Текст книги "Падение Галактики"

Автор книги: Вячеслав Шалыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

3. Земля. Игорь

Сердце андроида склонно к… чему?

Совещание закончилось далеко за полночь. Последние детали обсуждались уже узким и отчасти виртуальным составом: Викторов, Спиваков, Хайд и Ли. Сыромятин вместе с остальными участниками совещания отправился инспектировать стратегический центр, из которого в кризисных ситуациях велось управление войсками. Технической службе следовало в кратчайший срок расконсервировать все помещения центра и перебросить туда основные информационные потоки. Окунувшись в неотложные практические дела, генерал ловко переложил свою долю ответственности за принимаемые решения на плечи оставшихся и таким образом избежал мучительных раздумий. В голове Игоря, например, к двум часам ночи не осталось ни одной толковой мысли, а глаза покраснели от бесконечных просмотров различных документов и сюжетов. В основном это были сводки о боевой готовности десантно-штурмовых подразделений и флотов на базах, колониях, планетах и пограничных заставах. Особое внимание уделялось системам защиты от проникновения из гиперпространства прыжковых кораблей противника. После гибели в прошлую войну менее маневренной части баргонского флота «прыгуны» составили основу мощи войск его Императорского Величества. Готовыми порталами в современной армии пользовались только громоздкие корабли-матки, десантные транспортники, тяжелые крейсеры и подвижные форты. Прыжковые же корабли могли разгоняться до скорости перехода в гиперпространство без всякой помощи извне и потому выныривали в любой точке нормального пространства всегда неожиданно. Нанеся удар, они снова исчезали, и догнать их было чрезвычайно сложно. Они, словно подводные лодки из мифов о морских баталиях древности, имели неоспоримое преимущество, ныряя туда, где обычные корабли становились бессильны. У Галактики, конечно же, существовали способы раннего обнаружения подобных рейдеров и средства для борьбы с их набегами. Но земляне не могли разместить необходимые приборы в каждом кубическом парсеке пространства, и потому прыжковый флот врага оставался для их обороноспособности основной и наиболее реальной угрозой. Единственным минусом «прыгунов» являлась невозможность точного расчета выходной точки прыжка. Для этого им требовался сигнал маяка или узла связи на выходе. Потому согласованность действий таких кораблей в группе становилась минимальной. Собрать переместившийся приблизительно в один район пространства флот можно было, только потратив массу дополнительного времени. Разброс выхода прыжковых кораблей составлял до пяти парсеков, а это больше, чем шестнадцать световых лет. Собираться в кучу на субсветовых скоростях при таком рассеивании было делом гиблым, следовательно – им приходилось снова прыгать и снова с приблизительными ориентирами. Исключения составляли рейды лазутчиков в промышленные районы Галактики. Там они могли совершенно точно ориентироваться на стандартные позывные стационарных порталов и гипермаяков. «Прыгунам» оставалось лишь внести поправку, например, в несколько световых минут и вынырнуть у ничего не подозревающей планеты на расстоянии в пару астрономических единиц. То есть на расстоянии удара. Земляне также понимали, что данный минус с лихвой компенсируется стартовой подвижностью вражеских кораблей-разведчиков. Кроме того, военных Галактики восхищала маневренность «прыгунов» в бою, хорошее вооружение и защита, состоящая из силовых полей и органической обшивки. Диверсии, проводимые прыжковыми кораблями баргонцев, практически всегда проходили с большим шумом, но уничтожить диверсанта землянам доводилось очень редко. Предотвратить же акцию удавалось только в том случае, если выпадало счастье перехватить полетное задание или заранее получить сведения от шпионов в стане Баргона. В связи с этим беспокойство военных по поводу перегруппировки баргонских флотов в неизвестном секторе пространства становилось вдвойне обоснованным. Семь флотов прыжковых кораблей могли разрушить до двадцати процентов стратегически важных объектов на планетах Галактики, примерно столько же порталов и нанести значительный ущерб тыловым вспомогательным базам. Вооружение их систем обороны не шло ни в какое сравнение со штурмовой мощью даже одного стандартного прыжкового корабля. Адмиралы флота Галактики понимали, что в случае начала новой войны Баргон ни за что не пойдет в лобовую атаку. Тактике землян, которая предполагала наступление в тщательно продуманном боевом порядке, баргонцы противопоставляли глобальную диверсионную операцию силами мобильных групп по три-пять кораблей. Причем связаны между собой «прыгуны» были не необходимостью суммировать огневую мощь, а лишь заданием действовать примерно в одном участке космоса. По этой причине случайное формирование мелких подразделений происходило так же внезапно, как перемещение в пространстве. Если прыжковый рейдер видел особо крупную цель, он вызывал ближайшего соратника, а после нападения они снова расходились в разные стороны и патрулировали в отведенном им квадрате, выискивая очередную жертву. Выловить столь хаотично курсирующие корабли было чрезвычайно сложно. Поэтому собственные прыжковые подразделения флота Галактики занимались только тем, что охотились на рейдеры баргонцев. Для боевых действий в глубине туманности Андромеды «прыгунам» земного флота не хватало ни времени, ни опыта. К тому же у Баргона было нечто, позволяющее вылавливать редкие диверсионные группы противника гораздо более эффективно, чем это получалось у землян. Сыромятин был уже пятым командующим Разведывательными силами, который безуспешно пытался добыть секрет баргонских систем обнаружения диверсантов. Предыдущих четверых Адмирал Викторов отправил в отставку именно из-за того, что они не смогли переиграть баргонскую контрразведку, которая умело пресекала попытки землян добыть заветные чертежи. Сыромятин пока держался, но только потому, что в последние три года не велось боевых действий. Сейчас все менялось, и генерал прекрасно понимал, что времени на тонкие оперативные мероприятия у него не осталось. Теперь, исходя из стратегической обстановки, следовало действовать грубо, но обязательно эффективно.

Совещание закончилось только после того, как Игорь окончательно перестал соображать и взмолился, взывая к неутомимому Викторову:

– Господин Адмирал, помилуйте! Мои скромные человеческие силы на исходе!

– А у меня они что, нечеловеческие? – сурово поинтересовался невидимый Викторов. – Ладно, немного отдохните. Продолжим в восемь утра. Сбор в стратегическом центре.

– И на том спасибо, – немного нахально ответил Спиваков и встал, разминая затекшие от долгого сидения ноги. – Спокойной ночи, господа…

Несмотря на усталость, он покинул дворец спорта и развлечений, где проходила тайная встреча, пешком, игнорируя внутренний портал. После утомительного мозгового штурма ему хотелось пройтись и немного развеяться. Игорь двинулся по тихой ночной улице к телепорту метро. Так назывались все общественные порталы Европы, хотя ничего общего со старинной системой подземных железных дорог у единственного вида городского транспорта не было и в помине. УЛИца шла немного под уклон и потому шагать было легко и приятно. Ночной ветер был неизмеримо приятнее искусственных порывов в парк-зале и нес, кроме свежести, необъяснимый оттенок натуральности. Он был словно живой человек, которого вы встретили после знакомства с его голограммой. Прикосновения настоящего ветра были наполнены чувством. Тем, что никогда не смоделировать ни в одной аэродинамической трубе. Звуки и запахи, шаги, музыка, индустриальные шумы, попискивания и звонки – все это покоилось на его невесомой платформе и одновременно ее составляло. Спиваков с удовольствием вдохнул воздух полной грудью и поднял глаза к чистому небу. В просвете узкого колодца, который образовывали стены окружающих трехсотметровых зданий, был виден лишь кусок темно-синего потолка мироздания с обрывком Большой Медведицы и размытым краешком облака Млечного Пути. Луна была ущербной, да к тому же пряталась за небоскребами, так что с ней поздороваться Игорю не пришлось. Объемные уличные светильники были настроены на весьма ненавязчивую яркость, а потому позволяли видеть небо и звезды, но в то же время не спотыкаться о бордюры тротуаров и сохранять лирическое настроение. Это на случай, если бы вам, например, довелось прогуливаться не в гордом одиночестве и в голову забрела бы мысль пообниматься среди кустов. Словом, осветительной службой поддерживалась этакая «белая ночь».

Пройдя пару кварталов, Игорь с удивлением обнаружил, что стоит перед тем самым баром, где несколько часов назад поглощал коктейли в компании Михаила. Приятели захаживали сюда почти каждый день, но всегда пользовались телепортами, и потому Игорь впервые увидел, как выглядит заведение с улицы. Какая-то неоформленная мысль толкнула его под локоть, и он свернул в раскрывшуюся дверь. Заведение уже почти опустело, но приветливый бармен по-прежнему энергично протирал и без того идеально чистые бокалы и, завидев гостя, несказанно обрадовался.

– А «училки» ушли почти сразу после вас с Мишей, – вместо приветствия сообщил он, подавая Игорю стакан с шипящей кока-колой.

– Почему ты решил, что я вернулся сюда, чтобы выяснить судьбу этих девиц? – удивленно спросил Спиваков.

– Человеческая психология – мой конек, – скромно потупясь, ответил бармен. – Но разве я не прав? Признайся, Игорь, ты же хотел колу?

Совершенно растерявшись, пилот взглянул на свой стакан и удивленно кивнул. Этот бармен внезапно раскрылся перед ним с совершенно неожиданной стороны. Впрочем, если бы парень узнал, кем Игорь является на самом деле, то они были бы в равном положении. Наверняка андроида это открытие потрясло бы не меньше, чем Игоря фокус с напитком и «учительницами».

– Слушай, гражданин Яков, а ты не мог бы рассказать мне о тех девушках что-нибудь еще? – заинтересовавшись столь выдающимися способностями бармена, спросил Спиваков.

– Нет, Игорь, не мог бы, – андроид с искренним сожалением развел руками, – но ты не подумай, что я привередничаю. Просто о них нечего рассказывать. Типичные гражданки. Похожи на продукцию компании «Генезис», хотя, возможно, та, что повыше, выращена на «Мацушите».

Игорь, чуть не захлебнувшись напитком, поднял на бармена покрасневшие глаза и переспросил:

– Так они андроиды?

– Я же сказал – гражданки в чистом виде! – подтвердил Яков и, чтобы утешить уязвленную человеческую гордость собеседника, добавил: – Но насчет их профиля вы попали в яблочко. Учительницы младших классов.

Спиваков сокрушенно покачал головой и заказал еще стакан шипучки.

– Давай-ка я лучше сварю тебе кофе? – предложил Яков. – За счет заведения?

– Валяй, – согласился Игорь и, пока бармен отвлекся на разведение открытого огня под наполненной песком металлической посудиной, пробормотал: – Надо же было так оплошать!

– Да что ты убиваешься? – посочувствовал андроид. – Я понимаю, если бы ты узнал об этом утром, после бурной ночи. Хотя даже в этом варианте не нахожу ничего предосудительного.

– Это ты не находишь, – возразил человек.

– Нет, посуди сам, я подаю тебе пищу, разве это не более интимно, чем ночные забавы? Но общения с искусственным поваром или официантом ты не избегаешь…

Яков завел любимую пластинку всех андроидов, и Спиваков уже пожалел, что согласился на кофе. Заметив его взгляд в сторону двери, бармен сразу же замолк и вернулся к приготовлению напитка. Проблема равноправия людей и андроидов, по глубокому убеждению Игоря, была непомерно раздута ангажированной прессой, но тем не менее она существовала, хотя и не в таком виде, как, например, на Баргоне. Там к пожизненной профессиональной специализации андроидов непременно добавлялась приписка к определенному учреждению, компании или конкретному человеку. Такое положение искусственных людей напоминало феодальное право или даже рабство, но андроиды, выпускаемые баргонцами, имели совершенно другие психологические установки, и для них подобное неравенство было вполне естественным. Граждане Галактики не ограничивались ни в чем, но заставить некоторую часть людей признать андроидов равными по всем статьям общество было бессильно. Одна из таких «статей» касалась интимных вопросов. Искусственные женщины и мужчины были гораздо более красивы внешне, но браки с ними оставались бесплодными, а потому не приветствовались. Конфликт инстинктов и разума приводил порой к печальным последствиям. Одно время даже бытовало мнение, что андроидов следует делать чуть ли не уродами, однако оно так и не собрало достаточного количества сторонников, и люди продолжали любить прекрасных, умных и сильных, но рожденных уже взрослыми женщин и мужчин, а браки заключали исключительно между собой. Странная структура общества постепенно перестала казаться двусмысленной, и андроидов оставили в покое, хотя и мстительно приклеили к их именам отличительный ярлык «гражданин»…

Игорь сделал глоток превосходного кофе и сразу же подобрел. За чашечку этого чуда он готов был простить Якову любое брюзжание.

– Честно говоря, лично мое предубеждение к андроидам – это всего лишь отголоски воспитания, – сказал пилот. – С каждым годом они становятся все слабее.

– Я передам твои слова той, что повыше, если она появится здесь снова, – улыбаясь, пообещал Яков. – Думаю, несколько лет она подождет…

– Постой, она интересовалась моей персоной?! – в очередной раз удивился Спиваков.

– Да, поскольку приняла тебя за гражданина и хотела познакомиться, но стеснялась, – просто ответил бармен, искоса наблюдая за его реакцией.

Игорь не обиделся на сравнение с андроидом. Его встревожило другое. Слишком уж продуманно был построен спектакль, и если бы не пьяный Мишка, то пилот непременно оказался бы за столиком «учительниц». Допрос бармена окончательно убедил его в неслучайности появления девушек в этом баре, и всегда готовая проснуться паранойя так и поступила. Он допил кофе и, пожав Якову руку (отчего гражданин расцвел, как пион), шагнул через портал в холл своей гостиницы.

Где, как, впрочем, и ожидалось, его чуть не сбила с ног куда-то «спешащая» высокая учительница…

Прелюдия была недолгой. После интенсивного получасового ухаживания девушка сдалась, и они покинули просторный холл, поднявшись в номер Игоря на старомодном механическом лифте. Гражданка с романтическим именем Энола казалась предельно застенчивой и на первый взгляд не задумывалась, чем может обернуться ее легкомысленное согласие отведать спрятанного в мини-баре вина. Инстинкт требовал от Спивакова следить за каждым движением новой знакомой как потенциально опасным, но в три часа ночи да еще после напряженного совещания он был совершенно не готов прислушиваться к его мудрым советам и предупреждениям.

– Я на Земле впервые и потому решила не терять ни секунды, – щебетала девушка, сидя на краю дивана и осторожно вдыхая аромат хорошего вина. – Моя подруга не выдержала и уснула, а я целых три часа промучилась от бессонницы и решила рискнуть. Ночной город – это совершеннейшее чудо. Он словно живое существо: дышит, работает, смеется… Симарин тоже интересен, но там все значительно проще.

– Вы живете на Симарине постоянно? – спросил Игорь, внимательно наблюдая за реакцией ее зрачков и движениями глаз.

– Да, я работаю в одной из подготовительных школ Атриума, главного портового города. Он тоже очень большой… Ой, кому я рассказываю, вы же наверняка там бывали? – Она коротко рассмеялась.

Пилот вежливо улыбнулся и кивнул. Пока она говорила правду. Или он просто не мог рассмотреть признаков обратного. Глаза собеседницы блестели, не бегали, а зрачки сохраняли постоянный диаметр.

– Я готовилась к этому отпуску два года, – призналась Энола, – и хотя еще не освоилась, мне уже начинает здесь нравиться.

– А почему вы не воспользовались информационной реальностью? По-моему, там можно получить точно такой же комплекс ощущений, и даже больший, почти бесплатно.

– Ну что вы, разве можно сравнить настоящую поездку с виртуальной?! Хотя бы сам перелет, томительное и волнующее ожидание прибытия… А какое удовольствие испытываешь, делая первый шаг из посадочного портала на землю?! Первый вдох, первое впечатление! Не то, что предлагают режиссеры туристических программ, а свое собственное. Вы знаете, первое, что я увидела, когда вышла из космопорта, был испорченный и потому переполненный утилизатор мусора! Представляете?! На его крышке сидела облезлая полосатая кошка, а рядом с ней прыгало несколько взъерошенных воробьев. Меня еще очень удивило, что животное не обращает на птиц никакого внимания… Разве это можно увидеть в информационном потоке?

– Сдаюсь, – Игорь поднял руки и рассмеялся, – подобное можно встретить только в реальной жизни.

– А потом – люди, – продолжила Энола. – Живое, настоящее общение не с голографическими собеседниками или разумными машинами, а с реальными людьми из плоти и крови… Это стоит всех инфопотоков вместе взятых…

Она выразительно посмотрела Игорю в глаза, и он понял, насколько глубоко заблуждался, когда решил, что ей неведомо, зачем девушки приходят в гости к мужчинам, особенно по ночам…

Игорь прислушался к внутреннему голосу, но тот упрямо молчал. Как ни странно. А ведь гостья была именно андроидом, и всего час назад он содрогался при одной только мысли о том, что может произойти в соответствующей обстановке. Ко всему прочему девица так и не призналась, что является «гражданкой», а значит, на то у нее имелись особые причины. Какие? Игорю было почему-то наплевать, хотя сам факт умолчания безусловно свидетельствовал о возможной опасности. Почему он верил не себе, а ей? Гипноз? Очарование совершенством ума и тела? Жажда приключений? Всепобеждающее вожделение?

Игорь поймал себя на том, что практически растворяется в кипящем океане желаний и внезапной, а оттого практически непреодолимой влюбленности. Нахлынувшее чувство было неестественно сильным, и приглушенный усталостью инстинкт самосохранения все-таки попытался обратить на это его внимание, однако Спиваков совершенно лишился способности соображать и принимать разумные решения. Энола еще что-то говорила, но Игорь ее уже почти не слышал, поскольку все его существо сосредоточилось на нежнейших ласках, которые очень быстро свели беседу на нет…

Это продолжалось до самого рассвета…

А когда на улице стало совсем светло и пилота оставили последние силы, она сладко потянулась и, словно невзначай, опустила руку в брошенную у кровати сумочку. Игорь видел это из-под полуопущенных век. Его тело охватила сладкая, почти парализовавшая истома. Энола нежно провела пальцами по щеке Игоря, и он по-детски уткнулся лицом в ее упругую грудь. То, что руки девушки вдруг поднялись над его головой, он не увидел, а только почувствовал. В следующее мгновение кожу на шее обожгло прикосновение холодной струны, и Спиваков мгновенно сообразил, что на него наброшена металлическая удавка. В глазах стало стремительно темнеть, и правая рука пилота невольно скользнула под подушку. Там, между спинкой кровати и матрасом, был спрятан длинный изящный стилет. Игорь, рискуя усилить и без того нечеловеческий нажим душившей его Энолы, сгруппировался и, высвободив руку с оружием, ударил девушку ножом в живот. По его пальцам побежала теплая кровь, и удавка ослабла. Игорь потянул нож на себя и столкнул недавнюю возлюбленную на пол. Сорвав с шеи стальную петлю, он вскочил на ноги, но головокружение не позволило достаточно быстро сориентироваться в обстановке. Энола, несмотря на рану, проворно поднялась с ковра и бросилась к двери. Спустя пару секунд головокружение прошло, и Спиваков, прихватив с кровати одеяло, побежал следом.

Что-то в поведении андроида его серьезно смутило. Игорь никак не мог понять, почему она бросила свое черное дело на середине и сбежала. Ножевая рана была глубокой, но вряд ли смертельной даже для человека. Для боевого андроида это был вообще пустяковый надрез. Тем не менее она бросилась бежать…

«Почему, черт возьми?! – спрашивал он себя. – Энола перевоспиталась в результате трехчасового приступа нежности и страсти? Посчитала интимную связь с человеком ритуалом вступления в общество людей? Просто помешалась?»

Ходили слухи, что в последнее время среди андроидов ментальные расстройства стали весьма распространенной болезнью.

Нет, вот так, на ходу, найти ответ было просто невозможно. Девушку следовало обязательно догнать…

В коридоре не было ни одной живой души. Игорь обмотался одеялом, наподобие тоги, и наклонился, рассматривая капли упавшей на пол крови. Они вели к лестнице черного хода. Пилот подбежал к белоснежной двери и дернул за ручку. Только сделав это, он сообразил, что теперь не сможет определить, была ли она испачкана кровью раньше, ведь на его пальцах тоже осталась свежая кровь андроида. Дверь не подавалась, словно ее заперли, хотя замка Игорь не видел. Он попытался навалиться посильнее, но у него так ничего и не вышло. Спиваков выровнял дыхание и, сосредоточившись, как в свое время его учил тренер по рукопашному бою, нанес чуть выше ручки сильный и резкий удар открытой ладонью. Послышался треск ломающегося пластика, и дверь широко распахнулась. Игорь выглянул на лестницу и прислушался. Далеко внизу раздавались торопливые шаги. Что-то в них показалось ему неправильным. Пилот подошел к перилам и взглянул на площадку одним пролетом ниже. Шаги были слишком тяжелыми и уверенными для босых ног раненой девушки, хотя она и была боевым андроидом. Игорь сообразил это не потому, что обладал достаточной способностью к аналитическому мышлению, а потому, что Энола уже никуда не бежала. Она неподвижно лежала на ступенях запасной лестницы, а ее голова была повернута к телу под совершенно неестественным углом. Спиваков даже не стал проверять, есть ли у девушки пульс. Бесшумно шагнув назад, он осторожно прикрыл дверь и, стараясь не слишком громко шлепать голыми пятками по теплому полу коридора, вернулся в свой номер.

Можно легко догадаться, насколько противно было у него на душе.

– Ты поспал хотя бы час? – спросил Сыромятин, когда Игорь объявился в стратегическом центре.

– Некогда было, – угрюмо ответил пилот и потер слипающиеся глаза.

– Грешил всю ночь? – пошловато подмигнув, поинтересовался генерал.

Игорь молча поправил узел наспех завязанного галстука.

– Причем по-крупному, – ответил вместо Спивакова невидимый Адмирал.

Над центром помещения зависло изображение безжизненного тела Энолы.

– Боевой сержант Ночь. Сто пятая разведывательная армия Баргона, заместитель командира десантной группы прыжкового корабля «Алия», – прокомментировал голограмму Викторов. – Если вместо разработки стратегии я буду следить за безопасностью беспечных членов Управления, мы проиграем новую кампанию за трое суток!

– Так это вы подослали охрану, которая ее добила? – возмущенно спросил Игорь.

– И ее, и второго андроида, боевого сержанта Рысь, – не стал отпираться Адмирал. – А чего ты хотел? Мне твоя голова нужна в качестве действующего предмета, а не символа! Распустились тут все без встрясок! Бдительность потеряли!

– Кто же знал, что баргонцы меня вычислят, да еще и попытаются убрать? – возразил пилот, размышляя на самом деле совсем о другом.

То, что противник рано или поздно его разоблачит, сомнению не подлежало. При достаточном желании можно было даже просчитать, когда это произойдет и при каких обстоятельствах. Компьютеры щелкали подобные задачки, как земляные орехи. Но Игорю было интересно вовсе не это. Вычислили, и бог с ними: можно будет спрятаться получше. Ему не давала покоя какая-то непостижимая связь всех происходящих событий. Они мелькали перед его усталым внутренним взором, словно в детском калейдоскопе или сумбурном пьяном сне. Баргонский флот среди незнакомых звезд, Яков, Миша, штабные офицеры, андроиды, Энола… Замыкал поток видений флагман Основного флота Галактики, поскольку всем, в том числе и Спивакову, было известно, что шанс встретить Викторова живьем может выпасть только в момент кризиса и только на этом крейсере. То есть образ Адмирала в его мыслях прочно подменялся образом грозного корабля… Игорь потер виски. Нет, сколько он ни пытался, никаких логических цепочек построить так и не сумел. Ему не хватало информации, а может быть, способностей, точно он определить не мог. Наконец Игорь встряхнул головой и предложил:

– Давайте я вернусь на корабль. Там баргонские диверсанты будут бессильны, а информационные потоки есть везде, и, значит, я смогу участвовать в работе стратегического центра прямо с борта «Николая».

– Раз уж баргонская разведка тебя вычислила, укрыться ты не сможешь нигде, – жестко возразил Адмирал. – Даже сменив фамилию и внешность. Из подобной ситуации есть два выхода, по сути альтернативных: либо ты выходишь в отставку и тратишь всю пенсию на вечные скитания, либо не прячешься от баргонской разведки, а идешь в лобовую атаку…

– Это как? – удивленно спросил Игорь.

– Адмирал Хайд готовит прыжковый корабль для подтверждения достоверности источника господина Секретаря, и я могу назначить тебя на него пилотом, – предложил Викторов.

– Спрятаться от баргонцев в их же тылу? – Спиваков немного подумал и ответил: – Мне эта идея нравится. Она настолько сумасшедшая, что может сработать!

– Эй, юноша, полегче на поворотах, – ворчливо заметил Адмирал. – Я не думаю, что этот рейд окажется легкой прогулкой, но вот так, с ходу, ничего менее «сумасшедшего» предложить не могу, а времени на раздумья у нас не осталось. Поскольку где-то совсем рядом появилась «Алия», значит, Баргон начал использовать брешь в пограничье. Наши сканеры с минуты на минуту обнаружат вражеский рейдер, он наверняка ждет возвращения своих посланниц в пределах Солнечной системы, и мы попытаемся его перехватить. Но даже если это нам не удастся, «казус белли» налицо и мы можем начать наступление, опередив Баргон. Тем самым мы отнимем у него инициативу и воспользуемся мощнейшим фактором внезапности…

– Ну вот, а вы все время говорите, что от меня нет никакой пользы! – заметил Игорь.

– Адмирал Хайд, вручите пилоту Спивакову предписание, – не обращая внимания на его реплику, приказал Викторов и, немного помолчав, добавил: – Если честно, ты бы полетел на этом рейдере в любом случае. Слишком важное у него задание…

– Благодарю за доверие, – по-прежнему с долей иронии ответил Игорь и, попрощавшись с генералами, шагнул в специальный портал, который вел только на военные объекты.

Рейдер был электронным и назывался «Охотник». Когда Спиваков увидел тушу корабля на стартовой площадке, настроение у него сразу же улучшилось. Во-первых, капитаном этого «прыгуна» был Миша, один из наиболее толковых членов «Галактики», к тому же разлюбезный друг и боевой товарищ Игоря по первой Баргонской кампании. Тот самый, с которым они так и не допили все положенные коктейли. А во-вторых, летать Спиваков любил все-таки больше, чем тайно руководить целым государством, хотя первое у него получалось значительно хуже…