусть видят меня, хоть и расплывчато, подбежал и отрубил Лимонке голову, бросил ее перед Германцем. Кровь, бьющая из шеи, щедро обдала присутствующих. Я вернулся на свое место во главу стола. Или в конец, как посмотреть, но учитывая обстоятельства, главный на этом сборище – я.

– Думали, – заговорил я с нажимом, показывая гнев, – что судить собрались Цитрамона или, смешно, меня? Вы сами на суде. А я решаю, отпустить ли вас живыми или покромсать в фарш!

У Бобра не выдержали нервы. Он отпрыгнул от стола и завопил:

– Братки, мочите урода! Где вы там? Сюда все.

Остальные бандиты также повскакивали с мест, роняя стулья. Сидеть остались только Германец и Цитрамон.

– Никто не придет, – улыбнулся я. – Кто-нибудь, выгляните в окно.

Они, конечно, всей толпой ломанулись, чтобы увидеть двадцать трупов. Одновременно в комнату вбежали секретари, пришлось вытолкать их взашей в коридор, отбирая стволы и перья, чтобы никто не поранился.

– Можете и остальных навестить, – предложил я. – Там еще двадцать мертвяков лежат. Подумайте, как я убил всех так быстро и так тихо, что вы ничего не заметили. А я пока поразмыслю, что с вами дальше делать.

Германец цыкнул на авторитетов:

– А ну расселись! Хватит комедию ломать!

Потом обратился ко мне:

– Есть варианты?

– Их два. Первый, я с вас спрошу за беспредел, что вы устроили, а до вас Гвоздь и Клещ. Кто «Красных Овечек» крышевал?

– Каких еще овечек, – поморщился Германец.

– А то ты не знаешь? Конторка в Гречине, людей похищала, на органы пилила. Скажешь, не беспредел? А по мне так он самый.

– Ты – тот аристо, что выжил в «Заре»? – догадался вдруг Якутский Бобер.

– Наконец-то сообразил, – фыркнул Треплов.

Я обратился к Германцу.

– Ты же вроде над Великим Новгородом смотришь?

– А ты откуда знаешь? – удивился он.

– Выполнил домашнее задание. Значит и про Череповец в курсе?

– Предположим, – буркнул он.

– Я туда заехал на днях по одному делу, – пояснил я. – В том числе и на мясокомбинат заскочил. Там очень интересный ассортимент.

– Чо, – переспросил Бобер.

– Фарш там из людей крутят, в консервы закатывают. Целая фабрика этим занимается. Мне правда интересно, Германец, зачем так много этого дерьма?

– Так это ты Вержицкого завалил? – догадался Германец.

– Прикинь! – усмехнулся я.

– Твари мелкие, гоблины, любили эту гадость. Барон их и подкармливал. Но ты их всех замочил. Гоблинов больше нет. Ну еще парочка гурманов живет тут и там. Люди странные. Я лично думаю, это зашквар. Больше крутить эту консерву не будут, перейдут на свинину. Ну, когда найдется фраер, что на фабрику позарится. Наследников у барона нет. С торгов пойдет. Как и домик его. Так что, Петров, есть второй вариант?

– Мы сейчас посидим спокойно, чайку попьем, подумаем, как губерния жить будет дальше.

– Ну давай подумаем! – кивнул Германец.

– Что вы собирались Цитрамону предъявить?

– Бабла меньше стало, – вздохнул Бобер. – Опять же в Гречине голяк полный. При Гвозде бабло в общак нормально капало.

– Предъява – сильно сказано, – вмешался Германец. – Но помозговать стоило, что да как.

– Вот что я вам скажу, братки, – сказал я вкрадчиво. На Цитрамона вы молиться должны.

– С чего бы? – удивился Бобер.

– А оттого, что он нашел со мной общий язык. Гвоздь не нашел, Вержицкий не нашел. Цыган молодой тоже фигу в кармане показывал. И где они?

– Так, о чем базар, – ухмыльнулся Бобер. – Скажи, сколько тебе Цитрамон отстегивал, мы больше дадим.А на сколько – обсудим.

– Вы всерьез считаете, что мы торгуемся? – я улыбнулся в ответ, Бобра, да и всех за столом кроме Треплова и Германца почему-то передернуло. – Я говорю вам, как все будет. Цитрамон мне бабло не отстегивал, и уж тем более я ему. И ваших поганых денег я брать не собираюсь.

– Так чего ж ты хочешь? – спросил Германец.

– Я не хочу, чтобы Нарышкин превратился в Гречин времен Овсова. И уж тем более в Череповец. А конкретнее – Цитрамон в курсе, что я считаю беспределом, а с чем готов мириться. И не просто знает, а я вбил это в его башку накрепко. А это значит, что все дела в губернии вы будете вести через него. А он проследит, чтобы вы не сотворили чепухи, за которую я конкретно обижусь. А что бывает, когда я сержусь, вы уже поняли, а если не дошло, выгляните еще раз во двор.

– Ты не единственный инвейдей в губернии, – прищурился якут.

Он мне уже надоел, но ничего, у меня созрел план для Бобра.

– Ты о существе, что называет себя Красным Гостем? Раз уж вы в курсе о наших терках с ним, то вдумайтесь в расклад. Либо я его замочу, и если вы встанете на его сторону, то и вас достану. Либо он замочит меня, что тоже возможно. Только хватит ли у него пороху? Вержицкого, шестерку его, я убрал, империю его разрушил, Германец в курсе, что я Череповце устроил. Тварей, коих Гость расплодил, я тоже повывел. Гоблинов нет, опять же спросите Германца. Людей-пауков, с которыми Гвоздь якшался, тоже не стало. Походу, сила на моей стороне. Ну и третий вариант, что мы не захотим оба сгинуть и договоримся. Первым делом мы оба позаботимся, чтобы следа вашего поганого на Земле не осталось, потому что никто не любит умников, туда-сюда, вашим и нашим. Ясен вам расклад?

– Лихо ты все разложил, – задумчиво кивнул Германец.

– А самое главное, что вас должно заботить, как отсюда живыми выбраться.

– Ну выберемся, – фыркнул Бобер. – А жизнь продолжится. Мы растворимся в тумане, а ты в Нарышкине корни пустил.

– Ты тоже решил моей родне угрожать?

– Нет, – принялся оправдываться Бобер, но я его прервал.

– Ваша единственная надежда на спокойную жизнь, это Васнецов. А если он вдруг исчезнет, останется один Петров, и вот он-то на самом деле растворится в тени. А это значит, что я всегда буду у вас за спиной, и как бы вы не прятались по темным углам, я буду находит вас по одному. Я буду забирать общаки, сжигать наркоту и рубить, рубить, рубить ваши тупые головы. И уж поверьте, вас-то я достану хоть из-под земли, потому что на каждом из вас уже стоит моя метка.

– Брешешь, – зашипел Бобер, – нет никаких меток.

– А ты проверь.

– Ша! – рявкнул Германец. – Не надо нам войны с мертвяками. В ваши дела с Гостем мы лезть не будем, да тебе оно и не надо. Цитрамон присмотрит за губернией, Петров дело говорит. Все на этом? Может закрепим договор? Я свистну, нам ханку и жратву мигом принесут. Или на кухне ты тоже всех завалил?

– Нет, обслугу я не тронул. И шмар ваших,. Но пить мне с вами некогда, да и вам тоже. Одно дело у нас не закончено: за бучу в Нарышкине кто-то ответить должен, чтобы САБ не бесить. Лимонка уже не ответчик, но остался его подельник. Мое слово: Бобер идет со мной. И вы тоже садитесь на свои тачки и мотайте, потому что дом этот я сожгу.

– Что началось? – заголосил Бобер. – Волкам позорным меня сдать хотите? А не боитесь, что я про вас многое порасскажу?

– Заложишь? – прищурился Германец.

– Конечно заложит, – подтвердил я. – В подвалах САБ все разговорчивыми становятся.

Я выразительно посмотрел на Германца, и до того дошло. Он метнул нож в горло Бобру, тот захрипел и, зажимая рану руками, сполз под стол.

– Теперь все?

– Да, – ответил я. – А сейчас валите отсюда. Шестерок своих заберите и холопов с кухни или где они там еще по дому ныкаются. Пятнадцать минут вам на бегство. И сделайте так, чтобы я вас больше не видел. Вопросы через Цитрамона порешаем. Тик-так, бандиты. Время пошло.

Я вышел из переговорной. За моей спиной началась возня, авторитеты стали звать секретарей, кто-то из шестерок побежал на кухню, кто-то – заводить машину и пусть не за пятнадцать минут, а за двадцать, но все разъехались. Я прошелся по опустевшему дому, проверяя, не забыли ли кого. И точно, какой-то старичок засел в погребе, перебирая банки с соленьями. Выставил его на дорогу, сказав, что бомба в доме, и не слушая его причитания. Надо будет до деревни подвезти, что ли, не дойдет же сам. Но какая-то бойкая девица из прислуги ждала его за воротами, заламывая руки, старичок приходился ей дядей, они уехали в дешевой машине, марки которой я не знал, но она подозрительно напоминала жигули.

Я тем временем собрал в «карман» трупы во дворе и выложил их в коридоре. Убедившись, что дом свободен, я попросил Владимира жахнуть его чем-нибудь горячим, и тот не подвел: скоро бандитская база горела как костер на Ивана Купалу. Решив созорничать, я вырезал иероглифы Акаи Гестио ножом на деревянных воротах.

Доспав остаток ночи, мы встретились на завтраке. Я хотел завести разговор о Минерве и о том, как себя чувствует их совместное предприятие, но Владимир меня опередил, сообщив, они выполнили уже две нормы, передав покупателям аж шесть странных вещей. И что пора бы к ней наведаться за наградой.

Этот визит входил в мой план как первый этап. Я надеялся в глубине души, что удастся оттянуть его выполнение. Но будущее наступало неумолимо, я четко увидел его в слайдшоу на балконе «Ласточки».

Мне было интересно, как Владимир устроил алтарь. У меня не было времени спросить его раньше. Оказалось, что в том же самом подвале особняка Васнецовых, где ключ запирал дорогу в монастырский осколок, Наталья открыла новую трещину в крошечный мирок, состоящий из каменной каморки без окон и дверей. Вход туда запирался тем же ключом, как-то Владимир и Наталья это устроили, а может им богиня помогла. Я не стал вдаваться в детали.

Минерва встретила нас, сидя в роскошном кресле посреди уже привычного в ее царстве белесого ничто.

– Какие люди! – воскликнула она, изображая удивление, в которое я ни секунды не поверил. – И при охране. Ну что, охотник, придумал, какая тебе нужна награда?

– Да, – ответил я просто, – придумал.

– Тогда с тебя и начнем, – богиня взмахнула рукой и за нашими спинами появились кресла на вид попроще, чем ее трон. – Присаживайтесь! Ни в чем себе не отказывайте!

Она снова взмахнула рукой, и перед нами возник стеклянный столик, на котором стояли ваза с фруктами, кувшин с вином и золотые кубки.

Я увидел, что кубков четыре, понял, что это намек, разлил вино, протянув один из них богине. Вино оказалось вкусным.

Мы наконец расселись.

– Ну говори, охотник, чего ты хочешь, – кивнула Минерва.

– Недавно один наш общий знакомый, не будем называть его по имени, хотя это был Акаи Гестио, пытался меня убить, натравив каких-то живых колобков из протоплазмы.

– Грустная история, но раз уж ты сидишь передо мной живой и здоровый, все кончилось хорошо? Пока не понимаю, при чем тут я?

– Одна милая женщина поставила на мне метку, добавив какую-то гадость в мой бокал. С ее помощью колобки меня выслеживали, в том числе и между мирами. Средство это она получила от Акаи Гестио, а он – от тебя.

– Ты в этом так уверен? – ехидно переспросила Миневра.

Наталья же охнула:

– Ты нам этого не рассказывал!

– Все действительно кончилось хорошо, так что и говорить не о чем, – ответил я Наталье.

– Но мы говорим! – Минерва, недовольная, что не все внимание достается ей, сердито наклонила голову.

– Все просто, у меня есть право на две просьбы?

– Именно так.

– Я хочу два таких комплекта, разумеется, с инструкцией, как ими пользоваться.

– Точно такими же? – уточнила Минерва.

Я почуял в вопросе ловушку.

– Колобки воспылали желанием разделаться с помеченным этой дрянью субъектом. Мне все эти эмоции ни к чему. Я просто хочу точно знать, где находится человек с этой меткой, даже если он оказался в другом мире. И конечно переместиться к нему куда угодно и откуда угодно.

– И ты хочешь поставить две такие метки?

– Да.

– Эх, опять ты меня провоцируешь на пакости. Но я не буду пользоваться твоим невежеством. У меня есть то, что ты ищешь. И в комплект входит пять пар «охотник-добыча», – Минерва пошевелила пальцами, и на столике появилась шкатулка из зеленого непрозрачного стекла.

Внутри обнаружились выложенные в два ряда пять красных ампул и пять синих.

– Все просто, – объяснила Минерва. – красную жидкость выливаешь в еду или питье объекта слежения. Синюю выпиваешь сам. Будешь чувствовать направление к жертве. Если она уйдет в осколок, твоя новая рука проводит тебя туда. Я лично не знаю способа обнаружить метку кому-либо постороннему. Чтобы снять ее, надо повысить температуру тела до сорока градусов. Это касается и охотника, и добычи. Вопросы?

– Если я использую две ампулы одновременно, как я различу, к кому ведут следы?

– Будешь преследовать две жертвы одновременно? – съязвила Минерва. – Настоящий охотник! Не волнуйся, ощущения немного разные. Представь себе, за кем хочешь пойти, и настроишься на нужный след. Но не советую тратить сразу больше двух ампул, так и с ума сойти недолго.

– Спасибо! – я убрал шкатулку в «карман».

– Не буду наживаться на твоей наивности. Говори вторую просьбу.

– Мою знакомую отравят или усыпят каким-то ядом. Мне нужно суметь ее вылечить мгновенно и на расстоянии хотя бы нескольких метров.

– Эй! – заерзал Владимир.

– Ну что ты за человек, охотник! – закатила глаза Минерва. – Опять приходится тебе подыгрывать! Твой папаша вполне способен переделать аптечку в дистанционную. Будешь пуляться антидотом как из револьвера. Давай, думай хорошенько! Последний раз спасаю.

Я подумал хорошенько, как мне и сказали. Я бываю очень послушным, когда надо.

– Я буду освобождать заложников. Их захотят убить, типа «не доставайся же ты никому». Мне нужно их защитить от любой угрозы.

– Стазис, – прошептал Владимир.

– Хорошая мысль, – улыбнулась Минерва.

На столике появилось два белых шарика три сантиметра в диаметре.

– Сожмешь в ладони и кинешь. Не промахивайся, а то защитишь кого-нибудь другого или два квадратных метра воздуха.

– Надо в какое-то конкретное место на теле попасть?

– Нет, она распознает объект, к которому прикоснулась. Ну и руку, которая ее активирует, тоже. Не спрашивай, как это работает, скучные материи.

– И что она дает?

– Полная защита, но ненадолго, секунд на пятнадцать. Заодно и неподвижность на то же время. Но кстати ты можешь убрать тело в карман. В стазисе твоим заложницам ничего не будет.

– А без стазиса? – поинтересовался я.

– Смерть, – кивнула Минерва.

Она прислушалась к чему-то.

– Ладно! Будем считать, что я устроила распродажу! Три девушки – три защиты.

На столике появился третий шарик.

– Веревки из меня вьешь, охотник. Или уже отсюда! Я с твоими предками пообщаюсь.

Минерва хлопнула в ладоши, и я вернулся в подвал Васнецовых, минуя осколок с алтарем.

Не теряя времени, я отправился на берег озера, чтобы там спуститься в спорткомплекс. Я прошел в комнату, где спала Соня. Я лег рядом и обнял ее. Она даже не проснулась. Я тоже угрелся под ее бочком и задремал.

– Я и не слышала, как ты пришел, – растолкала меня девушка через пару часов. – Садись, будем чай пить. Или ты хочешь кофе? Точно хочешь, сейчас сварю! У меня печенье осталось, пальчики оближешь.

Я сел за стол, глядя, как она хлопочет. Надо было начать этот разговор, но я не знал как. Осталось сказать последнее слово, и будущее, что мне привиделось, уже не остановить.

Глава 32

– Что ты мнешься, как девственник на пороге борделя, – Соня смерила меня раздраженным взглядом. – Рожай уже!

– Не мужское это дело, – попытался я отшутиться, растягивая время.

– Сейчас угадаю: ты придумал, как нам победить Красного гостя, но боишься повредить мою нежную шкурку.

– А если и правда боюсь? – спросил я обреченно.

– Не смей со мной нянчиться! Я тебе не маленькая девочка и не домашний цветок. Я убивала монстров, когда тебя в этом мире и в помине не было. А теперь выкладывай, что я должна сделать. И не мямли! Говори четко.

Я глубоко вздохнул и сделал шаг навстречу будущему, точнее поставил на стол два стакана и разлил текилу.

Вскоре после этого Соня вышла из осколка на берег озера, посидела немного на пляже, глядя на воду, и пошла в сторону пепелища, оставшегося от нашей дачи. Облик она не меняла, вооружена была лишь пистолетом, причем, не своим любимым Красным Драконом, а обычным Скорпионом, коих у меня в «кармане» постоянно валялось с десяток. Я дал ей фору в десять минут и пошел следом. Я успел увидел, как на нее навалились какие-то гопники, но мы решили, что так уж демонстративно играть в поддавки она не станет, это вызовет подозрения. Так что очень скоро на земле осталось пять трупов. Тут-то на сцену и вышла тяжелая артиллерия. Это был тот самый японский киллер, что пытался похитить Мару, но пал жертвой ее горячей любви, а потом и вовсе пропал с поля боя.

Я почувствовал себя немного разочарованным: Соня стоила того, чтобы послать за ней какую-нибудь реально опасную тварь. Впрочем, ниндзя свое дело знал. Он даже не пытался вступать в ближний бой, а воспользовался духовым ружьем-инъектором. Выстрелил из него Соне в шею, потом добавил парочку дротиков ей в щеку, за что я на него сильно обиделся: портить девушке лицо не дело!

Подарок богини работал прекрасно. Мне стоило только представить в уме Соню, как я сразу почувствовал в какой стороне ее искать. Я немного расслабился и дал похитителям фору. Больше всего я боялся их спугнуть, а тогда не видать мне головы Акаи Гестио, как своих ушей. Да и Соня сейчас беспомощна и уязвима, но она останется в безопасности, пока приспешники Гостя смотрят на нее как на товар.

Машина, в которой везли мою подругу, доехала до то самого холма, где в свое время похитили Цитрамона. С его вершины мы тогда вошли в осколок, где познакомились с пауком, любителем рябиновой настойки. Сюда же Крамер привел Соню, взорвав монастырь. И в третий раз Гость тащит девушку сюда. У него маниакальное пристрастие к этому месту, а может быть запас подходящих осколков закончился.

Автомобиль укатил вдаль без пассажирки, я же, благодаря следящему снадобью, точно знал, что Соня внутри, возможно даже в домике паука. Лишь бы не в коконе, она плохо переносит подобные ночевки. Но это вряд ли, я перебил всех челопуков, а стало быть, некому производить паутину.

Теперь мне осталось дождаться, пока Акаи Гестио начнет торг. Почему-то мне не хотелось возвращаться в Кречетовку. Вместо этого я поехал в Овечий дом. Едва я успел подняться по ступенькам, пришла весточка с незнакомого номера, на ней была изображена спящая Соня в почти спартанской обстановке, которую я отлично помнил по пьянке с человеком-пауком. Ну хоть не к батарее прикована, и то хлеб. Фото сопровождалось комментарием: «Знаешь, где она?»

Я пожал плечами и лег спать. Разбудила меня часов через двенадцать весточка от Михельсона, который просил приехать в ресторан, тот самый, где мы встречались с Гризлеевым и Бриджит. Забавно, даже на таких мелочах, как выбор площадки для переговоров они палятся: подставлять САБовца, при этом назначая не наше место, а любимое темной стороной. Звонить они бы явно не решились просто потому, что подделать голос можно, а вот обмануть инвейдея сложновато. Так долго они ждали, видимо, чтобы я извелся от тревоги.

Я, не торопясь, принял душ и отправился в Нарышкин. Завтракать не стал, в ресторан же направляюсь. Метрдотель поздоровался со мной как со старым знакомым и даже изобразил на лице что-то вроде подмигивания. Он провел меня в кабинет, и я понял, в честь чего у него дергалось лицо: меня там ждала симпатичная блондинка в очках.

– Здравствуйте, Вероника! Не ожидал здесь увидеть именно вас, – приветствовал я ее.

Поручику Лисициной не понравилось, что я, оказывается, знаю, кто она. Ну еще бы, когда шантажируешь охотника, меньше всего желаешь, чтобы он внес тебя в список должников. В плохом смысле.

– Мы разве встречались? – Вероника прикинулась дурочкой.

– Последний раз я вас видел на живописном холме в компании снайперской винтовки. Как раз начиналась одна из самых успешных операций Нарышкинской полиции. Жаль только, что вся слава досталась вашему напарнику, причем посмертно. Не обидно, кстати?

Лисицина задергалась еще сильнее. Она, кажется, только сейчас начала понимать, в какую игру и с какими соперниками ввязалась. Я же продолжал милую беседу.

– Раз уж вы решили подменить моего хорошего знакомого Артема Давыдовича, расскажете, чему я обязан счастьем вас встретить? И один момент, я не успел перекусить, вы уже сделали заказ? Нет, тогда возьму на себя смелость выбрать нам ланч.

Я позвонил в колокольчик и в кабинку влетел официант. Я надиктовал ему всякой всячины, сам же на самом деле хотел только омлет и кофе.

– Меня просили передать вам странную фразу, – попыталась вернуть инициативу Вероника. – Надеюсь, вы лучше меня понимаете, что она означает. Итак, сообщение: «Кроличья нора расположилась под корнями березы, утопающей кроной в синем небе».

Я закатил глаза.

– Вам что-то говорят эти слова? – спросила Лисицина с любопытством.

– Что ваш драгоценный Акаи Гестио – позер, – ответил я честно.

– Не надо так говорить! —откровенно испугалась Вероника.

– Да ладно, – рассмеялся я, – даже игельсу ясно, кто вас прислал. Осталось выяснить, зачем. Смелее, поручик, озвучьте уже свое послание!

Лисицина замялась на минуту, собираясь с мыслями. Я чувствовал ее страх, спасибо моему дару охотника. Наконец, она вязала себя в руки и притворилась легкой и ехидной.

– Знаете ли вы, гражданин Васнецов…

– Товарищ, – перебил я девушку, а потом уточнил, глядя в ее непонимающее лицо. – Пока еще «товарищ», меня же никто не обвиняет в преступлении. Ох, забудьте, продолжайте пожалуйста!

– Никто вас не обвиняет, Андрей! Я пыталась пошутить, но лучше перейду к делу. Я знаю, что вы дружны с Софьей Корецкой. И знаю, что она пропала после крайне грустных событий.

Она впилась взглядом в мое лицо, но я решил не показывать, что знаю все о ее участии в теракте. Если я начну ей все подряд предъявлять, она никогда не озвучит послание.

– Человек, который меня послал…

– Акаи Гестио, – не выдержал я, – называйте вещи своими именами, хватит юлить, поручик. В конце концов вы работаете в полиции, вам по штату положены прямота и четкость.

– Этот человек, – вздохнула Вероника, – заинтересован в свидании с одной дамой, с которой у него остались незаконченные личные дела, ему бы хотелось выяснить отношения и поставить в них точку. Мы могли бы обменяться информацией: вы сообщаете место пребывания его дамы, а он – вашей.

– Предъявляйте доказательства жизни, – потребовал я.

– Что предъявить? – удивилась Вероника.

– Соня – крепкий орешек. Я не поверю, что вы ее захватили живой и здоровой. Скорее, убили и спрятали тело в осколке, а то и вовсе утопили в ближайшем болоте. Это стандартная практика при киднеппинге – вы предъявляете доказательства жизни похищенного, а если не можете, то бедолага считается погибшим, а близкие начинают мстить. Догадайтесь, на каком вы месте в очереди, учитывая, что мы уже здесь вдвоем.

– Спокойно, Андрей, – Вероника успокаивающе выставила перед собой ладони, – у нас дружеская беседа!

– Мы не друзья, – усмехнулся я, – ты всего лишь шестерка Акаи Гестио, к которому у меня счет длиной с реку Волга. Но у нас переговоры, и они не продвинутся, пока мне не покажут Соню живой.

– Я выйду на минуту, – Вероника встала. – Сейчас вернусь, мы не закончили, дождитесь меня, Андрей!

Я и не собирался уходить, все шло по моему плану. Вместо этого я наконец отдал должное омлету, который успел чуть остыть и закускам на столе. Если девочка будет себя хорошо вести, я даже за все это заплачу.

Лисицина вернулась действительно быстро. Она протянула мне смартфон, на экране японский киллер продемонстрировал небольшое зеркальце, поднес его ко рту Сони, все также лежащей на кушетке в домике паука. Ниндзя приблизил камеру, стало видно, что зеркало запотело.

– Это все доказательства, что мы можем сейчас предъявить. Можем вернуться к переговорам?

– Пока меня это устраивает, – кивнул я. – Каковы ваши условия?

– Мы сообщаем, где именно сейчас находится Корецкая. Вы нам говорите, где находится та, другая дама.

– Да что за дама-то? Вы, госпожа поручик, изволите загадками изъясняться.

– Я не сказала? Речь идет о певице Гоморре. Мы считаем, что прячете ее именно вы.

– Предположим, что это так. Где вы предлагаете провести обмен?

– «Обмен телами» – это слишком сложно! – скривила рожицу Вероника. – вы скажете мне, где прячете Гоморру, а я – где находится Соня.

– Это даже на шутку не тянет, – покачал я головой. – Называйте место, или его назначу я.

– Господин Васнецов, вы не в том положении… – попыталась побычить Лисицина, но я, уже не в первый раз за беседу, прервал ее.

– Это вы не в том положении. Соня – большая девочка и способна о себе позаботиться. И если вы всерьез думаете, что способны долго удерживать инвейдея простым снотворным, то вы просто глупы. Счет идет на минуты, и очень скоро ликвор справится с отравой в ее крови и недоделанному ниндзя, что ее сторожит, конец, а потом и всем вам. И если разговор не перейдет в разумное русло, я просто встану и уйду. А что я сделаю с похитителями своих друзей, догадайтесь сами.

Лисицина побледнела.

– Вы не можете меня убить, я парламентер, и в конце концов завалить копа при куче свидетелей даже для такого чудовища перебор!

– Во-первых, зачем мне буянить здесь? Я могу убить вас в любом месте и в любое время. Но этого не потребуется, я просто передам судье Перепелу Олегу Георгиевичу доказательства вашей причастности к перестрелке, в которой погиб капитан Гризлеев. Мертвого мента они сделали героем, но на живую соучастницу спустят всех собак.

Вероника, казалось, вот-вот упадет в обморок. Я решил ее добить.

– А если я докажу им, что вы организовали теракт в монастыре, с вас просто шкуру живьем спустят. Это если Гость простит вам срыв переговоров.

– Срываете вы! – Взвизгнула Вероника.

– Ну хватит!

Я встал и шагнул к выходу из кабинета.

– Стойте! – крикнула Лисицина. – Есть место. Я покажу на карте.

Она достала мобильник и продемонстрировала тот самый холм, в осколке под которым и держали Соню.

– Не пойдет, – сказал я спокойно и пояснил, видя, что Веронику сейчас хватит удар. – Я знаю это место, там вход в осколок, а стало быть, все условия, чтобы устроить засаду. Мне нравится, что место пустое и нам никто не помешает, но там не должно быть трещин. Вы в курсе этой терминологии?

– В курсе, – буркнула Лисицина. – У вас есть на примете точка?

– Да, развалины кирпичного завода, где погиб капитан Гризлеев. Вы там были, так что знаете, о чем я говорю. А также в курсе, что я знаю, где лучше разместить снайпера, и места эти проверю. Не шалите.

– Осталось назначить время.

– Еще одна просьба, – сказал я.

– Что еще вам надо?

– Снотворное. Лучше в форме дротика или инъектора. Ну в самом деле, Вероника, мне не улыбается тащить за много километров вампиршу в сознании. Я просто не осилю такой подвиг. У меня другая специализация, я – убийца.

– У меня нет с собой, – вздохнула Лисицина. – Мне надо позвонить.

– Не торопитесь, – улыбнулся я, сооружая себе бутерброд.

Она вышла из кабинета, а я вновь принялся за закуски. Сложные переговоры так изматывают. Я специально устроил торг, чтобы Акаи Гестио поверил в серьезность моих намерений.

Вскоре Лисицина вернулась.

– Курьер привезет инъектор. Это произойдет скоро. Когда мы все это устроим?

– Мне нужно три часа с того момента, как я получу снотворное.

– У нас нет возражений. На этом я вас оставляю, – Вероника потянулась за бумажником.

– Не надо денег, за этим столом ел только я.

Среагировали они быстро. Уже через пятнадцать минут в кабинет ворвался мальчик, который выложил перед мной пакет, в котором действительно обнаружился инъектор. Я позвонил Владимиру, удостоверился, что он в Кречетовке.

Я позвал официанта и расплатился, оставив щедрые чаевые. Потом с помощью руки юркнул в степной осколок прямо из кабинета. Те, кто хотел за мной проследить, останутся разочарованы. Вышел в большой мир уже в поместье и сразу разыскал Владимира. Я попросил его рассказать все об инъекторе и, в особенности, о препарате.

Конечно же Акаи Гестио дважды попытался нас надуть. В инъектор встроено следящее устройство, ничего волшебного, просто жучок. Но в заряженных в него ампулах содержалось не просто снотворное, а препарат, подавляющий волю. Выяснить это удалось, использовав аптечку для анализа. Оказывается, она и такое могла, по крайней мере в профессиональных руках Владимира. Он же достал мне из наших запасов нормальное снотворное, которое мы и загрузили в инъектор, освобожденный от маячка.

Жучок, кстати, я попросил Наталью отвезти в дом княгини Дятловой и выкинуть в морозный осколок. Я же взял лучшую, по словам моих спутников, бутылку вина из запасов мексиканского наркобарона и направился через подвал Васнецовых в монастырь.