Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №09 за 1987 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
Жанр:
Газеты и журналы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Чтобы впредь избежать подобных катастроф, пришлось, бросив 60 километров путей, туннелей и галерей, построить новый 13-километровый туннель, затратив на это миллионы долларов, и спрятать в него железную дорогу, уведя ее полностью из снеголавинной зоны.
...Дорога через Рокский перевал замерла до весны – лета. Видимо, надо немедленно приступать к строительству второй очереди зашиты, которая должна перекрыть галереями еще 20 лавинных очагов и «поймать» полсотни лавин в снегоудерживающие сети. Затраты будут большими, но окупятся они не только экономически, и это понятно всем. Накопленный опыт строительства, эксплуатации пригодится и на строящейся транскавказской железнодорожной магистрали.
Охотники за лавинами
Баксанское ущелье, Приэльбрусье встречали нас оживленным движением на шоссе, переполненными гостиницами, ярко одетыми горнолыжниками, традиционными очередями к подъемникам.
Лишь поломанные деревья рядом с шоссе да траншеи, которые пробила дорога в снежном монолите завала выше поселка Терскол, напоминали о прошедшей зиме. В те трудные дни жители Терскола сидели на чемоданах, готовые к эвакуации. Из тургостиниц отдыхающих вывозили в крытых машинах. Но здесь все обошлось благополучно—выручили «артиллеристы».
«Артиллеристами» приэльбрусцы называют противолавинщиков, сотрудников военизированного противолавинного отряда – ВПЛО.
Под защитой отряда участок ущелья протяженностью в 24 километра – от нейтринной станции АН СССР под склонами Андырчи и до Азау, туристские гостиницы «Чегет», «Иткол», «Азау», турбаза «Эльбрус», альплагеря «Шхельда» и «Эльбрус», комплекс «Поляна Нарзанов», поселки Эльбрус, Тегенекли, Бадаевка, Терскол и другие. Благодаря «артиллеристам» гостиницы Приэльбрусья в этот год были закрыты лишь полсмены – в январе; вторая и следующие смены работали нормально, горнолыжные трассы стали безопасны.
В отличие от многих горных районов Приэльбрусье хорошо изучено в лавинном отношении. Над этим основательно потрудились лавинщики МГУ во главе с Г. К. Тушинским и специалисты ВГИ во главе с М. Ч. Залихановым, директором института. Так что отряд начал работу, имея карты и описания практически всех лавинных очагов района. Однако много пришлось поработать и самим «артиллеристам», выбирая места для размещения огневых позиций, или, как они их называют, «пунктов воздействия»...
Командира Эльбрусского ВПЛО я застал склонившимся над крупномасштабной фотографией лавинного участка – склона Баксанского ущелья, с нанесенной на него сеткой. «Планшет для стрельб,– кивнул командир на фотографию и представился: – Владимир Шабельников».
Я уже знал кое-что об этом невысоком крепком парне. Он окончил мехмат университета в Нальчике; зимовал много лет на снеголавинной станции «Чегет», вместе с руководителем лаборатории инженерной гляциологии ВГИ Владиславом Ромазановичем Беловым экспериментировал с электронной аппаратурой, изучая метаморфизм снега на склонах Чегета.
Владимир – опытный альпинист, и мы охотно вспоминаем общих знакомых, годы, горы и маршруты, где могли бы встретиться ранее, нам просто разговаривать. Узнаю, что Эльбрусский отряд первый в стране, а всего их три – два на Кавказе и один в Средней Азии. Создается еще четвертый – в Таджикистане.
– Ушедшей зимой,– говорит Владимир,– работали и днем и ночью, обрабатывали по нескольку очагов одновременно. Сразу выявились все сложности: дороги к позициям засыпаны снегом, тягача-вездехода нет, расчет и снаряды не подвезешь...
– Понимаете,– продолжал Владимир рассказывать о работе отряда,– вызов «артиллеристов» в то время, как сходят лавины, бессмыслен. Просто постреляв по лавинам, мы можем принести не столько пользы, сколько вреда. Обстрел лавинных склонов должен быть обеспечен специализированным прогнозом, планшетами и таблицами стрельб. А для этого нужна большая подготовительная работа. И она ведется под руководством ВГИ.
Интересуюсь, как составляют специализированный прогноз и определяют место и время стрельб.
– На основе физической картины явления, данной Владиславом, все просто.
– Беловым?
– Да. Владислав высказал идею прогноза, мы вместе довели ее до работающих методик.
– А в чем суть идеи?
– Лавина образуется так: снег под действием веса и выстрела, взрыва проседает, сминая слабейший слой, раскалывается по линиям максимального напряжения и соскальзывает вниз по разрушенному слою. Понятно? – Владимир продолжил: – Прогноз состоит в том, чтобы определить, есть ли слабый слой и как он нагружен. Чем больше прочность слабого, лавиноопасного слоя, тем больше слой, лежащий сверху, и, значит, мощнее лавина.
– Как же определяется прочность снега? Ведь к лавинному очагу не подберешься...
– Косвенно. В шурфах на пунктах наблюдения. Но имея эти данные, мы можем сказать – созрела лавина или следует подождать.
– Расчеты сложные?
– Разработаны диаграммы – по ним просто, были бы данные. Но чтобы создать методику прогноза, рассчитать диаграммы, учитывающие допустимые размеры лавин, крутизну склона, температуру и состояние снега, пришлось сделать более тысячи замеров в линиях отрыва лавин! Изучали не только на Кавказе, поэтому методика наша пригодна всюду. Много измерений сделали на Чегете, на снеголавинной станции. Ее данные – основа прогноза.
Вся информация, полученная в Чегете и в других точках, там, где рождаются лавины, тут же по радио передается в Терскол, в группу специализированного прогноза.
«Бог прогноза» – Игорь Комаров, живой, подвижный, разговорчивый человек. Он накапливает и систематизирует огромный объем информации о состоянии снега на склонах, о сошедших лавинах, о метеоусловиях. Через 60-кратную трубу наблюдает снегомерные дистанционные рейки в лавинных очагах, поднимается к шурфам на склонах. Меня поразил порядок в хозяйстве Игоря: четкая систематизация всех лавинных очагов Приэльбрусья, всех лавин, сошедших за годы наблюдений. Все пронумеровано, сфотографировано, записаны размеры снегосбора, транзита, выката и остановки лавин. Время схода и метеоданные, много-много цифр, позволяющих дать обоснованный" и надежно оправдывающийся прогноз лавиноопасности.
Сведения, накопленные в сотне папок (каждому лавинному очагу – своя папка), заслуживают перевода в память ЭВМ и создания информационного банка лавин Приэльбрусья; объединенный с пакетами прикладных программ прогноза лавинной опасности, метеоархивом, пополняемый данными метео– и снеголавинных станций каждые три часа, подобный вычислительно-программный комплекс снизил бы трудоемкость и повысил точность и оперативность прогноза. Пока же вся эта масса цифр проходит через мозг Игоря, оседает в папках, используется им при составлении прогноза на время стрельб.
Погода устойчивая, снегопада нет, склоны не перегружены. Игорь ставит диагноз и выдает рекомендацию: обстрел очагов не производить. И все же «артиллеристы» Сергей Кузнецов и Хизыр Чочаев выезжают на огневые позиции, где установлены зенитки – артиллерийские системы КС-19: профилактический осмотр техники.
Еду с ребятами на огневую позицию над поселком Терскол.
Расчехлили орудие. Провели – деловито, без суеты – осмотр. Посетовали на отсутствие дальномера и крупномасштабных карт – нужны, чтобы привязывать координаты целей при составлении таблиц стрельб; но пообещали с третьего выстрела попасть на километре в ящик: «Ставь только – влепим!»
Максимальная дальность стрельбы значительно больше: 19 километров. Но факторов, влияющих на точность, много: и возвышение, и давление воздуха, и ветер с его порывами, и разброс навеса пороха в противолавинном снаряде. А точность при расстреле лавин нужна высокая: попадать надо в точки на линиях высокого напряжения. В середину поля лавиносбора бить бесполезно – лавина не сойдет.
Точки, в которые надо стрелять, наносятся на планшеты. Так называются фотографии склона с координатной сеткой и линиями контуров наибольшего напряжения. Для каждого планшета составляется таблица стрельб – та же координатная сетка с вписанными в нее данными стрельбы с поправками на расстояние и деривацию: азимут, угол возвышения и номер позиции.
Внимательно слушаю и удивляюсь, как профессионально рассказывают «артиллеристы» о своей работе. Интересуюсь, откуда берутся в отряде такие специалисты.
– Обучение – во ВГИ. Наш методический центр. Там обучают лавинщиков со всего Союза. А допуск к стрельбам – в Северо-Кавказской службе активных воздействий.
Потом в домике Эльбрусского ВПЛО, в Терсколе, «артиллеристы» вспоминали прошедшую зиму. Рассказывал Владимир Шабельников:
– ...К позиции на Итколе приехали в ночь; машиной – поворотной фарой – осветили пушку. Но лавину не видно, темно. Начали обстрел вслепую, по пристреленным точкам,– я думаю, прикидываю, куда лавина отбросит машину: вызываем-то ее на себя! Слышу гул, потом облако снежной пыли долетело – сошла! Обошлось, а потом нарастили пусковой шнур, привязали к машине и произвели выстрел, уезжая в укрытие: надежнее!
Долго сбивали лавину над поселком Терскол: внизу «Шанхай» – частники понастроили сараи для скота, поставили их без ума и разрешения на лавинном выносе. Пока уговаривали вывести скот, упустили время, снега нападало много, и, хотя разделили лавину на шесть частей, чтобы уменьшить силу ее (мы умеем так: отстрел начинаем снизу), сараи засыпало, скот погиб. Но поселок цел, цела электростанция. А если бы все разом сошло, было бы много разрушений!
Сергей Кузнецов показал журнал воздействий. С восьми пунктов за период с 24 декабря 1986 года по 5 февраля 1987 года было сделано 877 выстрелов. В несколько раз больше, чем в прошлом году. Было вызвано 130 искусственных лавин. Только 9 января с пунктов под Азау и у Терскола было пущено 63 снаряда...
Представляю: перетаскать по глубокому снегу тонны металла (один противолавинный снаряд весит 32 килограмма), выдержать грохот, напряженное ожидание возможной катастрофической неплановой лавины, которая перехлестнет позицию... И так изо дня в день. Такое могут выдержать только очень сильные и преданные делу люди. И еще я почувствовал, пройдя по длинной цепочке – от человека к человеку, что существует некое братство лавинщиков – людей, увлеченных горами и готовых прийти на помощь, когда грозит беда.
Москва – Нальчик – Рокский перевал – Терскол
Валентин Вожуков, альпинист, мастер спорта международного класса
Как динозавры подарили нам...
Динозавры? Подарили? Да что они могли подарить, эти безмозглые, по мнению многих, махины? И все-таки благодаря подарку динозавров в природе произошла удивительная и прекрасная перемена...
Палеонтологи высказали это предположение совсем недавно. Свою гипотезу американские ученые изложили в книге с вызывающим названием «Ересь о динозаврах», употребив слово «ересь» в его исконном значении: «дерзкое мнение, идущее вразрез с общепринятым».
Чтобы разобраться, заглянем для начала на двести тридцать миллионов лет назад...
Начало триаса. Расцвет динозавров, в том числе и зауроподов – травоядных ящеров. Растениям приходилось туго. Зауроподы были чем-то вроде передвижных заводов по переработке зеленой массы. Они терроризировали растения почти всю мезозойскую эру – более полутораста миллионов лет.
У первых зауроподов были легкие передние лапы и массивные задние, так что передвигались они «пешком». По одной из последних гипотез – даже прыгали, подобно кенгуру. Прямохождение и длинная шея позволяли этим ящерам дотягиваться до самых высоких листиков. Флора перешла к обороне. Одни растения отпугивали врагов ядами. Другие перешли на сезонный образ жизни и стали время от времени сбрасывать листву. Третьи – этих было большинство – принялись укреплять клеточки листьев целлюлозой, чтобы динозаврам не по зубам стало в прямом смысле этого слова! Папоротники и саговники (основа тогдашней флоры) состояли из жестких волокон и прожилок.
В ответ ящеры учились нейтрализовать яды, лучше кусать и жевать, лучше переваривать. Однако эволюция безадресно добра: она предоставляет пище возможность со временем ускользнуть от едока. Так и растения удрали от первых зауроподов – буквально. Они стали безудержно расти вверх, вверх, вверх. И лишь вымахав «до небес», только тогда по-настоящему распускали листья – на верхушке. Слабые следы тогдашней гигантомании – нынешние стометровые секвойи, двадцатиметровые папоротники с колонноподобными стволами и двенадцатиметровые хвощи во влажных тропических лесах.
Но зауроподы не сдались. Начался второй виток соперничества. Естественный отбор властно потянул ящеров туда же – вверх, вверх, вверх. Лазать по деревьям им было не под силу, поэтому они стали расти в размерах и удлинять шеи. И преуспели в этом. Никогда больше эволюция не создавала такой разнообразной четвероногой напасти на деревья любой высоты. Современный жираф, слон с его хоботом сделаны природой по другим чертежам, да и выглядят они исключениями.
Чтобы огромная туша ящера могла держаться на задних лапах, требовалась подпорка в виде жесткого хвоста – порой с шипами: надо было защищаться от хищных динозавров, которые тоже не дремали и увеличивались в размерах... У диплодока, например, половина тридцатиметровой длины приходилась на хвост, а шея была длиннее туловища.
Брахиозавр имел слабый хвост и ходил на четырех лапах. И все-таки он мог бы, вытянув шею, заглянуть в окно четвертого этажа. До недавнего времени считали, что самые типичные гиганты – стегозавры – ходили тоже на четырех лапах и объедали растения на высоте примерно тридцати сантиметров от земли. Анализ их анатомии выявил ошибку: стегозавры передвигались на задних лапах и лакомились листьями среднего и даже верхнего ярусов леса. Целлюлоза не спасла растения. Для пущего пищеварения бронтозавры заглатывали речные голыши!
Часть деревьев стала пробиваться еще выше, и в одно прекрасное миллионолетие вдруг оказалось, что высокие деревья – большинство хвойных, например,– стали неуязвимыми для ящеров: выработали прочнейший ствол, разветвленную систему корней. Росли они неспешно, зато верно: эволюция позаботилась, чтобы во время роста в критическом промежутке – скажем, от двух до пятнадцати метров – они не имели ни одной съедобной части. Таким образом, лакомая зелень проносилась мимо пасти ящеров. Рослые динозавры ни наклоняться не умели, ни тем более ползать «на четвереньках». Длинная, но малогибкая шея стала причинять массу неудобств. Оставалось умереть с голода. И они умерли.
По другой версии, динозавров смела с лица земли глобальная катастрофа. Но логика подсказывает, что они и так вымерли бы, только постепенно, не враз.
После гибели гигантов чащи опять кишели мелкими ящерами. Для низкорослых растений, которые процветали вне досягаемости бронтозавров, наступили тяжелые времена. Оставался испытанный прием – удирать в небеса. Но не тут-то было. За миллион лет динозавры тоже кое-чему научились. Они почти все опустились на четыре лапы, выработали плоскую форму головы – самую эффективную для травоядных, как показывают нынешние жвачные. Рогатые динозавры имели удобный зубастый клюв, утконосые – сросшиеся в страшные резаки зубы. И пищеварение подтянулось до должного уровня. Короче, ящеры всерьез экипировались против любых колючек, иголок, твердых волокон. А хвощи, папоротники, саговники ничего нового не развили. Хуже того, при ящерах-гигантах многие из них стали малорослыми, приучились в год прибавлять по вершку, чтобы не очень-то «высовываться». И вдруг обстоятельства потребовали противоположного: наискорейшего роста. Такое оказалось им не по силам.
А приличный темп роста имели только покрытосеменные – маленькая группа странных уродцев, которые появились не столь давно и уже испытали натиск динозавров. В эпоху, когда главным было не вылезать, они опрометчиво росли и размножались в полную силу. Ящеры не зевали... А теперь скорость, чуть не погубившая, пришлась очень кстати: между набегами рогатых и утконосых динозавров растения успевали взойти, разбросать семена и окрепнуть. Тогдашние покрытосеменные росли, можно сказать, как на пожар – куда стремительнее, чем сегодняшние.
Как показало время, неприхотливые споры оказались слишком примитивным способом давать потомство. Да и распыление пыльцы на авось, как это делают хвойные, выявило свои минусы. Царство споровых хвощей, папоротников, саговников, голосеменных хвойных рухнуло. Сейчас в нашей флоре названий покрытосеменных вдвое больше, чем всех остальных растений, а биомассы они дают в 30 раз больше. Главная особенность победителей – цветы.
Да, пора произнести слово, недосказанное в названии. Динозавры подарили нам цветы.
Почему раньше никто не подумал об этом? Палеоботаники считали, что всякие хвостатые плетутся в хвосте эволюции: растения кормятся солнцем, ящеры – зеленью, первым изменяется тот, кто в цепочке ближе к солнцу. Палеозоологи отстаивали главенствующую роль ископаемых млекопитающих – тогда ничтожной горстки, затерянной среди полчищ ящеров. А палеоэнтомологи не сомневались, что цветы «изобрели» насекомые. По новой же гипотезе, дабы расчистить для цветковых просторную экологическую пищу, понадобились такие бульдозеры, как многотонные рогатые и утконосые динозавры. Но долгое время ученые ящеров в расчет не брали – дескать, тупиковая ветвь эволюции. Однако, прежде чем кануть в Лету, динозавры примерно сорок миллионов лет вытаптывали и объедали множащиеся цветковые растения. А те научились не погибать. Мир переставал быть монотонно зеленым: это цветы зазывали всеми красками радуги своих новых слуг – насекомых. Слуг, а не хозяев.
Вот как все просто. Читатель вправе спросить: а ересь-то где? Ведь элементарно: ход динозавров, затем ход растений, снова ход динозавров и опять растений... Как в шахматах. Кому-то даже покажется, что он давным-давно знал про то, как возникли цветы. Наверное, это судьба всех теорий, предлагающих простейший ответ на сложную проблему: наутро вчерашнее открытие кажется банальным, известным всем.
Достаточно перелистать научные и научно-популярные книги по биологии, чтобы убедиться: до сих пор рассказ о возникновении цветов сводился или к умолчанию, или к многословию, которое можно свести к формуле: «Природа сказала: да будет цветок, и стал цветок». Приведу характерные строки из знаменитой книги английского зоолога Дэвида Эттенборо «Жизнь на Земле», переведенной у нас в 1984 году. Вот все, что он пишет о возникновении цветка:
«Насекомые первыми завоевали воздух и в течение 100 млн. лет оставались его единоличными властителями.
Тем временем растения учились использовать летательные способности насекомых для собственной выгоды. Ветер как средство распространения их репродуктивных клеток был биологически довольно нерентабелен. Насекомые оказались гораздо более совершенным средством транспортировки.
Самый ранний и примитивный из всех известных нам образчиков этого чудесного приспособления – цветок магнолии».
Про динозавров ни слова. А главное, не указаны настоятельные причины возникновения цветка, хотя эволюция движима именно неотступными потребностями. Сказано лишь, что была возможность улучшения – с помощью насекомых, и растения ею воспользовались. А ведь к улучшению что-то должно было понудить!
Словом, не спешите восклицать: мы это уже знали! До сих пор узнавать было неоткуда.
Войдет ли «ересь о динозаврах» в школьные учебники, покажет время. Пока противники новой гипотезы не складывают оружия.
А тем временем давайте взглянем свежим взглядом на цветущую лужайку, на клумбу в городском саду, на букет в руках женщины. Может статься, ученые правы и перед нами прекрасный и бессмертный подарок динозавров. Ящеры топтали, выедали, ломали... и эволюция вынуждена была создать самые живучие растения – покрытосеменные, которые оказались и самыми прекрасными.
Невольно напрашиваются вопросы: а что, если люди будут и дальше обращаться с природой подобно динозаврам: топтать, выедать, ломать? Что, если города-бронтозавры будут тянуться к самым сокровенным листочкам, озерам, пастбищам, лугам... Не породит ли природа снова нечто прекрасное? Равное цветку, а то и лучше? Возможно, возможно, кто ей запретит... Но шутка »горька. Мало того, что динозавры отпустили природе миллионы лет на подобающий творческий ответ,– самые лучшие цветы распустились на их могилах.
По материалам иностранной печати В. Задорожный
Музей ненайденных экспонатов
Много в мире палеонтологических музеев, но все они на одно лицо – ряды искусно собранных скелетов давно вымерших животных. Уникальное скопление окаменелостей в китайской провинции Сычуань словно само подсказало принципиально иное решение.
Обнаруженное в 1972 году в Цзыгунском районе кладбище динозавров поначалу показалось заурядным. Но более внимательное обследование годом позже стало сенсацией. Палеонтологи о таком счастье и не мечтали – скопление окаменелостей на площади в 17 тысяч квадратных метров. Причем толщина искомых среднеюрских пластов – 4 метра.
Уже сейчас извлечены неплохо сохранившиеся останки более ста особей – двадцать с лишним видов позвоночных. Нашлись почти полные скелеты двадцатиметрового растительноядного ящеротазового динозавра и «крохи» в полтора метра – птицетазового динозавра. Плюс – карнозавр, множество стегозавров, птерадонты, плезиозавры, лабиринтодонты, черепахи, рыбы, крокодилы. Неподалеку, у подошвы горы Чаншаньлин, обнаружились в изобилии древовидные растения, которыми в свое время питались динозавры: сосны, двадцатиметровые гинкго.
К месту, которое китайский палеонтолог профессор Ян Чжунцаянь окрестил «логовом динозавров», потянулись ученые со всего мира. Назрела потребность где-то разместить массу извлеченных окаменелостей, чтобы они были доступны и ученым, и широкой публике. Тогда-то и родилась необычная идея: создать музей прямо на месте раскопок. Пусть само уникальное «палеонтологово» станет громадным экспонатом!
Общая площадь музея немаленькая – 25 тысяч квадратных метров. Часть залов – в стороне от раскопок – традиционна: тут скелеты на подставках, картины по стенам. Остальное пространство отведено собственно раскопкам, срезам почвы, реконструированным древним ландшафтам. Переходы, мостики, балюстрады... Архитекторы заботились не только о красоте и удобстве для посетителей – сделано все, чтобы палеонтологи и геологи могли спокойно продолжать работу.
Музей будет скоро достроен, но еще многие годы раскопки будут продолжаться на глазах у публики. Гиды музея удивляются: и как это у посетителей хватает терпения смотреть на труды палеонтологов – ведь некоторые часами простаивают на галереях. Но трудно совладать с искушением постоять и подождать – вдруг прямо при тебе выудят из глубин истории открытие века!
В. Савин
Фото из журнала «Китай»
