Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №03 за 1979 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
Жанр:
Газеты и журналы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Мечта о добре
Теперь подведем некоторые итоги. Из всего сказанного становится ясным, что легенды о Шамбале – это переплетение вполне земных, реальных представлений (например, о тех же «оазисах» среди горных пиков) с фантастическими рассказами, всплывшими из глубин восточных мифологий. В Шамбале будто бы существует «лекарство правды», приняв которое человек очищает душу от лжи и впредь говорит только правду. Чувствуя приближение старости, жители Шамбалы постятся некоторое время, затем пьют чудесный напиток из родника вечной юности и вновь становятся молодыми. Тибетская молва повествует об «орлиных камнях» Шамбалы, которые исправляют зрение, могут излучать тепло и холод, освещать и ввергать окрестности в тьму.
Может быть, все-таки еще раз вспомним ставший уже банальностью древний афоризм о том, что новое – это хорошо забытое старое. Дети XX века, возымевшие фантастическую технику, подчас с изрядной долей снисходительности говорят о своих далеких предках, считая их примитивными созданиями с каменными топорами в руках. А между тем эти «примитивы» создавали литературно-философские шедевры, которые поражают нашего современника глубиной проникновения в тайны бытия. Вот фрагмент одного из космогонических гимнов Ригведы:
«Тогда не было ни сущего, ни несущего;
не было ни воздушного
пространства, ни неба над ним.
Что в движении было? Где? Под чьим покрывалом?
Чем были воды
непроницаемые, глубокие?
Тогда не было ни смерти, ни бессмертия.
Не было различия между ночью и днем».
Представления авторов этого гимна о становлении мироздания вписываются и в наши сегодняшние воззрения. А между тем гениальные творцы Ригведы, столь «современно» излагающие происхождение вселенной, жили, как утверждают некоторые ведологи, в пятом или даже шестом тысячелетии до нашей эры. Что касается лам, посвященных в тайну Шамбалы, то они по сей день детально рассказывают о геологических катаклизмах, которые в незапамятные времена разрушили неведомые теперь континенты в Атлантике, Индийском и Тихом океанах...
Каким образом сохранились эти сведения и насколько они истинны – неизвестно. Но подобная память о «делах давно минувших дней» служит прежде всего предостережением против новых катаклизмов в будущем. А что может быть страшнее катаклизма, которым грозит нашему миру накопление запасов смертоносного термоядерного оружия?! Таким образом, символика Шамбалы и в этом смысле вполне современна.
Сольем воедино мифы и легенды о Шамбале – и мы получим, что главная суть их – мечта об избавлении человечества от кошмара суеверий, социальной несправедливости и насилия, мечта о великой судьбе, уготовленной «человеку разумному» на нашей Земле, о добре и искоренении величайшего зла, которое когда-либо знали цивилизации, – войн. В конечном итоге мечта о сохранении для себя и для потомков замечательной голубой планеты, на которой мы живем.
А ведь для нас, людей XX века, такая мечта перестала быть недосягаемым идеалом, это – задача, требующая незамедлительного решения.
Сергей Буланцев
Реальность и легенда
Легенда о Шамбале, Беловодье, Белом острове, о таинственной земле обетованной, полной чудес, вот уже много веков живет и не умирает на просторах Азии. Она привлекала неослабное внимание русских путешественников и ученых. Н. М. Пржевальский в одном из своих трудов писал: «Другой весьма интересный рассказ, слышанный нами... было предсказание о Шамбалыне... обетованной земле буддистов... Вышеназванная страна есть остров, лежащий где-то далеко на Северном море. В нем очень много золота, хлеб родится необыкновенной величины, бедных нет вовсе».
Известный русский художник, крупный ученый и путешественник Н. К. Рерих во время своей Центрально-Азиатской экспедиции, длившейся с 1923 по 1928 год, собрал большой материал об этой таинственной стране. Тщательно проанализировав его, он пришел к выводу о типологической общности легенд о Беловодье, Шамбале, Белом острове. Различные же названия страны, упоминаемой в сказаниях, свидетельствуют лишь о разнообразии и обширности регионов распространения этой легенды: Индия, Тибет, Алтай... Доктор исторических наук Н. Н. Покровский в докладе, прочитанном им в 1976 году, сообщил о том, что археографические экспедиции, проводимые Сибирским отделением АН СССР, зафиксировали легенду о Беловодье в Восточном Казахстане, а также в долинах верхнего Енисея. В связи с этим академик А. П. Окладников обратил внимание на предание о земле «бородатых людей», распространенное на востоке Сибири. Такая широкая география легенды ставит ее в один ряд с преданием о потопе, реальность которого подтверждена археологическими исследованиями.
Рассматривать легенду о Шамбале, или Беловодье, однозначно нельзя. Она крайне многослойна, что свидетельствует о ее значительном возрасте. На заре какой исторической эпохи она появилась? Ответить на это трудно. Мы только знаем, как правильно сообщает С. Буланцев, что о ней есть упоминания в добуддистских источниках Тибета. Есть много вариантов этой легенды, существует значительное количество подробностей самого разного характера, связанных с ней. Но основная канва может быть найдена в любом варианте.
Н. К. Рерих вскрыл в легенде о Шамбале один из ее древнейших пластов, связанный с эпохой переселения народов. Ученого натолкнули на эту мысль многочисленные сказания о подземных ходах и пещерах, в которые якобы уходили и навсегда исчезали целые племена и народы. Таким образом, заповедная страна превращалась в подземное царство, куда устремлялись эти племена и народы. «Каждый вход в пещеру, – писал в связи с этим Н. К. Рерих, – предполагает, что кто-то уже вошел туда. Каждый ручей – особенно подземные ручьи – побуждает к фантазии о подземных ходах». Продолжая свою мысль, Рерих замечает: «Народ определяет эти проблемы много проще: для них все, что исчезло, отправилось под землю».
Передвижение кочевых народов в отдаленные времена, их исчезновения из мест первоначального заселения, их внезапные появления в неожиданных районах питали народную фантазию, облекали реальные факты прошлого в легендарную форму.
Легенда о Беловодье, на мой взгляд, является более поздним слоем основного предания. Несколько веков назад в России началось староверческое движение.
И древняя легенда о заповедной земле счастья и справедливости получила новую жизнь. Русские крестьяне, уходившие от преследований официальной церкви и феодального произвола, мечтали о стране, где кончатся их беды и страдания и где они мирно займутся земледельческим трудом. Они уходили в отдаленные районы Сибири, начинали обживать Алтай. Легенда о заповедной стране продолжала жить среди староверов еще два века спустя. Она обрастала новыми подробностями, реальными н фантастическими, и несла в себе заряд какой-то странной действенности. Люди неутомимо стремились на поиски чудесной страны. Они пускались в трудный, неизведанный путь в одиночку, группами, а иногда целыми «обществами». Крупнейшие русские путешественники Н. М. Пржевальский и П. К. Козлов с пристальным вниманием следили за этими передвижениями. «К лучшим результатам, – писал Пржевальский, – привели расспросы относительно давнего пребывания русских староверов на Лобноре. О них рассказывали нам лица, видевшие собственными глазами пришельцев, явившихся в эту глушь Азии, вероятно, искать обетованную страну Беловодье». Козлов во время своей экспедиции в Монголию и Кам в 18S9 году беседовал со старовером Рахмановым, который сам ходил на Лобнор в поисках Беловодья.
Путешествия в поисках Беловодья, рассказы о чудесах заповедной страны нашли отражение даже в русской художественной литературе. Короленко, Мельников-Печерский, Шишков на страницах своих произведений запечатлели рассказы странников, будивших воображение не одного поколения русских крестьян. «Но дошли мы все-таки до Беловодья. Стоит там глубокое озеро, да большое, ровно как море какое, а зовут то озеро Лопонским и течет в него от запада река Беловодье. На том озере большие острова есть, и на тех островах живут русские люди старой веры», – рассказывает один из героев романа Мельникова-Печерского «В лесах». Беловодьем русские староверы называли множество мест, где, как им казалось, начинается земля обетованная.
Реальность и легенда шли рядом, часто незаметно подменяя друг друга. И поэтому реальность была похожа на легенду, а легенда на реальность. Такое соотношение легенды и реальности было зорко подмечено Н. К. Рерихом: «В этих оберегаемых и сохраняемых преданиях вы можете узнать реальность прошлого. В каждой искре фольклора есть капля Истины, приукрашенной или искаженной».
Пока, к сожалению, удовлетворительной расшифровке не поддается ряд сведений, связанных с легендой о Шамбале, – таких, как данные о контакте Шамбалы с космическими цивилизациями и предания о затонувших материках и погибших культурах.
Очерк С. Буланцева, написанный на основании многочисленных источников, дает нам повод утверждать, что в легенде о Шамбале наряду с фантастическими моментами есть реальные или отражение таковых. Но у читателя должен возникнуть естественный вопрос: существовала все-таки или нет таинственная страна Шамбала, Беловодье, Тебу?
Ряд редких особенностей самой легенды и ее необычная историческая судьба заставляют нас отнестись к ней серьезно и продолжить ее исследование. Нет ничего более легкого, чем отрицание или тенденциозный подбор доказательств для опровержения того или иного предания, пришедшего к нам из древности. Много труднее осмыслить эти предания, проанализировать их, вскрыть их временной пласт и суметь увидеть реальность, стоящую за ними. Только такой путь может быть плодотворным.
Л. Шапошникова, кандидат исторических наук, лауреат премии имени Джавахарлала Неру
Футбол по-флорентийски
Шел 1530 год. Вот уже несколько месяцев Флоренция окружена белыми палатками биваков, кострами, осадными сооружениями. Изо дня в день войска императора Карла V, осаждающие город, обстреливают его из орудий каменными ядрами. Кажется, Флоренцию уже ничто не спасет. И вдруг из-за стен города до осаждающих доносятся громкие звуки труб, барабанов, фанфар– шум празднества. Это флорентийцы, несмотря на нависшую над ними угрозу, решили отметить начало карнавала традиционным «джоко аль паллоне» – игрой в мяч, а заодно показать противнику, что их дух не сломлен.
Так выглядит в хрониках первый официальный отчет о флорентийском футболе. С тех пор прошло более четырех столетий. Образ жизни флорентийцев изменился до неузнаваемости. Но традиция праздничной игры в мяч сохранилась. Каждый год, в первое воскресенье мая, а также 24 и 28 июня, Флоренция буквально кипит страстями. Уже с утра улицы запружены толпами людей, а к полудню всеобщий ажиотаж достигает предела. В это время по улице Верди, на которую приходят команды-соперники, начинается торжественное шествие, предваряющее матч. Правда, первыми выступают отряды полицейских. На этот раз они обходятся без пластмассовых щитов противогазов и дубинок, ставших в последние годы обычным снаряжением итальянской полиции при разгоне демонстраций. Сегодня их задача более мирная – расчистить путь для праздничного шествия.
Впереди идут знаменосцы и барабанщики. Под четкую дробь барабанов знаменосцы – а ведь среди них нет ни одного профессионала – с искусством цирковых жонглеров манипулируют яркими разноцветными флагами. Сами спортсмены, участники шествия, облаченные в костюмы эпохи Возрождения, словно сошли с картин знаменитых флорентийских художников. За ними следуют всадники с оруженосцами. Ослепительно сверкают на солнце латы, шлемы, пики, мечи. Лошади «рыцарей» тоже в торжественном убранстве – под яркими, расшитыми золотом и серебром попонами. Так перед шумной, ликующей толпой одна за другой проходят целые армады болельщиков, сопровождающих свои команды. Нередко кто-нибудь из числа восторженных зрителей в порыве энтузиазма, прорвав полицейскую цепь, присоединяется к торжественному шествию. А бывает и так, что вооруженный до зубов «средневековый рыцарь», увидев своих приятелей, бросается в толпу и, гремя доспехами, обнимается с ними. Радостные возгласы взрослых и детей, звуки старинных и вполне современных музыкальных инструментов сливаются с протяжными гудками автомобилей, с трудом продвигающихся к площади Санта-Кроче, где состоится традиционный матч.
...Мощенная камнем площадь заранее усыпана толстым слоем песка, а отведенное для игры «поле» огорожено деревянными барьерами. За ними временные трибуны для зрителей. Но вот смолкают барабаны и фанфары, на мгновение воцаряется тишина. Прибывают команды игроков, которым предстоит сразиться сегодня. По традиции их всего четыре: «Белые», «Зеленые», «Синие» и «Красные», сформированные из любителей – жителей различных районов, составляющих исторический центр города. Профессионалов среди них нет. В повседневной жизни это портье и строители, рабочие и бакалейщики, но всех отличает одно – достаточно «плотное сложение». Легкие майки, широкие, напоминающие шаровары, штаны до коленей – в цвет команды.
Условия соревнования просты: та команда, что проигрывает, выбывает из турнира.
Перед началом заключительного матча с приветственной речью выступает сам мэр города, в строгом костюме, опоясанном яркой лентой. Он напоминает о славных традициях вольнолюбивого города, величавым жестом указывает на традиционный приз – упитанного теленка, испуганно жмущегося к трибуне, и... призывает игроков к умеренности. Предостережение не лишнее, учитывая, что игра, похожа» и на футбол и на регби, нередко сопровождается потасовкой.
Непосвященному зрителю, впервые попавшему сюда, может показаться, что игра вообще не имеет никаких правил. Игрок, схвативший в руки кожаный мяч, стремглав бежит к воротам соперников (две воткнутые в песок палки, между которыми натянута сетка). Но вот ему ставят подножку. К тому же, падая, он еще получает пару грубых толчков в спину, а то и подзатыльников. Если ему все же удается удержать драгоценный мяч, на него набрасывается куча игроков. Ради того, чтобы завладеть мячом, допускаются и силовые приемы. Тут страсти накаляются до того, что мяч, выскользнув, спокойно и одиноко катится по взрытому ногами, руками и головами песку, а игроки, не заметив этого, продолжают невообразимую свалку, не слыша возмущенных криков болельщиков и не обращая внимания на усилия капитанов восстановить порядок. Тем временем лишь один судья, одетый во все черное, сохраняет спокойствие. Вообще судья вмешивается в игру только в самых экстренных случаях, когда дело может обернуться кровопролитием. Ведь недаром на площади дежурит машина «скорой помощи»...
В такой обстановке забить гол не так-то просто. К тому же ворота защищает здоровенный верзила, один вид которого удерживает игроков от того, чтобы приблизиться к нему. Большинство предпочитает забивать мяч в сетку издалека сильным броском или ударом ноги. Если это, конечно, удается. Тем не менее количество голов в течение отведенного на игру часа обычно переваливает с обеих сторон за десяток.
С каждым мячом, попавшим в сетку, трибуны оглашает ликующий крик болельщиков побеждающей команды. Они вскакивают со своих мест, размахивая знаменами и распевая песни. Полицейские нервничают, не без основания опасаясь, как бы и на трибунах не возникла драка.
Но вот игра закончилась. Победители уводят теленка. Впрочем, волнение публики не утихает. Под оглушительный рев фанфар и дробь барабанов, пронзительный свист полицейских, взрывы хлопушек, песни болельщики чествуют победителей и... поднимают дух проигравших. А когда на город опускаются вечерние сумерки, все его жители высыпают на набережные Арно. В быстро темнеющее южное небо взмывают ракеты фейерверка. Кажется, что его брызги не гаснут, а каким-то чудом продолжают жить в реке, по которой плывут, кружатся в водоворотах мириады огоньков – зажженных плошек.
Флорентийцы утверждают, что современный футбол произошел именно от их игры в мяч. Рассказывают, что однажды их сограждане, находившиеся в портовом городе Ливорно, решили сыграть в мяч. Присутствовавшим при этом англичанам игра так понравилась, что они подробно описали ее и с первым же кораблем отправили свое донесение на родину. Так это или не так, но флорентийцы действительно любят свой традиционный праздник и гордятся тем, что его давнее происхождение зафиксировано в хронике 1530 года.
С. Прожогин. Фото автора
Флоренция – Москва
Шары над Атлантикой
Под вечер 17 августа прошлого года машины отпускников, густым потоком стекавшиеся к Парижу по автостраде № 13, вдруг затормозили возле деревушки Мизре. Пяти минут было достаточно, чтобы образовалась плотная «пробка». И тут раздался крик, вырвавшийся одновременно из тысяч уст:
– Вот они!!!
Пассажиры и водители, побросав машины, выскочили на обочину и помчались по пшеничному полю. Владельцы поля – супруги Роже и Рашель Кокрель, оторопев, смотрели на вторжение из окна своего дома. Что случилось? Вот с шоссе ринулся, подминая колосья, полицейский автомобиль.
За ним, отчаянно сигналя, пополз автобус с красно-синей надписью «Телевидение». В небе над полем застрекотал вертолет. Откуда такая напасть?
Из оцепенения их вывел сосед, прокричавший с улицы:
– Включайте скорей телевизор! Нас показывают!
Действительно, на экране Кокрели увидели свое пшеничное поле, вытаптываемое возбужденной толпой, полицейское оцепление, а в центре – нечто гигантское, напоминавшее сверху (камера была установлена на вертолете) смятый носовой платок. В голосе телекомментатора звенело торжество:
– Итак, долгожданное событие свершилось! Впервые в истории аэронавтики попытка пересечь Атлантический океан на воздушном шаре увенчалась успехом. Трое американских смельчаков намеревались приземлиться в Бурже, где пятьдесят один год назад посадил свой самолет их соотечественник Чарльз Линдберг, первым пересекший Атлантику на самолете. Но администрация аэропорта Бурже отказалась принять воздушный шар «Дабл игл II». Причина – невозможность гарантировать безопасность при подлете к Бурже, где проходит забастовка диспетчеров аэропорта. Поэтому американцы сели в восьмидесяти километрах к западу от Парижа возле деревни Мизре. Добро пожаловать!
Сосед был не прав. Показывали не «нас», а «их». Трое путешественников выглядели усталыми, но лица победителей озарялись улыбками. Правда, улыбки довольно скоро сменились озабоченностью. Поклонники воздухоплавания принялись рвать оболочку «Дабл игл II» на сувениры. Крепчайшая материя не выдержала натиска и затрещала. Пришлось вмешаться жандармам.
Час спустя американские аэронавты, убедившись, что останки шара уложены в кузов грузовика, уехали в Париж. Чуть позже рассосалась и толпа. Супруги Кокрель пошли взглянуть на свое поле: оно было вытоптано, словно по нему пронеслось стадо напуганных бизонов...
Вот так закончилась большая глава в истории воздухоплавания, глава, которую без преувеличения следует назвать героической.
А началась эта история 5 июня 1783 года, когда братья Жозеф и Этьен Монгольфье, склеив из бумажных полос оболочку, наполнили ее дымом от подожженного влажного сена, и шар взмыл вверх. Конструкция продержалась в воздухе 10 минут. 15 октября того же года в укрепленной под монгольфьером гондоле в небо на немыслимую по тогдашним стандартам высоту поднялся первый воздухоплаватель кавалер Пилатр де Розье. Случилось это достославное событие в Париже, поэтому гордость жителей французской столицы, которые два столетия спустя встречали прибытие «Дабл игл II», вполне понятна.
Монгольфьеры были усовершенствованы профессором Шарлем, предложившим заполнять оболочку шаров водородом, что, естественно, увеличило время пребывания аппарата «на воздусях».
В 1785 году шар с двумя пассажирами перелетел через Ла-Манш. Это, кстати, десять лет спустя навело Наполеона на идею предпринять вторжение в Англию с воздуха. По мысли императора, огромные баллоны должны были доставить на землю коварного Альбиона не только пехоту, но и конницу, и артиллерию. Идея, правда, была лотом оставлена, но долго еще давала пищу британским карикатуристам.
Надо сказать, что на заре аэронавтики некоторые горячие головы пытались совместить преимущества монгольфьера и «шарльера», как стали называть воздушный шар, наполненный легким газом. Эффект, которого они добивались, нагревая взрывчатую смесь, был поистине оглушительным. Но интересно, что история этих попыток повторилась два столетия спустя – разумеется, на новом витке развития воздухоплавания.
Первым шагом было возрождение монгольфьеров. В конце 60-х годов XX века изобретатель Галви подал в авиационное ведомство США заявку на «надувной парашют». Конструкция состояла из шарообразного парашюта, на котором пилот в случае аварии выбрасывался из самолета. Затем, когда парашют раскрывался, включалась газовая горелка, начинавшая подогревать воздух внутри матерчатой сферы. И та, таким образом, превращалась в воздушный шар. В случае аварии над океаном или над горами человек мог оставаться в воздухе продолжительное время, посылая по рации сигналы «SOS» до прихода спасательного вертолета.
Для спортивных целей модернизированный монгольфьер оказался замечательной находкой, более того, выяснилось, что наибольший эффект дает именно сочетание монгольфьера с шарльером: комбинация из двух оболочек. Во внутреннюю, цилиндрическую, закачивается гелий, а внешняя, грушевидная, заполняется горячим воздухом, подогреваемым по мере надобности.
Первая попытка пересечь Атлантический океан на воздушном шаре была предпринята еще в 1869 году. Два американца, о которых известно только, что одного звали Хеддоком, а второго Монтаной, поднялись в небо над городком Уотертаун близ Бостона. Однако вскоре после взлета шар рухнул на землю, и оба воздухоплавателя погибли. В 1870 году американец Т. Лоу предпринял новую попытку, но его шар развалился на части еще при наполнении газом. 6 октября 1873 года американцы Дональдсон, Лант и Форд из Бруклина взлететь взлетели, но вскоре вынуждены были приземлиться: началась сильная утечка газа. Наконец в 1878 году С. Кинг и Дж. Уайз построили воздушный шар «Атлантика» и начали испытания. Все пробы как одна оказались неудачными, и от перелета пришлось отказаться.
Вторая волна «трансатлантической лихорадки» началась через 80 лет. 12 декабря 1958 года четверо англичан взлетели на воздушном шаре с Канарских островов и взяли курс на острова Вест-Индии. За четыре дня они преодолели 1 200 миль, однако сильнейший шторм заставил их приводниться. На гондоле от шара они проплыли еще большее расстояние – полторы тысячи миль и 5 января 1959 года сошли на берег острова Барбадос... скорее море, чем воздухоплавателями. В августе 1968 года канадцы Марк Уинтерс и Джерри Костур взлетели над Новой Шотландией, но в 50 милях от берега воздушный шар затонул, правда, оба воздухоплавателя были спасены, 20 сентября 1970 года англичанин Малкольм Брайтон с супругами Памелой и Родни Андерсенами поднялся в воздух над канадским побережьем Тройка отважных попала в полосу проливного дождя, воздушный шар ушел под воду, все трое погибли.
В августе 1973 года воздушный шар Боба Спаркса попал в жесточайший шторм, смельчак-одиночка был подобран канадским судном в 45 милях от острова Ньюфаундленд, откуда начал неудачный полет...
Сорокавосьмилетний отставной полковник американской авиации Томас Гэтч готовился к полету самым тщательным образом.
Друзья еще на земле прозвали его «астронавтом», и для этого были основания. Расходы получались колоссальными, но в случае удачи, по мнению пресс-агентов, они должны были окупиться многократно. Загодя готовилось все для встречи в Старом Свете. Гэтч даже предусмотрел в своем багаже место для флагов, которые он намеревался спускать, пролетая над европейскими столицами...
По заказу Гэтча была изготовлена гондола, напоминающая по форме спускаемое устройство космического корабля «Аполлон». Гондолу покрыли шестью слоями изоляционного материала, обеспечив таким образом полную ее герметичность. Аппарат, автоматически выдававший смесь кислорода и азота, создавал нормальные условия для дыхания на большой высоте. Гэтч намеревался лететь не ниже 12 тысяч метров, используя так называемый реактивный воздушный поток Северной Атлантики. По его расчетам, за пять дней он должен был достичь берегов Франции, пролетев над Ирландией и Англией.
18 февраля 1974 года при большом стечении публики Томас Гэтч стартовал в городе Гаррисберге (штат Пенсильвания). Он полетел на восток над территорией США, однако вскоре ветер погнал его на юг. Через двое суток связь с ним прервалась. «Бермудский треугольник»? Нет. Последний раз Томас Гэтч сообщил свои координаты рейсовому авиалайнеру компании «Люфтганза»: он находился в двух тысячах миль к востоку от Пуэрто-Рико. Больше его никто не видел.
Шесть месяцев спустя, в августе того же 1974 года, в трансатлантический полет пустился воздушный шар Роберта Бергера – чтобы час спустя взорваться над американским побережьем. Так трагически закончились эти попытки...
В сентябре 1977 года двое американцев – Бен Абруццо и Макс Андерсон – двинулись на покорение Атлантики на воздушном шаре «Дабл игл» – «Двойной орел». Название имело четкую техническую подоплеку. Дело в том, что инициатор полета Бен Абруццо не раз участвовал в соревнованиях на своем шаре «Орел». Это был монгольфьер. Для трансатлантической попытки он заказал новый шар – комбинацию монгольфьера и шарльера. Отсюда и наименование «Двойной орел». После 66-часового полета, во время которого ни Абруццо, ни Андерсону практически не удалось сомкнуть глаз, «Дабл игл», израсходовав весь балласт, лег на воду неподалеку от побережья Исландии.
Но Атлантика должна была покориться! Воздухоплаватели воспринимали эту задачу как вызов. Никто не подошел к цели так близко, как двое англичан – тридцатисемилетний инженер Дональд Камерон и майор Кристофер Дэйви.
В среду 26 июля 1978 года над канадским островом Ньюфаундленд в небо взмыл их ярко-желтый шар «Занусси» почти 50 метров в диаметре. Красная гондола четырех с половиной метров длиной в случае вынужденного приводнения могла служить непотопляемой лодкой. Сооружение воздушного шара, спроектированного при помощи компьютера, обошлось одной итальянской фирме стиральных машин в 275 тысяч долларов.
Шар уверенно набрал высоту свыше 4 километров и начал полет к европейским берегам. На этой высоте Камерон и Дэйви надеялись пересечь Атлантику. Они надели кислородные маски, парашюты и теплую одежду – температура была нулевая. Начало полета складывалось настолько удачно, что воздухоплаватели было уверовали: им по силам совершить то, что не удавалось еще никому...
Может быть, именно поэтому на их долю выпало так много испытаний. Началось с того, что от холода у Камерона начался рецидив недавно перенесенного вирусного гриппа. «Чувствую себя очень плохо», – радировал он в центр связи. А через 17 часов полета произошла катастрофа – лопнула внутренняя оболочка шара, и через двухметровую дыру стал уходить гелий. «Занусси» пошел вниз. Впрочем, воздухоплаватели скоро успокоились: выяснилось, что утечка идет не так быстро, как можно было ожидать. Больше половины балласта пошло за борт, и шар вновь набрал высоту.
Некоторое время полет проходил спокойно, а когда «Занусси» оказался всего в 300 милях от побережья Франции, мало кто сомневался уже, что исторический полет будет завершен успешно. Корреспондент агентства Рейтер передавал в те часы: «Британские воздухоплаватели уверенно идут к тому, чтобы «влететь» в историю».
В ночь на пятницу «Занусси» попал в сильнейший шторм. Камерону и Дэйви пришлось снизиться до 500 метров. Когда наконец шторм стих, все попытки англичан набрать высоту и поймать благоприятный ветер были напрасны: «Занусси» неумолимо шел вниз. Шар завис всего в трех с половиной метрах над водой, и гребешки волн едва не касались гондолы. Камерон радировал: «Оболочка шара на последнем издыхании».
Путешественники приняли решение: выбросить оборудование и запасы продовольствия. Гондола опустела, и шар пошел вверх. Смельчакам вновь улыбнулась надежда. «Теперь все в порядке, – сообщал в эти минуты Камерон. – Если нам повезет с ветром, мы завершим перелет в Англии, Ирландии или Испании. Если ветер стихнет, то наше дело безнадежно. Хотелось бы, чтобы Атлантика была чуть меньше...»
Но с ветром нь повезло. Шар поднялся лишь на 750 метров, а здесь скорость его достигала всего четырех узлов. Выше был сильный ветер в сторону побережья, но уже никакая сила не могла заставить «Занусси» подняться хотя бы на два метра. Больше того, он вновь стал медленно опускаться. «Состояние шара не позволяет нам достичь необходимой высоты и поймать нужный воздушный поток, – передавал Камерон по рации. – У нас нет больше балласта».
– Когда наши дела пошли совсем плохо, мы решили отказаться от сна, – рассказывали потом воздухоплаватели. – За все время полета мы спали в общей сложности шесть с половиной часов каждый...
В 117 милях от французского побережья Камерон и Дейви решили прервать полет и приводниться. Оказавшийся поблизости траулер доставил их на землю Франции – столь близкую и недосягаемую. «Шторм, неблагоприятные ветры и дыра во внутренней оболочке оказались сильнее нас. Мы фактически не могли продолжать полет, потому что у нас кончился балласт».
Несмотря на неудачу, Камерон и Дэйви установили новый мировой рекорд дальности полета на воздушном шаре – они преодолели 1755 миль. Полет продолжался трое суток, 23 часа и 30 минут.
12 августа 1978 года на месте предыдущего старта – в городке Преск-Айл в штате Мэн – в воздух поднялся шар «Дабл игл II». На сей раз аэронавтов было трое: к Бену Абруццо и Максу Андерсону присоединился 30-летний инженер Ларри Ньюмен. И хотя размеры гондолы, сделанной в форме лодки (сказался предыдущий опыт приводнения), остались прежними – три с половиной метра на два, – Абруццо справедливо решил, что через океан надо отправляться втроем: только в этом случае есть возможность спать по очереди хотя бы по два-три часа.
Самым трудным в этом полете было приспосабливаться к изменениям высоты. 13 августа, на следующий день после старта, тройка неслась в двух километрах над заливом Св. Лаврентия. Наутро шар вознесся до пяти тысяч метров. И тут же «падение» на километр: тучи скрыли солнце, и газ охладился. Еще через час «Двойной орел II» сошел до полутора тысяч метров. Ледяное облако заволокло шар, оболочка покрылась инеем. А 15 августа воздушный поток снова увлек их ввысь. Альтиметр показал 6100 метров над уровнем моря, пришлось надеть кислородные маски. Они выпустили немного газа, чтобы приблизиться к крейсерскому потолку в 5 километров.
