Текст книги "Медовый месяц"

Автор книги: Xэрриет Гилберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

2

Давя на тормоз, Ринальдо раздраженно поджал губы – наверное, уже раз в сотый. Вести чужой автомобиль по левой стороне улицы и так испытание не из легких. А тут еще нескончаемый поток машин на выезде из Эдинбурга вывел бы из терпения и святого.

Принимая в расчет возможную потерю груза и довольно странное поведение старика Маккормика, Ринальдо решил, что, включив в свое расписание поездку в Шотландию, он, по всей видимости, серьезно ошибся.

– Извини, мой мальчик, – сказал ему сегодня днем мистер Энгус. – Похоже на то, что эта партия затерялась где-то в Абердине. Я прямо сейчас дам указание отыскать груз.

К сожалению, «прямо сейчас» мистера Энгуса, как выяснилось, заняло не меньше полутора часов. А когда стало ясно, что на поиски груза уйдет недели две, Ринальдо в ужасе воскликнул:

– Две недели! Но я планировал провести в Шотландии лишь день или два!

Однако вскоре он неохотно признал, что ему ничего не остается, кроме как посетить расположенные в Абердине офис и большой склад компании «Маккормик».

– Это не очень далеко, – уверял его мистер Энгус. – Так почему бы нам с вами сейчас не прогуляться по нашим подвалам, что находятся прямо здесь, на площади Шарлотты? У нас есть кое-какие вина старой выдержки, которые могут вас заинтересовать.

Поскольку оба семейства сотрудничали уже больше ста лет, Ринальдо счел невежливым отклонить предложение. Что, как он теперь видел, оказалось ошибкой. Потому что после похода по винным подвалам ему пришлось принять приглашение на ланч.

– Нет-нет, я решительно не могу отпустить вас, не накормив, – настаивал старик. – И я бы хотел, чтобы вы рассказали, как поживает мой старый друг Витторио. Я очень опечалился, узнав о его болезни.

Итак, Ринальдо обнаружил, что его весьма ловко загнали в угол. Слуги мистера Энгуса ползали как улитки по огромной парадной столовой старинного дома на площади Шарлотты. У них ушли часы на то, чтобы сервировать роскошную трапезу, и постепенно Ринальдо осознал, что в Абердин он доберется, когда офис уже закроется.

Если бы у него хватило прозорливости, он бы просто написал в Эдинбург, чтобы груз, как только тот отыщется, отправили бы обратно в Италию. А тут еще выяснилось, что абердинским отделением фирмы «Маккормик» управляет внучка мистера Энгуса. По правде говоря, Ринальдо едва не бросился наутек, когда между делом старик упомянул ее имя.

– Джесси – умница, – с гордостью сообщил он. – Она моя единственная родственница. А работа в Абердине позволит ей набраться опыта, необходимого для того, чтобы руководить компанией после моей смерти.

То был первый тревожный звонок, мрачно сказал себе Ринальдо, которому не очень-то хотелось встретиться с девушкой после восьми лет разлуки. А разговор о плохом самочувствии хозяина дома тоже не улучшил настроения молодого человека…

Выругавшись вполголоса, Ринальдо привычно забарабанил пальцами по рулю, пытаясь найти выход из сложной ситуации. Он прекрасно помнил Джессику Маккормик, а также тот праздничный воскресный день…

О, они с Джессикой бросили тогда всех, намереваясь остаться наедине. Она очень испугалась, когда ее горячая лошадь затанцевала посреди площади, грозя скинуть всадницу. А потом… Джессика улыбалась так робко, так чарующе, а ее длинные волосы касались лица Ринальдо, когда они кружились в танце.

Затем, тревожа своей отчетливостью, пришло другое воспоминание. Гулкий стук копыт далеко разносится в тишине ночных улиц Фоджи; лунный свет падает на нежное лицо с высокими скулами, такое взрослое в этом неверном освещении. Вот единственное, что извиняет его омерзительное поведение!

Забудь об этом! С тех пор прошли годы, сурово напомнил себе Ринальдо. И, скорее всего, сама Джессика давным-давно выбросила из памяти досадный эпизод.

Во всяком случае, Ринальдо был полон решимости вести исключительно деловые разговоры – про пропавший груз в частности. А завтра утром он, во что бы то ни стало, найдет эту злосчастную партию вина и улетит домой.

Довольный собой Ринальдо, сверившись с картой, обнаружил, что почти добрался до места. И действительно всего через несколько минут он увидел ажурные железные ворота с надписью «Черри-хаус».

Медленно проехав по длинной аллее, обсаженной вишневыми деревьями, которые, видимо, и дали название усадьбе, Ринальдо остановил автомобиль у входа в дом. Ступив на брусчатку, он потянулся, прежде чем повернуться к фасаду особняка.

Высокие окна сверкали в последних лучах закатного солнца. Длинные тени деревьев протянулись по двору к серым каменным стенам. Массивная входная дверь была полускрыта вьющимися алыми и белыми розами.

Как здесь тихо, подумал Ринальдо, идя к дому. Только его ботинки шуршат по камню, да шелестят под легким ветром листья деревьев.

Он слегка удивился, обнаружив, что входная дверь не заперта. А подергав за ручку колокольчика, так и не дождался никакого отклика.

Поколебавшись несколько мгновений, Ринальдо вошел в обшитый дубовыми панелями холл. Он почувствовал себя как-то неуютно, когда позвал невидимых обитателей, а ответило ему лишь эхо.

Недоумевая, Ринальдо двинулся по серым каменным плитам к двери в дальнем конце холла. Та вела на широкую каменную террасу, идущую вдоль заднего фасада дома. Остановившись здесь, молодой человек невольно залюбовался открывшимся видом на зеленые лужайки парка.

Подумав, уж не забрел ли он в заколдованный замок, Ринальдо внезапно заметил вдалеке лошадь, которая галопом летела через парк к дому.

Прикрыв рукой глаза от солнца, которое спустилось почти к самому горизонту, Ринальдо увидел, что темно-гнедая лошадь – великолепное сильное животное – похоже, закусила удила и несется, не разбирая дороги. А всадник – женщина, судя по развевающимся длинным белокурым волосам, – из последних сил цепляется за гриву.

Не размышляя ни секунды, Ринальдо сбежал по каменным ступеням, пересек лужайку и перепрыгнул через деревянную ограду. Понимая, что должен остановить лошадь, пока та не попыталась перескочить через ограду, что наверняка грозило серьезными последствиями для всадницы, – Ринальдо устремился навстречу обезумевшему животному, широко раскинув руки.

Поведение незнакомого человека испугало лошадь: та остановилась, поднялась на дыбы, а потом медленно попятилась, дико сверкая белками глаз и роняя с поводьев клочья пены.

Ринальдо бросился вперед и успел схватить лошадь под уздцы, прежде чем она снова встала на дыбы. Постепенно животное успокоилось, и Ринальдо, бормоча ему что-то ласковое и поглаживая по блестящей шее, перевел взгляд на всадницу.

Она откинула с лица спутавшиеся пряди волос. И тут голубые глаза ее расширились.

Ринальдо даже показалось, что он видит, как кровь отливает от ее щек.

– Привет, Джесси, – протянул он, улыбаясь ошеломленной всаднице, которая, лишившись дара речи, смотрела на него как на выходца с того света. – Похоже, ты так и не научилась управляться с лошадями, – заметил Ринальдо, одной рукой крепко удерживая повод, а другую, протягивая Джессике, чтобы помочь спуститься. – Я что, опять тебя спас, да?

– Нет, подожди, ты соображал, что делаешь? – сердито спросила Джессика, переведя, наконец, дух.

– В каком смысле, моя милая Джесси? – ухмыльнулся Ринальдо. – Как сказали бы вы, англосаксы, спасаю прекрасную деву.

– Что?

Всадница нахмурилась, не понимая, что имеет в виду ее «спаситель».

– Твой жеребец закусил удила и понес, – пояснил он, пожимая широкими плечами. – И поскольку тебе грозило падение, я, естественно…

– Что за чушь! – воскликнула Джессика, наклоняясь, чтобы похлопать по шее лошадь. – Совершенно незачем было так пугать беднягу Слейпнира. И уж конечно, никакое падение мне не грозило, – презрительно прибавила она, дергая за тонкий кожаный повод.

Отчаянно желая ударить Слейпнира каблуками и унестись отсюда прочь, Джессика понимала, что у нее ничего не выйдет. Оказавшись в двух шагах от вожделенной конюшни, хитрец и не подумает сдвинуться с места. Кроме того, ухмыляющийся Ринальдо не собирался выпускать повода из рук. Нет, она ничего не может сделать!

– Тем не менее, вид у твоего жеребца был такой, словно он чего-то испугался и понес, не разбирая дороги, – продолжал итальянец оскорбительно-снисходительным тоном. – Вот почему, дорогая Джесси, я и решил, что обязан прийти тебе на помощь. Снова… – добавил он и тихо рассмеялся.

– Ха! Это ты так думаешь! – резко ответила Джессика, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить наглеца по смазливой физиономии.

Вытащив ногу из стремени, она перекинула ее через луку седла и легко спрыгнула на землю. Что, как Джессика немедленно осознала, было роковой ошибкой.

Во-первых, теперь она уже не могла смотреть на Ринальдо сверху вниз, хотя рост у нее был немаленький – пять футов и десять дюймов. Во-вторых, стоя рядом с ним, Джессика прямо-таки физически ощущала ауру силы и властной уверенности в себе, окружающую итальянца.

Ничего не изменилось, с тоской признала Джессика, упав духом. Нет на свете справедливости! Ведь Ринальдо мог бы, скажем, полысеть или растолстеть – за столько-то времени!

Но, увы, прошедшие годы нисколько не сказались на мерзавце. Лишь на лице сильнее выделялись высокие скулы, придавая ему сходство с ястребом. Черная рубашка с короткими рукавами и открытым воротом подчеркивала широкие плечи, а джинсы тесно облегали стройные крепкие бедра. Словом, Ринальдо пребывал в отличной форме. Это был все тот же дьявольски привлекательный молодой мужчина, которого она так хорошо помнила!

Ну-ка, быстренько соберись и возьми ситуацию под контроль! – мысленно прикрикнула на себя Джессика, чувствуя слабость в коленях. Этот человек очень, очень опасен, и тебе следует все время помнить об этом!

– Если хочешь знать, жеребец вовсе не понес. Просто Слейпнир, этот обжора, торопился в конюшню, к овсу в своей кормушке, – объяснила Джессика сквозь стиснутые зубы. – Он всегда идет галопом, когда мы возвращаемся с прогулки, – добавила она, решительно вздернув подбородок. – И мы оба в восторге от такой скачки!

– А…

– Так что, как видите, в вашей помощи, синьор, мы не нуждались!

– Синьор? – с иронией в голосе переспросил итальянец, и Джессика вспыхнула. – Ах, Джесси, ведь когда-то ты звала меня по имени, Ринальдо…

– Ну да… Только это было очень давно, – пробормотала она, чувствуя, как горят щеки. – Я… это… Я очень изменилась за последнее время.

– Н-да, это уж точно, – протянул Ринальдо.

Одного взгляда было довольно, чтобы понять: бутон распустился в прекрасный цветок. Белая как алебастр кожа, живые и ясные сапфирово-голубые глаза под высоким лбом, длинные, ниже плеч, пепельные волосы – все это придавало ей какой-то нездешний, несовременный вид. Казалось, Джессика сошла с трогательно-прекрасных фресок художника-монаха Беато Анджелико из Флоренции, творившего в эпоху Раннего Возрождения.

Но высокая крепкая грудь под джинсовой рубашкой, тонкая талия и стройные бедра, обтянутые брюками для верховой езды, вернули Ринальдо на грешную землю. И почему это, подумал он, мужчин так возбуждают женщины, одетые в облегающие бриджи телесного цвета и высокие лакированные сапоги для верховой езды?

Однако через несколько секунд Ринальдо подумал, что мисс Джессика Маккормик, похоже, не одобряет его пристального внимания к своей особе, если судить по сердитому блеску глаз и недовольно поджатым губам.

Так и было на самом деле. Она буквально кипела от негодования… и, как ни странно, радовалась этому чувству. Гнев, негодование, ярость казались эмоциями гораздо более безопасными, когда речь шла о Ринальдо, чьему обаянию невозможно было противиться!

– Тебе не кажется, что хватит нам тут стоять? – спросила она, как могла холодно, а затем, пройдя мимо Ринальдо, отворила калитку, которая вела из парка.

Раз уж он вцепился в повод, то пусть сам и ведет Слейпнира к кормушке, подумала Джессика, шагая к конюшне и совершенно забыв о том, что ведет себя отнюдь не так, как подобает гостеприимной хозяйке. Однако к тому времени, когда Слейпнир был расседлан и стоял в деннике, она уже немного успокоилась. Насыпая в ясли овес, Джессика с удивлением смотрела на Ринальдо, который, как ни в чем не бывало, чистил жеребца.

– Как насчет чашки чаю? – спросила она, закрывая на засов конюшню. – Или… – Джессика бросила взгляд на запястье и обнаружила, что уже шесть часов. – Или как насчет того, чтобы выпить?

Ринальдо, который никак не мог взять в толк, почему островитяне настолько одержимы чаем, заявил, что предпочел бы чего-нибудь покрепче. В этот момент они вошли в холл, и Джессика украдкой взглянула в большое зеркало, висевшее на стене. И едва не застонала от досады, осознав, что последние полчаса она, оказывается, выглядела, как сущее пугало – на щеке полоса серой пыли, в волосах солома…

Только она подумала, а не сбегать ли ей наверх, чтобы привести себя в порядок, как заметила в зеркале над своим плечом смуглую физиономию гостя.

– Ну и вид у меня… – пробормотала Джессика, смущенно улыбаясь отражению Ринальдо и поспешно пытаясь стереть грязь со щеки.

– Какие проблемы, – негромко проговорил он и, подойдя ближе, принялся неторопливо выбирать соломинки из ее волос.

Джессика еле заметно вздрогнула, когда теплые пальцы коснулись ее кожи. Потом Ринальдо взял ее за плечи и развернул лицом к себе. Пока она удивлялась собственной покорности, он достал из кармана чистый носовой платок и принялся вытирать пыль с ее щеки.

– Так-то лучше, – заметил Ринальдо, отступая на шаг. Его взгляд снова скользнул по высокой груди и стройным бедрам. – Да, Джесси, ты определенно выросла с тех пор, когда мы виделись в последний раз. – Насмешка в его голосе заставила Джессику стиснуть зубы. – Теперь мы можем пойти выпить?

Ее охватило презрение к себе самой: ведь она позволила себя унизить! И кому? А эта мгновенная смена настроений… Как на американских горках, подумала Джессика и, сухо кивнув, предложила гостю следовать за ней.

Резкое стаккато шагов по каменным плитам пола выдавало ее раздражение. И губы Ринальдо кривились в усмешке, пока он шел за хозяйкой в кухню.

– В холодильнике есть пиво и вино. Или тебе чего-нибудь покрепче?

Уверив Джессику, что охлажденное белое вино будет в самый раз, он поставил на поднос бутылку и бокалы. Отнеся все это на террасу, Ринальдо спросил, почему никто не вышел на его звонок.

– Ой, я совсем забыла, что Гилморы уехали! В противном случае обязательно закрыла бы дверь, – призналась Джессика, опускаясь на каменную скамью и с трудом отводя взгляд от длинных смуглых пальцев, ловко управляющихся с пробкой.

Ринальдо удивленно приподнял темную бровь.

– Гилморы? А кто это?

Дьявольщина! И почему она не умеет держать язык за зубами? Как-никак взрослая женщина и вполне способна понять, что Ринальдо не прочь пофлиртовать с ней, но вряд ли зайдет дальше. Однако совершенно незачем наводить его на иные мысли. Вдруг, если Джессика скажет, что осталась одна в доме, он решит, будто она не прочь принять его заигрывания?

– Моя экономка и ее муж, Элизабет и Томас Гилморы, – пояснила Джессика, принимая из рук Ринальдо бокал с вином. – Они служат у нас уже лет двадцать. По правде говоря, – добавила она, усмехнувшись, – я не представляла, как буду без них обходиться…

– Понимаю…

– Поэтому на время своего отсутствия Элизабет попросила наводить в доме порядок свою знакомую, которая живет в деревне. А поскольку эта подруга имеет привычку распевать рано утром церковные гимны во всю мощь своих легких, я приготовила тебе комнату в дальнем крыле дома. Как можно дальше от основной жилой части.

– Ясно. Всему можно найти разумное объяснение, – загадочно произнес гость, и Джессика забеспокоилась, не слишком ли прозрачным получился намек. Тем временем Ринальдо присел возле нее на каменную скамью и поинтересовался: – Но что мы будем делать без кухарки?

– О, пустяки! – нервно рассмеялась Джессика. И почему он не выбрал один из садовых стульев? Нет, ей никуда не деться от осознания того факта, что близость этого мужчины безумно волнует ее. – Я вполне способна приготовить нам поесть, – сказала она. – Хорошее вино и хорошая трапеза – естественные спутники. Вот почему после окончания школы я провела целый год в Париже, изучая искусство кулинарии… Однако не бойся, я заказала столик в местном ресторанчике.

С этими словами Джессика поднялась со скамьи и предложила проводить Ринальдо в его комнату.

3

По счастью, все идет не так плохо, как можно было ожидать, думала Джессика несколько часов спустя, откидываясь на спинку стула и оглядывая заполненный посетителями зал.

Ринальдо вроде бы пришлись по вкусу ее темно-зеленое шелковое платье без рукавов и нитка жемчуга в качестве единственного украшения. Жемчуг принадлежал еще матери Джессики. Не считая того, что Ринальдо уперся, желая сам вести машину: «Я не позволю женщине сидеть за рулем в моем присутствии!» – он оказался довольно покладистым гостем.

Оценил Ринальдо и увитый плющом ресторанчик, расположенный в конце узкой аллеи. Удовлетворенно кивнул, когда их провели к отдельно стоящему столику, что давало возможность посидеть в относительной тишине.

– Прости, я и забыла, что временами тут бывает довольно шумно, – проговорила Джессика виноватым тоном, но Ринальдо отмахнулся от ее извинений.

– Это, дорогая Джесси, отличительная черта хорошего ресторана, – объяснил он и взял карту вин.

К счастью, список вин тоже пришелся ему по душе. А угодить собрату по профессии вовсе не легкое дело! Затем он долго обсуждал с метрдотелем, какое вино лучше выбрать к салату из дичи и лососине, обжаренной в тесте.

Вино и еда оказались превосходными, и, к своему удивлению, Джессика обнаружила, что ей нравится общество Ринальдо. Он так забавно рассказывал про порядки, которые царили на их фирме в правление дяди Витторио!

– Вообрази, расчеты производились чуть ли не на арифмометрах, – сказал Ринальдо. – А телефонному аппарату место было только в музее!

И, конечно же, Джессика была рада известиям о своей старой подруге Лавинии, младшей сестре Ринальдо, с которой она познакомилась в школе, куда итальянку отправили оттачивать английский. Будучи обе сиротами – родители Ринальдо и Лавинии тоже погибли в автокатастрофе, – девушки не только подружились, но и немало времени проводили в гостях друг у друга. Где я, на свое несчастье, и познакомилась с Ринальдо, напомнила себе Джессика.

– Лавиния всегда была такой смешной, верно. И ужасной выдумщицей, помнишь? – спросил он.

А потом рассказал, что его младшая сестра, к изумлению всей семьи, решила стать писательницей, да так преуспела на этом поприще, что ее детективы пользуются бешеным успехом.

– Ничего себе! – потрясенно воскликнула Джессика и улыбнулась, когда Ринальдо поведал ей, что именно эти слова произнесла их бабушка, впервые прочитав творение внучки.

Джессика была рада слышать, что синьора Аккилини, милая и добрая старушка, до сих пор чувствует себя прекрасно и твердой рукой правит в Фодже, куда пришлось переехать Ринальдо.

Вообще, из слов Ринальдо явствовало, что он забросил юридическую карьеру и пытается вывести семейный бизнес на современный уровень. А проблемы, с которыми ему пришлось столкнуться, оказались очень не шуточными.

– Ты жалеешь, что оставил юриспруденцию? – спросила Джессика. – Жизнь винодела в Фодже наверняка отличается от жизни преуспевающего адвоката в Риме.

– Я всегда знал, что однажды, рано или поздно, это произойдет, однако до сих пор мой дядя вел себя как сущий деспот, – сказал Ринальдо, пожимая широкими плечами. – Потому я в свое время решил делать карьеру сам, в ожидании того момента, когда дядя Витторио сочтет нужным передать дело в мои руки. Похоже, тебя ждет то же самое – когда твой дедушка вознамерится отправиться на покой.

Джессика, верная намерению вести преимущественно деловые разговоры, тут же сменила тему. Она спросила, что думает Ринальдо о прошлогодних винах северо-итальянской винодельческой провинции Эмилия-Романья. Но, поддерживая весьма интересную беседу на профессиональные темы, Джессика обнаружила, что ей все труднее сопротивляться шарму своего гостя. Слишком уж чувствительна оказалась она к очарованию этого смуглого итальянца…

Веди себя как можно ровнее, спокойнее и дружелюбнее, наставляла Джессика саму себя. А главное – не допусти, чтобы разговор зашел о ваших тогдашних отношениях…

Однако, похоже, ее опасения были напрасны. Вот они уже едут обратно в Черри-хаус, а Ринальдо ни словом не обмолвился о той старой истории.

– Чудесный получился вечер, Джесси, – сказал он, затормозив, и вышел из машины, чтобы открыть дверцу перед своей спутницей. – Что явилось для меня приятным сюрпризом, должен признаться, – добавил Ринальдо, пока они шли к дверям.

– Д-да, правда? – задыхаясь, спросила она.

В этот момент она мысленно проклинала свои дрожащие пальцы, которые никак не могли справиться с ключом.

– Давай я открою, – предложил Ринальдо и, взяв у нее ключ, быстро отпер дверь. – Да, в самом деле, – продолжил он, когда они вошли в холл. – Если честно, я немного побаивался этой встречи после стольких лет. Могло бы получиться… скажем, неловко, верно?

– Понятия не имею, о чем ты! – резко ответила Джессика, испугавшись, что будет не в состоянии справиться с ситуацией.

– Ах, Джесси! Неужели ты и в самом деле забыла меня? – прошептал Ринальдо. Они стояли у подножия лестницы, он возвышался над Джессикой. – Мне очень жаль, что я так мало для тебя значу.

Забыть его? О, если бы это было воз можно!

– Нет, но… дело в том, что… Если что было… так давным-давно. И я не думаю что… – залепетала Джессика, мечтая провалиться сквозь землю.

Ну, просто как собака: все понимаю, а сказать не могу! – разозлилась она. Да еще Ринальдо стоит так близко…

– Я имею в виду, – произнесла Джессика, наконец взяв себя в руки и стараясь чтобы голос звучал хоть сколько-нибудь уверенно, – что все это осталось в прошлом, давным-давно похоронено и забыто. Если честно, – добавила она, пытаясь не терять достоинства, – я была тогда глупенькой маленькой девочкой. И никому бы не доставило удовольствия хранить в памяти столь болезненный… опыт. Так что я была бы тебе очень благодарна, если бы ты больше не вспоминал о том случае.

Ринальдо молча смотрел на нее несколько мгновений, потом развел руками.

– Я, несомненно, уважаю твое решение, – негромко произнес он. – Однако должен признаться, что сохранил очень приятные воспоминания о тех днях в Фодже. – Ринальдо взял ее за руку. – Честное слово, весьма приятные воспоминания, – добавил он и прижал трепещущие пальцы Джессики к своим теплым губам.

Затем Ринальдо выпустил ее руку и, повернувшись, стал подниматься по лестнице. Глядя ему вслед, Джессика внезапно ощутила, что в душе ее воцарился хаос. И позже, когда она уже лежала в постели, не в состоянии забыться сном, последние слова Ринальдо все еще эхом отдавались у нее в ушах…

Полночи промаявшись без сна, на следующее утро Джессика, к своему удивлению, проснулась бодрая и жизнерадостная. Возможно, потому, что кошмар ее оставил. Или потому что – и это более вероятно – она твердо заявила Ринальдо о своем нежелании обсуждать события восьмилетней давности, поэтому не было ничего удивительного в том, что, освободившись от тяжкого груза, который она несла так долго, Джессика ощутила некоторую эйфорию. К слову сказать, упоминание о той истории ничуть не смутило Ринальдо.

За окном стояло прекрасное летнее утро и вовсю светило солнце. Вполне естественно, что, приняв душ, помыв и высушив волосы, надев блузку с короткими рукавами и синие льняные брюки, я чувствую себя так замечательно, решила Джессика.

Ринальдо, спустившись к завтраку, заявил, что отлично провел ночь. Потом он отвез Джессику на своей машине в офис… И тут дела пошли уже не так хорошо. А когда они после ланча вернулись к работе, радужное настроение Джессики исчезло без следа.

Одна из ее сотрудниц была в отпуске, другая сидела дома с больным ребенком. Поэтому, когда Ринальдо, небрежно проведя пальцем по ее щеке, сказал: «Извини, кара, но я забираю этих двух парней, чтобы попытаться найти проклятый груз», – Джессике пришлось вкалывать за троих.

Надо сказать, что ей нелегко было думать о деле: щека горела от прикосновения Ринальдо, а в ушах звенело итальянское слово «cara», «дорогая»… Все ее чувства словно обострились, и Джессика нервно реагировала на окружающее.

– Я объясняла и дедушке, и Джексону, что у нас нет ваших вин, – сказала она Ринальдо после ланча. – Ты же сам видишь!

– Кажется, ты права, – признал он с тяжелым вздохом. – Однако, несмотря на то, что в накладных нет и следа этой партии, я все же хочу сам проверить ваши клады, чтобы знать наверняка.

Джессика повела плечами.

– Весьма благоразумно, – заметила она. – Однако боюсь, что не смогу дать двух рабочих, которые помогали тебе утром. У нас много заказов в городе, кто-то же должен их выполнять?

– Что ж, справедливо. А почему бы тебе самой не проводить меня на склад?

– Хорошо, так и сделаем, – откликнулась Джессика и тут же с ужасом вспомнила о куче бумаг на своем рабочем столе.

Однако это все же весьма удобный случай продемонстрировать заразе Джексону, что у меня в отделении царит идеальный порядок, решила она. Джессика вынула связку ключей из ящика, а потом повела Ринальдо по складским помещениям и подземным хранилищам.

Она не очень любила подвалы: здесь было темно и влажно, как в пещере. Дневной свет скупо сочился сквозь крохотные оконца под самым потолком подходящее место для привидений! Сверху свисали похожие на рваные кружевные гардины клочковатые полотнища паутины. И Джессика вздрогнула при мысли о бесчисленной армии пауков, которые целыми днями плетут свои сети. Брр! Чем быстрее она выберется отсюда, тем лучше!

– Насколько я могу судить, здесь нашего груза нет, – сказал Ринальдо, смахивая пыль и паутину с рук, когда они шли по проходу между картонными ящиками. – Однако я вижу тут у вас интересные старые вина, – заметил он, останавливаясь.

– Думаю, здесь есть вина еще времен основателя нашей фирмы, капитана Маккормика, – проговорила Джессика, чувствуя себя как-то странно.

Должно быть, оттого, что свет здесь падал несколько необычно, сверху. А может, дело было в том, что люди кажутся себе карликами, стоя под высоким сводчатым потолком. Так или иначе, к Джессике внезапно вернулось ощущение, которое некогда рождала в ней близость красавца-итальянца: пульс участился и стало невыносимо жарко.

Огромное помещение, казалось, стало сжиматься вокруг них. Джессику охватила слабость, голова у нее закружилась. Молчание длилось целую вечность, и целую вечность Джессика смотрела в сверкающие темные глаза своего спутника. Единственным звуком, нарушающим тишину этого места, был звон крови у нее ушах, а в памяти ее воскресали картины прошлого, чувственные воспоминания об объятиях Ринальдо.

Когда он шагнул к ней, Джессика испугалась, что сердце ее вот-вот выпрыгнет из груди. Она задохнулась, во рту пересохло от страха и напряжения. Но когда Джессика бессознательно облизнула губы, Ринальдо остановился и негромко выругался, разрушая чары.

– Ох, я… Мне… мне нужно вернуться в офис, – забормотала Джессика и чуть ли не бегом устремилась к лестнице, страстно желая оказаться как можно дальше от такого опасного синьора Аккилини.

Вбегая в кабинет, она едва не сбила с ног секретаршу, которая шла ей навстречу.

– Только что звонили из Эдинбурга, мисс Маккормик, – произнесла девушка, глядя через плечо начальницы на великолепного итальянца, шедшего следом. – Они нашли ваш груз в Лите, синьор Аккилини.

– Большое спасибо!

Ринальдо тепло улыбнулся девушке, которая так и просияла от счастья.

Да этот тип пользуется своим обаянием как оружием! Вот, негодяй! – мрачно подумала Джессика, падая в кресло.

Нет, она, конечно, была рада, что Ринальдо нашел свои драгоценные вина. Но это же просто невыносимо: достаточно ему улыбнуться, чтобы женщина пришла в телячий восторг! Но кто-кто, а она, Джессика, не собирается вести себя подобным образом.

Да неужели? – ехидно поинтересовался внутренний голос. Ринальдо нашел то, что искал, и ты уже готова умереть от горя, что не увидишь его больше. Разве нет?

Заткнись! – приказала она зловредному голосу, прекрасно сознавая, что отнюдь не рада скорому отъезду Ринальдо. Только вспомнить, сколько времени она оправлялась после той истории! У Джессики появилось скверное предчувствие, что теперь она будет приходить в себя еще дольше…

Эй, детка, ну где же твоя гордость? – Спросила себя Джессика. Будь осторожнее: не хватало еще, чтобы Ринальдо догадался о твоих чувствах к нему!

Да, верно. Джессика поднялась, нервно одернула юбку и приготовилась встретить Ринальдо со сдержанной светской улыбкой на лице.

Известие, что вино обнаружилось в Лите и в ближайшее время будет перевезено на площадь Шарлотты, подействовало на персонал абердинского отделения как шампанское. У Ринальдо тоже был довольный вид. Он весело напевал что-то себе под нос, ведя машину в Черри-хаус.

Однако Джессике было не до песен. Она изо всех сил удерживала губы растянутыми в улыбке. Нет, у нее явно не хватит сил долго притворяться. Лишь бы выдержать до того момента, когда, собрав вещи, Ринальдо отправится обратно в Эдинбург, чтобы улететь к себе в Италию.

– Ты действительно целый год училась кулинарии в Париже? – внезапно спросил Ринальдо, останавливая машину у дверей дома.

– Да, действительно, – ответила Джессика, удивившись его неожиданному интересу.

– Отлично! Значит, сможешь накормить голодного мужчину, прежде чем он отправится в долгое путешествие в Эдинбург?

– Что?! – изумленная Джессика повернулась к Ринальдо. – Боюсь, я не совсем тебя поняла. Хочешь сказать, что собираешься задержаться на некоторое время, чтобы поужинать со мной?

– Замечательная мысль! Я с радостью принимаю твое приглашение. – И Ринальдо весело посмотрел в широко открытые голубые глаза Джессики. – Если, конечно, это не доставит тебе лишних хлопот, – добавил он. – Я не хотел бы стать для тебя источником неприятностей. Скажи только слово, и я…

– Замолчи, пожалуйста, – пробормотала она, прекрасно понимая, что Ринальдо смеется над ней. – Само собой разумеется, ты можешь остаться и пообедать со мной.

– Чудесно проводить здесь время с бокалом замечательного вина, наслаждаясь великолепным видом, – произнес Ринальдо некоторое время спустя, сидя на нагретой солнцем скамье. Особенно же меня прельщает мысль, что в ближайшем будущем мне представится случай оценить твои кулинарные таланты.

– На твоем месте я бы не возлагала больших надежд на мою стряпню, – возразила Джессика.

Памятуя о том, сколько времени он провел вчера за обсуждением меню с метрдотелем, она пришла к выводу, что кулинарные стандарты Ринальдо весьма высоки. Вряд ли ей удастся угодить привередливому итальянцу.