Текст книги "Собрание сочинений"
Автор книги: Якоб и Вильгельм Гримм братья
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 46 страниц)
На другое утро король приказал во всем городе разыскивать башмак своей дочери: башмак найден был у солдата, и сам солдат (который по просьбам черного человечка успел уже за ворота города выбраться) был вскоре схвачен и брошен в темницу. Во время своего бегства он позабыл захватить с собою лучшее, что он имел, – синюю свечу и золото, и у него в кармане оказался всего-навсего один дукат.
В то время, как он, отягощенный цепями, стоял у окна своей тюрьмы, мимо нее проходил один из его бывших товарищей. Он постучал ему в окно, а когда тот зашел в тюрьму, солдат сказал ему: "Будь так добр, принеси мне тот маленький узелок, который я забыл в гостинице, я тебе за это дам дукат". Товарищ сбегал в гостиницу и принес ему узелок. Солдат, оставшись один в тюрьме, тотчас закурил свою трубочку и призвал черного человечка. "Будь покоен, – сказал тот своему повелителю, – и ступай туда, куда они тебя поведут; не тревожься, что бы ни случилось с тобою, не забудь только захватить с собою синюю свечку!"
На другой день солдата судили, и хотя он ничего дурного не сделал, судьи все же приговорили его к смертной казни.
Когда его уже вывели на казнь, он стал просить короля оказать ему последнюю милость. "Какую же?" – спросил король. "Дозволь мне перед казнью выкурить еще одну трубочку". – "Пожалуй, хоть три выкури, – сказал король, – но только не думай, что я тебя помилую".
Тогда солдат вытащил свою трубку, зажег ее от синей свечи, и чуть только пустил два колечка дыма, черный человечек явился перед ним с небольшою дубинкою в руках и сказал: "Что прикажет мне господин мой?" "Пришиби всех этих судей и их угодников, да и королю не давай спуска за то, что он так дурно поступил со мною".
И тотчас человечек с быстротою молнии начал носиться взад и вперед, туда и сюда, и кого только он касался своею дубинкою, тот уж валился на землю и ворохнуться не смел.
Король перепугался, стал просить солдата о пощаде. И ради того только, чтобы тот пощадил его жизнь, отдал ему и королевство свое, и дочку выдал за него замуж в придачу.
Три фельдшера
Странствовали по белу свету три фельдшера, уверенные в том, что они отлично изучили свое дело, и случилось им зайти в гостиницу на ночлег.
Хозяин гостиницы спросил их, откуда они пришли и куда направляются. "Вышли по белу свету побродить – свое уменье попытать". – "А ну-ка, покажите мне, велико ли ваше уменье", – попросил хозяин.
И сказал ему первый фельдшер, что он может руку отрезать, а назавтра опять ее залечить; второй сказал, что он может сердце вырвать, а назавтра опять его вложить и вылечить рану; третий – что глаза может вырезать, а завтра рано утром опять их исцелить. "Ну, коли вы все это можете сделать, – сказал хозяин, – так вы, точно, недаром учились".
У них и действительно была такая мазь, которою стоило только потереть, и всякая рана заживала, а баночку с этой мазью они постоянно при себе имели.
И вот, в доказательство своего искусства трое фельдшеров поступили так: один отрезал себе руку, другой вынул у себя сердце, а третий вырезал очи – и все это, сложив на тарелку, отдали хозяину гостиницы на хранение до завтра; а хозяин передал все это служанке, велел поставить в шкаф и бережно в нем хранить под замком.
Но ветреная служанка, доставая себе что-то из шкала на ужин, позабыла запереть дверцу шкафа на ключ – и вот, откуда ни возьмись, прокралась к шкафу кошка, вытащила из него сердце, очи и руку троих фельдшеров и убежала.
Когда служанка поужинала и пошла убирать посуду в шкаф, она тотчас заметила, что там не хватало тарелки, которую хозяин отдал ей на хранение.
Девушка перепугалась и сказала своему брату-солдату: "Ах я, несчастная! Что со мною завтра будет: ни сердца, ни очей, ни руки здесь нет, и не знаю, куда они девались?" – "Есть о чем горевать! – ответил солдат. Я тебя как раз из беды выручу! На виселице повешен вор – я и отрублю у него руку... Да которая рука-то была?" – "Правая".
Дала девушка солдату острый нож, и он пошел, отрезал у несчастного висельника правую руку и принес ее с собою. Затем поймал кошку, вырезал у ней глаза... Недоставало только сердца. "Да вы, кажется, нынче свинью кололи? – спросил солдат. – И свинина-то, должно быть, в погребе лежит?" – "Да", – ответила служанка. "Ну, вот и отлично!" – сказал солдат, спустился в погреб и принес свиное сердце. Девушка все это сложила на тарелку, поставила в шкаф и преспокойно улеглась спать.
Поутру, когда фельдшеры поднялись, они приказали служанке принести из шкафа тарелку, на которой положены были рука, сердце и очи. Служанка принесла тарелку, и первый из фельдшеров тотчас приладил себе руку вора, помазал ее мазью, и рука приросла. Другой взял с тарелки кошачьи глаза и вставил их себе. Третий закрепил у себя в груди свиное сердце.
А хозяин, присутствуя при этом, дивился их искусству, утверждал, что ничего подобного не видал, и сказал, что каждому будет он их рекомендовать и расхваливать. Затем они заплатили по своим счетам и пошли далее.
Но на пути тот, которому досталось свиное сердце, не пошел рядом с товарищами, а подбегал к каждому уголку, всюду обнюхивая и похрюкивая как-то по-своему. Друзья хотели было его удержать за полы платья, но ничего не могли сделать – он у них вырывался и бежал туда, где навозу было побольше.
Другой тоже держал себя довольно странно – все потирал себе глаза и говорил товарищу: "Дружище, что же это такое? Ведь это не мои глаза – я ничего ими не вижу... Поведи меня за руку, чтобы мне не упасть".
И так они с трудом добрались под вечер до другой гостиницы. Втроем вошли они в комнату хозяина, где сидел какой-то богатый господин и считал деньги.
Тот, который приставил себе воровскую руку, обошел кругом этого господина и раза два почувствовал какое-то подергиванье в руке. А затем, когда господин отвернулся в сторону, он вдруг сунул руку в кучу денег и вытащил оттуда полную пригоршню. Кто-то увидел это со стороны и сказал: "Приятель, что ты делаешь? Ведь воровать-то тебе стыдно!" – "Э-э, да что же я могу поделать? – отвечал фельдшер. – Руку у меня так и подергивает, и волейневолей я вынужден хватать..."
Затем пошли они спать, и темнота кругом их была такая, что хоть глаз выколи. Вдруг тот фельдшер, у которого были кошачьи глаза, проснулся и товарищей своих разбудил. "Братцы, – сказал он им, – смотрите-ка, видите, как кругом нас бегают белые мышки?" Товарищи поднялись с постели, однако же ничего в темноте различить не могли. Тогда он сказал: "С нами творится что-то неладное. Получили мы от хозяина не то, что ему дали... Надо нам вернуться: он нас надул!"
И на следующее утро они отправились обратно и сказали хозяину, что они не получили от него то, что дали ему на хранение: одному досталась рука вора, другому – кошачьи глаза, третьему – свиное сердце.
Хозяин сказал, что во всем виновата служанка и собирался ее позвать; но как только та троих фельдшеров издали завидела, тотчас убежала через задние ворота и не вернулась к хозяину.
Тогда трое фельдшеров сказали хозяину, что он должен за их ущерб вознаградить их деньгами, а не то они к нему в дом красного петуха подпустят. Тогда тот отдал им все, что имел и что, мог собрать, и трое фельдшеров ушли от него с деньгами.
И хотя этого им было на всю жизнь предостаточно, однако же они бы охотно променяли бы все эти деньги на то, что было ими утрачено.
Семеро швабов
Однажды собрались семеро швабов вместе: первый был Шульц, второй Яхли, третий – Марли, четвертый – Ергли, пятый – Михаль, шестой – Ганс и седьмой – Вайтли.
Все семеро задумали весь белый свет обойти, приключений поискать и великие подвиги совершить. А для того, чтобы странствовать им было безопаснее, они решили идти с оружием и заказали себе, хоть и на семерых одно, но зато очень крепкое и длинное копье.
За это копье они ухватились всемером, и впереди-то всех пошел самый смелый из них и самый мужественный, а таковым был Шульц! За ним уж следовали все по очереди, и Вайтли был между ними последним.
Случилось однажды в самый разгар сенокоса, когда они уже прошли порядочный конец пути, но еще было далеко от деревни, в которой хотели переночевать, уж в сумерки близ наших швабов пролетел вечерний жук или шершень. И жужжание его очень грозно прозвучало где-то за стогом сена.
Тут храбрый Шульц так перепугался, что чуть не выронил копья из рук, и холодный пот сразу прошиб его по всему телу. "Слышите? Слышите ли? крикнул он своим товарищам. – Ах, Боже мой! Да это барабан!"
Яхли, который вслед за ним держался за копье и которому Бог весть почему почуялся какой-то запах, сейчас добавил: "Да, что-то не ладно! Я чую запах пороха и горелого фитиля!"
При этих словах Шульц пустился бежать и мигом перескочил через забор; но так как он зацепил ногами за зубья грабель, забытых там во время сенокоса, то грабли ударили его в лицо и очень сильно. "Ай-ай, ай-ай! закричал Шульц. – Бери меня в плен, сдаюсь! Сдаюсь!"
И остальные шестеро туда же друг за другом перепрыгнули и стали кричать: "Коли ты сдаешься, то и мы все тоже сдаемся!"
Наконец, не увидев неприятеля, который хотел бы их связать и забрать в плен, они поняли, что испугались напрасно; а чтобы не пошли об этом слухи между людьми да не вздумал бы кто-нибудь их из-за этого осмеивать и дурачить, то было между ними решено об этом приключении хранить молчанье, пока кто-нибудь из них случайно не проболтается.
Затем они двинулись далее. Но следующая опасность, которую пришлось им пережить, не может и сравниться с первой.
Несколько дней спустя путь их лежал через пашню, на которой заяц, присев на солнышке, грелся и дремал: уши его торчали вверх, а большие, словно стеклянные, глаза застыли неподвижно.
Вот и перепугались наши швабы не на шутку при виде этого страшного и дикого зверя, перепугались все и стали между собою совещаться о том, что менее всего опасно было бы предпринять в данном случае. Так как они собирались бежать, то можно было опасаться, что чудовище помчится вслед за ними и поглотит их всех с кожей и волосами.
Вот и стали они говорить: "Мы должны выдержать большую и опасную битву! Чем смелее вступим в нее, тем больше можем надеяться на победу!" И разом ухватились за копье: Шульц впереди всех, а Вайтли позади.
Господин Шульц хотел было попридержать копье, но Вайтли позади всех расхрабрился, задумал ударить по врагу и воскликнул:
Валяй во имя швабов всех!
Надейся смело на успех!
Но Ганс подсмеялся над ним и сказал:
Да! Хорошо тебе болтать
А сам глядишь – куда б удрать?
Михаль воскликнул:
Нельзя не опасаться нам:
Никак ведь это дьявол сам?
А за ним и Ергли сказал в свою очередь:
Коли не сам – верней всего,
Что это брат родной его! Догадливый Марли добавил к этому:
Ступай-ка, Вайтли, сам вперед,
Так нас и страх не заберет!..
Но Вайтли его не послушал, и Яхли сказал:
Нет, нужно Шульцу первым быть:
Честь эту можем уступить!..
Выслушав это, господин Шульц ободрился и произнес с великою важностью:
Так двинемся в кровавый бой!
Вперед, ребята, все гурьбой!..
И ударили все разом против дракона. Господин Шульц все крестился и Бога призывал на помощь; но так как все это не помогало и он подходил к врагу все ближе и ближе, то наконец уж он со страху стал кричать: "Ату его! Ату! Ату-ту-ту!"
Заяц от всех этих криков наконец проснулся и поспешно бежал.
Когда господин Шульц увидал, как он улепетывает, то радостно воскликнул:
Ох, Вайтли, как я заблуждался:
Дракон-то зайцем оказался!
Но наши швабы не унялись и после этого; стали искать новых приключений и пришли к широкой и глубокой реке, на которой мостов было мало и во многих местах приходилось переправляться на судах.
Так как швабы этого не знали, то и стали кричать человеку, работавшему по ту сторону реки, расспрашивая его, как бы к нему перебраться.
Человек из-за дальности расстояния не расслышал вопроса и отвечал по-своему: "Что, как?" Господину Шульцу и покажись, что он говорит: "Шагай так!"
И он, как шел впереди, так и вступил в реку. Сделав несколько шагов, он увяз ногами в илистом дне, и его покрыло волнами, а шапку его перенесло ветром на ту сторону... Села на нее лягушка и заквакала: "Квак, квак!"
Остальные шестеро швабов услыхали это и сказали: "Наш товарищ, господин Шульц, нас зовет; и коли уж он через реку перебрался, так почему бы и нам не пойти за ним следом?"
И все поспешно попрыгали в воду и утонули...
Хоть и храбрые были богатыри, а из-за лягушки погибли лютою смертью, и никто из них домой не вернулся.
Три подмастерья
Жили-были три подмастерья, которые условились во время своих странствий не разлучаться и всегда работать в одном городе. Случилось однажды, что не понравились все трое своим хозяевам, работы у них не стало, и ходили они ободранные и голодные.
Вот один и сказал: "Что нам делать? Здесь мы не можем долее оставаться, приходится опять идти странствовать; и если в ближайшем городе не найдем работы, то я вот что вам предлагаю: мы у хозяина гостиницы запишем, куда кто идет и где о ком можно будет осведомиться, да тогда уже и разойдемся в разные стороны".
Предложение понравилось; пошли они путем-дорогою и повстречали богато одетого господина, который их и спросил: "Кто вы такие?" – "Мы подмастерья и нуждаемся в работе: до сих пор мы держались вместе, но если не найдем работы, то придется нам разойтись". – "Это вовсе не нужно! – сказал встретившийся им мужчина. – Если вы поступите так, как я вам скажу, то у вас не будет недостатка ни в деньгах, ни в работе... Мало того: в большие господа выйдете и в каретах разъезжать станете!" – "Если твое предложение не повредит ни душе нашей, ни спокойствию нашему, то мы все готовы исполнить", – сказал один из подмастерьев. "Нет, – сказал незнакомец, – я вам не наврежу!"
Другой подмастерье, взглянув случайно на ноги незнакомца, увидел, что одна нога у него человечья, а на другой – лошадиное копыто, и разговаривать с ним не захотел. А дьявол сказал им: "Успокойтесь, не на вас я рассчитываю, а на душу другого человека, который и без того уже принадлежит мне наполовину... Надо только, чтобы мера грехов его переполнилась!"
Успокоились подмастерья, согласились на его предложение, и дьявол изложил им, в чем именно состояло его желание: первый из них должен был на все обращенные к нему вопросы отвечать: "Все втроем"; второй: "За деньги"; а третий: "И правильно". Все это они должны говорить один за другим, не добавляя к этому ни одного слова, и если преступят этот завет, все деньги у них обратятся в прах; а пока они будут исполнять поведенное им, карманы их будут постоянно полны золотом.
Для начала дьявол сразу дал им столько, сколько они снести могли, и приказал им, придя в город, остановиться в такой-то гостинице.
Пришли они в ту гостиницу; хозяин вышел к ним навстречу и спросил: "Не хотите ли чего поесть?" Первый отвечал: "Все втроем". – "Ну да, конечно!" – сказал хозяин. Другой Добавил: "За деньги!" – "Понятное дело!" – сказал хозяин. А третий сказал: "И правильно!" – "Конечно, правильно!" – сказал хозяин, принес им все самое лучшее и ухаживал за ними. После еды, когда надо было за нее расплатиться, хозяин подал счет одному из подмастерьев, и тот сказал: "Все втроем"; второй добавил: "За деньги"; а третий: "И правильно!" – "Конечно, правильно! – сказал хозяин. – Все трое платите, без денег я никому не могу ничего отпустить!" А они заплатили ему еще больше, чем он от них требовал.
Остальные гости смотрели на этих троих и говорили между собою: "Должно быть, они не в своем уме". – "Ну да, конечно! – сказал хозяин. – Сразу видно, что они не очень умны". Так и оставались они некоторое время в гостинице, не произнося ни единого слова, кроме "все втроем", "за деньги", "и правильно". Но они отлично видели и понимали, что там происходило...
Вот и случилось так, что приехал в ту гостиницу именитый купец и были при нем большие деньги. Он и сказал хозяину: "Хозяинушка, припрячь у себя мои деньги, а то, пожалуй, вот эти трое подмастерьев у меня еще украдут их". Хозяин исполнил его желание; но когда он нес его дорожный мешок в свою комнату, то заметил, что мешок был набит золотом. Затем он поместил подмастерьев внизу, а купцу отвел наверху особую комнату.
Когда пробило полночь, хозяин подумал, что постояльцы его уже заснули; он пришел вместе с женою, прихватив с собою топор, и они убили богатого купца; а убивши, легли спать.
Когда рассвело, поднялась страшная суматоха: купец лежал в постели убитый и плавал в своей крови. Сбежались все постояльцы гостиницы, а хозяин сказал: "Верно, это те трое полоумных подмастерьев его убили!" Постояльцы подтвердили его предположение и сказали: "Никто другой не мог бы этого сделать!"
Хозяин же позвал подмастерьев и спросил: "Не вы ли убили купца?" "Все втроем", – отвечал старший. "За деньги", – сказал второй. "И правильно", – добавил третий. "Вот извольте-ка послушать, – сказал хозяин, – сами сознаются!"
Их повели в тюрьму и предали суду.
Когда подмастерья увидели, что до них добираются не на шутку, им стало страшно.
Но ночью к ним пришел дьявол и сказал: "Еще только денек выдержите не отворачивайтесь сами от своего счастья! С вас ни один волосок не упадет".
Наутро их повели в суд. Судья спросил их: "Вы ли убийцы?" – "Все втроем". – "За что же вы убили купца?" – "За деньги". – "Злодеи! Как могли вы так безбожно поступить?" – воскликнул судья. "И правильно", добавил третий подмастерье. "Они во всем сознались, – сказал судья, – да еще упорствуют в своем преступлении! Ведите их немедленно на казнь".
Вот и повели их на место казни, и хозяин гостиницы пошел поглазеть на нее в толпе.
Когда помощники палача схватили их и повели вверх на помост, где уже ожидал их палач с обнаженным мечом, вдруг видят все, что мчится на площадь карета, запряженная четверкою огненно-рыжих лисиц, и мчится так, что искры из-под колес сыплются...
В то же время кто-то махнул из окна белым платком. Палач сказал: "Видно, это помилованье им везут!" И из кареты кто-то тоже кричал: "Помилованье! Помилованье!"
Из кареты же вышел дьявол, приняв облик весьма важного господина в богатой одежде, и сказал, обращаясь к подмастерьям: "Вы ни в чем не повинны! Вам стоит только высказать все, что вы видели и слышали!"
Тогда старший из подмастерьев сказал: "Мы купца не убивали; убийца его стоит вон там, в толпе, – и указал на хозяина гостиницы. – А чтобы убедиться в правоте моих слов, пойдите и загляните в его погреб; там у него повешены тела многих других убитых им людей".
Услышав это, судья отправил туда помощников палача, которые и нашли там все, о чем говорил подмастерье, и когда они доложили об этом судье, тот велел взвести хозяина гостиницы на помост и отрубить ему голову.
Тут дьявол и шепнул трем подмастерьям: "Ну, вот теперь досталась мне душа, которой я уж давно добивался; а вы свободны и на весь ваш век богаты".
Сын короля, который ничего не боялся
Жил-был королевич, которому не полюбилось житье в отеческом доме, и так как он ничего на свете не боялся, то и подумал: "Дай-ка я пойду побродить по белу свету, душеньку свою потешу, диковинок всяких повидаю".
Простился он со своими родителями, пустился в путьдорогу и ехал с утра и до вечера, и ему было решительно все равно, куда приведет его дорога.
Случилось ему прибыть к дому великана, и так как он был очень утомлен, то присел около дверей его и стал отдыхать. Оглядевшись кругом себя, королевич увидел во дворе игрушки великана: пару громадных шаров и кегли величиной в рост человека.
Спустя немного вздумалось ему расставить те кегли и сбивать их шаром, и он радостно вскрикивал, когда те кегли падали, и веселился от души.
Великан услышал шум, выглянул в окошко и увидел человека, который был ничуть не больше других людей, а между тем играл его кеглями.
"Червяк! – воскликнул великан. – Как это можешь ты моими кеглями играть? Кто тебе такую силу дал?"
Королевич взглянул на великана и сказал: "Ах ты, болван! Или ты думаешь, что ты один силен на свете? Да вот я – я все могу, была бы лишь охота!"
Великан сошел вниз, с изумлением стал приглядываться к игре в кегли и сказал: "Человек! Коли ты точно таков, тогда пойди и добудь мне яблоко с дерева жизни". – "А на что оно тебе?" – спросил королевич. "Яблоко мне не для себя нужно, – отвечал великан. – Есть у меня невеста, которая очень желает его получить; но сколько я ни бродил по белу свету, а дерева того все отыскать не мог". – "Ну, так я отыщу его! – сказал королевич. – И не понимаю, что бы могло помешать мне то яблоко с ветки сорвать?" – "А ты думаешь, это легко? – спросил великан. – Тот сад, в котором дерево растет, окружен железной решеткой, а перед тою решеткою лежат рядком дикие звери и стерегут сад, и никого внутрь его не впускают". "Меня-то впустят!" – самоуверенно сказал королевич. "Даже если ты и попадешь в сад и увидишь яблоко на дереве, добыть его все же мудрено: перед тем яблоком повешено кольцо, и через это кольцо нужно к яблоку руку протянуть, если желаешь яблоко достать и сорвать, а это еще никому не удавалось". – "Ну, а мне удастся", – сказал королевич.
Простился он с великаном, пошел по горам, по долам, по полям и долам и дошел наконец до волшебного сада.
И точно: вокруг него у решетки сплошным рядом лежали звери; но они склонили головы и спали.
Не проснулись они даже и тогда, когда королевич к ним подошел, и он переступил через них, перелез через решетку и благополучно пробрался в сад.
Посреди того сада стояло дерево жизни, и красные яблоки его так и рдели на ветвях!
Влез он по стволу вверх и чуть только хотел протянуть руку к одному из яблок, видит, что висит перед тем яблоком кольцо...
И он, не задумавшись, без всякого усилия просунул через то кольцо руку и сорвал яблоко с ветки...
Кольцо же крепко-накрепко обхватило его руку, и он вдруг почувствовал во всем теле своем громадную силу.
Когда королевич слез с яблоком с дерева, он уже не захотел перелезать через решетку, а ухватился за большие садовые ворота, встряхнул их разок – и ворота с треском распахнулись.
Он вышел из сада, и лев, лежавший перед воротами, проснулся и побежал за ним следом, но уже не дикий, не яростный – он кротко следовал за ним, как за своим господином.
Королевич принес великану обещанное яблоко и сказал: "Видишь, я достал его без всякого труда".
Великан, обрадованный тем, что его желание исполнилось так быстро, поспешил к своей невесте и отдал ей яблоко, которого она так сильно добивалась.
Но его невеста была прекрасная и умная девушка, и когда она не увидела кольца на его руке, то сказала; "Не поверю я, что ты сам добыл это яблоко, пока не увижу кольца на твоей руке". Великан сказал: "Мне стоит только сходить домой и принести его", – а сам про себя думал, что не мудрено будет у слабого человека отнять силою то, что он не захочет уступить добровольно.
И вот он потребовал кольцо от королевича; но тот не отдавал. "Ну, нет! Где яблоко – там и кольцо должно быть! – сказал великан. – И если ты мне не отдашь его добровольно, то должен со мною за то кольцо биться!"
Долго боролись они, но великан никак не мог совладать с королевичем, которому постоянно придавало силы его волшебное кольцо.
Вот тогда-то великан и пустился на коварную хитрость, и говорит он королевичу: "Очень уж я разогрелся от борьбы, да и ты тоже! Пойдем, искупаемся в реке и прохладимся, прежде чем снова бороться станем".
Королевич, не ведавший коварства, пошел с великаном к реке, вместе с одеждою снял и кольцо с руки своей и бросился в реку.
Великан же тотчас схватил кольцо и побежал с ним прочь; однако лев, заметивший кражу, тотчас пустился вслед за великаном, вырвал у него кольцо из рук и принес его своему господину.
Тогда великан потихоньку вернулся назад, спрятался позади дуба, росшего на берегу, и в то время, когда королевич стал одеваться, он напал на него и выколол ему оба глаза.
Вот бедный королевич и оказался слепым и беспомощным; а великан вновь подошел к нему, взял его за руку, словно хотел помочь ему, а сам отвел его на край высокой скалы.
Здесь великан его покинул, думая: "Вот, еще два шага переступит и убьется насмерть – тогда я и сниму с него кольцо".
Но верный лев не оставил своего господина, крепко ухватил его за одежду и полегоньку стянул его обратно со скалы.
Когда вернулся великан, чтобы ограбить насмерть убившегося королевича, он убедился, что хитрость не удалась ему. "Да неужели же нельзя ничем сгубить этого слабого человечишку!" – только проговорил он, ухватил королевича за руку и свел его по другой дороге к краю пропасти; но лев, приметив злой умысел, и на этот раз избавил королевича от опасности.
Подойдя к самому краю пропасти, великан выпустил руку слепца и хотел его оставить одного, но лев так толкнул великана, что тот сам полетел в пропасть и разбился насмерть.
Верное животное после этого снова сумело оттянуть своего господина от пропасти и привело его к дереву, у которого протекал чистый, прозрачный ручеек.
Королевич присел у ручья, а лев прилег на бережок и стал ему лапою обрызгивать из ручья лицо водою.
Едва только две капли той воды оросили глазные впадины королевича, он опять уже стал немного видеть и вдруг разглядел птичку, которая близехонько от него пролетела и ткнулась в ствол дерева; затем она опустилась к воде и окунулась в нее разок-другой – и уже взвилась легко и, не задевая за деревья, пролетела между ними, как будто вода вернула ей зрение.
В этом королевич увидел перст Божий – наклонился к воде ручья, стал в нем обмывать свои очи и окунать в воду лицо. И когда поднялся от воды, то его глаза оказались опять настолько светлыми и чистыми, как никогда прежде и не бывали.
Возблагодарил Бога королевич за великую милость и пошел со своим львом бродить по белу свету. И вот случилось ему прийти к заколдованному замку. В воротах замка стояла девушка, стройная и красивая собою, но совсем черная.
Она с ним заговорила и сказала: "О, если бы ты мог освободить меня от злых чар, тяготеющих надо мною!" – "А что я должен для этого сделать?" спросил королевич. Девушка отвечала ему: "Три ночи должен ты провести в большом зале заколдованного замка, и страх не должен иметь доступа к твоему сердцу. Как бы тебя ни мучили, ты должен все выдержать, не испустив ни звука, – тогда я буду избавлена от чар! Знай притом, что жизни твоей у тебя не отнимут". – "Сердце мое не знает страха, – отвечал королевич, – попытаюсь, при Божьей помощи".
И он весело направился в замок; а когда стемнело, сел он в большом зале и стал ожидать.
До полуночи все было тихо; а в полночь поднялся в замке страшный шум, и изо всех углов явились во множестве маленькие чертенята. Они прикинулись, будто его не видят, расселись посреди зала, развели на полу огонь и принялись за игру.
Когда один из них проиграл, то сказал: "Не ладно дело! Затесался сюда один чужак, он и виноват в том, что я проигрываю". – "Погоди, сейчас приду, запечный бес!" – сказал другой.
А крик и шум, и гам все возрастали, и никто бы не мог их слышать без ужаса...
Но королевич сидел совершенно спокойно, и страх не брал его. Но вот все чертенята разом вскочили с земли и бросились на него, и было их так много, что он не мог с ними справиться. Они рвали его, таскали по земле, щипали, кололи, били и мучили, но он не произнес ни звука.
Под утро они исчезли, и он был до такой степени истомлен, что едва мог шевелиться.
Когда же рассвело, к нему взошла в залу черная девица. Она принесла ему бутылку с живою водою, обмыла его тою водою, и он тотчас почуял в себе наплыв новых сил, а все его боли стихли разом...
Девица сказала ему: "Одну-то ночь ты вынес благополучно, но тебе предстоят еще две".
Сказав это, она удалилась, и он успел заметить, что ее ноги уже побелели за эту ночь.
На следующую ночь опять явились черти и снова принялись за свою игру; потом снова напали на королевича и били, и мучили его еще более жестоко, нежели в предшествующую ночь, так что все его тело было покрыто ранами.
Но так как он все выносил молча, они наконец должны были от него отстать, а на заре явилась к нему черная девушка и исцелила его живой водой.
И когда она от него уходила, он с радостью увидел, что она успела побелеть до кончиков пальцев на руках.
Оставалось ему выдержать еще только одну ночь, но зато самую страшную!
Черти явились снова гурьбою...
"Ты все еще жив! – кричали они. – Тебя, значит, надо так измучить, чтобы из тебя и дух вон!"
Стали они его колоть и бить, стали бросать туда и сюда, таскать за руки и за ноги, словно бы хотели разорвать его на части: однако же он все вытерпел и звука не произнес.
Наконец они исчезли; но он уже лежал совсем обессиленный и не двигался; не мог он даже и век приподнять, чтобы взглянуть на девушку, которая вошла к нему и опрыскивала, и обильно обливала его живою водою.
И вдруг все боли в его теле как рукой сняло, и он почувствовал себя свежим и здоровым, словно очнувшимся от тягостного сна; когда же он открыл глаза, то увидел перед собою девушку – как снег белую и прекрасную как ясный день.
"Вставай, – сказала она, – да взмахни трижды своим мечом над лестницей и все чары сгинут разом".
И когда он это выполнил, весь замок разом был избавлен от чар, и девушка оказалась богатою королевною. Явились к ним и слуги, и заявили, что в большом зале стол уже накрыт и кушанья поданы.
Затем они уселись за стол, стали пить и есть вместе, а вечером того же дня сыграли и радостно отпраздновали свою свадьбу.
Осел-оборотень
Жил-был молодой егерь; однажды пошел он в лес на охоту. Сердце у него было доброе, и малый он был веселый, и в то время, когда он из лесу возвращался и насвистывал на листке, повстречалась ему старая, безобразная старушоночка, заговорила с ним и сказала: "День добрый, охотничек! Вижу я, что ты весел и доволен; а я терплю и голод, и жажду: не подашь ли ты мне милостыньку?"
Егерь над нею сжалился, сунул руку в карман, подал ей, что мог, и хотел было идти далее, но старушоночка его остановила и сказала: "Послушай, милый мой, за твою доброту я тебе подарочек подарю. Вот ступай себе прямо своей дорогою; пройдешь немного, придешь к дереву, а на том дереве увидишь девять птиц, которые в когтях плащ держат и из-за него ссорятся. Прицелься ты в них и выстрели в самую середину их стаи; плащ у них из когтей выпадет, и одна из них, насмерть убитая, также падет с дерева. Плащ тот возьми себе: он волшебный! Стоит только его накинуть на плечи да пожелать перенестись в какое-нибудь место, и мигом там очутишься. Из убитой же птицы вынь-ка ты сердце да проглоти его целиком: тогда каждое утро при вставанье будешь находить у себя под подушкою по золотому".
