Текст книги "Открытие"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

Соавторы: Хайке Хольбайн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Огонь и Ураган

Самый большой лекционный зал Драгенталя был в то же время и единственным; огромное круглое помещение, немного напоминающее старый римский амфитеатр, занимало всю восточную башню крепости. Как и положено в университете, студенты сидели не за столами, а на полукруглых скамьях, установленных как футбольные трибуны на стадионе – друг над другом, так что учительский стол находился в самом низу и студенты смотрели на преподавателя сверху.

И это было далеко не единственным, что не понравилось Фемистоклу. И не самым худшим.

Фемистокл снова посетовал на судьбу: после довольно-таки печального прибытия в замок Драгенталь он полагал, что хуже быть уже не может, но он ошибался. Могло быть значительно хуже, в чём он скоро и убедился.

Когда затихли злорадные смешки студентов и Фемистокл с некоторым трудом снова обрёл самообладание (о том, чтобы сохранить достоинство, не было и речи), он перешёл в ответное наступление. Он объявил о переносе своей приветственной речи на два часа и это время использовал для того, чтобы осмотреть крепость и получить о ней первое представление.

Он почти пожалел о своём решении.

Чтобы не тратить время на лишние слова, скажем – Драгенталь лежал в руинах. Не было ни одной целой постройки, не осталось ни одного неповреждённого стола или стула, а что касается его магически одарённых подопечных…

Нет, об этом Фемистоклу не хотелось даже думать. Достаточно было постоять здесь, внизу, и увидеть ехидные ухмылки учеников. Что там сказал Ганвас? Студенты, чьи родители не хотели забрать их домой? Если говорить прямо, это значило, что он имел дело с сотней отъявленных разгильдяев и бездельников. Да, это был вызов, и Фемистокл собирался его принять.

Он откашлялся. Но, несмотря на то, что помещение было устроено так, что даже мельчайший звук был отчётливо слышен, шум не только не стих, никто даже не удостоил учителя ни малейшим вниманием. Даже наоборот. В верхнем ряду юный дракон затеял драку с троллем, отчего только усилился всеобщий галдёж, и к тому же в потасовке было поломано несколько скамеек.

Фемистокл снова откашлялся, и на этот раз с помощью магии усилил свой кашель так, что он пронёсся по залу, как раскат грома. По крайней мере, некоторые студенты теперь обратили на него внимание. Но тролль и дракон продолжали лупить друг друга, как заведённые. Фемистокл глубоко вздохнул, щёлкнул пальцами, и драчуны неожиданно очутились под потолком и, беспомощно дрыгая ногами, остались там висеть с ошалевшими физиономиями.

У остальных студентов вид тоже был растерянный, но нашлись такие, кто принялся галдеть и улюлюкать, так что всеобщее беспокойство даже усилилось. Фемистокл снова пробормотал заклинание и внезапно вырос раз в десять, пока не возвысился над верхними рядами скамеек и его лицо оказалось почти вровень с беспомощно барахтающимися под потолком жертвами первого заклинания.

Воцарилась тишина. И то хорошо.

Полная тишина.

– Так-то лучше, – сказал Фемистокл. Он откашлялся, и заклинание, которое всё ещё оставалось в силе, снова усилило звук – будто полкрепости обвалилось.

– Это дешёвый трюк! – сказал голос где-то внизу. – Он не такого огромного роста, это только видимость. Я знаю этот фокус. Мне его показывал отец, но у него получалось более впечатляюще.

– Кто это сказал? – прогремел Фемистокл, скользнув внимательным и немного угрожающим взглядом по рядам бледных, пёстрых, узких, пернатых, чешуйчатых и мохнатых лиц, уставившихся на него, но не получил ответа. Честно говоря, почтения на лицах он тоже не увидел.

– Кто бы мог подумать, вы ещё и трусы, – сказал Фемистокл. – Но кто бы то ни был, он прав. Это действительно фокус. Но всё же я им владею. Просто я маг и пришёл сюда, чтобы всех вас научить волшебству.

– Неправда, – заявил другой голос. – Они перевели его сюда, чтобы он принёс ещё больше несчастья. Об этом все только и говорят.

– Меня зовут Фемистокл, – невозмутимо продолжал волшебник. – Я полагаю, кое-кто из вас уже слыхал обо мне. – Он выдержал паузу, но на этот раз никто не ответил, и тогда он продолжил:

– Да, это правда: меня перевели сюда, и вначале я был не слишком рад этому обстоятельству. Но потом я немного разузнал о вашей школе, и то, что я услышал, меня навело на размышления. Когда-то именно в Университет Драгенталь, и прежде всего туда, отправлялись те, кто хотел научиться волшебству. Принимали только лучших из лучших.

Он опять обвёл взглядом собравшихся. И те, кого он увидел, признаться, совсем не походили на «лучших из лучших».

Тем не менее он продолжал, выдерживая спокойный, внушительный тон:

– Я слышал много плохого про нынешний Драгенталь, а также не слишком много лестного про теперешних учеников-магов. И то, что я здесь увидел, даёт мне основание в это поверить.

Фемистокл снова сделал паузу: во-первых, ему было всё сложнее поддерживать волшебство, сохраняющее двадцатиметровый рост, а во-вторых, он хотел проверить реакцию своих подопечных. По-прежнему никто не проронил ни слова, но, по крайней мере, некоторые вроде бы уже не так враждебно смотрели на него, а кое-кто даже призадумался.

Всё увереннее он продолжал:

– Мне сказали, что сегодняшняя молодёжь плохая. Что молодые люди думают только о развлечениях, что они упрямы и ленивы, что не хотят больше учиться и работать. Но знаете что? Я этому не верю. Не вполне. Вы, может быть… немного другие, чем были мы. У вас другие интересы и предпочтения, и, возможно, вы точно так же считаете нас, стариков, закостенелыми и упрямыми, как мы считаем вас невежами и лентяями.

Он снова провёл взглядом по многочисленным лицам, которые тем временем смотрели на него снизу вверх уже почти с трепетом, – а также на тех двух, которые смотрели на него сверху вниз. Наступила абсолютная тишина. Казалось, даже никто и не дышал.

«У меня действительно получилось, – подумал Фемистокл. – Это не так трудно. Просто нужно знать, как следует обращаться с молодыми людьми».

– Мне кажется, мы все ошибаемся, – продолжал он. – Когда я вот так смотрю на вас, то в глубине души чувствую, что вы не такие плохие. В вас таится нечто великое, – просто оно дожидается своего часа. Вы все магически одарены, – даже если кто-то из вас, может, ещё этого не осознаёт или даже если кому-то это безразлично. Но правда состоит в том, что в вас спит могучее магическое наследие, сила, которая только и ждёт, чтобы её разбудили и вызвали.

Тем временем аудиторию охватила мёртвая тишина, и все не сводили глаз с уст Фемистокла. Маг немного повысил голос, который благодаря волшебству проникал в самые далёкие уголки огромного зала. Даже сам Фемистокл чувствовал это благоговение. И то, что его магия постепенно выдыхалась, так, что он медленно, но верно снова становился маленьким, пока говорил, – портило эффект лишь самую малость.

– Я не знаю, что вам обо мне рассказывали, – продолжал он, – но я пришёл сюда, чтобы быть вам другом. Поэтому давайте вместе возьмёмся за большую задачу – вернуть Драгенталю былое величие и сделать университетом, которым можно гордиться!

И снова у Фемистокла пробежал по спине благоговейный холодок. Было так же тихо, и все смотрели на него. Но в аудитории что-то изменилось. По-видимому – да нет, точно! – его слова затронули что-то в этом скопище разгильдяев. Просто надо знать, как обращаться с молодыми людьми!

– Ну что? – спросил он с самой мягкой отеческой улыбкой, на какую только был способен. – Что вы думаете о моём предложении? Мы с вами договорились?

Тишина продлилась ещё мгновение, – а потом вся сотня собравшихся учеников разразилась громовым издевательским смехом.

– Что… что же на этот раз случилось? – пробормотал Фемистокл сконфуженно.

Ответом был новый взрыв хохота. Некоторые ученики от смеха держались за животы, а два или три даже попадали со скамеек. Фемистокл чувствовал себя всё более беспомощным. Он даже не заметил, как тем временем не только достиг своего нормального роста, но и продолжал уменьшаться.

– Ну хватит, – произнёс он.

Нельзя сказать, чтобы его слова произвели впечатление. Наоборот, – смех, гогот и улюлюканье стали ещё громче, будто он рассказал лучший анекдот сезона.

– Тихо! – приказал он.

Издевательский смех стал ещё громче, тогда Фемистокл пробормотал заклинание и заорал усиленным магией голосом, от которого зазвенели окна и задрожал пол:

– ЦЫЦ!

На этот раз шум действительно прекратился, – наверное, оттого, что у большинства учеников заложило уши и они сами себя не слышали. То есть смех почти прекратился. Но на одном из передних рядов всё ещё хихикали и размахивали руками.

Фемистокл смерил дебоширов суровым взглядом. Их было четверо: два юных дракона, тощий гном, возраст которого Фемистокл определить затруднялся, – так как гномы всегда выглядят древними, даже когда делают свои первые шаги, – и нечто взъерошенное, словно состоящее лишь из шерсти, глаз и многочисленных ножек.

– Я разве не достаточно ясно выразился? – спросил Фемистокл уже не громовым голосом.

Вдруг он щёлкнул пальцами – и над четвёркой оболтусов пронёсся ледяной ветер, – такой холодный, что у них от мороза перехватило дыхание, а на волосах и чешуе заискрился иней. Наконец и они стихли, с удивлением и страхом глядя на Фемистокла.

– Вот так-то лучше! – сказал Фемистокл.

Он постарался придать взгляду надлежащую жёсткость, но это у него не совсем получилось. Ему с трудом удавалось выглядеть так, чтобы внушать почтение. А всё из-за того, что пришлось встать на цыпочки, чтобы увидеть хулиганов поверх кафедры. И только потом его осенило, что увеличивающая волшебная сила всё ещё действует, только в обратном направлении: теперь он был меньше своего обычного роста. Маг тут же поспешил исправить свою ошибку, прежде чем сжаться до размеров кухонного таракана и провалиться в какую-нибудь щель между половицами.

Разумеется, его оплошность не осталась незамеченной. Кое-кто пытался спрятать улыбку, хотя многие ученики по-прежнему сидели, прикрыв уши руками.

– Вижу, я сказал что-то смешное, – прогремел Фемистокл.

Он подался вперёд, прищурив глаза, и остановил взгляд на более крупном драконе из тех двух. У него была сверкающая тёмно-красная чешуя, оттопыренные уши и до смешного маленькие крылышки.

– Вот ты! Как тебя зовут?

Сначала дракон не ответил, вызывающе глядя на Фемистокла, и вдруг злорадно улыбнулся, оскалив свои страшные зубы, длиной с палец.

– Огонь, – наконец нехотя процедил он.

– А тебя? – Теперь Фемистокл обратился к другому дракону. Тот был чуть меньше ростом, с чешуёй тускло-серого цвета и очень большими крыльями, сложенными на спине вроде мантии.

– Ураган, – ответил дракон.

Фемистокл на некоторое время задумался, пока до него не дошло, что означают эти имена. У драконов принято давать настоящие имена только тогда, когда они становятся почти взрослыми, по окончании обучения. А до той поры их называют по той магической силе, которой они обладают.

– Значит, ураган и огонь, – вздохнул он.

– Огонь и Ураган, – поправил его Огонь.

Фемистокл наморщил лоб. Ему вдруг подумалось, что он ещё намучается с этими двумя субчиками.

– Ну ладно. Вы оба и два ваших друга, которым моя речь показалась слишком смешной, через час зайдите ко мне.

– Через час мы собирались встретиться на опушке леса, чтобы полетать наперегонки, – сделал кислую физиономию Огонь.

– Боюсь, из этого ничего не получится, – ответил Фемистокл. И чуть громче продолжил: – И других это тоже касается. Я хотел бы, чтобы вы мне уже сегодня показали учебники и тетради, чтобы я имел представление о ваших знаниях.

Его слова вызвали всеобщее волнение, в котором можно было расслышать протестующие и даже сердитые реплики.

– Но мы каждый вечер встречаемся на опушке! – возмущался Огонь.

– А кроме того, у нас осталось ещё два дня каникул! – присоединился к нему Ураган.

– Вот именно! – строго сказал Фемистокл. – Вот вы, четверо, подойдёте ко мне через час, а потом остальные. А теперь всем разойтись по своим комнатам!

Если он думал, что его приказ будет тотчас же выполнен, то сильно ошибался. В первые секунды никто даже не пошевелился. Все ученики смотрели на него растерянно. Да нет, отнюдь не все. С одной парты глядели скорее озлобленно; и только когда Фемистокл ещё раз и с некоторым нажимом повторил свои слова, аудитория стала постепенно редеть, и от волшебника потребовалось строгое покашливание, чтобы зал наконец полностью опустел.

Правда, он не совсем опустел. Фемистокл встал за кафедру и оглядел длинные ряды парт, из-за которых постепенно выходили ученики. Его взгляд задержался на Урагане, Огне и их двух странных приятелях, которые неохотно покидали помещение. Он ни капельки не удивился, когда Огонь у самого выхода снова обернулся и бросил на него враждебный взгляд.

– С этой парочкой вы ещё намучаетесь.

Прошло несколько секунд, прежде чем Фемистокл осознал, что эти слова кто-то произнёс вслух, так как они абсолютно совпадали с той тревожной мыслью, которая только что пронеслась у него в голове. Он недоумённо оглянулся и обнаружил говорившего недалеко от того места, где сидели Огонь и Ураган. Это был стройный темноволосый юноша, на котором был простой костюм из коричневой замши, а вовсе не чешуя или перья, не было также ни крыльев, ни дополнительных конечностей. Он смотрел на Фемистокла с сочувствием.

– Наверное, ты прав, сын мой, – грустно вздохнул Фемистокл. – Но кто ты?

– Я Пэр Андерматт, – ответил юноша.

Фемистокл, немного порывшись в памяти, кивнул: «Пэр» в данном случае было не именем, а званием, которое не то что бы равнялось титулу принца, но было не так далеко от него, а Андерматт – именем королевского рода Кайваллонов, повелителей гордого народа Степных Всадников.

– Эта четвёрка – самые отъявленные хулиганы во всей школе, – продолжал Андерматт. – Они и их драконья банда терроризируют весь Драгенталь.

– Я знаю, – вздохнул Фемистокл. – Я займусь ими в ближайшее время. Но скажи, Андерматт, что ты тут делаешь? Насколько я знаю, народ Степных Всадников не наделён магическим даром. Что же делает будущий король Кайваллона в университете волшебников?

– Вы сами себе ответили, мастер Фемистокл, – ответил Андерматт.

«Он очень серьёзен, – подумал волшебник, – гораздо серьёзнее, чем мальчики его возраста».

– Когда-нибудь я буду правителем Кайваллона и, соответственно, большой части Сказочной Луны. Мой отец считал очень важным, чтобы я тоже немного знал магию. Даже если у меня не будет возможности её применить.

«Наверное, так оно и есть», – подумал Фемистокл. Но у него было ощущение, что у Пэра Андерматта есть ещё одна, очень личная причина, чтобы находиться здесь.

– А ты? – спросил он. – Что тебе самому здесь нужно, помимо того, что исполняешь волю отца?

Андерматт улыбнулся, но не ответил на вопрос Фемистокла. Немного постояв с таинственной улыбкой на губах, он повернулся и степенной поступью вышел из аудитории.

Фемистокл хотел пойти следом, но уже возле двери юный Степной Всадник остановился и обернулся:

– Мастер Фемистокл…

– Да? – отозвался старый волшебник.

Андерматт смущённо улыбнулся и показал куда-то вверх. Фемистокл поднял голову и вздрогнул.

Прежде чем покинуть помещение, он щёлкнул пальцами, чтобы освободить тролля и дракончика, которые всё ещё беспомощно болтались под высокими сводами купола…

Несправедливое наказание

Что-то было не так. Замок Драгенталь был не таким, каким должен быть. Или снова стал таким, каким должен быть, по крайней мере как на рекламных буклетах. Но кто, собственно, сказал, что на фотографиях Драгенталя изображено то, что есть на самом деле?..

Ребекка решила не думать об этом: всё равно ничего не изменишь, только наживёшь головную боль, да и без того забот полон рот.

Она всё-таки переоценила свои силы. Пройдя всего несколько шагов, она споткнулась и упала, разбив нос, потом поднялась и шла ещё минут десять. За это время она успела и пожалеть себя, и отругать за собственную глупость, а потом не торопясь рассмотрела замок, который на ближайшие двенадцать месяцев должен был стать её домом. Странно, но она могла бы поклясться, что у массивных ворот, через которые можно было войти во внутренний двор Драгенталя, была только одна створка…

Ребекка ускорила шаги и вдруг увидела фигуру, которая появилась в воротах и махала ей рукой, – явно призывая поторопиться. Замок выглядел немного странно, но думать об этом сейчас не хотелось. Ей всё ещё казалось, что она видела не только дракона и эльфочек, но и уйму других совершенно невообразимых существ, – не говоря уже о владельце гигантской паутины. А с другой стороны, она же сильно ушибла голову – возможно, от этого так разыгралась фантазия.

Она пошла быстрее; и чем ближе были ворота, тем меньше она думала о драконе и волшебной стране, которые ей привиделись. В воротах стояла женщина. Ребекка не могла определить её возраст: ей могло быть пятьдесят или шестьдесят, а может, и немного больше, – короче говоря, она была довольно пожилой. А из-за того, что она была одета в чёрное, а волосы были собраны в простой пучок, вид у неё был довольно суровый. Даже на расстоянии Ребекка чувствовала, что от этой женщины можно ждать неприятностей. Больших неприятностей.

Уже первые слова, сказанные дамой в чёрном, подтвердили самые мрачные предчувствия. Её глаза, наполовину спрятанные за крошечными очками без оправы, сердито сверкали. Не тратя времени на приветствие, она строго сказала:

– Ну наконец-то пришла! И где, скажи на милость, тебя носило? Неужели ты не понимаешь, как мы волновались? Знаешь, сколько народу тебя искало?

Сразу столько вопросов! Но дама не дала Ребекке возможности ответить ни на один из них и пронзительным, даже истеричным голосом продолжала:

– Меня зовут госпожа Осакус, прошу запомнить.

В её глазах снова вспыхнуло недовольство: она заметила, что Ребекка с трудом сдерживает улыбку, услышав смешную фамилию. Тихо, но со скрытой угрозой в голосе она продолжала:

– И уясни раз и навсегда: все шутки по поводу моей фамилии мне уже известны. И смеяться над ними я не намерена.

– Ага, – сказала Ребекка. Ничего более умного в данной ситуации ей в голову не пришло.

Но госпоже Осакус этого, похоже, было достаточно. Побуравив какое-то время девочку взглядом, она повернулась на каблуках и решительно устремилась вперёд. Ребекка за ней едва поспевала.

Они вошли в ворота, пересекли двор, и чем ближе они подходили к главному зданию, тем хуже становилось у Ребекки на душе. Внутри двор оказался намного больше, чем она думала, и было ещё довольно много небольших, на удивление тщательно отреставрированных строений, которые снаружи были не видны. Посреди двора рос огромный дуб, на вид ему было, по меньшей мере, тысяча лет, но Ребекка успела увидеть всё это только мельком. Её внимание привлекли мальчики и девочки, выстроившиеся в две ровные шеренги возле наружной лестницы, ведущей в основное здание. Многие из её будущих соучеников смотрели на неё недовольно и даже сердито, – или ей только казалось?

Что бы там ни было, эта дорога сквозь строй показалась слишком долгой…

Она обнаружила Тома, своего нового друга, среди других учеников и тут же хотела подбежать к нему, но госпожа Осакус остановила её взмахом руки: со стороны было похоже, будто она хлестнула девочку плёткой. Ребекка тут же замерла и втянула голову в плечи. Госпожа Осакус довольно улыбнулась, но улыбка её была холодна, как айсберг.

– Ну вот теперь, когда мы все собрались, – начала она, и Ребекка не могла отделаться от ощущения, что каждое слово летит в её сторону как отравленная стрела, – я наконец смогу произнести приветственную речь.

Сердитых взглядов, направленных в её сторону, стало больше, и Ребекка почувствовала себя не в своей тарелке. Она не могла объяснить почему, но ей казалось, что есть что-то, о чём знают все, кроме неё, и самое ужасное – это что-то имело отношение к ней. Она поискала глазами Тома, и ей стало немного легче, когда она прочла в его взгляде сочувствие. Потом встретилась глазами с Самантой, и в её взгляде увидела неприязнь. Она быстро отвернулась и стала высматривать Пэра, из-за которого попала в такую неприятную ситуацию. Но его нигде не было.

После некоторой паузы госпожа Осакус театрально откашлялась, встала позади Ребекки и положила ей узкую костлявую руку на плечо.

– Я очень благодарна нашей новой ученице, – начала она, – так как, несмотря на головную боль, причинённую ею, по сути, она мне всё же оказала услугу.

Ребекке хотелось повернуть голову и с недоумением посмотреть на госпожу Осакус, так как она совершенно ничего не поняла из сказанного. И вообще она не понимала, что тут происходит.

– Некоторые из вас, – надменно продолжала госпожа Осакус, – здесь уже достаточно давно, чтобы запомнить наши правила. Но всем новым ученикам полагается знать следующее: в ближайшие дни вам станет ясно, что замок Драгенталь – нечто совершенно особенное. У вас здесь есть всё необходимое и почти все свободы, какие только можно пожелать. Но, разумеется, есть и правила. Многие из них вам покажутся излишними, некоторые даже несправедливыми, некоторые из которых мы можем даже обсудить. Но есть одно правило, которое распространяется на всех без исключения: никто – действительно никто – не должен без позволения отдаляться от остальных и во-обще ни-кто не должен ходить один в лес.

Все уставились на Ребекку, а госпожа Осакус возвышалась над ней как палач.

– Это правило небеспочвенно, барышня, – продолжала она. – Здешние леса опасны. Даже местные туда не ходят без особой надобности. Ты подвергла опасности не только себя, но и тех, кто тебя искал.

– Да, из-за тебя мы все стоим тут во дворе уже несколько часов и жаримся на солнце, – громким шёпотом сказала Саманта. Недобрые огоньки в её глазах не предвещали ничего хорошего.

Госпожа Осакус, бросив ей предостерегающий взгляд, вновь обратилась к Ребекке:

– Я не буду спрашивать о том, где ты так долго была. Но разве Антон тебе не сказал, что сворачивать с дороги строжайше запрещено?

«Как раз этого, – подумала Ребекка, – он и не говорил». И что значит «долго»? Она и была-то в лесу минут десять, а потом ещё столько же на лугу, где, как ей показалось, она видела единорога и эльфочек. И вообще, даже странно, что Саманта и Том уже здесь.

– Ну? – нетерпеливо спросила госпожа Осакус.

– Я… я не хотела сворачивать с дороги, – стала оправдываться Ребекка.

– Я понимаю, – усмехнулась госпожа Осакус. – Тебя кто-то заставил, так что ли?

– Я только хотела вернуть Пэра.

– Пэра? – переспросила госпожа Осакус. – А это ещё кто?

– Ну, тот… другой мальчик, который на вокзале сел с нами в автобус, – ответила Ребекка.

Госпожа Осакус озадаченно посмотрела на неё, и было ясно, что она действительно не понимает, о чём речь. Тогда Ребекка повернулась к Тому, ища у него поддержки. Но и он смотрел непонимающе. На душе у Ребекки стало совсем скверно.

– Какой другой мальчик? – допытывалась госпожа Осакус. Не получив ответа, она нахмурилась, повернулась на каблуках и громким неприятным голосом позвала Антона, который тут же явился.

– Кроме Ребекки, Тома и юной госпожи фон Таль кто-нибудь ещё садился в автобус на вокзале, Антон? – спросила госпожа Осакус.

– Ещё кто-нибудь? – Антон помотал головой. – Разумеется, нет! Кто же это мог быть?

– Об этом тебе лучше спросить нашу новую ученицу, – ответила Осакус, повернувшись к Ребекке и склонив набок голову.

– Итак, кто это был? – спросила она.

Ребекка посмотрела на Тома и Саманту и вдруг поняла, что они Пэра не видели! Но это же невозможно!

– Ну? – спросила госпожа Осакус, сощурив глаза.

Мысли Ребекки перемешались. Неужели она придумала этого темноволосого паренька? Не может быть. Она же разговаривала с ним! Но вслух ничего не сказала: ведь показалось же ей однажды, что она увидела живого дракона!

– Я… я не знаю, – неуверенно сказала она. – Может быть, я ошиблась.

– Ты, оказывается, ещё и трусиха, – покачала головой директриса. – Можно было бы догадаться. И ты наверняка не знаешь, где болталась эти два с лишним часа.

– Два с лишним часа? – не поверила Ребекка.

– Почти три, если уж на то пошло.

– Но я ходила самое большее двадцать минут! – возразила Ребекка и быстро поправила себя: – Я имею в виду: мне показалось, что двадцать минут.

«Я не верю ни единому твоему слову», – было написано в глазах директрисы. Однако она ничего не сказала и, тяжело вздохнув, пожала плечами.

– У тебя ещё будет время подумать, где ты была всё это время. – И немного громче, обращаясь ко всем остальным, добавила: – В течение следующей недели все привилегии отменяются. А занятия начинаются уже сегодня вечером. Для всех.

– Сегодня вечером? – ахнула Саманта. – Но каникулы заканчиваются только завтра.

– За это скажите спасибо нашей новенькой, – сказала госпожа Осакус. Она хлопнула в ладоши. – А теперь расходитесь по своим комнатам. Антон уже отнёс багаж наверх. На доске объявлений – наверху в холле – есть список, в какой комнате вы будете жить и с кем.

С недовольным бурчанием ученики, которых было около сотни, стали нехотя разбредаться. Ребекка, ловя на себе их недоброжелательные взгляды, тоже направилась к лестнице. Она нарочно не спешила и к входной двери пришла последней, когда все уже давно были в здании. У неё на душе скребли кошки, и хотелось провалиться сквозь землю.

Да и то, что она видела вокруг, не повышало настроение: замок только снаружи имел привлекательный вид, а внутри он был мрачноватым и внушал трепет. Стены были отделаны тёмным, почти чёрным, деревом, и, несмотря на то, что потолок был очень высоким, помещение походило на пещеру, потому что своды тоже были выложены тёмным деревом и поддерживались чёрными балками.

На другой стороне большого холла была стойка, какие бывают в отелях, за ней стоял Антон, неодобрительно созерцая шумную толпу детей. Хотя большая входная дверь была открыта, Ребекке вдруг показалось, что она попала в темницу: вот сейчас за ней захлопнется решётка и никогда больше не откроется.

– Не падай духом! – раздался сзади чей-то голос.

Ребекка вздрогнула и обернулась. Она даже не заметила, как подошёл Том. Он смотрел на девочку с сочувствием.

– Я бы очень хотела, – ответила она. – Но сейчас не получается.

– Из-за госпожи Осакус? – спросил Том. Он попытался ободряюще улыбнуться, но не получилось. – Не бери в голову. Эта старая перечница только и ждёт, чтобы кого-нибудь обругать.

– Ты знаком с госпожой Осакус? – спросила Ребекка.

Том кивнул.

– Конечно. Уже год как имею такое удовольствие.

– О, – огорчилась Ребекка. – Значит… мы с тобой будем учиться в разных классах?

Ей не удалось скрыть нотки разочарования.

Том помолчал. Потом сказал «хм». Кажется, он был смущён.

– Что «хм»? – спросила она.

Том замялся.

– Я… ну… как это… – промямлил он. – Я… в общем, так сказать, пошёл по второму кругу. Если так можно выразиться.

– Выразиться? – Ребекка сдержала улыбку. – Ты имеешь в виду: остался на второй год?

– Хм, – снова сказал Том.

Он вдруг так засмущался, что Ребекка решила сменить тему разговора.

– Ну, тогда ты мне наверняка можешь рассказать, как тут вообще…

– Вообще не так уж плохо, – ответил мальчик, ему явно было бы приятнее поговорить о чём-то другом. – Если не считать, пожалуй, госпожу Осакус. Но если знать, как правильно себя с ней вести, всё будет в порядке. Есть некоторые вещи, которые она терпеть не может.

– Например, новых учеников, нарушающих правила, о которых они ничего не знают, – предположила Ребекка.

Теперь Тому захотелось сменить тему разговора, но он лишь пожал плечами и кивнул.

– Ну да, честно говоря, с твоей стороны это было не слишком разумно. Я имею в виду, что Оса права.

– Оса?

– Её тут почти все так называют, – ответил Том и, усмехнувшись, добавил: – Разумеется, только когда она не слышит. Надо сказать, её это жутко бесит.

Он вдруг снова стал совершенно серьёзным.

– Но в данном случае она права. Это был довольно неосмотрительный поступок – свернуть с дороги. Здешние леса на самом деле опасны. Даже местным в них легко заблудиться. Говорят, люди там пропадали и не возвращались.

Он покачал головой.

– Зачем ты это сделала? Знаешь, как я боялся за тебя?

– Я не виновата, – стала оправдываться Ребекка. – Я только хотела, чтобы Пэр… – она запнулась и закусила губу. Эх, зачем только она произнесла это имя…

Но было уже поздно.

– Пэр? – удивлённо переспросил Том.

– Забудь, – пробормотала Ребекка.

Похоже, Том не собирался ничего забывать, но он понял, что Ребекке не хочется говорить на эту тему. Пожав плечами, он обвёл рукой пространство вокруг себя, имея в виду весь интернат.

– Во всяком случае, другие учителя здесь очень даже неплохие, – продолжал он. – И большинство учеников тоже нормальные. Только берегись Саманты, она чокнутая.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Ребекка, но тут же расплылась в улыбке. – Я догадываюсь. Она тоже пошла на второй круг, да?

– Даже во второй раз! – просиял Том. – Она бы уже давно вылетела из школы, если бы интернат не принадлежал её родителям.

– Правда? – опешила Ребекка.

– Сто процентов, – подтвердил Том. – А ты разве не обратила внимание на её имя? Саманта фон Таль…

– И Драгенталь, – кивнула Ребекка. – Точно.

– Она единственный ребёнок в семье, – продолжал Том. – И когда-нибудь всё, что здесь есть, будет принадлежать ей. А ведёт себя так, будто она уже сейчас здесь главная.

– А что на это говорит госпожа Осакус? – поинтересовалась Ребекка.

– Оса? – Том скорчил гримасу. – Я думаю, что она сама не знает – бояться её или по три раза в неделю наказывать, и поэтому…

Он не договорил, потому что откуда-то из плотной толпы учеников, собравшихся возле доски объявлений, раздался вопль. Ребекка и Том испуганно вздрогнули, толпа тоже заволновалась. В ней образовался коридор, в конце которого возникла та самая, о которой они только что разговаривали: Саманта…

– Это… это ещё что такое… – возмущалась она. – Этого не может быть! Я не позволю!

Сначала Ребекка не понимала, что она имеет в виду. Саманта, сверкая глазами от гнева, смотрела прямо на неё. И только когда Ребекка посмотрела на доску объявлений, где висели списки, кто в какой комнате будет жить, – поняла, в чём дело.

Она не знала – плакать ей или смеяться.

Оказалось, что у неё и Саманты фон Таль один и тот же номер комнаты.