Текст книги "Журнал "Вокруг Света" №1 за 1998 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
По пасхальскому поверью, в каждой статуе живет дух того, в честь кого она была высечена. Когда дух покидает статую, она «умирает» – покрывается плесенью мхом. Странно, но изваяния действиельно выглядят по-разному: одни – так, будто их только что закончили ваять каменотесы, другие поменяли цвет, покрылись лишайником.
Склоны кратера, считается, служили каменотесам мастерской. Почему-то работы здесь были неожиданно приостановлены. Если поискать, то даже сегодня около статуй можно найти древние рубила.
Тур ведет нас мимо статуй и рассказывает, как их делали. Процесс был долгим. Сначала обтесывали переднюю часть изваяния – спина статуи была соединена с породой. Затем статую отделяли, закрепляли вертикально, обрабатывали спину и наносили символические знаки.
Так, на животе одной из них Тур обнаружил изображение тростникового корабля. Впрочем, его противники утверждают, что пасхальцы сделали этот петроглиф уже после первых контактов с европейцами и на самом деле это – фрегат.
Когда статуя была обработана, ее укладывали горизонтально и перетаскивали к месту установки. После того, как моаи занимала свое место на аху, ей делали глаза и водружали на голову «пукао» – символическое изображение пучка волос, собранного в узел.
Пукао изготавливали из красного туфа. Оно весило несколько тонн.
Все четыре стадии создания исполинов можно увидеть на склонах Рано-Рараку. Там – 117 статуй. Самая большая – высотой 22 метра – с семиэтажный дом. Она еще не отделена от породы.
Как же передвигались статуи? На этот вопрос пасхальцы всегда отвечали просто: «Статуи ходили сами. Их двигала мана». Вера в чудодейственную силу «мана» распространена на острове и в наши дни.
Но Хейердал предпочел более реалистическое решение, предложенное чешским инженером Павлом Павелом, и испробовал его: статуи не таскали, не катали, а кантовали наподобие шкафа или тяжелых бочек. И моаи «пошли»...
– А вы богатый человек? – приставала к Хейердалу толстая островитянка.
За минуту до этого она тщетно пыталась продать нам секреты чилийской военно-морской базы с контингентом не больше десяти человек, – но тщетно. Должно быть, это была местная городская сумасшедшая.
– Ну, самолет-то свой у вас хотя бы есть? – наседала она на ученого.
– Нет, – с улыбкой ответил Хейердал, – самолета у меня нет.
– А как же вы сюда добрались?
– Да так, – Тур неопределенно махнул рукой. – Я же «Птицечеловек»...
Птицечеловек – Тангата-Ману, земной бог, хранитель жизненной силы.
Василий Журавлев | Фото автора
Via est vita: Сплав с Эвереста
Наконец-то вылетаем в Катманду, чтобы затем, попав в Тибет, сплавиться с самой высокой вершины мира – Эвереста – по рекам Ронг Чу и Пхунг Чу. Сплав планируется начать в районе базового лагеря альпинистов на высоте около 5150 м. Экспедиция организована газетой «Новосибирские новости», спонсор – АО «ЭКВИ» (Москва).
Небольшое отступление. Экспедиция должна была стать исторической и принципиальной. Дело в том, что с Эвереста стекают лишь две реки. Одна – Лобуче Кхола (в дальнейшем она впадает в Имджа Кхолу, а та, в свою очередь, в Дудх-Коси и так далее) – в Непале; другая – Ронг Чу (впадает в Пхунг Чу) – в Тибете (Китай).
В Непале с Эвереста от ледника Кхумбу я сплавился в 1991 году. И хотя этот спуск был первым одиночным сплавом с высочайшей вершины мира, но по Лобуче Кхоле, Имджа Кхоле и Дудх-Коси до меня уже прошло несколько экспедиций. А вот второй водный путь с Эвереста, по рекам Ронг Чу и Пхунг Чу, оставался никем не пройденным. Еще в 1991 году я сделал несколько попыток получить разрешение на сплав по этому маршруту.
Но такого разрешения тибетские власти мне тогда не дали. И лишь после того, как мне сообщили адрес министра спорта Тибета мистера Лосанг Дава и я послал ему просьбу разрешить мне и моей команде сплавиться с Эвереста в Тибете (перечислив все мои рафтин-говые заслуги), от тибетского министра пришел положительный ответ.
Однако он написал мне, что я должен действовать через тибетскую фирму ТИСТ (Тибет Интернэшинэл Спорте Трэвел). Для проведения сплава ТИСТ потребовала от каждого из нас по 4000-7000 долларов (конкретная сумма зависела от численности группы).
И у меня ушло два года на то, чтобы такие деньги найти. После прохождения рек Ронг Чу и Пхунг Чу я мог стать первым человеком, сплавившимся с Эвереста до равнины по обоим водным маршрутам. О первом маршруте я уже говорил. Что же касается второго, то вторую часть его (реки Арун и Сапт-Коси в Непале) я прошел в 1990 году. И оставались мною непройденными лишь Ронг Чу и Пхунг Чу в Тибете, куда мы и ехали сейчас.
Но вернемся в август 1996 года. Нас было трое – я, Борис Иванов из Омска и новосибирец Андрей Пономарев.
В Катманду устроились в хорошо знакомой мне гостинице «Стар». Я связался по телефону с мистером Джигмела, представителем фирмы ТИСТ, с которым два года вел переписку.
Вечером мистер Джигмела приехал к нам в гостиницу и забрал наши паспорта для получения китайской визы. Взял за это 150 долларов. Когда же Джигмела привез паспорта и бумагу с групповой визой, то потребовал еще 90 долларов. Вроде как за страховку. Пришлось отдать. Сказал при этом, что на границе Непала и Китая нас будет ждать гид.
Однако все было не так, как ожидалось, – из-за дождей в горах, из-за оползней, перекрывших дорогу нашему такси-микроавтобусу и джипу гида Калдена, спешившего на встречу с нами. Из-за очередных формальностей, наконец, необходимых, чтобы получить разрешение на раф-тинг с Эвереста. Но вот все сложности позади...
В Ниаламе наша экспедиция пополнилась грузовиком. На следующий день мы поднялись на перевал Лалунг Ла (он был покрыт снегом) и добрались до селения Нью-Тин-гри. Перед самым селением – полицейский пост. Здесь нас тщательно «шмонали».
Особенно интересовала китайских полицейских литература, которую вез Андрей. Проверяли, не содержится ли в ней какая-нибудь антикитайская пропаганда (например, призывы к независимости Тибета).
Гостиница в Нью-Тингри удивительная. Современное здание, неплохие номера, но в них нет ни горячей, ни холодной воды.
Вновь пройдя таможенную проверку, мы поднялись на перевал Панг Ла (5200 м), с которого открывается вид сразу на пять восьмитысячников – Макалу, Лхотзе, Эверест, Чо Ойю и Шиша Пангму (впрочем, нам этот вид не открылся, так как было облачно).
Далее спустились к селению Пару (4100 м), что стоит уже на берегу Ронг Чу, по которой нам предстояло сплавляться. Дальнейший путь лежал вдоль Ронг Чу – до монастыря Ронгбук (5030 м), а затем – до эверестского базового лагеря (5150 м). Здесь уже были разбиты палатки нескольких треккинговых групп.
И сегодня же сюда прибыла команда чешских альпинистов, которые примерно через месяц будут штурмовать Эверест по обычному маршруту (через ледник Восточный Ронгбук).
Чехи говорили лучше по-русски, чем по-английски, поэтому мы в основном общались на нашем языке. У них была телефонная спутниковая связь (аппаратура стоила 20000 долларов), а также разрешение на ее использование, и они ежедневно вели на Чехию вечерние репортажи.
Андрей с их помощью связался с женой в Новосибирске, узнал обстановку в своей фирме, заплатив чехам по 6 долларов за каждую минуту разговора.
Я планировал забраться вместе с катамараном на ледник Восточный Ронгбук, где в леднике есть небольшая котловина, и поплавать на катамаране по высокогорному озерцу, о котором узнал из книги Райнхольда Месснера «Хрустальный горизонт». Это озерцо было сезонным, временным: оно существовало с начала лета и в конце осени замерзало.
Проплыть по озеру на высоте 5600 м перед сплавом по Ронг Чу для меня было принципиально важно. Дело в том, что в Книге рекордов Гиннесса фигурировал рекорд команды Майка Джонса из Англии, которая перед сплавом с высоты 4200 м по Лобуче Кхоле и Дудх-Коси пересекла на двух каяках небольшое озеро на леднике Кхумбу на высоте 5334 м.
И в Книге рекордов было написано, что она сплавилась по Дудх-Коси именно с этой высоты. Несмотря на то, что в 1991 году я спустился по Лобуче Кхоле с высоты 4600 м (а не 4200 м, как англичане), рекорд команды Майка Джонса формально оставался непобитым, хотя любому человеку, даже немного разбирающемуся в рафтинге, понятно, что сплав по реке и плавание по озеру – это, как говорят в Одессе, «две большие разницы».
Тем не менее я задумал побить рекорд команды Майка Джонса, причем сделать это их же методом – поплавав сначала на катамаране по озеру на высоте 5600 м, а затем сплавившись по реке Ронг Чу на плоту от базового лагеря, с высоты 5150-5200 м.
Однако для начала меня ждал неприятный сюрприз – никакого яка и никакого носильщика, необходимых для осуществления этого замысла, фирма ТИСТ, как было договорено, не предоставила, а гид заявил, что он не носильщик и будет меня сопровождать лишь налегке.
То есть катамаран и личное водное снаряжение мне предстояло самому тащить наверх. А тащить груз весом 30-35 кг на такой высоте без достаточной акклиматизации – чересчур тяжелое занятие. Поэтому я решил максимально облегчить свой груз, не взяв ни катамаранные трубы (гондолы предполагал соединить веревками), ни спасжилет, ни гидрокостюм. До озера нужно было идти километров десять. А вернуться в лагерь мы должны были вечером.
Утром тронулись в путь и в полдень прибыли на место. То, что я увидел здесь (и видел раньше, при подъеме), дико обрадовало меня – на высоте 5600 метров из отступившего летом вверх ледника Восточный Ронгбук вытекала река! Да, да, пригодная для сплава река! Мне не нужно было теперь искусственно повышать высокогорность сплава по реке плаванием по высокогорному озеру (хотя несколько небольших озер на высоте 5600 м действительно имелось – я их видел).
Теперь я мог начинать настоящий рафтинг на высоте 5600 м. Так и сделал. Гид усердно фотографировал меня обоими фотоаппаратами.
Я проплыл около километра по реке (я назвал ее Восточная Ронг Чу по аналогии с названием ледника), как пошел ряд непроходимых для моего судна водопадов. Пришлось делать обнос. Скажу сразу, опережая события, что во время сплава на плоту от базового лагеря по рекам Ронг Чу и Пхунг Чу мы не сделали ни одного обноса —устойчивость плота на порядок выше, чем у моего маленького одноместного катамарана.
После возвращения в базовый лагерь приятно провел вечер в компании чешских альпинистов.
А утром следующего дня начался сплав на плоту по реке Ронг Чу. Сплавлялись втроем. За день, пройдя по реке около 20 км, мы спустились на полкилометра.
Буквально в километре после базового лагеря нас ждал порог шестой категории сложности. Когда джип забрасывал нас вверх, мы порога не видели: дорога в этом месте отходила в сторону от реки. Кстати, должен отметить, что угадал со сроками экспедиции – начало сентября – уже начинает стихать муссон, но еще тепло, и происходит интенсивное таяние ледников. Как следствие: в верховьях Ронг Чу был достаточно большой расход воды.
К сожалению, так как этот порог был для нас неожиданностью и мы только начинали сплав на плоту (еще предстояло освоиться с ним), то я не взял на плот ни одного фотоаппарата. И хотя впервые за все мои семнадцать заграничных экспедиций группа состояла из трех человек – обычно я ходил либо в одиночку, либо вдвоем, но все равно одним экипажем – снять эффектные кадры прохождения этого порога не удалось.
Порог имеет протяженность почти километр. Конечно, на высоте 5100 м кислорода больше, чем на высоте 5600 м, но его все равно не хватает для интенсивной работы с веслом. Поэтому проходили порог небольшими отрезками. В конце таких сплавных отрезков сил почти не оставалось, и приходилось долго отдыхиваться.
Далее на протяжении около 17 км идет сплошной порог пятой (местами – четвертой) категории сложности. Средний уклон реки здесь 25 м/км. А средняя скорость – около 10 км/час.
Заночевали на правом берегу реки за километр до моста через Ронг Чу. На следующий день (и в дальнейшем) Андрей, как об этом мы с ним договорились еще перед поездкой, выступал в команде уже в роли берегового видеооператора.
До котловины, где расположилось селение Пару, добрались, миновав автомобильный мост, без приключений, но не без сложностей – сплошной порог четвертой категории сложности. В районе Пару река течет спокойно, проходит под вторым автомобильным мостом и ныряет в глубокое ущелье.
Начинающийся отсюда участок маршрута стал для нас ключевым. Дело в том, что мы имели две карты Тибета. На одной из них дорога вдоль Ронг Чу шла по ее левому берегу вплоть до места впадения Ронг Чу в Пхунг Чу (недалеко от селения Лочури).
На второй же карте сразу после второго автомобильного моста дорога отходила от реки и через перевал Дайе Ла уходила коротким путем к Кхарте, а вдоль Ронг Чу далее дороги не было. Какая из карт правильная – не знали ни мы, ни наш гид, ни мистер Джигмела (ведь никто раньше по Ронг Чу не сплавлялся, и необходимости сопровождать кого-либо на джипе по дороге вдоль Ронг Чу у фирмы ТИСТ не было).
Но раз дорога в районе Пару уже перешла с левого берега на правый, значит, первая карта неверна. Так что же, правильной является вторая карта? И в дальнейшем сплавляться по Ронг Чу нам предстоит в автономном режиме со всеми вещами без береговой поддержки (что резко усложняет прохождение маршрута) и без видео– и фотосъемки?
Вопрос был крайне важным. И хотя мы не знали на него ответ вплоть до достижения реки Пхунг Чу, но скажу сразу – нам повезло. Дорога в дальнейшем шла по правому берегу Ронг Чу практически до ее устья, а затем – вдоль Пхунг Чу по ее правому берегу.
Конечно, она часто уходила в сторону, и практически все сложные участки реки мы с Борисом проходили автономно (и, увы, нас никто здесь не фотографировал). Однако через какое-то расстояние ущелье немного расширялось, дорога спускалась к реке, и наши сопровождающие встречали нас на берегу.
Итак, после равнинного участка в районе Пару река вошла в ущелье, а примерно километром ниже мы оказались в каньоне. И тут, после правого поворота, я увидел перед собой весьма серьезный порог, причем его первая ступень представляла собой то ли мощный водослив, то ли водопад.
Высоту его определить с воды было невозможно. Нужно было пристать к берегу и разведать – что дальше? Но берега в каньоне были совершенно отвесными – не пристанешь. Ничего не оставалось, как прыгать в неизвестность. Это всегда волнение, всегда напряжение. Заходишь в водопад-водослив и гадаешь: сколько придется лететь – пять, десять, а может двадцать метров?
На этот раз повезло – высота была около трех метров, так что преодолели водослив удачно. Однако пришлось поработать и дальше: пошли мощнейшие «бочки» и валы (до 2,5 м глубиной и высотой соответственно). Попадались и отдельные большие камни, на которые наваливалась вода. Порог был явно «шестерочным».
А после него пошел длинный порог пятой категории сложности. Основные препятствия остались теми же – мощные «бочки» и валы. Через несколько километров река, как мы говорим, упростилась. За селением на правом берегу было очень удобное для ночевки место.
Далее, после сравнительно спокойного участка, река опять вошла в каньон. И снова пошли сложные и опасные пороги. А сразу после каньона Ронг Чу впадает в Пхунг Чу. Воды в Пхунг Чу раза в три-четыре больше. В сентябре – это мощнейшая река и очень опасная. Пороги, трехметровые валы, «бочки», большие валуны – и так до конца сплава. Закончили сплав после селения Кхарта, недалеко от китайско-непальской границы.
Все. Свершилось то, о чем я мечтал последние пять лет – мы сделали первопрохождение рек Ронг Чу и Пхунг Чу, и я стал первым человеком, спустившимся с Эвереста по обоим водным маршрутам.
Владимир Лысенко / фото автора
Непал – Китай
«Самый отчаянный путешественник России»
Такой титул получил недавно Владимир Лысенко, став победителем конкурса, проведенного на телевидении программой «Пилигрим». К тому же В.Лысенко – дипломант Книги рекордов Гиннесса.
Он сидит у нас в редакции и рассказывает, как сплавлялся на плотах и катамаранах с Эвереста, Аконкагуа, Килиманджаро... Это трудно даже представить – сплавиться с самых высоких вершин всех континентов (кроме Антарктиды) и Океании! Он сыплет географическими названиями, словно карта впечатана в его мозг. Он загорается, вспоминая бурные реки, ущелья, пороги – и ни капли усталости не чувствуется в этом человеке. Только напор, страсть и готовность к новым путешествиям.
Корр:
– Володя, расскажите, пожалуйста, как и почему вы стали заниматься рафтингом – сплавом по горным рекам?
В.Л.:
– Начиналось все обычно, как у многих. 14 лет, секция водного туризма при Дворце пионеров, первые походы на байдарках по рекам Харьковщины, Белгородчины, Полтавщины, Подмосковья... Это были простые реки, без всяких препятствий, но главное, что мы, подростки, путешествовали самостоятельно. Узнавали окружающий мир, спали в палатках, сами готовили себе еду, проводили мощные тренировки и испытывали огромную радость от общения с природой. Собственно, это и было главной причиной того, что гнало нас из дома – прекрасное ощущение самостоятельности, романтика дальних дорог...
Свою компанию и наши байдарки мы назвали «Трамп» – «Бродяга» в переводе на английский. «Бродить» по всей стране становилось все интереснее: мы потихоньку перебрались в горы – Урал, Саяны, Карпаты, Памиро-Алай, Верхоянский хребет...
Корр:
– Но вот вы выросли, переехали в Новосибирск, стали кандидатом физико-математических наук, занимаетесь механикой жидкостей и газов – как же случилось, что серьезные взрослые заботы не погасили ваше увлечение?
В.Л.:
– Заряда, полученного в юности, мне хватит на всю жизнь. Уже будучи в Новосибирске, я продолжил знакомство с разными горными районами страны. Но все еще был чистым любителем. Мне просто нравилось путешествовать. Однако многое изменилось в моем отношении к водному туризму после похода по Иолдо и Нижнему Курагану на Алтае. Это был мой первый маршрут с элементами высшей (шестой) категории сложности, и я был в нем руководителем. Прошел сплав весьма удачно, и я понял, что могу руководить самыми сложными походами.
Составил десятку труднейших водных маршрутов по стране, потом она расширилась, переросла в программу покорения сложнейших рек СССР (то были 80-е годы) и включала реки Памира, Памиро-Алая, Тянь-Шаня, Алтая, Саян. Программа была осуществлена.
Корр:
– Все ваши экспедиции сопряжены с большим риском. Какие самые острые моменты вам помнятся особенно?
В.Л.:
–Таких моментов было предостаточно. Однажды, помню, серьезное происшествие произошло при сплаве по Бий-Хему в Саянах. Так получилось, что я не смог «состыковаться» с экипажем плота, как предполагалось, и оказался безоружным: кроме личного снаряжения, двух гермомешков и одного весла, ничего с собой не взял – ни гондол, ни топора. Пришлось около двухсот километров сплавляться по Бий-Хему на связке сырых бревен, которые держали лишь часть моего веса и спасательного жилета. Конструкция была жутко инерционной. Я опасался, что мое «судно» затянет в водопад.
Этого не случилось, но произошло другое. На одном из крутых поворотов реки у левого берега образовался большой залом из бревен, куда потащило «плот» (а я восседал на нем без спасжилета), Как я ни пытался уйти от этого залома, сделать это не удалось. И меня вместе с моим псевдоплотом затащило под залом. Я плыл под водой, естественно, с открытыми глазами. Зрелище было жутким. Возле моей головы проносились бревна, и я с трудом успевал увернуть голову. Это был настоящий подводный слалом. В какой-то момент я увидел свободное пространство между бревнами, схватился руками за них, подтянулся и оказался на поверхности, а затем залез на залом. «Плот» заклинило среди бревен. Я с трудом высвободил спасжилет и принялся за вязку нового «плота» из таких же сырых бревен (сухих поблизости не было).
А при сплаве по Соху на Памиро-Алае случился у нас переворот (я шел на катамаране-двойке с напарником). Напарник почти сразу оказался на берегу, а я не хотел бросать катамаран, поэтому забрался на него и пытался причалить к берегу. Но, на мою беду, мы приближались к одной из пяти метровых щелей на Сохе: здесь берега сходились, и река – до этого шириной метров сорок – забивалась в метровую щель среди отвесных скал, где разламывалось все, что туда попадало. Мне чудом удалось зачалить свой катамаран в трех метрах от этой щели... Вообще скажу, что мое жизненное кредо – везде и всегда бороться до конца, даже если на благоприятный исход остается лишь один шанс из ста.
Корр:
– Трудно поверить, что после пережитого можно было думать – и о чем! – о сплаве с Эвереста...
В.Л.:
– Мой большой опыт значительно понижал степень риска, но, конечно, и без везения было не обойтись. Оглядываясь на прошлое и анализируя многочисленные опасные ситуации, я время от времени начинаю сомневаться: не исчерпал ли я отведенный мне судьбой запас везения? Ведь также не может продолжаться бесконечно...
Но это так, к слову. А Гималаи... Они давно манили меня. Сплавиться с Эвереста я задумал еще в конце 70-х – начале 80-х. Точнее это была мечта и тогда почти нереальная.
Первым толчком к ее осуществлению послужило успешное восхождение на Эверест в 1982 году команды альпинистов СССР. Из дневников и воспоминаний участников экспедиции я узнал о существовании реки Дудх-Коси (на карте Непала видел лишь ущелье, по которому, как я предполагал, могла бежать река от подножья Эвереста), узнал о селениях Намчебазар, Тьянгбоче, Лобуче и многое другое. Вторым толчком были выдержки из книги Майка Джонса «На каяках с Эвереста», опубликованные в «Ветре странствий» в 1987 году. Я, естественно, заказал в библиотеке им. Ленина копию с книги и не без помощи словаря прочитал ее всю на английском языке.
Тут у нас в стране началась перестройка, «железный занавес» приоткрылся, и появилась реальная возможность вырваться в Непал.
Я познакомился в Москве с десятком непальцев. Через них и посольство Непала в столице узнал адреса многих непальских туристских фирм, организующих рафтинг, и завязалась долгая переписка. Все это значительно расширило мое представление о порядках в Непале, о реках этой страны. Знакомый непалец прислал частное приглашение мне и моему другу посетить Непал. Весной 1990 года мы впервые оказались в Непале (и, кстати, вообще впервые за границей).
Тогда попасть на Дудх-Коси не удалось, зато появилась реальная возможность осуществить вторую идею. Она родилась после того, как я узнал из примечаний к книге Майка Джонса, что он погиб на реке Бралду в Каракоруме в 1978 году (с Эвереста он сплавился в 76-м.) Я знал, что Бралду стекает со второй вершины мира – Чогори. И подумал, что это неспроста: 1976 год – Эверест, 1978 – Чогори, а не планировал ли Майк Джонс в 1979 году сплав с Канченджанги, третьей вершины мира? Так у меня появилась вторая мечта, включающая в себя и первую, – сплавиться со всех восьмитысячников мира, И в течение нескольких лет я ее осуществил.
Корр:
– По всему видно, что у вас один замысел рождает новый, более широкий. Так было со сложнейшими реками нашего бывшего Союза, Эверест тоже перерос во все восьмитысячники Земли, а потом и этого, как известно, вам оказалось мало...
В.Л.:
– Еще в 1990 году у меня появилась третья мечта (опять же по аналогии с популярной задумкой альпинистов всего мира) – сплавиться с самых высоких вершин всех континентов (за исключением, разумеется, Антарктиды, где рек нет) и Океании. На осуществление ее ушло несколько лет.
Корр:
– Расскажите, хотя бы коротко, о том, что пришлось пережить во время зарубежных экспедиций.
В.Л.:
– Конечно, ЧП избежать не удалось. Во время сплава по Дудх-Коси, ниже Джубинга, проходя через щель между камнями, я вынужден был поставить на бок свой катамаран. После первого двухметрового водопада меня оторвало от катамарана и бросило в следующий двухметровый водопад. Я ушел под воду и ничего не видел. Если бы падающему потоку повстречался какой-нибудь камень, то мне уже не пришлось бы рассказывать сейчас об этом...
Очень опасная ситуация возникла на Бури Гандаки, когда мое судно развалилось на две части, и я, схватив руками эти части, в таком положении вынужден был проходить сложнейшие пороги. Валы накрывали меня с головой, я падал в двухметровые «бочки» и на несколько секунд уходил под воду. Так продолжалось минут десять. Вода была очень холодной, и я страшно замерз.
Силы стали оставлять меня. И все-таки мне повезло – прибило к берегу.
Попадал я и в другие опасные ситуации. Они были связаны не только со сплавом.
Корр:
– Финансовые трудности?..
В.Л.:
– Это тоже, конечно. Спонсоры подкидывают, но случается ночевать где придется – на гостиницу денег нет... Но я имею в виду другое.
На Каранге и Голубом Ниле я встретил крокодилов (только на Голубом Ниле 11 штук, там же познакомился и с бегемотом). Во многих странах, даже в сравнительно безобидной Австралии, опасался змей и пауков. На Аляске в любую минуту нам мог повстречаться медведь гризли.
Но часто неприятности исходили и от людей. В Пакистане, в районе нашего сплава с Нанга Парбат, шла война между шиитами и суннитами, и в любой момент случайная (или неслучайная) пуля могла угодить в кого-то из нас. В Перу бесчинствовали террористы, убивая иностранных туристов. В Танзании местные бандиты нападали на белых иностранцев (моему напарнику по путешествию порезали руку ножом). А о воровстве я даже и говорить не хочу, ведь меня обворовывали в Непале, Индии, Танзании, Индонезии, Эфиопии.
На острове Новая Гвинея я сплавлялся по никем не разведанной реке. Кругом – непроходимые джунгли; трудные места на реке приходилось обходить берегом, прорубаясь сквозь заросли. Здесь же я повстречался с папуасами племени сайя, за которыми закрепилась слава каннибалов...
И несмотря на все это, путешествия доставляют мне радость. Увидеть новые места, познакомиться с жизнью других народов – что может быть интереснее? И я счастлив, что мне удалось сплавиться в тринадцати странах мира.
Однако остановиться на достигнутом не могу. Теперь на очереди Америка…
Беседу вела Л. Мешкова
