Текст книги "Первая дивизия РОА"

Автор книги: Вячеслав Артемьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. В ЧЕХОСЛОВАКИИ

I

Встреча фельдмаршала Шернера с генералом Буняченко была короткой. Разговор их длился менее часа, конечно, в присутствии генерала Власова. Своим приездом фельдмаршал Шернер намеревался ещё раз сделать попытку склонить дивизию к повиновению, к совместным боевым действиям. Немцы, вероятно, рассчитывали, что генерал Власов своим присутствием должен был оказать нужное влияние на генерала Буняченко.

Во время этих переговоров генерал Власов резко осуждал действия дивизии. Он говорил о необходимости подчиниться требованиям фельдмаршала. Поведение генерала Власова казалось неестественным, странным и непонятным. Он не приказывал, а уговаривал, просил. Своим видом он производил впечатление уставшего, морально подавленного человека, вынужденного играть роль. Вялым тоном произносил он как бы заученные им чужие слова обвинения.

Генерал Буняченко был непреклонен. Он нервничал и горячился. Он резко и бестактно, в присутствии генерала Власова, заявил, что Русской Освободительной Армии не существует! Дивизией командует он, и будет делать то, что считает нужным для сохранения своих людей. Генерал Буняченко добавил, что войну можно считать конченной, а Германию окончательно побеждённой…

Генерал-фельдмаршал Шернер сразу понял ту атмосферу, которая царила в Первой дивизии. Он понял бесполезность всяких дальнейших попыток воздействовать на генерала Буняченко. Фельдмаршал не бросил ни одного слова упрёка по адресу Дивизии, не позволил себе даже намекнуть на что-то похожее на угрозу. Ситуация оказалась для него совершенно ясной. Проницательность, самообладание и корректность немецкого фельдмаршала были поразительными. Это произвело очень благоприятное впечатление. Фельдмаршал Шернер, не теряя времени, вернулся обратно…

Генерал Власов остался в дивизии. Вместе с ним осталась н группа немецких офицеров. Им был выделен дом в деревне Козоеды, где располагался штаб дивизии. Дом охранялся власовскими часовыми.

Не сразу представилась возможность генералу Власову встретиться с генералом Буняченко наедине, в отсутствии немецкой свиты, которая ни на минуту не оставляла его одного. Только на другой день генералу Власову удалось это сделать и он, прежде всего, поспешил выразить свое полное одобрение решениям генерала Буняченко и действиям дивизии. В присутствии находившихся здесь же командиров полков, генерал Власов сказал, что он был поставлен в такое положение, что иначе поступить не мог, как только обвинять дивизию и поддерживать требования немецкого командования. С полной искренностью Власов говорил:

«Немцы ещё рассчитывают, что смогут использовать моё влияние, чтобы заставить наши войска воевать вместе с ними. Я всеми силами стараюсь поддерживать в них эту надежду, иначе наши несчастные люди и наши войсковые части, находящиеся в Германии в беззащитном положении, могут быть подвергнуты жестоким репрессиям и это повлечет за собой новые, неисчислимые жертвы… Для этого у них ещё хватит и сил, и времени. Я опасаюсь этого и хочу предотвратить жестокую расправу… Будет жуть!

Жаль мне наших людей, жаль хороших немцев, неповинных в жестокостях гитлеровского режима и его извергов.! Поэтому я не могу открыто одобрять ваши действия и быть вместе с вами…»

Слова генерала Власова произвели сильное впечатление на присутствующих. Всем стало понятным то многое, что не доходило до сознания раньше… Генерал Власов продолжал:

«Ваша дивизия находится в более благоприятном положении – вы организованы, у вас есть оружие, с вашей дивизией немцы считаются и даже больше – боятся её. За вас я спокоен, но другие наши части находятся в иных условиях. Осталось ещё очень недолго до полного поражения Германии и это время надо как-то пережить, не вступая в конфликт с немцами… Это сейчас наша главная цель. Ваши действия я благословляю и полностью предоставляю Сергею Кузьмичу (имя генерала Буняченко) действовать в дальнейшем по своему усмотрению. Только не забывайте мои слова. Если я буду вынужден опять осуждать ваше поведение в присутствии немцев, не придавайте этому значения и понимайте причины…»

Оба генерала были растроганы. Они крепко, дружески обнялись. Генерал Буняченко всё же настаивал на том, чтобы генерал Власов не покидал дивизию. Он ответил, что всё будет зависеть от обстановки и от необходимости его присутствия в других местах…

С приходом дивизии на территорию Чехословакии, находившиеся здесь немецкие тыловые гарнизоны были встревожены. До них доходили самые различные и часто искаженные слухи о взбунтовавшейся дивизии. К генералу Буняченко со всех сторон приезжали немецкие коменданты, стараясь узнать, на какое отношение со стороны дивизии они могут рассчитывать. Поведение их было исключительно вежливым и даже подобострастным. Получив заверения о полной миролюбивости дивизии по отношению к немцам, они успокоенные уезжали, обещая со своей стороны полное содействие во всем, что потребуется Первой дивизии…

Население Чехословакии тепло и радушно встречало дивизию. По всей стране быстро распространились слухи о приходе «Армии генерала Власова», которая восстала против немцев. Известие это ободряло чехов, активизировало их, придало уверенность в успех своей подпольной борьбы и вселяло надежду на несомненную помощь со стороны власовцев. Чешские партизаны стали более активно действовать, и партизанское движение начало охватывать всё большие и большие районы страны, разрастаясь буквально по часам.

Партизанам не хватало оружия и боеприпасов, у них не было централизованного руководства. В партизанском движении царил полный хаос и неразбериха.

С первого же дня в штаб дивизии и в полки со всех сторон стали приезжать делегаты от различных партизанских отрядов с просьбами снабдить их оружием и руководить их действиями. Они заверяли, что дивизия может рассчитывать на полную поддержку всего чешского народа, а если генерал Власов возьмёт на себя руководство партизанским движением, то поднимется вся страна, начнётся всенародное восстание…

Генерал Буняченко воздерживался от обещаний. Он старался не ввязываться в события, происходящие в Чехословакии. Но позднее, в пределах своих возможностей, дивизия стала снабжать партизан оружием, боеприпасами, медикаментами и даже продовольствием. Дивизия отдала им излишки своих запасов.

Генерал Власов умышленно не встречался с партизанами лично, но был в курсе всех переговоров генерала Буняченко с ними.

В Чехословакии между солдатами и офицерами дивизии и населением, сразу установились самые тёплые, дружеские отношения. Население со слезами на глазах изливало власовцам свои жалобы на жестокости нацистов в годы оккупации. Помня о произволе немецких оккупантов в захваченных ими областях России, власовцы относились к чехам с полным пониманием и самым искренним горячим сочувствием…

С другой стороны, также с первых дней нахождения в Чехословакии между солдатами и офицерами Первой дивизии и немецкими военнослужащими местных гарнизонов начались эксцессы. Между власовскими и немецкими солдатами происходили драки, доходившие до применения оружия. Эксцессы учащались, угрожая принять повсеместный и массовый характер. Удержать власовских солдат от резкого проявления ненависти было трудно. Офицеры не могли применять строгих мер воздействия к подчинённым, так как сами они, глубоко сочувствовали чехам, полностью разделяли настроения своих бойцов. В их сердцах кипели то же возмущение, та же ненависть… Этот страшный порыв надо было сдерживать. Нельзя было допускать безрассудного проявления ненависти и мести. Нельзя было выпустить из рук командования силу влияния на подчинённых и допустить падение дисциплины, хотя это и было очень трудным делом…

На другой день утром, после прихода дивизии в Чехословакию, у генерала Буняченко было назначено совещание командиров полков. Главным вопросом совещания было обсуждение эксцессов с немцами и предотвращение их. Здесь всё внимание командования было направлено в первую очередь на поддержание дисциплины. Для этого в создавшихся условиях надо было применить какие то особые меры воздействия… Так или иначе, но необходимо было резко пресекать возрастающее обострение отношений с местными немецкими гарнизонами.

В последнюю ночь произошли новые инциденты:

В одной из частей дивизии полевой караул боевого охранения обстрелял грузовой автомобиль с группой вооружённых немецких солдат, потому что шофёр не подчинился требованию остановиться. Немцев пытались задержать, но они оказали вооружённое сопротивление. Они были разоружены и распущены, а их оружие было здесь же роздано чешскому населению.

В другом полку часовой, стоявший при въезде в деревню, дал сигнал остановиться легковому автомобилю, в котором ехал немецкий офицер. Не обращая внимания на сигнал, автомобиль проехал мимо часового, чуть не сбив его с ног. Часовой отскочил и стал стрелять. Пули летели над головами ехавших, пробили кузов автомобиля, шины. Машина остановилась, из неё вышел разъяренный немецкий офицер и, подойдя к часовому, ударил его кулаком в лицо. Часовой от удара пошатнулся, но затем ответил ударом. Немецкий офицер упал. Поднималась он вынул из кобуры пистолет и направил его на часового, намереваясь стрелять. В это время часовой выстрелил и застрелил офицера. Видя такую расправу, шофёр убежал…

На совещание пришёл генерал Власов в сопровождении группы немецких офицеров. Совещание началось…

Через некоторое время вошёл оперативный дежурный штаба дивизии со срочным докладом о чрезвычайном происшествии. Дело оказалось в том, что на одной железнодорожной станции, находившейся невдалеке от расположения штаба дивизии, только что произошло столкновение между немецкой командой СС и власовцами. В результате этого столкновения была убиты власовский офицер, два унтер-офицера и несколько солдат. Со стороны немцев было также несколько человек убитых и раненых. Шесть СС офицеров и солдат, участвовавшие в столкновении, были захвачены. Трупы убитых власовцев и задержанные СС-цы только что были доставлены на грузовых автомашинах в штаб дивизии.

Генерал Власов распорядился ввести СС-цев. Их ввели окровавленных, с опухшими от побоев лицами, в разорванных мундирах. Робко озираясь по сторонам, они с недоумением оглядывали присутствующих. Увидев сидевших здесь же немецких офицеров из группы сопровождения генерала Власова, они вытянулись и старший из них отрапортовал о случившемся.

При выяснении обстоятельств инцидента здесь же на совещании было установлено следующее:

– На железнодорожную станцию Лаун от одной из частей дивизии был выслан пикет – взвод под командой лейтенанта Семёнова. На станцию прибыл пассажирский поезд, в одном из вагонов которого ехала вооружённая команда СС-цев.

Между власовскими солдатами, дежурившими на станции и проезжающей командой СС по какому-то совершенно малозначительному поводу завязался конфликт. Дело грозило дойти до оружия. Лейтенант Семёнов со своими солдатами пытался задержать и разоружить СС-цев, но они оказали сопротивление. Из вагона по власовцам был открыт огонь из ручных пулемётов и автоматов. Завязалась перестрелка, в результате которой с обеих сторон были убитые и раненые. Был убит и лейтенант Семёнов. [4]4
  В 1947 году советский генерал Д., находившийся в группе советских войск в Германии, через американское, командование разыскивал своего сына лейтенанта Семёнова, находившегося с 1941 года в немецком плену. Узнав о его участии во власовской армии и о его гибели в Чехословакии в апреле 1945 года, он наводил справки о месте его похорон.


[Закрыть]

Убитые в этом столкновении власовцы были похоронены 29 апреля на кладбище Козоеды близ города Лаун.

Немецкие офицеры из группы сопровождения генерала Власова настаивали на том, чтобы задержанным немедленно возвратили оружие и отпустили бы их для дальнейшего следования по месту их служебного назначения. Генерал Власов согласился на это.

Когда же СС-цам перевели распоряжение генерала Власова, один из офицеров, не стесняясь присутствия старших немецких чинов, ответил: «Оружия мы не возьмём. Воевать бесполезно. Война проиграна! Он попросил отвезти их подальше от места происшествия, так как они боялись, что с ними расправятся власовцы, если их отпустят без охраны. Генерал Власов приказал всю эту группу, под охраной, вывезти на грузовике из Чехословакии на территорию Германии, что и было сделано…

Этот инцидент произвёл потрясающее впечатление на присутствующих. Возмущение и угроза немецких офицеров по адресу власовцев, а власовцев по адресу немцев высказывались тут же в столь резких формах, что казалось вот, вот произойдет драка. Немецкие офицеры, находившиеся при генерале Власове, почувствовали себя в опасности и попросили сопроводить их в отведённый для них дом. Они покинули совещание, оставив генерала Власова без своего надзора. В тот же день все они под надёжной охраной власовских офицеров выехали в Германию, а генерал Власов остался в Первой дивизии.

На совещании было решено на другой день рано утром выступить в поход, несмотря на недостаточный отдых. Было опасение, что длительное пребывание на одном месте может повести к ещё большим конфликтам.

Продовольствие и фураж, полученные в последний раз были израсходованы. Форсированный марш потребовал усиленного питания бойцов и лошадей.

Генерал Буняченко послал начальнику ближайшего немецкого военного склада приказ о немедленном снабжении дивизии всем необходимым по повышенным нормам. Приказ был выполнен беспрекословно, и дивизия на другое утро тронулась в дальнейший путь.

II

Уже трое суток дивизия находилась на территории Чехословакии. В течение всех этих дней представители чешских партизан днём и ночью не переставали посещать генерала Буняченко. Генерал Буняченко с большой охотой принимал этих партизан, подолгу беседуя с ними. Он старался понять действительную сущность партизанского движения в Чехословакии, его размеры, систему организации и руководства. В результате всех этих встреч можно было составить достаточное представление об этом. Было совершенно ясно, что в стране существует два вида партизанского движения. Один – так называемое национальное движение, созданное самими чехами, а другой – «народное», коммунистическое, которое организуется, поддерживается и руководится советской стороной.

Национальное партизанское движение было стихийным, неорганизованным. Оно не имело центрального руководства, было разрознено и плохо вооружено. Оно не имело координации в своих действиях. Эти национальные партизанские группы отличались своей удивительной пассивностью.

Коммунистическое партизанское движение существовало совершенно особо. Оно имело строгую организационную форму в виде групп и отрядов. Несмотря на их относительную малочисленность, их действия были строго координированы и проводились по очень гибкому оперативному плану. У них существовало центральное управление, они были очень активны, хорошо знали структуру своей организации и поставленные перед ними боевые и политические задачи.

Коммунистических партизан можно было легко определить даже по их внешнему виду, по наличию строгого военного порядка в группах и отрядах. Собственно, это были даже не партизаны, а можно сказать, войсковые подразделения под командованием кадровых офицеров, действующих партизанскими методами.

Задачи коммунистических партизан определялись совершенно конкретно (Цитируется по официальной коммунистической формулировке):

– Способствовать боевым успехам советских войск, которые освобождают Чехословакию от немецких захватчиков.

– Террористическими и диверсионными актами в немецком тылу дезорганизовать управление, связь и снабжение германской армии, а также уничтожать воинские железнодорожные эшелоны, разрушать пути сообщения и прочие военные объекты.

– Беспрерывно проводить разведку, уточняя намерения немецких войск, их продвижение, настроение, вооружение и снабжение.

– Политически активизировать население всеми способами, вплоть до провокационных, восстанавливать его против немцев, призывая к борьбе с фашистскими захватчиками.

– Вести пропагандную работу среди чешского населения в том направлении, что советская армия несёт освобождение Чехословакии и установление свободного демократического порядка в стране.

– Популяризировать Советскую армию, Советский Союз, товарищей Сталина и Бенеша, разъясняя их большую роль в деле освобождения чехословацкого народа от немецких оккупантов.

Целый ряд других задач стоял перед коммунистическими партизанами боевого, политического, диверсионного и агентурно-разведывательного характера. У них была прямая радиосвязь с высшими штабами советской действующей армии. Коммунистические партизаны были обеспеченны пропагандной литературой и располагали своими собственными подпольными типографиями. Характерно было то, что большинство этих коммунистических партизанских отрядов возглавлялись советскими офицерами. [5]5
  Начальником Центрального Штаба партизанского движения был маршал Советского Союза К.Е.Ворошилов. Начальником Главного Штаба партизанского движения в Чехословакии был советский генерал-майор А.Н.Асмолов.


[Закрыть]

Коммунистические партизанские отряды существовали в небольшом количестве, но по мере приближения советской линии фронта, количество их значительно увеличивалось…

Коммунистическое движение не пользовалось популярностью среди чешского народа и не встречало в нём поддержки. При разговорах с местным населением, чехи называли их не иначе, как «советские партизаны», хотя они состояли из чехов. Коммунистические партизаны выдавали себя за национальных партизан, трусливо и лицемерно отказываясь от своей принадлежности к коммунизму, чтобы иметь поддержку от местного населения.

Партизаны того и другого направления не только раздельно действовали, но между ними существовала даже вражда. Как те, так и другие имели свои отличительные знаки – ленточки национальной расцветки, состоящей из белого, красного и синего цветов у одних и красные ленточки с красными звездами у других.

Следует отметить, что представители от коммунистических партизан ни разу не приезжали в Первую дивизию, но зато с их стороны неоднократно имели место случаи засылки в части дивизии лазутчиков, часто под видом национальных партизан. Были неоднократные попытки коммунистических партизан установить тайные связи с отдельными солдатами и офицерами Первой дивизии. Партизаны-националисты всячески старались отмежеваться от коммунистических партизан, утверждая, что они ничего не имеют с ними общего и свои национальные интересы считают несовместимыми с целями коммунистов…

Как-то раз группа власовских квартирьеров следовала на велосипедах впереди движущейся колонны своего полка по лесной дороге. В лесу квартирьеры встретились с группой чешских партизан, одетых в защитного цвета однообразную форму с красными ленточками на груди и с красными звёздами на головных уборах. Разговорившись, партизаны сообщили, что неподалеку от дороги в лесу находится штаб партизанского отряда под командованием офицера советской армии. Партизаны также сообщили, что их командир является очень влиятельным лицом, и что с ним власовцам следовало бы установить связь. Разговор продолжался около получаса и вдруг появился сам партизанский начальник. Одет он был так же, как и другие партизаны. По-видимому, ему было сообщено о встрече с группой власовцев. Он был очень заинтересован приходом в район его действий Первой дивизии и, узнав, что она будет поблизости расположена на ночлег, просил передать командиру о желании встретиться с ним для переговоров. При этом он сказал: – «Я имею по радио прямую связь с командованием советской армии и могу дать возможность вашему командиру установить непосредственный контакт»…

Разумеется, что генерал Буняченко и командир полка, узнав об этом, не сочли нужным вести какие то ни было переговоры ни с коммунистическими партизанами, ни, тем более, с советским командованием.

III

Дивизия продолжала свой путь, совершая небольшие переходы по 20–25 километров в сутки. Первого мая генерал Власов, не покидавший все эти дни дивизию, получил предложение ставки германского командования вернуться. Он ответил отказом.

Второго мая на марше, не доходя города Браун, Первая дивизия подверглась нападению с воздуха со стороны американской авиации. Самолёты с бреющего полёта расстреливали колонны из бортового оружия. Немедленно были выложены на землю опознавательные знаки в виде русских национальных флагов, после чего обстрел прекратился и самолёты ушли. По-видимому, американские лётчики приняли выложенные русские национальные трехцветные флаги за чехословацкие, так как по расцветке и по форме они сходны. Кроме того, со стороны частей дивизии не было сделано ни одного выстрела по самолётам, летящим на небольшой высоте, а солдаты приветственно махали им руками. Это не могли не заметить американские лётчики. Кратковременный налёт авиации, продолжавшийся всего лишь несколько минут, стоил жизни нескольким десяткам солдат и офицеров, было убито много лошадей в обозах артиллерии и сожжено несколько автомобилей.

К исходу дня 2-го мая дивизия пришла в район Берауи, Мгишек, Горшовиц, в 50-ти километрах юго-западнее Праги, где и остановилась на ночлег. Штаб дивизии расположился в деревне Шухомасты. В этот же день поблизости приземлился немецкий самолёт, на котором прилетел власовский генерал-майор Шаповалов в сопровождении немецкого лётчика. Генерал Шаповалов сказал, что он прилетел по заданию немецкого командования уговорить генерала Власова прибыть в Ставку и оказать влияние на генерала Буняченко, чтобы со стороны Первой дивизии не допускать бы враждебные действия против немецких войск. Немецкое командование, по-видимому, уже отказалось от мысли вернуть дивизию в своё подчинение, желая обеспечить хотя бы ее нейтральность. Генерал Шаповалов также рассказал, что штаб Русской Освободительной Армии, Вторая дивизия, Запасная бригада и Офицерская школа находятся в Австрии около города Зальцбурга; что немцы во время следования этой группы войск всячески тормозили их продвижение, меняли маршруты, препятствуя её движению навстречу Первой дивизии. После получасового разговора генерал Шаповалов улетел обратно. Генерал Власов остался в дивизии. Было видно, что командование германской армией до последних дней не докладывало в Ставку Гитлера о том, что происходило с Первой дивизией.

Уже поздно вечером, в тот же день, из Праги в штаб Первой дивизии приехала делегация в составе нескольких офицеров в форме чехословацкой армии со знаками национальных повстанцев. Они отрекомендовались представителями штаба восстания. Делегация сообщила генералу Буняченко. что в Праге подготовлено восстание, для начала которого им необходима помощь и поддержка. Откладывать восстание было невозможным, так как в этом случае его подготовка будет вскрыта немцами, и восстание будет обречено на провал. Они говорили, что единственная их надежда возлагается на армию Власова и они, безусловно, рассчитывают на помощь «братьев-власовцев».

– «Во имя спасения героических сынов Чехословакии, во имя спасения беззащитных стариков, матерей жен и детей наших, помогите нам. Чешский народ никогда не забудет вашей помощи в тяжелую минуту его борьбы за свободу» – говорили они генералу Буняченко.

Генерал Буняченко не считал себя вправе вмешиваться в дела Чехословакии, но оставаться равнодушным и безучастным в происходящих событиях для него было тоже невозможно. Не могли отнестись к этому безразлично и все власовские солдаты и офицеры Первой дивизии. Все они горячо сочувствовали чехам и восторгались их готовностью к неравной борьбе с немцами. Генерал Власов и генерал Буняченко прекрасно понимали ту ответственность, которую они взяли бы на себя, дав свое согласие на поддержку восстания. Делегация уехала, не получив определённого ответа.

За пять суток, которые находилась дивизия в Чехословакии, радушное гостеприимство, дружеское отношение местных жителей, располагали власовцев в их пользу. Страсти разгорались… С новой силой закипала ненависть, вызывая у каждого стремление к возмездию за всё то, что перенесли русские, чехи и другие народы под нацистским гнётом. Каждому солдату и офицеру Первой дивизии казалось невозможным оставаться в стороне от начинающихся событий. Вместе с чехами они стремились принять участие в последней борьбе, в чем, в сущности, тогда уже не было надобности, для ускорения разгрома немцев и окончания войны. Генерал Власов всё ещё колебался. Учитывая настроение солдат и офицеров дивизии, генерал Буняченко был уверен, что, находясь в центре развивающихся в Чехословакии событий, дивизии невозможно будет оставаться безучастной. Если командование организованно не введет её в бой на стороне чехов, то дисциплина рухнет, люди сами стихийно вольются в эту борьбу. При этом будет потеряно управление войсками, удержать которое в своих руках командование не будет уже в состоянии… В этом генерал Буняченко был прав. Происходило противоречие психологии и политики – чувств и рассудка… Генерал Власов тоже понимал это. Надо было учитывать настроение и порыв людей в создавшихся условиях. Но ни Власов, ни Буняченко еще не решались сказать своё последнее слово.

Наконец, было решено, что Первая дивизия поддержит восставших чехов, но лишь при крайней к тому необходимости. Давать же в то время обещания об этом штабу восстания, генерал Власов ещё воздерживался…

На протяжении последних нескольких дней немецкие разведывательные самолёты не оставляли дивизию без своего наблюдения как во время марша, так и на отдыхе. По прибытии в Шухомасты генерал Буняченко через местные немецкие власти передал приказ, чтобы ни один немецкий самолёт не появлялся больше над частями Первой дивизии и предупредил, что в случае нарушения этого приказа немецкие самолёты будут уничтожаться. Полёты прекратились… В Праге подготовка чехов к восстанию, уже не могла оставаться неизвестной немецкому командованию, а поэтому дивизия более, чем когда либо, могла ожидать применения к себе крайних мер воздействия. Первая дивизия стояла возле Праги грозной тенью для немцев. Она в любой момент готова была ринуться в бой на помощь восставшим чехам. Казалось, что теперь немецкое командование не только могло, но и должно было бы применить к дивизии военную силу. Если раньше они своими угрозами пытались подчинить себе Первую дивизию, то теперь дивизия стала для них реальной и серьёзной опасностью. Немецкое командование должно было бы теперь обезвредить дивизию и лишить её возможности оказать помощь чехам и возможности себе удар в спину…

Охранение, разведка и боевая готовность дивизии не ослабевали ни на минуту.

Генерал Буняченко принял решение парализовать немецкие коммуникации в районе расположения дивизии и разоружить близстоящие немецкие тыловые и административные гарнизоны, захватить и передать чехам военные склады. План операции был разработан немедленно, и она должна была начаться с 5-ти часов утра 3-го мая. Все немецкие гарнизоны, а также военные склады были распределены по полкам дивизии, которые должны были приступить к их разоружению и захвату. Все проезжающие немецкие транспорты должны были при возможности захватываться, а имущество и вооружение передаваться чешскому населению. Эта операция должна была продолжаться в течение двух суток. Она была рассчитана на то, чтобы сделать невозможным передвижение транспортов по дорогам на подходах к Праге. Для всех транспортных средств дивизии были установлены резко бросающиеся в глаза отличительные знаки – белые круги диаметром 50 см, на всех четырёх сторонах автомобилей и повозок. О необходимости введения этих опознавательных знаков был предупрежден и штаб восстания в Праге.

Боевых столкновений не произошло. Немцы нигде не оказывали никакого сопротивления, бросали оружие.

При разоружении немецких небольших гарнизонов, главным образом служб тыла и административных органов, они также не оказывали сопротивления, отдавая себя в распоряжение частей дивизии. Немцы понимали, что при создавшейся ситуации и при существующем соотношении сил, сопротивление было бы бесполезным и привело бы только к бесцельным жертвам. Всем было ясно, что пришёл конец войны, конец Третьего Рейха… После разоружения всем немецким солдатам и унтер-офицерам предоставлялась свобода, и им было предложено расходиться по домам. Немецкие солдаты возбуждённо, поспешно и с нескрываемой радостью группами покидали свои гарнизоны. Офицеры же задерживались и сопровождались под конвоем в штаб дивизии. В деревне Шухомасты для офицеров были выделены специальные помещения, где они и содержались под охраной.

На другой день по приказу генерала Буняченко у немецких офицеров был произведен опрос претензий. Немецкие офицеры подали жалобу – во-первых, на то, что у них было отобрано их личное оружие, которое они просили вернуть и, во-вторых, что им было запрещено выходить из помещений. Конечно, эти претензии были отклонены. В тот же день офицеры были освобождены.

Все захваченное в гарнизонах и на складах вооружение, боеприпасы, продовольствие, обмундирование и прочее военное имущество раздавалось чешскому населению. Население ликовало, вооружалось, создавались группы самоохраны: Со всех сторон на автомобилях и на подходах приезжали чехи за оружием, которое в большом количестве отправлялось в партизанские отряды.

Во всех населённых пунктах дома украшались национальными чехословацкими и американскими флагами… Не было только советских флагов. Они появились уже после Пражского восстания, при подходе в эти районы советских войск.

Известие о выступлении Первой дивизии против немцев быстро распространилось по всей Чехословакии.