Текст книги "Противостояние фюреру. Трагедия руководителя немецкого Генштаба. 1933-1944"

Автор книги: Вольфганг Ферстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Бек и Гитлер как противоположности

Речь, произнесенная перед большим кругом высокопоставленных офицеров и другими руководящими персонами, произвела сенсацию и обратила внимание Гитлера (конечно, ненадолго) на руководителя Генерального штаба, который очень впечатляюще указывал на серьезность солдатской профессии, на ее высокие духовные и нравственные задачи, на сущность современного полководческого искусства и будущего ведения войны и настоятельно предостерегал оттого, чтобы видеть вещи какими мы хотим их увидеть, а не такими, какими они действительно являются. Но о сближении между Гитлером и Беком речь никогда не шла.

Однажды Бек рассказал одному своему другу, что Гитлер после этой его речи выразил желание, чтобы на одной из официальных встреч руководитель Генерального штаба сидел рядом с ним за столом. После короткой беседы Бек понял, что внутренний контакт между ними исключен. У них не выявилось ни одного общего интереса. И действительно, их характеры очень сильно различались, чтобы духовный контакт был возможен. С одной стороны, Бек – одухотворенный, воспитанный на незыблемых традициях прусского офицерского корпуса, который, по его собственным словам, «не выдвигал других требований, кроме как, глубоко уважая и по-настоящему восхищаясь великими наставниками, не отставать ни от одного из них». Он видел в этих людях не только «элиту военного руководства, но также личностей с сознанием ответственности и высоким моральным уровнем», для него «самая привлекательная черта этих великих прусских образцов для подражания наряду с их историческими успехами заключалась в их моральных качествах, в воспитании характера, в личной, основанной на глубокой нравственности манере держаться». Серьезный, основательный, самоотверженный человек, который при всей его готовности к действию и огромной работоспособности не хотел ничего другого, – говоря словами Бисмарка, – кроме как «наглядно продемонстрировать в истории свое честолюбие, способности войск и собственный дар руководить армией», который ненавидел, когда рациональные мотивы объединяли с иррациональными. С другой стороны, Гитлер – коварная личность без нравственных обязательств и моральных порывов, чьи неоспоримые умственные способности были направлены исключительно на службу необузданному тщеславию и жажде власти и который поэтому мог использовать солдатских помощников лишь как наемников. Откуда здесь взяться духовной общности и взаимодействию? Непреодолимая пропасть разделяла олицетворяемый Беком исторически обусловленный тип представителя «солдатчины» мольтке-шлифенского типа, как говорят, «военная косточка», и лишенный традиций, абсолютно ненемецкий, хвастливый полет мысли Гитлера.

Мы полагаем, что лучшим доказательством правоты этого суждения о Беке могут быть слова, которые сказал один из его самых преданных помощников как руководителя Генерального штаба. Хоссбах, позже ставший генералом, а в те годы будучи руководителем центрального отдела Генерального штаба, близко общался с Беком как на службе, так и вне ее. Он пишет:

«Благороден и добр по образу мыслей, скромен в поведении и манере держать себя, приятен в обращении, умнейший и образованнейший глава сухопутной армии, трудоголик. Точен в малом и щедр в великом, конкретен в суждениях. Непредубежденный к людям и вещам, он ценил хорошие советы, признавал другие и противоречащие его точки зрения и был прекрасным слушателем. Большое самообладание и самодисциплина защищали его от поспешных суждений и решений. Обширные познания, доброе сердце и острый ум делали служебное или личное общение с ним целым событием.

Он был выдающимся наставником в области оперативной деятельности и тактики. Руководимые им большие операции Генерального штаба не должны были уступать в значимости операциям его самых выдающихся предшественников. Его духовное превосходство, основательные знания, его отточенная логика, ясность и обдуманность речи и суждений, умение охватить военную действительность благодаря фантазии и пониманию и правдоподобно ее изобразить – все это, связанное с глубочайшей нравственной серьезностью и мудрой уравновешенностью его личности, делало его операции не только служебной необходимостью, но и истинным человеческим наслаждением. Командующие офицеры испытывали большие нагрузки во время игр и подготовки. Но чаще всего именно руководитель Генерального штаба просиживал ночи напролет за письменным столом. Было трудно вытащить его на часовую прогулку из кабинета хотя бы раз в несколько дней.

Наблюдая за иностранными державами, не только за их военными происшествиями, но и за всеми факторами, которые обуславливают связь между государствами, он составил очень точные и меткие суждения. Он был человеком, который очень редко выходил на улицу, но в то же время не пренебрегал знаниями о грубой действительности. Своей необычайной скромностью он мне всегда напоминал старого фельдмаршала графа фон Мольтке, которым он столь вдохновенно восхищался».

Заботы о сохранении мира

Связанные со строительными работами тех лет разнообразные военные и политические проблемы, о важнейших из которых здесь можно рассказать лишь вкратце, предъявляли необычайно высокие требования к умственной и душевной энергии руководителя Генерального штаба. Принимая во внимание непредсказуемость внутриполитического развития и ненадежность внешнеполитической ситуации, на его чувство ответственности давили заботы о сохранении мира.Бек был воплощением добросовестности. Он ни капли не сомневался в том, что, учитывая страдания народа от последствий Первой мировой войны, именно руководство вермахта обязано сделать все, чтобы избавить Германию от ужасов новой войны,которая ввиду своей тотальности должна была принести гораздо более глубокие потрясения с гораздо более тяжелыми последствиями, чем предыдущая война. Бек чувствовал истинное настроение народных масс, он знал, как горячо хотели мирного существования желавшие работать и строить люди всех слоев и званий, как они ненавидели войну и как надеялись на то, что руководство вооруженных сил предотвратит возникновение военных осложнений.Но он также знал, что если эта цель не будет достигнута и если война закончится неудачно, что было вполне вероятным, учитывая неготовность вермахта, – то разочарованные люди могут взвалить всю вину на военное руководство.

В составленном к началу 1937 года подробном труде нашли отражение все эти мысли и заботы [13]13
  Точно не установлено, принадлежит ли этот напечатанный на машинке труд, найденный в бумагах Бека и подписанный им 6 января 1937 г., перу самого Бека, или бумага была представлена ему на утверждение. В любом случае содержание труда полностью совпадает с мнением Бека.


[Закрыть]:

«Вермахт должен ясно понимать, что его положение сильно отличается от того, что было при монархии. Тогда он был в стороне от всех политических течений и проблем. Благодаря командной власти кайзера вермахт был лишен возможности парламентских и прочих политических действий. Все попытки партий подчинить армию своему влиянию разбивались о непреклонное сопротивление короны. Так после Бисмарка был построен вал, который нельзя пересечь. Как известно, только в октябре 1918 года это парламентское препятствие было взято благодаря Максу Баденскому. Так получилось, что у народа с подорванной партийно-политической системой в 1914 году армия шла на войну в полностью рабочем состоянии. В часы опасности безграничная командная власть кайзера оказалась для Германии самой большой защитой. Ответственность за политику рейха, за войну и за мир армии не касалась. Армия была укрыта монархией, которая сама была солдатом со времен Фридриха-Вильгельма I. У него были необходимые знания, которые позволяли выносить компетентное мнение в военных вопросах. Он в любой момент мог узнать о положении и успехах армии от своего военного кабинета и от генералитета, так как он был специалистом, а не дилетантом. Он всегда был осведомлен о соотношении немецких вооруженных сил и сил другой державы. Ответственность короны базировалась на ее истинных познаниях. Чувствуя защищенность, армия могла сосредоточиться исключительно на выполнении собственных задач.

Сегодня ситуация полностью изменилась. Сегодня вермахт несет стопроцентную ответственность за все возможные военные осложнения.

Современная война является тотальной. Ее мобилизация охватывает все военные, экономические и духовные народные факторы. То, что вся ответственность сегодня лежит на вермахте, не требует дальнейших пояснений. Назначение военного министра Верховным главнокомандующим также выставило этот факт напоказ. Тем самым на вермахт была возложена полная военная ответственность. Вермахт в военном плане больше не защищен главой рейха, он больше не является инструментом политики рейха, теперь он – самостоятельно действующий фактор, он находится в свете рампы великой политики, то есть истории.

Так как современная война является тотальной, то ответственность вермахта не ограничивается военной областью. Экономическая мобилизация является неограниченным делом вермахта. Когда мы в 1914 году шли на войну, мы имели в своем распоряжении огромные резервы очень богатой страны, чьи разнообразные запасы были скоплены без всяких препятствий за более чем 40 мирных лет. Если бы это делалось планомерно, то мы были бы непобедимы. Третий рейх энергично взялся за строительство экономики и напряг все силы, чтобы путем ликвидации безработицы установить социальное спокойствие. Об этом успехе дальше даже говорить не нужно.

Но для экономической мобилизации, с которой это связано, у этого успеха есть и другая сторона. Наши запасы сырья, продуктов питания и иностранной валюты полностью израсходованы (президент Национального банка – доктор Шахт). Промышленность едва сводит концы с концами, ведь самообеспечение требует, во-первых, времени – и все же фабрики еще не стоят, а во-вторых, мы постоянно импортируем марганцевую руду, медь, масло, хлопок и так далее. При наших темпах вооружения было невозможно никакое накапливание запасов, израсходованы даже незначительные резервы. Специалисты констатировали, что положение 1936 года похоже на положение 1917-го. Возможно, еще серьезнее сейчас обстоят дела с продуктами питания. Мы без запасов вступили в новый продовольственный год, оценка имеющегося количества зерна оказалась иллюзией, мы не сможем продержаться до нового урожая, не растягивая запасы, предпосылкой для чего является значительный ввоз жира и зерна. Если в мае или июне 1937 года дело дойдет до военных осложнений, то наше положение станет невообразимым. Так как военную и экономическую мобилизацию разделить нельзя, то большая часть ответственности лежит на вермахте.

Но в конце концов, духовнаямобилизация населения является решающим фактором. Наш народ отважно в течение нескольких лет переносил лишения войны, потому что знал, почему страдает. Истощил лишь 1918 год. Сегодня народные массы находятся в тревожном беспокойстве, они боятся войны.Некоторые речи вообще можно воспринимать как подготовку к войне, но никто не видит причины для справедливой войны. Можно говорить о полностью открытой устной пораженческой пропаганде, которая очень опасна.Все попытки успокоить людей и подчеркнуть желание фюрером мира разбиваются часто о немое сопротивление, против которого нет мер принуждения. Они бы, наоборот, удесятерили эти настроения.

Вермахт пользуется у нашего народа почти безграничным доверием. Если вдруг какие-то вызывающие недоразумение речи тревожат народ, то тут же находится утешение: вермахт не позволит случиться авантюре,так как во главе стоят мудрецы и знатоки своего дела. В глазах этих людей вермахт является одновременно и народом, и государством, но не партией. У человека с улицы вызвало бы большие опасения то, что стремлению армии и партии приобщить народ к господствующей идеологии дана такая большая свобода действий. Это противоречит традиционному взгляду крестьян и рабочих. Громкий успех интеллигенции не вызывает отклика в народе. С людьми нужно говорить без форменной одежды и без партийного знака различия, отклик ошеломляет.

Здесь речь идет не о недовольстве, которое никогда не охватывает всех, – нет, речь идет о силах, в чьих руках находится Германия. Все можно построить заново, но вермахт обязан соблюдать традицию. Эта традиция не касается ни одной партии: армия со времен Шарнхорста остается народной, она не подвластна никаким политическим взглядам, и весь народ принимает участие в борьбе за Отечество. Каждый в армии чувствовал себя защищенным, и эта традиция не забыта и сегодня.

Из этого вытекает, что народ в едином порыве обременяет вермахт, и исключительно его, ответственностью за возможные трудности.

Если сейчас, чему может помешать только Господь Бог, дело дойдет до военных осложнений, то моральный ущерб для вермахта будет непредсказуемым. Немцы знают, что такое война. Но они знают и гораздо больше – они знают о нашей неготовности. В 1914 году народ шел воевать, сознавая, что все в порядке. Сейчас же он понимает, что не может быть все в порядке, что сейчас многое гораздо сложнее, чем было два десятилетия назад. Если бы произошла военная катастрофа, первая со времен Йены и Ауэрштедта, то ореол армии, который еще сохраняли солдаты после 1918 года, исчез бы окончательно. Вермахт мог предотвратить несчастье, – таким было бы мнение людей. Тогда величайшая традиция немецкой истории была бы безвозвратно уничтожена.

Исключительно на армии лежит ответственность за будущие события. От этого факта некуда не денешься. Внутри страны и за ее пределами все так считают, и это мнение соответствует истине.

В старом Риме во времена опасности действовала обязательная военная формула: «Консулы следят за тем, чтобы государство не понесло ущерба». Консулы, как известно, руководили римскими легионами».

11 января 1937 года Бек ознакомил с этой записью главнокомандующего сухопутными войсками.

Поездка в Париж

В 1937 году произошло значительное как для Бека лично, так и для его карьеры событие – поездка в Парижна проходившую там Всемирную выставку. Несмотря на частный характер визита, он имел политическое значение. Бек получил возможность лично пообщаться с руководителями французских вооруженных сил. Пребывание в Париже длилось четыре дня (16–19 июня). 17 июня Бек нанес визит руководителю Генерального штаба французских вооруженных сил генералу Гамелену. Генерал был согласен с Беком в том, что «перед лицом чудовищных страданий и нужды, которые принесла бы с собой война – как мы все знаем из нашего собственного горького опыта, – любой солдат, находящийся на руководящей должности, должен считать своей главнейшей задачей избежать войны и неосознанно не вызвать никаких столкновений».Тогдашний военный министр и будущий премьер-министр Даладье также встретился с Беком и в беседе с ним подчеркнул, что ему особенно хотелось бы хороших отношений между обеими армиями. Очень яркой была встреча с маршалом Петеном, которому тогда было более 80 лет. Маршал, ссылаясь на существовавшую в стране напряженную внутриполитическую ситуацию, отметил необходимость того, чтобы армии это не коснулось. Только неполитическая армия может выполнять свою работу.Особенно он порадовался тому, что смог пожать руку руководителю Генерального штаба Германии, «пусть и спустя 20 лет, а не 2 часа после завершения боя, как это было принято во времена рыцарей». Честные слова французского маршала произвели на Бека сильное впечатление. По желанию Гамелена давая короткое интервью представителю «Темпс», Бек выразил свое удовлетворение тем сердечным приемом, который был ему оказан во Франции. Поездка завершилась 20 июня посещением района Марнского сражения.

Французские газеты, в зависимости от их политической направленности, давали поездке Бека различные, порой фантастические комментарии; они стали более разумными лишь после опубликования интервью в «Темпс». В конце концов эту поездку посчитали «признаком настоящего ослабления напряжения». 25 июня Бек представил главнокомандующему сухопутными войсками свой письменный доклад о впечатлениях, полученных им во время поездки. Доклад у Гитлера не состоялся, что посчитали признаком второстепенности положения, которое отводилось руководителю Генерального штаба сухопутных войск согласно должностной иерархии в новом вермахте.

Полученные за время поездки впечатления были для Бека подтверждением его знаний французских военных и политических реалий, основанных на подробнейших исследованиях. Благодаря своей склонности к изучению исторических и этнопсихологических аспектов проблемы Бек прекрасно чувствовал менталитет и поведение людей другой нации, умел учитывать действенные, подчас трудноуловимые факторы, которые нередко определяли исторические судьбы народов. Он постоянно старался получить как можно больше информации о чувствах и настроениях англичан и американцев. Загруженный текущей работой руководитель Генерального штаба тем не менее регулярно брал уроки английского языка, чтобы изучать английскую литературу в подлиннике, беседовать с носителями языка и, не в последнюю очередь, чтобы слушать британское и американское радио. С близкими ему людьми, которые знали язык, он охотно беседовал в тишине собственного дома – часто до глубокой ночи – о духовной жизни, истории, экономике и политике Соединенных Штатов и Англии. Он внимательно изучал оперативные и тактические суждения в британской специальной литературе и американские труды о войне 1914–1918 годов. На него произвела большое впечатление забота о духовном воспитании солдат, о чем шла речь во многих сочинениях. Таким путем ему удавалось взглянуть на исторические, политические и военные проблемы глазами американцев и англичан.

Глава 3
Гитлер раскрывает свои политические намерения

Политика является искусством возможностей. Все три державы – Германия, Франция, Англия – равны и в мире, и в Европе. Что означает в первую очередь необходимость использовать и исчерпать все возможности, в особенности ввиду соотношения сил.

Бек, 12 ноября 1937 г.

Довольно часто, став начальником Генерального штаба, Бек тревожился по поводу того, что молодой вермахт можно было легко уничтожить путем силового вмешательства. Не раз вопрос о войне и мире висел на волоске. Но в конце концов иностранные державы, хотя и критикуя и протестуя, мирились с политическими акциями Гитлера – наращиванием вооружений, Саарским плебисцитом, захватом Рейнской области, морским соглашением с Англией, союзом с Италией, – не делая их поводом для военного вмешательства. Бек хотел видеть в этом молчаливом согласии иностранных держав то, что усилия Германии на внешнеполитической арене не будут прекращены силой. Он надеялся, что Гитлер, сдержанно оценив свои успехи, не перегнет палку и направит внутреннюю политику так, чтобы использовать обретенные выгодные политические позиции для дальнейшего мирного подъема немецкого народа и как гарантию против опасностей извне.

Точка зрения Бека на результаты немецкой политики вооружения явствует из следующей записи, сделанной им вскоре после отставки: «Попытки склонить сегодняшнюю Германию к выполнению чужой воли путем силового воздействия, то есть войны, представляет собой значительный риск для тех, кто захочет это сделать; о ком-то одном и речи не идет. Опыт показывает, что даже и выигранная война для победителя означает большое количество потерь и, в общем, она гораздо дороже, чем самый дорогой мир. Все это действует ужасно. Нападение на Германию, по мнению других, сегодня представляет собой большой риск, обусловленный переломом и прогрессом последних пяти лет: недостаток в военной силе устранен. Германии больше не нужно опасаться военного применения силы как инициативного действия других. Германия ему не подвергнется, пока сама им не воспользуется».

Гитлер раскрывает свои военные цели

Темным ноябрьским днем 1937 года руководитель Генерального штаба внезапно и неожиданно лишился всех своих иллюзий, которые он испытывал относительно политических целей и намерений фюрера. 5 ноября Гитлер в речи, длившейся несколько часов, изложил главам вермахта – Бломбергу, Фричу, Редеру, Герингу и министру иностранных дел рейха Нейрату свое мнение о политической ситуации и раскрыл свои планы на будущее, которые он во вступительном слове назвал «завещательным наследием на случай его кончины» [14]14
  Основываясь на заметках, сделанных во время обсуждения, и собственной памяти, тогдашний адъютант вермахта полковник Хоссбах, спустя несколько дней, сделал запись речи Гитлера и вызванной ею дискуссии. На этой записи стоит дата: 10 ноября. В прессе эту запись часто называют «протоколом», что в принципе неверно, так как там имеется лишь подпись самого автора, полковника Хоссбаха, а не всех участников заседания. Из последних лишь Бломберг читал труд Хоссбаха и взял его на сохранение.


[Закрыть].

Суть речи фюрера заключалась в следующем. Целью немецкой политики является обеспечение, сохранение и увеличение немецкой народной массы, сдавленной в Центральной Европе на узком пространстве, как цельное ядро расы. Так что речь идет о проблеме пространства. Немецкое будущее зависит от решения территориальной проблемы, что, естественно, может занять некоторое время: от одного до трех поколений. Для рассмотрения вопроса, как устранить нехватку пространства, нужно проверить, можно ли достичь перспективного решения немецкой проблемы путем автаркии или повышенного участия в мировой экономике. Гитлер пришел к выводу, что автаркия возможна лишь в области сырья, да и то не полностью, в то время как в области продовольствия она совсем невозможна.

Для участия в мировой экономике существуют определенные границы, которые мы будем не в состоянии преодолеть. Мы живем в век экономических империй, в котором стремление к колонизации близко к естественному состоянию. В основе стремления к расширению у Японии и Италии лежат экономические мотивы, так же как и стимулом у Германии является экономическая нужда. Для стран, находящихся вне больших экономических областей, экономическая экспансия особенно трудна. Так как наша внешняя торговля идет через морские районы, где господствует Англия, то речь идет больше о безопасности перевозок, чем о безопасности иностранной валюты, из чего явствует большая слабость нашей продовольственной ситуации в войне.

Отсюда оратор сделал вывод, что единственным, кажущимся нам сказочным, выходом из затруднительного положения является завоевание большего жизненного пространства – стремление, которое во все времена было стимулом для формирования государства и для народных движений. Пространство, необходимое для гарантии нашей продовольственной ситуации и пригодное для сельского хозяйства, нужно искать не в эксплуатации колоний, а в Европе. Сырьевые области также нужно искать в непосредственной близости от государства, а не за морем. То, что любое расширение пространства происходит, только если сломить сопротивление и рисковать собой, доказала история всех времен – Римская империя, Британская империя, – ответные удары неизбежны; ни раньше, ни сейчас не было и нет бесхозных территорий, атакующий всегда сталкивается с владельцем. Для Германии вопрос сейчас стоит так: где можно достичь большой выгоды при меньших усилиях.

Решение возможно лишь путем применения силы

Гитлер подверг длительному разбору силовые возможности обоих «ненавистных противников» – Англии и Франции. Он не разделял точки зрения, что Британская империя непобедима. Отпор ей организуют скорее не захваченные страны, а конкуренты. Уже сейчас рядом с империей находится некоторое количество превосходящих ее государств. Английская метрополия лишь в союзе с другими государствами, а не в одиночку способна защищать собственные колониальные владения. Как, например, Англия должна защищать Канаду от нападения Америки или свои восточноазиатские интересы от натиска Японии? Назвать английскую корону носителем единства империи – значит признать, что мировая империя не сможет долго продержаться. На это указывают: стремление Ирландии к самостоятельности; конституционная борьба в Индии, где Англия своими полумерами открыла для индийцев возможность использовать невыполнение конституционных и правовых обещаний как средство борьбы; слабость английской позиции в Восточной Азии; противоречия в Средиземном море с Италией, которая, ссылаясь на свою историю, приводимая в движение нуждой и руководимая гением дуче, все больше поворачивается против английских интересов. Исход абиссинской войны был потерей престижа для Англии, которую Италия стремилась увеличить путем подстрекательства в мусульманском мире. В общем, можно констатировать, что, вопреки идеальной крепости, империя с 45 миллионами англичан не сможет долго держаться насильственными методами. Соотношение числа жителей империи с числом жителей метрополии составляет 9:1, что является предупреждением для нас: при расширении территории не делать слишком маленькой платформу, основанную на собственном количестве населения.

Положение Франции Гитлер оценил как более благоприятное. Французское государство было лучше расположено в территориальном плане, жители колоний представляли собой силовой прирост. Но Францию ожидали внутриполитические трудности.

Решение немецкой проблемы возможно лишь путем применения силы.А это всегда очень рискованно. Борьба Фридриха Великого за Силезию и войны Бисмарка против Австрии и Франции сопровождались неслыханным риском. Быстрота прусских действий в 1870 году уберегла Австрию от вступления в войну. Если будет принято решение о рискованном применении силы, то все равно остаются вопросы: «когда» и «как».

При этом Гитлер выделил три случая.

Случай I.Период 1943–1945 годов. Вооружение армии, военно-морского флота, люфтваффе, так же как и формирование офицерского корпуса, должно подойти к концу, материальное снабжение и вооружение должны быть современными. Если долго ждать, они морально устареют, особые виды оружия нельзя будет долго сохранять в тайне. Резервы ограничиваются текущим призывом, пополнение из людей более старшего возраста и не прошедших специального обучения больше не имеется в наличии. В соотношении с проведенным до этого момента вооружением окружающего мира мы стали сильнее. Если мы не начнем действовать до 1943–1945 годов, то вследствие ошибок в создании резерва каждый год может принести продовольственный кризис, для устранения которого иностранной валюты в распоряжении не будет. В этом можно увидеть слабость режима. Кроме того, мир будет ждать нашего удара и встретит его своими контрмерами, которые из года в год будут все более значительными. В то время как весь мир отгородится, мы будем вынуждены начать наступление. Каким в действительности будет положение в 1943–1945 годах – сейчас не знает никто. Но точно, что мы не сможем больше ждать. После этого времени можно будет ожидать лишь изменения не в нашу пользу.

С одной стороны – создание большого вермахта с необходимостью обезопасить собственное существование, взросление национал-социалистического движения и фюрера, с другой стороны – перспективы снижения жизненного уровня и ограничения рождаемости не оставляют никакого выбора, кроме как действовать. Если фюрер будет жив, то его вывод будет неизменным: самое позднее в 1943–1945 годах решить вопрос с немецким пространством.

Необходимость действовать до 1943–1945 годовбудет рассмотрена в случаях II и III.

Случай II.Если социальное напряжение во Франции перерастет во внутриполитический кризис, так что французская армия не будет в состоянии участвовать в войне против Германии, то настанет время для действий против Чехии.

Случай IIIнаступит, если Франция так будет занята войной с другим государством, что не сможет выступить против Германии. В этом случае для улучшения военно-политического положения страны нашей первейшей целью явятся военные осложнения, в ходе которых должны быть подавлены Чехия и Австрия, чтобы исключить угрозу с флангов в случае возможного продвижения на запад. В случае конфликта с Францией не нужно ожидать, что Чехия в тот же день, что и Франция, объявит нам войну. Чем слабее мы будем, тем больше вырастет желание Чехии участвовать в войне, причем ее вмешательство может дать себя знать нападением на Силезию, север или запад. Если Чехия подавлена, а общая немецко-венгерская граница завоевана, то можно ожидать нейтрального поведения Польши в немецко-французском конфликте. Наши соглашения с Польшей останутся в силе, так как мощь Германии будет непоколебима; при ответных ударах Германии нужно будет учитывать возможность выступления Польши против Восточной Пруссии, возможно также против Померании и Силезии.

Далее Гитлер набросал картину того, как он, взяв за основу три вышеназванных случая, представляет себе позиции Франции, Англии, Италии, Польши и России. Предполагая развитие ситуации, которое приведет к планомерному наступлению с нашей стороны в 1943–1945 годах (случай I), вполне вероятно, что Англия, Франция и Чехия тайком свяжутся и придут к соглашению о том, что проблема будет улажена самой Германией. Трудности империи и перспектива оказаться втянутой в длительную европейскую войну будут определяющими для неучастия Англии в войне с Германией. Английская позиция будет определенно оказывать влияние и на французскую – нападение Франции маловероятно без поддержки Англии и если предвидеть, что ее наступления на наши западные укрепления зайдут в тупик. Также без английской поддержки не нужно ожидать прохождения французских войск через Бельгию и Голландию, которое нам также не нужно учитывать при конфликте с Францией, так как это повлечет за собой английскую враждебность. Но в этом случае, естественно, будут необходимы заграждения на западе во время осуществления нашего нападения на Чехию и Австрию. При этом нужно учитывать, что оборона Чехии из года в год становится сильнее и со временем будет иметь место усиление австрийской армии. Гитлер предположил, что присоединение Чехии и Австрии будет означать приобретение продуктов питания для 5–6 миллионов человек, учитывая принудительную эмиграцию из Чехии двух, а из Австрии – 1 миллиона человек. Насильственное присоединение обоих государств к Германии позволит осуществить более выгодное проведение границ, освободит вооруженные силы для других целей и сделает возможным сформировать до двенадцати новых дивизий, при этом на 1 миллион жителей придется одна новая дивизия.

Со стороны Италии не следует опасаться возражений против устранения Чехии. Какую реакцию следует ожидать от нее в австрийском вопросе, сегодня сказать невозможно, она будет зависеть от того, будет ли жив дуче. Решающими для поведения Польши будут скорость и неожиданность наших действий. Вести войну против победоносной Германии Польша, с Россией за спиной, не очень-то захочет. Военное вмешательство России должно быть предупреждено быстротой наших операций. Нужно ли учитывать позицию Японии – является более чем спорным вопросом.

Если наступит случай II – парализация Франции гражданской войной и выход опаснейшего противника из борьбы, то в любое времяможно будет напасть на Чехию.

Случай III, который станет результатом напряжения на Средиземном море, по мнению Гитлера, был делом ближайшего будущего. Этот случай фюрер был решительно настроен использовать в любое время, даже уже в 1938 году.Он обосновывал это тем, что, по его мнению, война с Испанией будет длиться еще долго, возможно три года, и может повлечь за собой дальнейшее упрочнение Италии на Балеарских островах. Но ни для Франции, ни для Англии это неприемлемо и может привести оба государства к войне против Италии. Мы заинтересованы в продолжении войны в Испании и в сохранении напряжения на Средиземном море. Уверенная победа франков нежелательна с немецкой точки зрения, так как она исключит возможность дальнейшего итальянского вмешательства и пребывания Италии на Балеарских островах. Задачей немецкой политики будет являться в ближайшее время усиление тылов Италии на Балеарских островах. Поражение Италии в войне против Франции и Англии будет маловероятным. Путь через Германию для пополнения сырьевых ресурсов будет открыт. При оборонительном поведении на альпийской границе Италия могла бы вести войну против Франции из Ливии против ее североафриканских колониальных владений. Здесь есть сложность, так как высадка франко-английских войск на итальянские берега будет исключена, и французское наступление через Альпы, вероятно, наткнется на сильные итальянские укрепления. Будет существовать угроза французским морским путям из Северной Африки во Францию со стороны итальянского флота, который окружит и парализует транспорт вооруженных сил, так что Франция на границах с Италией и Германией сможет использовать лишь сухопутные вооруженные силы.