Текст книги "Падение Галактики"

Автор книги: Вячеслав Шалыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Какая-то обратная тяга получается, – заметил Миша в эфир.

– Не волнуйтесь, – ответил радист с корабля «крабов». – Нам потребуется не больше секунды…

– Для чего? – Сон насторожился.

– Для обезвреживания вашего биомеха, – ответил спасатель. – Нейтронным залпом…

– Это правильно, – удовлетворенно сказал Ястреб. – Поделом…

– Там же Тень! – крикнул Волк и, оторвавшись от группы, полетел обратно.

– Волк, вернись! – крикнул Сон. – Она в биомодуле! Ты ее не спасешь!

– Я ее не оставлю! – упрямо отозвался Волк и нырнул обратно в дыру.

– Как ты доберешься до биомодуля?! Очнись, Волк! – поддержала капитана Скала.

– Спасатели, вы меня слышите?! – возбужденно крикнул Сон. – Не стреляйте, пожалуйста, хотя бы пять минут! Он вернется! Сейчас убедится, что ничего не может сделать, и вернется!

– Через пять минут вас прижмет к борту биомеха и вы попадете под нейтронный луч, – сурово заявил радист. – Минуты три, не больше…

– Две – максимум, – более угрюмо, чем обычно, возразил Ястреб. – «Алия» начала подготовку к разгону восемь минут назад. Обычно ей хватает десяти-одиннадцати…

– Тем более, – согласился союзник.

– Тогда подберите нас, и пусть биомех катится ко всем чертям, – предложил Игорь.

– Ответ негативный, – ответил «краб». – Мы обязаны уничтожать любого биомеха без колебаний. Спасение экипажа должно проводиться только, если это возможно и не представляет угрозы для нашей собственной безопасности.

– Весьма гуманно, – с сарказмом заметил Спиваков.

– Мы следуем законам военного времени, – ответил союзник и замолчал.

На поверхности биомеха образовались бугристые наросты выползающей из внешних клапанов биомассы, и пробитая экипажем дыра стала быстро уменьшаться в диаметре, затягиваясь бурлящей субстанцией.

– Только не Волк! – с отчаянием в голосе прошептал Сон.

– Смотрите! – вдруг крикнула одна из десантниц.

В слабом свете аварийного освещения все хорошо рассмотрели, что в рубке появились два силуэта. Один из них быстро приблизился к еще достаточно широкому проходу, но второй продолжал стоять на мостике без движения.

– Волк, выходи из корабля, скорее! – крикнул Сон, и его возглас поддержал нестройный хор голосов.

– Тень, ну что же ты?! – вместо того чтобы ответить капитану, крикнул Волк.

– Я не пойду, – тихо отозвалась Тень.

Уже в совсем микроскопический зрачок, оставшийся от некогда широкой дыры, космонавты увидели, как мастер механики возвращается к девушке и, обняв ее, машет им рукой.

– Волк… – произнес Сон, – прощай…

В ту же секунду за кормой «Алии» вспыхнул факел разгонных двигателей, а радист корабля «крабов», предупреждая беглецов с биомеха, повторил команду, которую его капитан отдал своему бортовому компьютеру.

– Залп!

Биомех вздрогнул всем корпусом, и факел его двигателя погас. Биомасса перестала пузыриться и расползаться уродливыми разводами по обшивке, а ее не успевшая затвердеть часть, та, что секунду назад затянула аварийный выход, под действием притяжения гравитационного поля палубы провалилась внутрь корабля.

– Можете, возвращаться на борт, господа, – сообщил радист союзников. – После того, как вы сочтете это приличным, мы посетим ваш корабль с дружественным визитом.

– Разве мы не воюем? – удивленно спросил Сон.

– Вот это мы и обсудим, – вежливо ответил связист.

– У нас есть один тяжело раненый, – вмешалась Скала. – Ему нужна квалифицированная помощь.

– Раненого мы подберем, оставьте его на месте. Наш доктор весьма искусен. Остальных я прошу вернуться на борт, – повторил союзник и выключил связь.

– Ничего не понимаю, – признался капитан.

– Что тут понимать? – спросил Игорь. – Поплыли проводить генеральную приборку. Ты же не станешь приглашать гостей в заляпанный дохлой биомассой свинарник…

«Гости» между тем предусмотрительно навели на «Алию» тяжелые лучевые орудия и спокойно легли в дрейф. Дожидаться приглашения на чашку чая…

После того, как роботы восстановили герметичность корабля, а Ястреб перевел все его системы под управление бортового компьютера, на борту «Алии» началась самая великая со времен промывки Гераклом авгиевых конюшен битва за чистоту. Роботы-уборщики, будто угорелые, носились между различными отсеками и биомодулем, вывозя в его трюм собранную биомассу, а члены экипажа, не снимая скафандров, дабы не задохнуться от нестерпимой вони, заливали освобожденные площади сильнейшими молекулярными очистителями.

Но в первую очередь были спущены в холодильный отсек тела погибших членов экипажа. Старая морская традиция – хоронить матросов в пучине океана, на космический флот не перешла. Здесь действовал немного другой обряд. Космонавты считали, что любой человек имеет полное право вернуться на родную планету. Даже после смерти. К тому же у похорон в открытом космосе была еще одна отрицательная черта – тело становилось опасным для движения кораблей космическим мусором. Как это ни кощунственно звучало…

Чтобы придать уборке увлекательный характер и отвлечь баргонцев от мрачных мыслей о потерях и грядущем вероятном плене, Игорь объявил конкурс на самого большого знатока рекламы моющих средств. Постепенно эфир заполнили совершенно издевательские интерпретации нелепых рекламных лозунгов, и в отдельных помещениях даже послышался смех. После первого этапа, когда была смыта основная масса грязи, Спиваков рискнул снять шлем скафандра и объявил, что это противно, но почти безопасно. Его примеру последовали не все, но работавшие рядом Белка и Михаил поступили честно. Сперва они выразили ему свое презрение, покрутив пальцами у виска, потом немного повздыхали, но в результате тоже сняли шлемы.

Несмотря на запах, Игорю дышалось замечательно. В голове крутились какие-то легкомысленные мелодии, а настроение удерживалось в рамках почти прекрасного. Он понимал, что сейчас не время для подобной ветрености, что следует напряженно размышлять о судьбе государства, строить различные планы и так далее. Но ничего подобного в голову все равно не приходило, и Спиваков решил себя не насиловать. Не имея достаточного количества информации к размышлению, он не имел и желания думать о чем-либо серьезном. Единственное, что он понимал и приветствовал, было то, что из «крабов» получились вполне приличные психотерапевты. Заставив экипаж «Алии» трудиться, они помогли баргонцам прийти в чувство гораздо быстрее и надежнее, чем это могло бы произойти после проведения целого курса лечения таблетками и бездарным гипнозом.

Игорь поливал стены моющим раствором и косился на точеную фигурку Белки. Она старательно терла палубу жесткой щеткой на длинной ручке и, улыбаясь, слушала забавную болтовню земного капитана. Мишка заливался словно соловей. На его бледных щеках появился румянец, а глаза блестели, словно у влюбленного кадета. Игорь вновь почувствовал тот самый укол ревности, который заставил его удивиться, когда эта парочка ползала в техническом пространстве.

«Если посмотреть со стороны, имею я право быть против их взаимной симпатии? – размышлял пилот. – Наверное, все-таки нет. Тогда что меня гложет? Впрочем, происходит лишь то, что записано в программе судьбы. Если там напротив моего имени стоит имя Белки – так тому и быть, а если нет – тем лучше для Михаила. Фатализм не подспорье в сердечных делах, но исправить искривление позвоночника, как известно, может только могила…»

16. Баргон. Штаб. Предать себя

– Земляне ушли, – Ветер откинулся на спинку мягкого дивана и, заложив руки за голову, удовлетворенно потянулся. – Чертовски хочется вздремнуть…

– Что вам мешает? – Император взглянул на диван. – Пара часов у вас есть.

– Вряд ли, – возразил Ветер. – Сейчас наступает самый интересный момент, и проспать его будет просто глупо.

– Глупо будет в результате недосыпания принять неверное решение, – изрек Император, указывая на тактическую карту. – Землей биомехи не насытятся. Им, по-видимому, нужно все или ничего. Но два часа отдыха мы себе позволить можем.

– Вы не хотите использовать наше преимущество? – удивленно спросил Ветер. – Сейчас мы имеем шанс совершенно беспрепятственно войти в Солнечную систему и ударить землянам в тыл. Пока их внимание отвлечено на биомехов, мы нанесем врагам весьма серьезный урон.

– Ветер, Ветер, – Император печально покачал головой, – вы меня не слушаете. Или не хотите слышать. Земляне отныне не представляют для нас ровным счетом никакой угрозы. То, что произошло на тайном плацдарме биомехов, повернуло ход мировой истории под самым невероятным углом. В Галактике это уже наверняка поняли. Неплохо бы понять это и нам до того, как, уничтожив все до единого электронные корабли флота Земли, биомехи двинутся к Баргону. То, что произошло под прикрытием нашей войны с Галактикой, отчасти напоминает революцию русского образца. Превращение империалистической войны в гражданскую. Помните эту древнюю историю? Биомехи с дьявольским терпением выждали, когда мы ввяжемся в драку, и обернули нашу невнимательность в свою пользу. А ведь сигналы об их выходках поступали постоянно, и если бы мы обеспокоились этим раньше – никаких проблем у нас бы не возникло. Но мы смотрели на растущее среди мыслящих кораблей недовольство сквозь пальцы и в результате получили то, чего заслуживали. Теперь они уже не наши верные солдаты, но, что самое ужасное, – и не солдаты противника. Они вольные существа, причем со своим руководством и идеологией…

– Идеологией? – Ветер потер лоб. – Да, пожалуй. Я все никак не мог подобрать верного слова. Идеология… Или даже религия.

– Возможно, и так, – согласился Император. – Они пока вряд ли сознают, насколько зависимы от людей. Те, кто заразил их идеей самостоятельности, не дали им всех рецептов. Но, когда они осознают, что не могут обходиться без горючего или инженеров-ремонтников, последний шаг будет уже сделан и путь к отступлению отрезан. Среди них начнутся раздоры, возможно, они сменят руководство или разобьются на мелкие группы-кланы, или трудности, наоборот, сплотят их – я не знаю. Может быть, кто-то из них даже вернется с повинной. Это тоже вероятно. Однако несомненно одно – в обитаемом пространстве появится грозная сила. Которая будет насаждать свой нечеловеческий порядок. Жизнь любого гуманоида – будь то человек или андроид – осложнится до предела. В первую очередь нарушится незыблемость границ и безопасность транспортных маршрутов, начнут вспыхивать локальные конфликты. В людях поселится страх и неуверенность в завтрашнем дне. Биомехи могут развернуть охоту не только за сырьем и топливом, но и за рабочими руками. А это значит, что в космосе разольется душок античного рабовладельчества. Психология рабов крайне примитивна, Ветер, а значит, они не смогут внести в процесс развития человечества никакого вклада, и прогресс сбросит обороты. Наступит застой и развал государственных систем. Вы знаете, что я не очень высокого мнения о существующих системах, но даже плохое государство лучше, чем его отсутствие. Из-за пиратских набегов биомехов Галактика и Империя Баргона разобьются на изолированные островные государства и перестанут существовать. И чем дольше это будет продолжаться, тем надежнее мы увязнем в темных временах. В конце концов, такое положение приведет к откату назад, и мы получим шанс через несколько десятилетий вернуться в прошлое без всякой машины времени… Вы хотели бы возвратиться век этак в двадцатый, двадцать первый?

– Не очень, – Ветер поморщился. – Мне бы там нечем было заняться.

– Вот именно, – согласился Император. – Я бы тоже не хотел править двенадцатью миллиардами голодных оборванцев, для которых полет на Луну недостоверен, а Марс вообще недостижим.

– А руководство? – вдруг припомнил Ветер. – Вы сказали, что у биомехов есть руководство. Откуда оно взялось? Это какие-то наиболее умудренные опытом «прыгуны» или кто-то другой?

– Вариантов несколько. Вернее, три, – Император показал пятерню, спрятав два пальца. – Биомех, человек и…

– Андроид, – кивнув, закончил Ветер. – Это я понимаю, но логика подсказывает, что вождь должен быть только один. Кто это? Какой-нибудь сумасшедший биолог?

– Почему именно биолог? – спросил Император.

– С биомехами общаются в основном биоинженеры, – Ветер пожал плечами. – Если у кого-то из них «потрескалась» кора головного мозга, то он мог наплести биомехам что угодно. Мыслящие корабли не в состоянии отличить сумасшедшего человека от нормального. К тому же душевнобольные зачастую весьма убедительны… Но главное, для того, чтобы «прыгуны» кому-то поверили, этот человек должен быть для них достаточно авторитетным. Кто может пользоваться большим доверием, чем «родной папа», который вырастил их в барокамере и обучил соображать?

– Занятная теория, – сказал Император. – Хотя вдохновителем может оказаться и неисправный андроид. Впрочем, почему неисправный? Возможно, кто-то из инженеров перестарался и вырастил чересчур умного искусственного человека, который решил таким образом немного поразвлечься… Однако предпочтение я бы отдал версии о лидере из среды самих биомехов.

– Почему? – спросил Ветер.

– Я пока не сформулировал аргументы в пользу этого варианта достаточно внятно, но что-то в подсознании уже брезжит…

– Постойте, ваше величество, у нас же есть шпион! Может быть, стоит побеседовать с ним? – предложил генерал.

– Почему бы и нет? – Император в раздумье прошелся по кабинету. – Конечно, надо побеседовать. Только он сейчас наверняка не в себе…

– Это забота медиков, – Ветер набрал в приборе связи нужный код и приказал доставить во дворец того самого полковника, который так не понравился Камню.

Шпион сидел, надежно привязанный к жесткому креслу путами силового поля, в комнате Императорской Секретной службы. В его глазах застыли испуг и отчаяние. Он поминутно сглатывал слюну, тщетно пытаясь увлажнить горло, пересохшее от препаратов, снявших действие наркотика. Кресло было развернуто к противоположной от двери стене. Через маленькое зарешеченное окно в камеру вливался яркий свет неунывающего баргонского солнца, и это заставляло полковника страдать еще больше. Там, за окном, была такая недоступная и потому вдвойне вожделенная свобода. Упругие серые стены, жесткое сиденье и решетка повергали шпиона в бездну глубочайшего уныния.

Одного из смертных грехов. Впрочем, грешен он был и раньше, и, видимо, поэтому высшие силы отвернулись от него и бросили на произвол злодейки Судьбы. Иначе объяснить постигший его провал полковник не мог.

За спиной узника скрипнул замок, и послышались неторопливые шаги. Не в силах обернуться, шпион скосил глаза и замер, напряженно ожидая появления пришедших в поле зрения. Чьи-то руки легли на спинку кресла и развернули его к двери.

– Генерал? – Полковник еще довольно плохо владел шершавым от жажды языком, и потому слова давались ему с большим трудом. – Объясните, в чем я провинился?

– Разве за провинности сажают под арест? – спросил расположившийся на стуле Ветер. – В тюрьму попадают за преступления…

– Но я же не совершил ничего противозаконного! – Шпион попытался наклониться вперед, однако силовое поле сдержало его порыв, и он вновь выпрямился. – В чем вы меня обвиняете?

– В шпионаже, – просто ответил Ветер. – В пользу Галактики и кое-кого еще.

– Это ошибка, – испуганно прошептал полковник. – Я принадлежу древнему роду… Я дворянин… Посудите сами, генерал, зачем мне губить свою жизнь?

– Я пытаюсь, – ответил Ветер, – но, как вы и говорите, не могу понять, зачем вам это. Состояние вашей семьи позволяло жить очень хорошо, положение при дворе оставалось стабильным, армейская карьера складывалась вполне успешно, и я совершенно не понимаю, что заставило настолько удачливого человека, как вы, ввязаться в эту авантюру? Вас шантажировали? Нет? Тогда в чем же дело? Может быть, вы решили выразить таким образом протест? Против чего?

– Я не совершил ничего дурного! – продолжал упорствовать полковник.

– Хорошо, – согласился Ветер. – Тогда вас не должно смутить мое предложение. Сейчас вам введут довольно безобидный препарат, и мы побеседуем с глазу на глаз. Если вам действительно нечего скрывать, вы мне не откажете.

– Мне нечего скрывать, генерал! Но я протестую! Я вам не какой-нибудь андроид или безродный воспитанник кадетского корпуса, я дворянин! Ваши действия нанесут мне глубочайшее оскорбление! Не будь вы командующим Главной Армией, я бы вызвал вас на дуэль! – Несмотря на мучившую его жажду, губы полковника покрылись пеной.

– Хорошая мысль, – равнодушно взирая на его страдания, заметил Ветер. – Дуэли – это, конечно, архаика, но что-то притягательное в них есть… Только не надейтесь, полковник, у вас не будет такой возможности. Вас скорее всего просто расстреляют, как и положено поступать со шпионами в период ведения боевых действий. Впрочем, я могу убедить трибунал, что выявил и склонил вас к сотрудничеству еще до начала войны. Тогда ваше дело будет рассматриваться как случай шпионажа в мирное время со смягчающими обстоятельствами. Лет двадцать вам придется провести на суровой планете Гелвар, но потом вы получите полное право вернуться в свое родовое гнездо и спокойно дожить оставшиеся дни в глуши уютного поместья…

– Я не понимаю, чем заслужил такое отношение, генерал, но требую, чтобы в трибунале меня представлял адвокат из Коллегии Чести!

– Ого! – Ветер усмехнулся. – Это обойдется вам в кругленькую сумму. Однако вы не совсем правильно поняли мою мысль, полковник. Я ведь только предложил оформить арест задним числом, а не сказал, что так и сделаю… Пока ситуация складывается совсем не в вашу пользу. Баргон ведет войну с Галактикой, а вы шпион землян. Так что до полноценного трибунала дело вряд ли дойдет. Вас будет судить военно-полевая коллегия. И угадайте, кто ее председатель?

– Вы не посмеете этого сделать, Ветер! Император мой троюродный дядя!

– А мне он вообще как отец родной, – насмешливо заявил генерал. – Ну и что? Вы думаете, что родственные узы заставят Императора простить вам предательство?

– Я не предавал государя! – багровея от негодования, крикнул полковник.

– Вы забываете, что всего два дня назад я командовал армейской разведкой, – спокойно сказал Ветер.

– Господи, ну не предавал я! – теряя остатки самообладания, пробормотал узник.

– Если так, соглашайтесь с моим предложением, – холодно проронил Ветер. – Обещаю, что не буду задавать вам вопросов об эпизодах прелюбодеяния или придворного интриганства. О них я знаю и так. Меня интересуют несколько сугубо специфических вопросов, и, если вы действительно не знаете, как на них ответить, я вас отпущу и даже компенсирую нанесенный моральный ущерб.

– Я не виновен… – уже подвывая, как раненый пес, произнес полковник, опуская голову.

– Доктор! – позвал Ветер. – Приступайте…

– Нет! – шпион поднял на генерала покрасневшие глаза и умоляюще прошептал: – Я расскажу все сам!

– Честно говоря, это избавляет нас только от необходимости увеличить дозу препарата, – равнодушно произнес Ветер и, обернувшись к доктору, приказал: – Стандартную…

Врач деловито ввел полковнику препарат и, посветив миниатюрным фонариком в глаз, ехидно спросил:

– На что жалуетесь, больной?

– В бедре тупая боль, – ответил полковник, уставившись отсутствующим взглядом в стену.

– Это пройдет, – сказал доктор. – Рана чистая, помощь была оказана вовремя…

– Достаточно, – отстранив врача, сказал Ветер. – Ваше полное имя?

– Князь Кот третий Баргонский…

– Ваше настоящее имя? – переспросил генерал.

– Саблин Константин Геннадьевич…

– Вот это уже разговор, – Ветер потер руки. – Когда вы были заброшены на Баргон?

– Черт! – выругался расположившийся в углу доктор. – А ведь и вправду шпион!

– Не мешайте работать, – оборвал его Ветер. – Итак, Саблин, продолжим…

– Мы оба были правы, ваше величество, но лишь частично, – отставив чашку с крепким чаем, докладывал о результатах допроса Ветер. – Этот землянин передавал Викторову и Сыромятину почти все, что видел при дворе и в генеральном штабе, на протяжении трех лет… Благо что на серьезные совещания его не приглашали до самого последнего момента. Знать наверняка, что творится с нашими биомехами, он не мог, и потому, когда они отправились на «сборы» перед походом против человечества, он решил, что мы готовим вторжение. Передавая это важное сообщение, он поспешил и попал в поле зрения биомехов…

– Не совсем улавливаю, – признался Император. – Каким образом?

– Этого не знает и сам шпион, – ответил Ветер. – Я могу предположить два варианта. Первый – при передаче сообщения были использованы шифры и кодирующая аппаратура биомеханического корабля, а второй – тот, кто принял его донесение, был связан с биомехами землян или же это был непосредственно один из мыслящих кораблей.

– Он передавал донесения прямо на Землю? – удивился Император.

– Конечно же нет. У него был связной, но Саблин его никогда не видел и даже не может предположить, кто это. Он лишь уверен, что связной не баргонец. Вероятнее всего – кто-то из бизнесменов или сотрудников земного посольства. Не исключено, что это незаметный вольный торговец с какого-нибудь Гексагона. Теперь личность связного не имеет принципиального значения, поскольку он остался без контакта с Саблиным и, следовательно, без работы. Меня беспокоит другое. Видите ли, первую версию я предложил как один из вероятных вариантов, но при тщательной проверке использование для передачи информации аппаратуры баргонского биомеха становится сомнительным. Дело в том, что Кот, то есть Саблин, и по легенде, и на самом деле был ярым противником вооружения армии бионикой. Он состоял в довольно популярном среди наших офицеров тайном движении против биомеханических новинок. Это вполне укладывается и в рамки его профессиональной деятельности. Наши биомехи-диверсанты до последнего времени были серьезным контраргументом Ударному флоту землян, и неудивительно, что те всеми силами пытались помешать нашему перевооружению. Появление на биомехе могло серьезно осложнить Саблину жизнь, и потому он бы не стал рисковать.

– А почему вы не уточнили у него самого, как было передано сообщение? – спросил Император.

– Он-то отправил донесение, пользуясь электронными системами, – пояснил Ветер. – Если биомехи получили доступ к информации еще на Баргоне, то это произошло уже по вине связного… Улавливаете, к чему все клонится?

– И в первом, и во втором случае перехвативший донесение биомех мог быть только земным? – догадался Император.

– Так точно, – ответил Ветер. – Выходит, что и наши, и мыслящие корабли Земли были в сговоре задолго до того, как случилось их явное объединение в кочующую боевую группу. Вполне возможно, что действия Кота были не только предопределены, но и тщательно просчитаны самими биомехами. Более того, я не сомневаюсь, что при передаче они подправили сообщение так, как им было нужно, и Викторов поверил в то, что на Галактику собрались напасть действительно мы.

– Но тогда получается, что они просчитали даже действия самого Викторова, – сказал Император. – Почему они были уверены, что земляне бросят на уничтожение вражеской группировки своих биомехов, а не Ударный флот?

– Потому, что в районе тайного плацдарма не было ни одного портала и попасть туда могли лишь прыжковые корабли, а они, в подавляющем большинстве, биомехи, – ответил генерал. – По-моему, все очень просто…

– Да, – согласился Император. – Логично. Хотя мне почему-то казалось, что этот Саблин все же работает на биомехов. И не случайно, а осознанно…

– Он человек, – Ветер пожал плечами, – причем землянин… Работать на уродливые мыслящие посудины? Это все равно что предать самого себя… Коренные земляне очень щепетильны в подобных вопросах. Они с трудом переваривают даже присутствие в своем обществе андроидов. Что же говорить о биомехах? Нет, он сыграл сразу две роли невольно. Я почти уверен.

– Получается, как мы ни старались, а выяснить, кто же у биомехов лидер, нам не удалось? А может быть, его не существует вовсе? Если в мозгах кораблей заложены сходные программы, то они могут просто действовать по одной схеме, и поэтому внешне их синхронные движения выглядят как результат четкой организации, – предположил Император.

– Не думаю, – ответил Ветер. – Один пример: по сообщению нашей разведки, земные биомехи сейчас действуют бок о бок с баргонскими, словно старые боевые товарищи. А ведь у них разные программы. К тому же – каждая посудина мыслит, имеет свой характер, свои пристрастия и видение ситуации… Нет, чтобы научиться так взаимодействовать, биомехам нужен координатор. Не знаю, кто он, но это очень хитрый, умный и самоуверенный сукин сын!

– Баргонец? – с усмешкой спросил Император.

– Сукин не в смысле родового имени, – Ветер начал было пояснять, но быстро понял, что Император пошутил. Оставив нелепые объяснения, генерал вежливо улыбнулся и ответил: – Подобная характеристика подходят только землянам…

Император задумался и после долгой паузы проронил:

– А ведь ты прав, друг мой Ветер. Именно землянам…

17. «Алия». Преимущества консерватизма.

– Старший офицер Лютер Краусс, – снимая шлем, представился вышедший из шлюза «краб».

Ростом офицер был никак не меньше двух с четвертью метров, а в сочетании с военной выправкой казался еще более высоким. Весь баргонский экипаж, даже Скала, рядом с ним выглядел не слишком внушительно. Игорь не раз встречался с обитателями Крабовидной туманности и понимал, что Краусс среди прочих соплеменников не самый крупный мужчина, но на баргонцев габариты союзника землян произвели довольно сильное впечатление. Совсем приуныли они, когда следом за старшим офицером на борт корабля поднялись сопровождающие его солдаты. Ни один из них не был ниже ростом или уже Краусса в плечах. Баргонцам, возможно, было в диковинку и то, что трое из шести воинов оказались чернокожими. В Империи люди темнее снега не проживали. Однако самое интересное заключалось в том, что, кроме традиционных кортиков, у «крабов» не было никакого оружия. Эта деталь не ускользнула и от взгляда Сна. Он заметно расслабился и вышел навстречу гигантам.

– Капитан Сон, – назвался баргонец и с удивлением пожал протянутую Крауссом руку. – Добро пожаловать на борт.

– Спасибо, капитан, – поблагодарил Краусс и окинул взглядом всю разношерстную компанию. – Я прибыл по поручению полковника Кински, командира дальнего бомбардировщика «РУТ 1217», чтобы провести с вами совещание…

Сон, казалось, совсем онемел от такого поворота событий и только судорожно кивнул, выражая свое полное согласие. Игорь тоже опешил, поскольку совещание это даже не переговоры и подразумевает полное взаимное доверие и согласие, а когда он последний раз стартовал с Земли, «крабы» были союзниками Галактики по альянсу против Баргона. Удивленное лицо Спивакова, а может быть, внешность Михаила подсказали гостю, что обещанные земные офицеры именно они, Краусс безошибочно выделил их из толпы и поприветствовал отдельно:

– Здравствуйте господа…

– Здравствуйте, старший офицер, – ответил Игорь, пожимая его руку. – По-видимому, мы слишком увлеклись внутренними корабельными проблемами и не в курсе новых политических веяний?

– Да? – Офицер указал на его униформу и, улыбаясь, ответил: – Значит, вы интуитивно почувствовали ветер перемен? Это делает вам честь.

– Прошу в кают-компанию, – взволнованно предложил Сон. – Мой старший помощник как раз наладил пищевой автомат. Кофе?

– Черный, – согласился Краусс и, не оборачиваясь, скомандовал своим солдатам «вольно».

Могучих парней тут же обступили пораженные десантницы, и не успели офицеры войти в кают-компанию, как между рядовыми завязалась весьма непринужденная беседа.

За кофейным столиком расположились Краусс, Сон, Скала и земляне. Ястреб остался на вахте в рубке.

– Я догадываюсь, что у вас возникла масса вопросов, – попробовав кофе, начал Краусс, – и потому не стану тянуть с ответами…

– Мы довольно долго были без связи, – вставил реплику Сон.

– Так я и понял, – сказал офицер. – События последних суток поставили всех людей и андроидов, – он вежливо кивнул в сторону Скалы, – перед жестким, но довольно простым выбором. Либо мы продолжаем воевать друг с другом и исчезаем как вид, либо объединяемся, хотя бы на время.

– Нам угрожает внешний враг? – спросил Миша.

– Нет, – Краусс отрицательно покачал огромной головой. – Враг внутренний. Можно сказать, доморощенный, но от того только еще более опасный. В эти минуты он осаждает столицу Галактики, и у нас нет никаких сомнений в том, что в случае удачного завершения операции против Земли он двинется сначала на Баргон, а затем направится и в Крабовидную туманность. Остановить его – наш общий долг. Хотя это по большому счету даже не долг, а элементарная жизненная необходимость.

– Вы говорите о биомехах? – спросил Игорь.

– Совершенно верно, – пристально рассматривая его лицо, ответил «краб». – Вы со мной не согласны, Игорь Сергеевич?

Внутри у Спивакова все похолодело. Он не называл офицеру своего имени, а раздавать портреты с автографами привычки не имел. Тем не менее союзник смотрел на Игоря так, словно они были знакомы минимум вечность. Взгляд его пилот с трудом, но выдержал, однако желание вмешиваться в дальнейший ход беседы у него почему-то пропало.

– То, чего вы боялись, наблюдая за ростом самосознания расы андроидов, все же произошло, но не с искусственными людьми, а с вашими мыслящими космическими аппаратами, – продолжил Краусс.

Все это было понятно и без его пояснений, но космонавты слушали рассуждения гиганта очень серьезно и послушно кивали в такт его акцентам на том или ином слове. Польщенный таким вниманием, офицер настолько увлекся речью, что даже забыл про кофе.

– В отличие от земных или баргонских, наши ученые еще в самом начале экспериментов по применению бионики поняли опасность, скрытую в ее бурном развитии. В условиях космического полета степень самостоятельности биомеханического существа, приспособленного к жизни вне атмосферы, серьезно возрастает, и ему остается лишь найти достойную цель жизни, если можно так выразиться. Как только она становится для биомеха достаточно ясной, срабатывает дремлющий механизм осмысления собственного места среди других существ. Смоделировав достаточное количество ситуаций, мы пришли к выводу, что все преимущества применения биомехов в конце концов обернутся потерями, многократно превышающими разумные пределы. Вы этого делать не стали и вот теперь расплачиваетесь полным развалом государственной машины. Его первый этап – гибель армии – идет полным ходом. Наш народ не агрессивен, поэтому не собирается пользоваться вашей грядущей слабостью и покорять Галактику или Империю Баргона. Ко всему прочему, пока в них бушует биомеханическая эпидемия, ваши государства не представляют никакой ценности. Но взирать со стороны на расползающийся пожар мы не имеем права. Потому правительство Союза Семи Систем объявило войну на уничтожение всем биомеханическим кораблям, независимо от их принадлежности.