Текст книги "Дуэли и дуэлянты: Панорама столичной жизни"

Автор книги: Яков Гордин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

В. Дурасов. Дуэльный кодекс. Часть вторая

XV

Вызов

155. Получив оскорбление, оскорбленный должен заявить своему противнику: «Милостивый Государь, я пришлю Вам своих секундантов».

Если противники незнакомы друг с другом, они обмениваются карточками и адресами.

156. Вызов может последовать не только тотчас после нанесения оскорбления, но может быть послан в течение 24-х часов, причем этот срок может быть увеличен, если на то имеются уважительные причины.

157. Если вызов последовал не тотчас после оскорбления, то он должен быть сделан не лично, а письменно или через секундантов.

158. После нанесения оскорбления и вызова все личные сношения между противниками должны прекратиться, и они могут сноситься друг с другом не иначе, как через секундантов.

159. Противники ни под каким предлогом не должны являться друг к другу с целью вызова, установления условий дуэли или попыток к примирению.

XVI

Обязанности секундантов к их доверителям

160. Лица, к которым противники обращаются с просьбой быть их секундантами, должны потребовать, чтобы их доверитель подробно изложил бы им причины и обстоятельства нанесения оскорбления и вызова.

161. Секундант является поверенным своего доверителя и обязан хранить в тайне сообщенные ему факты, мысли и желания.

162. Если сделанные ему предложения не согласуются с его принципами чести, то он должен отказать в своем содействии; но он не имеет права разглашать сообщенные ему факты.

163. Нескромность секунданта или лица, которому была предложена эта обязанность, но который не принял ее, дает доверителю право потребовать и от него удовлетворения.

164. Если данные лица считают для себя возможным принять обязанности секундантов, то они должны получить от доверителя устные или письменные инструкции, в пределах которых они обязаны действовать.

XVII

Обязанности противников относительно секундантов

165. Противники обязаны сообщить с полным доверием лицам, которых они просят быть секундантами, все подробности о причине и обстоятельствах вызова.

166. Противники обязаны дать точные полномочия своим секундантам.

167. Существуют три различных вида полномочий секундантов:

1) Избранные и посвященные в дело секунданты имеют право направлять ход дела по своему усмотрению. Они решают дело примирением или поединком, на условиях желательных для них и обязательных для их доверителя, который не имеет права ни изменять, ни отвергать их.

2) Секунданты действуют совершенно пассивно, в пределах данных им полномочий, слепо им подчиняясь.

3) Секунданты имеют право прений, а их доверитель – право утверждения или отказа. Общепринятым является третий вид полномочий.

XVIII

Обязанности секундантов относительно противной стороны

168. Секунданты оскорбленного должны первыми явиться к противнику.

169. Секунданты, являющиеся к противнику для переговоров или передающие устный вызов, должны объявить противнику коротко и вежливо, что они явились требовать, чтобы он взял свои слова обратно и извинился бы, или дал удовлетворение посредством оружия.

170. В случае отказа оскорбителя от принесения извинений, секунданты обязаны, отнюдь не обсуждая с противником условий дуэли и не входя в спор, просить последнего указать им двух его секундантов.

171. Если вызов сделан письменно, секунданты должны удостовериться, что он посылается в виде письма, кратко формулированного и без оскорбительных выражений.

172. Если противник, получающий вызов, вступает в спор, отказывается от немедленного ответа, не хочет принять дуэли или указать на своих секундантов, предъявители вызова немедленно удаляются и составляют протокол об отказе от дуэли.

173. Если секунданты не застанут оскорбителя дома, то они оставляют ему свои карточки с адресами и просят его указать час и место для встречи с ним лично или с его секундантами.

174. Если секунданты не получат ответа в течение 24-х часов, они посылают противнику заказное письмо, в котором предупреждают, что в случае неполучения ответа в течение двадцати четырех часов, с момента получения письма, они сочтут это молчание за отказ от дуэли.

XIX

Обязанности секундантов относительно друг друга

175. Утвержденные секунданты обеих сторон назначают время свидания для переговоров.

176. Секунданты оскорбленного идут первыми к секундантам противной стороны для назначения времени свидания.

177. Встретившиеся секунданты немедленно обязаны предъявить свои полномочия.

Петергоф. Ольгин остров

Литография К. Шульца. 1830-е гг.

XX

Обязанности секундантов во время переговоров

178. Секунданты должны точно определить и выяснить все обстоятельства и причины вызова.

179. Следствием может явиться двоякий исход дела: 1) секунданты могут решить, что налицо не имеется оскорбления, достаточно мотивирующего поединок; 2) секунданты могут признать нанесенное оскорбление достаточным для необходимости дуэли.

180. Если четверо секундантов решат, что нанесенное оскорбление не есть основание для дуэли, они составляют и подписывают протокол. Каждый из противников получает по экземпляру для охраны своей чести.

181. Решение этого протокола не обязательно для противников. Если они дали своим секундантам полномочия, оставляя за собой право утверждать или отвергать их решение, или если они находят, что секунданты превысили свои полномочия, то противники имеют право не признать их решение и выбрать новых секундантов.

182. Если секунданты найдут оскорбление достаточным, то они должны придти к соглашению относительно ряда нижеследующих пунктов, причем они должны употребить все усилия, чтобы секунданты противной стороны согласились бы с их доводами.

Петергоф. Императорские конюшни

Литография К. Шульца. 1830-е гг.

183. Секунданты выясняют вопросы: 1) относительно автора, кодекс которого служил бы им руководством; 2) относительно личности субъектов дуэли; 3) относительно допустимости дуэли между ними по вопросам происхождения, §§ 1–9, и случаев недопустимости дуэли по §§ 122–131; 4) относительно наличности оскорбления, § 11; 5) относительно того, кто из противников оскорбленный и кто оскорбитель, §§ 42–47; 6) относительно степени тяжести оскорбления, §§ 12–41; 7) относительно применимости правил о замене или ответственности, §§ 58–98; 8) относительно применимости правила: «одно удовлетворение за одно оскорбление», §§ 99–121.

184. Секунданты не имеют права решать какие-либо спорные вопросы по жребию, так как их решение должно являться следствием фактов, а не случая.

185. За разрешением всех спорных вопросов секунданты должны обращаться к решению суда чести.

186. Придя к соглашению относительно каждого из вышеуказанных пунктов, секунданты немедленно вносят их в протокол.

187. Выяснив все обстоятельства дела, секунданты должны приложить все усилия с целью добиться примирения противников, если только оно возможно. Возможны два случая. Оскорбитель соглашается принести оскорбленному извинения, и секунданты добиваются примирения противников; оскорбитель не желает принести извинения и примирение невозможно.

Секунданты достигают примирения противников

188. При своих попытках окончить дело примирением, секунданты оскорбленного должны убедиться, соответствует ли предлагаемое удовлетворение степени тяжести нанесенного оскорбления.

189. Лицо, нанесшее оскорбление, не должно отказывать, если секунданты, вполне исследовав дело, посоветуют ему кончить его примирением, совместимым с его честью, заявив при этом, что в подобном случае они поступили бы так же, подтверждая свое заявление в протоколе.

190. Если оскорбитель согласен дать такое удовлетворение, которое по заявлению всех четырех секундантов, готовых подтвердить это письменно, удовлетворило бы их в подобном же случае, и оскорбленный не принимает такого удовлетворения, то он не пользуется более привилегиями, предоставляемыми оскорбленному, и выбор оружия и все условия дуэли решаются по жребию.

191. При оскорблении действием извинения не допускаются.

192. Действительны только извинения, сделанные в присутствии всех секундантов.

193. Извинения на месте поединка не допускаются.

194. Извинения допускаются только до подписания противниками протокола встречи.

195. При запоздалых извинениях оскорбленный может их не принять, не лишаясь своих привилегий.

196. При состоявшихся извинениях секунданты составляют и подписывают протокол и вручают по одному экземпляру противникам.

Секунданты не добиваются примирения

197. Если секунданты не добиваются примирения, то только тогда, а не раньше, секунданты оскорбленного объявляют, какой род оружия, дуэли и расстояние выбрал их доверитель, смотря по тем привилегиям, которыми он пользуется, и определяют остальные условия дуэли.

198. Секунданты приходят к соглашению относительно места, дня и часа дуэли, причем срок между переговорами и дуэлью должен быть назначен возможно кратким.

Решение этих вопросов предоставляется секундантам, которые должны настаивать на принятии часа, более удобного их доверителю.

XXI

Протокол

199. При каждой дуэли для ее законности необходимы два протокола:

1) протокол встречи, составляемый до дуэли;

2) протокол поединка, составляемый после окончания дуэли.

Протокол встречи

200. В протокол встречи заносятся все условия дуэли.

201. Во время переговоров секундантов каждый решенный вопрос вносится в протокол, и тогда этот вопрос становится условием.

202. Протокол становится обязательным, когда он будет подписан секундантами и противниками.

203. Протокол исключает все недоразумения, все разногласия на месте дуэли или в течение ее и определяет ответственность противников и секундантов.

Офицеры гренадерского полка

1834 г. Литография

204. Протокол должен быть составлен в двух экземплярах, и оба должны быть подписаны и утверждены секундантами и противниками.

205. Условия, помещенные в протоколе, должны быть точно выполнены, и секунданты не имеют права допустить на месте дуэли, чтобы противники, даже со взаимного соглашения, внесли бы в протокол малейшее изменение. Исключения возможны только в случае препятствия со стороны какой-либо высшей силы, не зависящей от воли или желания противников или секундантов.

206. Все условия дуэли должны быть внесены в протокол встречи. Из этих условий одни общи всякой дуэли, другие присущи каждому роду оружия в отдельности.

207. Условия, общие всякой дуэли, перечислены в § 183, причем они должны быть внесены в протокол в указанном порядке.

208. Условия, присущие каждому роду дуэли в отдельности, также должны вноситься в протокол в указанном порядке.

Протокол поединка

209. В протоколе поединка описывается со всеми малейшими подробностями весь ход дуэли.

210. Секунданты составляют немедленно по окончании дуэли и на самом поле поединка протокол поединка в двух экземплярах, по одному для каждого противника. Каждый экземпляр должен быть подписан четырьмя секундантами.

211. В протоколе поединка должны быть указаны час, место, продолжительность дуэли, точно описан весь ее ход, степень тяжести и место нанесения поранений, словом, все подробности и отдельные случаи, происшедшие в течение дуэли, должны быть отмечены точно и подробно.

212. Секунданты не имеют права отказаться подписать протокол, констатирующий совершившиеся факты. Когда редакция протокола закончена, утверждена и подписана секундантами, никто из них не имеет более права делать какие-нибудь изменения или добавления.

Офицеры кирасирского полка

1834 г. Литография

213. Если какой-либо инцидент в течении дуэли ускользнул от внимания одного из секундантов, то последний имеет право не подтверждать его, полагаясь исключительно на слова другого, а может сделать в протоколе оговорку по этому поводу.

214. В случае разногласия между секундантами относительно одного или нескольких вопросов, обе стороны имеют право внести в один протокол две различные редакции описания известного факта или составить два различных протокола, которые они обязаны представить решению суда чести, который должен утвердить один из них или составить новый, приняв во внимание и разрешив спорные вопросы.

XXII

Поведение противников на месте поединка

215. Прибыв на место поединка, противники должны поклониться друг другу и секундантам противника.

216. Всякий разговор между противниками воспрещен. Если одна сторона имеет что-либо сообщить другой, это исполняют секунданты.

217. Получив оружие, противники должны молчать в течение всей дуэли. Всякие замечания, насмешки, восклицания, крики абсолютно не допускаются.

218. Противники в продолжение всей дуэли обязаны беспрекословно исполнять все приказания секундантов.

219. Заставлять ждать себя на месте поединка крайне невежливо. Явившийся вовремя обязан ждать своего противника четверть часа. По прошествии этого срока, явившийся первым имеет право покинуть место поединка и его секунданты должны составить протокол, свидетельствующий о неприбытии противника. Любезности противника, прибывшего первым, предоставляется прождать еще лишние четверть часа.

220. В случае, если какое-нибудь непреодолимое препятствие лишает одного из противников возможности явиться вовремя, то его секунданты должны возможно скорее предупредить секундантов противника, и сговариваться с ними относительно назначения дуэли в другое время.

221. В случае категорического отказа противника, прибывшего первым, назначить другое время для дуэли или при сомнении в законности приведенной причины опоздания, решение вопроса предоставляется суду чести.

Из романа И. С. Тургенева «Отцы и дети»
_{(1860-е годы)}

Часа два спустя он (Павел Петрович Кирсанов. – Я. Г.) стучался в дверь к Базарову.

– Я должен извиниться, что мешаю вам в ваших ученых занятиях, – начал он, усаживаясь на стуле у окна и опираясь обеими руками на красивую трость с набалдашником из слоновой кости (он обыкновенно хаживал без трости), – но я принужден просить вас уделить мне пять минут вашего времени… не более.

– Все мое время к вашим услугам, – ответил Базаров, у которого что-то пробежало по лицу, как только Павел Петрович переступил порог двери.

– С меня пяти минут довольно. Я пришел предложить вам один вопрос.

– Вопрос? О чем это?

– А вот извольте выслушать. В начале вашего пребывания в доме моего брата, когда я еще не отказывал себе в удовольствии беседовать с вами, мне случалось слышать ваши суждения о многих предметах; но, сколько мне помнится, ни между нами, ни в моем присутствии речь никогда не заходила о поединках, о дуэли вообще. Позвольте узнать, какое ваше мнение об этом предмете?

Базаров, который встал было навстречу Павлу Петровичу, присел на край стола и скрестил руки.

– Вот мое мнение, – сказал он: – С теоретической точки зрения дуэль – нелепость; ну, а с практической точки зрения – это дело другое.

– То есть вы хотите сказать, если я только вас понял, что какое бы ни было ваше теоретическое воззрение на дуэль, на практике вы бы не позволили оскорбить себя, не потребовав удовлетворения?

– Вы вполне отгадали мою мысль.

– Очень хорошо-с. Мне очень приятно это слышать от вас. Ваши слова выводят меня из неизвестности…

– Из нерешимости, хотите вы сказать.

– Это все равно-с; я выражаюсь так, чтобы меня поняли; я… не семинарская крыса. Ваши слова избавляют меня от некоторой печальной необходимости. Я решился драться с вами.

Базаров вытаращил глаза.

– Со мной?

– Непременно с вами.

– Да за что? помилуйте.

– Я бы мог объяснить вам причину, – начал Павел Петрович. – Но я предпочитаю умолчать о ней. Вы, на мой вкус, здесь лишний; я вас терпеть не могу, я вас презираю, и если вам этого не довольно…

Глаза Павла Петровича засверкали… Они вспыхнули и у Базарова.

– Очень хорошо-с, – проговорил он. – Дальнейших объяснений не нужно. Вам пришла фантазия испытать на мне свой рыцарский дух. Я бы мог отказать вам в этом удовольствии, да уж куда ни шло!

– Чувствительно вам обязан, – ответил Павел Петрович, – и могу теперь надеяться, что вы примете мой вызов, не заставив меня прибегнуть к насильственным мерам.

– То есть, говоря без аллегорий, к этой палке? – хладнокровно заметил Базаров. – Это совершенно справедливо. Вам нисколько не нужно оскорблять меня. Оно же и не совсем безопасно. Вы можете остаться джентльменом… Принимаю ваш вызов тоже по-джентльменски.

– Прекрасно, – промолвил Павел Петрович и поставил трость в угол. – Мы сейчас скажем несколько слов об условиях нашей дуэли; но я сперва желал бы узнать, считаете ли вы нужным прибегнуть к формальности небольшой ссоры, которая могла бы служить предлогом моему вызову?

– Нет, лучше без формальностей.

– Я сам так думаю. Полагаю также неуместным вникать в настоящие причины нашего столкновения. Мы друг друга терпеть не можем. Чего больше?

– Чего же больше? – повторил иронически Базаров.

– Что же касается до самых условий поединка, то так как у нас секундантов не будет, – ибо где ж их взять?

– Именно, где их взять?

– То я имею честь предложить вам следующее: драться завтра рано, положим, в шесть часов, за рощей, на пистолетах; барьер в десяти шагах…

– В десяти шагах? это так; мы на это расстояние ненавидим друг друга.

– Можно и восемь, – заметил Павел Петрович.

– Можно; отчего же!

– Стрелять два раза; а на всякий случай каждому положить себе в карман письмецо, в котором он сам обвинит себя в своей кончине.

– Вот с этим я не совсем согласен, – промолвил Базаров, – Немножко на французский роман сбивается, неправдоподобно что-то.

– Быть может. Однако согласитесь, что неприятно подвергнуться подозрению в убийстве?

– Соглашаюсь. Но есть средство избегнуть этого грустного нарекания. Секундантов у нас не будет, но может быть свидетель.

– Кто именно, позвольте узнать?

– Да Петр.

– Какой Петр?

– Камердинер вашего брата. Он человек, стоящий на высоте современного образования, и исполнит свою роль со всем необходимым в подобных случаях комильфо.

– Мне кажется, вы шутите, милостивый государь.

– Нисколько. Обсудивши мое предложение, вы убедитесь, что оно исполнено здравого смысла и простоты. Шила в мешке не утаишь, а Петра я берусь подготовить надлежащим образом и привести на место побоища.

– Вы продолжаете шутить, – произнес, вставая со стула, Павел Петрович. – Но после любезной готовности, оказанной вами, я не имею права быть на вас в претензии… Итак, все устроено… Кстати, пистолетов у вас нет?

– Откуда будут у меня пистолеты, Павел Петрович? Я не воин.

– В таком случае предлагаю вам мои. Вы можете быть уверены, что вот уже пять лет, как я не стрелял из них.

– Это очень утешительное известие.

Павел Петрович достал свою трость…

– Засим, милостивый государь, мне остается только благодарить вас и возвратить вас вашим занятиям. Честь имею кланяться.

– До приятного свидания, милостивый государь мой, – промолвил Базаров, провожая гостя.

Павел Петрович вышел, а Базаров постоял перед дверью и вдруг воскликнул: «Фу ты, черт! как красиво и как глупо! Экую мы комедию отломали! Ученые собаки так на задних лапах танцуют. А отказать было невозможно; ведь он меня, чего доброго, ударил бы, и тогда… (Базаров побледнел при одной этой мысли; вся его гордость так и поднялась на дыбы.) Тогда пришлось бы задушить его, как котенка». Он возвратился к своему микроскопу, но сердце у него расшевелилось, и спокойствие, необходимое для наблюдений, исчезло. «Он нас увидел сегодня, – думал он, – но неужели ж это он за брата так вступился? Да и что за важность, поцелуй? Тут что-нибудь другое есть. Ба! да не влюблен ли он сам? Разумеется, влюблен; это ясно как день. Какой переплет, подумаешь!.. Скверно! – решил он наконец, – скверно, с какой стороны ни посмотри. Во-первых, надо будет подставлять лоб и во всяком случае уехать; а тут Аркадий… и эта божья коровка Николай Петрович. Скверно, скверно».

День прошел как-то особенно тихо и вяло. Фенечки словно на свете не бывало; она сидела в своей комнатке, как мышонок в норке. Николай Петрович имел вид озабоченный. Ему донесли, что в его пшенице, на которую он особенно надеялся, показалась головня. Павел Петрович подавлял всех, даже Прокофьича, своею леденящею вежливостью. Базаров начал было письмо к отцу, да разорвал его и бросил под стол. «Умру, – подумал он, – узнают; да я не умру. Нет, я еще долго на свете маячить буду». Он велел Петру прийти к нему на следующий день чуть свет для важного дела; Петр вообразил, что он хочет взять его с собой в Петербург. Базаров лег поздно, и всю ночь его мучили беспорядочные сны… Одинцова кружилась перед ним, она же была его мать, за ней ходила кошечка с черными усиками, и эта кошечка была Фенечка; а Павел Петрович представлялся ему большим лесом, с которым он все-таки должен был драться. – Петр разбудил его в четыре часа; он тотчас оделся и вышел с ним.

Утро было славное, свежее; маленькие пестрые тучки стояли барашками на бледноясной лазури; мелкая роса высыпала на листьях и травах, блистала серебром на паутинках; влажная, темная земля, казалось, еще хранила румяный след зари; со всего неба сыпались песни жаворонков. Базаров дошел до рощи, присел в тени на опушку и только тогда открыл Петру, какой он ждал от него услуги. Образованный лакей перепугался насмерть; но Базаров успокоил его уверением, что ему другого нечего будет делать, как только стоять в отдалении да глядеть, и что ответственности он не подвергается никакой. «А между тем, – прибавил он, – подумай, какая предстоит тебе важная роль!» Петр развел руками, потупился и, весь зеленый, прислонился к березе.

Дорога из Марьина огибала лесок; легкая пыль лежала на ней, еще не тронутая со вчерашнего дня ни колесом, ни ногою. Базаров невольно посматривал вдоль той дороги, рвал и кусал траву, а сам все твердил про себя: «Экая глупость!» Утренний холодок заставил его раза два вздрогнуть… Петр уныло взглянул на него, но Базаров только усмехнулся: он не трусил.

Раздался топот конских ног по дороге… Мужик показался из-за деревьев. Он гнал двух спутанных лошадей перед собою и, проходя мимо Базарова, посмотрел на него как-то странно, не ломая шапки, что, видимо, смутило Петра, как недоброе предзнаменование. «Вот этот тоже рано встал, – подумал Базаров, – да по крайней мере за делом, а мы?»

– Кажись, они идут-с, – шепнул вдруг Петр.

Базаров поднял голову и увидал Павла Петровича. Одетый в легкий клетчатый пиджак и белые, как снег, панталоны, он быстро шел по дороге; подмышкой он нес ящик, завернутый в зеленое сукно.

– Извините, я, кажется, заставил вас ждать, – промолвил он, кланяясь сперва Базарову, потом Петру, в котором он в это мгновение уважал нечто вроде секунданта. – Я не хотел будить моего камердинера.

– Ничего-c, – ответил Базаров, – мы сами только что пришли.

– А! тем лучше! – Павел Петрович оглянулся кругом. – Никого не видать, никто не помешает… Мы можем приступить?

– Приступим.

– Новых объяснений вы, я полагаю, не требуете?

– Не требую.

– Угодно вам заряжать? – спросил Павел Петрович, вынимая из ящика пистолеты.

– Нет; заряжайте вы, а я шаги отмеривать стану. Ноги у меня длиннее, – прибавил Базаров с усмешкой. – Раз, два, три…

– Евгений Васильич, – с трудом пролепетал Петр (он дрожал, как в лихорадке), – воля ваша, я отойду.

– Четыре… пять… Отойди, братец, отойди; можешь даже за дерево стать и уши заткнуть, только глаз не закрывай; а повалится кто, беги подымать. Шесть… семь… восемь… – Базаров остановился. – Довольно? – промолвил он, обращаясь к Павлу Петровичу, – или еще два шага накинуть?

– Как угодно, – проговорил тот, заколачивая вторую пулю.

– Ну, накинем еще два шага. – Базаров провел носком сапога черту по земле, – Вот и барьер. А кстати: на сколько шагов каждому из нас от барьера отойти? Это тоже важный вопрос. Вчера об этом не было дискуссии.

– Я полагаю, на десять, – ответил Павел Петрович, подавая Базарову оба пистолета. – Соблаговолите выбрать.

– Соблаговоляю. А согласитесь, Павел Петрович, что поединок наш необычаен до смешного. Вы посмотрите только на физиономию нашего секунданта.

– Вам все желательно шутить, – ответил Павел Петрович. – Я не отрицаю странности нашего поединка, но я считаю долгом предупредить вас, что я намерен драться серьезно. A bon entendeur, salut! [64]64
  Имеющий уши да слышит! ( Франц.)


[Закрыть]

– О! я не сомневаюсь в том, что мы решились истреблять друг друга; но почему же не посмеяться и не соединить utile dulci? [65]65
  Полезное с приятным. ( Лат.)


[Закрыть] Так-то: вы мне по-французски, а я вам по-латыни.

– Я буду драться серьезно, – повторил Павел Петрович и отправился на свое место. Базаров, с своей стороны, отсчитал десять шагов от барьера и остановился.

– Вы готовы? – спросил Павел Петрович.

– Совершенно.

– Можем сходиться.

Базаров тихонько двинулся вперед, и Павел Петрович пошел на него, заложив левую руку в карман и постепенно поднимая дуло пистолета… «Он мне прямо в нос целит, – подумал Базаров, – и как щурится старательно, разбойник! Однако это неприятное ощущение. Стану смотреть на цепочку его часов…» Что-то резко зыкнуло около самого уха Базарова, и в то же мгновение раздался выстрел. «Слышал, стало быть ничего», – успело мелькнуть в его голове. Он ступил еще раз и, не целясь, подавил пружинку.

Павел Петрович дрогнул слегка и хватился рукою за ляжку. Струйка крови потекла по его белым панталонам.

Базаров бросил пистолет в сторону и приблизился к своему противнику.

– Вы ранены? – промолвил он.

– Вы имели право подозвать меня к барьеру, – проговорил Павел Петрович, – а это пустяки. По условию, каждый имеет еще по одному выстрелу.

– Ну, извините, это до другого раза, – отвечал Базаров и обхватил Павла Петровича, который начинал бледнеть. – Теперь я уже не дуэлист, а доктор и прежде всего должен осмотреть вашу рану. Петр! поди сюда, Петр! куда ты спрятался?

– Все это вздор… Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, – промолвил с расстановкой Павел Петрович, – и… надо… опять… – Он хотел было дернуть себя за ус, но рука его ослабела, глаза закатились, и он лишился чувств.

– Вот новость! Обморок! С чего бы! – невольно воскликнул Базаров, опуская Павла Петровича на траву, – Посмотрим, что за штука? – Он вынул платок, отер кровь, пощупал вокруг раны… – Кость цела, – бормотал он сквозь зубы, – пуля прошла неглубоко насквозь, один мускул vastus externus задет. Хоть пляши через три недели!.. А обморок! Ох, уж эти мне нервные люди! Вишь, кожа-то какая тонкая.

– Убиты-с? – прошелестел за его спиной трепетный голос Петра.

Базаров оглянулся.

– Ступай за водой поскорее, братец, а он нас с тобой еще переживет.

Но усовершенствованный слуга, казалось, не понимал его слов и не двигался с места. Павел Петрович медленно открыл глаза. «Кончается!» – шепнул Петр и начал креститься.

– Вы правы… Экая глупая физиономия! – проговорил с насильственною улыбкой раненый джентльмен.

– Да ступай же за водой, черт! – крикнул Базаров.

– Не нужно… Это был минутный vertige… [66]66
  Головокружение. ( Франц.)


[Закрыть]Помогите мне сесть… вот так… Эту царапину стоит только чем-нибудь прихватить, и я дойду домой пешком, а не то можно дрожки за мной прислать. Дуэль, если вам угодно, не возобновляется. Вы поступили благородно… сегодня, сегодня – заметьте.

– О прошлом вспоминать незачем, – возразил Базаров, – а что касается до будущего, то о нем тоже не стоит голову ломать, потому что я намерен немедленно улизнуть. Дайте, я вам перевяжу теперь ногу; рана ваша – не опасная, а все лучше остановить кровь. Но сперва необходимо этого смертного привести в чувство.

Базаров встряхнул Петра за ворот и послал его за дрожками.

– Смотри брата не испугай, – сказал ему Павел Петрович, – не вздумай ему докладывать.

Петр помчался; а пока он бегал за дрожками, оба противника сидели на земле и молчали. Павел Петрович старался не глядеть на Базарова; помириться с ним он все-таки не хотел; он стыдился своей заносчивости, своей неудачи, стыдился всего затеянного им дела, хотя и чувствовал, что более благоприятным образом оно кончиться не могло. «Не будет по крайней мере здесь торчать, – успокоивал он себя, – и на том спасибо». Молчание длилось, тяжелое и неловкое. Обоим было нехорошо. Каждый из них сознавал, что другой его понимает. Друзьям это сознание приятно, и весьма неприятно недругам, особенно когда нельзя ни объясниться, ни разойтись.

– Не туго ли я завязал вам ногу? – спросил, наконец, Базаров.

– Нет, ничего, прекрасно, – отвечал Павел Петрович и, погодя немного, прибавил: – Брата не обманешь, надо будет сказать ему, что мы повздорили из-за политики.

– Очень хорошо, – промолвил Базаров, – Вы можете сказать, что я бранил всех англоманов.

– И прекрасно. Как вы полагаете, что думает теперь о нас этот человек? – продолжал Павел Петрович, указывая на того самого мужика, который за несколько минут до дуэли прогнал мимо Базарова спутанных лошадей и, возвращаясь назад по дороге, «забочил» и снял шапку при виде «господ».

– Кто ж его знает! – ответил Базаров, – всего вероятнее, что ничего не думает. – Русский мужик – это тот самый таинственный незнакомец, о котором некогда так много толковала госпожа Ратклифф. Кто его поймет? Он сам себя не понимает.

– А! вот вы как! – начал было Павел Петрович и вдруг воскликнул: – Посмотрите, что ваш глупец Петр наделал! Ведь брат сюда скачет!

Базаров обернулся и увидал бледное лицо Николая Петровича, сидевшего на дрожках. Он соскочил с них, прежде нежели они остановились, и бросился к брату.

– Что это значит? – проговорил он взволнованным голосом. – Евгений Васильич, помилуйте, что это такое?

– Ничего, – отвечал Павел Петрович, – напрасно тебя потревожили. Мы немножко повздорили с господином Базаровым, и я за это немножко поплатился.

– Да из-за чего все вышло, ради бога?

– Как тебе сказать? Господин Базаров непочтительно отозвался о сэр Роберте Пиле. Спешу прибавить, что во всем этом виноват один я, а господин Базаров вел себя отлично. Я его вызвал.

– Да у тебя кровь, помилуй!

– А ты полагал, у меня вода в жилах? Но мне это кровопускание даже полезно. Не правда ли, доктор? Помоги мне сесть на дрожки и не предавайся меланхолии. Завтра я буду здоров. Вот так; прекрасно. Трогай, кучер.

Николай Петрович пошел за дрожками; Базаров остался было назади…

– Я должен вас просить заняться братом, – сказал ему Николай Петрович, – пока нам из города привезут другого врача.

Базаров молча наклонил голову.