Текст книги "Форд и Сталин: О том, как жить по-человечески"

Автор книги: (ВП СССР) Внутренний Предиктор СССР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

Публицисты от психтроцкизма многократно комментировали “Письмо к съезду” В.И.Ленина, особенно смакуя добавление к письму от 4 января 1923 г.: дескать, ещё В.И.Ленин предупреждал, да не вняли… Но чуть ли не единственное, что ускользнуло от их понимания, – так это именно то, от чего в действительности предостерегал В.И.Ленин большевиков, а также и то обстоятельство, что В.И.Ленин этим письмом фактически рекомендовал партии большевиков И.В.Сталина в качестве своего преемника.

Чтобы понять, от чего в действительности предостерегал В.И.Ленин партию в “Письме к съезду”, давайте спокойно, без буйства эмоций, рассмотрим характеристики, данные В.И.Лениным членам ЦК ВКП (б). Все претенденты на должность лидера партии, как бы она ни именовалась, кроме И.В.Сталина характеризуются В.И.Лениным прямо как небольшевики (Троцкий), как субъекты, на которых нельзя полагаться в деле (Каменев, Зиновьев, Троцкий, которого в одой из работ В.И.Ленин назвал «иудушкой»), как бюрократы, способные оторваться от живого дела, увлекшись административным формализмом (Троцкий, Бухарин [237], Пятаков [238]).

Остаётся один И.В.Сталин, который уже сосредоточил в своих руках необъятную власть на посту генерального секретаря[239], что говорит о его деловых организаторских качествах, об умении поддерживать определённое соответствие формы (административной стороны) и содержания (т.е. самого дела) и способностях к руководству; однако наряду с этим, он бывает груб, нетерпим к другим, капризен.

При таких характеристиках всех «вождей» добавление к “Письму” от 4 января 1923 г. – пустая риторика для слушателей: «Надо бы избрать не Сталина, а кого-то другого: такого, как Сталин по деловым качествам, но который не был бы груб и обладал бы большей терпимостью. Вы не знаете такого? – а то я не знаю»; и в то же время это – намёк Сталину: «Учитесь сдержанности, дорогой товарищ, а то при всех Ваших хороших деловых качествах не сносить Вам головы: повторите мою судьбу – уберут раньше, чем успеете сделать дело. Сами видите, большевистских-то кадров, способных к руководству среди „вождей“ партии нет… а дело большевизма продолжать-то надо, не то масоны и увлекаемые ими пустобрёхи-интеллигенты совсем на голову народу сядут».

В этой связи особо прокомментируем слова В.И.Ленина о том, что «октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не являлся случайностью, но что он также мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому».

Эта характеристика В.И.Лениным Л.Б.Розенфельда (Каменева), Г.Е.Апфельбаума (Зиновьева), Л.Д.Бронштейна (Троцкого) обязывает соотнести её с правовым положением невольников в рабовладельческом обществе:

Раб ни за что перед обществом свободных людей не отвечает. За весь ущерб, нанесённый рабом, перед обществом отвечает его хозяин. И только хозяин вправе наказать раба так, как того пожелает. И в этом никто из членов общества свободных ему препятствовать не вправе [240].

И соответственно этому характеристика, данная им Бронштейну, Розенфельду, Апфельбауму, – определение правового положения раба в рабовладельческом обществе, однако высказанная в иных словах. Соотносясь с этим и с тем, что мы знаем теперь о той эпохе, приведённую характеристику В.И.Лениным «троицы» можно понимать единственно в качестве намёка на то, что названные им «вожди» партии в действительности – марионетки, невольники хозяев масонства, исполнительная периферия «мировой закулисы». И не надо думать, что этот вывод притянут задним числом, а В.И.Ленин в действительности имел в виду что-то другое [241]: В.И.Ленин по образованию был юрист, историю права с древних времён знал, а выступая на IV конгрессе Коминтерна в декабре 1922 г., потребовал выхода членов коммунистических партий из масонских лож [242].

Если же постараться оценить восприятие разными людьми, не знающими закулисной подоплёки, данных В.И.Лениным в “Письме к съезду” характеристик членов ЦК, то для одних в нём значимо одно, а для других – совершенно другое.

То, что И.В.Сталин бывает груб, позволяет себе не придерживаться «хороших великосветских манер», было значимо (и значимо ныне) для представителей беззаботно говорливой интеллигенции в рядах партии и для вождей, которые также вышли из интеллигенции либо приобщились к ней в ходе профессиональной революционной деятельности. Для них в качестве лидера партии предпочтительнее интеллигенты-говоруны, такие же, как и они сами.

Но в среде простонародья, занятого реальным делом, от успеха которого зависит жизнь (т.е. в партийной массе), в те времена грубость не считалась серьёзным пороком, как то было в кругах рафинированных интеллигентов. В простонародье на грубость человека не обращали и не обращают особого внимания, если человек обладает деловыми качествами, полезными обществу. В среде простонародья обычно нетерпимы не к грубости, а к тому, если кто-то куражится над другими, злоупотребляя своим социальным статусом или способностями, что может протекать и в изысканно вежливых формах. Если бы Ленин написал, что Сталин глумлив и куражится над товарищами по партии, – то к такого рода предупреждению отнеслись бы иначе.

Для партийцев-большевиков из простонародья значимо было то, что И.В.Сталин сосредоточил в своих руках власть, т.е. не боится взять на себя заботу об общем деле, что он обладает качествами руководителя и организатора в живом деле. А брань, грубость, – это далеко не всегда выражение злобы, и даже если она случится, то на вороту не виснет… Кроме того, чтобы человек сорвался в грубость, – его до этого ещё и довести чем-то надо, а это уж дело окружающих [243].

И не надо забывать, что если об общении с И.В.Сталиным мы можем знать по свидетельствам современников, многие из которых писали с чужих слов, и которые отфильтрованы антисталинистами в последующие времена, то в те годы реальный опыт общения с И.В.Сталиным был не только у В.И.Ленина и Н.К.Крупской и других вождей партии. Поэтому о «политесе» И.В.Сталина могли быть и иные мнения, не совпадающие с высказанным В.И.Лениным в “Письме к съезду”, и потому не ставшие культовыми в эпоху после ХХ съезда.

В годы перестройки, когда снова активизировалась «борьба со сталинщиной», по телевидению показали документальный фильм, снятый в месте последней ссылки Сталина в Туруханском крае. Под бетонным каркасом «аквариума», в котором некогда стоял защищённым от непогоды дом-музей, – пусто. На стенах надписи: как проклятия в адрес Сталина, так и просьбы о прощении за то, что после его ухода в мир иной не уберегли СССР – первое большевистское государство.

Потом показали старушку – жительницу той деревни, которая помнила Сталина по жизни в ссылке. Ей задали вопрос: “А что Вы помните?” Когда прозвучал этот вопрос, из её глаз просияла юность, и она ответила: “Добрый был. Людей травами лечил…”

Так что, с разными людьми И.В.Сталин, судя по всему, вёл себя по-разному – в зависимости от того, какие это были люди, что они несли в себе, и что в них видел сам И.В.Сталин…

В итоге на основе таких характеристик, данных «вождям» В.И.Лениным, и личного опыта общения и работы со всеми вождями большевики в ВКП (б) поддержали именно И.В.Сталина в качестве лидера партии.

Так и «мировая закулиса», и большевики в самой России сошлись на том, что товарищу Сталину, Иосифу Виссарионовичу, можно доверить дело руководства построением социализма в одной отдельно взятой стране, хотя под социализмом «мировая закулиса» и большевики понимали совершенно разные, взаимно исключающие друг друга типы общественного устройства жизни людей. В результате такого рода взаимовложенности общественно-политических процессов И.В.Сталин стал олицетворением государственности большевизма в ХХ веке.

6.4. Неготовность России к социализму и следствия этого

Россия ни в 1917 г., ни по завершении гражданской войны не была готова для социалистического образа жизни ни в структурно-экономическом, ни в культурном, ни в нравственно-психологическом отношениях. Это знали все: и противники [244], и сторонники социализма. Сторонники социализма после победы революции, в ходе гражданской войны разделялись во мнениях.

Признавая неготовность России к социализму, одни считали, что необходимо перейти ко многопартийной буржуазной демократии, в условиях которой на протяжении продолжительного времени развивалась бы культура и экономика, и вызревали бы объективные и субъективные предпосылки к переходу к социализму.

Другие – большевики во главе с В.И.Лениным и троцкисты во главе Л.Д.Бронштейном, соглашаясь с ними в вопросе о том, что Россия не вызрела в культурном и экономическом отношении до социализма, – настаивали на том, что развивать культуру и экономику, строить реальный социализм необходимо под руководством партии большевиков на основе власти советов рабочих и крестьянских депутатов так, чтобы не подвергать снова рабочий класс и крестьянство как минимум десятилетиям эксплуатации отечественным и зарубежным частным капиталом в условиях гражданских свобод буржуазной демократии, вседозволенности частного предпринимательства и формирования законом стоимости межотраслевых пропорций и валовых мощностей отраслей [245] в ходе рыночной саморегуляции. Чтобы не быть голословными, приведём в этой связи мнение В.И.Ленина:

«…до бесконечности шаблонным является у них довод, который они выучили наизусть во время развития западноевропейской социал-демократии и который состоит в том, что мы не доросли до социализма, что у нас нет, как выражаются разные „учёные“ господа из них, объективных экономических предпосылок для социализма. И никому не приходит в голову спросить себя: а не мог ли народ, встретивший революционную ситуацию, такую, которая сложилась в первую империалистическую войну, не мог ли он, под влиянием безысходности своего положения, броситься на такую борьбу, которая хоть какие-либо шансы открывала ему на завоевание для себя не совсем обычных условий для дальнейшего роста цивилизации?

«Россия не достигла той высоты развития производительных сил, при которой возможен социализм». С этим положением все герои II Интернационала, и в том числе, конечно Суханов, носятся, поистине, как с писаной торбой. Это бесспорное положение они пережевывают на тысячу ладов, и им кажется, что оно является решающим для оценки нашей революции.

(…)

Если для создания социализма требуется определенный уровень культуры (хотя никто не может сказать, каков именно этот определённый «уровень культуры», ибо он различен в каждом из западноевропейских государств), то почему нам нельзя начать с начала с завоевания революционным путём предпосылок для этого определённого уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы.

(…)

Для создания социализма, говорите вы, требуется цивилизованность. Очень хорошо. Ну, а почему мы не могли сначала создать такие предпосылки цивилизованности у себя, как изгнание помещиков и изгнание российских капиталистов, а потом уже начать движение к социализму? В каких книжках прочитали вы, что подобные видоизменения обычного исторического порядка недопустимы или невозможны?

Помнится, Наполеон писал: «On s’engage et puis… on voit». В вольном русском переводе это значит: «Сначала надо ввязаться в серьёзный бой, а там уж видно будет». Вот и мы ввязались сначала в октябре 1917 года в серьёзный бой, а там уже увидели такие детали развития (с точки зрения мировой истории это, несомненно, детали), как Брестский мир или нэп и т.п. И в настоящем нет сомнения, что в основном мы одержали победу» (В.И.Ленин. “О нашей революции (По поводу записок Н.Суханова)”, ПСС, изд. 5, т. 45, стр. 378 – 382).

Об этом же И.В.Сталин, но спустя 35 лет после победы Великой Октябрьской социалистической революции:

«Ответ на этот вопрос дал Ленин в своих трудах о „продналоге“ и в своем знаменитом „кооперативном плане“.

Ответ Ленина сводится коротко к следующему:

а) не упускать благоприятных условий для взятия власти, взять власть пролетариату, не дожидаясь того момента, пока капитализм сумеет разорить многомиллионное население мелких и средних индивидуальных производителей;

б) экспроприировать средства производства в промышленности и передать их в общенародное достояние;

в) что касается мелких и средних индивидуальных производителей, объединять их постепенно в производственные кооперативы, то есть в крупные сельскохозяйственные предприятия, колхозы;

г) развивать всемерно индустрию и подвести под колхозы современную техническую базу крупного производства, причем не экспроприировать их, а, наоборот, усиленно снабжать их первоклассными тракторами и другими машинами;

д) для экономической же смычки города и деревни, промышленности и сельского хозяйства сохранить на известное время товарное производство (обмен через куплю-продажу), как единственно приемлемую для крестьян форму экономических связей с городом, и развернуть вовсю советскую торговлю, государственную и кооперативно-колхозную, вытесняя из товарооборота всех и всяких капиталистов.

История нашего социалистического строительства показывает, что этот путь развития, начертанный Лениным, полностью оправдал себя» (“Экономические проблемы социализма в СССР”, “Замечания по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 года”, раздел 2. “Вопрос о товарном производстве при социализме”).

По сути эта политика была изначально обречена стать по своему характеру двоякой и внутренне конфликтной: во-первых, она предполагала государственную и партийную поддержку инициативы тех, кто воплощает в жизнь, исходя из своего миропонимания, идеалы социализма и доктрину его построения в том виде, как их понимало и оглашало в своей пропаганде высшее партийное руководство; во-вторых, она предполагала принуждение к социалистическому образу жизни тех слоёв населения, которых можно характеризовать как безыдейных, в том смысле, что они не несут в себе никаких определённых идеалов общественной жизни, а руководствуются в своей деятельности индивидуалистическими побуждениями сытости и обустроенности своей личной жизни и жизни своей семьи, и лояльны любой власти, которая обеспечивает им приемлемые условия труда и рост потребительского благополучия; в-третьих, она предполагала выявление и подавление антисоциалистической (в понимании высшего партийно-государственного руководства) деятельности противников социализма

Но и это в идеале.

А в реальной жизни одним и тем же людям – в силу особенностей господствующих в толпо-“элитарном” обществе нравов и типов строя психики – свойственны в разных обстоятельствах и в разное время действия, относимые к каждой из трёх названных категорий. И это касается как разнородных властителей в процессе осуществления деклараций о строительстве нового общества, так и подвластных им масс. Вследствие этого, личные ошибки и злоупотребления в действиях работников репрессивного аппарата были объективно неизбежны [246]. Кроме того, в реальной жизни руководство способно искренне ошибаться в своих представлениях о социализме и методах его строительства, вследствие чего жертвами репрессий обречены были стать менее ошибающиеся сторонники социализма, которые не смогли убедить в своей правоте партию и её аппарат, а это уже – предопределенность того, чтобы личные субъективные ошибки высших руководителей становились системными ошибками самоуправления общества.

И потому не надо думать, что окажись после смерти В.И.Ленина во главе партии и государства Л.Д.Бронштейн или кто-то другой из сторонников того или иного социализма; либо Советская власть, признав неготовность России к социализму, сама развела бы в стране многопартийность [247], в результате которой государственный аппарат оказался бы во власти сторонников сословно-кастового строя или гражданского общества капитализма на основе иерархии кошельков, – то история России-СССР в первой половине ХХ века была бы менее подлой и кровавой. Всё и так свершилось наилучшим возможным при тех нравах и выражающей их этике, что были свойственны обществу [248].

Но тогда России ещё только предстоял период преодоления в своей жизни, в культуре концептуальной неопределённости: либо праведное общежитие, как его ни называть, в котором личностное развитие гарантировано и каждый защищён от паразитизма на его труде и жизни; либо – иерархия взаимного угнетения и притязаний на угнетение окружающих, в которой неизбежен паразитизм одних на других и всех вместе на биосфере. В одном обществе эти две концепции сосуществовать в согласии друг с другом не могут ни при каких обстоятельствах. Другое дело, какими средствами осуществляется их противоборство.

По отношению к политике Советской власти в период реального строительства социализма под руководством И.В.Сталина уместно вспомнить высказывание декабриста П.И.Пестеля:

«Опыты всех веков и всех государств доказали, что народы бывают „становятся: так было бы точнее“ таковыми, каковыми их соделывает правление и законы, под которыми они живут».

И хотя П.И.Пестель говорил о правлении и законах, но по существу речь идёт о лепке общества по своему произволу носителями концептуальной власти, которой подвластны государственное правление, законотворчество (как составляющая государственного правления) и отчасти практика применения законодательства, выражающего определённую концепцию устройства жизни людей в обществе и отношение множества людей к этой концепции и концептуальной власти, её породившей. А подразумеваемые П.И.Пестелем реальные и возможные различия правления и законов, под властью которых живут разные народы или один и тот же народ в разные эпохи, неотъемлемо подразумевает и различие возможных концепций, вплоть до взаимоисключающей несовместимости концепций в одном национальном или многонациональном обществе, и в глобальном пределе – в одном человечестве.

Высказав это, можно перейти к собственно анализу достижений и недоработок большевизма сталинской эпохи.

6.5. «Соцреализм» как средство преодоления власти марксизма

Если рассматривать строительство социализма как общественного устройства (т.е. в более широком смысле слова, чем определение экономического уклада, данное в разделе 6.1), то оно включает в себя три взаимно связанных и обуславливающих друг друга процесса:

· личностное развитие представителей жизненно активных взрослых поколений, в результате которого они, переосмысляя своё отношение к жизни, постепенно врастали бы в строящийся социализм и становились бы его приверженцами и органичной частью социалистического общества, освобождаясь от унаследованных ими в детстве и юности в процессе воспитания и обучения норм толпо-“элитарной” культуры, свойственных тем или иным общественным группам в несоциалистических общественно-экономических формациях;

· развитие культуры общества в целом и её субкультур как основы и средства формирования нравственности, этики, миропонимания будущих поколений таких, чтобы идеалы праведного общежития (социализма и коммунизма) стали бы их естественными жизненными идеалами, а толпо-“элитаризм”, угнетение человека человеком, паразитизм на труде и жизни в их обществе был бы невозможен ни в явных (прямо провозглашаемых), ни в скрытых (не осознаваемых ими) формах;

· внедрение при поддержке государственных институтов в хозяйственную производственно-потребительскую деятельность технической цивилизации принципов социализма (прежде всего плановости ведения хозяйства, ориентированной на гарантированное удовлетворение демографически обусловленных потребностей населения в преемственности поколений).

Хотя наиболее зримым в жизни общества является третье, однако (в смысле необратимости последствий воздействия на жизнь общества в пределах продолжительности цикла общественного развития от одного рубежа переосмысления прошлого и выработки намерений на будущее до следующего такого рода рубежа) соответствует порядку перечисления названных процессов.

Иными словами личностное развитие – главное в социалистическом строительстве, а поскольку социализм в широком смысле слова – образ жизни общества, то строительство социализма тем успешнее, чем больше людей активны в своём личностном развитии в русле Божиего Промысла.

Это так потому, что развитие культуры это – появление в ней чего-то нового общественно-полезного в том смысле, что оно не поддерживает деградационно-паразитические процессы и не подталкивает людей к их поддержке. При этом развитие культуры представляет собой общедоступное выражение личностного развития и творчества представителей жизненно активных поколений в русле Божиего Промысла. А производственно-потребительская деятельность, принципы её организации и средства воплощения их в жизнь (включая и производственно-потребительские отношения людей) – одна из сторон развития культуры [249].

Во всех многонациональных и национальных культурах, а также в субкультурах тех или иных общественных групп можно выделить три более или менее развитые направления (в том смысле, что культура в целом подобна вектору во многомерном пространстве, задаваемом невыразимыми друг через друга направлениями):

· консервативные – объективно ориентированные на то, чтобы в жизни будущих поколений неизменно воспроизводился исторически сложившийся образ жизни без каких-либо нововведений и утрат;

· нигилистические – выступающие под лозунгом «всё плохо! так жить нельзя!», но не предлагающие никакой альтернативы (либо средств к выработке альтернативы и осуществлению её идеалов);

· устрёмленные в будущее – ориентированные на воплощение в жизнь в будущем того или иного определённого идеала жизни людей в обществе и жизни общества в биосфере Земли.

Распространённость в обществе носителей каждого из названных направлений и содержание идей каждого из них определяют перспективы общества.

Так в истории России XIX века представители правящих классов были большей частью самодовольными носителями консервативного направления, не внемлющими проблемам эпохи и потребностям их разрешения; представители более или менее образованной молодёжи с неустойчивой психикой и эмоционально перевозбуждённые были носителями нигилизма; вакуум же устремлённости на воплощение в будущем в жизнь самобытного российского определённого идеала[250] заполнился марксизмом, который по мере своего распространения вовлекал в интернацистское революционное движение бездумных нигилистов, отвечая их неудовлетворённости российским бытиём предложением идеала социализма и ограничивая их во власти над собой и общественными процессами особенностями марксистской философии, концепции глобального исторического процесса [251] и политэкономии.

Наряду с названными основными направлениями в обществах существуют субкультуры, которые можно назвать «реликтовыми» направлениями. Их статистически малочисленные носители живут под лозунгом «раньше было лучше!», а политическую активность проявляют под лозунгом «назад в прошлое!» вплоть до того, что норовят навязать будущему каменный век нынешней глобальной цивилизации или даже порядки Атлантиды, приведшие её к гибели (на это на протяжении всей истории библейской цивилизации работает жидомасонство).

В своём большинстве некогда в прошлом все ныне существующие «реликты» были достаточно широко распространёнными, но утратили свои позиции и стали достоянием меньшинства членов общества в результате длительной плавной эволюции культуры в целом или в результате скоротечных изменений в жизни, происшедших в ходе революций, реформ, завоеваний, мирной интеграции в другие культуры и т.п. Однако было бы неправильно утверждать, что реликты изжили себя полностью [252]. Они существуют вследствие ошибок общества, совершённых в прошлом в развитии его культуры, указывая всеми либо только некоторыми своими гранями на ущербность (неполноту) и порочность культуры общества и субкультур в нём, пришедших в качестве господствующих на смену этим, ставшими «реликтами» культурам и субкультурам.

«Реликты» исчезают, утрачивая значимость укоряющего фактора, либо в результате того, что господствующие в обществе субкультуры и культура в целом воспринимают из них всё жизнеспособное, что ранее отвергали; либо вследствие того, что господствующие субкультуры и культура в целом в творческом развитии их людьми самостоятельно преодолевают свойственные им на каких-то исторических этапах ущербность и порочность [253].

В переходные периоды от господства в толпо-“элитарном” обществе одной культуры к господству другой, прежняя господствующая культура ещё не занимает положения «реликта», поскольку её носители – пока ещё многочисленные представители консервативного направления прежней господствующей культуры и присоединившиеся к ним многие прежние нигилисты, напуганные происходящими (или происшедшими) изменениями. Иными словами консервативное направление культуры эпохи, предшествующей скоротечным изменениям в жизни толпо-“элитарного” общества, и отчасти направление нигилистической культуры с началом изменений, скоротечных по отношению к продолжительности активной жизни поколения, становятся ретроградным направлением культуры. А его политическая активность обусловлена как содержанием субкультуры, ставшей ретроградной, так и воздействием на её носителей приверженцев других субкультур. По завершении переходного периода ретроградное направление либо полностью исчезает, передав всё жизнеспособное новой господствующей культуре в целом или лидирующей в ней субкультуре, либо становится одним из «реликтов».

Но переходному периоду свойственны и свои направления «консерватизма» и «нигилизма». Консерватизм переходного периода это действия под лозунгом «цель – ничто! движение к ней – всё!», однако не всегда провозглашаемого публично. Это направление в культуре переходного периода поддерживают часть бывших нигилистов, а также те, для кого «эпоха нескончаемых перемен» создаёт законную возможность «ловить рыбку в мутной водичке». не интересуют цели реформ и методы их осуществления: они согласны на любые реформы, которые не угрожают (по их мнению) их личному благополучию и безопасности и под покровом которых они могут обделывать свои мелкие делишки или большие аферы. В отличие от них, , как правило, искренни в своих заявлениях о приверженности целям реформ, однако при этом им всегда неприемлемы пути и методы достижения целей реформ, персоны руководителей и исполнителей реформ, либо они сами несостоятельны ни в каком в деле и вынуждены изображать из себя принципиальных критиков – борцов за правду – просто вследствие своего неумения что-либо делать хорошо.

В большинстве своём консерваторы переходного периода и нигилисты переходного периода осознанно или бессознательно мимикрируют (маскируются) под приверженцев направления устремлённости в будущее, которые действительно искренне стараются воплотить в жизнь идеалы, которые провозглашены в качестве целей преобразований общественной жизни.

Наряду с названными направлениями культуры переходного периода с его началом в толпо-“элитарном” обществе возникает большее или меньшее количество растерявшихся людей: часть из них погибает по причине утраты ими смысла жизни, хотя пути к смерти у них могут быть разными; а часть из них образуют собой «кадровый резерв» активных направлений культуры переходного периода: они – по мере преодоления своей первоначальной растерянности – примыкают к ретроградам, к консерваторам и нигилистам переходного периода, либо к устремлённым в будущее искренним сторонникам провозглашаемых в обществе целей преобразований. Многие из растерявшихся становятся кочевниками между названными направлениями или разными гранями своей деятельности поддерживают разные направления культуры переходного периода.

Нет ни одной национальной культуры, в которой не было бы художественного творчества, искусств. Художественное творчество, искусства в жизни всякого достаточно цивилизованного общества тесно связаны с комплексом наук философского историко-обществоведческого профиля, которые в свою очередь оказывают влияние на художественное творчество и искусства по мере того, как их достижения осваиваются деятелями искусств вследствие общего развития культуры общества или в процессе самообразования. Во взаимодействии наук и искусств есть ряд важных обстоятельств.

В толпо-“элитарном” обществе искусства в подавляющем большинстве случаев опережают науки философско-обществоведческого профиля в выявлении проблем текущей действительности и перспектив жизни и развития общества.

Произведения наук философско-обществоведческого профиля адресуются почти что исключительно к разуму уровня сознания психики тех, кто с ними сталкивается; их прямое воздействие на эмоциональную составляющую психики минимальное – эмоции возникают как вторичная реакция бессознательных уровней на осознанный смысл научного произведения. А освоение произведений науки людьми требует во всех случаях достаточного уровня предварительной образованности, как в смысле знания определённых сведений, так и в смысле владения навыками сосредотачивать своё внимание и разум на тематике научного произведения. Вследствие этого научные трактаты вне зависимости от рассматриваемой в них тематики и уровня выраженных в них достижений научно-исследовательской деятельности доступны для восприятия далеко не всем.

Произведения же искусств обращаются непосредственно как к уровню сознания, так и к бессознательным уровням психики людей. Но вследствие того, что произведения искусств непосредственно обращаются к бессознательным уровням психики, они оказывают более или менее сильное воздействие на каждого, кто с ними вольно или невольно сталкивается, в общем-то не требуя от него никакой предварительной подготовки [254].

Годы от завершения гражданской войны в 1920 г. до убийства И.В.Сталина в 1953 г. принадлежат эпохе переходного периода.

Вследствие этого все культурологические концепции, не видящие различий названных направлений культуры и существа каждого из них в дореволюционную эпоху и в период строительства социализма; не видящие характера перетока названных направлений культуры через рубеж революции и гражданской войны; не видящие их характера и взаимодействия друг с другом в период строительства под руководством И.В.Сталина социализма в одной стране, находящейся во враждебном капиталистическом окружении; не видящие различий в характере научных произведений философско-обществоведческого профиля и произведений искусства и разницы их восприятия людьми – бесплодны и не дают ничего, кроме приводимых ими фактов, для понимания той эпохи.