Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №11 за 1976 год"

Рассвет в дебрях буша

Продолжение. Начало в № 10.

После первых ошеломляющих фраз Коста Майк уже овладел собою.

– Мы останемся в форте еще дней десять, от силы – две недели, – тянул Коста слово за словом. – В форте уже пущен слух, что наш вертолет сломался и мы ждем запасные части.

Майк сдержанно кивнул:

– Это ваше дело, сеньор капитан.

– Но и вам придется принять участие в нашей маленькой игре, – продолжал Коста. – Теперь комендант форта – вы, и не удивляйтесь, если придется заниматься не только защитой бетонных коробок от мятежников. К вам будут приходить черные… из буша. Они будут приносить вам донесения, которые приказано передавать коменданту. Только коменданту. Гомеш… во всяком случае, мы не успеем сообщить о смене адресата.

Письма из джунглей

Все эти вечера Елена и Евгений проводили вместе на вилле советника. Мама Иду даже настояла, чтобы на время отсутствия отца Евгений перебрался сюда жить.

По утрам, когда еще не было жары, они ездили купаться на океан, мили за три от дома, на велосипедах. Они мчались по твердым, как бетон, тропинкам сквозь плантации кокосовых пальм.

Наплававшись вдали от берега, они медленно возвращались и, дождавшись хорошей крутой волны, ловко выкатывались на ее гребне на сероватый влажный песок.

Потом они лежали на песке, а вокруг была тишина: лишь ритмично шлепались о берег теряющие силу волны, шипела убегающая пена. Мир был необъятен в своей тишине и прозрачности.

– Молодые люди, так недолго и сгореть! – вдруг раздался над ними чей-то веселый голос. – Наше солнце белой кожи не любит.

На берегу, повыше их, там, где кончалась кокосовая роща и начинался песок пляжа, стоял африканец в костюме «сафари», Он казался очень высоким из-за своей невероятной худобы и непропорционально маленькой головы на узких плечах.

– Доброе утро, мисс Мангакис, доброе утро, товарищ Корнев! – учтиво поклонился, подойдя к молодым людям, африканец и приветливо улыбнулся. – Майор Араухо, начальник контрразведки армии Республики Гидау.

Голос его был мягок, добродушен, хотя в нем и проскальзывали легкие насмешливые нотки, словно он все время посмеивался сам над собою.

– Извините, что я помешал вашему уединению. Видите ли, должность у меня такая, что ни мне к вам, ни вам ко мне лишний раз заходить не следует.

Араухо опять засмеялся, но, сразу же оборвав смех, достал из нагрудного кармана два сложенных пополам конверта. Один протянул Елене, другой – Евгению.

На нежно-голубом конверте с алжирской маркой юноша увидел крупные, размашистые строчки адреса, написанные отцом: «Е. Корневу, г. Габерон, Республика Богана».

– Отец в Алжире? – поразился Евгений.

– А у мисс Мангакис письмо из Нью-Йорка.

– Но… – хотела что-то сказать Елена.

– Нет, мисс! – почти торжественно провозгласил майор Араухо. – Ваши родители в Освобожденной зоне Республики Гидау. А конверты… Конечно, конспирация не бог весть какая, но, попади они в лапы тугам, тем пришлось бы поломать себе головы.

Отец писал Евгению, что дела идут на поправку. Сын мамы Иду извлек из ноги четыре пули. «Отличные сувениры!» – шутил отец; а через неделю пойдет караван с ранеными, с которым отправят в Богану и его. Если все будет хорошо, он успеет как раз к самолету в Москву. Ему, Евгению, надо заказать билеты и заняться упаковкой вещей. Жаль только, что не удастся побывать на церемонии провозглашения независимой Республики Гидау.

Было в письме и о том, что Евгению уже восемнадцатый год, он взрослый и отец надеется, что он больше не будет делать глупостей – намек на недавнее путешествие с мамой Иду.

Елена, прочитав свое письмо, обратилась к майору:

– Мистер Араухо, не знаете ли вы, что с… – Елена опять взглянула на Евгения, и он понял, о ком сейчас пойдет речь, – что с Майком?..

Но начальник контрразведки предостерегающе выставил ладонь.

– Не продолжайте, мисс Мангакис. Есть вещи, о которых не следует говорить даже в таком уединенном месте и даже со мною. Ведь вы же знаете, что капитан Морис отпустил вашего друга не случайно?

Араухо сделал многозначительную паузу, и Елена почему-то поспешно кивнула.

Африканец перевел взгляд на Евгения:

– Надеюсь, вы объясните мисс Мангакис, что идет война и разведчикам в ней приходится труднее, чем партизанам, действующим в буше. Ваш друг вернулся в форт, и я жду вестей от него. Так что… – Араухо улыбнулся широкой и приятной улыбкой, – не будем терять связи. Как только я получу от него весточку, я сейчас же дам вам знать. Договорились?

Последний бой Мелинды

Мелинда готовила обед. В камине на вертеле жарился козленок. Заметив стоящего на пороге Майка, она вытерла руки о полосатый передник и сказала сухо:

– Обед будет готов через час. Майк глянул через плечо: никого не было.

– Мадам, сегодня утром я… мне передали записку. Капитан Коста ждет ее. Это очень важно, мадам, или я чего-то не понимаю…

Он поспешно достал листок бумаги.

– Вот… Я переписал ее, ведь если записка не попадет к капитану Коста, кто знает, что произойдет!

Мелинда пробежала взглядом записку. Скомкала и швырнула в камин.

– Сынок! Мы знали, ты – честный парень. Теперь-то ты понял, почему я не могу уйти? – кивнула Мелинда на камин, где от пепла сгоревшей бумаги не осталось и следа. – Туги что-то затевают, чтобы сорвать провозглашение независимости. Теперь отдай записку капитану Коста – все будет в порядке.

И она поспешно повернула вертел в камине: козленок начал подгорать.

– Человек, что принес записку, обещал прийти за ответом в сумерки, – сказал Майк в спину Мелинде.

– И это сообщи капитану Коста.

Майк, вздохнув, вышел из кухни. События захлестнули и повлекли его. И вот теперь, если не сам капитан Морис, то Мелинда, резидент мятежников, дает ему указания. А самое главное, он выполняет их совсем не против собственной воли.

Капитана Коста он нашел на крыше дома. Уютно устроившись в шезлонге под большим ярко-зеленым куполом пляжного зонта, капитан читал какую-то книгу.

– Вы хотите мне что-то сообщить? – спросил капитан и кивнул на табурет.

– Сегодня утром я получил записку, – сухо сказал Майк, продолжая стоять. – Кто-то сунул ее мне во время похорон коменданта.

– И вы до сих пор молчали? – вскочил Коста. – Где она?

Майк передал ему шариковую авторучку. Капитан, опустился в шезлонг. Привычно достал из авторучки тонкий листок, вынул из внутреннего кармана плоский кожаный футляр, внутри которого оказалась лупа.

– Так…

Он прочел записку несколько раз и поднял взгляд на Майка.

– Вы читали?

Майк кивнул.

– Н-да… – Коста посмотрел на него с интересом. – А вам не кажется, капитан, что вы слишком часто оказываетесь на пути у нашей контрразведки? Десант в Богане, операция «Под белым крестом Лузитании» и теперь… операция «Феникс»?

Взгляд Коста был холоден.

– Вы убили майора Хора, убили Фрэнка Рохо… Следующим, вероятно, буду я?

– Не говорите глупостей, капитан!.. «Свечу погасим на рассвете дня Д. Жук должен ждать в известном квадрате. Подтвердите две цифры», – прочел Майк на память. – «Свеча» – «кэндал» по-английски. Вы хотите убрать Кэндала? Значит, это и есть операция «Феникс»?

– А вы догадливы, – иронически обронил Коста. – Но почему так взволнованы?. Убрать лидера мятежников – что в том плохого? Вам не нравятся наши методы – заговор, наемные убийцы? Успокойтесь, мы постараемся заполучить Кэндала живым. Если вы такой догадливый, то могли бы предположить, что под «жуком» подразумевается вертолет…

Он махнул рукою в сторону «алуэта».

И в этот миг прямо под ними, в доме, гулко ударил выстрел. Затем еще один и еще…

– Дьявол!

Коста мгновенно выхватил пистолет, оттолкнул Майка и легко перепрыгнул через бетонный парапет, окружавший площадку на крыше.

– Прыгайте! – донесся снизу его голос.

Не раздумывая, Майк последовал его примеру. Он видел, что Коста с пистолетом в руке крадется к двери вдоль стены дома. Вот он, выставив пистолет, собрался было сделать последний шаг, но дверь распахнулась, и из нее выскочил полуодетый майор Коррейя.

Следом за ним на пороге показалась Мелинда с пистолетом в руке. Увидев капитана Коста, она выстрелила в него почти в упор, но тот на долю секунды опередил ее, бросившись наземь.

В следующее мгновенье Мелинда захлопнула дверь, послышался скрежет задвигаемого изнутри засова.

– Сюда! Под стену! – крикнул майору Коста. – Да скорее же, ради дьявола, пока она не начала стрелять из пулемета…

Майор прыгнул к нему и оказался в «мертвой зоне» под стеной.

– Что произошло? – резко спросил Коста.

– Я спал, – растерянно мотнул головой Коррейя. – Вдруг стрельба. Там, где кабинет коменданта. – Я – туда. Смотрю – дверь открыта, на полу – полковник, кровь так и хлещет, а она – с пистолетом…

– И вы бежать? – иронически прищурился Коста.

– Посмотрел бы я на вас! – обозлился майор. Страх сделал его необычно разговорчивым. – Это же разъяренная ведьма с «береттой». Говорил я полковнику: «Не лезь ты к ней, что тебе, других баб мало!» Ну и вот…

– Значит, полковник… – многозначительно сказал Коста.

– Да, я лег спать, а он пошел. «Тоже, – говорит, – баронесса! Сейчас эта полукровка у меня попляшет: давно, мол, мы должны ее арестовать…»

– Идиот!

Разъяренный Коста оторвался от стены, выпрямился и обернулся к Майку:

– Вы слышали, капитан? Вот такие скоты и довели нашу страну до нынешнего позора. И это любимчик командующего, арбитр в вопросах офицерской чести! – Он опять обратился к майору:– А вы почему его не остановили? Да, мы прибыли сюда с приказом арестовать эту женщину. Но я добился отсрочки: нельзя настораживать мятежников перед началом операции.

– Он хотел ее только припугнуть… Он прямо облизывался, когда видел ее, – пробормотал Коррейя. – Да… это был большой грешник, вы же знаете.

– Вот и отгрешил! – мрачно заметил Коста.

– Прежде всего надо выкурить эту ведьму, – посоветовал Коррейя. – Она убила офицера!

– Вы видели этого храбреца? – капитан обернулся к Майку. – И заметьте, что роль «выкуривателей» он великодушно оставляет нам.

Коррейя оскорбился.

– Господин комендант! – приказал он Брауну. – Как старший по званию, я приказываю вам оцепить дом и взять его. Штурмом. Исполняйте!

Майк вяло козырнул и пошел к блокгаузам. «Мелинда… Она застрелила этого подонка с маслеными глазами, и теперь спасти ее могло только чудо. Бежать из форта, пробиться сквозь кольцо солдат невозможно. Вот если бы уговорить ее сдаться… Сохранить ей жизнь сейчас – потом-то уж он спасет ее, пусть даже ему придется застрелить Коста и длинноносого майора…»

…Командос залегли вокруг дома, превратившегося в неприступную бетонную крепость. Мелинда умело использовала арсенал, оказавшийся в ее распоряжении: из узких окон-бойниц торчали стволы пулемета и нескольких автоматов.

Длинными пулеметными очередями она прижала командос к земле. И сколько майор Коррейя ни орал на солдат, те не поднимались в атаку. Они не хотели погибать из-за сумасшедшей бабы.

Солнце пекло все сильнее, лежать под его палящими лучами, уткнувшись носами в пыль, становилось невыносимо. И, понукаемые сержантами, командос мало-помалу стали подбираться к дому.

Когда до его стен оставалось метров триста, они вскочили и под прикрытием пулеметов, бивших по окнам со сторожевых башен, бросились в атаку. Мелинда подпустила их метров на двести, а потом меткими, жесткими очередями принялась расстреливать – твердо и спокойно.

Наступавшие бросились на землю, ровную, гладкую землю строевого плаца, на котором можно было укрыться лишь за трупами убитых. Несколько командос попытались было обойти дом.

Взвалив на себя тела убитых, закрываясь ими словно щитами, они поползли под прикрытие «алуэта», стоявшего между ними и домом.

Тут Коста вырвал мегафон из рук майора:

– Отставить! Эй, вы, там, у «алуэта»! – рявкнул он, и голос его прогремел над плацем.– Назад! Немедленно!

Командос замерли. Потом стали неохотно отползать. Мелинда прекратила огонь.

– Если она подожжет вертолет, нам снимут головы! – жестко сказал Коста майору. – Вы с полковником уже поставили операцию «Феникс» под угрозу срыва, а теперь хотите сорвать окончательно, оставив меня без машины! Придумайте-ка лучше что-нибудь другое!

– Может быть, попытаемся уговорить ее сдаться? – собравшись с духом, предложил Майк. – Я знал ее покойного мужа. И если бы я попробовал… В конце концов, она вдова офицера и защищала свою честь. Мы можем гарантировать ей беспристрастное судебное разбирательство.

Коста опустил голову, задумался, поднял взгляд на Майка:

– Что же, попробуйте, капитан…

Майк козырнул, вышел из блокгауза и во весь рост пошел через залитый белыми солнечными лучами плац. Он не замечал пота, заливавшего ему глаза, не слышал своих шагов, гулко отзывавшихся в мертвой тишине плаца.

– Мадам, – тихо сказал он, подойдя к окну. – Это я, капитан Браун.

– Вижу, сынок, – донесся в ответ спокойный голос Мелинды. – Ты пришел уговаривать меня сдаться, ты хочешь попытаться спасти мне жизнь?

– Да, – растерялся Майк, – у них огнеметы, гранаты со слезоточивым газом – сопротивляться бессмысленно… А это все-таки шанс.

Мелинда тихо засмеялась:

– Спасибо, сынок. Но я свое дело уже сделала, а ты только начинаешь. Твоя жизнь сейчас нужнее Африке, чем моя… Слушай внимательно. Сегодня вечером, в сумерки, иди к могиле моего мужа. Письмо, которое даст тебе капитан Коста, отдашь первому, кто подойдет к тебе. Но наш человек будет вторым. Он сделает все, что нужно. А теперь уходи, я знаю, что мне делать. А им скажи, что я выйду. Пусть ждут.

И сразу же послышались ее шаги, удаляющиеся в глубь дома.

Весть о том, что Мелинда решила сдаться, поразила Коста.

– Хм… А я-то думал, что знаю этих людей! Не в их характере сдаваться… Господин майор, берите мегафон и прикажите командос не стрелять. Эта женщина нужна нам живой!

Тишина длилась минут десять. Майк начал нервничать. Наконец дверь комендантского дома отворилась, и на пороге появилась Мелинда.

Несколько секунд она не двигалась, прикрыв от солнца глаза козырьком ладони, потом сделала шаг, другой, медленно, но уверенно. На ней был тот же черный вдовий наряд, в котором она шла за гробом мужа.

Командос, словно потрясенные видом ее скорбной фигуры, медленно поднимались с земли, все еще держа автоматы наготове.

Она шла прямо на солдат.

Майк рванулся было навстречу, но капитан Коста крепко стиснул его локоть:

– Подождите…

Мелинда оказалась метрах в пяти от цепи командос. Вдруг она отбросила черную вдовью шаль, неловко, по-женски, закинула руку – и медное, пламя разорвалось в цепи солдат. Она не успела швырнуть вторую гранату: свинцовый вихрь сбил ее с ног, и Мелинда упала в красную пыль.

Майк застыл в ужасе, не чувствуя, как побелевшие пальцы Коста впились в его локоть.

Оборванная нить

Незадолго до сумерек Коста вошел в кабинет коменданта, где Майк уединился сразу же после того, как африканцы во главе со священником забрали тело Мелинды.

Лицо Коста было холодно и спокойно, словно ничего не произошло.

– Майор совсем расклеился,– сказал он, снимая фуражку и ногой пододвигая себе стул. – Он не годится для операции.

– К сожалению, не могу вам ничем помочь, капитан! – холодно отрезал Майк.

– Что ж… – Коста странно улыбнулся. – Но вы, надеюсь, не забыли, что сегодня в сумерки у вас встреча с агентом?

Майк лишь вздохнул в ответ.

Коста достал из внутреннего кармана мундира пластмассовую авторучку, развинтил ее, вынул из-под стержня полоску тонкой бумаги и вместе с лупой протянул Майку.

– Вы теперь в курсе операции, и у меня нет оснований не доверять вам.

Крохотные буквы казались выпуклыми в голубоватом стекле лупы: «Начало операции отложить, необходимо доработать детали. На случай неожиданностей продолжаем слушать в то же время на тех же волнах».

– Будем надеяться, что ничего неожиданного не произойдет в ближайшие два дня, – продолжил Коста. – Я вам еще не говорил, что нам придется на некоторое время расстаться с «алуэтом»? Завтра отправим в Гидау тело полковника, а этот раскисший майор, от него здесь все равно нет толку, пусть сопровождает убитого.

Последние фразы Коста произнес так, будто ожидал согласия Майка, и Майк кивнул.

– Вот и отлично, – сдержанно сказал капитан.

Он взял у Майка бумажную ленточку, собрал авторучку и положил ее на стол.

– Теперь вы понимаете, почему я откладываю операцию? Эта история со вдовой коменданта… Как некстати все произошло!

В голосе Коста было искреннее сожаление, и Майк так же искренне согласился с ним.

Странным все-таки был этот капитан! То высокомерный и заносчивый, то такой, как сейчас… Какой? Майк не мог подобрать слов.

– Человек, передавший вам записку, должен встретиться с вами в сумерки. Передайте ему вот это и сразу же возвращайтесь.

Коста протянул Майку авторучку.

– Радисты связываются с Гидау, – сказал он уже с порога. – Я сообщу о смерти полковника де Сильва.

Браун вышел из дома, как только воздух стал за окном сиренево-серым. Он постоял у двери, окинул взглядом пустынный плац, в пыли которого все еще были видны длинные извилистые полосы: следы командос, ползших навстречу пулеметным очередям, неглубокая ямка – след разорвавшейся гранаты.

Никого не заметив, Майк двинулся направо, мимо «алуэта» – охраны около вертолета не было – к кладбищу. Он дошел до могил, когда уже стемнело, хотя весь путь неторопливым шагом занял минуты три-четыре, не больше. Потом медленно пошел назад, решив продолжать эту вынужденную прогулку еще минут десять – ведь встреча была назначена в сумерки.

Вот и «алуэт» – как раз на полпути между кладбищем и домом.

– Сеньор комендант! – неожиданно услышал он голос рядом с собою, и от машины отделилась тень. – Это я… Скорее!

Майк оглянулся. Второго поблизости не было.

«А вдруг наши не перехватят записку? – мелькнула мысль. – Вдруг я что-нибудь не понял в словах Мелинды?»

– Скорее! – повторил агент. Майк сунул ему авторучку.

Агент поспешно схватил ее, и в тот же момент из-за вертолета вынырнула еще одна тень.

Первый резко обернулся, выставил вперед руку, но она отлетела, отброшенная ударом, вверх. Еще удар, и он повалился в пыль.

Нападавший склонился над агентом.

– Стой! – прогремел голос капитана Коста почти рядом. – Стой!

И тотчас позади Майка вспыхнула редкая цепь фонариков: их тонкие лучи уперлись в фигуру человека, бегущего к блокгаузам через пустынный плац. Автоматная очередь вспорола тьму, и веер огненных нитей хлестнул по фонарям.

– Не стрелять! – крикнул Коста. – Из форта ему не уйти!

Майк, выхватив свой пистолет, в растерянности стоял над стонущим агентом.

«Второй наш», – опять вспомнились ему слова Мелинды.

– Из форта ему не уйти, – повторил Коста.

А этот отлежится и понесет новый приказ в Габерон заговорщикам!

И, вытянув руку, Майк выпалил всю обойму в темноту, туда, где в пыли корчился агент.

Подскочивший Коста схватил его за руку.

– Вы сошли с ума! Вы убили нашего человека!

Командос бежали на выстрелы, не зажигая фонарей.

«Боятся», – злорадно подумал Майк и обернулся к капитану.

– Ваш человек хотел убить меня! – зло бросил он.

Затем Майк взял фонарик из руки не нашедшего что ответить капитана, стал на колени над телом убитого, зажег свет и принялся обшаривать его карманы. Авторучки с запиской не было.

– Вы оборвали связь, – грубо бросил Коста и обернулся к командос: – Никого из форта не выпускать. Мы должны найти…

Он не сказал что, махнул рукой и, резко повернувшись, быстро пошел в дом.

Заговорщики торопятся

Кваме Араухо расправил тонкую полоску бумаги, лежавшую перед ним, и задумался: решение требовалось принять срочно. Судя по тому, что было в записке, дело зашло слишком далеко.

Он тяжело вздохнул и поднял взгляд на сидевшего перед ним старика священника," босоногого, в пыльной и рваной, некогда лиловой рясе, подпоясанной старой, разлохматившейся веревкой.

Глаза старика были полуприкрыты, сухие губы потрескались, он дышал широко открытым ртом.

– Устали, падре? – сочувственно спросил начальник контрразведки.

Отец Игнасио кивнул:

– Мне трудновато бегать по бушу, сын мой…

– Вы знаете, что здесь написано?

– Ты не доверяешь мне, сын мой? – старик поправил тяжелый бронзовый крест, висевший на впалой узкой груди.

– Просто хочу понять, падре, как вы, клерикал, пошли на сотрудничество с нами, с атеистами.

– Мелинда верила в бога, но разве это мешало ей…

Араухо нетерпеливо перебил его:

– Да, да… Она была патриоткой, настоящей патриоткой. И она делала большое дело. – Начальник контрразведки опять кивнул на полоску бумаги, которую разглаживал своей сухой ладонью. – И все же кое-что мне продолжает оставаться неясным во всей этой истории. Я должен задать вам несколько вопросов, падре. Вы рассказали мне, что Майк Браун сообщил содержание записки Мелинде. Ни с того, ни с сего. А если это провокация?

– Капитан Браун – честный человек, – твердо ответил священник. – Мелинда верила ему.

– Но какие для этого основания?

Священник упрямо нагнул голову:

– Разве не капитан Морис отпустил его в форт после того, как эти собаки из «Огненной колонны» получили по заслугам? Капитан Морис верил в него.

– Да, я знаю об этом, – помедлив, согласился Араухо, – но почему вы напали на агента в форте, а не выследили его потом в буше? И почему капитан Браун застрелил его?

– У нас не было времени, чтобы сообщить об агенте нашим людям в буше. И если бы капитан Браун не застрелил его, кто знает, может быть, он пришел бы к заговорщикам раньше меня.

Отец Игнасио говорил тихо и спокойно, резкий тон начальника контрразведки, казалось, не производил на него никакого впечатления.

– Но вы рассказывали, что капитан Коста следил тем вечером за Майком Брауном. Значит, туги его в чем-то подозревают?

– Я сказал, что это было похоже на засаду, сын мой, – все тем же ровным, терпеливым голосом ответил священник. – Может быть, туги…

– …знали, что вы хотите напасть на их агента, – закончил за него фразу Араухо. – Но от кого?

Начальник контрразведки многозначительно замолчал. Когда он заговорил снова, голос его был полон металла:

– Только Майк Браун и Мелинда знали, что от нас… с нашей стороны, – поправился он, – пришел человек с запиской. И уж конечно, не от Мелинды могли узнать об этом туги! Значит, – он опять сделал многозначительную паузу, – …туги ведут какую-то хитрую игру. И скорее всего их цель – убедить нас в, том, что в наши ряды пробрались предатели.

Он доверительно наклонился к священнику:

– В интересах дела необходимо, чтобы, кроме меня и вас, об этом никто ничего не знал. Вы меня поняли?

Отец Игнасио бесстрастно кивнул. Араухо помог ему встать со стула и, поддерживая за локоть, повел к двери.

– Да… – вспомнил он у самого порога. – Часа через три вы мне понадобитесь, падре. Здесь неподалеку есть хижина. Спросите любого, как пройти к местному знахарю. Это наш человек. Скажите ему, что вы пришли от брата, страдающего зубной болью. И располагайтесь там как дома. Я найду вас…

Начальник контрразведки стоял у окна и наблюдал за отцом Игнасио, пока священник устало пересекал плац.

Затем Араухо вернулся к столу, сунул записку в ящик, запер его. Одернув куртку и поправив кобуру, начальник контрразведки легким пружинистым шагом вышел из кабинета.

Часовые заметили начальника издалека. Они знали обычай Кваме Араухо лично проверять заключенных два-три раза в день, и один из охранников, поспешно вытащив из кармана тяжелый ключ, вставил его в замочную скважину.

Араухо сухо кивнул, часовой тотчас повернул ключ. Заключенные по заведенному порядку выстроились в первой комнате у стены. За спиной Араухо переминались с ноги на ногу часовые с автоматами, закинутыми за плечи.

– Закройте дверь, – не оборачиваясь, приказал им Араухо.

В отличие от семи арестованных, стоявших навытяжку, майор Жоа небрежно прислонился плечом к стене.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, гражданин Жоа… Прошу пройти, – холодно произнес Кваме Араухо.

И, не дожидаясь Жоа, он толкнул дверь, ведущую во вторую комнату. Майор неторопливо оторвал плечо от стены, двинулся следом.

В комнате не было никакой мебели. У стены лежали свернутые циновки из рафии, в углу – оцинкованный бак с водой. Из небольшого транзисторного приемника, поставленного на подоконник, тихо журчала музыка.

Араухо подошел к окну, глянул сквозь решетку наружу и включил звук на полную мощность. Потом хитро подмигнул майору Жоа, нагнулся, раскатал одну из циновок, уселся на нее и сделал приглашающий жест рукой:

– Садись! Друзья просят отложить операцию…

– Какого черта! – вырвалось У Жоа.

– Из форта номер семь пришел человек. Он из группы Мелинды.

– Этой ведьмы, которая погубила «Огненную колонну»? С ней давно уже пора кончать. Почему туги с этим тянут? Ведь мы сообщили им все, что нужно.

Араухо коснулся руки Жоа:

– Успокойся. Она уже встретилась с духами предков. Сейчас для нас куда опаснее Майк Браун. Связной случайно вышел на него с моей запиской, ведь теперь он комендант форта! Не перебивай. Майк Браун работает на капитана Мориса. Я установил это точно.

– Значит, на помощь из форта нам рассчитывать нечего, – помрачнел Жоа. – А действовать надо немедленно.

– У меня все готово. Но рисковать незачем. Мне верят, и все донесения с той стороны поступают ко мне.

– Но ведь Коста в Гидау, куда за два дня не доберешься!

Араухо тихо рассмеялся:

– Он уже в форте номер семь. Если мой человек свяжется с ним, с Майком Брауном будет покончено. Не из-за этого я откладываю операцию: я должен быть уверен, что вертолет тугов будет ждать нас, когда провернем дело. Клянусь духами предков, мне совсем не хочется отправиться на небо следом за Кэндалом.

– Что ты хочешь сообщить капитану Коста? – уже спокойно спросил Жоа.

– Мы начинаем операцию через три дня. Дольше тянуть нельзя…

– Через неделю Кэндал отправится в Колонию, соберет Национальное собрание и провозгласит независимость, – продолжал майор.

Араухо небрежно махнул рукой:

– До этого еще далеко. Куда опаснее, что на Кэндала теперь работает этот выскочка, капитан Морис. Майк Браун его человек. И как только он сумел его обработать! Впрочем, хорошенькая сумма для мальчишки, только начинающего жизнь, немало значит.

Араухо встал с циновки, потянулся:

– Но мне пора идти. Падре меня заждался.

Жоа кивнул, не трогаясь с места.

Кваме Араухо шел, держась рукою за щеку. Все знали – его мучают зубы, и помогает ему лишь какое-то снадобье, которое специально для него готовит живущий неподалеку знахарь, высохший старик с пепельно-серой кожей, с клочками седых волос на голом черепе.

Араухо усмехнулся, издалека заметив, что перед хижиной, этой обителью черной магии, сидя на корточках друг против друга, мирно беседовали два старика – колдун и священник.

– А я вижу – вы подружились, служитель бога и наместник дьявола, – сказал, подходя к ним, Кваме Араухо.

– Не богохульствуй, сын мой, – укоризненно покачал головой отец Игнасио.

Колдун же молча встал и приподняв циновку, закрывающую вход в капище, скрылся внутри. Потом появился с самой обычной кружкой, фаянсовой, желтой, дешевой, молча протянул ее Араухо. Тот поспешно схватил ее, хлебнул, принялся полоскать рот. Через минуту-другую он сплюнул жидкость и сказал священнику:

– Вы пойдете в форт, падре… Священник согласно кивнул.

– ..к капитану Коста.

Араухо обернулся к колдуну.

– Ты расскажешь ему, что нужно делать для перехода границы. А это, падре, вам… – Араухо протянул отцу Игнасио несколько шариковых авторучек. – Он, – кивок на колдуна, – объяснит, что с ними делать.

Разговор в пограничной лавке

Капитан Морис, сидевший с удочками на корме старой лодки, бросил окурок в темную, казавшуюся в сумерках масленисто-тяжелой воду лагуны.

– Значит, ты видел падре из форта номер семь, – задумчиво сказал он, глядя куда-то вдаль.

– Клянусь Шанго, это был он! Он сел в грузовик, который пошел сегодня к границе! – заторопился Нхай, словно боясь, что ему не поверят. – Я видел его много раз в буше.

Разведчик выпрыгнул из лодки на серый влажный песок, стал собирать снасти.

– Но почему падре не пришел ко мне? – задумчиво спросил он самого себя. – Ведь Мелинда получила приказ держать связь только со мной…

Капитан Морис тщательно отряхнул ноги и обулся.

– Камрад Нхай! – голос Мориса стал официальным. – Я приказываю вам охранять детей советника Мангакиса и советского журналиста Корнева. С ними ничего не должно случиться. Ни-че-го! Вам понятно?

– Слушаюсь, камрад капитан! А как же отец Игнасио?

Капитан Морис невольно улыбнулся непосредственности старого солдата:

– Не беспокойся. Я свяжусь по радио с пропускным пунктом на границе, а через час отправлюсь туда сам.

Нхай в сомнении покачал головой:

– Если у падре черно на душе, он не станет дожидаться, пока грузовик дойдет до границы. В буше много тропинок, ведущих на ту сторону.

– Я знаю отца Игнасио. – Капитан Морис положил свою тяжелую руку на плечо Нхаю. – Помни прежде всего, что я сказал тебе о детях наших друзей. Они должны быть в безопасности!

…А в это самое время в пятидесяти трех километрах от Габерона и в двенадцати от границы, отделяющей территорию Республики Богана от Колонии, на пыльной деревенской улице остановился военный грузовик.

Деревня Окити – всего лишь несколько глиняных хижин да государственная лавка, построенная из бетонных блоков, – была последним пунктом, где «фридомфайтеры» могли чувствовать себя в относительной безопасности перед переходом в партизанскую зону.

На полках лавки громоздились штуки пестрых тканей, одеяла, эмалированная посуда. Были там и керосин, и мачете, и лопаты. Мешки с крупной солью стояли рядом с ящиками пива, велосипеды громоздились один на другом и отражались в квадратах небольших зеркал, которыми были увешаны стены.

Кое-кто из пассажиров грузовика, совсем еще мальчишки, только что закончившие военную подготовку и возвращавшиеся в свои отряды, вошли в лавку.

Торговавший в лавке мулат, отзывавшийся на имя Сана, достал из холодильника, работавшего на керосине, запотевшие бутылки лимонада.

Отец Игнасио вошел в лавку вместе с другими. При виде его глаза мулата слегка прищурились – слишком необычно выглядел человек в рясе среди ладных, крепких парней в новенькой, хорошо подогнанной военной форме.

Сана вышел из-за прилавка и молча подал старику железный стул, тот благодарно кивнул и сел, держа в худой руке стакан золотистого лимонада.

– Лимонад пахнет керосином, – неуверенно сказал священник, ни к кому не обращаясь.

Сана насторожился, невольно оглянулся на остальных посетителей. Те допивали лимонад и один за другим выходили из лавки.

– Через год обещают электричество, – подал ответную реплику мулат и опустил взгляд: в конце концов, керосином пахло действительно крепко, и фраза, сказанная священником, могла случайно совпасть с началом пароля.

Последний «фридомфайтер» вышел из лавки.