355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вокруг Света Журнал » Журнал «Вокруг Света» №06 за 1987 год » Текст книги (страница 5)
Журнал «Вокруг Света» №06 за 1987 год
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 04:51

Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №06 за 1987 год"


Автор книги: Вокруг Света Журнал



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Прежде чем возглавить кафедру лесоводства Тимирязевки и, соответственно, московский заповедник, Васильев несколько лет провел в экспедициях, изучая здешние леса. Его поразила их запущенность и расстроенность. Конечно, во многом тут была виновата война, которая пожарами прошлась по зеленым рекам России. Сотни тысяч пуль и осколков до сих пор еще сидят в израненных деревьях, заставляя их умирать медленной смертью. Во многих лесных областях лучшие породы были вырублены немцами.

– Да, война – страшное бедствие не только для человека,– тихо произносит ученый.– Странно, что мы порой забываем об этом. И вот, залечивая раны, нанесенные стране огненным лихолетьем, восстанавливая испепеленные села и города, мы, к сожалению, мало думали о наших лесах. Тех самых лесах, которые помогали защищаться, выжить и победить. А потом и строиться...

– Вероятно, еще не поздно вспомнить о своем долге?

– Нет, не поздно. Но чтобы вернуть этим лесам былую силу и красоту, понадобится не одно десятилетие, помощь всего народа, всех ученых, всех лесных лабораторий. Огромные надежды мы возлагаем на лесную опытную Дачу. Ведь именно здесь многие исчезнувшие породы деревьев обрели, можно сказать, вторую жизнь. Взять хотя бы лиственницу: ее почти не осталось в русских лесах, а нынче благодаря нашему питомнику только в Московской области она растет уже на 50 тысячах гектаров.

...Мы идем по заповеднику, вокруг которого стеной высится город. Помнят ли сегодня москвичи, как защищали свой лес в незабываемом 41-м, окружив его противотанковыми рвами и дотами... В тот год на Дачу было сброшено 25 фугасок и 116 зажигательных бомб, но и тут москвичи уберегли свое чудо: представьте, каково было тушить пожары в таком лесу! Переносила Дача и страшные засухи, и шквальные ураганы. Но выстояла, выжила...

Что ждет ее завтра?..

Москва

Леонид Лернер

Болота Кагеры

Одна из примет Парка Кагера – громадное болото. Оно тянется на 95 километров с севера на юг по восточной границе заповедника. Это целый мир, образованный озерцами, зарослями папируса, тростника; в нем полно плавучих островков, островов, полуостровов и отмелей.

Полвека тому назад болота не было: здесь разливалось озеро длиной около пятидесяти и шириной от пяти до тридцати километров со множеством островов. На самом большом острове, Шанго, в древности располагалась столица крохотного королевства Мубари.

Жители озерной долины занимались в основном рыболовством, охотой и разведением скота. В конце XVII века правитель Руанды уничтожил это королевство. Многие жители откочевали в другие места. Так, баньямбо, одно из племен бывшего королевства Мубари, до сих пор живет на танзанийском берегу болота. Рыбаки устраивают временные стоянки на плавучих островах, а женщины, дети и скот остаются в деревнях на берегу. Скотоводы и земледельцы, они занимаются также копчением рыбы.

Перед началом первой мировой войны баньямбо вернулись на когда-то принадлежавшие им земли. Во время войны немцы вновь изгнали их, а короля повесили, обвинив в сговоре с англичанами.

Во время второй мировой войны они снова объявились в родных местах.

Англичане собирались завладеть частью Руанды под тем предлогом, что бельгийцы неумело управляют ею. Руанда была в то время мандатной территорией, но англичане хотели превратить ее в колонию. Бельгийцы, полагая, что изгнание племени будет использовано англичанами как повод для вмешательства, подписали с баньямбо договор. По договору баньямбо запрещалось охотиться, в частности, отлавливать крокодилов в границах заповедника, образованного в 1934 году. Когда во время обыска в одной из деревень было обнаружено около двух тысяч крокодильих кож, колониальная администрация воспользовалась этим предлогом, чтобы вновь изгнать баньямбо. С тех пор они живут на танзанийской территории, изредка посещая болото, чтобы порыбачить.

За последние десятилетия кагерская впадина претерпевает существенные изменения. Старики еще помнят озера прозрачными; теперь вода здесь илистая, с красноватым оттенком: из-за уничтожения лесов Руанды и заболачивания долины старение водоемов ускорилось.

Сейчас рассматривается проект строительства плотины выше по течению Кагеры, и международные эксперты склонны его принять. На бумаге вроде бы все хорошо, но на практике экологи ожидают катастрофы. Кроме необратимых изменений, которые нарушат природное равновесие, существует и другая опасность. В дело будут вложены громадные средства, а плотина вряд ли просуществует более десятка-полутора лет – как раз за это время искусственное озеро будет полностью занесено наносами.

Иногда кажется, что такие проекты разрабатываются в чьих-то частных интересах, без заботы об общем благе, и предлагаются они экспертами и технократами, которые никогда не переступают порога своих роскошных кабинетов и забыли о самых элементарных вещах.

А пока болота Кагеры – один из прекраснейших уголков мира, подлинный естественный музей для ботаников и зоологов, рай с редчайшими растительными и животными видами. Здесь есть примеры разных стадий развития болота и озера. Папирус многометровой высоты образует настоящий лес. Встречаются небольшие массивы мелких фикусов. Во многих местах на воде образовался плотный слой торфа, по которому можно ходить, правда, останавливаться не следует. Там, где торф стал слишком плотным, тростник отмирает, где торф разложился – появляются окна чистой воды, увеличивающиеся в размерах, сливающиеся в цепь каналов.

Озеро Ихбма

самое крупное в парке. Корни деревьев по его берегам густо сплелись воедино, и в этом сплетении ютятся в тесноте, да не в обиде, большие и малые черные бакланы, элегантные цапли-анинги. Стоит подойти ближе, как сотни птиц, расталкивая малышей, которые проявляют чудеса эквилибристики на краю гнезд, взмывают в воздух. В июле и августе птичье население еще более уплотняется: настал черед журавлей приступать к гнездованию.

Здесь есть остров, который местные жители называют «островом колдуньи». С давних пор поселилась тут женщина, обладающая незаурядным талантом целительницы и пользующаяся большим доверием не только местного населения. К ней на консультацию приезжают даже влиятельные лица из соседних стран. На острове водится множество змей – речных кобр и черных мамб. После укуса последних остается всего лишь две минуты – как раз, чтобы составить завещание.

Если вздумается проехать по озерцам и перебраться на западный берег, может повезти – увидишь коронованных мартышек. Они питаются мякотью стеблей папируса.

В Луламе туриста познакомят с тремя слонятами, живущими под опекой супругов Маоден. Эти малыши чудом спаслись во время бойни, в которой едва не были уничтожены последние слоны Руанды. Местные власти решили избавиться от слонов, обитавших в лесу, предназначенном под интенсивные лесоразработки. Наняли профессионального охотника, но в конце концов, осознав, сколь велика будет потеря, оставили двадцать три молодых слона и разместили их в специальных загонах. Через несколько месяцев слоны привыкли к людям, и их – на грузовиках, вертолетах и судах – перевезли на юг Руанды, в парк. Слонят выпустили на свободу на полуострове озера Хаго.

Три слоненка из Луламы были тогда совсем крохотными, поэтому оставлять их вместе с дикими слонами было неразумно. Семья Маоден взяла их под свою опеку. Сегодня малыши стали излишне общительными, а ведь с возрастом растет их сила, и они могут причинить немало неприятностей. Столбы, на которых стоит дом Маоденов, пока еще выдерживают их натиск. Но через несколько лет, если привычка чесаться об них не пройдет...

Покинув Луламу и отправившись дальше на север, попадаешь на крохотное и прекрасное озерцо Биренжеро, берега которого обрамляют рощи из ложных фиговых пальм. Как известно, воды, куда не попадают наносы, очень чисты. И поэтому в воде этого озерца возятся гамбийские гуси и утки. Если тихонько подождать, можно увидеть антилоп и буйволов на водопое. А если очень сильно повезет, то и леопарда... За всем этим с вершины дерева наблюдает коршун-рыболов. Временами он закидывает голову и издает пронзительный крик.

Крокодилий пляж

расположен на полуострове озера Кивумба. В январе 1980 года было исключительно сухо, сезон дождей выдался коротким, уровень воды в озере упал, и мы спокойно ходили там, где были недавно непролазные топи.

Несколько звонких шлепков о воду – и удлиненные пятна ряби, следы погружений свидетельствуют о том, что ближайшие крокодилы нас уже обнаружили. Надо удесятерить осторожность, чтобы не вспугнуть остальных. Очень медленно, чуть не ползком, пробираемся по берегу.

Крокодилы на берегу нас не видят, зато бегемоты не спускают с людей глаз. Над поверхностью остается торчать десяток бегемотьих макушек с настороженными ушами. В жаркие часы их нежная кожа требует постоянного увлажнения, поэтому большую часть дня они находятся в воде. Порой гиппопотамы выискивают глубины до трех метров и расхаживают по дну. Потом выныривают, набирают в легкие воздух и замирают на поверхности. Другого от бегемота днем ждать не следует: это ночное животное выходит пастись на сушу после захода солнца.

В первой половине века количество крокодилов резко уменьшилось: большую их часть превратили в дамские сумочки и портфели, пояса и туфли. Крупных экземпляров осталось мало, но усилия администрации парка приносят свои плоды. Сейчас молодых крокодилов значительно больше, чем несколько лет назад. Попадаются экземпляры до двух-трех метров в длину. Однако животные эти очень недоверчивы и, приближаясь к берегу, соблюдают тысячи предосторожностей. По полчаса сидят в воде, внимательно осматривая берег: лишь кончик носа торчит да глаза. Местные жители нам объяснили: чтобы узнать длину крокодила, надо утроить расстояние между глазами и ноздрями.

Если все спокойно, крокодил выбирается на сушу, ползет по песку и превращается в «соляной столб». В случае тревоги бросается в воду или погружается в нее тихо-тихо...

На берегах озер жизнь кипит, не затихая. Вдоль воды бродят бесчисленные птицы. Над нею, опустив клюв книзу, парит зимородок. Вот он камнем упал в воду, потом взлетает с рыбкой в клюве и садится на ту же ветку того же куста, что служила наблюдательным постом поколениям его предков.

Если долгое время недвижно оставаться на месте, птицы и животные перестают обращать на вас внимание и можно спокойно наблюдать за ними, изучать их поведение. Так что, если человек умеет приспособиться, природа снова становится сама собой.

Болото, где правит гиппо,

начинается у западного берега озера Хаго. Металлическую лодку мы нагрузили кинокамерами, фотоаппаратами, едой, канистрами воды, захватили запасной двигатель. И впервые отправились в глубь болота.

С первой же минуты мы ощутили жар беспощадного солнца, чьи лучи, отражаясь от воды, источают испарения и зной. Быстро пересекаем открытую гладь и углубляемся в канал, пронзающий заросли папируса. То шире проходы, то почти смыкаются их стены, растительность словно хочет сжать нас. Там и сям проплываем «лужайки», заросшие кувшинками нежных палевых оттенков. Водная фауна представлена в полном своем блеске: элегантная якана с удобством устроилась на плавучем островке, робкие погоныши пробираются между стеблями тростника, на широких листьях замерли всякого рода земноводные. Спугнутый варан не столько бежит, сколько скользит по зыбкому ковру...

Желтые цапли, вцепившиеся в стебли папируса, при нашем приближении взлетают. На берегу белыми пятнами сверкают цапли египетские.

На одной из плавающих лужаек замечаем рыжую цаплю, которая здесь, как говорят, водится в изобилии, но редка в остальной Африке. Еще дальше сидит китоглав. Останавливаем двигатель, лодка по инерции скользит к птице, и мы снимаем ее метров с двадцати. Эта птица из семейства голенастых наделена престранным обликом: широкая крепкая голова, передняя часть клюва, похожая на сабо, словно вмонтирована в череп, на макушке торчит несколько смешных коротеньких перьев. Китоглав так и сидит неподвижно, словно не замечает нас.

Подплываем к пляжу, где часто бывают бегемоты. Сейчас там отдыхает десятка два толстокожих. Отплываем назад, чтобы разработать тактику подхода. Канал в этом месте имеет ширину пятнадцать-двадцать метров. Важно подплыть «с разбегу»: ведь животные, бросившись в воду, перекроют подходы. Камера крепко привязана, вцепляемся в борта, включаем двигатель на полную мощность. Как мы и думали, гиппопотамы замечают нас с расстояния в сотню метров, бросаются в воду и плывут навстречу. Прижимаясь к противоположному берегу, едва успеваем избежать их мощных голов – вблизи они выглядят очень внушительно! Их туши, едва не задевающие нашу хрупкую лодчонку, вызывают уважение...

Наш проводник рассказал, как однажды он задел спину бегемота. Правда, тот лишь приподнял суденышко, вреда не причинил. Но лучше уж, чтобы второго раза не было.

Канал выводит в озеро Михинди возле еще одного «гиппопотамьего пляжа». Протока здесь значительно шире, можно плыть, обозревая окрестности и избегая столкновений с толстокожими.

Мы попали в их «биотоп» – среду обитания – и должны определить взаимосвязи бегемота и болота. Животные бродят по дну мелководий и в зарослях, прокладывают и углубляют каналы, где возникают новые течения, несущие взвеси или чистую воду. В результате цикл развития болота ускоряется или замедляется. По ночам бегемоты пасутся на болотах, их отходы обогащают воду органикой, необходимой для растительности и рыб.

Вслед за буйволами, гиппопотамы составляют самую большую биомассу парка. Посетители редко видят их, хотя бегемотов здесь около трех тысяч. Объедая траву у воды, они ходят по одним и тем же маршрутам, протаптывая дороги. Толщина тела определяет ее ширину – ножищи выбивают две глубокие колеи, между которыми растет трава. Впечатление, что дорогу проложил небольшой трактор.

Гиппопотамий пляж напомнил нам одну историю, приключившуюся несколько лет назад. Путешествуя здесь, Ги встретился с друзьями, которые просили показать им Парк Кагера. У Ги было задание от одного из парижских агентств – привезти снимок «нападающего бегемота с разинутой пастью». Он вспомнил о задании, когда туристы вышли на гиппопотамий пляж.

Пляж был расположен возле устья канала, впадающего в Михинди; бегемотов там великое множество. Здесь удобно наблюдать за животными и, к сожалению, устраивать пикники. Посетителей парка так и тянет сюда, чему свидетельства пластиковые мешки, консервные банки, окурки и прочие отходы «утонченной цивилизации» высокоразвитых приматов.

В тот день группу сопровождал проводник-руандиец, которому Ги поведал о своем желании встретиться с толстокожим и спровоцировать его на нападение. «Проще простого!» – ответил гид. На той стороне реки жил бегемот-«хулиган», пугавший пришельцев и гнавший на прошлой неделе туристов до самой машины.

Ги в сопровождении егеря начал пересекать реку, ничего не сказав своим друзьям. Вода стояла низко, по множеству песчаных и каменистых отмелей, между которыми струились потоки ила, они успешно двигались к цели, правда, всполошив отдыхающих крокодилов и цапель, привыкших к покою этих мест.

Переправившись на другой берег, Ги заметил гиппо, нежившегося в илистой луже. Тот тоже увидел визитеров. Пятьдесят метров, тридцать, двадцать – бегемот лежал неподвижно, сверля их злобным взглядом. Когда они застыли на месте, позади вдруг раздался шум: появился один из туристов с фотоаппаратом на плече, в желтой рубашке и легкомысленной кепочке. Пока Ги объяснял ему опасность положения, гиппопотам выбрался из лужи, открыл громадную пасть и бросился в атаку. Егерь тут же исчез, словно его сдуло ветром, перепуганный турист сиганул прямо в реку, где кишели крокодилы. А Ги, оставшись с глазу на глаз со своим «заказом» – «нападающим бегемотом с разинутой пастью» – едва успел нажать на спуск и подумать, что зверя надо увлечь в сторону, подальше от неосторожного туриста. Бегемот всей своей массой резво несся на Ги. К счастью, гиппо не способен прыгать и от островка к островку бежал по дну глубоких проток, каждый раз выбираясь на берег, что существенно замедляло его продвижение. Вскоре бег с препятствиями ему наскучил, и гиппо отказался от погони. Турист-неудачник, вымокший с ног до головы, меж тем добирался до машины кружным путем.

Когда пленку проявили, кадр оказался нерезким. Так и не удался «снимок века» – два громадных клыка на фоне гиппопотамьих миндалин.

Умиротворяющая внешность бегемота обманчива. В Руинди, где находится самая большая популяция этих животных, нередки несчастные случаи: там погиб хранитель заповедника, убитый бегемотом у порога собственного дома. Говорят, мощными челюстями с остро отточенными клыками бегемоты могут перекусить надвое крокодила. Гиппо и друг с другом не церемонятся: самцы покрыты боевыми шрамами с ног до головы. Мы видели громадного самца, у которого из бока был выхвачен кусок мяса килограммов на десять, а по телу тянулись глубокие шрамы. Самцы с остервенением защищают свою территорию и в бою не щадят сил. Многие наблюдатели сообщали о трагических последствиях таких схваток между бегемотами...

Вечером, когда солнце исчезает за линией горизонта, гиппопотамы начинают кормежку. Всю ночь они бродят по лугам на берегах озер и болот, едят траву. Представьте, сколько ее надо, чтобы насытить тонну-две мяса и костей! Зная, что гиппо здесь три тысячи, можно оценить их воздействие на среду обитания. Бегемоты не уходят от берега далее, чем на два-три километра, и в этой зоне сформировалась особая растительность. Постоянно поедая траву, они превращают луга в нечто вроде «газона», где спокойно развиваются кустарники, в частности, акация. Акация покрыта множеством острых шипов, наносящих чувствительные раны нежным губам толстокожих. Поэтому они лишь объедают траву вокруг колючих деревьев, не трогая юную поросль. Под разросшимися деревьями развиваются другие кустарники, они захватывают луг, и бегемоты перестают «стричь газон». Трава вырастает, сохнет, частые пожары уничтожают поросль, но крупные деревья сохраняются. Образуется нечто вроде сада с выжженной травой, куда вновь возвращаются бегемоты. Круговорот продолжается...

В сухое время года плотность гиппопотамьего населения по берегам озер и рек очень густая, и бегемоты переходят на места, занятые буйволами. Буйволы, теснимые бегемотами, уходят дальше в болота и долины. Так всегда бывает при контакте двух видов: на месте остается более прихотливый, а тот, что может приспособиться к другой среде обитания, уступает.

И последнее уточнение: гиппопотамы, поддерживая низкотравье, создают условия, подходящие для видов животных, питающихся низкорослой травой – антилоп ориби и тростниковых козлов.

На разведку к антилопам ситатунга

мы отправились от озера Руаньяки-зинга, самого северного в парке. Оно, пожалуй, второе по красоте после Ихемы. У его берегов множество отмелей, воды его исключительно чисты. От озера Михинди оно отделено перешейком Мубари, где обитают несколько носорогов.

Черные носороги Кагеры – шесть животных – ввезены сюда в 1958 году из Танзании. Их численность на сегодня спорна: носорогов очень трудно подсчитать. По математическим раскладкам, подкрепленным данными зоологии, их должно быть около девяноста. Но это число теоретическое – в нем не учтены естественная смертность и жертвы браконьерства.

Мы видели лишь одного носорога – он посещал грязевую лужу недалеко от нашего лагеря, но ни разу не позволил подойти настолько близко, чтобы мы смогли заснять его на кинопленку. Похоже, на Мубари обитают еще несколько таких же диких экземпляров, и хочется надеяться, что таковыми они и останутся. Ведь известно: стоит носорогу чуть привыкнуть к людям, как он тут же становится жертвой браконьера. Носорога убивают ради рога, имеющего высокую коммерческую ценность.

Носорогов обычно сопровождают два вида птиц: египетские цапли и волоклюи. Первые всегда летают поблизости или сидят на спине зверя, терпеливо поджидая насекомых-кровососов, весьма досаждающих толстокожим. Они на лету хватают мух цеце и оводов, которые оказываются в пределах их досягаемости. Волоклюи специализируются на ловле личинок и клещей, забирающихся под кожу. Они бродят по носорогам, обследуя каждую складку кожи и извлекая паразитов.

На противоположном берегу озера далеко на запад тянутся обширные болота, где живут антилопы ситатунга, или водяные куду, прекрасно приспособившиеся к этой среде обитания,– широкие копыта позволяют им передвигаться по плотной водной растительности. Эти животные родственны лесным антилопам. У самцов красивые витые рожки, самочки, более светлые и изящные, близко к себе не подпускают. Особенности их жизни в воде оказали им плохую услугу – антилопы служили приманкой для крокодилов, а потому тоже стали жертвами браконьеров.

В то утро солнце палило особенно нещадно. Мы отправились в путь поздно и долго бороздили равнину Килала. Но нам так и не представился случай встретить антилоп топи, чтобы поймать в объектив какую-нибудь их проделку. Все это весьма расстраивало Николь, отправившуюся с нами ради съемок топи. Даже львы и те лениво лежали по краям равнины – их вполне устраивала послеобеденная сиеста.

И тогда Николь предложила отправиться к антилопам ситатунга, на расположенное в десятке километров от нас болото. Предложение пришлось нам по душе – делать все равно было нечего. Мы поехали на киносъемочном грузовике, не предупредив по радио вторую машину, которая курсировала по другому краю равнины. Перебрались через перевал и съехали вниз в сторону болот. С каменистого гребня, нависавшего над лабиринтом топей, прудов, зарослей, мы заметили вдали стадо антилоп ситатунга, они щипали водяные растения. Еще ниже, метрах в ста от них, отдыхала группа из девяти львов. Увидев хищников, мы вдохновились. Прогулка обрела смысл. Мы попрыгали в грузовик, решив познакомиться с ними поближе.

Двигались медленно, поскольку видимость была ограничена высокотравьем. Вдруг грузовик замер на месте – переднее колесо завязло, обрушив главную галерею норы капского трубкозуба. Провал был не менее метра в глубину, шасси легло на край стенки, и грузовик опасно накренился в сторону откоса. Мари-Одиль, сидевшая на крыше кабины, свалилась на землю, отделавшись несколькими царапинами.

Создалось нелегкое положение – отправившись на короткую прогулку поблизости от лагеря, мы не захватили с собой аварийного оборудования. Не было даже домкрата, радио было бесполезно – горы экранируют связь с лагерем. Никто не знает, где мы, у нас нет ни еды, ни питья, а автомобиль застрял во впадине, где видимость не превышает пятидесяти метров. Поблизости львы: девять штук мы видели, да еще наверняка не заметили добрую дюжину. Выход один – возвращаться в лагерь пешком. Но сначала надо добраться до перевала, послать SOS. Передатчик у нас есть, дальность его действия вполне достаточна – десять километров в пределах прямой видимости.

Пешая прогулка по местам, где водится множество львов, не лучший пример для туристов, попавших в затруднительную ситуацию. В таком случае рекомендуется сидеть в автомобиле и ждать. У нас положение иное – мы в стороне от хоженых троп, и ожидание бессмысленно...

По дороге замечаем свежие следы львов. Они нам кажутся огромными, но присутствия духа не теряем, записываем свои впечатления на портативный магнитофон... После часа ходьбы добрались до перевала, оттуда и посылаем в эфир сигнал тревоги. Никакого ответа. Горизонт чист, вокруг царит безмятежное спокойствие. Жара становится все ощутимей, а жажда – непереносимой. Радио молчит, и мы вынуждены топать дальше. Спускаемся по склону и пересекаем равнину Килала под беспощадным солнцем. Львы так разомлели, что даже не поднимают головы, когда мы бредем мимо... Не могу сказать, что мы испытывали гордость, но страха не было. Пойди лев за нами, мы бы повернули ему навстречу. Это единственный способ защиты. Намного рискованнее спасаться бегством или красться. Все же не стоит слишком драматизировать наше положение: люди, живущие в парке, знают, что львы сами на человека не нападают. Но если от них убегать...

Когда мы, вымотанные переходом, с пересохшими глотками, добрались до лагеря, то увидели, что наш инженер-радист колдует над разобранным на части вторым приемопередатчиком. Он воспользовался передышкой и решил проверить пайку... Ситатунга и не подозревали, что в тот день львы обеспечили им беззаботные послеполуденные часы.

Болота, по которым ходят баньямбо.

долго не подпускали нас к себе. Если ненароком оступиться на плавучем острове, растительный слой сомкнется над головой и не выпустит из плена. Баньямбо, по слухам, ловки, проворны и обладают опытом, который позволяет им преодолевать эти просторы, заросшие водными растениями. Мы никак не могли добиться более точной информации о них, а то, что было известно, еще более разжигало наше любопытство. Решили сами поискать баньямбо.

В районе, где они живут, лежащем частью в Руанде, частью в Танзании, ходит множество интересных легенд. Так, в верованиях древних племен важное место занимала молния – они называли ее небесным князем Нкуба. Он жил на небе в окружении своих жен. Одна из них, Газани, горько страдала оттого, что не могла иметь детей. Бог (по-руандийски – Имана) сжалился над ней и разрешил понести при условии, что она никогда не откроет тайну своей плодовитости. Сестра Газани, весьма любопытная особа, проникла в тайну, и Газани была наказана, трое ее детей были свергнуты на землю и оказались неподалеку от полуострова Мубари. Дети Газани – Сабизезе по прозвищу Кигуа, его брат Мутутси и их сестра Мпунди – положили небесное начало руандийским династиям.

Этноисторики согласны, что проникновение тутси на восточные земли началось с Мубари. Позже колониальные границы были проложены по Нилу и оставили Руанду и Танзанию по разные стороны кагерской впадины. Когда весь район был превращен в Национальный парк, баньямбо постепенно пришлось отказаться от рыбной ловли и охоты, что ущемило их права. До сих пор племя посещают считанные европейцы, и баньямбо поддерживают контакт только с полицией парка. Наверняка баньямбо недолюбливают белых, а это немного пугало нас. Кроме того, нам не рекомендовали отправляться в подобную экспедицию – район является частью танзанийской территории, на посещение которой у нас не было предварительного разрешения. Мы также знали, что несколько лет назад группе Кусто пришлось повернуть обратно, поскольку его встретили здесь весьма недружелюбно. И потому решили нагрянуть неожиданно и постараться, чтобы нас не заметили.

На новенькой надувной лодке с мощным подвесным двигателем отправляемся прямо на восток. Ихтиолог Венсан, изучающий проблемы рыбной ловли на озере Ихема, решил отправиться с нами, хотя он тоже не знал, что нас ждет. Лодка прошла вверх по течению Нила – Кагеры, потоку красновато-грязной воды, мчащемуся в папирусных зарослях. Ревущий двигатель оповещал окрестности о нашем продвижении. Мы круто свернули по отходящему от реки протоку. Замедляем ход, вода не очень глубокая, да и плавающие растения не дают возможности разогнаться.

Египетские цапли взлетают при нашем приближении, шорохи указывают на наличие живности в тростниках. Налетает гроза – и лодка превращается в плавучий бассейн. Мы вымокли до костей... Важно запомнить приметы, чтобы выбраться из этого лабиринта. Дело не в том, чтобы знать, где находишься, а в том, как найти обратный путь... Ладно, доверимся случаю!

Слышим лай собак и движемся на этот знак человеческого поселения. Минут через десять лавирования среди тростников видим островок с тремя невысокими хижинами. Осторожно приближаемся. Никого, кроме нескольких лающих псов. Место явно обитаемое. Скорее всего, баньямбо скрылись, напуганные ревом двигателя. Мы безоружны, и защищаться нам нечем. Отравленная стрела, пущенная из засады, не оставит никаких следов, и никто не отыщет нас в этом затерянном уголке.

Вокруг ничто не шелохнется. Вылезаем на берег, чтобы обсудить ситуацию. Венсан натыкается на плавающие копья, с которыми баньямбо охотятся на антилоп. На крыше одной из хижин вялится нога водяного куду с характерными широко расставленными пальцами копыта. Желтые псы лают, отбежав на безопасное расстояние. Баньямбо охотятся на антилоп с их помощью: псы обнаруживают дичь и загоняют ее. Когда антилопа теряет силы, охотники подплывают на пирогах и пронзают ее копьем, ручка которого снабжена поплавком. Венсан показывает нам свежие шкурки бананов – обитатели хижин прячутся где-то неподалеку.

Вскоре показывается пирога. На ее борту мальчуган, отталкивающийся от илистого дна шестом. Несколько раз он проплывает мимо, с недоумением нас разглядывая. Мы терпеливо ждем.

Из зарослей папируса выскальзывают еще несколько пирог. Нас внимательно рассматривают. Самые молодые – они посмелей – высаживаются и делают несколько шагов в нашу сторону, затем появляются и старики. Страхи преодолены, баньямбо начинают заниматься делами, не обращая на нас внимания. Вытаскивают из пирог рыболовные снасти, современные сети и несколько сотен рыб – большей частью это тилапии и сомы. Три рыбака, сидя на корточках, ловко чистят рыбешек и нанизывают их на прутья. На берег вытащены еще три пироги. На одной из них несколько плетеных длинных ульев. На носу пироги дымятся угли. «Плавучий» пчеловод устанавливает ульи в кустарнике, неподалеку от зарослей кувшинок. Через некоторое время он получит мед с несравненным ароматом. Вторая пирога принадлежит оптовому скупщику, который закупает рыбу на месте. Такая организация дела в забытом уголке поражает нас.

Третья пирога, до поры державшаяся в тени, принадлежит торговцу: он доставил банановое пиво, которым по традиции закрепляются торговые сделки. Покупатель и продавцы по очереди, за плату, прикладываются к единственной трубке, которая торчит из горлышка пузатого сосуда. Поскольку отказ от угощения можно расценить как дурной тон, мы снимаем пробу традиционным способом, через трубочку. Прежде всего – не видно, что пьешь, во-вторых, можно сделать вид, что наслаждаешься напитком. В крайнем случае, в трубочку можно просто подышать.

Торговец включает транзистор – он тоже продается. Современная музыка в примитивной пироге, в центре забытого временем поселка, неприятно режет слух. Мы пытаемся разговорить новых знакомых, которые в конце концов решили нам показать деревеньку, где живут женщины и дети.

Через два часа, в сопровождении армады пирог, теснящихся вокруг нашего судна, подплываем к деревне, где в прошлом году группу Кусто ждали полицейские... По правде говоря, мы не очень спокойны, поскольку углубились на танзанийскую территорию и никто не поверит, что мы заблудились...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю