Текст книги "Х 2 (СИ)"

Автор книги: Вова Бо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11. Новый друг хуже старых двух

Мне на шею нацепили какой-то стальной ошейник. Широкий обруч, из-за которого даже подбородок опустить не получалось. Руки тоже сковали, но уже обычными магнитными наручниками.

Кира отдала приказ и я смог ходить, вот и все. Тело мне не принадлежало, а это пугало почище зрелища в гнезде Иных. Да твою восьмерочью мать, я был на грани паники. Чувствовал себя запертым внутри своей же туши.

Со мной такое впервые и желание вытравить мелких электронных паразитов из своей крови сильно как никогда.

Меня отвели в комнату, наподобие той, откуда мы вытаскивали детей. Самое стремное, что биомод также послушно двигался, словно дрессированная собачка. Гении инженерии и наноэлектроники смогли не просто создать монстра, но и подчинить его.

По крайней мере так выглядело со стороны. Но я готов завязать с алкоголем, если этот сраный эксперимент не выйдет из под контроля. Люди играют в богов, а в человеческой истории это еще ни разу не заканчивалось хорошо.

Вот и в этой сказке хэппи энда нам не светит, нутром чую. А чуйка у восьмерки, выжившей в секторе хотя бы год-два, это не какое-то абстрактное понятие. Это невидимый, но полностью функциональный орган, развившийся в процессе адаптации.

На манер третьей руки или глаз на затылке. И сейчас моя чуйка просто вопила, что грядет звиздец городского масштаба. Пусть и не прямо сейчас, но план Инквизиции явно шит белыми нитями и скоро Альтаир может стать кастрюлей с мясом для Иных. Даже по форме подходит.

Эти и другие мысли посещали мою голову, пока я отсиживался в камере и смотрел на стену сквозь бронированное стекло. В отличие от номеров детишек, у меня тут не было мягкой кровати или еще каких удобств.

Голый бетонный пол и три стены. Но сейчас так даже было лучше. Ошейник блокировал функционал наномашин, пусть и не полностью. Иначе я бы уже сдох из-за генома Иных в крови. Вряд ли бы я стал биомодом, как та тварь. Просто подох бы в муках.

А так я просто не мог больше вызвать броню, стал слабее, как будто наномашины вновь вернулись в режим мимикрии. А еще исчезло действие Берсерка, так что все тело ломило от боли. Я уж не говорю про чудовищную слабость.

– Черный, – позвал я, но ответа не было. – Восьмерка?

Никого. Ничего. Я тут совершенно один и сам по себе.

В другой ситуации я бы наслаждался этим, но почему-то именно сейчас мне было бы спокойней увидеть ухмыляющуюся рожу Черного. Он скорей всего бы плясал по ту сторону бронестекла и отпускал язвительные шуточки про тупого меня.

Впрочем, сейчас у него было бы на это полное право, но я не мог поступить иначе. Кира не оставила бы меня в покое. К тому же я сам пообещал наведаться к ней в гости, а джентльмен должен держать свое слово.

Я закрыл глаза, пытаясь уснуть. Может быть там не будет этой боли, пронизывающей все тело. Но сон не хотел избавлять меня от мучений. Охранник сообщил, что как только оборудование вернут в рабочее состояние, меня убьют.

Вытащат наномашины с геномом Джаггернаута, скатают их в аккуратный идеальный шар размером с теннисный мячик, а мясо скормят другим тварям. Вот и все, что останется от сраной восьмерки. Даже нечего будет запихнуть в черный мешок для мусора, чтобы выбросить за пределы Альтаира.

Не всем суждено покинуть сектор.

– Глупая, глупая восьмерка, – раздался знакомый голос, переполненный злорадным ехидством.

– Черный, – произнес я, стараясь скрыть радость.

Хотя чего скрывать, он же часть моего подсознания, так что в курсе. Странно, что я видел его оскал и пылающие багровым глаза в полной темноте. Мне наконец-то удалось уснуть? А зачем я пытался уснуть? Надо вспомнить.

– Чтобы избавиться от боли, – произнес Восьмерка. – На, хлебни. Может мозги заработают.

Я взял протянутую фляжку и сделал глоток. Безвкусная тягучая жижа.

– Как ты это пьешь вообще? – спросил я.

– Представляю, что оно на вкус как жаренная курица в брусничном соусе.

– Извращенец.

– Может быть. Зато у меня есть жаренная курица в брусничном соусе. А у тебя только ошейник.

– Туше, – согласился я. Весомый аргумент, как ни крути.

– Знаешь, почему ты здесь оказался? – спросил Черный.

– Потому что я – тупая восьмерка?

– Не обобщай, – отмахнулся Восьмерка.

– И это тоже, – кивнул Черный. – Но главная причина, знаешь в чем?

– Просвети, а?

– Потому что у тебя нет друзей. Хороших друзей. Желательно, героев. У каждого великого героя есть герой – друг, что приходит на помощь в самый трудный час. Он может разрушить стены, разбить оковы, разгадать тайны. Или, например, рассказать, как взломать высокотехнологичный ошейник, блокирующий функции наномашин. А еще он побеждает принцесс, спасает рыцарей и жрет драконов. Черный знает, он читал документальные хроники.

– Это называется детские сказки, – поправил его Восьмерка. – А не хроники, кретина ты, полимерного, кусок.

– А что там про ошейник? – спросил я. – Говоришь, друг мог бы знать, как его открыть?

– Мог бы, – оскалился Черный. – Жаль, что у тебя нет такого друга.

– Знаешь, я бы очень хотел, чтобы он был. Всегда мечтал о друге, что жрет принцесс и все такое.

– Но ты ведь не знаешь, как быть другом. Ты всего лишь сраная восьмерка.

– Не обобщай, – ответил Восьмерка, но его опять все проигнорировали.

– Но ведь этот друг, он ведь хороший друг. Он бы обязательно объяснил мне это, – окончательно принял я правила игры.

– Да, – самодовольно ухмыльнулся Черный и его оскал растянулся вширь, увеличиваясь в размерах. – Он бы рассказал тебе, что у друзей принято делиться. И все у них общее. И если кому-то вдруг понадобится помощь, друг обязательно поможет. А если вдруг кто-то захочет открыть сраную восьмерку, чтобы посмотреть на бабочек, то друг обязательно поделится с ним своим телом.

– Десять минут в месяц, – ответил я.

– Пятьдесят на пятьдесят.

– Ты за неделю весь Альтаир пустишь на бабочек. Двадцать минут в месяц по десять минут за раз.

– Три часа в неделю. По полчаса за раз.

Торги длились вечность. У Черного было преимущество, так как сейчас он мне нужен больше, чем я ему. По крайней мере он так считал. Но на кону стояло мое тело, которое он хотел брать под контроль, так что я стоял до последнего.

– Черный, ты же понимаешь, что если я сегодня сдохну, то ты отправишься вслед за мной?

– С чего ты так решил? – оскалился он. – Ты так уверен, что я – часть тебя? Разве мы хоть в чем-то похожи? Красавец и гений Черный с одной стороны, и жалкая тупая восьмерка-алкаш с другой. Ничего общего.

– Если ты не часть меня, то что же ты?

– Не знаю. Может быть я окажусь в маленьком шарике размером с теннисный мяч? А затем буду допекать нового носителя? Может быть сраная, упертая восьмерка сдохнет, а Черный будет жить вечно? У Черного столько планов, столько планов.

Похоже на блеф. Это с одной стороны. Черный – довольно хитрожопая тварь, это я давно уже понял. Но с другой стороны я еще ни разу не замечал, чтобы он врал мне. Не то, чтобы мы часто беседовали, но тем не менее.

– Час в неделю, но я оставляю за собой право вернуть контроль в любой момент. Чтобы ты не пересек черту. И мы обговорим правила, кого можно убивать, а кого – нет.

Торги возобновились и мы сошлись на десяти часах в месяц без ограничений по времени на сеанс. Но если Черный где-то перегнет палку, то я моментально отбираю контроль себе. Убивать можно только для самозащиты, не трогать детей, никого и ничего не жрать, и еще ряд мелких условий.

Чую аукнется мне это все. Но если это способ стать сильней и выбраться отсюда, то у меня нет другого выбора. В конце концов, Черный однажды уже спас мне жизнь в битве с другой химерой. Пусть он и попытался тогда забрать себе мое тело полностью.

Но я смог остановить его в тот раз, смогу и снова, если понадобится.

– Поздравляю, восьмерка, – произнес Черный, обнимая меня за плечи. – Договор заключен, а значит у тебя теперь есть самый лучший друг на свете. Великолепный и бесподобный я! И теперь, как и полагается друзьям, мы вместе отправимся в приключение.

– Мне бы от ошейника избавиться для начала.

– Ты еще глуп и неопытен, мой юный друг, – наставительным тоном пророкотал Черный. – Избавиться от ошейника, это значит заслужить избавление. А заслужить его можно лишь преодолев трудности, невзгоды и свои собственные страхи.

– Звучит очень долго. Ты помнишь, что нас к вечеру разберут на органы.

– Это в том мире, – отмахнулся Черный. – А в этом у нас будут годы приключений. Мы отправляемся в путь по закоулкам твоего больного разума, чтобы победить чудовищ под кроватью и обрести могущество.

– Да чтоб тебя со стены обоссали, – проворчал я. – Давай быстрее.

– Прошу, – махнул рукой Черный.

И я увидел простую деревянную дверь в темноте. Даже цвет не могу разобрать, но это и не важно. Подойдя ближе, взялся за ручку и открыл. Внутри было темно, но не так, как здесь. Какие-то очертания.

– Не пойдешь с нами? – окликнул я Восьмерку.

– Гейские походы с обнимашками не по мне. Мне хорошо и одному, так что я вас тут подожду.

– Вот он точно часть меня. Узнаю.

– Часть тебя прошлого, – наставительно поднял коготь Черный. – Теперь ты новая восьмерка, шагающая в новую жизнь. Так что давай, шагай уже.

И я шагнул в дверной проем. Ну посмотрим, куда он меня приведет. По крайней мере боли и слабости здесь не ощущалось, что уже хорошо.

Выбрался я в какие-то руины. За спиной та самая дверь, только теперь она была обрамлена стеной, как и полагается дверям. Я стоял посреди незнакомой улицы какого-то города, но это был явно не Альтаир.

В Альтаире не бывает таких высоких домов. В Альтаире нет столько стекла и бетона. А еще я ни разу не видел больше двух автомобилей одновременно. Тем более таких старинных, явно еще из бензиновых времен.

А тут их были десятки. Они стояли посреди улицы, пустые, покинутые и брошенные. Как и дома вокруг, что глазели на нас сотнями оконных провалов. Улица была настолько длинной, что я не видел ей края. А дома росли так плотно, что казались сплошными стенами.

Зато здесь было небо и даже звезды. Я разглядел круглую луну. Такую чистую и светлую в отличие от нашей. Небо еще не затянула пелена смога и химических выбросов.

– Что это за место, Черный?

– Неправильный вопрос, друг мой. Скорее, когда это место? Но это твой разум, так что ты мне и скажи.

Слева раздался шум. Одновременно знакомый и нет. Вой Ночных я узнаю из тысячи звуков. Но мне еще не доводилось слышать столько одинаковых криков разом. Они сливались в какофонию звуков, напоминающих завывания сотен сирен.

– Иные! – раздался крик справа. – Готовьтесь.

Я обернулся на голос и только сейчас заметил людей, что до этого прятались за остовами погибших автомобилей. Я разглядел силуэт какого-то чудовища за их спинами. И чем дольше я всматривался, тем больше деталей прорисовывалось на безликом чудовище.

Откуда-то в голове всплыло слово «танк», а разум быстро дорисовал остальное. Чем дольше я всматривался в мутные образы вокруг, тем больше деталей появлялось в окружении, хотя я все равно не мог избавиться от чувства нереальности происходящего.

Я слышал вой, но он был неестественным. Чуял запах Иных, но он казался до тошноты отвратительным. Нет, от этих тварей действительно несло за километр, но не так сильно. И даже стая не могла так громко визжать до рези в ушах.

Я всматривался в брошенные автомобили, в разорванное полотно асфальта и стены домов, покрывшиеся сетками трещин. Все выглядело странно. Как будто кто-то, создавая это место, озаботился лишь прорисовкой крупных объектов, напрочь забыв о деталях.

Где мелкое стекло разбитых окон? Где пожелтевшие пучки травы, пробившиеся сквозь асфальт? Где мелкая крошка, осыпавшаяся от стен, где виднелись проломы?

Стоило задаться вопросами, как все это в момент появилось. Стекло хрустнуло под подошвами моих ботинок, запахи стали менее резкими, а слитный вой сменился отдельными звуками.

– Так ты это запомнил, восьмерка, – произнес Черный. – Вернее, таким ты это забыл. У страха глаза велики, так ведь говорится? Тебе казалось, что вой чудищ именно такой громкий. А запах резкий, заполняющий все вокруг. А детали, они обычно стираются из воспоминаний.

– Так это моя память?

– Вернее его, – указал Черный когтистой лапой куда-то в сторону.

Я проследил за направлением и увидел одного из солдат. Он выглядел громадным накачанным амбалом с суровым лицом, одетый в допотопную военную форму. Я усмехнулся от этой картины. Мне тогда было лет восемнадцать, но судя по всему, самомнения мне уже тогда было не занимать.

На самом деле я был обычным среднестатистическим парнем, а не каким-нибудь суперсолдатом. Но молодость рисует другую картинку у нас в головах. И опять же, стоило мне это осознать, как перекачанный юноша сильно уменьшился в габаритах до приемлемого размера.

Странное чувство. Я вижу эту картину и начинаю вспоминать многие вещи, что успел забыть. Например то, что я был добровольцем в войне против Иных. А еще у меня тогда были друзья, но они не выжили. И еще я вспомнил, почему именно это место и время решил показать мне Черный.

Битва ознаменовалась выстрелом танкового орудия, что сильно оглушило юного меня. Но Джаггернаута, несущегося по улице, сминающего и разбрасывающего остовы брошенных машин, иначе было не остановить.

Затем уже и мы начали стрелять. Большинство тварей казались однообразными скользкими чудовищами с огромной пастью, усеянной клыками.

Такими я их запомнил. Тогда они все были для меня на одну морду. Огромные, противные и страшные, как ожившие кошмары из детских снов. Они неслись на нас, а мы стреляли. Они рвали нас на куски, а мы стреляли. Мы отступали и снова стреляли.

Я не помню, почему случился этот бой. То ли мы пытались куда-то прорваться, то ли наоборот, что-то защищали. А может это была случайная стычка в черте очередного покинутого города, куда мы выбрались на вылазку за припасами.

Война была голодной, это я помнил очень хорошо. И солдаты сами жаждали битвы с тварями, потому что победитель в любом случае ляжет спать сытым, сожрав побежденного. Отличие только в том, будет ли побежденный зажарен на вертеле или сожран живьем.

Но этот бой стал исключением. Он не был для меня первым, но страх перед инородными созданиями еще оставался в душе. Я почувствовал ноющую боль в ноге, когда очередное чудовище добралось до молодого паренька с моим лицом.

Потом еще одно и еще. Затем выстрелы сослуживцев и меня куда-то тащат. Воспоминание поплыло, исчезли очертания домов и улиц. А вот луна наоборот стала ярче и больше. Я был лишь наблюдателем в этой картине.

Вскоре остался лишь мутный туман, наполненный звуками боя и боли. Да крики солдат вперемешку с голодным рычанием Иных. Танк давно заглох и перестал огрызаться выстрелами. Одного орудия не хватило, чтобы убить Джаггернаута.

Я вдруг вспомнил, что боялся не Иных в целом, а именно этого черно-багрового монстра. На тот момент людям еще ни разу не удалось уничтожить его. Поэтому в головах солдат была одна устойчивая истина, вбитая опытными инструкторами в подкорку мозга.

Джаггернаут равно смерть. Без вариантов. На тот момент это было аксиомой войны. Но в любом правиле иногда встречаются исключения.

В нашем случае исключение звучало примерно так. Джаггернаут охотится не для пропитания, а ради разрушения. Ему нравится убивать и уничтожать, просто потому что он может. А значит, если половина взвода проживет достаточно долго, то у другой половины появится шанс уйти достаточно далеко.

И я вспомнил, почему в тот раз оказался на той половине, что выжила, хотя должен был быть среди мертвых.

– Ты выбрал себе хренового друга, Черный.

– Может быть, – кивнул тот. – Только вот ты выбрал себе замечательного.

– Не боишься, что тебя постигнет та же участь?

– Я же Черный! Великий герой и спаситель. Мне так просто сердце не вырвешь.

Среди мглы, растворившей воспоминания об окружающем пространстве, я отчетливо видел солдата, что тащил на себе раненное тело юноши с моим лицом.

Раньше я не мог вспомнить этого человека, потому что хирурги над ним здорово поработали, но сейчас, глядя на него, я прекрасно видел знакомые черты лица. И даже вспомнил имя, которое забыл.

Его звали Роберт Хофф. Он был моим товарищем, вытащившим на себе из той битвы. Затем Роберт, как и я, стал Химерой, примерив костюм Черного Дьявола. А потом, много лет спустя, наши пути разошлись.

А еще совсем недавно я вырвал ему сердце.

Глава 12. Черный все расставит по местам

Чем дальше Роберт уносил мое тело, тем больше мир вокруг размывался, покрываясь туманом. Его звали не Роберт, это придуманное имя. Но я не смог вспомнить настоящее. Я даже не мог вспомнить никаких деталей его биографии.

Просто смутное чувство в глубине души, что этот человек был мне близок и дорог. Не более.

– Зачем ты мне это показываешь, Черный? – спросил я, следуя за шагающим Робертом.

– Что бы ты начал задавать себе правильные вопросы. И раскрутил маховик во все стороны, пока не доберешься до ответов. А где ответы, там и решение.

– Ладно, – не стал спорить я. – Но если ты в курсе всего произошедшего, то почему сразу не можешь показать?

– А ты мне поверишь? – усмехнулся Черный.

– Туше, – согласился я.

Мы шли, пока вокруг не осталось ничего, кроме размытого тумана. То тут, то там выплывали какие-то очертания, но они тут же смазывались, растворяясь в кружащей мгле. Но вместо картинки пришла боль.

Странная, отголосками, причем какими-то слишком уж обобщенными. Как будто мой мозг помнил, что было очень больно, но как и где именно – забыл. Следом вокруг нас начали раздаваться голоса.

Сначала я ничего не мог разобрать, но затем слова стали отчетливее, а смазанные силуэты обрели форму, пусть и продолжали очень быстро растворяться во мгле.

– Имя и звание? Где его жетоны?

– Неизвестно. Двое новобранцев из числа добровольцев. Этот совсем плох, может не пережить операцию.

– А второй? – я узнал женский голос. Кирия. – Я не вижу смертельных ранений.

– Сильное физическое истощение, – произнес мужской голос, тоже смутно знакомый. – Похоже, что он тащил своего товарища несколько дней.

– Не важно, – произнесла Кира. – Здорового в камеру и подготовьте процедуру слияния.

– Раненный еще жив. Крепкий образец. Может дадим ему шанс? Не вытянет, всегда сможем извлечь и геном, и наномашины обратно.

– Как считаете нужным, доктор Элиот, – ответила Кира. – Но если подопытный окажется дефектным, то вы лично его прикончите и извлечете материал.

– Хорошо, – согласился Элиот. Я уловил печальные нотки в его голосе.

Дальше снова туман и неразборчивые голоса. Похоже, я то ли иногда приходил в себя, то ли просто слышал разговоры окружающих, а подсознание это все запоминало. Тут уж и сам не знаю.

– Мы не были добровольцами, – произнес я. – Нам врали, что мы сами согласились на усиление. Я думал нам промыли мозги патриотической дурью. Но все гораздо проще, нас даже не спрашивали.

– Тебя сделали оружием, восьмерка, – произнес Черный. – Весьма хорошим. Чем ты недоволен?

– Тем, что никто не озаботился спросить моего согласия. Я не люблю, когда что-то решают за меня. Или когда меня используют.

– И что тебе хочется сделать? – усмехнулся Черный.

– Найти Киру и выпустить бабочек.

– Как я и предлагал, – оскалился Черный. – Как обычно, мудрый Черный во всем оказался прав.

Я не ответил. Не хотелось думать, что мое альтер-эго всегда потакало моим тайным желаниям, а я вечно пытался его заткнуть. Да и мое ли? Тут ни в чем нельзя быть уверенным.

Туман вокруг осел, обретая глубину и форму. Затем налился оттенками, превращаясь в рельеф. И в следующее мгновение перед глазами развернулось поле боя.

За спиной стена какого-то города или крепости. Поверх голов воздух рассекают многочисленные трассеры пуль, под свист тяжелых снарядов. В груди расползается сладкое чувство. Предвкушение.

Как будто бы дикий зверь во мне вышел на охоту. А следом я увидел и свою добычу. Пятерка Черных Дьяволов, под прикрытием каких-то чешуйчатых зеленоватых химер, разрывала Иных в клочья.

Мы бились посреди изрытых кратерами упавших снарядов полей. Наше звено из дюжины химер только что убило Джаггернаута вместе со свитой. Зеленые стреляли какой-то кислотой из… Хвоста что ли? На манер скорпионьего.

Еще была химера Белый Лотос, которая своими манипуляторами помогала раненным и передавала запасные резервуары с эфиром. Еще была синяя химера, что стояла позади всех. Но я никак не мог понять, что она делала.

А пятерка дьяволов, в самом здоровенном из которых я узнал себя, прокладывала нам путь сквозь плотную пелену врагов. Мелькали лезвия эфирных клинков, перемежаясь со вспышками пистолетов. За спиной мельтешили тени людей, что тоже сражались против общего врага.

Целая какофония звуков и запахов, но они ощущались слишком бледно, по сравнению с охватившей меня жаждой крови. Это было странное, нечеловеческое чувство, которого я не испытывал никогда ранее до того, как стал химерой.

– Финальное сражение, – произнес я.

– Битва при Канопусе, – ответил Черный. – Бой, который переломил исход войны.

– Здесь мы наконец смогли отбросить Иных. Перебили Джаггернаутов и затем гнали тварей до самых пустошей. В исторических хрониках писали, что битва длилась неделю.

– Мы помним лишь малую ее часть. Все-таки химеры сражались на передовой и не могли охватить поле боя в целом.

Картинка снова сменилась, но я словно смотрел битву на ускоренной перемотке. Вот мы рвем Джаггернаута, вот врываемся в толпу Иных, вот я разрываю на куски чей-то панцирь и вырываю из мягкой плоти черное сердце.

Фигуры моего звена постепенно таяли, тускнея и сливаясь с окружением, пока нас не осталось всего двое. Два Черных Дьявола посреди моря разорванных тел. И человеческих в том числе. Какая-то кровавая мясорубка, а не битва.

Но и она закончилась, а мы с Робертом все еще живы. Мертвые тела тают в воздухе, покрываясь туманом, воспоминание вновь сменяется, разгораясь пламенем костров и веселья.

Пир после чумы, празднование после победы. Я вспоминаю этот вечер, разглядывая развернувшийся походный лагерь. Людей было много, хватило бы на целый сектор. Но это лишь часть армии человечества.

Все-таки мы не одни сражались, защищая Канопус. Были и другие батальоны с тяжелой техникой, прикрытием с воздуха, своими пехотинцами и отрядами химер. Просто здесь собрались те, кто шел от стен крепости строго на север. И почему-то мне кажется, что мы преследовали отступающих Иных дальше, чем кто-то другой.

– Здесь это и случилось, – осознал я. – Прецедент.

– Да, – кивнул Черный. – То, что никогда не запишут в учебники истории. По крайней мере так, как это произошло на самом деле.

Мы сидели у костра. Самого обычного костра, что горел на сухом топливе, вперемешку с какими-то деревянными обломками зданий из соседней деревеньки, от которой мало чего осталось.

Пили то ли брагу, то ли какое-то разбавленное топливо. Нас тут было человек двадцать. Все вперемежку, и люди, и химеры. Кто-то хвастался трофеями, кто-то обсуждал планы на жизнь. Городов тогда еще не было, лишь крепости, так что было не ясно, куда идти дальше.

Кто-то хотел уйти на юг, там до сих пор сохранились мирные земли, а почва способна плодоносить. Кто-то сразу собирался в Альтаир, где на тот момент располагались тыловые структуры, включая научно-исследовательскую лабораторию.

Я, как и большинство молодых, не знали, чем займемся после войны. Для нас и не было ничего больше кроме нее. Официально мы подчинялись крепости Канопус и собирались вернуться туда.

Кто-то вытащил из большого костра сверток с фольгой и принялся разворачивать. Внутри виднелся сочный кусок мяса, которое еще сочилось кровью. Я вспомнил, что она имела странный розоватый оттенок.

– Ну кто так запекает? В углях надо было, – раздался чей-то голос.

– Да я с краешку положил, нормально.

– Да из него кровь еще течет.

– Это той твари, что визжала постоянно? На рака похожая.

– Ага, такую я еще не пробовал.

– Мясо как мясо. А уродец был на таракана похож.

– Не жрал бы ты это, слышь.

– Да я уже несколько дней не жрал, отвалите.

– Скоро Пса с вертела снимут. Там нормально все, со специями.

– Ну вот и жрите своего Пса. Мясо у них жесткое, как подошва.

И мы жрали. Болтали, пили, смеялись или просто молча пялились в огонь. Периодически вспоминали павших, рассказывая их подвиги на поле битвы. Но в целом настроение было хорошим и радостным.

Это ведь была наша первая крупная победа и мы ощущали себя частью чего-то большего. Розовое мясо в итоге сожрали три человека. Двое из них были химерами, третий сдох быстро. Он просто уснул прямо возле костра и не проснулся.

Двое других вскоре ушли, сославшись на усталость, а мы остались сидеть. Пока не раздался первый приглушенный крик в одном из бараков.

– Я не хочу это видеть, Черный. Я и так уже вспомнил все.

– Уверен?

– Да. Две химеры обратились и устроили резню. Сто двадцать семь жертв, в основном среди спящих солдат.

– А еще обслуживающий персонал, врачи, пара лейтенантов…

– Хватит. Пошли отсюда.

– Ты разве не хочешь посмотреть, как убиваешь свою первую химеру?

– Сказал же, что вспомнил. Пошли.

Видение подернулось туманом, так что я не успел посмотреть эту резню. Мне хватило смертей своих товарищей на сегодня.

Окружающее пространство сменилось на высокий потолок и яркий свет ламп. Надо мной склонилось знакомое лицо. Что я здесь делаю? Точно, я же был ранен, значит это медблок.

– Этот очнулся, – произнес человек и я узнал в нем старшего инквизитора Фроста.

Судя по форме, во время войны он не был штабной крысой, как мне изначально казалось. Хотя и на поле боя я его не припомню. Это была наша первая с ним встреча и Фрост мне как-то сразу не понравился.

– Что, мутант, – усмехнулся он. – В твоей голове тоже кто-то есть?

Я был связан. Иначе бы попытался заехать ему в морду. Просто так, характер у меня такой. А еще мне не нравилось слово «мутант». Никому из химер оно не нравилось, но пока мы сражались против Иных, никто нас так и не называл.

– Да, кто-то есть, – произнес я спокойным голосом. – Какая-то женщина. А, это моя бывшая, кажется твоя мамаша. Просила передать, что лучше бы твой батя кончил на занавеску.

Вроде бы Фрост врезал по привязанной к койке химере, но вот отголоски боли почувствовал и я. Посмотрел в сторону Черного, который смерил меня осуждающим взглядом.

– Что? – спросил я его. – Я был молод, тогда мне казалось это смешным.

– Шутки про мамаш вышли из моды еще до твоего рождения.

– Шутки про мамаш, это классика. Она не устаревает.

– Может Черный ошибся с выбором друга, – вздохнул он.

– Ты мне другое скажи, – пока мы болтали, воспоминание словно поставили на паузу. – Ты уже тогда сидел в моей голове?

– Я знаю то, что знаешь ты, даже если ты сам об этом забыл. Но на твой вопрос у Черного нет ответа.

– В криокамеру его, – раздался голос Фроста. – И остальных тоже. Проект засекретить, официально все химеры мертвы или сбежали. Док, ты разобрался с проблемой?

– Еще нет, – голос Элиота. Старик явно устал, судя по тону. – Скорее что-то психологическое. Слишком резкие изменения в организме для взрослой, сформировавшейся личности. Возможно, это послужило расщеплению сознания. Подавители блокируют возможность активной формы наномашин…

– Как решить проблему? – произнес Фрост недовольным голосом. – Без всей этой заумной хрени.

– Я не знаю, – сдался Элиот. – Скорей всего уже никак. Образцы нестабильны.

– Ясно. Значит, заморозим до лучших времен.

Воспоминание снова подернулось туманом, как только мне что-то вкололи в шею, несмотря на тираду, в которой я поливал родственников Фроста и Элиота вплоть до их домашних питомцев.

– Как они? – а это уже голос Киры. Хотя картинки не было, но звуки я различал, хоть и приглушенно.

– Оба стабильны, – произнес мужчина. Этот голос я точно слышал впервые. – Пару недель и будут готовы.

– У меня три летальных случая за неделю, – Кира злилась. – У нас нет столько времени. Эти спиногрызы режут охранников и персонал.

– Понимаю, могу запустить их по очереди, тогда первый будет готов раньше.

– Одного Черного Дьявола мне хватит. Нужна просто нянька, которую они будут слушаться.

– Вы уверены, что будут? – голос мужчины сорвался на хрип, который затем перешел в надсадный кашель.

– Господи, ты опять продолжаешь вкалывать себе эту дрянь? – в голосе Киры слышалось скорее разочарование, нежели тревога. – Она тебя убьет.

– Мой эксперимент почти завершен. Все получится. К тому же я взял стабильный геном Джаггернаута из этих химер.

– Что там с нянькой?

– Этот подойдет лучше. Менее агрессивен, показатели более стабильны. В прошлом замечены проявления сочувствия и сострадания к слабым. Но все же, вы уверены, что стоит?

– Химеры уже не люди. Они Иные. У них заложено в инстинктах подчиняться альфе. Они будут слушаться его или я наберу новую группу. Что с воспоминаниями? Ты можешь их стереть?

– Заблокировать. Наши технологии не позволяют создавать избирательные амнезии. Но заблокировать смогу. Состряпаю ему фальшивые, что-нибудь связанное с защитой детей.

– Отлично.

– А со вторым что? Обратно в криокамеру?

– Нет. Мелкие твари переписывают код наномашин. Пришлось устранить уже четверых подопытных. Если первое поколение тоже так может, то они куда опаснее, чем можно представить.

– Так, а с этим что делать?

– Вшей ему, как и остальным, программу лояльности. Состряпай воспоминания, чтобы он ненавидел химер. Я отправлю его в восьмой сектор, чтобы он зачистил сбежавших тварей.

– Такие директивы противоречивы. Это может привести его к самоубийству.

– Держи карман шире, мудозвон, – прокомментировал я происходящее.

– Ну так сделай так, чтобы он не знал ничего про себя, – произнесла Кира с раздражением. – Он и так сильнее человека, а химеры ослабли. Справится.

– Без проблем, – ответил мужской голос. – Даже имя свое не вспомнит. Да у нас и нет его имени.

Затем мужчина громко рассмеялся собственной шутке, пока его смех не перешел в хрипящий кашель.

– Теперь вспомнил? – спросил Черный, прошептав мне прямо в ухо.

– Криокамера. Я все это время был заморожен. Нет ни семьи, ни ребенка. Некому было мстить.

– Ну теперь-то точно есть, – усмехнулся Черный. – Но ты все равно тупая восьмерка. Ты пропустил самое главное.

– Что?

– Идиот! – воскликнул Черный, воздев лапы к небу. Хотя в этом сплошном тумане не было неба. – Я сижу в голове у идиота. Наномашины, восьмерка. Думай.

Наномашины. Думай. Химеры, странный голос, который говорит, что заблокировал мне память и подсунул фальшивые размытые воспоминания. Что преследовали меня во сне.

И не только мне, но и Роберту тоже, ведь он так и не вспомнил меня. А когда я очнулся в Альтаире, мне сказали, что я чудом выжил после стычки с Черным Дьяволом. Мне рассказали красивую сказку, мол, что я жил за стеной, был фермером. Сотрудничал с администрацией города. Брехня.