Текст книги "Ненастоящий полковник"

Автор книги: Вячеслав Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Он вошел в комнату. Лина уже приняла душ, завернувшись в большое полотенце, сидела на диване и смотрела ночной канал. Барков подошел, погладил ее по мокрым волосам. После того, как Алик привез ее, вору некогда даже было с ней поговорить. Но теперь… теперь уладив свои дела, у него появилось время для красавицы.

– Детка, ты заставила меня поволноваться…

Лина промолчала. Отвечать сейчас старикашечке что-либо, было бесполезно. Он, как и многие люди его возраста и положения, частенько вел себя достаточно капризно, и, зная это, девушка решила пощадить его самолюбие.

– Кроме того, если бы ты не вздумала сбежать, мои парни не попали бы в ментовку. Вот так, – призадумался вор. – Разве тебе у меня плохо?

Лина замотала головой.

– Нет. Совсем не плохо. Просто я испугалась того усатого мента и убежала. А потом, боялась вернуться к тебе, – соврала она. Трудно сказать, поверил Барков ей или нет. Он внимательно посмотрел ей в глаза и тоном, не терпящим возражений, сказал:

– Больше никогда не делай так. Никогда. Если не хочешь быть крупно разочарованной. Я умею женщинам прощать, но прощать не все. Имей это в виду.

Лина кивнула и, улыбнувшись, сбросила с себя полотенце, представ перед вором во всей красе.

– Я буду хорошей девочкой, – пообещала она, удовлетворив капризное самолюбие старичка. Его рука подобралась к ее паху и погладила ровную бровку золотистых, жестких волос.

– Вот и славно, – сказал старичок и тут же добавил: – Не разочаруй меня. – Барков медленно опустился на диван, некоторое время любовался красивой фигурой стоявшей перед ним девушки, потом потянул ее за руку.

Лина легла на него, обсыпая поцелуями грудь, потом провела влажными губами по животу, медленно подбираясь к увядшей старческой плоти. Закрыла глаза, представив на месте вора того недавнего парня, с которым так хорошо провела время. Тот, не смотря на свою молодость, сам оказался мастаком на ласки. Лине было хорошо с ним.

Барков довольно жестко схватил девушку за волосы, заставляя опустить голову. Лина вздохнула. Если бы он знал сейчас, как надоел ей.

Глава 10

Как человек тактичный, прежде чем отпереть дверь своей собственной квартиры, Даша на всякий случай позвонила. Вдруг Оксана там не одна. Девушка она молодая, красивая. Даша нисколько не сомневалась, девушки с такой внешностью не могут оставлять мужчин равнодушными, особенно тех, кто не пропускает ни одной юбки. А быть свидетельницей пикантной сцены, Даше не хотелось. Пару дней назад Оксана позвонила ей, сказала, что помирилась со своим любовником, но попросила разрешения оставить свои вещи и никому не сдавать квартиру. Даша согласилась. Да и еще сто долларов, которые оставила Оксана за квартиру, не лишние.

Вот, собственно, за ними и приехала Даша. Деньги, как и было условленно, лежали на столе. Даша осмотрелась. В квартире – чистенько. Все прибрано. Напрасно Федор противился, когда узнал, что Даша на время сдала свою квартиру. Деньги, которые платит Оксана, пригодятся им. А это, между прочим, почти сьолько же, сколько он получает в своей милиции.

Даша вспомнила, что Оксана говорила про вещи, открыла дверь шкафа. Две здоровенные сумки, до самого верха набитые чем-то, стояли в нем. Даша не возражала. Даже совсем неплохо. Оксана, как и говорила, опять вернулась к своему любовнику, и, кажется, бывает здесь редко, судя по обилию пыли. Федор может, успокоится по поводу квартиры, раз девушка тут не живет. А иметь двести долларов в месяц только за то, чтобы тут постояли две ее сумки, по мнению Даши совсем неплохо.

Даша села в кресло и с грустью посмотрела на большую хрустальную вазу, стоящую на столе. Когда-то в ней всегда стояли розы. Федор частенько дарил ей цветы. Но это было когда-то. А теперь в вазе даже нет капли воды. Даша отвернулась. Не хотелось грустных воспоминаний. И так на душе тошно. Вчера днем ей на сотовый позвонил Глеб, говорил, что соскучился по ней, требовал встречи. В случаи отказа, грозился передать Федору видеокассету. И сейчас Даша чувствовала то, что чувствует мышь, загнанная в мышеловку. Она также беззащитна перед этим негодяем и не может рассказать Федору о подлости Глеба. Почти всю ночь она не спала. Сама себе казалась гадиной. Что делать, если Глеб потребует, чтобы она осталась с ним? Мысль об этом доводила ее до слез.

Утром, перед тем, как уйти на работу, Федор сказал ей, что сегодня вернется попозже. Причем, сказано все было в извиняющимся тоне. Он просил Дашу не сердиться. Хотя она только делала вид, что сердится. А сама в глаза ему не смотрела от стыда. Он ей верит, а она поступает, как последняя сучка. Как же тут не стыдится.

Даша вздохнула и подтянула за шнур к себе аппарат. Набрала номер Глеба и, услышав его голос, безрадостно сказала:

– Это я.

Глеб сразу обрадовался.

– Дашенька?! Вижу, что и ты заскучала по мне, – голос его звучал несколько иронично. Дашу даже передернуло от него. Нет, он окончательный негодяй. Нашел время поиздеваться над ней.

– Да, заскучала, – сказала Даша, давая понять, что вынуждена принять его условия. Кажется, он этого ждал от нее. Каждому мужчине нравится, когда женщина проявляет покорность и терпимость по отношению к его выходкам. Им даже хочется не столько интимной близости, сколько власти. По мнению Даши, тут всему виной тщеславие и эгоизм. Чувство собственного достоинства над низшим существом, которым принято считать женщину. Им хочет власти над этим существом. Кажется, сейчас тоже испытывал и Глеб по отношению к ней.

Выдержав молчаливую паузу, он сказал:

– Жду тебя сегодня в шесть вечера. У меня. Адрес мой ты знаешь.

В Даше вспыхнула обида, настолько это приглашение показалось ей унизительным. Он даже не соизволил заехать за ней. Поступил, как с дешевой проституткой. А может, она таковой и есть?

Даша положила трубку и заплакала.

Квартира у Глеба была на Кутузовском. Даша добралась до него минут за сорок. Сначала поехала на метро, а потом взяла такси. Можно было прогуляться и пешком, но она не любила опаздывать. Раз уж этот негодяй назначил ей время. Да и рассчитывала, что это любовное свидание должно быть не дольше двух часов. Максимум, двух с половиной. Около девяти может вернуться Федор и тогда не избежать скандала. На всякий случай она позвонила матери и предупредила, чтобы та подтвердила, будто Даша весь вечер пробыла у родителей. Кажется, мать о чем-то догадывалась, потому что не стала задавать лишних вопросов. Не исключено, что этот негодяй Глеб, поговорил с ее матерью, пряча свои низменные чувства за обеспокоенность по поводу ее будущего. Здесь они с матерью были солидарны. Дашина мама считала, что пока ее дочь живет с милиционером, будущего у нее нет и быть не может. Федор ей не нравился. Ей не нравилось в нем все, начиная от бесперспективной профессии. Он не так сидит за столом. Не так держит ложку, вилку и совершенно не умеет пользоваться столовым ножом. Поэтому, Дашина мама не хотела видеть себя тещей такого необтесанного офицерюги. Толи дело Глеб. Всегда галантен с ней. А как он изящно держится в обществе. Сразу чувствуется безукоризненное воспитание. И Дашенька бы ему была достойной парой.

Даша подошла к двери и, вспомнив, наставление матери, что такие женихи на дороге не валяются, усмехнулась и нажала на кнопку звонка.

Глеб выглядел элегантно. Шикарный костюм, ярко-белая рубашка и галстук – бабочка. Даша оглядела его с головы до ног. Что действительно на ее взгляд было в нем стоящее, так это умение одеваться. Федору в этом далеко до дипломатического работника.

– Я пришла, – сказала Даша и, не теряя уверенности, добавила: – Что, так и будешь в дверях меня держать.

Он спохватился.

– Ой, извини, Дашенька. Загляделся на тебя. Ты такая красивая. Проходи, пожалуйста.

Даша вошла. Наверное, ей бы могла позавидовать любая девушка. В комнате, Глеб накрыл стол, прекрасно сервировав его. И в центре стола, в вазе любимые цветы Даши – алые розы. Но сейчас ничего из этого не доставляло Даше радости. И указав пальчиком на стол, она безрадостно сказала:

– Давай опустим это…

– Что? – не понял Глеб.

– Ну, вот эту всю прелюдию. Выпивку, закуску. У меня не так много времени, чтобы рассиживаться здесь. Ты для чего меня хотел видеть?

– Дашенька… – начал, было, Глеб свои красивые изъяснения, которые, впрочем, никогда не нравились Даше. А сейчас, особенно. И она перебила его, не давая продолжать:

– Ты меня хотел видеть, чтобы трахнуть. Так ведь? – она посмотрела в его глаза, и заметила, как смутился он. И ей еще сильней захотелось поиздеваться над ним.

– Дашенька, общение между мужчиной и женщиной не может заключаться только в сексуальных отношениях, – сказал Глеб, но Даша твердо стояла на своем:

– Да брось ты. Я же знаю, чего ты хочешь. – Она пробежала взглядом по столу. Самое подходящее бы сейчас, напоить этого идиота, чтобы вырубился. И пока он будет в отключке, обшарить квартиру. Забрать все кассеты, на которых она заснята вместе с ним. Но Глеб из тех, кто много не пьет, особенно крепкие напитки. Поэтому на столе нет ни водки, ни коньяка, а выставленные марочные вина, не проберут его, даже если он выпьет ведро. Поэтому вся надежда оставалась на секс. Ведь он хотел секса. Он его, получит. Даша сделает так, чтобы замучить этого урода. Хуже пьяного станет. И когда он вырубится, она обшарит квартиру. Только бы он опять не включил видеокамеру. Но на этот раз она будет предусмотрительней, и все, чем они будут заниматься, произойдет в кромешной темноте. Это будет ее условием.

– Дашенька, ты на меня не сердись. Понимаешь, я люблю тебя. Только этим я могу объяснить свой поступок, – рассюсюкался Глеб.

– Когда любят, так подло не поступают, – заметила Даша на его рассюсюканье. Тоже нашелся, любовничек. Одно слово – негодяй.

– Может быть. Может быть, – охотно согласился Глеб. – Только, без этого, ты бы ко мне не пришла. Согласись, так ведь?

– Ни за что, – заявила Даша, окончательно разочаровав его.

– Вот видишь, – вздохнул Глеб, снимая пиджачок. Даша указала ему на ванну.

– Ты что, собираешься уложить меня в постель, не приняв ванны? Это же не в твоих правилах, Глеб. Ты всегда был таким чистюлей.

Обшаривать его квартиру она начала прямо сейчас. Стоило Глебу зайти в ванну, она кинулась к шкафу, где за стеклом стояло несколько рядов кассет для маленькой видеокамеры. Но тут же она поняла, что разобраться и отыскать нужную, без помощи самого Глеба, она не сумеет. А он добровольно ни за что не захочет помогать.

Больших видеокассет, было намного меньше. В основном, мелодрамы, то, чего так не хватает Глебу. Тут же эротика. И чтобы пересмотреть все эти кассеты, надо как минимум, дня три неотрывно проторчать у экрана телевизора. И Даша чуть не расплакалась, когда осознала, что сейчас придется отдаться Глебу, а план ее так и останется неосуществимым.

Глеб вышел из ванны голый. Даша критически глянула на то, что находилось у него между ног. Это, ни в какое сравнение не шло с тем, что было у Федора. Тот, действительно мужик, а этот…

Глеб стоял и выжидающе смотрел на нее, и Даша поняла, что должна раздеться тоже. Медленно сняла кофточку. Потом юбку. Стояла перед ним в лифчике и трусиках. Стыда не чувствовала. Скорее, отвращение самой к себе. И ненавидела в первую очередь сама себя, а потом уже этого мерзавца Глеба.

– Дай я тебе помогу, – сказал Глеб, приобняв Дашу. И Даша почувствовала, как его руки нащупали застежку лифчика и расстегнули ее. А когда ее большие упругие груди предстали его взору, Глеб чуть наклонился и схватился губами за сосок.

Даша закрыла глаза. Меньше всего сейчас хотелось думать о Федоре. И все-таки, его лицо стояло у нее перед глазами. Она почувствовала, как плоть Глеба сделалась упругой, а руки уже подобрались к трусикам. И она постаралась прогнать все мысли о Федоре. Ну, за что ей все это? Ведь не по доброй воли пришла. Она, всего лишь слабое существо, оказавшееся в безвыходной ситуации. Она – женщина.

В тот момент, когда Глеб уже стянул с Даши трусики и только собрался положить ее на диван, зазвонил его сотовый. Причем, настолько неожиданно, что Глеб вздрогнул, точно испугавшись этого звонка. Даша почувствовала, как сразу вспотели его ладони.

Федор бы, наверное, в такой момент зашвырнул телефон, куда-нибудь подальше и продолжил то, что задумал. А Глеб нет. Он виновато взглянул на Дашу и достал из кармана пиджака трубку.

– Я слушаю, – сказал он потускневшим голосом. Смотреть на него сейчас было смешно. Совершенно голый человек стоит с трубкой в руке и его стручок из упругого, тут же переходит в вялое состояние. И все это на глазах у Даши. Как не муторно было у нее на душе, но Даша не смогла сдержать улыбки, глядя на Глеба.

Поймав на себе ее смеющийся взгляд, он отвернулся. Сейчас его спина вызвала у нее не меньший смех, потому что сплошь была в темных круглых пятнах. И Даша хихикнула.

Глеб услышал ее хихиканье, но так и не обернулся, сказал в трубку:

– Ну, что ты, я очень рад твоему приезду. Встретиться сегодня, сейчас? – он чуть обернулся, покосился на Дашу. – Понимаешь, я вообще-то сейчас очень занят. Может, отложим встречу на завтра? Ну, хорошо, хорошо. Если ты настаиваешь, я сейчас приеду.

Услышав эти слова Глеба, Даша обрадовалась. Слава богу. Значит, сегодня секса у них не будет, и ей не придется изменять Федору. По крайней мере, сегодня. А на потом, она, что-нибудь придумает.

Глеб отключил телефон, обернулся и решил отчитать за хихиканье.

– Не понимаю, что здесь смешного? Просто мне ставили банки. Я простудился, – проговорил он с некоторой обидой.

Он не понимал, почему Даше так весело, а она не стала объяснять причину, от которой развеселилась. Глеб посмотрел на часы и вздохнул.

– Дашенька, извини меня, но мне надо кое с кем сейчас встретиться. Это очень важно. Польский партнер… – сказал он, воздержавшись от дальнейших объяснений, и стал отыскивать в ворохе одежды свои трусы. Одел их. Потом надел брюки и рубашку.

– Ладно. Не переживай, – сдержанно ответила Даша, быстро натянув трусики и спрятав груди под лифчиком. Только бы не передумал этот идиот, поэтому лучше поторопиться. И она стала быстро одеваться.

– Даша, извини, но я не смогу тебя подвезти, – оправдывался Глеб. Даша приняла извинения, лишь бы скорей убраться из его квартиры. Выскочив на улицу, она поймала такси. Домой приехала еще до возвращения Федора с работы. Быстро приготовила ужин.

Выпроводив Дашу, Глеб тут же позвонил Барику.

– Мне только что звонил партнер, – сказал он. Похоже, его звонок застал старика врасплох, но хитрый лис прикинулся, будто не понял. Он сидел с Линой за столиком в ресторане, ужинал, и вдруг этот звонок Глеба. Как не ко времени позвонил Глеб. Разве может пища нормально перевариваться в желудке, когда тебе создают нервоз. Барков уже понял, кто приехал и о чем пойдет речь. Но платить за воздух он не хотел. А именно воздух был в тех коробках в сейфе покойного Романовского, вместо ювелирных изделий. Что и говорить, подставил его приятель Романовский. С него сейчас спроса нет, а вот с Эдуарда Юрьевича спросить могут. И, кажется, молодой друг, пытается это сделать прямо сейчас, проявляя крайнюю настойчивость.

– Глеб, я плохо понимаю тебя, – проговорил Барков, попутно раздумывая, как ему выкрутиться из столь щепетильного положения.

Но Глеб сейчас забыл все нормы такта и довольно дерзко, оборвал старика:

– Если ты плохо понимаешь, я тебе разъясняю: приехал наш польский партнер, который поставляет мне товар. Так вот он требует деньги за ту партию. Теперь, понимаешь? Если опять не понимаешь, приезжай и разбирайся с ним сам, – предложил Глеб. И вор сразу понял.

– Теперь понимаю, – хмурым голосом произнес Барков, покосившись на Лину, ковырявшую вилочкой в салате. – Постарайся, оттянуть на несколько дней выплату. Я тем временем соберу деньги. Сумма-то немаленькая, если учесть, что я такой наличности при себе не держу. Мои парни пока ищут партию…

– Это меня не касается. Мое дело, доставить тебе товар. По-моему, со своей работой я справляюсь. Замечания есть?

– Ну, что ты, Глеб? О чем ты говоришь? Никаких замечаний, – постарался Барков убедить молодого друга в безупречной работе того.

– А все внутренние дела, это уж по твоей части. Между прочим, хочу тебе напомнить, что мне ты тоже ничего не заплатил за привезенный товар, – напомнил Глеб и Барков сразу помрачнел лицом. Это было не просто напоминание, это было уже давление.

– Глеб, ну ты же видишь, в какое положение я попал, – сказал Барик, покосившись на Лину. Не хотел, чтобы она присутствовала при этом разговоре, да видно ничего не поделаешь. Не выпроваживать же ее из-за стола. Порядочные люди так не поступают со своими дамами. Тогда здесь его не так поймут.

– Меня, кинули. Так не кидай хотя бы ты. Подожди, и я заплачу тебе. А сейчас прошу, постарайся убедить партнера, чтобы подождал с деньгами, – попросил Барик. Заметил, как сразу изменился тон у молодого друга. Кажется, тому хотелось унижений от старого вора. Сейчас он их услышал и потому голос изменился, подобрел:

– Ну я попробую. Только советую тебе, не тяни, – не упустил Глеб напомнить Баркову. Получилось так, словно он мальчишка отхлестал старого вора и оттого получил неописуемое удовольствие.

Убрав трубку сотового, Барик налил в рюмку коньяка.

Прожевав салат, который был у нее во рту, Лина скроив любопытную мордашку, спросила озабоченно:

– Что-то случилось? На тебе лица нет.

Вор сдержался от грубости. Ее ли дело вмешиваться и рассуждать, какое у него лицо. Он мрачно глянул на свою молодую подругу и сказал:

– Не забивай голову. Все нормально. Я разберусь.

Девушка улыбнулась.

– Я рада, что у тебя все нормально. Может быть, уедим отсюда? – попросила она, обдав Баркова томным взглядом.

– Что? – переспросил вор. Лина заметила, что лицо ее спутника выглядит задумчивым.

– Да что с тобой такое? Ты совсем не слышишь меня, – капризно проворковала Лина. Уголки губ Баркова, чуть опустились от скупой улыбки. Но в глазах по-прежнему была тоска, которую вор тщательно прятал от девушки, блуждая взглядом по ослепительно белой скатерти.

– Прости меня, моя девочка. Я задумался, – признался он. Лина придвинулась ближе к столу и тихонько спросила:

– О чем?

Вор молчал. А девушка настаивала:

– Я хочу знать, о чем ты задумался?

– Когда-нибудь узнаешь. А сейчас поедем домой. Я что-то устал от этой суеты, – сказал Барик, вставая из-за стола.

Говоря об усталости, Барик врал. Усталости он не чувствовал. Скорее, озабоченность. Его нелегальный бизнес оказался под угрозой. Не получив денег за утерянную партию, поляки больше не будут поставлять им золото. Это плохо. Эдуард Юрьевич примерно прикинул, сколько он потеряет от этого. В месяц получалась кругленькая сумма. Но месяца складывались в год. За год от продажи нелегального золота, они с Романовским имели астрономическую сумму. Но теперь, похоже, нелегальному бизнесу наступал конец. Но эти чертовы поляки, не получив обещанных денег, не остановятся. Только вряд ли они выйдут на него, если… если не будет Глеба. Глеб у них берет товар. Глеб расплачивается потом за него. Они ему верили, давая товар на реализацию, потому что заинтересованы в сбыте и потому что он никогда не подводил их. Но теперь, они не захотят иметь дело с ним. Они будут искать новый канал переправки своего дешевого золота сюда к нам. Правда, на этот раз, проявят крайнюю осторожность. Но все равно, будут. Потому что им надо куда-то его сбывать. И Барков подыщет им нового человека. Вместо Глеба. А молодой друг выбывает из игры. Вряд ли он будет молчать про Эдуарда Юрьевича, когда поляки прижмут его. Но и Эдуард Юрьевич не будет платить за ту пропавшую партию, потому что сам не получил за нее ни копейки.

Вернувшись домой, Барков отправил Лину спать, а сам расположился в комнате, в которой он обычно вел деловые разговоры. На этот раз он разговаривал со своим телохранителем Аликом.

Первым делом справился о Жоре Хоботе, Владике Исаеве и Олеге Дулове. Они прикрывали отход Алика, когда он забрал Лину из ночного клуба. Теперь вор проявил крайнюю озабоченность о них, на этом зарабатывая авторитет среди своих верных вассалов. Знал, что Алик обязательно расскажет, что вор справлялся о них. Зато, потом они в благодарность за эту заботу за него хоть в огонь, хоть в воду.

А если уж замочить кого-нибудь, так это запросто. И очень скоро, как раз это и понадобится Эдуарду Юрьевичу от них.

– Они ничего. В порядке, – ответил Алик. – Да и что им сделается? Ведь они проторчали в обезьяннике всего одну ночь. Адвокат говорил, что майор Туманов был готов рвать и метать, когда их выпустили.

На лице вора появилась едва заметная улыбка.

– Этот Туманов… Оказывается, он серьезный мужик.

– Очень серьезный, – согласился охранник, почтительно стоя перед Барковым и опасаясь произнести хоть одно лишнее слово. И потому отвечал только по существу разговора, тон которому задавал вор.

– Есть что-нибудь нового об исчезнувшей партии золота? – был следующим вопрос Баркова. В голове не укладывалось, куда могли исчезнуть ювелирные изделия на такую огромную сумму. Водитель доставивший товар в магазин к Романовскому и сопровождавшая охрана, в один голос уверяли, что своими глазами видели, как грузчик работавший при магазине в сопровождении охранника перенес весь товар в кабинет к директору.

Телохранитель отрицательно покачал головой.

– Пока ничего, – для большей убедительности добавил он.

– А за этой самкой… Зотовой, следят?

– Мы установили за ней наблюдение. Но пока за ней ничего такого не наблюдается. Ведет себя, как обычно. Из дома, на работу. С работы, домой. Ни каких встреч.

Барков кивнул.

– Ну вы все равно за ней присматривайте, – распорядился он.

– Мы присматриваем. Только и менты за ней тоже присматривают.

– Думаешь, раскололась она за тот случай? – спросил вор. Охранник пожал плечами.

– Все может быть.

Барик некоторое время сидел молча, покуривая сигарету и точно напрочь позабыв о своем телохранителе, которому потребовалось изрядное терпение стоять перед ним истуканом. Наконец, словно вспомнив о нем, Барик сказал:

– Нужно провернуть еще одно дело. И довольно срочно, – подчеркнуто произнес Барков.

– Как скажите, – с готовностью подхватил Алик, в буквальном смысле заглядывая в рот своему патрону.

– Глеба Шкультетского придется убрать…

Алик молча уставился на боса, но в глазах столько было изумления, что Барик вынужден был добавить:

– Так надо. Возникли некоторые осложнения. И сделать это надо как можно быстрей, потому что через неделю он улетает в Польшу.

Алик кивнул. Помня наказ Баркова, не спускать со Шкультетского глаз, решил, что самое время доложить. И сказал:

– Около шести вечера, к нему домой приехала невеста того мента.

– Туманова? – спросил Барков. Алик кивнул.

– Она. Но пробыла у него не долго. Не больше двадцати минут. А он потом поехал в отель, где встретился с двумя поляками. И часа три он торчал с ними там в ресторане. О чем говорили, подслушать не удалось, но разговор был напряженным. Поляки чуть морду не набили Шкультетскому.

Вор сидел, полуприкрыв глаза, как будто погрузившись в сладкую дрему. Со стороны казалось, что Алик рассказывает все это, лишь для того, чтобы побыстрее убаюкать капризного старика. Но на самом деле, Барков был сейчас до крайности сосредоточен. Выслушав про приезд ментовской подружки к Глебу, а потом про его встречу с поляками, он подумал о том, что не ошибся, приняв решение ликвидировать Шкультетского. Глеб сделал непростительную ошибку, позарившись на ментовскую деваху, будь она хоть трижды красавица. Вряд ли Туманов не захочет наказать соблазнителя. Но если он за него примется всерьез, то неминуемо выйдет на Баркова. А ведь Эдуард Юрьевич его предупреждал, не связываться с ней. Что ему других баб мало? Хотя теперь, это уже совсем не важно. Важно, побыстрее избавиться от Шкультетского, пока это не сделали поляки. Только, в отличие от парней Баркова, они это сделают гораздо мучительней для Шкультетского. Им важно не просто убить его, а сначала получить свои денежки.

– Ах, эти проклятые денежки, – вздохнул старичок. Алик не понял произнесенных босом слов, спросил живо:

– Что вы сказали?

Барков махнул рукой, тем самым, давая понять, пусть телохранитель не беспокоится по поводу только что сказанного им. Спросил:

– Скажи, Алик, как ты относишься к любви?

Охранник удивился. Чего угодно мог ожидать от старика, только не этого. Хотя, если разобраться, то почему бы и нет. Иметь под боком такую красотку, как Лина, и не поддаться романтическим чувствам…

– Нормально отношусь, – довольно скупо ответил телохранитель. А Барков удовлетворенно кивнул, сказав:

– Мы же не звери, правда? И если Шкультетский любит подружку мента, то почему бы ни доставить ему приятное? Надо сделать так, чтобы они умерли вместе. Это так романтично, умереть вместе с любимой женщиной. Ты как на это?

Алик хмыкнул. Трудный вопрос, потому что своим ответом надо не разочаровать вора. Но умирать Алик не собирался. Особенно сейчас, когда он молодой, полон сил. У него есть все для нормального существования в этом мире. Прекрасная квартира. Деньги. И он даже не помышлял о собственной смерти. О чьей-нибудь, это другое дело. А о своей, нет. Поэтому признался, как на духу:

– Я бы предпочел пока пожить. Да и любимой женщины у меня нет.

– Ну понятно, – с некоторым недовольством произнес вор. Как оказалось у его верного слуги напрочь отсутствовало все романтическое. Но он может быть пригоден для другого. И вор вернулся к вопросу о кончине Шкультетского.

– Пусть это будет, ну скажем передозировка наркотиками…

– Как в случаи с бывшей вашей девушкой и Родионом Золотаревым? – непринужденно напомнил охранник.

Барков откинулся на спинку кресла и поддался воспоминаниям.

* * *

С Родионом Золотаревым он познакомился на зоне, где отбывал наказание за убийство. При помощи адвоката и солидной суммы денег удалось убедить судью, переквалифицировать статью с умышленного убийства на превышение необходимой самообороны. Тогда Баркову дали шесть лет, из которых он отсидел только четыре. Два скостили за примерное поведение. Опять свое сыграли деньги. И немалые. Но Эдуард Юрьевич был благодарен судьбе. Потому что именно там, на зоне, он познакомился с Золотаревым. Родя, как все называли Золотарева, работал дантистом. Ну, а в свободное от основной работы время, на дому вставлял клиентам золотые коронки. Тогда следователю так и не удалось узнать, где Родя приобретал золотишко для своих изделий. Золотарев ссылался на случайных людей, естественно, без имен и фамилий. За свою несговорчивость и отказ сотрудничать со следствием, получил пять лет. Следователь выдвинул обвинение за незаконные операции с драгметаллом. Родя не захотел делиться с государством и платить налоги. За то и поплатился.

Там на зоне они сдружились с Барковым. Себя Родя называл евреем с польскими корнями. Говорил, что вся родня его живет в Польше, а вот его черт угораздил остаться в России. За то он и поплатился.

– Просто здесь каждого еврея считают хитрожопым. И потому, не дают спокойно жить, – не раз повторял он Эдуарду Юрьевичу, жалуясь на свою судьбу. – Как только окажусь на свободе, дня не останусь в этой стране. Я не патриот, чтобы существовать в полунищей стране и часами простаивать в очереди, чтобы купить себе носки. Эти восьмидесятые годы я запомню на всю жизнь. Когда-нибудь ты приедешь ко мне в гости, и увидишь, как живет обыкновенный еврей в Польше.

Потом, в конце девяностых, частенько наведываясь в Москву, еврей Родя Золотарев, уже пел по новому. Удивляло, его умение приспосабливаться. В Польше у него действительно появился свой роскошный дом. Там Родя жил хорошо и все благодаря своему умению. Но не способностям дантиста. Родя забросил эту профессию, и переключился на другое. Вместе с Барковым они наладили золотой бизнес. Он и впрямь был золотым, потому что приносил огромный доход. Поначалу Родя сам доставлял ювелирные изделия из дешевого золота. Причем, на всех этих сережках, колечках, перстеньках стояло российское клеймо и штамп самой высшей пробы.

Имея широкие связи в криминальных кругах, Баркову не составило труда наладить сбыт этого золота. Но за реализацию приходилось отчислять продавцам свой процент. Выбрав из этих продавцов самого способного и как казалось Баркову, самого надежного, Романовского, он предложил ему заняться серьезным бизнесом. Для этого они выкупили у мэрии один из бывших универмагов, и переделали его для торговли ювелирными изделиями. У Романовского было одно, но самое необходимое качество – умение договориться. Иногда Эдуарду Юрьевичу казалось, что его компаньон способен договориться даже с чертом, причем с выгодой для себя и проигрышем для последнего. В этом даже завидовал Романовскому. Несколько лет они свободно торговали левым товаром, и ни одна из проверяющих комиссий не могла обнаружить подлога. Романовский предоставлял им накладные, как будто все эти ювелирные изделия произведены у нас в России. А вовремя предложенный золотой перстенек с дорогим камнем, заставлял проверяющих закрыть глаза на некоторые нарушения. И комиссии уходили, якобы не найдя этих некоторых нарушений.

Иногда Барков начинал верить в непоколебимость корпорации, отцом основателем которой считал себя. Оставаясь в тени, Барик при этом имел самый большой процент от сделки. Официально, нигде, ни в каких документах, его фамилия не значилась. Значит, и отвечать ему ни за что не придется, если всплывет махинация с золотом. Да и в Польше о нем никто не знает. Никто, кроме Золотарева. Вот именно это, в некоторой степени и беспокоило Эдуарда Юрьевича.

С Глебом, его познакомил Романовский, представив его как своего знакомого. Позвонив как-то Баркову, он попросил о встрече, а когда вор пришел в ресторан, где был заказан столик на троих, Романовский кивнул на молодого, элегантно одетого человека и сказал тихонько:

– Глеб Ярославович – дипломатический работник. Работает в Польше. И он согласился нам помочь с поставкой золота из Польши.

А Глеб и в самом деле был не против. Видел, многие посольские работники увозили за рубеж иконы и антиквариат, выгодно сбывая все это там. Тем более что в предложении директора ювелирного магазина он не видел ничего предосудительного. Ведь ему же не предлагают продавать родину и что-то вывозить из нее, как это делает кое-кто из его коллег по работе. А наоборот, речь идет о том, чтобы ввезти в страну партию ювелирных изделий. Да и деньги за это ему Барков посулил приличные. Отчего же не согласиться. Жить-то хочется.

Похоже, поначалу этот молодой идиот не догадывался о том, что под видом золота высокой пробы ввозит подделку, выполненную профессионалами на высоком уровне. А, узнав, уже не смог отказаться. Потому что желание иметь как можно больше денег, засасывает. Не миновало это и Глеба. Он всегда испытывал зависть к тем, у кого много денег. Стремился, чтобы и у него их было с избытком. И теперь, похоже, его мечте было суждено осуществиться. И он станет богатым.