Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №09 за 1991 год"

Дональд Уэстлейк. Приключение – что надо!

Продолжение. Начало см. в № 5/91, 6/91, 8/91.

В хижине дровосеков

– ... иначе пришлось бы позволить ей растрезвонить об этом храме всему свету, – сказал тощий негр.

– И вы предпочли привезти ее сюда,–  проговорил Вернон.

«Сюда» означало – в маленькую хижину дровосеков над ущельем Сайбан. Хижине было лет тридцать, она покрылась плесенью и пропиталась сладковатой гнилостной вонью.

– А куда еще?– тощий негр вызывающе взглянул на Вернона. Он явно ожидал похвалы за свой почин, а не головомойку. – Может, надо было отвезти ее к вам домой?

Убранство комнаты исчерпывалось свечой, вогнутой в бутылку из-под пива, и пнуть ногой было нечего, разве что сосновую стену. Вернон вышагивал из угла в угол, погрузившись в размышления, пока тощий негр, наконец, не сказал небрежным тоном:

– Если вы беспокоитесь из-за нее, мы всегда можем... – тут он провел пальцем по горлу.

Именно эту мысль Вернон гнал прочь. За последние годы он совершил немало убийств, как одиночных, так и

групповых, но убийства эти осуществлялись только в его воображении. В реальной жизни он даже ни разу не врезал кому-нибудь как следует. Он посмотрел на свои руки. Нет, это ему не под силу. Его, наверное, стошнит.

– Ну? – спросил тощий негр. Вернон судорожно вздохнул.

– Фу-у-у-у... – ответил он.– Ладно, потом решим. Сперва я должен расспросить ее.

– О чем

– О храме! – Вернон вновь впал в ярость. – Это действительно был участок Гэлуэя?

– Судя по карте – да. И она, похоже, так считала. И там был храм.

Вернон сжал кулаки и ударил одним в другой. И тут его словно озарило. Вернон взглянул на закрытую дверь внутренней комнаты.

– Пойду, пожалуй, расспрошу ее прямо сейчас, – сказал он со вздохом. Вытащив из кармана наволочку, он медленно и решительно развернул ее, после чего натянул на голову. Это была желтая наволочка с узором из крупных ярких цветов. Дырки для глаз приходились на центры двух маргариток.

– Захватите свечку, – Посоветовал тощий негр. – Там темно.

Вернон вошел во внутреннюю комнату. Он спотыкался, потому что из-за наволочки не видел своих ног. Валери Грин стояла в дальнем углу.

– Что все это значит? – ее глаза сверкнули.

– Не волнуйтесь,– проговорил Вернон,– я не замышляю покушение на вашу девичью честь. Я пришел, чтобы поговорить о храме.

– О десполиации! – Валери задиристо шагнула в его сторону, будто готовясь напасть. – Вы – белизец, но вас не волнует наследие собственного народа!

– Почему вы решили, что я белизец? – спросил Вернон с нарочито техасским выговором.

– Не дурите, я знаю, кто вы такой. Вернон – это ваше имя или фамилия?

За дверью послышался смешок.

«Проклятые трещины»,– подумал Вернон и сказал, как говорят актеры, играющие ирландцев:

– Не имя и не фамилия, ясно? Лица вы не видите, голос не опознаете и не докажете ниче...

– Это мы еще посмотрим, – ответила она и горделиво выпятила грудь.

– Слушайте, – сказал Вернон, – вот вы тут болтаете о наследии. А известно ли вам, чем занимается Кэрби Гэлуэй? Он все распродает.

– Вы от этого лучше не становитесь.

– Ладно, скажу вам правду: я – белизец. И я хочу спасти этот храм от Кэрби Гэлуэя и сохранить его для своего народа.

– А вот и нет. Иначе вы не стали бы запирать меня тут. Вы с вашим Иносентом Сент-Майклом.

«Ого! – подумал Вернон.– Она полагает, что и Сент-Майкл тоже в деле. Хорошо, коли так».

– Вы не ответили на мой вопрос. Вы ездили на участок Гэлуэя, верно?

– Разумеется. Храм находится именно там, где я предсказывала.

– Храм ценный? С сокровищами?

– Откуда мне знать? Этот человек прогнал меня, набросился с мечом в руках...

– С мечом?

– Ну, такая штука, вы знаете... – Валери рубанула рукой воздух.

– Мачете,– подсказал тощий негр из соседней комнаты.

– Не лезьте вы!– заорал Вернон и хлопнул себя по заду свободной рукой. Голове становилось жарко в этой проклятой наволочке. Жарко в прямом и переносном смысле. Он упустил все нити. От этой бабы не откупиться. Силой ее тоже молчать не заставишь. Разве что...

Ох, и угораздило же его ввязаться во все это!

– Хорошо, пока достаточно, – сказал он, пятясь к двери.– Мы еще встретимся,– пообещал он.

– Мне надо в туа...

Тощий негр уже запер дверь. Вернон поставил свечу на место, не потушив ее, хотя здесь было светло.

– Я должен возвращаться, – объявил он. Тощий негр кивнул на дверь.

– Мне этим заняться?

– Конечно, вы же ее сюда привезли. Теперь мы просто не можем отпустить ее разгуливать по городу.

– Скажите прямо, Вернон. Скажите, чего вы хотите? Ему не давали уйти от ответственности.

– Она должна умереть,– пробормотал Вернон.

Дома

Груда почты. Взломщики, слава Богу, не залезали. Сосед приглядел-таки за кошками и цветами. Уф-ф! Молоко скисло, ну да это ерунда. В остальном все хорошо. А среди записей на автоответчике – веселый звонкий голос Хайрэма: «Сгораю от любопытства. Позвоните, как только войдете».

Хайрэм жил тремя этажами ниже. Полчаса спустя Джерри, в черном китайском халате с драконами, открыл ему дверь. Хайрэм Фарли был высоким лысеющим толстяком с выпяченной колесом грудью. Он занимал важную должность в одном из нью-йоркских журналов и, следовательно, не умел серьезно относиться к жизни.

– Джерри, дорогой, как ты загорел! – вскричал он, целуя хозяина в загорелый лоб. – Экий красавчик! Я бы выпил чего-нибудь.

– Боюсь, содовой нет. Простая вода сойдет?

– В ней рыбы размножаются, – ответил Хайрэм. – Но, с другой стороны, птицы испражняются в воздухе, а мы же дышим.

– Это значит, что ты согласен?

– В тот день, когда я смогу обойтись без выпивки, ты закажешь шестерку черных лошадей.

– Сейчас налью. Алан в душе.

Когда Джерри вернулся в гостиную, Алан уже сидел там в черно-белом кимоно.

– За ваше счастливое возвращение,– провозгласил Хайрэм.

– Спасибо.

Все, как водится, приложились к бокалам. Хайрэм с надеждой улыбнулся хозяевам.

– И за удачное путешествие?

– Не совсем, – ответил Алан.

– Совсем не,– вставил Джерри.– По правде сказать, полный провал.

– Я бы не стал так говорить,– возразил Алан.– Теперь мы куда лучше знаем механику этого дела. Ты слишком пессимистически настроен, Джерри.

– Но пленки исчезли!

– Погодите-ка. Сделайте так, как король червей советовал Алисе и как я каждый божий день советую бездарным писателям, вымазанным чернилами. Начните с начала и продолжайте, пока не дойдете до конца, а тогда уже останавливайтесь.

– Все хорошо шло до самого конца, – сказал Алан.

– А потом – провал!– заявил Джерри.

– Нет-нет, на сей раз слушайте меня внимательно: начинайте с начала...

– О, Хайрэм!– вскричал Джерри. – Пленки исчезли, с тебя этого довольно?

– Погоди, Джерри, Хайрэм прав.

Алан рассказал все по порядку, умолчав лишь о том, как на них подействовало появление гангстера в гостинице.

– В общем, кое-кто, вероятно, знал, что мы делаем эту запись,– закончил он,– и догадался, что мы вывозим ее в плейерах.

Хайрэм задумчиво кивнул.

– Думаете, Гэлуэй?

– Не знаю. Он вроде не из таких хитрецов.

– Гэлуэй, конечно, – заявил Джерри.

– Ладно, если пленки у него...– рассудил Хайрэм.

– Однако мы запомнили все, что он говорил. Всю механику контрабанды, а также то, что он намерен сделать с этим несчастным храмом...

– Я даже почти соблазнился,– вставил Джерри.– Такой навар мог бы получиться.

– Да уж,– Алан косо взглянул на него.

– Вы – законопослушные граждане, – сказал Хайрэм. – Вспомните, как вы огорчались, когда я показал вам разграбленные гробницы.

– Как бы там ни было, мы располагаем фактами,– произнес Алан. – Пусть и без пленок. Разве этого мало?

– Ничем не подтвержденные слова, – Хайрэм покачал головой. – Даже если юристы разрешат публикацию, я не напечатаю. Вора не прижали, значит, и статьи не будет.

– Жаль! – огорчился Алан.– Мне понравилось быть сыщиком.

– Еще как жаль! Могли бы разоблачить нелегальный вывоз произведений искусства, ниточки которого тянутся в Нью-Йорк! Разбавили бы нашу муру. Ой, ребята, как я устал от нее... А тут, в кои-то веки, стоящий материал! Древности, злодеи на самолетах, тайные встречи на кукурузных полях...

– Там, по-моему, какая-то ферма, – вставил Алан. – Скотоводческая.

– Все равно, только ходить труднее: спотыкаешься. Ну ладно, с этим покончено. – Хайрэм вздохнул и отхлебнул } из стакана.—Думаю, больше вы никогда не услышите о Кэрби Гэлуэе.

«Маяк» и «голос»

«Я еще могу позвонить тем двум парням из Нью-Йорка, – думал Кэрби, поднимая перегруженную «Синтию» над горами и описывая широкий полукруг. – Если эта проклятая баба не попадет на телеэкран, я свяжусь с ними через две-три недели и начну перевозки. И плевать мне, поставили мы храм или нет».

За спиной шуршали мешки с марихуаной. Зарабатывать на жизнь перевозками такого груза можно, лишь перегружая самолет и надеясь на свое пилотское искусство. Однако теперь, после аферы с храмом, риск удвоился. Приходилось лететь не на север; а на юг (тайком от провожавших его поставщиков) и садиться на своем участке, чтобы взять на борт еще и дополнительный груз.

Бах! «Синтия» плюхнулась на грунт и жалобно застонала. Луну заволокло облаками. Кэрби развернулся, ненадолго включил фару и, увидев, где стоят индейцы, погнал самолет туда.

Погрузка шла быстро. Индейцы доставали из картонных коробов большие и маленькие свертки, упакованные в старинные белизские газеты, большей частью «Маяк» и «Голос». Самый мелкий сверток был не больше кофейной чашки, самый крупный – примерно с настольную лампу без абажура.

– С этим поосторожнее, – предупредил Томми. – Тут трещина.

– Хорошо,– Кэрби сунул сверток в мешок с марихуаной. Было за полночь. Кэрби предстоял долгий путь длиной почти в 800 миль, большей частью над водой. В зависимости от ветра и погоды путешествие займет от пяти до семи часов. В любом случае он приземлится до рассвета. Уложив последний сверток, Кэрби зевнул и спросил:

– Вы убрали храм?

– Да, только видно, что на холме копались,– ответил Томми.

– Скорее бы приходили эти дураки,– добавил Луз.– Что с ними будет, когда они ничего не обнаружат...

– Ну ладно, тогда все, – Кэрби снова зевнул. – Увидимся на той неделе. Я собираюсь впасть в анабиоз после этого полета.

– А что такое «анабиоз»? – невинно спросил Томми.

– Чем занимается медведь, когда зима?

– А что такое «зима»?– поинтересовался Томми.

– А, чтоб тебя! – воскликнул Кэрби и улетел под дружный смех индейцев.

Субботнее утро

Девять утра. Иносент вошел в свой кабинет в Бельмопане и тут же увидел верного помощника, по локти зарывшегося в бумаги.

– Доброе утро, – сказал он. – Трудимся по субботам? Вернон оторвался от списков и диаграмм.

– Вчера был у зубного, вот и решил сегодня наверстать. Вид у него был такой, словно зубная боль никак не унималась.

– Мне надо позвонить в несколько мест, – проговорил Сент-Майкл. – Потом встреча в Белизе.

Он ухмыльнулся, думая об этой встрече. О том, как осчастливит Уитмена Лемюэля, вызволив его из тюрьмы. Не бесплатно, конечно.

– Куда вы хотите позвонить? – Вернон потянулся к телефону. Добрый, старый, надежный Вернон.

– В гараж. Я вчера выписал «лендровер» и хочу знать, вернулся ли он.

Пока Вернон справлялся, Иносент вспоминал вчерашний вечер. В половине восьмого он совсем извелся, позвонил приятелю в полицию и задал два-три осторожных вопроса, в результате чего узнал, что ни одна казенная машина не попадала в аварию (редкий случай). Затем он навел справки в столичной больнице. За последние 12 часов туда не поступала ни одна американка. В Пунта-Горда и Бельмопане ему ответили то же самое. В больницы Корозала и Ориндж-Уолк он звонить не стал: Валери уехала на юг, совсем в другую сторону.

Иносент с удивлением обнаружил, что не хочет снимать номер и искать замену Валери Грин. Она крепко запала ему в душу. Поэтому он перекусил в гостинице и оставил у портье записку для девушки с обещанием позвонить утром. А потом поехал домой, окунулся в бассейне и заснул как младенец.

Наутро выяснилось, что Валери Грин так и не вернулась. Вещи ее остались в комнате, но девушка как в воду канула. Он должен был повидать Уитмена Лемюэля, но исчезновение Валери спутало все его планы. Надо было много звонить, но не из дома, кишащего враждебными ему соглядатаями, в жилах которых текла его кровь. Поэтому он отправился в Бельмопан... Где преданный Вернон взял на себя всю черновую работу.

– «Лендровер» еще не вернулся,– сообщил Вернон, вешая трубку.

– Черт!

– Что-нибудь случилось?

– Эта дамочка-археолог, она не вернулась домой. Лицо Вернона омрачилось. Вероятно, накатила зубная

боль.

– А кто ее возил?– спросил он. Иносент заметно смутился и неопределенно взмахнул рукой.

– Вы же знаете этого парня. Он иногда обслуживает меня.

– Он?! – Вернон казался потрясенным.

– Мне ведь нужен кто-нибудь... кто-нибудь, чтобы держать меня в курсе дела. Человек, в молчании которого я могу быть уверен.

– Человек, которому можно доверить сопровождать женщину?– спросил Вернон.—А он сам вернулся?

– У него нет телефона.

– Где он живет?

– В «Чайнике», – так называлась маленькая деревушка в нескольких милях от Бельмопана, ближе к гватемальской границе. – Но мне надо сейчас ехать в Белиз.

– Я съезжу к нему,– вызвался Вернон.– Может, сумею найти. Вы потом позвоните мне сюда.

– Спасибо, Вернон. И что бы я делал без вас?

Посетитель

– Мистер Витмен?

Лемюэль пробудился от тяжелой дремы. Он вспотел во влажной духоте камеры и, расставшись с ночными кошмарами, тут же почувствовал, что явь еще хуже сна. И вот теперь чей-то голос коверкает его имя.

– Вы, там, проснитесь. Вы – мистер Витмен?

Ошалевший от страха и бессонницы, Лемюэль приподнялся и, моргая, уставился на черный силуэт за решетчатой дверью.

– Лемюэль,– сказал он, едва ворочая сухим языком.– Моя фамилия Лемюэль.

– Так вы не мистер Витмен?

– Уитмен – мое имя, – он попытался проснуться и собраться с мыслями, но те все время разбегались. Лемюэль принялся тереть глаза костяшками пальцев. Ощущение было такое, словно веки засыпаны песком.

– Ладно, мисьер... мисьер Лемуель. Мисьер Витмен Ле-муель, к вам посетитель.

Посетитель? Что это значит? Кто знает, что он здесь?

– Мисьер Сент-Майкл,– объявил конвойный. – Это вот будет мисьер Витмен Лем... Лемуель.

Сент-Майкл принялся разглядывать Лемюэля, который остро сознавал, что вид у него сейчас жалкий. Наконец посетитель заговорил бодрым голосом радиодиктора:

– Что ж, мистер Лемюэль, надо отдать вам должное: на жулика вы не похожи.

– Нет, сэр, – сказал сломленный Лемюэль,– я не жулик. Это все Гэлуэй. Кэрби Гэлуэй. Он меня обманул, сказал, что ему нужно мнение специалиста, и я слишком поздно понял, что дело нечисто. Я уже был там, возле храма, когда он впервые предложил мне...

– Возле храма? – глаза Сент-Майкла посуровели.

– Я не знаю, чего вам наговорила девушка, но я там был только потому, что...

– Девушка? Валери Грин?

– Это ее имя? Что бы она ни говорила, уверяю вас...

– Погодите, погодите, мистер Лемюэль, – Сент-Майкл вдруг заговорил сочувственно и ободряюще. – Садитесь сюда. Начинайте с самого начала, пожалуйста.

Лемюэль и Сент-Майкл уселись на стулья друг против друга, и Лемюэль рассказал все, начиная со своей первой встречи с Гэлуэем в Нью-Йорке. Рассказал о Валери Грин (нет, тогда они с Гэлуэем не были знакомы), о втором своем свидании с Гэлуэем, о том, как приехали осмотреть храм, о неожиданном появлении Валери Грин, о последовавшем за сим удивительном поведении Гэлуэя и о своем решении не участвовать более в этом сомнительном предприятии. Он выложил Сент-Майкл у всю свою подноготную, почти ничего не наврав.

– Итак, он там, – сказал Сент-Майкл, когда Лемюэль иссяк. – Храм – там.

– Да, конечно. Если надо, я с радостью... выступлю свидетелем обвинения. Хотя, когда на карте стоит моя репутация, я хотел бы иметь как можно меньше общего с этим грязным делом.

– Скажите-ка... хм... скажите-ка... Уитчер и Фелдспэн...

– Кто?

– Алан Уитчер и... а, впрочем, смотрите сами, – Сент-Майкл протянул Лемюэлю конверт, некотором было написано: «Алан Уитчер, Джерральд Фелдспэн, улица Христофора, 8, Нью-Йорк 10014».

– Кто эти люди? – спросил Лемюэль.

– Это я хотел бы узнать от вас. Кто они и зачем вели запись переговоров с Гэлуэем?

– Понятия не имею. Я никогда не слышал...

– Не дурачьте меня, мистер Лемюэль, иначе вам будет худо! – взревел Сент-Майкл.

– Но я действительно их не знаю! Богом клянусь. Во всем виноват Гэлуэй! Боже, помоги мне... что же делать... А эта девка! Не знаю, чего она вам наплела, но они с Гэлуэем одного поля ягоды. Они в сговоре, я знаю...

– Успокойтесь, – Сент-Майкл перестал сердиться так же внезапно, как и начал.– Вы говорите правду. Хорошо. Больше вам ничего не известно...

– Это так!

– Стало быть, Кэрби привез этих приятелей. А потом – вас. И он знает Валери Грин, но терпеть ее не может. Увидев ее, вы испугались ареста за попытку хищения наших древностей и попытались бежать...

– Я никогда, никогда...

– Вы приехали сюда за свой счет. За свой счет, потому что у Кэрби нет денег на чужие билеты. Вы прикинулись экспертом. Такая вот сказочка, мистер Лемюэль, – сказал Сент-Майкл и зловеще улыбнулся. – И эту сказочку вы поведаете белизскому суду.

– Я говорю правду, – вяло сказал Лемюэль, но угроза про белизский суд уже захватила его воображение. Суда беспощадного, как инквизиция.

– Мистер Лемюэль, – заявил Сент-Майкл, – я могу освободить вас и отправить обратно в гостиницу. Примите душ, успокойтесь, освободите номер, садитесь в самолет и возвращайтесь в Штаты. Вы вольны сделать все это.

– О, слава Богу!

– Но знаете, чего вы не вольны делать?

– Ч-ч-что?

– Подходить к американскому посольству ближе, чем на два квартала. Постарайтесь даже не смотреть в его сторону.

– Хорошо, не буду, – совершенно искренне пообещал Лемюэль.– Я усвоил урок, мистер Сент-Майкл. Вы никогда... вы никогда больше не услышите обо мне.

Перед бурей

Когда раздался звонок, Кэрби простонал и заворочался в тесном закутке. Он отыскал на приборной доске «Синтии» проклятущий механический будильник. Кэрби нажал кнопку, и жуткий звон оборвался. Липкие веки тотчас сомкнулись снова, но было уже поздно: он видел циферблат. Он понял, что настало утро. Он знал, что проснулся.

Вокруг лежала вонючая марихуана...

Неохотно признав, что он бодрствует, Кэрби полез в надверный кармашек, достал темные очки и оглядел маленький уголок большого мира к востоку от мыса Романо и к югу от Форт-Майерс во Флориде. Какая-то непонятная равнина, частично заболоченная; сухие кусты и пыльные карликовые сосны.

Справа протекал тоненький ручеек, в котором Кэрби ополоснул физиономию, Потом он поелозил пальцем по зубам, окунул в ручей голову и почувствовал себя лучше. Вернувшись к самолету, закусил прихваченной с собой снедью – яблоком и леденцом для диабетиков. Когда он завершил трапезу, появилась машина. Та, что надо: «кадиллак» с номерами округа Дейд. Похоже, в машине сидел только один человек. Так и договаривались. Кэрби узнал его. Звали его Мортмэйн.

Заглянув на заднее сиденье, дабы убедиться, что в машине никто не прячется, Кэрби скользнул в салон.

– Доброе утречко, мистер Мортмэйн, – поприветствовал он.

– С добрым утром, Кэрби.

Сунув красивую загорелую руку в карман кителя офицера ВМС, Мортмэйн достал толстый белый конверт.

– Бобби просит прощения, но это все, что он смог наскрести. Спрос падает, и все такое, понимаете?

– Хм-м-м, – протянул Кэрби, взяв конверт. Там, как обычно, лежала его доля наличными и ксерокопиями чеков.

Пока Кэрби считал наличные и изучал чеки, Мортмэйн аккуратно развернул «кадиллак» и подогнал багажником прямо к пилотской кабине.

– Нет, – сказал Кэрби.– Извините, мистер Мортмэйн, но – нет.

На этот раз Бобби зашел чересчур далеко. Мортмэйн посмотрел на Кэрби с вежливым изумлением.

– Что-нибудь не так?

– Тут слишком мало. У меня есть покупатели, которые дают гораздо лучшую цену.

– Обещать все мастера...

– Возможно. А что, в Чикаго спрос упал не так резко?

– Так ваши покупатели оттуда?

– Я не могу отдать вам сегодняшний груз. Теперь Мортмэйн удивился по-настоящему.

– Вы повезете его обратно?

– Нет, оставлю у друзей во Флориде и позвоню покупателю.

Мортмэйн вздохнул.

– Что ж, дело ваше, конечно. Бобби очень огорчится.

– Однако не так, как я сейчас. Сказать вам, что я думаю? Я считал Бобби честным человеком, но теперь уж и не знаю...

Иногда Кэрби щеголял простодушием и тугоумием, которые принимались за чистую монету, ибо вряд ли человек станет нарочно выставлять себя в таком свете. Мортмэйн кивнул с несколько преувеличенной серьезностью:

– Кэрби, я не думаю, что Бобби способен на такое, но, по правде говоря, не могу в этом поклясться.

– Извините, – проговорил Кэрби и взялся за ручку дверцы.

– Минутку. Не стоит вот так расставаться. Как вы думаете, сколько вам недоплатили?

– Тысячу долларов, по самым скромным подсчетам.

– Давайте мы с вами поделим эту разницу, – предложил Мортмэйн. – Не следует сейчас рвать отношения. Я обещаю поговорить с Бобби и сказать, что даю вам пятьсот долларов сверх цены за последнюю партию. А еще я расскажу о вашем друге из Чикаго и попрошу Бобби поискать на будущее более щедрых покупателей.

Предложение было прекрасное, если учесть, что никаких друзей во Флориде Кэрби не имел и не мог складировать тут груз. Да и подарка в пятьсот долларов он никак не ожидал. Тем не менее он сделал вид, что размышляет.

– Ладно, – сказал он наконец, как бы забывая обиду. – По правде сказать, мистер Мортмэйн, я жалею, что не вы мой покупатель.

Дальше было проще. «Синтия» сожрала почти все горючее и стала гораздо легче. Пролетев девять миль, Кэрби сделал круг над полем, где его ждали шесть человек и два фермерских грузовика.

Тут работа шла сама собой. Все переговоры были давным-давно закончены, и на месте действия присутствовали только исполнители. Пока «Синтию» разгружали и заправляли, доставая бочки из грузовика, Кэрби лежал под крылышком своей любимицы, наслаждаясь тенью и размышляя о житье-бытье. Вывод, к которому он пришел, гласил, что жизнь – штука сложная и забавная. Ну, и то неплохо. Конечно, в Белизе сейчас маленькие неприятности. Лемюэль струсил, Грин подняла переполох, но все это утрясется. А не утрясется, так он заломит шляпу набекрень и – давай Бог ноги.

Когда заработали моторы грузовиков, Кэрби очнулся от дремоты.

– Вези меня домой, «Синтия», – попросил Кэрби, забираясь в кабину.– Я хочу поспать с недельку. Пора перевести дух.

Время – великий целитель

Слетав в Штаты с марихуаной и древностями, Кэрби сказал себе, что коль скоро храм погиб, следовало бы уделить побольше внимания работе на фрахте. Но у него не хватило на это силы воли. Четыре дня просидел он у Крузов в своем гнездышке, сетуя на судьбу и просматривая видеокассеты. Он лакомился стряпней Эстель, попивал пивко, играл с Мэнни в карты и голыши и не строил ненужных планов. Сообщений не поступало, и просвета не появлялось.

Зато появился Томми Уотсон. В прошлую пятницу, пополудни, единственный из индейских заговорщиков, бывавший у Кэрби дома, вышел по тропе из джунглей на помидорной грядке и гуляющей походкой приблизился к Кэрби.

– Ну, как дела? – спросил Томми.

– Спекся, – ответил Кэрби своей обычной шуткой и пошел к дому.

Томми зашагал рядом.

– Что творится на участке?– как бы между прочим спросил Кэрби.

– Ничего.

– Шумиха улеглась?

– А не было никакой шумихи, – усмехнулся Томми.– Никто не приезжал. Только тот индюк, что запродал тебе землю.

– Иносент? И больше никого? И легавых не было?

– Нет. Равно как и пожарных, фермеров, моряков, шоферов и студенток. Проще говоря, никого.

– Пива хочешь? – Кэрби распахнул двери своего жилища. – Может, расскажешь, что и как?

Они сели, и Томми рассказал о том, чего не происходит на руинах бывшего храма. Они весь вечер и всю ночь гнули спину (это Томми подчеркнул особо), «обесхрамивая» холм, а никто так и не прибыл на церемонию закрытия. Индейцы прождали всю субботу, укрываясь, как и столетия назад, в хитрых засидках, но на равнине не появился ни один полицейский «лендровер», ни один фургончик с репортерами и фотографами, ни один грузовик, набитый археологами. Аэрофотосъемку тоже никто не производил, да и вообще ничего не случилось.

– Скука была смертная, – заключил Томми.

– Иногда полезно и поскучать. Что было потом?

– То же самое, только еще скучнее. В воскресенье Луз пошел в миссию разузнать, нет ли каких вестей или слухов. Нет. Все чисто и тихо.

– Девица собиралась обратиться к властям, тут и сомневаться нечего.

– Может, оно и так, только никакие власти не совали к нам нос,– Томми допил пиво. – Есть еще бутылка?

– Расскажи про Иносента.

– Я слишком иссох.

Кэрби принес ему пива, и Томми сказал:

– Это было днем в понедельник. Он приехал с другим парнем, таким тощим дергунчиком. Они приехали на классном новеньком пике из дорожного министерства. Так на дверцах было написано.

– И что они делали?

– Ходили по холму. Твой дружок...

– Зови его Иносентом, а не «моим дружком». Чем он там занимался?

– Вышагивал туда-сюда. Пинал землю, бесился, горевал, недоумевал, отлил разок. Тот, что был с ним, бегал по кустам, все вынюхивал, будто кролика гонял.

– А потом?

– Потом уехали.

– Это было в понедельник?

– А нынче пятница, как говорят в миссии. И никаких гостей больше не было. Нет, вроде все чисто.

Кэрби начал склоняться к такому же выводу. Может, Валери Грин была в таком состоянии, что власти просто не обратили внимания на ее рассказ? Всяк, кто слышал об этом участке, так бы и сделал.

Следовательно, возникал вопрос: что нужно Иносенту? Почему его принесло сюда именно сейчас? Что он искал? Уж кому-кому, а Сент-Майклу должно быть известно, что никакого храма майя тут нет. Так за чем он охотился? Через какой же «испорченный телефон» дошла до Иносента эта история, если он поверил, что на земле Кэрби есть любопытные вещи? И кто рассказал ему эту историю?

Всю субботу и все воскресенье Кэрби ломал голову над этими вопросами и гадал, почему никто не прислушался к заявлению Валери Грин. Наконец он додумался до версии, которая, как ему казалось, объясняла все события.

Валери Грин была истеричкой, особенно когда речь шла о похищенных древностях. Допустим, что она поехала в город, во всю глотку проорала свое заявление и потребовала немедленно послать к храму войска. Как поступит полиция? Иметь дело с сумасшедшей там не захотят, но и на улицу ее не выкинут. На всякий случай. Значит, передадут другому ведомству. Там сделают то же самое, и так далее. Пока кто-нибудь не вспомнит, что когда-то эта земля принадлежала Сент-Майклу. Один звонок ему – и станет ясно, что никакого храма там нет и быть не может.

Тем временем Валери Грин заложит Лемюэля как соучастника. Кто-нибудь допросит его. Но известный американский ученый и правительственный чиновник заверит всех в том... Однако, очень даже вероятно, что никто не проводил даже беглого расследования.

Может, в Бельмопане или Белиз-Сити и была маленькая буря в стакане воды, но теперь все спокойно. И Лава Шкир Ит может снова восстать из руин!

Не было никаких причин даже для того, чтобы выжидать. Томми и его коллеги вовсю создавали каменные барельефы, терракотовые сосуды с отбитыми краями и прочее, а у Кэрби были два покупателя – Бобби и Уитчер с Фелдспэном, которые уже видели храм. Пора было браться за дело и продавать им предметы доколумбова искусства.

Извините, однако, ни нефрита, ни золота нет. Должно быть, храм стоял в небогатой деревне.

Итак, вчера Кэрби наконец стряхнул оцепенение и снова обрел решимость. Вчера вечером он договорился о грузовом фрахте и в субботу полетит во Флориду. А сегодня, оставив Мэнни у Шаткого моста, он отправился на почту, чтобы дать телеграмму Уитчеру и Фелдспэну.

При выходе из почты он встретил самого черта. То бишь, Иносента.

– Ну-ну, – буркнул тот, пытливо разглядывая Кэрби,– мой старый приятель. Что-то ты исчез куда-то.