Текст книги "Офицерские звезды"

Автор книги: Вячеслав Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

   Утром Владимир доложил начальнику заставы о случившемся ночью и тот тут же вызвал Асхакова в канцелярию.

   – Ты что – алкоголик? – спросил он Асхакова, строгим взглядом всматриваясь в его бегающие глаза.

   – Никак нет… – понурившись, промычал тот в ответ.

   – Тогда как я должен понимать твое желание употреблять зубную пасту?.. Только не говори мне, что это вкусно и полезно,–  так же строго добавил лейтенант Минаев.

   – Я не пил… я не знаю, чья это была кружка, и что в ней было налито… – шмыгая носом,  забубнил Асхаков.

   – А что ты делал один ночью в неосвещенной бытовой комнате?

   – Я в туалет вставал, а потом в бытовую комнату на минуту зашел… Просто я не успел свет включить,… я хотел его зажечь, как вдруг товарищ лейтенант вошел….

   Было видно, что Асхаков нагло врет, юлит –  все, отрицая и изворачиваясь.

   – Значит, так, товарищ солдат, – обрывая Асхакова, Минаев повысил голос, от чего его густой бас зазвучал еще более весомо и грозно, – если я еще раз узнаю о чем-либо  подобном – твоя служба на заставе на этом закончится и продолжится сначала на гауптвахте, а потом в хозвзводе.  Вам все понятно, товарищ солдат?!

   – Так точно, – потупив взгляд, не выразительно отозвался Асхаков.

   Еще немного пожурив, Минаев отпустил Асхакова и, обращаясь к лейтенанту Есипенко, добавил: надо присмотреться  к этому Асхакову. Конечно,  было бы лучше, если бы мы его с заставы убрали, но нам сейчас для полноты счастья не хватает только, как еще один  «ЧеПок» на заставу вешать – без этого у нас проблем выше крыши. Владимир не стал спорить с начальником заставы, сказав лишь:

   – Если он пьет зубную пасту, значит, у него с этим проблемы, и об этом желательно сообщить  коменданту.

   – Сообщим… – буркнул в ответ Минаев.

   Все это мгновенно пронеслось у Владимира в голове, и он стал понимать, что с исчезновением с поста рядового Асхакова просматривается какая-то не хорошая закономерность.

   …Через пятнадцать минут показался сначала длинный деревянный шест, с красным обтрепанным флагом, а потом, сдавленный с двух сторон склонами глубокого ущелья, пограничный пост. Спустя еще несколько минут Каток влетел на территорию поста.

    Откинувшись назад всем своим телом, лейтенант резко осадил взмыленного от быстрой скачки коня, спрыгнул на землю и, бросив повод подбежавшему к нему Корневу, громко скомандовал:

   – Пост в ружье! Младший сержант Козлов, ко мне!

   Большеголовый сержант с карими глазами и черными, как смола, волосами, подбежал к лейтенанту и, приложив руку к обтрепанной фуражке, доложил о прибытии.

   – Быстро докладывай, что здесь произошло,– озабоченно взглянув на часы, резко бросил лейтенант. На часах было шестнадцать часов сорок пять минут – времени на раскачку у него не было.

   Сержант глубоко вздохнул и, заикаясь от волнения, рассказал все как на духу: после отъезда офицера он прилег на кровать и заснул. Просыпался – когда звонили с заставы узнать, как на посту дела. Обнаружил он, что Асхакова на посту нет,  в двенадцать часов, случайно: тот должен был после ночной службы в составе пограничного наряда «Часовой границы» отдыхать, но кровать его оказалась пустой. Поинтересовавшись у часового, тот ответил, что Асхаков пошел  к своей собаке, будка которой находилась в стороне от казармы, рядом с конюшней. Но, сходив туда, сержант Асхакова там тоже не обнаружил.

   – Почему же ты сразу не организовал его поиск и не доложил об этом начальнику заставы? – лейтенант впился взглядом в помертвевшее лицо младшего сержанта. Тот молчал, тупо, словно нашкодивший ребенок, моргал глазами и теребил руками нижнюю часть гимнастерки. – Ну?! – грубый голос офицера вывел его из молчаливого оцепенения. – Я повторяю вопрос:  почему ты не организовал поиск и не доложил об этом начальнику заставы?!

   – Я думал, что он вернется до вашего прибытия…

   –  То есть, как вернется?!.. Ты что, знаешь, где он?

   – Нет, но я думал… – Сержант вновь растерянно запнулся, а лейтенант, глядя в тупо моргающие глаза младшего сержанта,  вдруг поймал себя на мысли, что сержант, а возможно и не только он один, знает, где сейчас находится Асхаков, но не хочет об этом говорить – боится быть соучастником преступления.

   Времени для разбирательства у лейтенанта сейчас не было, и он, плюнув от злости и досады, подошел к выстроившимся солдатам. Его приказы были четкими, ясными и лаконичными. Задача: перекрыть границу на направлении возможного движения Асхакова или той возможной китайской РДГ***, попытавшейся вместе с ним уйти  через границу в Китай.

   Лейтенант понимал, что его действия крайне запоздалые, но он все же надеялся на лучшее и действовал так, как того требовала от него «Инструкция по охране Государственной границы СССР».

   Отпустив  солдат, кроме сержанта и рядового Корнева, лейтенант вошел в помещение поста и снял трубку прямой связи с заставой. На другом конце линии ответил командир технического отделения сержант Кумушкин.

   – Соедини меня с начальником заставы,– приказал ему лейтенант.

   – Его сейчас нет, он выехал в поселок в составе тревожной группы по сигналу, полученному от ДНД.

   – Когда приедет – соедини его с постом, а сейчас позови дежурного по заставе.

   Через минуту в телефонной трубке послышался запыхавшийся голос сержанта Лапова.

   – Товарищ лейтенант, за время моего дежурства на заставе происшествий не случилось, – доложил он.

   – К сожалению, сержант, у нас на заставе произошло происшествие. Слушай меня внимательно: сегодня, в мое отсутствие, примерно в двенадцать часов дня, Козловым  было обнаружено исчезновение с поста  рядового Асхакова. На данный момент каких-либо сведений о его месте положения нет. Немедленно поднимай заставу «В ружье!» и действуй согласно «боевому расчету». Вопросы?

   – Никак нет!

   – Тогда действуй и передай трубку сержанту Кумушкину.

   – Товарищ лейтенант, я слушаю вас,– тут же услышал лейтенант голос сержанта.

   – Соедини меня с командиром части,– приказал ему лейтенант. Через минуту он услышал низкий голос.

   – Слушаю, подполковник Егоров…

   Не в силах скрыть тревоги в голосе, лейтенант доложил командиру части о случившемся на посту, и, тут же град вопросов и прочего лавиной обрушился на него, жуткой тяжестью придавив его, как червя.

   «Так точно, товарищ подполковник!..» «Так точно!..» «Никак нет!..» – едва успевал отвечать он. – «Есть!..», «Так точно!..», «Есть!»…

   Подавленный и бледный, невидящими глазами уставившись на телефонный аппарат, он чувствовал, как  по его спине струится холодный пот.

   Наконец, услышав в трубке гудок, он снял с головы свою зеленную фуражку, вытер ладонью выступивший на лбу пот и, тяжело переведя дыхание от злости, вышел из помещения.

   Возле входа в ожидании топтались младший сержант Козлов и рядовой Корнев, а метрах в тридцати от них, у шлагбаума, дожидаясь проверки документов для проезда в глубину погранзоны, стояли два чабана, держа в повод лошадей.

   Лейтенант подошел к чабанам, взял их паспорта и, внимательно вглядевшись в их лица, спросил:

   – Вы нашего солдата сегодня нигде не видели?

   – Я видел,– вдруг, словно плеснув по сердцу неожиданной радостной вестью, сказал один из них, лет сорока пяти, с угрюмым, почти черным от загара лицом, чабан.

   – Где? Когда?!– вцепился взглядом в его лицо лейтенант.

   – Часов в одиннадцать… Во-о-о-н там,– чабан рукой указал за перевал.

   – Что он там делал?

   – Шел.

   – Как,– недоуменно переспросил чабана лейтенант,– просто шел?

   – Да.

   – Один?

   – Да, один.

   Владимир, растерянно посмотрев туда, куда ему указал чабан, почувствовал, как у него неприятно заныло в желудке.

   «Так оно и есть,– со злостью подумал он. – Самоволка!.. Лучше бы этого урода украли!»

   Будучи еще совсем молодым офицером, Владимир даже предположить не мог,  что с поста, находящегося почти у самой линии границы, солдат может уйти в самоволку. Зачем?!..  Куда?!!

   «А вдруг это не самоволка?.. Что, если он сбежал с поста?! – тут же полоснула по сердцу лейтенанта тревожная мысль. – Вот, гад!»

   Глядя туда, куда указал чабан, лейтенант прикинул ситуацию:  за тем высоким перевалом, вдоль длинной цепи гор,  распласталась широкая долина с богатыми травами – идеальное место для выпаса скота. Там, только на участке его заставы, размещается более пятнадцати кочевий. Значит, Асхаков поперся туда неспроста –  с какой-то целью,… но с какой?

   «С того момента, как Асхакова там видели, – думал Владимир,– прошло, по меньшей мере шесть часов. До границы, если у него есть намерение уйти в Китай, – рукой подать, нужно только перейти хребет и по ущелью пройти не более пятисот метров. Но нет – это вряд ли, если бы он хотел уйти в Китай, он пошел бы  по кратчайшему пути и уже давным-давно был бы там. По крайней мере, это предположение хорошо ложится в гипотезу. Значит: все-таки или самоволка, или он сбежал с поста. Как бы там ни было, – оценивая обстановку, продолжал думать Владимир, – у меня выбор один: икать Асхакова там, где его видели. Зыбкий, конечно, шанс найти его там спустя шесть часов после того, как он покинул пост, но другого пути у меня нет. На эту долину можно попасть двумя маршрутами, – тут же прикинул лейтенант: обходным путем – на лошадях, это займет часа три-четыре, и напрямик – в пешем порядке через перевал по следам Асхакова, это займет часа два-три.  При таком раскладе выбор ясен»…

   Приняв решение, лейтенант дал команду Корневу пропустить чабанов и, отведя сержанта в сторону, сказал:

   – Значит так, Козлов, не смотря на твою бездарность, твои сержантские лычки вынуждают меня действовать вопреки своему желанию – ты вновь остаешься на посту за старшего.  Сиди на посту  и держи связь с заслонами у границы. В связи с изменившейся обстановкой, первый заслон сместишь метров на пятьсот влево, его задача: перекрыв ущелье на направлении заброшенной зимовки, не допустить прорыва  Асхакова в Китай. Начальнику заставы доложишь, что я двигаюсь по следу Асхакова в направлении заставы «Калиновка», желательно, чтобы на ее территории, силами этой заставы, был выставлен заслон. Об обстановке на участке поста немедленно, – ты слышишь меня, – «немедленно»,  докладывай начальнику заставы, связь с нею через каждые полчаса.  Со мной, за перевалом,  связь вряд ли будет осуществима, поэтому на всякий случай будешь подавать мне сигналы сигнальными ракетами – вдруг увижу… Вам, товарищ младший сержант, все понятно? – переходя на официальный тон, жестко глядя в лицо сержанта, строго спросил лейтенант.

   Тот, молча, кивнул.

   – Не слышу Вашего ответа, товарищ младший сержант,– лейтенант повысил голос.

   – Так точно, товарищ лейтенант, я все понял! – под взглядом офицера, сержант еще ниже опустил голову и втянул в плечи.

   Подошел Корнев. Владимир проверил на нем экипировку, затем вошел в помещение. Там, он повесил на плечо, почти бесполезную в горах радиостанцию «Сокол» и, поправив на ремне кобуру с пистолетом, вышел из помещения.

   Строго взглянув на сержанта, он скомандовал:

   – Рядовой Корнев, за мной!

   Получив неожиданную для себя информацию от чабана о месте, где может скрываться Асхаков, и хороший «поджопник» от командира части, лейтенант, задыхаясь от злобы на Асхакова и сержанта, подбежал к перевалу и максимально ускоренным темпом начал карабкаться вверх по заросшему кустарником склону горы.

   «Вперед! Вперед! Вперед!» – повторял он мысленно, чувствуя, как его тело быстро наливается тяжестью, а сердце бешено заколотилось.

   Метров через сто потянулись скальные выступы сильно разрушенных скальных пород.

   Не смотря на опасность камнепада, Владимир решил не обходить их, сокращая путь и время. Но как только он начал движение вдоль первого скального выступа, как где-то вверху раздался сильный гул.

   Рефлекс командира, отвечающего за подчиненного, заставил лейтенанта забыть о себе. Едва он успел крикнуть Корневу, отставшему от него метров на тридцать, предупреждая об опасности, как в нескольких метрах от него, вздымая пыль, с грохотом промчался бешеный поток мелких камней.

   Взглянув вниз, лейтенант солдата не увидел. Испуганным взглядом ища Корнева, он озабоченно крикнул:

   – Корнев, ты где?

   – Тут,– через минуту подал голос Корнев, показавшись из-за огромного валуна, развалившегося прямо на пути камнепада.

   Ну, слава Богу! – облегченно вздохнул Владимир и взглянул вверх: вершина хребта ничуть не увеличилась, она была далеко,  по-прежнему  покрытая маревом, казалась совсем недоступной.

   Свернув в сторону и пройдя вдоль отвесной скалы, защищенной от камнепада скальными выступами, ловко цепляясь за расходящиеся трещины, лейтенант продолжил подъем.

   Через полтора часа подъема еще четверть перевала оставалась наверху. Владимир с упорством лез на четвереньках вверх, дыша мелко и часто, заглатывая воздух полной грудью.

   Наконец, шатаясь и задыхаясь, лейтенант вышел на вершину перевала и обессилено повалился на землю. Его сердце колотилось у самого горла, а от холодного разряженного воздуха начали болеть легкие и бить озноб. Немного отдышавшись, он поднял голову. Рядом с ним проплывали облака. Далеко впереди  виднелись контуры следующего хребта, а под ним распласталась, словно зеленый ковер, красивая холмистая равнина.

   Владимир поднял к глазам бинокль. Оптика приблизила густые кусты и деревья на склонах гор, юрты, отары овец. Напрягая зрение, он попытался рассмотреть людей, изредка, едва заметными точками попадавшихся ему в объектив, но не смог – слишком далеко.

   Потерев уставшие глаза, лейтенант посмотрел на упавшего рядом с ним Корнева.

   – Ты как, живой? – тут же поинтересовался лейтенант, с тревогой вглядываясь в  неестественно бледное лицо солдата: вид у него был жалкий, измученный,  дышал он, как загнанная лошадь. По его изможденному лицу, смешиваясь, текли слезы, сопли и слюни.

   – Почти…–  тяжело дыша, в ответ вымучил слово Корнев.

   – Это хорошо, что живой,… вот передохнем минут пять и вперед!.. Твоего «боевого товарища» искать будем… – сквозь зубы, со злостью в голосе процедил лейтенант после минутного молчания.

   Минут через десять, глядя во все еще вымученное лицо Корнева, Владимир,  опасаясь, что в таком быстром темпе, какой он задал, тот вряд ли сможет продолжить вместе с ним поиск Асхакова, забрал у него  автомат, и забросив его себе в положение «за спину»,  начал спуск.

   Лавируя меж острых высоких камней и притормаживая ногами, они через сорок минут спустились к зажатой между скал реке. Она круто изгибалась, ударяя водой по гранитным валунам, кипела и была белой от пены.

   Отчаявшись, что приходится терять время в поисках переправы, Владимир направился вдоль реки, при этом, догадываясь о том, что где-то она должна быть: ведь Асхаков как-то же перебрался на другой берег?.. И действительно, спустя двадцать минут, они нашли широко разлившуюся  неглубокую часть реки.  Опустившись по пояс в ледяную воду, они, рискуя быть унесенным быстрым потоком, перебрались на другой берег, от куда до ближайшей юрты было километра два-два с половиной. Еще будучи на вершине горы, Владимир наметил путь движения, и первой, намеченной  для  его проверки, была одинокая юрта с пасущейся рядом с ней лошадью.

   Лейтенант вылил из сапог воду, с трудом натянул их на ноги и, дождавшись, когда Корнев тоже наденет сапоги, скомандовал ему:

   – За мной, вперед!

   Бежали они минут двадцать, до юрты оставалось метров триста.

   Лейтенант  недовольно оглядывался: за ним, шагах в тридцати с трудом трусил, шатаясь в разные стороны Корнев. Его зеленная фуражка, держась тренчиком за подбородок, болталась где-то на затылке, гимнастерка была расстегнута до ремня, а пот струйками стекал по его впалой груди.

    – В чем дело, товарищ солдат? – остановившись и дождавшись Корнева, сердито спросил лейтенант, недовольным взглядом осматривая расхлябанный вид солдата. – Приведи себя в порядок, пограничник…

   – Вы не так быстро, пожалуйста… – с трудом отозвался Корнев, поправляя на себе форму.

   Когда солдат привел себя в надлежащий вид, лейтенант вновь скомандовал:

   – Не отставать от меня ни на метр! За мной, вперед!

   Бежали они еще минут десять, спотыкаясь, но упорно пробираясь через  высокую густую  траву и оставляя за собой длинные темные полосы следов.

   Автомат оттягивал лейтенанту плечо, сердце билось глухо и нервно, пот заливал глаза. Владимир на бегу вытирал пот ладонью, слизывал соленые капли с губ и мысленно клял Асхакова всеми теми матерными словами, какие он только знал.

   Наконец они остановились возле старой обтрепанной юрты. Рядом с нею стояла низкая неухоженная лошаденка, помахивая головой и хлестая себя по бокам длинным хвостом, отгоняя замучивших ее слепней.

   – Есть кто в доме? – громко подал голос лейтенант.

   – Есть,– выходя из юрты, отозвался смуглый мужчина, с настороженным любопытством разглядывая офицера и солдата своими узкими выпуклыми глазами.

   – Вы сегодня здесь нашего солдата не видели? – спросил его Владимир.

   – Нэт.

   – Вы точно не видели? – недоверчиво, еще раз переспросил мужчину Владимир, и тот, видимо, испытывая трудности в знании русского языка, вновь лаконично  ответил:

   – Нэт.

   Не прощаясь, лейтенант, строго взглянув на Корнева, вновь скомандовал:

   – За мной, вперед!

   Следующая юрта была метрах в восьмистах от них – она приближалась быстро.

   Новая, ярко раскрашенная национальным казахским узором, она своим видом говорила о достатке ее жильца. Невдалеке от нее расположилась огромная отара овец, а вокруг нее, злобно рыча, бегала крупная кавказская овчарка.

   Увидев приближающихся к юрте незнакомых людей, она бросилась им на встречу.

   «Загрызет, к чертовой матери!» – испуганно промелькнуло в голове лейтенанта. Недолго думая, он схватился за пистолет, и когда собака уже была в нескольких метрах от него,  выстрелил в воздух.

   Испуганно присев, собака, по инерции пробороздив задними лапами землю, остановилась и, скуля, повернула в обратную сторону. В ту же минуту на пороге юрты появилась длинная нескладная мужская фигура в черном национальном халате. У него было черным от загара лицо и узкие, нервно-воспаленные глаза.

   Прикрикнув на своем языке на скулившую рядом собаку, он направился навстречу офицеру.

   – Салам аллейкум, начальник! – первым заговорил он, почтительно подавая лейтенанту для приветствия руку.

   – Салам алейкум! – Отозвался лейтенант и тут же, вцепившись взглядом в лицо чабана, нетерпеливо спросил: – Вы нашего солдата сегодня тут не видели?

   – Солдата? – переспросил чабан, нервно оглянувшись на юрту и потерев свой  подбородок.

   – Да, солдата, – подтвердил свой вопрос Владимир.

   Мужчина несколько мгновений молчал, размышляя о чем-то, затем улыбнувшись, предложил:

   – Заходи в гости, начальник, барана резать будем, бешбармак кушать будем…

   – Некогда кушать,–  оборвал мужчину Владимир, заприметив в его поведении  какое-то внутреннее напряжение. Желая вернуть разговор в нужное русло, он еще раз, уже более строгим голосом, спросил: –  Вы нашего солдата сегодня здесь видели?

   Мужчина какое-то время стоял молча, словно о чем-то размышляя, затем  повернувшись, зашел в юрту. Через минуту он появился вновь.

   – Вот… – чабан протянул лейтенанту длинный прочный поводок от служебной пограничной собаки. – Это мне солдат дал,… и это тоже,– чабан высыпал в руку Владимира горсть  дефицитных у чабанов, ковочных конских гвоздей.

   – Что, подарил, что ли? – удивился Владимир.

   – Почему подарил? – зло усмехнулся чабан. – Он у меня бешбармак кушал, водка пил, обещал на мой дочка жениться…

   Владимир почувствовал себя так, будто ему в лицо плюнули.

   – Где сейчас этот урод?!– задыхаясь от гнева, спросил он, беря из рук чабана поводок от собаки и возвращая ему ковочные гвозди.

   – Туда пошел,– мужчина показал рукой вглубь удаляющейся вдаль долины.

   Ругаясь последними словами, лейтенант бросился в ту сторону, куда указал чабан. На душе было тяжко: не думал он, учась в пограничном училище, что ему придется бегать, как сумасшедшему, по горам в поисках своих же солдат.

    «И откуда притащили к нам этого хорька»,– со злостью думал он, вспоминая Асхакова.

    Бежали они минут двадцать. Сильно хотелось пить, а жаркое солнце безжалостно продолжало палить над его головой.

   Наконец, поднявшись на пригорок, метрах в пятидесяти от себя Владимир увидел еще одну юрту. Вокруг нее было пусто.

   Владимир быстрым шагом подошел к юрте и постучал в узкую дверь.

   Ему не ответили.

   Владимир толкнул дверь и заглянул внутрь. Вдали напротив на толстой кошме спала женщина лет тридцати. Рядом с ней на полу лежали две глубокие алюминиевые тарелки с бурсаками и сыром, лепешка и курдюк с кумысом. Воздух в юрте был тяжелый, спертый.

   Владимир еще раз настойчиво и громко застучал по двери и женщина проснулась. Она растерянно-настороженным  взглядом посмотрела на офицера своими широко расставленными серыми глазами и, встав на ноги, что-то сказала на своем языке.

   – Вы солдата сегодня здесь видели?– показывая взглядом на вошедшего следом за ним Корнева, спросил Владимир, поняв, что женщина не говорит по-русски и пытаясь таким способом растолковать ей свой вопрос. – Ну, солдата?.. Солдата?..– положив руку на плечо Корнева, он еще раз уточнил свой вопрос, видя, что та смотрит на него непонимающими глазами.

   Неожиданно, женщина, нагнувшись, протянула руку под слой сложенных многочисленных одеял и, достав оттуда штык-нож от автомата, протянула его офицеру. При этом на ее лице промелькнул не то гнев, ни то упрек.

   – Водка…– сказала она по-русски и пальцем показала туда, где стояло помойное ведро: там рядом с ним стояла пустая бутылка из-под водки.

   После мгновенного шокового оцепенения, Владимир снял с головы свою зеленную фуражку, вытер ладонью вспотевший лоб и не в силах сдержать ярость, прошипел:

   – Поймаю – убью гада!

   Выбежав из юрты, он огляделся и, обращаясь к женщине, вышедшей за ним следом, спросил:

   – Куда он пошел?.. Куда, спрашиваю, солдат пошел?– вновь, указывая взглядом на Корнева, стал допытываться Владимир.

   Женщина не понимала.

   Владимир с восьми до пятнадцати лет прожил вместе с родителями в Казахстане и некоторые слова, которые он тогда слышал,  вдруг стали сами выплывать откуда-то из глубины его памяти.

   – Кайда барасен?– спросил он женщину по-казахски.

   Женщина махнула рукой туда, куда ушел Асхаков.

   – Давно? – Владимир постучал пальцем по циферблату часов.

    Подойдя вплотную к офицеру, она внимательно посмотрела на его часы и ткнула пальцем в цифру четыре.

    Владимир прикинул разницу: выходило, что тот,  уйдя отсюда в четыре часа, уже более  трех часов  где-то скрывается. Но где?

   Прощально кивнув женщине, он, срываясь с места, бросил Корневу:

   – За мной!..

   Владимир был в шоке. Он ожидал чего угодно, но такого…

   «Если так дальше пойдет,– вдруг со злостью подумал он,– то следующим предметом обмена или продажи автомат будет».

   Подумав об этом, Владимир тут же испуганно остановился, пытаясь вспомнить: не оставался ли в пирамиде лишний автомат после того, как все разобрали свое оружие, поднявшись по команде: «В ружье!». Но как он ни напрягал память, вспомнить, никак не удавалось.

   «Не дай Бог он с оружием ушел!– панически пронеслось в голове. – Как же я об этом раньше не подумал?!» –  Тут же он схватился за радиостанцию и, включив ее, поднес к губам микротелефонную гарнитуру. Несколько раз повторив позывной поста, он услышал трудно пробиваемый в эфир голос сержанта Козлова:

   – «Шарканд-2» на приеме!

   – «Шарканд-2», я «Шарканд-1» – как ты меня слышишь?

   – «Шарканд-1», я «Шарканд-2» – я вас слышу.

   «Ну, хоть это радует»,– облегченно вздохнул Владимир.

   – «Шарканд-2» – проверь наличие в пирамиде автомата разыскиваемого объекта. Как понял меня? Я на связи!

   Через минуту в наушнике послышалось сначала щелканье нажимаемой Козловым тангенты, потом его голос:

   – «Шарканд-1», я «Шарканд-2» – как слышите меня?

   – «Шарканд-2», я «Шарканд-1» – я тебя слышу, что имеешь для меня?

   – «Шарканд-1», я «Шарканд-2» – автомат объекта находится на месте, в пирамиде. Связь с заставой поддерживается. Новых сведений об объекте на пост не поступало. В направлении нашего поста выдвигается резерв части. Как меня поняли? Прием.

   – «Шарканд-2», я «Шарканд-1» – Я тебя понял, –  радуясь полученной информации, отозвался лейтенант, и тут же, он вновь громко заговорил в микрофон: – Передай первому,  что я вышел на след разыскиваемого объекта и двигаюсь в направлении заставы «Калиновка» . Скорее всего, он находится в тяжелом алкогольном опьянении и наверняка прячется где-то здесь,  в долине, возможно,  у кого-то в юрте. По прибытии резерва необходимо блокировать всю эту долину. Наши заслоны смести еще на километр влево, с задачей не допустить возможного ухода объекта за границу. Как понял меня? Прием.

   – «Шарканд-1», я «Шарканд-2» – я вас понял.

   – «Шарканд-2», я «Шарканд-1» – до связи!

   Облегченно вздохнув, Владимир попытался выйти на связь с заставой, но на все его попытки, в наушнике слышалось лишь ровное шипение. Не теряя более времени, лейтенант вновь сорвался  с места. Он был уверен, что теперь, когда он напал на след Асхакова, тот от него не уйдет.

   «Он где-то рядом,– думал Владимир,– главное, его не вспугнуть, а то запаникует  чего доброго и начнет прятаться, а еще хуже, если он, испугавшись возмездия,  решит прорываться за границу!»

   Вдруг до его слуха донесся клокочущий гул вертолета.

   «Ну вот, началось!.. – пронеслось в голове.– Теперь весь резерв части «на уши» поставлен. Ну и кашу заварил этот Асхаков, будь он проклят!»

   Через несколько минут два вертолета «Ми-8» на бреющем полете пронеслись над головой лейтенанта.

   Проводив взглядом вертолеты, он направился дальше. Бежали они еще минут тридцать, наконец, под лай собак они подошли к старенькой ободранной юрте.

   Навстречу им в сопровождении трех малолетних неухоженных до крайности сопливых детей вышел мужчина,  внешне похожий на китайца. Его черные грязные волосы сосульками свисали на замусоленный воротник куртки.

   Он долго пытался понять, чего от него хочет офицер, и, наконец, поняв вопрос, отрицательно замотал головой, мол, солдата не видел.

   «Странно»,– подумал Владимир и, не теряя более времени, побежал дальше, все еще надеясь на то, что Асхаков уже где-то совсем рядом. Но жильцы следующей юрты его тоже не видели.

   «Где же этот долбанный Асхаков – будь он проклят! Неужели он стал прятаться? Как бы с испугу в Китай не ушел! Да, – тут же размышляя с самим собой, со злостью думал он, – весело будет, если Асхаков в Китай уйдет – сорвут с моих  плеч офицерские погоны и пнут под зад к чертовой матери! Достался же мне подарок!!!»

   Лейтенант зверем метался по равнине от юрты к юрте, солнце уже опустилось за горы, а Асхаков как сквозь землю провалился.

   Наконец, загнанно дыша, Владимир остановился возле одиноко растущего дерева у подножия высокого холма и огляделся. Далеко отстав от него, еле живой тащился Корнев.

   Не дожидаясь солдата, Владимир взобрался на холм, лег и поднес к глазам бинокль. Напрягая зрение, взглядом скользнул по сумрачным склонам гор, затем по долине. Он внимательно всматривался в людей, появляющихся в его поле зрения, но Асхаков на глаза не попадался.

   Подошел Корнев и беспомощно повалился на землю рядом.

   Владимир отнял от глаз бинокль, потер уставшие глаза и взглянул на Корнева так, как будто хотел ему что-то сказать, но увидев, как тот жадно хватает ртом воздух, а взгляд его отрешенных глаз мученически устремлен куда-то в пространство, раздумал и снова приник к окулярам бинокля.

   Лейтенант ощупывал взором каждую кочку, каждый камень, каждый выступ скалы, но,  не увидев ничего,  заслуживающего внимания, опустив бинокль и устремив глаза вдаль, продолжал лежать в печальном оцепенении.

   Наконец, словно спохватившись, он поднес к губам микротелефонную гарнитуру. Он несколько раз повторил позывной поста, потом – позывной заставы, но в ответ на его настойчивые вызовы  в наушнике слышалось лишь неприятное шипение.

   Со злостью чертыхнувшись, лейтенант тут же со злостью подумал о том, что не зря у военных существует понятие: «Связь – это нерв армии».

   «И что же мне теперь делать?– стал напряженно размышлять он.– По горячим следам мне найти и задержать Асхакова не удалось, связи нет, и я не то, что руководить личным составом, –  я даже не знаю, что на участке заставы происходит. От поста я удалился минимум километров на десять: впереди  начинается участок соседней заставы – наверняка тоже поднятой по тревоге. След Асхакова утерян, а время для его поиска и задержания  утекает как вода между пальцами, потому что наступает ночь, а искать в темноте на таком обширном горном участке человека знающего эту местность, да еще и без технических средств – крайне затруднительно. Что же мне делать?!»

   В бессильной ярости скрипнув зубами и с силой сжав кулаки, лейтенант уткнул голову в землю. Мысли в его голове метались: «За что мне это?!», «За что моя офицерская судьба так несправедлива ко мне?!» – Его словно оголенные нервы были превращены в туго натянутые вибрирующие струны, и эта вибрация пронизывала все его измотанное тело. В его воспаленном мозгу вновь и вновь проносились эпизоды недавнего прошлого: то выпуск молодых офицеров, на котором ему в торжественной обстановке генерал вручил диплом офицера. То прибытие на заставу, омраченное тревогой отсутствия на ней опытного начальника. То борьба за выживание заставы в условиях вечно поломанной машины. То бесконечные разборки со старослужащими солдатами, не желающими выполнять на заставе работу, унижающую их «дедовское» достоинство. То растерянная физиономия Асхакова в бытовке и разговор с ним Минаева в канцелярии. То бегающие глаза тупоголового сержанта Козлова…

   В какой-то момент в его памяти всколыхнулся эпизод семилетней давности. Тогда его, восемнадцатилетнего парня, везли поездом для прохождения срочной службы в Среднюю Азию. Гордость за то, что он попал служить в Пограничные войска, переполняла его душу – еще бы: Пограничные войска – войска особые, элитные, и направляются туда служить люди специально отобранные, лучшие из лучших и обязательно по Комсомольским путевкам. Владимир был счастлив, что будет носить овеянную славой зеленую пограничную фуражку, что с автоматом в руках – не то, что некоторые «шурупы»****, он будет охранять границу Родины и, как говорили все вокруг, ему  будет доверено ходить по последним метрам земли родной – а это не каждому дано.