Текст книги "Цивилизация из канализации"

Автор книги: Вячеслав Поляков-Прокопьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Глава 19

Александр собрался быстро. К полковнику лучше не опаздывать, дабы не сердить его. Слишком многое зависит от него в той игре, что затеял Александр. Его путь лежал через Большую лабораторию (Большой он называл лабораторию, где работали люди).

Пробегая мимо Татьяны, он даже не удостоил ее взглядом. Она проводила его поворотом головы, в её глазах неожиданно отразилось начало осознания совершенного ею коварного предательства… Как бы там ни было, уже поздно что-либо менять.

Татьяна это понимала. Слишком глубокие раны она нанесла Александру, чтобы заслужить прощенья! Видимо, какие-то чувства между ними все же были, но они оказались бессильны перед тридцатью сребрениками, увы.

Александр вошел в огромный кабинет полковника. Тот восседал, едва не утопая в черном кожаном кресле, оно имело поистине исполинские размеры. Окинув взглядом картину в целом, как бы оценивая ее со стороны, Александр, зная характер полковника, пропищал:

– Не хватает только погон на спинке и знаков отличия на подлокотниках, а так все замечательно!

Полковник рассмеялся и пригласил за длинный стол в виде буквы «Т», во главе которого и стояло громадное кресло. В кабинете все было предусмотрено на случай общения с существами значительно меньших размеров, чем люди. К примеру, от пола до крышки стола был устроен трап, по которому, обладая крысиной сноровкой, подняться не составляло труда.

А уже на крышке стола были расставлены полукругом креслица, обращенные к полковнику. Перед каждым креслицем стоял удобный пюпитр. Забравшись на стол и усевшись в одно из кресел, Александр оказался практически на уровне погон полковника. Устроившись поудобнее, он сказал:

– Хорошо тут, у вас, мирно, цивилизовано…

– Не понял! Ты о чем?

– Да все о том же. Не вижу тут ни одной камеры, никаких тебе микрофонов, никто за тобой не шпионит…

– Не думал, что это тебя так тяготит, но поверь, здесь только служба и бизнес. Ничего личного. Как только мы убедимся в твоей лояльности, сразу снимем наблюдение. Может, тебе отключить в спальне, на ночное время?

– Не помешало бы. Вы, полковник, как всегда, догадливы.

– А то! Сам был когда-то молодым, понимаю. Считай, договорились. Слово джентльмена!

– Спасибо. Заранее признателен, а то чувство такое, будто в спальне трое, может, и больше…

– Не стоит благодарностей. Теперь к делу. Я, конечно, знаю твою щепетильность по вопросу воспитания, хорошего тона, и всего такого… но обратиться мне больше не к кому. Я, безусловно, мог бы приказать. Но надеюсь на понимание. Надо провести эксперимент над крысами.

Ты не беспокойся, они заслужили такое отношение к себе, да и видеть-то тебе ничего особенного не придется. Черную работу сделают другие, твое дело – наука. Задача – разобраться, что идет не так, подкорректировать, если потребуется – еще раз. И таким образом, не сбавляя темпа, идти к цели.

– Какого рода эксперимент?

– Правильный вопрос. Ты всегда зришь в корень! Ну, прям, Козьма Прутков, ни дать, ни взять. Только в белой шубке!

– Ну знаете! От Вас не ожидал.

– Ладно, ладно, шучу, не обижайся!

– В другой раз, поосторожней пожалуйста со словами, могу и куснуть!

– И тихонечко захихикал.

– Хорошо, хорошо, уговорил, больше не буду!

Ну-с, ближе к делу, эксперимент касается отработки технологии надёжного вживления электродов в мозг подопытного. Смысл сего эксперимента – управление организмом без участия сознания, сознание на это время нейтрализовано, причем управление должно происходить на расстоянии, в пределах зоны охвата ретранслятора.

Еще один нюанс: метод передачи сигнала – узконаправленный луч радиоволн – малоизучен и мало апробирован, придется мириться с некоторыми сбоями на начальном этапе…. Нас интересует, как поведет себя испытуемый, если он вдруг окажется вне зоны досягаемости радиолуча.

Для нас важно, чтобы он выполнял ранее полученные команды и не пытался их изменить по своему усмотрению или не подчиниться, – это главное! Что, берешься за такую интересную тему? Она в твоем стиле. Изучив твое личное дело, а также твои работы, могу с уверенностью заявить, что ты вряд ли сможешь пройти мимо такой заманчивой с научной точки зрения программы и отказаться.

Если я откажусь – моментально попаду в разряд неблагонадежных, а это не входит в мои планы. С другой стороны, эксперименты над животными без их согласия дурно попахивают… За такое рано или поздно придется ответить, не спасут даже самые гуманные намерения, ради которых пришлось пойти на сделку с совестью! Как правило, общественное мнение не принимает подобные аргументы в качестве смягчающих обстоятельств.

Содеянное всегда выглядит внушительней, чем, скажем, психическое состояние индивида, или факторы, повлиявшие на его поведение… Но все это будет потом. Сейчас самое важное – осуществить задуманное. Придется соглашаться, а там подумаем, как нанести минимальный ущерб испытуемым. Может, удастся их спасти, наверняка они крысы нормальные, просто неугодные полковнику или недовольные проводимой им политикой. В будущем, мне зачтутся хорошие дела! Решено.

Обдумывая дальнейшее свое поведение, Александр вслух продолжал беседу с полковником на стороннюю легкую тему, позволявшую не напрягаясь, трезво взвесить ситуацию. Неожиданно для полковника он сказал:

– Я согласен. Когда приступать?

– Молодец. Признаться не ожидал столь быстрого согласия, с другой стороны, альтернативного выхода у тебя нет! Да и я если честно, другого ответа и не ждал. Приступать – в широком смысле этого слова – не придется. Дал согласие, значит, сегодня же получишь материалы, и приступай себе, изучай, вникай…

Завтра к обеду жду с докладом, и с изложением твоих личных соображений в виде служебной записки. А сейчас – самое приятное для тебя. Как я и обещал, состоится встреча с твоим сокурсником. Он должен появиться с минуты на минуту. Ты как, морально готов? Его я подготовил, как мог, конечно. Вообще он работает с разумными крысами не первый день, но тут, как я понимаю, случай особый… А вот и он!

В дверь ввалился, иначе не скажешь, очень упитанный мужчина. Он был по-прежнему рыжий, но каким же толстым он стал! Александр готовился к чему угодно, но только не к этому. Он рассчитывал увидеть, пусть сильно повзрослевшего, но того, прежнего своего товарища, прежнего Костю… Черты лица, конечно, узнаваемы, если не считать габаритов. Впечатление такое, будто человека увеличили при помощи фотоувеличителя, да так и оставили, забыв вернуть обратно.

Константин широко улыбался, с нескрываемым удовольствием и радостью рассматривал Александра. Он, конечно, ожидал чего-то подобного, понимал, что узнать Александра будет невозможно… и все равно надеялся хотя бы на маленький намек. Надежды не оправдались.

Крыса как крыса, таких Константин видел тысячами. И всё же это не простая крыса, это – его товарищ по студенческим летам, он, Александр! Понятно, что любому здравомыслящему человеку подобная история покажется абсолютной чушью. Но на то они и секретные военные разработки, чтобы о них либо никто не знал, либо имел очень смутное представление. Скорее ошибочное, чем реальное.

Так что для большинства землян никакого ИНТЕРКРЫСа не существует, да и разумных крыс не бывает вовсе. Дрессированные – да, но это отнюдь не разум, инстинкты и не более того. Так думает обыватель, или хочет так думать, так оно и удобней, и безопасней, а то попадешь в какую-нибудь историю… Лучше я помолчу, прикинусь кем надо.

Дел на грош, а выгода огромна. Живи припеваючи, получай удовольствие, пусть другие думают об улучшении завтрашнего дня! А мы лучше потом попользуемся добытыми для нас благами, ха-ха. Так думать не умел ни Александр, ни Константин. Они были людьми из другого теста.

Теста, замешанного на созидании и творчестве, на вечном поиске истины и полной самоотдаче во имя блага других… о себе такие люди думают в последнюю очередь. Немудрено, что оба угодили в переплет, по складу их характеров и целей иначе и быть не могло. Но, как говорится, чего быть не может – будет обязательно! Такова воля господина Случая. А мы все под ним ходим… и не только.

– Привет, дружище! – проговорил, растягивая губы в улыбке, Константин. – Скажу честно, такой вот встречи я не ожидал… В смысле внешнего вида. Хотя, если вдуматься, то окажется, что внешний вид не суть важен.

Самое главное – внутри! Так сказать, внутреннее содержание человека. Я всегда тебя уважал, ценил за то, что ты ни разу меня не обманул, не подвел и не подставил. Спасибо! Я часто тебя вспоминал, сам понимаешь, исключительно с теплом и в положительном аспекте. Ведь славными были наши студенческие годы, согласись.

Вспомни наши споры о том, что есть зло и добро, и в чем справедливость, и почему она для всех разная… Как мы дискутировали с упоением до самого утра!.. А наши вечеринки! Я до сих пор вспоминаю их, ту бесшабашную радость, которую ничем не заменишь, которая делала нашу жизнь по-настоящему полноценной…

– Ты прав! Разве можно забыть, какими мы были в те годы? Мандраж перед сессией и полная расслабуха после удачно сданных экзаменов… Да! И еще у нас была наша дружба – самая лучшая дружба в нашей жизни! Нашей дружбе завидовали почти все студенты, а профессора ставили нас в пример другим. Помнишь, как мы гордились этим?

А наша общая любовь к однокурснице Вере Савицкой? Будто вчера это было… а на самом деле прошло уже столько лет! Не говоря уже, сколько воды утекло… С другой стороны – прошлого не вернешь!

Его можно только вспоминать, зато во всех деталях, а очень неприятные моменты можно игнорировать. Они, правда, от этого, не исчезнут… скорее, спрячутся, притаятся в лабиринтах памяти, чтобы явиться вновь в самый неожиданный, как правило, да еще и неподходящий момент…

Да, Костя, ты абсолютно прав. Несмотря на обстоятельства, в силу которых мы не виделись столько лет, я буквально спал и видел, как мы с тобой встретимся, обнимемся, как в прежние годы, и будем говорить, говорить… без умолку. Вспоминать. Вспоминать все-все! Даже не очень значительные эпизоды времен нашего студенчества. Ни для кого не секрет, что обстоятельства превыше нас. Как бы мы не ерепенились, это абсолютно неоспоримый факт! А теперь я ношу это тело, и фактически я раб!

При этих словах полковник недовольно поморщился и заявил:

– Ну, тут ты, Александр, перегнул. Я тебя рабом не считаю!

– Вы можете считать меня кем угодно, но того, что нахожусь я в рабских условиях, даже если они подслащены мнимой свободой… никак иначе это назвать нельзя! Если вы утверждаете, что я не раб, тогда отпустите меня на все четыре стороны, а? Слабо? Значит, я прав.

– Да я бы отпустил, как ты выражаешься, на все четыре стороны… Но позволь спросить: а куда тебе податься в твоем нынешнем виде? Еще неизвестно, куда попадешь. Вдруг окажешься в дурной компании канализационных отбросов? У них, между прочим, разговор короткий. Чуть что не так, мышьяк под язык – и готово! Даже хоронить не надо, кинул тушку в поток и прощай. Жесткие нравы! Может случиться и хуже. Угодишь в настоящее рабство, например.

Заставят тебя грызть бетон под складом продовольствия по двадцать четыре часа в сутки… быстро потеряешь вес и разум, а конец тот же, что и в первом варианте. Как ни крути, полнейший резон тебе остаться тут. Так сказать, под нашим крылом.

Оно у нас – одно из самых надежных на Земле! И потом, не забывай, что ты не человек, и тебя там никто не ждет. Так что не сетуй. Продолжай наслаждаться встречей с другом и не омрачай ее пустыми рассуждениями, будь они по-твоему хоть трижды правильные! Я прав, Костя?

– В логике вам не откажешь. Вы и меня смогли убедить, что я счастлив, хотя, понимаю, это было не просто! Мы с вами сотрудничаем уже десяток лет, и у меня нет веских оснований предъявлять вам претензии. Можно сказать, я нахожусь у вас добровольно.

И сотрудничаю вполне осознанно. Некоторые моменты меня не устраивают своей категоричностью… но это мелочи, с этим можно жить! Понимаешь, Александр, иногда можно провести над собой насильственные действия, чтобы в дальнейшем было хорошо. Некая операция по удалению злокачественного состояния духа. Я такую над собой провел и тебе советую.

Александр все понял. Это не Костя! Во всяком случае, не тот Костя, которого он знал. Возможно, это зомбированная личность, результат очередного чудовищного эксперимента полковника! Нет, таких, с позволения сказать, людей оставлять среди живущих никак нельзя… По-прежнему остается надеяться лишь на себя.

Если только Костя не играет свою, одному ему известную партию… ну, тогда он еще и гениальный артист. Пусть будет, как будет. Великий сортировщик Время все расставит на свои места. И не далее, чем сегодня вечером, все прояснится! Вслух же он сказал:

– Значит, все в порядке, и я должен быть доволен своим существованием? О'кей! Тогда меня, как нормального работника, интересует, сколько же я, в конечном итоге, заработаю денег?

Полковник, оживился.

– Теперь вижу – ты выздоровел по-настоящему. Как только речь заходит о деньгах, это означает только одно: спрашивающий благоразумно думает о завтрашним дне, что свидетельствует о его здравом уме и трезвой памяти!

Мы тебе открыли в банке счет на предъявителя, туда будет поступать ежемесячно по полмиллиона рублей. Думаю, эта сумма тебя устроит, тем более, что ты здесь абсолютно не тратишься. Внутренние расходы мы берем на себя, разве это не справедливо? По-моему, да. В общем и целом, немало плюсов, надо сказать. Так что – устраивает заработок?

– Все, конечно, здорово и хорошо… у меня только один вопрос. Как я смогу воспользоваться этими богатствами? Во-первых, я сижу здесь. А во-вторых, кто выдаст их мне в моей нынешнем виде?

– Тебе сказано: на предъявителя! Пошлешь кого-нибудь.

– Интересно, кого? Своих сотрудников? Свою возлюбленную? Так им тоже откажут, по той же причине!

– Я уже говорил, что тебе не придется вечно носить эту шкуру! Со временем мы тебе забацаем вполне сносное тело… красивое… какое захочешь! В криохранилищах много чего есть. Подожди, будь терпелив.

– Гарантии ведь нет! Стопроцентной гарантии, ты ведь знаешь, не существует, и даже страховая компания «Ллойд» ее не дает!

– Верь мне! Будешь всегда не внакладе!

– Хотелось бы!

– Не сомневайся!

Оживился Константин.

– Ты упомянул о своей новой пассии. Расскажи то, что можно поведать… ну, ты понимаешь…

– Ты же знаешь, я и в наши студенческие годы не любил распространяться о своей личной жизни. Могу сказать лишь, что она просто умница, мила… а главное – она сумела скрасить мое пребывание здесь, буквально за пару дней, и мне теперь не кажется, что все так уж безнадежно и тоскливо.

С ее появлением возникло желание работать. Это немаловажно – в моем-то положении. Вот видишь, Константин, как все обернулось. Я в нынешнем виде не похож на студента, сдающего дипломную работу. По внутренним ощущениям я – прежний!

Вмешался полковник.

– Ребята, давайте душещипательные разговоры оставим до вечера. Сейчас необходимо обсудить несколько деловых моментов. Вопрос первый. Я уже предлагал тебе, Александр, новую тему, ты согласился. Теперь слово за тобой, Константин. Согласен ли ты подключиться к этой работе?

Константин задумался, перебирая пальцами четки. Не отрываясь от этого занятия, он ознакомился с лежащими перед ним документами и немного погодя ответил.

– Что ж, тема мне нравится. К тому же, я воссоединяюсь со своим другом! Мы, если захотим, горы можем свернуть вдвоем. Разумеется, при условии, что никто не будет нам мешать.

Полковник, пробурчал:

– Не будет, не будет… А если кто и попробует помешать – ему придется иметь дело со мной.

– Ну, в таком случае поводов волноваться нет. Осталось уточнить детали.

– Конечно. Вопрос второй. Для ускорения работ по данной теме предлагается продлить рабочий день на два часа. С соответствующим увеличением оплаты. Вы готовы к такому повороту?

– Да не вопрос! Я согласен, – все так же медленно, растягивая слова, произнес Константин.

– А я – рыжий, что ли? – с улыбкой добавил Александр.

– На что Константин ответил: Да не рыжий, но белый!

– Оба дружно засмеялись.

– Ну, вот и чудненько. По-военному конкретно и четко! Засим наше блиц-совещание можно считать завершенным. Разойтись, господа ученые! Разрешаю тебе, Александр, посетить лабораторию, где трудится Константин. А ты говоришь – рабство! Ничуть не похоже. К делу, господа!

Константин, привычно и умело в обращении с грызунами, подхватил Александра – вернее, серо-белую телесную оболочку, в которой тот находился – и двинулся к себе в лабораторию. Представив, как это могло бы выглядеть со стороны, Александр в который раз испытал странную двойственность ощущений. Снова он спрашивал себя: «Я это или не я»? Может, это лишь кошмарный сон? Он опять попробовал ущипнуть себя. Да нет, больно. Значит, не сон… Тяжело вздохнув, он подумал: «Надеюсь, это все когда-нибудь закончится… и хорошо бы со счастливым концом!»

Размашистым шагом Константин преодолел немаленькое расстояние, и они оказались в очень просторной лаборатории. Это, скорее, был небольшой экспериментальный научно-производственный комплекс.

На всю длину помещения, метров около пятидесяти, растянулась некая сложная установка с множеством кабелей и разного диаметра труб; все это было переплетено в гигантскую структуру, напоминающую неправильную паутину. В центральной части лаборатории, мигая различными табло и экранами, возвышался пульт управления.

К нему-то и направился Константин, неся с собой Александра, словно маленькую диковинную зверушку. Поравнявшись с одним из столов, он ссадил Александра со своей ладони. Александр уже привык к двум стандартам типоразмера мебели и помещений – для людей и для остальных, поэтому спокойно прошелся по столешнице, будто по теннисному корту.

– Подожди минуту, – попросил Константин и удалился в туалетную комнату, откуда некоторое время спустя появился вновь, уже с весьма довольным видом. Александр, не преминул воспользоваться моментом:

– С облегченьицем-с!

– Спасибо! Располагайся как дома. Возьми документы, ознакомься с установкой. – Константин протянул увесистую папку, на которой крупными буквами было написано: «Совершенно секретно. Для служебного пользования».

Ознакомившись с титульным листом и начальным описанием, Александр все понял.

Вот ты какая, Установка! Еще правильнее будет сказать – Машина. Машина свободы, воплощение сверхвозможностей! Ты-то мне и нужна. Воистину, на ловца и зверь бежит. Кто мог подумать, что я так быстро получу доступ к ней…

Теперь нас уже точно двое, точнее не бывает! Машина – что, она и есть машина. Бездушная, потому и не предаст. Подчинится кому угодно, главное – понять ее алгоритм, и она твоя. К великому сожалению, машиной может управлять любой, как с благородными целями, так и направленными во вред совершенно безвинным существам… Тут необходимо как можно скорее стать первым!

Оценить истинную силу технического устройства, использовав его только во благо. Даже мурашки забегали по коже (крысиная не исключение) от предвкушения будущего перевоплощения обратно в человека посредством этой славной машины. Она мне поможет, во всяком случае, я на это надеюсь. Рассуждая логически, боги на нашей стороне!

Вывел Александра из течения столь приятных мыслей голос Константина:

– Ознакомился? Это тебе, брат, не убогое оборудование в наших студенческих лабораториях! Это – двадцать первый век во всей своей красе и совершенстве! Тебе еще долго придется вникать в устройство и принципы работы этой чудо-установки. Время я тебе дам. Немного, конечно, но дам. Скажем, два дня тебя устроят?

– Вполне. Вот только я, боюсь, тебя разочарую.

– Чем же?

– Я изучил твои записи в трех тетрадях, и могу совершенно точно и ответственно заявить – как она работает, я вник, и у меня родилось несколько предложений по усовершенствованию ее работы.

Не успел Александр закончить последнюю фразу, как заметил, что лицо Константина приобрело встревожено-настороженное выражение. Тот украдкой оглянулся, загородил собой вид камер, а на столе включил музыкальный центр. Перейдя на общение при помощи блокнота, написал: «Как попали к тебе мои тетради, о пропаже которых я, естественно, никому не докладывал!»

Глава 20

Александр написал в ответ, не выдавая всю правду: «Волею случая. То, что они принадлежат тебе, я определил по почерку. Еще удивился, зачем ты используешь такой старомодный способ фиксации научных данных. Но, по мере углубления в материал, понял, что эти предосторожности были не лишними.

Сведения из твоих записей могут вскружить ученую голову кому угодно! По сути, твои тетради представляют собой систематизированное описание работы всего комплекса в целом, а это немало! И попади они в нечистоплотные руки, могут натворить неописуемых бед!»

«У меня сразу же будет к тебе просьба: никогда и никому не говори об этих тетрадях! О них, кроме меня (а теперь и тебя), не знает никто! Все писалось в обход официальных отчетов и записей в других установленных документах!»

«Хорошо, договорились! У меня созрела встречная просьба, вернее, вопрос. Тот спектакль, который ты сегодня разыгрывал передо мной и полковником, точно не совпадает с твоим настоящим мировоззрением?»

«Я и сам ненавижу полковника! Но он – страшно хитрая бестия. Для него нет ничего святого. Меня он поймал и закабалил на моей любви к матушке. Ты помнишь, как я ее любил… Он сыграл на этой моей привязанности к маме!

Когда я учился уже на последнем курсе, она серьезно заболела. Я тебе тогда ничего не сказал, чтобы тебя не расстраивать. Она тебя тоже очень любила, и попросила ничего не говорить… так я и поступил. Ей становилось все хуже, хуже, и, в конце концов, доктора сказали мне роковую фразу: «Медицина бессильна!» В тот момент и появился полковник, это воплощение беспредельного зла! Он сообщил, что может вылечить мою маму, только за границей. За это потребовал продать не только душу, но и мозги… Я находился в безвыходном положении, поэтому согласился. С тех пор нахожусь под его неусыпным контролем.

Обещание он выполнил. Маму вылечили, и прожила она еще пять лет. За эти пять счастливых лет я ему благодарен, ведь наши доктора вообще отказались лечить, говорили, что она не операбельна, прогнозировали не более трех месяцев жизни…

Как видишь, все эти годы я работаю на корпорацию. Этим объясняется мое исчезновение тогда, после вручения диплома. Мне кажется, на моем месте каждый поступил бы так же!»

«Без сомнения! Хотя всегда есть варианты… А скажи, пожалуйста, какие дьявольские документы ты подписывал и подписывал ли вообще какие-то бумаги?»

«Поначалу мы обходились устной договоренностью. Но после смерти мамы полковник потребовал с меня подписку о неразглашении относительно того, чем я занимался, на срок до завершения темы… Какой же я был наивный простак! Позволил себе поверить, что, как только тема будет завершена, я стану свободным…

Естественно, я тогда не учел особенностей темы, не имеющей окончательного решения… впрочем, как и все во вселенной. Вот таким образом я оказался рабом науки в самом печальном смысле этого словосочетания…»

«И ты не пытался ничего изменить?»

«Пытался, как не пытался… Закончились только эти попытки ничем. Несколько раз я оказывался в камере… бессрочно. Есть у полковника такая мера наказания, рассчитанная на ломку воли. Сидишь до тех пор, пока не скажешь: «Я не прав, такого больше не повторится!» Кроме этого, было значительное ограничение в свободах, пусть небольших, но и их он отнимал на неопределенное время по собственному усмотрению. Я пришел к удручающему выводу: во мне нет духа борьбы, нет воли к победе… это меня угнетает. К сожалению, я сломлен».

«Не переживай! Зато у меня всего тобой перечисленного с избытком, хватит, пожалуй, и на двоих! Я рад, что все так получилось… в смысле – наша встреча, а главное – разговор, чего об остальном не скажешь. Решающим моментом является и то, что мы с тобой вместе.

А это по старым революционными традициям – кулак, то есть Рот-фронт! Ячейка создана, дело за малым: собрать единомышленников и свернуть голову этой чертовой гидре! Во славу великого и всемогущего разума! Параллельно поможем братьям нашим меньшим».

«Кого ты имеешь в виду?»

«Тех, которых я величаю ИНТЕЛКРЫС».

«Расшифруй!»

«С удовольствием. Интеллект тер инкогнито. То есть, скрытый от нас. Если хочешь – крысиный. Как больше нравится. Ведь не столь важно, как назвать. Суть – в разуме! Он всему голова, и в прямом, и в переносном смысле.

Мы с тобой самые счастливые люди. Вышли на контакт с иным разумом и оказались не самыми безнадежно плохими представителями своего вида! Настала пора платить по счетам. Мы окажем им помощь и защитим от изверга рода человеческого – полковника. Не дадим в обиду, и все тут!»

«Очень интересно, как ты себе это представляешь? По какому сценарию будем действовать? Надеюсь, тебе не надо напоминать, что права на ошибку у нас нет? Я тебе уже говорил насчет пыток, их я совершенно точно не выдержу, начну говорить, так что мне лучше к заплечных дел мастерам нашего полковника не попадаться!

Какое-то время продержусь, конечно, но насколько меня хватит, сам Бог не знает… Одним словом, держи меня в курсе, но, по возможности, посвящай не во все планы. Только в те, которые касаются меня лично. Так будет безопаснее. В любом случае, ты сделаешь это – со мной или без меня!»

«Не паникуй раньше времени. Не может же один полковник, даже если он самый умный и самый хитрый среди всех полковников целого мира, переиграть двух могучих интеллектуалов, – ни за что! Реально говорю, чувак!»

Рассмеялись оба. У Александра смех оказался писклявый, зато заразительный. Что ж, что-то теряешь, что-то находишь… вот только смех этот теперь останется ещё и в блоках памяти записывающей аппаратуры.

«Насчет программы действий – полный порядок. Одна ИНТЕЛКРЫСа уж точно на нашей стороне. Проверял – не шпионка. Поясню: с некоторых пор, прежде чем доверять женскому полу, я их тщательно проверяю. Имею негативный опыт, больше наступать на грабли не желаю!»

«Татьяна?»

«Откуда ты знаешь?»

«Некоторые секреты мне известны. Она – очень плохая девочка! Пыталась и меня раскрутить, но, к счастью ей это не удалось. Я раскусил ее раньше, чем была пройдена точка не возврата… в смысле – не оказался опять в камере по доносу, и это было бы в третий раз. Как говорит полковник, после третьего раза шансов выбраться отсюда нет никаких».

«Да, Татьяна коварна. За деньги родную Маму продаст, не сомневайся!»

«А я и не сомневаюсь».

«Просто удивляюсь, как переплелись наши судьбы. Ничего, прорвемся! Знал бы ты, как хочется мне снова стать человеком, вернуть свой облик… До зубовного скрежета! Мне постоянно снится, что я гуляю на своих двоих и смотрю на мир с нормальной высоты, с высоты человеческого роста…»

«Помню тебя молодым. Ты был симпатичным парнем!»

«Почему был?»

«Извини, к слову пришлось. Как здорово нам тогда жилось! Порой голодали… помнишь, наверное, как иногда у нас не было денег даже на кефир и булочку… И все равно – это были лучшие дни моей, да и твоей, надеюсь, жизни тоже!

А наши скудные, но от того ничуть не ущербные студенческие пирушки до утра! Вспомнить только наших девушек… одного этого достаточно, чтобы вновь стало тепло на душе! Когда говорят, что самые сильные эмоции дарит нам молодость, трудно не согласиться. Нам с тобой, во всяком случае, грех не согласится с подобными утверждениями!»

«Совершенно верно! Но давай вернемся к нашим баранам. Как ты знаешь, я отработал технологию операции на крысиной гортани, которая дает возможность общаться посредством их родных голосовых связок. Есть одно ноу-хау, которым я пока ни с кем не делился. Это – наша с тобой страховка!

И то, что привлечет на нашу сторону членов ИНТЕЛКРЫСа. До тех пор, пока мы владеем этим преимуществом, козыри у нас в руках. Мы будем править балом, наша цифра – двадцать одно! Туз бит шестеркой! Джокер со щитом! Я много знаю выражений, стимулирующих бодрое состояние духа. Буду периодически их цитировать специально для тебя».

«Полагаешь, поможет?»

«Полагаю, настроение поднимет наверняка. В остальном – при наличии твоего на то желания. Любой каприз, как говорится, за ваши деньги! Шучу. А кроме шуток, не может не помочь! Испытано, кстати, не на ком-нибудь, а на мне самом в режиме самовнушения.

Помогает, вопросов нет! Скажу больше: если бы не владение техникой самовнушения, вряд ли бы я с тобой разговаривал… Потчевал бы меня сейчас рогатый вилами в бок, толкал бы на сковородку…»

«Что так печально? Может, ты попал бы в рай!» – С усмешкой написал Константин.

«Это вряд ли. То, что я не праведник, абсолютно точно! В аду самое место таким как я! Впрочем, что это мы отвлеклись, а? Работа стоит. Карабас-Барабас не позволит отлынивать, обязательно накажет!»

Оба снова засмеялись, оторвавшись от бумаги.

«Переходим на официальный тон?» – предложил Константин. Кто-кто, а он точно знал, как вести себя в этой своре крыс в человечьем обличии… да простят меня ИНТЕЛКРЫСы за упоминание их в форме ругательства. Они, конечно же, этого не заслуживают.

Константин с Александром подошли к пульту управления установкой. С первого взгляда, обилием приборов пульт очень напоминал пилотскую кабину самолёта класса «Боинг». И в том нет ни малейшего преувеличения! Действительно, такое множество всевозможных переключателей, экранов, рычажков и контрольных шкал наводило на мысль, что постигнуть все это невозможно. Но недаром говорится, что глаза боятся, а руки делают.

– Вот оно, мое детище! – с гордостью произнес вслух Константин. – Если бы ты знал, сколько бессонных ночей было брошено к ее ногам… или что там бывает у машин… сколько вариантов исполнения отдельных узлов и агрегатов пришлось перепробовать! Одни только тепловые машины, обеспечивающие космический холод – минус двести семьдесят три градуса! – стоили мне несколько десятков седых волос, может, и больше, кто их считал! Да еще сверху, то есть от полковника, постоянные упреки, что я, мол, специально затягиваю завершение работ, типа мщу за отсидку в камере! Обычно его обвинения я сносил молча. Во-первых, споры с ним не доставляли мне никакого удовольствия, во-вторых, отчасти он был прав.

Конечно, вспоминая лишения, которые приходилось испытывать, находясь под арестом, я частенько сбавлял темп работы. И это ввергало меня в глубокую депрессию и размышления о разном – о смысле жизни, о других мирах, обитатели которых, возможно, живут намного счастливее нашего… Конкретно о себе тоже. За что, собственно, именно я подвергаюсь таким испытаниям? Сам понимаешь, на подобные вопросы нет ответов.

А если и есть, то чисто философские… Мое состояние полковник чувствовал на расстоянии. При малейших подозрениях реагировал моментально, присылая ко мне то Татьяну, то еще кого почище. Одним словом, ему удавалось – вновь и вновь – заставить меня работать!