Текст книги "Космический ключ"

Автор книги: Яков Левант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 7
Саранча путешествует без виз

Полковник Карабанов слушает внимательно, время от времени делает лаконичные записи в своем блокноте. Да, конечно, все это очень занимательно, ново и... совсем не то, что его сейчас в первую очередь интересует.

– Я, кажется, чересчур увлекся воспоминаниями, – спохватывается англичанин. – Ведь вам нужны только имена и даты.

Полковник кивает головой:

– В первую очередь. Но все равно, очень вам признателен. Мне и в голову не приходило, что с происхождением этих кузнечиков связано столько загадок. Однако скажите, доктор: неужели заметок из фиолетовой папки оказалось вам достаточно? Насколько я понял вас, там содержалась высказывания общего порядка. Ничего конкретного.

– У Блера было все.

– Вот как?

– Вплоть до конструкции излучателя профессора Боровика.

– Любопытно, – протянул полковник. – Очень любопытно. Не могли бы вы – в двух словах?..

– Вы имеете в виду устройство излучателя?

– Принцип действия.

– Принцип действия, да... – англичанин замялся. – Понимаете, как раз эти материалы находились у Патрика О'Лири, я знаю только с его слов. К тому же в вопросах физики...

– Мне хотелось хотя бы вкратце, – попросил Карабанов.

– Насколько я понял, в основе всего лежат нейтрино – удивительные частицы, со скоростью света пронзающие Вселенную. Они не подвержены сильным взаимодействиям, лишены электрического заряда и поэтому проникают всюду. Излучатели профессора Боровика и являются мощными источниками нейтрино.

– Любопытно... – повторил полковник и потянулся к телефону. – Что-то задерживается академик.

Вызвав Джанабад, он попросил соединить с Кулиевым.

Свет от маленькой настольной лампы падал на сжимавшую трубку темную, жилистую руку. Лица собеседников скрывались в полумраке.

– Идет и идет, – покосившись на окно, пробормотала полковник. – Хотел бы я знать, будет ли ей конец!

– Однажды в Кении полет стаи над городом продолжался более семи часов, – флегматично заметил англичанин. – Когда она опустилась, из леса донесся треск ветвей, ломавшихся под тяжестью насекомых.

В трубке загудело, и Карабанов поспешно поднял руку.

– Да, да, слушаю... Вот как? – в голосе полковника прозвучала тревога. – Так... так... понятно.

Он бросил трубку.

– Выезжаю в Джанабад, доктор. Видимо, придется прервать нашу беседу. Впрочем, если вы желаете присоединиться...

– Разумеется, – согласился Эверетт. – Я был бы очень рад встрече с советскими энтомологами.

Пять минут спустя легковой «газик» с зеленым значком пограничных войск уже мчался по неширокому, обсаженному деревьями шоссе. Туча саранчи по-прежнему застилала солнце, вокруг царил сумеречный полумрак, деревья не отбрасывали тени. Выпадавшие из стаи насекомые барабанили по брезентовому верху автомашины, из-под колес доносился противный треск.

– Вот это сила, – проговорил сидящий рядом с шофером молоденький лейтенант в пограничной форме. – И летит почти с быстротою ветра!

– Совершенно верно, – подтвердил англичанин. Вместе с Карабановым он устроился на заднем сиденье. – Она перелетает с быстротою ветра или несколько меньшей. Собственная скорость полета шистоцерки колеблется в пределах от 16 до 20 километров в час.

– А главное, – невесело пошутил полковник, – это насекомое путешествует без виз. Так-то вот, товарищ пограничник.

– Саранча путешествует без виз... – задумчиво повторил Эверетт. – Излюбленная фраза Блера.

– Он высказывался так открыто?

– О, это был совершенно необычный человек. Он мог говорить что угодно, не выдавая себя. Никогда нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно... Впрочем, все эти детали вряд ли представляют интерес сейчас.

– Нет, нет, профессор, пожалуйста, – возразил полковник. – У нас с вами именно сейчас времени хоть отбавляй. Два с половиной часа пути! Признаться, этот негодяй не на шутку заинтересовал меня.

– Да, он был стопроцентным негодяем, – согласился Эверетт. И, помолчав, добавил:

– И еще он был мне другом...

ГЛАВА 8
Башня безмолвия

Первое утро в Альджаубе... Нет, оно не было отмечено никакими чудесами, и все же...

Как и обычно, он проснулся ровно в шесть. В спальне стоял полумрак, сквозь спущенные жалюзи на пол падали лишь узенькие полоски света.

«Оранжевая», – вспомнил Эверетт, разглядывая клавиатуру на ночном столике. Жалюзи легко вспорхнули вверх, и он зажмурился от яркого солнечного света. Прикосновение к другой клавише раскрыло окна, – поток свежего воздуха хлынул в комнату. «Действительно, здесь легко обойтись без слуг», – сбросив одеяло, отметил Эверетт.

– Ванна, сэр? – раздалось из-за двери.

Эверетт не удержался от улыбки. Вот они, сюрпризы мистера Чародея!

Следующая мысль была о Мэй. Бедная девочка, она так восторженно все воспринимает. Кто знает, какие испытания ждут ее в этом Селении мертвых?

Мрачноватый, молчаливый Фарук помог разобраться в системе обслуживания. Нельзя было не отдать должного неведомым строителям, – все оказалось организованным изумительно удобно и рационально. На обеденном столе уже лежало доставленное пневматической почтой меню. Достаточно было набрать на специальном диске нужные номера, и заказанные блюда подавались прямо в буфет, откуда их оставалось только вынуть. Последнее, правда, вызвало некоторые сомнения у Эверетта:

– Надо ли было все так усложнять? Специальные лифты, транспортеры... Не проще ли кормить всех в общественной столовой?

Фарук молча пожал плечами.

Сюрпризы продолжались. Элегантный белый телефон оказался без наборного диска.

– Как же пользоваться им? – удивился Эверетт, машинально снимая трубку.

– Хелло, сэр! – раздался жизнерадостный, странно знакомый голос. – Как чувствуете себя в Альджаубе?

– Отлично, – ничего не понимая, ответил Эверетт.

– Что-нибудь нужно, сэр?

– Нет, нет, ничего...

– Ол райт, сэр, – невидимый собеседник положил трубку.

– Билли Бенч, – сказал Фарук.

– Что еще за Бенч?

– Билли Бенч, привратник. Телефон соединяется только с ним.

– Апостол? – Эверетт вспомнил забавного курчавобородого толстяка. – Странно, чертовски странно... Ну, а кто замещает мистера Блера во время его отлучек?

– Билли Бенч.

– Что ж, – усмехнулся Эверетт. – Больше я ничему здесь не удивляюсь.

Позавтракав, он вновь с решительным видом поднял телефонную трубку.

– Хелло, Бенч! Коль вы подобно господу богу един в трех лицах, распорядитесь-ка, чтоб я мог приступить к работе.

– Ол райт, сэр! – зарокотал Апостол. – Что там прохлаждается эта черная образина, шофер? Дайте-ка его мне сюда...

Эверетт в сердцах бросил трубку.

– Вы проводите меня, Фарук?

Шофер молча распахнул дверь на террасу. «Бьюик» по-прежнему находился у калитки. Садясь в машину, Эверетт невольно взглянул на домик под багровой крышей. Жалюзи там были спущены.

– Мистер Блер уехал, – сказал Фарук.

Буквально через, две-три минуты езды они оказались перед воротами, прикрывавшими вход в башню безмолвия. Верный принятому решению – ничему более не удивляться, – Эверетт заметил только, что нет смысла использовать машину на такое расстояние.

Фарук кивнул:

– Машину оставим в башне.

Ворота сами распахнулись перед ними, и Фарук осторожно провел машину через узенький тоннелеобразный проход.

В центре башни оказалась хорошо известная Эверетту по описаниям небольшая круглая площадка. Узенькие ячейки, когда-то служившие могилами огнепоклонникам-парсам, амфитеатром поднимались отсюда вверх.

Подчиняясь молчаливому приглашению шофера, Эверетт вышел из машины. Через массивную стальную дверь они проникли в пустынный коридор, освещенный лампами дневного света, затем оказались в огромном, заполненном аппаратурой зале.

Румяный рыжеволосый джентльмен выскочил из-за большого трансформатора.

– Приветствую, приветствую вас, дорогой коллега! – энергично потрясая великолепной шевелюрой, с энтузиазмом воскликнул он. – Позвольте представиться: Патрик О'Лири, физик.

Назвав себя, Эверетт обменялся с физиком крепким рукопожатием.

– Признаться, я уже потерял надежду встретить кого-либо в этом мертвом царстве, – шутливо заметил он.

– Не зря ж сие милое местечко так и зовется: Селение мертвых, – рассмеялся физик.

Фарук незаметно исчез, и Эверетт остался наедине с шумливым коллегою.

– Однако к делу, – провозгласил тот. – Наш шеф очень спешит, и я, признаться, разделяю его нетерпение.

– Вы тоже работаете над социальными проблемами? – пряча улыбку, поинтересовался Эверетт.

О'Лири как-то сразу притих. Его румяное, усеянное веснушками, добродушное лицо потускнело.

– Да, да, да, это и меня смущает. Шеф наш великий человек, но его «социально-биологические» или «биолого-социальные» проекты... Ведь это бредни, дикие бредни! Скажите, а вам не кажется, что он несколько того?.. – физик выразительно постучал пальцем по лбу.

– Не знаю, – смутился Эверетт. – Он не излагал мне своих проектов. Только намекнул.

– Ладно, ладно, – вновь оживился физик. – Вам, разумеется, не терпится поскорее войти в курс дела! Пойдемте.

Они снова вышли в коридор.

– Читайте надписи, – предложил 0'Лири.

На многочисленных, выходящих в коридор дверях виднелись узенькие таблички.

– «Мароккская саранча», – прочел Эверетт. – «Шистоцерка», «Азиатская саранча», «Прусс богарный»...

Он быстро прошел вдоль коридора. Тут были перечислены все виды саранчи, дающие массовые вспышки.

– Веселенький набор, – рассмеялся О'Лири. – Ассортимент, как видите, достаточно широк. Вам отдана львиная доля площади. Но я не завидую, нет, нет.

Продолжая тихо посмеиваться, он толкнул первую попавшуюся дверь. За ней оказалась лаборатория, прекрасная энтомологическая лаборатория, оборудованная всем необходимым для исследований и размножения насекомых, но...

– Позвольте, – воскликнул Эверетт. – В такой температуре...

– В такой температуре отлично работается, не так ли? – подмигнув, перебил его физик. – А что до букашек, они тоже чувствуют себя здесь совсем неплохо. Смотрите.

Он указал на большой с двойными стеклянными стенками ящик, в котором копошилось десятка два зеленоватых кузнечиков итальянской саранчи. Укрепленный изнутри термометр показывал пятьдесят пять градусов!

– Шеф рассказывал мне, какая духота царит в вашей лондонской лаборатории. У нас иначе. Можете заказать любой климат для «подопечных», а сами наслаждаться всеми благами цивилизации. Вплоть до кондиционированного воздуха! – заключил О'Лири, почему-то сопровождая свои слова веселым смехом.

«Да он весельчак, – отметил Эверетт и вспомнил Апостола. – Однако в этом Селении мертвых обитают на редкость жизнерадостные люди!»

– А вот и один из ваших ассистентов, – физик указал на приближавшегося к ним смуглого молодого человека. – Их у нас на каждую лабораторию по одному. Это Итальянец.

– Абу-Сир-аз-Джиллиад, – представился ассистент.

– Слышали? – снова рассмеялся физик. – И у всех такие же! Я их именую по лабораториям, чтоб не сбиться. Мистер Итальянец, мистер Прусс, мистер Шистоцерка...

Эверетт нахмурился. Бесцеремонность добродушного коллеги начинала раздражать.

– Ну, я пойду, пойду, – внезапно заторопился физик. – Прервал на середине интереснейшее исследование... Вы заглядывайте, всегда рад видеть вас.

– Постойте, – удержал его Эверетт. – Ваша работа тоже связана...

– Да, да, да, – затараторил физик. – Вы разве не знаете? Мы повторяем опыты профессора Боровика. Вернее, пытаемся повторить их. Пока ничего не получается. Нам не хватало опытного энтомолога. Но сейчас, с вашей помощью, дело, разумеется, пойдет.

И он вышел так же стремительно, как и появился.

Эверетт был несколько озадачен. Опыты профессора Боровика... Да, конечно, он давно мечтал повторить их, проверить. Но какой интерес могут представлять они для физика? Почему О'Лири специально занимался ими? Непонятно...

– Абу-Сир?.. Вы позволите так называть вас?

– О да, сэр, – улыбнулся лаборант. – И если вам удобнее пользоваться системою мистера О'Лири... Кстати, и мистер Бенч зовет нас также, по табличкам наших лабораторий. Мне кажется, это ему очень нравится.

– А мне – не очень, – отрезал Эверетт. – Итак, к делу, Абу-Сир, к делу.

До обеда он детально ознакомился с лабораториями. В них имелось все, чего только можно было пожелать, к каждой примыкал небольшой инсектарии, в котором хранились кубышки саранчи. Были здесь и комнатки для отдыха. Кроме того, в конце коридора примыкала к владениям О'Лири специальная лаборатория для облучение насекомых.

Лаборанты, исполнительные туземцы, производили самое лучшее впечатление. Правда, подготовка их была более чем скромной, но недостаток теоретических познании искупался сообразительностью и сноровкой.

После осмотра Эверетт собрал их в одной из лабораторий.

– Кто же руководил здесь работами до меня? – поинтересовался он.

– Мистер Блер, сэр, – последовал ответ.

– Ну, а в его отсутствие?

Лаборанты переглянулись.

– Работали самостоятельно, сэр, – нерешительно ответил один из них. – По заданной программе... И под наблюдением мистера Бенча.

Опять этот вездесущий Бенч! Однако Апостол тут не сидит без дела... Эверетт задумался. Только сейчас по-настоящему осознал он всю неопределенность своего положения. Кто он – научный руководитель или консультант? В чем его обязанности и права? Подписанный им в Лондон договор говорил только о работе «на опорной станции фонда имени Теодора Финчля в течение трех лет». И никаких подробностей. Тогда он как-то не придал этому значения...

– Будем продолжать начатые вами опыты, – решил Эверетт. – Я имею в виду изучение механизма воздействие ионизирующими излучениями. А попутно посмотрим, чего можно достичь при помощи волн звуковых...

Обедал он здесь же, в башне. Предусмотрительности Блера поистине не было предела. В каждой комнате отдыха имелся специальный шкаф с уже знакомым ему наборным диском. Обеды, завтраки и ужины доставлялись сюда из таинственной столовой. Как видно, связь оставалась единственным пробелом в блестящем сервисе Альджауба. Правда, телефоны имелись в каждой комнате, но...

– Хелло, сэр! – загремело в трубке, едва Эверетт снял ее с рычажка. – Как дышится в нашей берлоге?

– Откуда, черт возьми, вам известно, что это я? – обозлился Эверетт.

– Ха-ха-ха! – невесть чему рассмеялся жизнерадостный Апостол. – Хо-хо-хо! Да вы шутник, сэр. Разве не слышали, что я вездесущ и всеведущ?

– Я хотел бы... – Эверетт вовсе не был расположен к шуткам. – Мне надо связаться со своей ассистенткой, мисс Сногсби. Если это, конечно, не противоречит здешним правилам.

– Нисколечко, сэр. Полагаю, мисс Сногсби рада будет услышать вас. Бедняжка что-то грустит.

– Прошу соединить, – осведомленность этого типа приводила его в ярость. – Я жду.

– Ол райт, сэр! – в трубке щелкнуло, и в ту же минуту раздался милый голосок Мэй.

– Это я, Мэй, – поспешно проговорил Эверетт. – Как вы себя чувствуете?

– Что-то нездоровится, – пожаловалась она. – Вы позволите мне не выходить до завтра?

– Ну разумеется. Отдыхайте, набирайтесь сил. Вечером я загляну к вам и расскажу...

– Милый мистер Эверетт, – вздохнула девушка. – На меня напала такая хандра... Лучше я побуду одна сегодня. А завтра... Завтра с утра явлюсь на работу. Можно?

– Да, да, конечно, – смутился Эверетт. – У меня здесь дюжина помощников, и мы отлично справимся. Пусть вас ничто не тревожит, Мэй.

– А что там поделывает... наш хозяин? – с запинкой спросила девушка. – Вы его видели сегодня?

– Он уехал, – Эверетт почувствовал, что у него пересохло в горле. – Во всяком случае, собирался ехать.

– Вот как! И даже не счел нужным попрощаться...

– Просил извиниться и передать вам привет, – вероятно, впервые в жизни солгал он.

Мэй промолчала. Эверетт медленно, очень медленно опустил трубку. Меж ними преграда, старая как мир преграда. И Блер, пожалуй, здесь вовсе ни при чем. Возраст – вот главное. Они люди разных поколений, этим сказано все...

Вечерам, собираясь домой, Эверетт заглянул к О'Лири. Физика он застал снимающим показания большого светящегося потенциометра.

– Завтра с утра можно будет приступить к опытам, – сообщил он О'Лири. – Я подготовил партию зрелой шистоцерки.

– О, великолепно, – оживился физик, отодвигая записи. – Как это удалось вам так быстро?

– Надо отдать должное Блеру, организовано все блестяще. В лабораториях имеется саранча самых различных возрастов. Размножение и выращивание ее поставлено безупречно.

– Но чем же тогда объясните вы провал наших опытов? Мы в точности следовали рецептам этого русского профессора.

– Мне кажется, тут дело в неточном определении возрастных групп, – подумав, ответил Эверетт. И спохватился:

– Вы сказали: рецепты?

– Ну да. У нас имеются исчерпывающие указания. Даже чертежи аппаратуры, применявшейся профессором Боровиком.

– В материалах этого я не видел.

– Шеф передал прямо мне, в физическую лабораторию... Все уже собрано. Так что можете седлать коня и – марш-марш, галопом!..

Они вышли вместе.

– Я провожу вас, – предложил О'Лири.

– Как тихо, – прислушиваясь к журчанию воды в канаве, заметил Эверетт. – Трудно даже поверить, что этот поселок обитаем.

– Общение здесь не очень-то поощряется, – весело заметил неунывающий физик. – К тому же туземцы неплохо вышколены. Апостол держит их в ежовых рукавицах.

– Ежовые рукавицы и комфорт? – Эверетт указал на уютненькие коттеджи. – Что же все это значит?

– Кнут и пряник, – рассмеялся О'Лири. – Коттеджи – задаток. Когда осуществятся великие замыслы шефа, все сотрудники станут маленькими князьками. А пока – работа и дисциплина. Дисциплина и работа!

На террасе их встретил Фарук.

– Вы не понадобитесь сегодня, – отпустил его Эверетт.

Молча поклонившись, шофер вышел.

– Ну как, неплохая школа? – физик с наслаждением растянулся в плетеном кресле. – Мне нравится.

– А мне – не очень. – Эверетт нахмурился, вспомнив, что вторично произносит эту фразу. – Будете пить?

– Если не возражаете, что-нибудь покрепче. У нас тут водится неплохой ром.

Действительно, на нижней полке буфета, среди солидного запаса горячительных напитков, Эверетт обнаружил несколько бутылок ямайского рома. Откупорив одну из них и «вызвав» фрукты, он вынес угощенье на террасу.

– Чудесно! – воскликнул физик, приподняв бокал. – Посмотрите, как играет луч в золотистой жидкости. Янтарь, чистый янтарь! А когда пьешь, кажется, что глотаешь частицу солнца.

Эверетт не удержался от иронической улыбки. Видно, увлечения его коллеги несколько шире, чем можно было думать...

– Да, да, да, – мелкими глотками осушая бокал, продолжал О'Лири. – Частицы солнца... Выпьем за Великое Светило, Эверетт. Пейте и передайте мне бутылку. Чего, чего, а рома хватает в Альджаубе...

Рассеянно слушая быстро пьянеющего физика. Эверетт думал о своем. Разговор с Мэй не выходил из головы. Блер вскружил голову бедной девочке, это ясно. Он остался один, совсем один. Единственный близкий человек потерян!

– Э, да вы совсем не пьете, – спохватился физик. – Давайте-ка свою чашу, Выпьем, коллега, выпьем за ваше посвящение в жрецы Неугасимого Пламени!

– Вы пьяны, О'Лири, – послушно подставляя бокал, с улыбкой заметил Эверетт. – Вам не следует больше пить.

– Да, да, – восторженно подхватил физик. – Да, да, да! Я пьян, я совершенно пьян, но не от рома, нет. Неугасимое Пламя струится в моих жилах. Это блаженство, Эверетт, это подлинное блаженство. Когда-нибудь и вы испытаете его. Только нам, адептам великого Заратуштры, доступны эти неземные чувства...

Эверетт оторопело смотрел на своего коллегу: О'Лири преобразился. Огненная его шевелюра вздыбилась над побелевшим лицом, глаза пылали.

– Да, да, да, – все более распаляясь, продолжал ирландец. – Мы преемники мудрых мидийских магов! Наше божество – великий Агура Мазда! Вы не читали древние книги Авесты, Эверетт? Агура – это свет, правда, доброта, знание. Ему противостоит злой дух Ангра Майнью – весь тьма, лживость, злоба и невежество. Это он примешивает яд к растениям, дым к огню, грех к человеку, смерть к жизни...

– Прекрасная легенда, – примирительно заметил Эверетт. – Все это очень...

Но физик положительно закусил удила:

– Это откровение! Да, да, да, откровение, а не легенда! О, вы еще придете к нам. Придете! Или же разделите участь того – молодого, самоуверенного...

– О ком это вы? – насторожился Эверетт.

– Нет, нет, не спрашивайте. Сейчас мне некогда. Я тороплюсь, я должен спешить. Прощайте, Эверетт!

И неугомонный физик, сорвавшись с места, устремился на улицу. Эверетт только пожал плечами. Трудно, очень трудно было ничему не удивляться в Альджаубе.

Пить больше не хотелось. Не зная чем заняться, Эверетт прошел по комнатам, вернулся в кабинет, впервые присел за письменный стол. Знакомая фиолетовая папка привлекла его внимание. «Профессор Боровик – взгляды и опыты»... Мысли унеслись в прошлое. Сорок третий год, совместная англо-советская экспедиция. Волны пеших саранчуков едва не покрывают баллоны автомашин. Тучи взрослых насекомых препятствуют старту самолетов. Как давно это было, как бесконечно давно!

Эверетт раскрывает папку, медленно перелистывает вшитые страницы. Надо отдать должное Блеру, – материал обширнейший. Стенографические записи выступлений, выдержки из невесть каким путем добытых писем, вырезки из журналов. Судя по всему, его советский коллега отнюдь не чурается массовых научно-популярных изданий. Именно в них он излагает свои смелые, граничащие с фантастикой прогнозы. Митогенетические излучения... «Теория камертона»... «Органы настройки» у животных.

Любопытно, чертовски любопытно... А это что?

Он остановился на вырезке из советского молодежного журнала.

Опираясь на ряд опытов, поставленных с применением метода парамагнитного резонанса, Боровик высказывал догадку о самом широком взаимодействии жизненных процессов с полным спектром электромагнитных колебаний. Эверетт дважды перечитал статью, оставляя на полях многочисленные пометки.

Начинались сумерки. Эверетт захлопнул папку, с наслаждением потянулся. Да, это был веселенький денечек. Впечатлений – с избытком, кажется, он сыт ими по горло. Теперь – отдыхать. И прежде всего отгородиться от Альджауба. Где она – славная оранжевая кнопка?

Нащупав клавиатуру, Эверетт бросил взгляд в окно. На вершине мрачной, оплавленной закатом башни виднелась человеческая фигура. Сразу забыв про кнопку, он потянулся за биноклем. Ну да, так и есть, это был неистовый ирландец. Скрестив руки на груди, оборотясь лицом к заходящему светилу, О'Лири неподвижно стоял на самом краю уступа. Огненная шевелюра его пылала.