Текст книги "Борис Годунов. Трагедия о добром царе"
Автор книги: Вячеслав Козляков
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
С. Б. Веселовский заметил, что Годуновы попадают в опричное управление на закате опричнины, когда Иван Грозный стал расправляться с теми, кто входил в его окружение раньше [146]146
См.: Веселовский С. Б.Исследования по истории опричнины… С. 210.
[Закрыть]. Предпочтение, изначально оказывавшееся царем младшему из братьев, Борису, очевидно. Объяснялось это известными обстоятельствами женитьбы Бориса Годунова на дочери Малюты Скуратова. Царю Ивану Грозному, фанатически боявшемуся боярских «измен», было удобно связать родственными узами своего постельничего и ближайшего слугу Малюту Скуратова, в преданности которого он до определенного времени не сомневался. Старший из двух братьев Годуновых, Василий, тоже был приближен царем, но, в отличие от Бориса, не успел прославиться ни громкими местническими столкновениями, ни заметными службами. Он рано умер, погибнув в моровое поветрие 1571 года [147]147
Веселовский С. Б.Исследования по истории опричнины… С. 210; Зимин А. А.В канун грозных потрясений… С. 18. В это время в Кострому даже посылались «на заставу» специальные воеводы, чтобы не допустить дальнейшего распространения «поветрея». См.: Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 2. С. 284.
[Закрыть]. Зримым свидетельством возвышения молодого Бориса Годунова, которому не исполнилось и двадцати лет, стала свадьба царя Ивана Грозного с Марфой Васильевной Собакиной в октябре 1571 года, на которой Годунов оказался «дружкой» царицы.
После возвращения из похода на Новгород летом 1570 года царь был сильно озабочен матримониальными планами, как своими собственными, так и старшего сына царевича Ивана. Овдовев во второй раз, Иван Грозный искал себе новую, третью жену, которая должна была стать последней (больше, по канонам православной церкви, царю нельзя было жениться). Поэтому к выбору царской невесты подошли с размахом. Устроили грандиозный смотр возможных невест и привезли в опричную Александрову слободу, по разным сведениям, от полутора до двух тысяч самых красивых девушек. Сначала в этом «конкурсе красоты» XVI века отобрали 24 претендентки, потом, в следующем «туре», их число сократилось до 12. В итоге царская «корона» досталась Марфе Васильевне Собакиной [148]148
См.: Скрынников Р. Г.Царство террора. СПб., 1992. С. 435.
[Закрыть]. Говорили, что на выбор царя Ивана Грозного повлиял Малюта Скуратов. Не случайно свадебный разряд стал триумфом главного опричника и его родни. На царской свадьбе дружками царицы были записаны тесть – Малюта Скуратов и зять – Борис Годунов (причем имя Бориса стояло выше). Царицыными «свахами» стали две Марьи – мать и дочь: жены Малюты Скуратова и Бориса Годунова. Кроме родственников новой царицы только Борис Годунов и Богдан Бельский (племянник Малюты Скуратова) «в мыльне с царем мылись» [149]149
Древняя Российская вивлиофика. Ч. 13. С. 89. Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 2. С. 287; Бычкова М. Е.Состав класса феодалов… С. 132.
[Закрыть]. Так эти молодые люди очень рано вошли в круг ближайших «любимчиков» Грозного царя.
Опричнина, благодаря которой Борис Годунов так быстро оказался в приближении у царя Ивана Грозного, вскоре была упразднена. В 1572 году царь не только запретил упоминать само это слово, но и отказался от услуг многих, ранее незаменимых опричных «гвардейцев», включая Малюту Скуратова. Скорее всего молодость спасла Бориса Годунова и это охлаждение не коснулось его самого; он продолжал служить в свите царевича Ивана Ивановича. В чине рынды «с копьем» Борис Годунов упомянут в разряде похода на Пайду в конце 1572-го – начале 1573 года; к тому времени он получал денежный оклад в 50 рублей [150]150
Мордовина С. П., Станиславский А. Л.Состав «особого двора» Ивана IV в период «великого княжения» Симеона Бекбулатовича // Археографический ежегодник за 1976 год. М., 1977. С. 170; Зимин А. А.В канун грозных потрясений… С. 18.
[Закрыть]. Правда, его соперник в искании милостей Ивана Грозного Богдан Бельский значительно обогнал свойственника: он служил в рындах «с рогатиною» у царя, вскоре был пожалован в стольники, и его оклад был в пять раз больше – 250 рублей [151]151
Мордовина С. П., Станиславский А. Л.Состав «особого двора» Ивана IV… С. 163.
[Закрыть]. В походе на Пайду Борис Годунов должен был стать свидетелем гибели своего тестя и главного покровителя Малюты Скуратова. Это случилось на приступе 1 января 1573 года. Даже летописцы отметили смерть «ближнего царева и думнаго дворянина» [152]152
Пискаревский летописец// ПСРЛ. М., 1978. Т. 34. С. 192.
[Закрыть]. Как считал С. Б. Веселовский, проницательный Малюта Скуратов, не дожидаясь казни, сам «напросился» на «верную смерть». Но могло быть и по-другому. Большинство опричников (и Борис в их числе) не обладали ратным опытом, поэтому многие быстро гибли во время серьезных военных действий [153]153
Веселовский С. Б.Исследования по истории опричнины… С. 203.
[Закрыть]. На долю зятьев Малюты Скуратова (в том числе Бориса Годунова), видимо, выпала печальная забота о погребении тела покойного, завершившего свой земной путь с репутацией страшного палача и убийцы митрополита Филиппа. Малюта Скуратов был похоронен в родовом некрополе Бельских в Иосифо-Волоколамском монастыре, куда царь, а потом и сам Борис Годунов делали большие вклады [154]154
Разрядная книга 1475–1605 гг. С. 320–322; Вклад Бориса Годунова в 50 рублей привез из Старицы в Иосифо-Волоколамский монастырь игумен Еуфимий 1 мая 1576 года. См.: Пискаревский летописец// Материалы и исследования… С. 163 (коммент. О. А. Яковлевой); Мордовина С. П., Станиславский А. Л.Состав «особого» двора… С. 163–164, 170; Das Speisungsbuch von Volokolamsk / Кормовая книга Иосифо-Волоколамского монастыря… Koln; Weimar; Wien. 1998. P. 229, 373.
[Закрыть].
Иван Грозный продолжал доверять Годуновым. В государевой свите появились и представители старшей ветви рода. В 1572 году царь приблизил к себе еще и «новгородских» Годуновых. Самый старший в поколении Бориса, Яков Афанасьевич Годунов, был поставлен в росписи похода в Великий Новгород выше всех. Он был рындою «с другим саадаком» у самого царя, в то время как Борис Годунов служил рындою «с копьем» у царевича Ивана Ивановича. В царскую думу первым из Годуновых тоже попал не Борис, как можно было подумать, и даже не Дмитрий Иванович Годунов. С чином царского окольничего впервые встречается Степан Васильевич Годунов, оставленный после взятия Пайды на воеводстве в Вильяне в 1573 году. К этому времени относится его успешное местническое дело с первым воеводой и тоже окольничим Василием Федоровичем Воронцовым, в результате чего в разрядных книгах появилась запись о выдаче Степану Васильевичу «невместной» грамоты [155]155
Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1982. Т. 2. Ч. 3. С. 336; Эскин Ю. М.Местничество в России XVI–XVII вв…. С. 59.
[Закрыть]. Постельничий Дмитрий Иванович Годунов получил чин окольничего позже, уже в 1574 году (он упоминается с этим чином 10 апреля 1574 года, возможно, был пожалован на Пасху, приходившуюся в том году на 11 апреля) [156]156
Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 3. С. 364.
[Закрыть].
Решение, навсегда изменившее значение рода Годуновых, было принято царем в конце 1574-го – начале 1575 года. Царь подтвердил свой давний выбор относительно женитьбы сына, царевича Федора, на Ирине Годуновой. Но достаточно ли было одного родства с женой царевича, чтобы навсегда «войти в историю»? Иван Грозный трижды менял жен у старшего царевича Ивана, добиваясь, чтобы те родили наследника. Что же мешало царю сделать то же самое и с Ириной Годуновой? Так что большой вопрос, достиг бы Годунов могущества, если бы он, со всеми своими талантами, удачей, славой и шлейфом тянущихся за ним темных историй, не обладал теми уникальными свойствами умелого царедворца, о которых мы знаем?
Царь Иван, как известно, и сам часто менял жен. Ему даже пришлось вымаливать себе разрешение на вступление в новый, четвертый брак у церковного собора, так как его третья жена Марфа Собакина заболела с самой свадьбы. В соборном определении 29 апреля 1572 года говорилось: «Ненавидяй добра, воздвиже ближних многих людей враждовати на царицу Марфу, еще в девицех сущу, точию имя царское возложено на нее, и тако ей отраву злую учиниша… и только была за ним две недели, и преставися». Царь угрожал принять постриг («хоте облещися во иноческое»), говорил о своей заботе о царстве и детях… Все это пришлось принять во внимание участникам собора во главе с новгородским архиепископом Леонидом; они подтвердили, что брак не мог считаться полноценным, «понеже девства не разрешил третьяго брака» [157]157
Древняя Российская вивлиофика. Ч. 13. С. 104–105.
[Закрыть]. Иерархи церкви наложили на царя епитимью, которую он «сбросил» весьма оригинальным способом, заточив в тюрьму, а позднее и казнив владыку Леонида, уступившего его человеческой слабости.
В начале 1575 года все были заняты подготовкой царской «радости» (то есть свадьбы). Царь, вступая в брак с Анной Григорьевной Васильчиковой, скорее всего, одновременно женил и своего сына царевича Федора Ивановича (царь любил «подгадывать» к своим свадьбам устройство семейных дел). Даниил Принц, бывший с австрийским посольством в Московском государстве в конце 1575-го – начале 1576 года, писал, что свадьбы царевичей произошли в год его прибытия в Россию, то есть в 1575 году: «Оба сына, старший двадцати лет от роду и меньший восемнадцати, еще безбородые, вступили уже в супружество с дочерьми каких-то бояр, в тот самый год, когда мы были там» [158]158
Даниил Принц из Бухова.Начало и возвышение Московии / Пер. И. А. Тихомирова // ЧОИДР. 1876. Кн. 3. С. 28.
[Закрыть]. Упоминавшийся вклад 1575 года в Пафнутьев-Боровский монастырь, в котором впервые встречается имя Ирины Годуновой как жены царевича Федора, был прежде всего вкладом царевича Ивана и его жены Феодосии. Этот дар монастырю можно трактовать как часть общей царской «молитвы о чадородии» Ивана Грозного и его сыновей. Надо помнить особое значение, которое имел Пафнутьев-Боровский монастырь для московской великокняжеской и царской семьи в XVI веке. Еще со времен великого князя Василия Ивановича считалось, что именно молитва Пафнутию Боровскому помогла родиться первенцу в новом браке великого князя с Еленой Глинской. В царской семье всегда помнили об этом и, естественно, снова обратились с молитвой к почитаемому чудотворцу [159]159
A. Л. Баталов собрал сведения о посвящениях не одного, а нескольких храмов святым – покровителям царевича Федора и Ирины Годуновой: «Связь храма в Пафнутьевом монастыре с молением о чадородии преподобному Пафнутию подтверждают и посвящения престолов во имя патрональных святых царской четы: северный придел освящен во имя Ирины Мученицы, южный в дьяконнике, во имя Феодора Стратилата. Из этого обстоятельства невозможно сделать каких-нибудь прямых выводов, но подобные парные посвящения приделов встречаются в 1580-е гг. В том же Троице-Сергиевом монастыре в Успенском соборе устраиваются два придела во имя Феодора Стратилата и Ирины Великомученицы. С 1586 г. в Ипатьевском монастыре строится храм Феодора Стратилата с приделом Ирины Великомученицы (окончен в 1595–1596 гг.). В 1585 г. в новом Зачатьевском монастыре в Москве соборные приделы освящаются во имя патрональных святых царя и царицы». См.: Баталов А. Л.Заказчик в истории русской архитектуры. М., 1994 (Архив архитектуры. Вып. 5). С. 117–140.
[Закрыть]. В записи на покрове говорилось: «В лето 7083 (1575) марта в 5 день сделан покров сий при государе царе и великом князе Иване Васильевиче всея Руси и при его царице и великой княгине Анне и при его благородных чадех Иване Ивановиче и при его царице княгине Федосьи и при благородном царевиче князе Федоре и при его царице княгине Ирине повелением царевича Ивана Ивановича и его царицы княгини Федосьи» [160]160
Покров с изображением святого Пафнутия Боровского был вкладом царевича Ивана Ивановича и его второй жены царевны Феодосии (она происходила из рода рязанских дворян Петровых-Соловых, до взятия во дворец носила имя Пелагея). Перечисление в записи на покрове всех членов царской фамилии показывает, что это не был рядовой вклад, не случайно, что и в XIX веке он хранился как самая большая реликвия внутри алтаря над царскими вратами. См.: Историческое описание Боровского Пафнутиева монастыря. М., 1859. С. 85.
[Закрыть].
Даниил Принц заметил, что царские свадьбы не были пышными торжествами, а скорее носили характер семейных событий: «Празднуя же свадьбу, он созывает только родственников невесты и некоторых вернейших придворных, в присутствии которых невеста соединяется с ним митрополитом по обычаю церковному, при благожелательных молитвах» [161]161
Даниил Принц из Бухова.Начало и возвышение Московии… С. 28.
[Закрыть]. На свадьбе в 1575 году Иван Грозный захотел видеть своим дружкой Бориса Годунова (до этого он бывал только дружкой царицы) и позвал «в мыльне с царем мыться» неразлучную пару – Годунова и Богдана Бельского. Среди тех, кто «в кривом столе сидели», был окольничий Дмитрий Иванович Годунов [162]162
См.: Чин бракосочетания царя Ивана Васильевича с царицею Анною [из] Васильчиковых (7083/1575 г.) // Известия Русского генеалогического общества. СПб., 1900. Вып. 1. Отд. 3. С. 8–10; Бычкова М. Е.Состав класса феодалов… С. 133.
[Закрыть]. То было время, когда Иван Грозный обдуманно возвращался к прежним опричным временам, и многие из тех, кто некогда был рядом с ним в Александрове слободе, снова оказывались «ко двору». Хотя и не все… За три года, которые прошли после отмены опричнины, некоторые бывшие приближенные были казнены. Сам Борис Годунов не слишком-то заметен в это время. В 1575–1576 годах Иван Грозный вообще «удалился» от власти, передав трон царю Симеону Бекбулатовичу и устроив свой, так называемый «особый двор», отличный от «земщины» [163]163
Время правления царя Симеона Бекбулатовича продолжалось с 30 октября 1575 года до 2 сентября 1576 года. Оно до сих пор вызывает полемику о целях и последствиях подобного решения Ивана Грозного, в котором видят всё – от юродства царя или его предусмотрительности в связи с дурными предсказаниями на этот год до продуманной политики в связи с перспективами избрания Ивана Грозного королем Речи Посполитой. См. подробнее: Зимин А. А.В канун грозных потрясений… С. 24–43. О датах правления царя Симеона см.: Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею. СПб., 1908. Т. 22. Стб. 76–77; Баранов К. В.Когда закончилось правление Симеона Бекбулатовича // Русский дипломатарий. М., 1998. Вып. 3. С. 156–158.
[Закрыть]. Однако, как справедливо напомнили недавно авторы новейшей биографии Ивана Грозного М. Перри и А. П. Павлов, не стоит этим обольщаться. Под другим названием Иван Грозный устанавливал все тот же выгодный ему порядок, действуя по принципу «разделяй и властвуй» [164]164
См.: Pavlov A., Perrie М.Ivan the Terrible. London, 2003. P. 177.
[Закрыть]. Он обновил прежний опричный двор, и Борис Годунов оказался в числе тех счастливчиков, которые снова оказались в царском приближении.
Состав «особого двора» Ивана IV в то время, когда на престоле находился «великий князь» Симеон, был подробно проанализирован в специальном исследовании С. П. Мордовиной и A. Л. Станиславского. Они показали, что в новый «удел» Ивана Грозного вошел весь разветвленный клан Годуновых. Более того, даже дочь Малюты Скуратова и жена Бориса Годунова тоже находилась в царской свите [165]165
Ее имя встречается в приходо-расходных книгах Иосифо-Волоколамского монастыря в 1575–1581 годах. См.: Мордовина С. П., Станиславский А. Л.Состав «особого двора»… С. 170–171.
[Закрыть]. Грозный как будто стремился опереться на Бориса так же, как раньше мог довериться своему преданному слуге. А Борис благодарил своих небесных заступников, наделяя в 1576 году богатым вкладом в Старице игумена Иосифо-Волоцкого монастыря. С этого момента Борис Годунов уже не выходил из царского фавора, свидетельств чему более чем достаточно. Ему передали старицкую вотчину прежнего фаворита и руководителя опричнины князя Бориса Давыдовича Тулупова, казненного в 1575 году [166]166
Там же. С. 170; Зимин А. А.В канун грозных потрясений… С. 22–23.
[Закрыть]. В. Б. Кобрин предположил неслучайную связь между этим пожалованием, которое давалось обычно «доводчику», и последующим решением Бориса Годунова «избавиться» от этой вотчины, передав ее в монастырь [167]167
Кобрин В. Б.Иван Грозный… С. 128.
[Закрыть]. Совесть действительно взыграла у Бориса: став правителем, он распорядился сомнительным царским «подарком», как подобало.
Личным триумфом Бориса Годунова стал поход 1577 года, когда царь Иван Грозный на одном из станов между Новгородом и Псковом ехал на сером аргамаке Бориса Годунова (такая же милость была оказана на одном из станов Богдану Бельскому). Все это было знаком особого доверия для придворных, мечтавших о высшем звании «конюшего»! Борис Годунов начинает быстро расти в чинах. Уже в росписи ливонского похода 1577 года он записан в кравчих, с этим чином – кравчий «из двора» – он упоминается и в следующем году. В чем состояла его служба, поясняет подьячий Григорий Котошихин в своем известном сочинении: «…а ставят на стол еству по одному блюду всякой ествы, пред царя крайчей». На кравчего обратил внимание и Даниил Принц, участвовавший в приеме Иваном Грозным послов: «Кравчий, подавая ему (то есть царю. – В. К.) питье, которое он употребляет в изобилии, часть выливает в другой стакан и оставляет его для пробы» [168]168
Даниил Принц из Бухова.Начало и возвышение Московии… С. 28.
[Закрыть]. Следовательно, Иван Грозный своим назначением доверял Борису Годунову ни больше ни меньше, как свою жизнь. Дмитрий Иванович Годунов также был возвышен и стал боярином. Скоро и Борис Годунов получит заветный боярский чин. Причем он опередит других своих сверстников, которые всегда будут рассматриваться как его главные соперники, – Федора Никитича Романова и князя Василия Ивановича Шуйского.
Во время ливонских походов Ивана Грозного и его сыновей в 1577–1578 годах кравчий Борис Годунов и боярин Дмитрий Иванович Годунов оставались далеко от театра военных действий. С лета 1577 года им поручено было находиться при царевиче Федоре Ивановиче в Новгороде [169]169
Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 2. Ч. 3. С. 453; Зимин А. А.В канун грозных потрясений… С. 48.
[Закрыть]. Пока Иван Грозный успешно воевал в Ливонии и брал там один город за другим, на поле брани отличались совсем другие его приближенные, например, ставший царским оружничим Богдан Бельский, получивший в награду от государя золотой «португал» и золотую цепь [170]170
Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1984. Т. 3. Ч. 1. С. 8.
[Закрыть]. Однако служба Бориса Годунова при царевиче Федоре оказалась не менее значимой для его утверждения в царском окружении. К тому же в сражениях Ливонской войны участвовали многие другие члены рода Годуновых. Они вошли в «особый» Государев двор и упоминались на службе в высоких чинах. Например, Степан Васильевич Годунов служил окольничим «перед государем». Другие представители старшей ветви рода упоминаются в дворянах – Яков Афанасьевич Годунов, Григорий и Иван Васильевичи Годуновы. Дворянином был также Федор Иванович Годунов (сын старшего брата отца Бориса Годунова и, возможно, старший брат Дмитрия Ивановича Годунова; по родословцам он умер «бездетным»). В царских стольниках записаны младшие члены рода – Андрей Никитич Годунов (тоже двоюродный брат Бориса Годунова), Яков и Константин Михайловичи Годуновы, Никита и Петр Васильевичи Годуновы [171]171
Мордовина С. П., Станиславский А. Л.Состав «особого двора»… С. 171.
[Закрыть].
Царь Иван Грозный вернулся с сыновьями царевичами Иваном и Федором в Москву после успешного ливонского похода 30 ноября 1577 года [172]172
Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 3. Ч. 1. С. 8.
[Закрыть]. Весь следующий год разрядные книги не упоминают о царском кравчем Борисе Годунове. Но его придворная служба продолжалась. В это время, например, царь принимал посольство Якова Ульфельдта в Александровой слободе. Описывая прием послов, датский дипломат в своих позднейших записках упомянул об окружавших царя «боярах» (так обычно называли всех приближенных царя, а не только носивших думный чин), встречавших иноземцев в богатых одеждах. Среди них должен был быть и Борис Годунов. Царя Ивана Грозного продолжала заботить судьба Ливонии, но в 1578 году все его предыдущие победы пошли прахом из-за успешных действий короля Речи Посполитой Стефана Батория, отвоевавшего обратно многие ливонские и литовские города. Эта неудача, конечно, повлияла на Ивана Грозного, не любившего сопротивления своей воле и стремившегося «всех и вся» сделать «государскими» (как выразился однажды Богдан Бельский о ливонском короле Магнусе). Бориса Годунова, хотя и участника ливонского похода, но остававшегося вместе с царевичем Федором в тылу царского войска в Новгороде, гнев Ивана Грозного миновал. Он только выигрывал от своего пребывания рядом с царевичем Федором, потому что царь все больше раздражался на неудачливых воевод. Для некоторых из них, как, например, для князя Василия Андреевича Сицкого, убитого в Кеси, даже смерть не могла искупить вины в глазах Грозного.
25 декабря 1578 года, в Рождество Христово, у царя в честь праздника был «стол», на котором случился новый местнический спор Годуновых и князей Сицких. Назначенный «стоять у стола» вместе с кравчим Борисом Годуновым князь Иван Васильевич Сицкий бил челом «о местах» сразу на старшего брата Бориса Годунова Василия (умершего к тому времени, но не выбывшего из родословного счета). Борис Годунов, уже однажды побеждавший князей Сицких в местническом споре, придумал «адекватный ответ». Он бил челом сразу на отца челобитчика, князя Василия Андреевича Сицкого. Царев боярин совсем недавно, 21 октября 1578 года, погиб, неудачно обороняя Кесь (Венден) от литовских войск. За год до этого именно в Кеси Иван Грозный пережил один из своих главных триумфов в ходе Ливонской войны: он устроил победный «стол», на котором принимал почетного литовского пленника князя Александра Полубенского, отпущенного затем в Литву. Поэтому сдачу Кеси он пережил особенно болезненно. Понимал это и Борис Годунов, удачно побив челом о местах на того, кто заслуживал казни в глазах царя. Да и сам боярин князь Василий Андреевич Сицкий, как все безусловно знали, уже не мог за себя ответить. Закономерным итогом стала очередная местническая победа Бориса Годунова, которому дана была правая грамота. Он был «учинен многими месты больше» князя Василия Андреевича Сицкого [173]173
Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 3. Ч. 1. С. 52–53; Зимин А. А.В канун грозных потрясений… С. 52–53.
[Закрыть]. Хоть так, но Иван Грозный с помощью своего кравчего отомстил покойному воеводе.
Царь не оставлял мыслей о реванше в Ливонской войне. Еще в декабре 1578 года он принял решение о новом походе «на Немецкую и на Литовскую земли». Спустя полгода Иван Грозный сам выступил в поход по дороге на Новгород и Псков. В росписи царского полка упомянуты те, кто входил в ближайшее окружение в «особом дворе» Ивана Грозного, в том числе Годуновы: боярин Дмитрий Иванович, окольничий Степан Васильевич, а также царский кравчий Борис Федорович. Однако царю пришлось пережить в этом походе еще одно сокрушительное поражение – потерю Полоцка, отвоеванного Стефаном Баторием 1 сентября 1579 года [174]174
Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 3. Ч. 1. С. 56; Зимин А. А.В канун грозных потрясений… С. 54–56.
[Закрыть]. Несмотря на сделанные Грозным шаги к примирению, война продолжилась. В польских источниках остались сведения о каких-то разногласиях, якобы возникших у царя с сыновьями по поводу продолжения войны и положения в стране. Папский нунций Андреа Калигари писал об отдалении царевича Федора от отца, однако все это плохо соответствует известным обстоятельствам правления Ивана Грозного, крепко державшего в кулаке как страну, так и свой царский дом [175]175
См.: Зимин А. А.В канун грозных потрясений… С. 60–61.
[Закрыть]. Очевидно, что неудачные войны рождают недовольство, однако волны этого недовольства затихали на самых дальних подступах к Кремлю, где легко «усекали» язык противникам царя. Даже церковь вынуждена была беспрекословно подчиниться соборному приговору 15 января 1580 года, ограничивавшему монастырское землевладение в интересах продолжения войны. Приблизительно к началу 1581 года относятся первые известия о «заповедных летах», запрещавших крестьянский выход. Тогда же было начато составление общего поземельного описания, растянувшееся на 1580–1590-е годы. Со временем это стало отправной точкой формирования в России крепостного права. И Борис Годунов окажется одним из тех, кто повлияет на его становление.
Видя поражения воевод, служивших в «земщине», и связывая это, по своему обыкновению, с «изменами», царь Иван, естественно, пытался опереться на тех, в чьей личной преданности был уверен больше всего, – на свой «особый двор». Проявлением этого стала новая свадьба Ивана Грозного осенью 1580 года – с Марией Нагой (все ее родственники, происходившие из тверского боярского рода, служили во «дворе», а не в земщине). Борис Годунов к этому времени был уже боярином, однако свадебный разряд показывает, что царь мог отдавать предпочтение и другим фаворитам. Вперед выдвигались Нагие, новые царские родственники. Как писал еще Н. И. Костомаров о соперниках Бориса Годунова, «Нагие стали ему на дороге, и он тоже стал на дороге Нагим» [176]176
Костомаров Н. И.Смутное время… Т. 4. С. 11–12.
[Закрыть]. Кроме них Иван Грозный впервые приблизил князя Василия Ивановича Шуйского (будущего царя). Он занял на свадьбе место царского дружки – то самое, которое до этого, на предыдущей царской свадьбе с Анной Васильчиковой в 1575 году, занимал Борис Годунов. На этот раз Борису досталось только место дружки у царицы (как когда-то на свадьбе с Марфой Собакиной). Возможно, что в этом увидели знак охлаждения царя. Борису Годунову пришлось пережить еще одну неприятность: на него подал челобитную о местах Панкратий Яковлевич Салтыков (из старомосковского боярского рода Морозовых). Впрочем, в начале 1580-х годов Салтыковы часто сталкивались не только с Годуновыми, но и со старшими в роду – Сабуровыми, поэтому речь могла идти об обычном местническом споре. Выручил Бориса Годунова его вечный спутник Богдан Бельский, с радостью сменивший строптивого челобитчика, отказавшегося от царской милости быть вторым дружкой на свадьбе царя. Сама эта шестая или седьмая свадьба Ивана Грозного все-таки была больше семейным делом. В ней на главных местах были царевичи Федор и Иван. Кроме боярина Бориса Годунова в свадебном разряде упомянуты боярин Дмитрий Иванович Годунов и его троюродные братья – окольничие Степан и Иван Васильевичи Годуновы. Жена Бориса Годунова, Мария Григорьевна, была царицыной свахой. Словом, вместе с князьями Шуйскими, Трубецкими, Нагими, их свойственниками Олферьевыми, а также Бельскими на царской свадьбе были одни и те же лица, приближенные в годы опричнины (или принадлежавшие к родам опричников) [177]177
Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 3. Ч. 1. С. 169–175.
[Закрыть].
Свадьба Ивана Грозного с Марией Нагой пришлась на тяжелое время. Царь терпел поражение в Ливонской войне, в итоге ему пришлось навсегда забыть о реванше. Единственное его стремление состояло в заключении мира с Речью Посполитой. Однако королю Стефану Баторию этого казалось мало, он развивал свой успех и во время новой войны 1580–1581 годов не только очистил свои города от русских гарнизонов, но и перешел на территорию соседнего государства. Так им были разграблены Великие Луки; король нацелился еще и на Псков и Смоленск. Решающей стала героическая оборона Пскова, где прославился один из воевод «особого двора» боярин князь Иван Петрович Шуйский. Он и его войско, вместе с псковичами, спасли Ивана Грозного от позора. Побуждаемый своими советниками, король Стефан Баторий рассчитывал решить исторический спор с Московским государством в свою пользу. И был близок к этому, забыв про одно обстоятельство, с подобающим патриотическим чувством указанное А. А. Зиминым, – «силу сопротивления иноплеменным захватчикам, которую в тяжелые годины всегда проявлял русский народ» [178]178
Зимин А. А.В канун грозных потрясений… С. 72.
[Закрыть].
В самое тяжелое время осады Пскова и Псково-Печерского монастыря, когда начались переговоры о перемирии, 19 ноября 1581 года и случилось всем известное трагическое происшествие в доме Ивана Грозного, о котором большинство помнит по картине Ильи Ефимовича Репина. Оно изменит судьбу царства и глубоко повлияет на царя, ставшего убийцей не только сына, но еще и не рожденного внука. Автор «Псковского летописца» даже связал убийство царевича Ивана с его заступничеством за судьбу осажденного Пскова, которому сам Иван Грозный мало помогал. Царь решил проучить своего сына, чтобы тот не вмешивался не в свое дело, и ударил его «осном» – посохом с острым наконечником. Однако сохранились другие известия, идущие от иезуита Антонио Поссевино, объяснявшего все житейскими делами. Поссевино, как папский посол, в это время участвовал в качестве посредника в заключении перемирия с Речью Посполитой и был принят в Александровой слободе, где у него имелись свои информаторы. Он выяснил, что Иван Грозный, нечаянно встретив во дворце небрежно одетую невестку, царевну Елену (третью жену царевича Ивана – Елену Шереметеву), страшно разгневался и начал избивать ее. Сын вступился за жену, отец ударил острием посоха и его. От полученной раны царевич и умер, проболев перед этим несколько дней: «По достоверным сведениям, сын Иван был убит великим князем московским в крепости Александровская слобода. Те, кто разузнавал правду (а при нем в это время находился один из оставленных мною переводчиков), передают как наиболее достоверную причину смерти следующее. Все знатные и богатые женщины по здешнему обычаю должны быть одеты в три платья, плотные или легкие в зависимости от времени года. Если же надевают одно, о них идет дурная слава. Третья жена сына Ивана как-то лежала на скамье, одетая в нижнее платье, так как была беременна, и не думала, что к ней кто-нибудь войдет. Неожиданно ее посетил великий князь московский. Она тотчас поднялась ему навстречу, но его уже невозможно было успокоить. Князь ударил ее по лицу, а затем так избил своим посохом, бывшим при нем, что на следующую ночь она выкинула мальчика. В это время к отцу вбежал сын Иван и стал просить не избивать его супруги, но этим только обратил на себя гнев и удары отца. Он был очень тяжело ранен в голову, почти в висок, этим же самым посохом. Перед этим в гневе на отца сын горячо укорял его в следующих словах: „Ты мою первую жену без всякой причины заточил в монастырь, то же самое сделал со второй женой и вот теперь избиваешь третью, чтобы погубить сына, которого она носит во чреве“» [179]179
Поссевино А.Исторические сочинения о РоссииXVI в. / Пер., вступ. ст. и коммент. Л. Н. Годовиковой. М., 1983. С. 50.
[Закрыть].
Рассказ этот полностью соответствует тому, что известно о крутом нраве Грозного царя, заслуженно получившего свое прозвище. Посол Даниил Принц писал о нем: «Он так склонен к гневу, что, находясь в нем, испускает пену, словно конь, и приходит как бы в безумие; в таком состоянии он бесится также и на встречных» [180]180
Даниил Принц из Бухова.Начало и возвышение Московии… С. 27.
[Закрыть]. Джером Горсей видел причину ссоры в неудачном заступничестве царевича Ивана за живших в Москве несчастных ливонцев, которых царь приказал казнить в отместку за свои поражения. Однако, как и в случае с «Псковским летописцем», современники пытались связать это частное происшествие в царском дворце с событиями, интересовавшими их самих. Повод для гнева, конечно, мог быть и меньшим. Сам Джером Горсей в продолжение своего известия писал о том, что царевич самостоятельно распорядился выдать кому-то несколько подвод, без ведома царя. Мнительный Иван Грозный усмотрел в этом намек на стремление царевича к власти: «Царь испытывал ревность, что его сын возвеличится, ибо его подданные, как он думал, больше него любили царевича. В порыве гнева он дал ему пощечину (метнул в него копьем), царевич болезненно воспринял это, заболел горячкой и умер через три дня» [181]181
Слова о о метании царем какого-то острого предмета или посоха, находившегося при нем (Thrust at him with his piked staff), приписаны на полях рукописи, но, как определила публикатор записок А. А. Севастьянова, уже не Горсеем. См.: Горсей Джером.Записки. С. 80, 187.
[Закрыть]. Пожалуй, прав был С. Б. Веселовский, писавший, что «едва ли… этот эпизод имел столь драматично-эффективный вид, в каком изобразил его Репин в своей известной картине. В действительно дело было прозаичнее» [182]182
Веселовский С. Б.Исследования по истории опричнины… С. 339. Разбор известий о смерти царевича Ивана Ивановича см.: Зимин А. А.В канун грозных потрясений… С. 90–93.
[Закрыть].
Борис Годунов мог стать невольным свидетелем ссоры, в которой Грозный нанес тяжелую рану своему сыну. Об этом свидетельствовала Латухинская Степенная книга, сообщавшая целый ряд уникальных известий о Годуновых. Книга была составлена во второй половине XVII века, но, как считали исследователи ее текста С. Ф. Платонов и П. Г. Васенко, возможно, она была основана на какой-то не дошедшей до нас повести. Рассказывая о столкновении Ивана Грозного с сыном, автор Латухинской Степенной книги написал: «В то же убо время некто ближний от вельмож царевых, Борис Феодорович Годунов, дерзнул внити во внутренния кровы царевы просити от уязвления благородного царевича Иоанна. Видев же сие дерзновение Борисово, государь наполнися ярости, велий на него гнев возложи и истязание многое сотвори и лютыми ранами его уязви» [183]183
Васенко П. Г.Заметки к Латухинской Степенной книге // Сборник ОРЯС. Т. 72. № 2. СПб., 1902. С. 65.
[Закрыть]. Стоит прислушаться к публикатору этого текста П. Г. Васенко, обратившему внимание на то, что поведение Бориса Годунова в этой сцене показывает «необычную в то время и, особенно, для лица, прошедшего школу Грозного, гуманность по отношению к людям» [184]184
Там же. С. 71.
[Закрыть]. Другими словами, Борис Годунов, если он находился рядом, мог подставить себя под удары посоха разъярившегося царя, хотя этого никто и никогда не видел.
В Латухинской Степенной книге приводится еще одно уникальное свидетельство, относящееся к Борису Годунову. Получив серьезные раны, он отлеживался дома, чем сразу попытались воспользоваться его соперники Федор и Афанасий Нагие. Они стали «наносити» царю, будто Борис неспроста не является ему на глаза: «яко он Борис у него государя в близости пребывает, а за оскорбление царево достойную честь ему не приносит и не доброхотствует». Царь, поверив этим словам, снова впал в гнев и внезапно приехал к Борису Годунову на двор. А дальше случилось то, что клеветники Нагие не смогли просчитать: царь увидел вышедшего ему навстречу, едва стоявшего на ногах Бориса. У того были все верные признаки телесной «скорби»; по повелению царя он обнажил свои раны и показал «заволоки» на боках и на груди, «из них же всегда гной исхождаше, и тем болезни своей облегчение приимаше». Увидев обман, царь приказал сделать «заволоки» на тех же местах «оболгателю» Федору Нагому [185]185
Там же. С. 65–66.
[Закрыть]. Случай этот, в передаче автора Латухинской Степенной книги, показывает хорошее знакомство потомков со странным юмором Ивана Грозного.
Соединяя отрывочные сведения источников об этом печальном деле, можно заметить метания Ивана Грозного, готового «опалиться» на любого, кто стоит у него на пути. Во дворце действительно все было сложно и запутанно. Если было известно, что царевна Елена ожидает ребенка, то как должны были себя чувствовать при этом Нагие? Ведь у царя уже после года его брака с Марией Нагой никакого наследника даже не предвиделось (царевич Дмитрий родился значительно позже этих событий, 19 октября 1582 года). Джером Горсей сообщает о внезапной опале, которую царь наложил на ближайших друзей Бориса Годунова – Никиту Романовича и дьяка Андрея Щелкалова [186]186
Горсей Джером.Записки. С. 80. О дружбе Бориса Годунова с Романовыми и Щелкаловыми, см.: Платонов С. Ф.Очерки по истории Смуты… С. 150. См. также: Васенко П. Г.Заметки… С. 171.
[Закрыть]. Но именно за ними, как говорит другой источник – трактат «Московия» отца-иезуита и папского посла Антонио Поссевино, послали в первую очередь, как только стала ясна опасность, угрожавшая здоровью царевича Ивана: «Ранив сына, отец тотчас предался глубокой скорби и немедленно вызвал из Москвы лекарей и Андрея Щелкалова с Никитой Романовичем, чтобы всё иметь под рукой. На пятый день сын умер и был перенесен в Москву при всеобщей скорби» [187]187
Поссевино А.Исторические сочинения о России… С. 50.
[Закрыть]. Следовательно, Борис Годунов, как и некоторые другие приближенные царя Ивана Грозного, тоже стал жертвой царского гнева. Но потом те же люди помогали царю перенести его неподдельное горе (по сведениям Поссевино, царь не мог спать и так страшно стонал, что спальники укладывали его на пол, где он только и мог успокоиться). Для Грозного пришло время оценить обычные человеческие чувства, чего он уже так давно чуждался. На диспуте о вере с Антонио Поссевино в 1582 году царь даже заговорил о приближающейся смерти: «Ты видишь, что я уже вступил в пятидесятилетний возраст, и жить мне осталось немного…» [188]188
Там же. С. 77.
[Закрыть]Он снова грозился оставить престол и уйти в монастырь, но его удержали. Двор и страна погрузились в глубокий траур. Во вкладной книге Троице-Сергиева монастыря осталась памятная запись, датированная 6 января 1583 года, когда царь Иван умолял келаря и еще одного старца учинить поминание царевичу Ивану «в особ»: «И учал государь рыдати и плакати и молити о том…» [189]189
Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря / Изд. подг. Е. Н. Клитина, Т. Н. Манушина, Т. В. Николаева. М., 1987. С. 29.
[Закрыть]
