Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №09 за 1991 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
Жанр:
Газеты и журналы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
С тех пор все чаще стали показываться знамения, предрекающие страшное: хвостатые звезды с пламенем и дымом низвергались с неба днем, проносились даже над нашими краями. Мир за пределами нашего селения перестал быть безопасным.
Старейшина прекратил декламацию и внимательно посмотрел на меня, как бы раздумывая, продолжать ли наставления. Я сидел молча, полузакрыв глаза, словно попав под гипноз мало понятных мне слов и событий, складывающихся в заклинание, способное открыть мне запретную дверь в совершенно иной мир, существующий совсем рядом с привычным, обыденным мирком деревни. Я был потрясен картинами, встающими перед внутренним взором – словно открывая ветхую деревянную дверь в хижину соседа, я оказался на берегу великого океана.
Старик удовлетворенно улыбнулся и решил продолжать, но заговорил уже не распевно, повторяя заученные слова, а медленно рассуждая, пытаясь выразить свои собственные мысли языком древних мудрецов. Да, огромен и сложен мир за границами деревни. Даже великие войны, лишь песчинки под колесом кармы, хотя бродячие певцы-чараны воспевают и ныне живущих героев, как воплощения богов. Праведный Юдхиштхира, сын Панду – часть Дхармы – бога закона; Бхимасена – воплощение мощи ветра – Ваты; Арджуна – Индры, царя богов; Накула и Сахадева – частицы Ашвинов, божеств утренней и вечерней зари. Им противостоит могучерукий Дурьодхана, которому покровительствует черная богиня Кали, как и всем ста братьям – кауравам. Поистине страшным будет день, когда эти соперники выйдут с оружием навстречу друг другу.
– Но ведь это далеко на севере, – сказал я.
– Война, начавшись в Хастинапуре, как пожар по сухой траве, побежит во все стороны, дойдет и до нас, – вздохнул старик. – Пропадешь и ты, если покинешь наш маленький мир, к которому ты принадлежишь в силу своего рождения. Твои ноги приучены ходить по этой земле, твои руки искусны в плетении циновок и рубке сахарного тростника, твои глаза видят тигра сквозь плотную пелену листвы, а нос чувствует запах дождя за день до прихода тучи. Значит, самими богами был указан тебе путь благополучия в этой жизни. Мальчик, рожденный в семье кшатрия, неокрепшей ручонкой хватается за рукоятку меча. Если он потом передумает и возьмется за плуг, то умрет с голоду и покроет свое имя позором среди своих родственников. И справедливо. Ведь, если мы не будем делать то, для чего предназначены Дхармой, то не будет ни стойких защитников, ни искусных лекарей и мудрых советников, ни трудолюбивых кормильцев. Что останется тогда от государства? Что станет с нами?
– Но если я чувствую, что рожден для другого?
– Мы вайшьи – кормим и тех и других, мы оплодотворяем землю и производим все, что едят, надевают, используют брахманы и кшатрии. Те, кто идет против законов, в последующей жизни воплощаются в низком обличье. Никто не смеет нарушать законы Дхармы. Если нарушить эту гармонию, то пойдет брат на брата, и рухнет закон, и люди впадут в дикость и ничем не станут отличаться от диких племен, населяющих джунгли, и волков, бродящих вокруг деревни. В учении однаждырожденных сказано, что муж, после того, как умер, либо сжигается, либо хоронится, либо разлагается. Перейдя после разложения в небытие, он оставляет тело и принимает бестелесную форму. И в соответствии со своими добрыми и дрянными деяниями он входит в другую утробу. Смертный достигает высших миров подвижничеством, щедростью, спокойствием, смирением, скромностью, простотой и состраданием ко всем существам. Значит, для тебя, родившегося в варне вайшьев, не закрыт путь.
– Но как же его найти?
– Трудись не покладая рук, иди по предписанному пути, выполни долг перед предками, и в следующей жизни ты будешь вознагражден воплощением в ту форму, к которой стремится твоя душа сейчас.
– Яне хочу ждать столько времени. Неужели в старых песнях не сказано, как стать брахманом?
Старик посмотрел на меня осмысленно, даже с издевкой.
– Вот что гласят песни чаранов: ученик, совершающий обет воздержания, достигает цели, если он приступает к учебе, когда его позовут, если он не требует понуждения, а встает раньше и ложится позже учителя, если он ласков, обуздан и тверд, внимателен и способен. Стойкий в обетах аскет пьет одну только воду, обуздывает речь и мысль. Он воздерживается от еды, в течение шести месяцев стоит на одной ноге, питаясь только ветром. И по прошествии тридцати лет отправляется на небо, покрытый славой своих подвигов.
Старик закончил распевную речь и посмотрел мне прямо в глаза. Увидев там откровенное недоумение, он улыбнулся:
– Вот так становятся риши. Не кажется ли тебе, что лучше свою жизнь потратить на возделывание рисовых полей и рубку сахарного тростника, как и надлежит тебе в силу своего рождения, чем пытаться пересилить карму? Ради чего? Дваждырожденные истощают себя аскетическими подвигами, кшатрии рано погибают в битвах, а мы, вайшьи, возделываем землю, которая и кормит, и носит всех нас, на ней живущих...
Старик, помнивший рассказы брахманов, нашел во мне благодарного слушателя. Я с той поры часто заходил к нему в хижину, приносил связку бананов или кокосовый орех, смиренно садился на пол хижины и слушал все новые истории о царях и воителях, о подвигах богов и великих риши. Мой отец надеялся, что эти беседы оказывали на меня благое влияние. Да, беседы возымели свое действие, правда, прямо противоположное тому, ради чего затевались. Мой интерес к странствиям стал просто нестерпимым. Внеитне это не проявлялось. Даже наоборот, опьяненный своими видениями, я, к радости моих родителей и многочисленных братьев, трудился как вол. Но потом закончился сбор урожая, начался десятидневный деревенский праздник с обильными жертвами глиняным богам, что смирно ждали своего часа в небольшом храме на окраине деревни. Пылал огонь в светильниках, шипело топленое масло, выливаясь из жертвенной чаши в желтое пламя. Из скорлупы кокосовых орехов мы пили тодди – крепкий напиток, получаемый перегонкой забродившего сока палмиры. Танцевали вокруг костров под громкий бой барабанов. В один из этих праздничных дней в нашей деревне появился странствующий отшельник – риши. Старейшины восприняли это как доброе предзнаменование – риши было значительно меньше, чем деревень в нашей округе, и они заходили к нам всего несколько раз в год.
Сначала риши вел долгую беседу со старейшинами, расспрашивал о том, как доятся коровы, сколько рождается детей, много ль больных. Потом рассказывал, что делается в большом мире, лечил больных и наставлял молодые семьи. Затем мой отец принес ему большую глиняную миску, полную риса и соуса из перца и чеснока, и попросил его научить добродетели своего лишенного покоя сына. И к удивлению всей общины, странствующий святой долго беседовал с моим отцом. А потом сам пошел и отыскал меня на песчаном берегу реки.
Мы сидели довольно долго в молчании, созерцая заходящее светило и слушая шуршание тростника. Я украдкой разглядывал риши, про себя удивляясь, как такой старый человек может находить удовольствие в странствиях от деревни к деревне по дорогам, выжженным солнцем, среди пыли и духоты ради разговора с людьми, уступавшими ему в мудрости. Вся одежда риши состояла из простой серой накидки и обернутой вокруг бедер шкуры антилопы. Длинные волосы заплетены в косу, а седая борода аккуратно расчесана и благоухала сандаловым маслом. Свой деревянный посох и четки он положил рядом на песок и, опершись спиной о корявый ствол пальмы, откровенно рассматривал меня. В его черных, как угли, глазах, стояла крепкая, незнакомая мне сила. Глаза жгли, проникали в мои мысли, будоражили душу. Потом он улыбнулся, и от него повеяло теплом и покоем, сродни тому, что я чувствовал в окружении пальм, реки и солнца. Внимательно рассмотрев меня, старик нарушил молчание совершенно неожиданным вопросом:
– И как часто ты смотришь на солнце?
– Почти каждый день. На закате оно красиво и не так жестоко, как днем.
– А ты задумывался, почему тебя влечет сюда сильнее, чем в храм с образами божеств?
– Не знаю, но в деревенский храм я тоже хожу, как все. Только там я не чувствую того, что здесь, – признался я.
– Значит, у тебя иной путь.
– Но другие-то ходят в храм.
– Они не способны почувствовать дыхание жизни, поток силы, которой пронизано все живое. Ее нельзя ощутить пятью привычными органами чувств, ее нельзя описать. Но она проявляет себя на поле нашего мира. Именно она – первопричина всего, что ты видишь вокруг себя. И все предметы – лишь ее отражения, тени на грубой ткани. Она в каждом волокне великого древа. Она вечна, текуча, всепроникающа.
– Как же можно овладеть ею, если она недоступна чувствам?
– В мире нет ничего, чего нельзя было бы достичь чувствами, но я говорил о пяти чувствах, изначально присущих каждому обычному человеку. Но поколения посвященных в глубокой древности выработали приемы, позволяющие человеку прозреть, увидеть ее тонкие лучи, озаряющие весь мир. Не только увидеть, но и управлять ими, превращать в сияющую силу брахмы.
– Брахма – это высший бог?
– Брахма – огненная сила высшего мира, рождаемая сердцами посвященных. Обоняние, вкус, зрение, слух, осязание – пять открытых ворот, сквозь которые входит в наши тела дыхание жизни, пять каналов, по которым несутся ее потоки, как струи жертвенного масла, проливающиеся на алтари, чтобы возжечь незримый огонь брахмы. Обоняние, видимое, слышимое, касаемое, испиваемое – все свойства воплощаются в огне брахмы. Научись сосредоточиваться – рассеивающиеся мысли забирают силу. Сделай свое тело прозрачным для потоков дыхания жизни. Только открыв каналы своего тела и сознания, доставишь ты его до священного алтаря, на котором возгорится брахма и осветит храм твоего сердца. Потом приходит время суровых упражнений, лишь они дают возможность управлять пробудившейся огненной силой. Умение накапливать брахму и возжигать в себе свет, подобный солнцу, доступно немногим. Нужны годы, прежде чем ты...
– Но я не чувствую никакой огненной силы. Мне просто нравится смотреть на солнце.
– И все-таки ты стал совершать обряд дваждырожденного, сам не зная этого. Причудливы пути человеческой кармы.
Знай же, что в храмах возжигают светильники, в лесных обителях отшельники садятся меж пылающих костров, чтобы чистота и мощь открытого пламени очистила мысли, свела воедино все пять чувств и насытила их своей огненной силой. Но это лишь первый шаг. Сейчас твои мысли подобны спешащей реке. Мутный поток среди размытых берегов. Он не сможет отразить неба. Ясное сознание как чистая вода озера, в которое глядятся звезды. Попробуй отмести от чистого простора сознания бегущие мысли, как облачка, затеняющие лик неба.
– Но как можно заставить себя не думать?
– Сосредоточься на ярких бликах солнца, играющих на волнах реки. Попытайся увести свое сознание в искрящуюся счастливую игру света, в этот праздник искр. Забудь о теле, уйди в волны, напейся их светом, наполни сиянием свое сознание, как сосуд до краев молоком священной коровы... Я постараюсь немного помочь, но все зависит от тебя самого, так как невозможно управлять потоком сознания другого человека, не разрушая его берегов.
Не помню, что еще говорил сидевший рядом со мной старик. Слова звучали монотонно, как мантры, что читают бродячие жрецы. Они долетали до меня издалека, словно с другого берега реки. А сам я вдруг растворился в сиянии солнечных бликов, невидимая, как струя светлого ветра, сила понесла сердце мое, мои мысли в голубые бездны небес, и они плескались в наслаждении, переполняясь светом и покоем... Такого счастья и восторга я еще не переживал ни разу в жизни.
– Вернись на землю! – услышал я спокойный и властный голос и вновь почувствовал под собой теплый колючий песок, а прояснившимся взором увидел, что солнце уже подошло к самой кромке горизонта.
– А почему ты не со своими? – тихо спросил риши.
– Потому что я не знаю, где они! – с горечью ответил я и увидел, как сверкнула искра оживленного интереса черных глаз.
Старик чуть подался вперед.
– Я спрашивал тебя про твоих родителей и друзей в деревне» но раз ты ищешь других, то знай, что путь к ним долог.
– Я не боюсь дороги. Я боюсь, что пойду не в ту сторону. Старик опять удовлетворенно кивнул:
– Я покажу тебе начало пути. Дальше ты пойдешь сам. Помни, мир не молчит! Он разговаривает с тобой, громовым голосом предупреждает тебя об опасности, развешивает на твоем пути тысячи сигнальных флагов, указующих благой путь. Нужно только уметь различать знаки мира, и тогда ты даже в пустыне не ощутишь одиночества и не потеряешь пути! Человек сам слагает свою карму, сам выбирает судьбу, если может добиться контроля над своими чувствами и мыслями. Тогда он становится приятным для окружающих и может быть допущен до общения с мудрыми. Караваны пересекают пустыню, в которой гибнет одинокий путник. Поэтому надо запомнить, что нет в трех мирах такого скрепляющего средства, как дружба, щедрость и приятное слово ко всем существам.
– А в наших песнях сказано, что надо стоять шесть месяцев на одной ноге...
Риши вдруг улыбнулся так весело и сочувственно, как будто перед ним был вислоухий щенок, забавляющий его попытками подняться на неокрепшие лапки.
Я почувствовал, что кровь прилила к щекам, и говорить стало труднее, но надо же было выяснить вопросы, не дающие мне покоя:
– Разве можно идти против собственной кармы и нарушать дхарму, освященную веками?
– Я вижу, ты уже знаком с частицами наших сказаний, – кивнул риши, – но это лишь осколки великой мудрости, а по осколкам нельзя воссоздать правильную картину. Многие в мире живых занимают различные положения, но все зависят от судьбы. И власть и усилия являются тщетными. Мудрый не печалится в несчастье, не радуется в счастье, а живет безразличным ко всему. Поэтому дваждырожденный не теряет присутствия духа при опасности, не согнут его волю ни смерть близких, ни болезни, ни угроза смерти. Он смиренно постигает законы мира и находит свой путь. Высших миров достигают подвижничеством, щедростью, спокойствием, смирением, скромностью, простотой и состраданием ко всем существам. Сокровенные сказания гласят – люди, одолеваемые невежеством, всегда гибнут из-за страха или своей надменности. Тот, кто при помощи науки разрушает славу других, достигает лишь миров, имеющих конец, и не получает наград. Поддержание огня, молчаливость, учение и жертвоприношение – все эти четыре действия рассеивают страх – каждый человек выбирает тот путь, который больше соответствует его пониманию мира. Ты уже выбрал путь учения. Он освободит тебя от сомнений и страха, поможет преодолеть ограничения дхармы. А в чем различие между брахманами, кшатриями и вайшьями, ты сам скоро узнаешь – там есть много преград, но главную среди них ты уже преодолел. – Увидев, как загорелись мои глаза, он счел нужным охладить мой пыл: – Но испытания ждут впереди. И придется напрячь все силы, тебе никто больше помочь не сможет. Так что еще ничего не решено.
– А когда будет решено? – торопливо задал я вопрос, не поняв практически ничего из сказанного им, кроме того, что жизнь моя может перемениться. – Что я должен делать?
– Встать и идти, – сказал отшельник. И видя, что я принял его слова только за образное выражение, он повторил: – Встань и иди.
Я почувствовал, что меня словно толкнула чья-то мягкая, но необоримая воля. Я поднялся с песка, нашарил старый кинжал, который носил за поясом, поправил шарф, повязанный вокруг головы.
– Куда идти? – спросил я с готовностью.
– Вдоль реки на север, дойдешь до первого правого притока, повернешь вслед за водой, через три дня пути вдоль воды через лес выйдешь к зеленым холмам, откуда берет начало эта речушка. Там среди пальм отыщешь заброшенную хижину – надеюсь, ее не смыло муссонными дождями в прошлом году. Ну, а если и смыло, построй новую. Там ты будешь жить до тех пор, пока я не приду за тобой. Ожидание может быть долгим, так что устраивайся основательно.
– Мне можно узнать, зачем это нужно?
– Чтобы ты сам мог выяснить – способен ли расстаться с миром, породившим тебя, можешь литый вправду уйти от того, от чего так давно мечтаешь избавиться. Есть и другие причины, но ты их поймешь сам по прошествии времени. Живи, жди зова и почаще смотри на восходы и закаты, это у тебя хорошо получается. Правильная пища и воздержание лечат любую болезнь. Дикие звери не нападают на человека, который стал частью леса и не проявляет ни страха, ни злобы. Ешь только чистую пищу. Врачеватели древности заметили, что если перед приемом пищи совершать омовения, то болезни никогда не поразят живот. Избегай мяса – начав убивать зверей, ты пропахнешь кровью и притянешь хищников к своему жилью. Ешь лесные плоды и коренья, и тогда запах твоего тела не будет будить в лесу зла. И снова повторю – не забывай обливать себя водой. Она очищает человека от враждебной силы, даже деревенские колдуны считают ее защитой от черного волшебства, и самые страшные клятвы приносятся на воде.
Я стоял в нерешительности.
– Ну же, – сказал отшельник, – иди. Ты так давно этого хотел.
– Как, прямо сейчас? А как же мать и отец, они будут меня искать?
– Я им объясню, что богам было угодно направить тебя по другому пути.
– А если они не поверят?
– Поверят. Это же правда.
Я не знаю, почему я действительно ушел по пути, указанному риши. Я не зашел проститься, не взял даже скромных пожитков. Я уходил перед самым закатом солнца, когда кобры выползают из своих укрытий и вой шакалов в зарослях пальм леденит душу. Неужели я так верил в свою избранность? Или карма есть карма? Может быть, я сам много дней бессознательно готовил себя именно к такому уходу, прекрасно понимая, что прощание с родителями лишит меня сил для подобного шага. Риши передал мне ожидаемую весть. Открылись запруды в моем сознании и поток жизни унес меня в неизвестность.
Продолжение следует
Дмитрий Морозов
Геральдический альбом. Лист 9
Золотой гранат реконкисты
В эпоху крестовых походов, когда потоки воинов стремились за море, для обитателей Пиренейского полуострова подобные войны были, можно сказать, делом домашним. На испанских землях располагались могущественные мусульманские государства, а с севера шаг за шагом вели реконкисту (то есть отвоевание) христианские короли – Кастильский, Леонский, Арагонский, Наваррский, Португальский... В 1147 году Кастилия и Леон объединились, а их государь Альфонс VII принял титул Императора всея Испании. Но по смерти Альфонса VII держава разделилась опять, и лишь в 1230 году оба королевства были воссоединены – на этот раз навсегда. Тогда-то и появился на свет четверочастный щит – возможно, первый такой в истории геральдики – с чередующимися гербами Кастилии и Леона: трехбашенным золотым замком в червленом поле и пурпуровым львом с золотой короной в серебряном поле.
Испанские флаги – государственный и национальный.
Символика всех этих цветов и фигур была незамысловатой, что нередко отличало средневековые гербы. Червленое поле понималось как кровь, на которой утвердились кастильские замки; серебряное поле, судя по всему, означало чистоту. Пурпуровый колер льва обозначал то же, что и сам лев – власть и благородство. Впрочем, главной задачей фигур было простое указание на названия соединившихся королевств: замок по-испански – кастильо, а лев – леон. Заметим, что Кастилия действительно получила свое название от замков и крепостей, тогда как Леон (или Легион) был проименован в память о некогда стоявших на его территории древнеримских легионах.
Обычно кастильско-леонский герб приписывают Альфонсу VII Императору. Увы, это только красивая легенда...
После Испанского (Кастильско-Леонского) королевства важнейшей силой реконкисты был Арагон. О происхождении его герба (четыре червленых столба в золотом поле) рассказывает легенда—одна из самых знаменитых в истории геральдики.
Во второй половине IX века норманнские воины в поисках легкой добычи и приключений наводнили своими разбойничьими отрядами западные побережья империи. В боях с норманнами владетель Арагона граф Барселонский Готфрид Волосатый явил чудеса храбрости и получил при этом множество ран. Прибывший на поле боя император Карл Лысый пожелал увековечить эти подвиги и, омочив руку в крови, обильно лившейся из ран Готфрида, провел пальцами четыре полосы по золоченому княжескому щиту...
В действительности же герб Арагона, судя по всему, происходит от красно-золотого знамени раннесредневекового Бургундского (Арелатского) королевства.
К IX веку Арагон завладел Королевством Обеих Сицилии и объявил гербом своего нового владения щит, косо разделенный на четыре части. Вверху и внизу были помещены арагонские столбы, а справа и слева – черные орлы в серебряном поле. Орлы должны были перекликаться с орлом империи и напоминать о том, что Сицилия долго была владением императорского рода Гогенштауфенов.
В1479 году благодаря династическому браку Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского обе державы слились в единое королевство. Герб новоявленного государства был не вполне обычен. Один-единственный щитодержатель – орел с золотым венцом, повернувший голову геральдически влево,– обеими лапами держал коронованный гербовый щит на фоне собственной груди. Орел был избран как символ св.Иоанна Евангелиста, которого супруги почитали как своего патрона. Внизу изображению орла сопутствовали немые девизы Фердинанда и Изабеллы, указывавшие на первые буквы имен обоих монархов: ярмо (iugo) и связка стрел (flechas). Как видим, девиз королевы вопреки обыденным геральдическим нормам потеснил эмблему менее блистательного супруга. То же мы видим и в четверочастном щите. Первую и последнюю четверти занял герб Изабеллы (сам по себе четверочастный), а в рассеченных второй и четвертой четвертях арагонские столбы соседствовали с гербом Обеих Сицилии. Иногда арагонская часть в силу династических связей дополнялась полосатым гербом Венгрии и пышным крестом Иерусалимского королевства.
В 1492 году реконкиста достигла своей конечной цели: пал Гранадский эмират, последнее исламское государство в Испании. В королевский щит внесли так называемую особую часть с плодом граната – гласный герб новоприобретенной провинции.
Золотой гранат имел зеленые листья и стебель; посередине спелого плода пролегала широкая трещина, сквозь которую были видны червленые зерна – в знак того, что сказочное великолепие Гранады теперь открыто испанцам.
Титул Фердинанда и Изабеллы был гораздо пышнее герба; одних королевских титулов в нем было восемнадцать (кастильский, леонский, арагонский, Обеих Сицилии, гранадский, толедский, валенсийский, галисийский, майоркский, севильский, сардинский, кордовский, корсиканский, мурсийский, хаэнский, альгарвский, альгесирский, гибралтарский). Существовали и гербы этих королевств. Но в монаршем щите нашлось место лишь для основных эмблем обеих соединившихся династий и для граната – символа победного завершения реконкисты.
Очередная смена династий не заставила себя ждать. Из-за пресечения мужской линии рода испанский престол достался в 1516 году внуку Фердинанда и Изабеллы по женской линии – Карлу Габсбургу, эрцгерцогу Австрийскому. Поначалу герб нового короля был составлен с применением все того же приема – деления щита начетверо. В первой и последней частях оказался герб Испании, в двух остальных – родовой герб Карла, составленный из эмблем Австрии, Бургундского герцогства (в новом и старом вариантах), Брабанта, Фландрии и Тироля. Между прочим, золотые и лазоревые полосы старинного герба Бургундии, по мнению многих ученых, происходят от того же арелатского знамени, что и герб Арагона, несмотря на все несходство расцветок.
Щитодержателями испанского герба стали грифон Габсбургов и золотой лев из кастильско-леонского арсенала.
Но в 1519 году Карл унаследовал венец другого своего деда – императорскую корону. Строго говоря, в качестве императора Карл V должен был изображать свой сложный испано-австро-бургундский герб на фоне щита империи с двуглавым орлом. Но нередко орел изображался не в щите, а в виде некоего щитодержателя. Эта композиция явно напоминала герб времен Фердинанда и Изабеллы. Подобно им, Карл внес в герб и немой девиз. Он имел вид двух колонн, поставленных справа и слева от щита и снабженных надписью PLUS ULTRA (все дальше), причем первая половина этой надписи сопровождала одну колонну, вторая же – другую. Имелись в виду Геркулесовы столпы (Гибралтарский пролив), на протяжении доколумбовых столетий считавшиеся границей обитаемого мира; надпись означала господство испанцев в Новом Свете. Одна колонна со временем была увенчана императорской короной, другая – королевской. Щит украшался знаком и цепью Сиятельного ордена Золотого Руна. Перешедший из Бургундии к императорам из рода Габсбургов, этот орден стал также и высшим орденом Испании.
В конечном счете герб был несколько упрощен: место четырех-частного щита занял пересеченный, в котором собственно испанский герб оказался наверху, а австрийский – внизу. Следует учесть, что эта версия была самой употребительной, не не единственной. Существовали и куда более пышные, включавшие между прочим, герб Наварры.
После отречения Карла V императорский титул достался его брату, а испанский престол – сыну, Филиппу II; таким образом испанская ветвь Габсбургов обособилась, и двуглавый орел исчез из ее герба. При Филиппе II в результате его недолгого брака с королевой Марией Английской появился и вскоре пропал затейливый гибрид испанского и английского гербов. При нем же, в 1580 году, началось шестидесятилетнее «пленение» Португалии, когда эта страна была включена в пределы Испании. Естественно, герб Португалии при этом тоже влился в испанский.
1. Арагонский герб и геральдические знамена Обеих Сицилии, Сардинии, Корсики. XIV век.
2. Самая лаконичная версия испанского герба. Таким его изображали на флаге страны до 1931 года.
3. Гербовый щит испанских Габсбургов.
Филипп II (как и его преемники на престоле) сохранил немой девиз Карла V – Геркулесовы столпы. Поначалу сохранялся и традиционный вид испанской королевской короны – она была открытой, то есть имела вид обруча с зубцами. Но со временем, подражая французскому королю (а отчасти и отцу, имевшему право на закрытые венцы империи и германского королевства), Филипп «закрыл» корону, и она приобрела тот вид, который имеет и поныне.
По пресечении королевской ветви Габсбургов после горячей распри испанский престол в 1700 году достался внуку Людовика XIV Французского, Короля-Солнца – герцогу Анжуйскому Филиппу. Так была заложена династия испанских Бурбонов, правящая и поныне. Их собственно династическим гербом стал герб Франции с червленой каймой, так называемый новый герб Анжу. Он был помещен в сердце-вой щиток и внесен в несколько перекомпонованный щит испанских Габсбургов. Позднее были добавлены лазоревые пармские лилии и червленые тосканские шары в знак родства испанских Бурбонов с династиями Фарнезе и Медичи.
В ходе этих перемен невинно пострадал лев Леона. Его изысканный пурпурный цвет был по небрежности заменен червленым. Впрочем, окраска леонского благородного зверя пурпуром в виде исключения была в ходу на протяжении XVIII—XIX веков, встречается даже и сейчас.
1. Герб Кастильско-Леонского королевства. XV век.
2. Герб Испании при Фердинанде и Изабелле.
Французская экспансия времен Наполеона принесла испанцам новые беды – и новый герб. Рассеченный и дважды пересеченный щит нес гербы Кастилии, Леона, Арагона, Наварры, Гранады; в последнюю же часть были «всунуты» Геркулесовы столпы Карла V, дополненные картой двух полушарий, Сердцевой овальный щит вмещал наполеоновского орла. Этот вопиюще нетрадиционный герб был позабыт сразу после реставрации: страна снова вернулась к помпезному гербу монархов Бурбонского дома, который в целом повторял парадные версии XVII и XVIII веков и с некоторыми перерывами просуществовал до 1931 года.
Он стоит того, чтобы рассказать о нем подробнее. Основу герба составлял овальный многочастный щит, в котором собственно испанские знаки соседствовали с габсбургскими и бурбонскими. Золотой шлем с поднятым забралом украшался королевской короной и золотым наметом на горностаевой подкладке. Щитодержателями служили ангелы в гербовых нарядах, похожих на костюмы герольдов. В руках ангелов красовались знамена. Снизу щит сопровождали орденские знаки. Всю ату композицию «обнимала» подложенная горностаевым мехом пурпурная сень (мантия с куполом), усыпанная золотыми изображениями замков и львов.
Согласно одному из наиболее экстравагантных обычаев испанской геральдики (и вразрез с общеевропейскими нормами) нашлемник испанского королевского герба венчал не шлем, а мантию. Купол сени был украшен открытым венцом, напоминавшим ранние короны испанских королей. Над этим венцом вздымался нашлемник: кастильский замок и выходящий из него по пояс червленый леонский лев (вернее, леопард: ведь в геральдике, как помнят уважаемые читатели, леопардом называют льва с мордой в фас, а в испанском нашлемнике царь зверей, вылезающий из замка, изображен именно так). На голове леопарда была королевская корона, в правой лапе – серебряный, о золотым эфесом, меч, в левой—лазоревая, с золотыми же украшениями, держава. Несмотря на воинственный вид леопарда, меч в его правой лапе толковался не как боевой, а как государственный – символ правосудия, отсекающего ложь от правды и карающего злодеев.
Позади нашлемника развевалась серебряная лента с червленой надписью «Santiago» – боевым кличем королей. Сантьяго—это святой Яго, то есть апостол Иаков-старший, один из покровителей Испании. К его мощам, сохраняемым в Компостеле, стекались (и стекаются поныне) многолюдные паломничества. В пору реконкисты безоружные паломники нуждались в защите; их охранял рыцарский орден святого Якова (Сантьяго), прославившийся в битвах с «неверными»». Иногда же сами паломники, вооружась, содействовал и реконкисте. Неудивительно, что имя апостола-покровителя стало испанским кличем.
Королевской короне обычного вида осталось довольствоваться местом на шлеме.
Рядом со щитодержателями сохранялись коронованные колонны Карла V. Другим немым девизом стало золотое солнце, изображавшееся над нашлемником, то есть в самой верхней части герба. Оно напоминало о той поре, когда испанские владения опоясывали весь земной шар, и в них никогда не заходило солнце. Девиз именовался немым, но, как и колонны, имел словесное дополнение, заимствованное из 49-го псалма – «Asolis ortu usgue оссаssum», то есть «От восхода солнца до заката его».
Стоит заметить: надписи при Геркулесовых столпах и при солнце делались золотыми буквами на червленых лентах в цвет герба Кастилии, тогда как боевой клич был начертан червленью по серебру в подражание знакам ордена святого Якова.
