Текст книги "Куда возвращаются сказки"

Автор книги: Window Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

– Палочки, Колян! – проорал Веня. – Коснись его палочек своими.

За окном снова показался грозный шар. И снова остановилось время. Почти остановилось.

Коля шагнул вперёд, навстречу Пашке, между разбросанных парт. Рука с остановившимися палочками вытянулась вперёд, словно сжимая штык, как солдаты в первую мировую. Пашка не отступил. Он злобно ткнул палочками в Колю, но не попал. Пашка не испугался. Пашка знал, что он сильнее. А сильные не боятся. Или по крайней мере не отступают без приказа. А такой приказ Пашка себе пока не давал.

Коля чуть развернулся и его пучок палочек коснулся Пашкиных. В воздухе запахло озоном, как после грозы. Заискрило. По белым палочкам пробежала оранжевая трещина, по оранжевым белая. Фиолетовое облако окутало класс, впустив в себя ржавый шар, на этот раз беспрепятственно ворвавшийся в оконный проём. Коля чувствовал, что Веня прижался к нему сзади. И Коля тоже не боялся. Или почти не боялся.

Грозный шар растаял в сумрачном дыму. Фиолетовое облако рассыпалось лиловыми светлячками, которые единым роем унеслись в разбитое окно, сразу затянувшееся стеклом. Проломы в стенах исчезли, будто и не было жёстких стенодробительных ударов. Печка, планер, вешалка и пластмассовый крокодил обернулись теми, кому им положено быть. Остальные выбирались из укрытий, тёрли глаза и непонимающе смотрели друг на друга. Они ничего не помнили. Никто ничего не помнил. Только Пашка и Коля. Да Венька, вцепившийся в плечо друга.

На пороге объявились беглецы, подталкиваемые рассерженной Ириной Сергеевной. Они никак не могли высказать причину, по которой им взбрело выбежать в коридор.

– А ты почему здесь? – обрушился вопрос на Веню.

Объяснять было бесполезно, и Веня присоединился к четвёрке у двери, бормоча вместе с ними: «Да я ничё, я так зашёл.» Но учительнице уже не требовались объяснения. Её взор упёрся в прожжёное пятно на Колиной парте. Коля испуганно вжал голову в плечи. Но постойте, ведь палочки!.. Ведь есть палочки!!!

Коля крутанул спасительное волшебство. Стоящий рядом Пашка тоже привёл в движение свою четвёрку, размышляя о чём-то своём. Пятно не исчезло. Даже не уменьшилось. Было совершенно непонятно, почему все последствия катастрофы бесследно растворились, кроме этого пятна. И было совершенно ясно, что с палочками случилась беда. Ещё недавно послушно выполняющие почти любое Колино желание палочки теперь наотрез отказывались работать. У Пашки творилась та же история. Где-то внутри у Коли похолодело. Выходило так, что на всей Земле не осталось больше ни единой исправной палочки.

Глава 32,
в которой судьба обращает на Колю свой благосклонный взор

Во сне Коля отдыхал. Во сне он совершенно не вспоминал про палочки. Там с ним творились совершенно невероятные вещички. Сегодня, например, Колин треугольник разделился на целых восемь. Таких же ярких, таких же красивых, но маленьких-маленьких. Треугольники весело отплясывали на Колином столе, внутри их сверкали малахитовые переливы и проступали буковки непонятных слов. В углу, рядом с этажеркой, примостилось удивительное существо, похожее на заржавевший лом с вытянутой сморщенной головой размером с большую картофелину. Два малюсеньких глаза, как две переливчатые звезды, глядели куда-то мимо Коли, а рот кривился в странной – не доброй, но и не злой – улыбке. Коля не смотрел на картофелеголового. Коля напрягся, силясь прочитать надписи на треугольниках, но безуспешно. Буквам надоело ждать и они исчезли. Задорные треугольники промаршировали по столешнице, по этажерке, по гардине, перебрались на потолок и заскользили по нему, а Коля проснулся.

Это ж надо – днём спать! Но Коля готов был спать круглые сутки. Он проснулся и на него вновь навалилась тоска. Всё? Кончилась сказка? Вот они, волшебные штучки! Лежат себе в ящике – вся четвёрка – такие красивые и такие бесполезные. Не выполняют больше ни единого желания. Ни Колиного, ни Вениного, ни Ленкиного. С одной стороны, конечно, радует, что Пашка обломался. Но ведь Коле тоже хочется немножечко сказки. Он столько ведь не успел. Можно было сгонять в Египет, посмотреть на настоящие пирамиды. Вообще-то Египет четыре палочки наверняка бы не потянули. А вот пятнадцать… А если бы ещё заработали и те две. Но две лишние палочки никак не желали превращаться в волшебные. Жаль, что с первого класса наборчик подрастерялся. Ведь храни его Коля достойно, лежало бы в его руках сейчас двадцать магических бойцов. Но что сейчас вздыхать, когда даже основная четвёрка отказывается выполнять возложенные на них обязанности.

Рука свесилась с дивана и лениво выписывала по полу кренделя, пока не наткнулась на что-то плоское. Зацепив вещичку, Коля подтянул её к себе и узрел маленький треугольник. Совсем как во сне! Но сейчас-то Коля не спал. Если сон не всегда отличается от яви, то уж когда не спишь, так точно это знаешь. Треугольник был вылитой копией своего большого брата. В серебристой дымке проступало слово «Солнышко».

Рывком Коля вскочил с дивана и бросился к школьному рюкзаку. Большого треугольника на месте не оказалось. Коля придирчиво осмотрел ящики стола, этажерку, даже скользнул взглядом по потолку. Исчез большой треугольник, да и всё тут. А Коля уже привык его слушаться.

Минут через пять редкие прохожие могли заметить Колю во дворе. Он сидел и, прищурив глаза, пялился на солнце. Ничего не происходило. Становилось скучно и в голову опять лезли невесёлые мысли.

А кто мог возложить на палочки обязанности выполнять желания их хозяев? Коля ещё ни разу не копался в данном вопросе. Когда палочки творили чудеса, Коле это было не интересно. Пока любая техника работает, мало кто стремится вникнуть в принципы её действия. Зато когда она работать перестает… Вот тут-то и начинаются мучительное почёсывание головы, щипание носа и оттягивание нижней губы. Может удастся починить технику самому? А если нет, то вскрывать её или не вскрывать? А вдруг при вскрытии она откажется работать окончательно? А может, если как следует закрутить все до единого винтики там, внутри, то техника снова продолжит работать как надо? Поломанная техника вызывает целую кучу вопросов, большинство которых кажется такой ерундой, пока катастрофа ещё не произошла.

Солнце, выбравшись из-за облака, брызнуло в глаза нестерпимо яркими лучами. Коля торопливо отвёл взор и прочесал двор. Покосившаяся карусель. Песочница с остовом гриба, у которого когда-то была квадратная шляпка, искорёженные качели. Если на одно сиденье ещё уцелело, то вместо другого торчали два витиевато изогнутых прута. Коля ещё помнил время, когда качели были новыми. Помнил деревянные доски, нагретые солнцем. Помнил круглую спинку, превращавшуюся в руль. Помнил многоцветье красок, мелькающее при сильной раскачке, когда глаза зажмурены крепко-крепко. Помнил визги девчонок, учившихся спрыгивать на ходу. Помнил старших пацанов, раскачивающих качели так, что получалось… солнышко!

Не медля ни секунды, Коля рванул к качелям и смело крутанул железный прут из уцелевшей пары. Куда там, сиденье не поднялось и на четверть. Но упорства сейчас Коле было не занимать. Ржавый механизм скрипел, скрежетал, трясся, но деревянные досочки возносились всё выше и выше. В момент, когда качели описали полный круг, стойка содрогнулась, а из верхней трубы, соединяющей стойку с её дальней соседкой, вылетел тонюсенький предмет. Зарывшись пальцами в пожухлую траву, Коля почти сразу отыскал его – ещё один треугольник. Ни слов, ни предложений в серебряной глубине не появилось, зато мелькнула галочка зелёного света, повращалась как стрелка компаса и указала в правый угол двора.

Хорошо что старушки на лавочках не смотрели в Колину сторону. Вид мальчика, роющегося на свалке, у старушек большой радости не вызывает. У всех старушек, независимо есть ли у них Золотая Капля со Звездой Героя или нету. Давным-давно в том углу двора вырыли котлован. Вырыли и забыли. Но прежде успели замусорить его до предела. Коля и сам приложил к этому руки. Ну не всегда хотелось ему идти за тридевять земель к мусорным бакам. Ваньке вот хорошо, у него мусоропровод, а Коле чуть ли не каждый день тащиться в конец соседнего двора, чтобы освободить мусорное ведро. И вот когда занимали Колю дела важные и неотложные, как-то само получалось, что мусор высыпался в котлован, который как раз находился по пути. И, заглянув в котлован, любой понимал с первого же взгляда, что важные и неотложные дела имелись не только у Коли.

Теперь Коля торопливо расшвыривал по сторонам мусор, надеясь, что никто его не заметит, пока он не найдёт… Не найдёт что? Коля и сам не знал, но рылся самозабвенно. Пройдут сотни лет и свалка будет называться не свалкой, а историческим слоем. И по мусору, в котором роется Коля, будут узнавать о том времени, когда Коля рылся в мусоре. И не только рылся. И не только Коля. И станут тогда рыться здесь учёные-археологи. И будет им за великие открытия слава и почёт. А Коле будет нагоняй, если застанут его за этим занятием. Только лишь потому, что сейчас это место зовётся не «исторический слой», а «свалка».

Интересно, а что можно сказать о времени, роясь в самом обыкновенном мусоре. В сторону полетела доска с ржавым гвоздём, обломок магнитофонной кассеты, плёнка из которой протянулась по всему котловану. Когда-то она была запечатана в прозрачный футляр, обтянутый яркой целлофановой плёночкой. «Сонька» или «Панасоник», а может всего-лишь «Самсунг». Кто-то купил её, может даже купил в том самом магазине, где продавались волшебные палочки. И ничего больше о происхождении палочек Коля не знал. А если бы и знал? Разве это помогло бы вернуть палочкам их волшебную силу обратно?

В руках у Коли очутилась тряпка, выпачканная в чём-то до ужаса отвратительном. От неё несло уборной. А может и не от неё. Может этот противный запах пропитал всё в округе и даже самого Колю. Коля отшвырнул тряпку куда подальше и торопливо вытер руки об джинсы. Разводов грязи не осталось. Но Коля стал осторожнее. Отыскав кузов детского самосвала, он продолжил раскопки вооружёнными руками.

Гном наотрез отказался рассказывать что-либо о происхождении магической силы, залетевшей в палочки. Вернее, не так. Сначала гном был настроен поговорить, но поставил жёсткое условие – два килограмма мандаринов. А где их взять без палочек-то? Вернее, в магазинах мандарины продавались. Но именно, что продавались. Денег же было негусто. Коля с Веней сложились по сколько могли, но на два килограмма не хватало. Хватало на полтора. Если бы гном не был таким вредным… Если бы Коле попался другой гном… Но этот даже слушать не захотел про полтора килограмма. Два – и крышка! Недостающую сумму нехотя добавила Лена.

– А что мало так? – искренне возмутился Коля. – Гном-то наш, общий.

– Гном-то общий, – резонно заметила Лена, – а кормить его придётся мне. Мандаринов-то больше не осталось. Кто догадался сделать запас? Не знаю как, но доставайте деньги. Мне одной его не прокормить, а ему и завтра мандарины нужны будут, и послезавтра.

– Может на капусту его переведём? – робко предложил Веня. – Капуста дешевле.

Гном не ответил, но скорчил такую оскорблённую гримасу, будто Веня посягнул на честь и достоинство всего его гномьего мира.

Кузов скрипнул по стеклу. Коля вывернул осколок и запустил его в полуобсыпавшийся склон. Осколок полетел красиво, словно вылетел из рук опытного ниндзя и на лету превратился в сюррикен. Он и вонзился красиво. Мягко вошёл в сыроватую глину и застыл, прератившись в узкую вертикаль. Колю продрала радостная дрожь. Воткнулся! Впервые в жизни! Эх, почему никто не видел. Теперь ведь не поверят. Ни за что не поверят!

На всякий случай он подскочил к стене, намереваясь повторить удачный бросок. На ощупь вытащенное стекло оказалось тёплым. Словно не стекло, а пластмасса. Когда бурые крошки глины горошинами застучали по мусору, на поверхности проступили знакомые малахитовые переливы. На них плыли буквы, соединившись в плотно сцепленные шестёрки прижавшимся к ним знаком восклицания. «Слушай!» призывал Колю треугольник. Не один раз призывал. Десять. Сорок. Сто двадцать семь и больше. Как крохотные кораблики плыли по малахитовому морю буковки, нескончаемыми эскадрами.

А слушать было некого.

Тишина.

Разве отсюда услышишь, о чём разговаривают бабушки на скамейках? Разве гвалт малышей продерётся сквозь кусты. Даже шум машин с улицы теперь перекрывался шелестом листьев. Только небо голубело над Колей. Но оно молчало. Да солнце подмигивало сквозь ветки деревьев. Подмигивало, хоть и весело, но безмолвно.

– Ви-и-и-итя-я-я-а-а-а! – Коля аж вздрогнул от неожиданности, сделал неверный шаг и провалился по колено. На свободу рванулся прелый запах чего-то древесного.

– Ви-итя-я-я-а-а-а! Да-а-амо-о-ой! – запах неожиданно сменился запахом гнилых помидоров и Коля поневоле задумался, чтобы случилось, если бы вместо мандаринов он приволок гному вот эти сгнившие овощи. Но пока гном получал исключительно мандарины. В аванс за рецепт излечения палочек.

Принесённые мандарины гном пробовал и перепробовал. Процедура опробывания продолжалась целый вечер, а потом вдруг выяснилось, что на столе нет ни единого целого мандарина – одни кожурки. Все приготовились слушать длинную историю про древних колдунов, но гном откровенно заявил, что устал, что сейчас рот у него открывается только для зевания, но если они желают послушать эту удивительную историю завтра, то пусть готовят ещё два килограмма оранжевого высокоценного продукта. У Коли аж руки опустились. Лена решила выдумать историю сама, но расстроенный Коля ушёл домой. Зачем ему Ленина история? Он хотел знать правду. Но если кто-то взял, да вложил в Колины палочки волшебство, то сделал то он это не просто так. А зачем? История поворачивалась непонятной стороной. Выходило, что палочки требовались кому-то ещё. И этот кто-то теперь оставался с Колей у разбитого корыта.

– Да-а-а-амо-о-о-ой! – противный Витя никак не мог найтись, а страдай, разумеется Коле. Шестибуквенные кораблики настойчиво мигали, словно обращали Колино внимание на что-то важное. «Домой,» – повторил про себя Коля и радостная волна отгадки разлилась в его душе. Вывернувшись из прелого мусора, он что есть силы, рванул к своему подъезду.

Следующий треугольник не прятался. Он преспокойно висел на крючке, куда папа обычно весил свою куртку. Сейчас папа вместе с курткой находился на работе, вот треугольник и решил занять свободное местечко. В темноте серебристой дымки не наблюдалось. Но буквы виднелись. Тонкие. Как спираль лампочки карманного фонарика, батарейки которого находятся на последнем издыхании. Однако мощности ещё хватало, чтобы Коля прочёл надпись без труда. «Математика.»

Надпись ни о чём Коле не сказала. Он прошёлся по пустой квартире, уселся за стол и открыл сначала тетради по алгебре и геометрии, а затем и учебники. Колю трясло от волнения. Вспотевшие руки заляпали клетчатую гладь тетради рыхлыми влажными пятнами. Может, треугольники подскажут Коле, как оживить палочки? Ведь он уже не представлял свою жизнь без волшебства. Окончательно и бесповоротно. Сердце разрывалось от тоски. Ведь теперь не то что волшебником стать, а даже рассказывать о палочках никому нельзя. Какие-такие палочки? Не бывает вещичек, творящих чудеса! Это тебе, Коля, не порталы! Где доказательства? А доказательств не было.

Самое веское доказательство существования волшебства – вторую телевышку Коля успел убрать ночью перед катострофой. Впрочем, даже такая громадина, как выяснилось, ещё ничего не доказывала.

Под левой рукой что-то ощутимо прощупывалось. Коля нервно листнул страницу, чуть не выдрав её напрочь. На следующей лежал невесть как там оказавшийся треугольник. «Читай прессу,» – указывал он Коле.

Сбоку от Коли лежали многочисленные газеты, в которых вроде бы навсегда исчезнувшая дополнительная телевышка осталась увековечена на многочисленных фотографиях. Может быть для мировой революции появление железной махины ничего не значило, но событием областного значения оно получилось. В автобусах непременно кто-нибудь да вспоминал телевышку в тему и не в тему. Старушки на скамейках шушукались только о ней. Да что старушки! Даже папа второй вечер спорил с мамой на кухне о правдивости репортёров. Колю, конечно, не позвали. И скажи им, что телевышку сотворил Веня ими же купленными палочками, так высмеяли бы, да дело с концом. Вот и оставалось Коле делать уроки, грустить о палочках и мимоходом просматривать вчерашние газеты.

«Всё надо делать вовремя,» – гласил заголовок первой полосы «Вечорки». Колин взгляд мухой пробежался по строчкам. «Через три года должна была состояться сдача в промышленную эксплуатацию нового объекта для телевизионщиков, но строительно-монтажное управление Л 14 преподнесло горожанам приятный сюрприз. Во время интервью генеральный директор поделился трудностями своего бизнеса в посткризисный период. Руководитель трудового коллектива жёстко заявил, что…» Здесь не пахло ни Веней, ни его проделками. Коле даже стало интересно, о чём жёстко заявит руководитель трудового коллектива теперь, после исчезновения телевышки.

«Когда хотим – МОЖЕМ!» – взывало со страниц «Гудка». Глаза сразу скользнули вниз. «… достоин занесения в небезызвестную книгу рекордов Гиннеса.» Вещи, сделанные волшебными палочками, рекордами не считаются, значит в этой газете про Веню тоже и знать не знали.

«Хоть Бог троицу и любит,» – заковыристо поддевало больную тему «Святое слово» и осторожно намекало, что чудесное явление даровано нам неспроста. Не строить же третью телевышку только по той причине, что областное руководство никак не может выделить телевизионное время для одной-единственной религиозной передачи.

«Будущему нации – достоинство,» – скромно повествовало «Местное время». В статье описывались все преимущества, которые получат горожане от новой телевышки.

«Меркурий» был на этот счёт иного мнения. «Депутаты областного парламента пойдут под суд,» – твёрдо обещал он. Начало – «В то время, когда борьба с хищениями областного бюджета перешла на качественно-новый уровень, недопустимо пропагандистскими акциями выбрасывать в преддверии выборов на ветер миллионы и миллиарды…» – Колю не заинтересовало, и он перевёл взгляд на соседнюю стопку, где примостились областные, более солидные издания. Их корреспонденты ко всеобщему празднику не успели, поэтому и статьи выражали недоверие к случившемуся.

«Сомнительная сенсация». Так называлась реакция «Звезды». В статье подсмеивались над легковерными согражданами и уже во втором абзаце переходили к более насущной проблеме: «Куда делись деньги учителей и пенсионеров?»

«Новости области» подошли к феномену с научной точки зрения. «А был ли мальчик?» – спрашивал заголовок. После мелким шрифтом развёрнутое объяснение на всю страницу давал специально приглашённый профессор. И даже не просто профессор, а член регионального отделения Российской Академии Наук. «Неудивительно, что в связи с неожиданно тёплой осенью, весьма значительное число горожан минувшим днём стало жертвами оптического и тактильного обманов. Подобные явления происходят нечасто. Следует, однако, отметить, что достоверные свидетельства об аналогичных случаях зафиксированы в 1476 и 1539 годах в Англии, в 1765 в Италии, в 1309 во Франции и в 1898 году на территории современной Чехии. Данное природное явление берёт свои истоки в верхних слоях атмосферы, иначе называемых стратосферой…»

Промежуточную позицию занял милицейский еженедельник «Досье 02». Он не указывал явно, чему явился свидетелем дежурный патруль ГИБДД, однако пояснял, что «с рядом ответственных работников органов внутренних дел проведены разъяснительно-профилактические мероприятия.»

По всему выходило, что кроме палочек в природе существовало великое множество сил и причин, в следствие которых телевышка на площади могла как появиться за несколько секунд, так и исчезнуть за столь же непродолжительное время.

«Замкнутый треугольник,» – взгляд замер и не желал продвигаться дальше. Сама статья была непонятной. В ней водителям советовали поторопиться получить права нового образца. Причём тут треугольник, Коля никак не мог догадаться. Но на всякий случай он вылез из-за стола и направился в большую комнату. Там, в буфете, хранились всевозможные документы. В том числе и папины водительские права.

На указанном месте треугольника не оказалось. Ни на удостоверении, ни под ним. Не в силах поверить, Коля начал ворошить кипу инструкций, скопившихся от многочисленной техники, большинство из которой уже доживало свой век в кладовке или у бабушки на даче. Коля отодвинул в сторону книжку про стиральную машину «Вятка-автомат», положил на неё инструкцию на холодильник «Бирюса», пролистал руководство для телевизора «Хитачи» на английском и немецком языках. Не находился треугольник, да и всё тут.

Но мысли отталкивались от треугольника и неизменно возвращались к палочкам.

Веня утверждал, что палочки закоротило. Есть такая вещь – короткое замыкание. Что это такое, Коля убедился год назад на уровне труда, когда он с Костей Лесниковым строили из проводов и разных штучек электрическую цепь. Примотать проводки к контактам вилки было нетрудно. Подсоединить те же проводки к выключателю и патрону лампочки вроде бы тоже дело наипростейшее. Но когда смелая Костина рука воткнула вилку в розетку, оказалось, что провода каким-то образом не захватывали так и не загоревшуюся лампочку. Розетка оплавилась, провода задымились, подскочивший учитель труда переключил рубильник на своём столе и влепил Коле с Костей по трояку. Коля даже обиделся незаслуженной оценке, ведь цепь собирали под преподавательским присмотром. Теперь вот какие-то невидимые провода миновали несвершившиеся желания и замкнули палочки сами на себя.

Теперь электричество – пройденный этап. Завтра на труде Коле предстоит выстругивать новую столешницу. И ему ещё повезло. Сначала педсовет хотел содрать с Колиных родителей новую парту. И дома Коле попало. А за что? Парту-то Пашка испортил. Но как это теперь доказать? Свидетелей не осталось. Все всё позабыли. И печку, и костёр, и железную болванку, которая чуть не разнесла всю школу. Когда раздался первый удар, то народ со всех этажей ринулся к Колиному классу. Но теперь никто ничего не помнил. Все тогда разошлись по местам, на свои уроки и факультативы. Досталось только тем, кто выскочил из класса, да Коле за парту. Все были живы и здоровы, но Коле никто помочь не мог.

Стопка документов иссякла. Последним в ней оказался папин комсомольский билет. Коля расстроено передвинул пачку бумаг на исходное место и взглянул на пол.

Треугольник лежал там. То ли он выскользнул от неосторожного Колиного движения. То ли скрывался за ножкой буфета, где мог спрятаться десяток жестяных гоночных автомобильчиков. Прятался, прятался, а теперь решил вылезти, раз уж Коля сам не смог догадаться.

«Последствия,» – значилось в дымке серебра, по которой пробегали чёрно-зелёные переливы. Последствия чего? Неисправных палочек? Исчезновения большого треугольника? Случая в классе. От случая последствия остались, правда, маленькие, незаметные для непосвящённых. Сева внезапно полюбил авиамоделизм и этим же днём отправился во Дворец творчества юных записываться в кружок авиаторов. Серёга, невзирая на смешки приятелей, прикупил в киоске видеокассету «Любимые мультфильмы», где был собран весь сборник про Гену, Чебурашку и старуху Шапокляк. С Олегом видимых изменений не произошло. С Владяном тоже. Но Владян-то, Владян! Он, хоть и остался таким же подленьким и вредным, ничегошеньки не помнил про палочки, словно никогда не держал их кривыми пальцами своих загребущих рук. А Пашка ему почему-то не рассказывал. Колю это устраивало, потому что самые мерзкие мысли, которые можно воплотить с помощью палочек, приходили на ум почему-то именно Владяну. Сейчас-то стало поспокойнее. Лежат у Пашки на столе оранжевые палочки с белыми извилинами. И белые палочки лежат с оранжевыми прожилками. Лежат палочки и никому не мешают. Никакого вреда от них. Правда и пользы тоже никакой.

Коля вернулся к столу, в ящике которого лежали палочки. Теперь рядом с ними примостился и маленький треугольник.

«На свете есть конец всему, конец любви конец стаданьям, но нет конца воспоминаньям!» – этот треугольник оказался поэтом. Да вот беда, поэзию Коля никогда не понимал.

Да и какие могут быть стихи, когда голова пухнет от печали по утраченному могуществу? Ни стихи, ни остальное домашнее задание. Впрочем, оно сейчас волновало Колю меньше всего. Алгебру можно закончить на перемене или списать, если повезёт, у той же Светки Белорусских.

Умные мысли никак не приходили. Других подсказок треугольник не давал. Коля рассмотрел все предыдущие треугольники, но буковки уже исчезли. Меж поверхностями колыхался только серебряный туман.

Коля вздохнул и вернулся к реальности. И в качестве первого шага во взрослую жизнь без палочек он решил собрать учебники на завтра. Ещё в начальной школе учительница приучала их всегда иметь нужный учебник под рукой и строго отчитывала, если кто-то приходил на урок без учебника. В пятом классе Колька каждый день таскал в школу все выданные учебники – и нужные, и ненужные. Целый месяц таскал, пока над ним не начали прикалываться даже девчонки из параллельных классов. Но Коля терпел. Где-то в потаённых комнатках его сознания продолжал жить неприятный холодок воспоминаний.

Во втором классе случилась с ним ужасная история. Вечером, собираясь в школу, Коля никак не мог найти учебник естествознания. Самое страшное – было непонятно, оставил ли его Коля в школе, дал ли кому-то и забыл забрать (хотя маловероятно), а может его попросту украли те, кто в своё время потеряли свои учебники. Коля расстроился до слёз. Всю ночь ему снились учебники естествознания, которые он находил в самых неожиданных местах дома и на улице. Проснулся Коля с больной головой и диким страхом, потому что ПО-НАСТОЯЩЕМУ учебник так и не нашёлся. Идти в школу представлялось совершенно невозможным делом. На естествознании учительница выведет бедного провинившегося Колю к доске и на виду всего класса устроит разнос, а потом с треском выставит растеряху в коридор. И поделом, не теряй учебники. Катастрофа неминуемо наплывала. После завтрака Коля в последний раз обыскал все полки и в отчаянии глянул между этажеркой и письменным столом. Там стояла старая зелёная раскладушка, в складках которой и запутался утраченный учебник. В школу Коля летел как на крыльях.

Подперев голову, Коля вспоминал, поглаживая восемь маленьких треугольников. Он лениво прошёлся взглядом по полкам, перевёл его на гору пластилиновых человечков, затем вернул чуть обратно. Раскладушка стояла на своём месте. Наклонив голову, почти как тогда, во втором классе, Коля глянул в глубину меж алюминиевых закруглений и маленьких тугих пружинок. Далеко внизу, где материя делала изгиб белела светлая полоска. Не веря своим глазам, Коля наклонился и дрожащими пальцами вытянул ещё одну палочку.

Через секунду на столешнице лежала фиолетовая «Alpen Gold» с изюмом и орехами. Коле не хотелось шоколада. Но проверить дополнительную палочку стоило немедленно. Как она там оказалась? Нет, Коля напрочь утратил возможность соображать. Да и стоило ли тратить время на пустяки? Склонившись над столом, Коля взволнованно вращал новой палочкой над четвёркой, утратившей былую силу. Когда цветные прожилки исчезли с белых и оранжевых полосок, Коля тут же испытал шоколадками каждую в отдельности. Первая подарила ему клубничную, вторая банановую, третья – бежевую, на которой была нарисована чашечка дымящегося кофе. Загадывая желание последней палочке, Коля решил разнообразить меню. Получившаяся шоколадка оказалась апельсиновой и не «Alpen Gold», а «Mauxion».

И тут Колю пронзила неприятная мысль. Может он поторопился, разблокировав свои палочки? А что сейчас происходит с Пашкиными? Не вернулась ли сила и к ним? И что лучше: пять палочек и постоянная опасность утраты или одна-единственная, про которую никто не знает? Но пять палочек грели Колину душу. И ещё в нём родилась маленькая надежда: а вдруг, ну а вдруг Пашка уже забросил свои палочки куда подальше и вернулся с потерявшим память Владяном к делам прежней компахи. Надежда была совершенно безумной, но чем больше Коля обкатывал её в мыслях, тем больше проникался уверенностью, что так всё и обстоит на самом деле.

Хлопнула дверь. Ноги весело топали по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Сказка вернулась.

Восемь треугольников задрожали, придвинулись друг к другу и слились в один большой. Серебряной косынкой он бесшумно подполз к краю и скользнул в тёмную глубину ящика.