Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №02 за 1960 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Мистификация или реальность? – вот вопрос, который задают себе сейчас миллионы людей. Мы не имеем возможности приводить здесь все разноречивые суждения по этому вопросу, которыми заполнены страницы газет. Напомним читателю лишь мнения двух видных политических деятелей – сенатора Хендфута и его неизменного оппонента сенатора Блэкхарта.
Сенатор Хендфут наиболее полно выразил свою точку зрения, выступая в прошлую пятницу по радио.
«Никаких «Летящих к братьям» не было и не могло быть, – сказал он, – хотя бы по той простой причине, что краснокожие, эти существа низшей расы, неспособны к интенсивному умственному развитию». Далее сенатор заявил, что, по его твердому убеждению, неизвестные, совершившие нападение на сержанта Бобсона, не кто иные, как диверсанты. Что касается их необычного вида и прочих странностей, то он убежден, что все это подстроено специально, чтобы сбить с толку патриотов. Такой же коварной мистификацией м-р Хендфут считает и письмо профессора Кеннеди. В своей речи сенатор приводит ряд фактов, которые, по его мнению, неопровержимо свидетельствуют, что упомянутый профессор уже давно занимался подрывной деятельностью.
Ему удалось, в частности, установить, что Р. Кеннеди был в числе тех, кто публично протестовал против отчуждения у одного из индейских племен большого участка земли для устройства военного полигона.
Кроме того, сенатор Хендфут обнаружил в старом этнографическом журнале статью Р. Кеннеди «К вопросу о скальпировании». В ней автор утверждает, что распространению в прошлом этого свирепого обычая больше всего способствовали лидеры белых колонистов, которые, «всячески разжигая междоусобную вражду между краснокожими, стали выплачивать премии за каждый доставленный им индейский скальп».
Характерно, что в той же статье Р. Кеннеди с явным сочувствием пишет об одном из индейских вождей, который полтора столетия назад призывал к объединению индейских племен. Причем Р. Кеннеди не забывает добавить, что речь идет о том, самом вожде, из кожи которого солдаты колонистов в свое время наделали ремней для правки бритв.
Подытожив подрывные высказывания старого лингвиста, сенатор Хендфут приходит к выводу, что его исчезновение – просто трюк. Старик бежал от ответственности за свои действия, а распространил слух, что покинул планету.
Иного мнения придерживается сенатор Блэкхарт. В своей позавчерашней речи на конференции «Лиги истинных христиан» он заявил, что считает неосновательными и легкомысленными выводы своего коллеги.
«Если внимательно проанализировать имеющиеся в нашем распоряжении факты, – сказал м-р Блэкхарт, – можно прийти к выводу, что «Летящие к братьям» – это, вероятнее всего, не мистификация, а весьма тревожная и настораживающая реальность».
Тот факт, что странные пришельцы с непонятной поспешностью покинули нашу планету, по мнению сенатора, вовсе не означает, что они удалились навсегда.
Напротив, сенатор Блэкхарт считает, что «Летящие к братьям» наверняка еще явятся на Землю всей компанией и, по его твердому убеждению, «у нас есть основания опасаться их визита».
«Что, если космические индейцы решат мстить нам, белым, за своих обитающих в резервациях сородичей? – задает он вопрос. – Ведь этот болтун Кеннеди мог рассказать кое-что лишнее о положении их собратьев в нашей стране».
Однако сенатор Блэкхарт не считает положение безнадежным. Более того, он критически отозвался о «спасительном пигменте». Обращаясь к тем, кто поторопился принять препарат, сенатор сказал, что им, возможно, еще придется пожалеть о новом цвете своей кожи. «Хотя опасность велика, мы, белые, не должны поддаваться панике», – заявил он.
В качестве первоочередной меры м-р Блэкхарт предлагает срочно увеличить военные ассигнования. Известно, что почтенный сенатор является одним из членов совета директоров весьма крупной фирмы, связанной с военными поставками.
Как выразился один из обозревателей: «О чем бы ни зашла речь, а уж м-р Хендфут и м-р Блэкхарт достают каждый свою старую дуду».
Читателей интересует, вероятно, мнение нашей газеты? Однако мы мало что можем сказать по этому поводу. Все знают, что «Биг бизнес трибюн» – солидный деловой орган и не может пускаться в догадки. Мы изложили факты, а выводы пусть делает читатель».
Рисунки Н. Гришина
Ворота Индии
Если вы побываете в бомбейском порту, ощутите напряженный ритм его жизни, увидите океанские лайнеры, стоящие на якоре, услышите ни днем, ни ночью не смолкающий гомон рабочих, разгружающих суда из Советского Союза, Чехословакии, Франции, Соединенных Штатов, то поймете, что название «ворота Индии» для Бомбея вполне оправдано. Сюда прибывают машины, оборудование, металлы, нефть, зерно, которые идут затем в глубь страны. Отсюда, от причалов бомбейского порта, начинается встречный поток: индийские товары идут во все концы земного шара.
Удобное географическое положение (город раскинулся по берегам естественной гавани) способствовало тому, что из маленького рыбачьего поселка, каким был Бомбей четыре века назад, вырос огромный город с населением в три миллиона человек.
Бомбей сегодня – это не только известный морякам всего мира порт, это для Индии город номер 1 по индустриальной роли, развитию транспорта, уровню культурной жизни. Здесь много химических и механических заводов, текстильных фабрик.
Много можно было бы рассказать об этом своеобразном городе, но давайте лучше «предоставим слово» фотоаппарату.
Ворота Индии – так называется это монументальное архитектурное сооружение. Оно было построено в 1911 году в честь принца Уэльского, бывшего тогда правителем страны. И именно через эти ворота ушел из Индии последний английский солдат. Так бесславно закончилось господство колонизаторов.
Теперь сюда приходят бомбейцы полюбоваться морем. Это одно из любимых мест отдыха жителей Бомбея.
Каждые четверть часа над Бомбеем разносятся мерные удары. Это бьют часы на башне Раджабай на территории Бомбейского университета. Основанный в 1857 году, он является крупнейшим
в Индии.
Эти огромные «занавески» не только для красоты; они предохраняют здание от беспощадных солнечных лучей. Здесь помещается правление индийской нефтяной компании. Большие перспективы открываются перед нефтяной промышленностью Индии в связи с тем, что в штате Бомбей в последнее время обнаружены крупные запасы нефти и природного газа.
Бумажными змеями увлекаются в Бомбее и стар и млад. Их даже продают на базарах. Эти ребятишки мастерят змея собственными руками.
День республики (26 января) и День независимости (15 августа) – две самые знаменательные даты в жизни индийского народа. В Бомбее, как и во всей стране, в эти дни царят музыка, огни, веселье.
Кульминационным моментом торжеств является карнавал. Различные организации готовят к нему своеобразные сухопутные «плоты», лучшие из которых отмечаются специальными призами. На этом снимке вы видите «плот» под лозунгом «Лучше пить молоко, чем вино и другие алкогольные напитки»
А этот «плот» оформлен на тему «Жизнь деревни». Вы видите каменный колодец во дворе деревенского домика и крестьянок, занимающихся повседневным трудом.
На плакатах изображена идеальная деревня. Четкая планировка домов, зеленые насаждения. «Плот» отмечен премией за компактность и наибольшую выразительность.
Вот они, вредители сельского хозяйства. Макет, сделанный в крупном масштабе, призывает открыть кампанию борьбы с вредителями, за дальнейшее увеличение продуктов питания в стране.
Эти экспонаты посвящены образованию. Молодая республика испытывает потребность в кадрах интеллигенции, и правительство уделяет этому вопросу большое внимание. Мадхукант Мета, индийский журналист
Последние из «затерянных миров»
В 12-м номере нашего журнала за 1956 год был опубликован очерк Н. Павлова «В затерянном мире». В нем, в частности, рассказывалось об одном из загадочных плато Южной Америки, которое дало Артуру Конан Дойлу тему романа «Затерянный мир». Еще в первой четверти XX века английский путешественник полковник Фоссет сделал несколько попыток покорить недоступные плато, расположенные в районе бразильско-боливийской границы, но его последнее путешествие закончилось трагически: Фоссет и его спутники бесследно пропали. В 1935—1957 годах американский летчик Джимми Энджел дважды совершил полеты к другому «затерянному» плато – Ауян-Тепуи. Он открыл гигантский водопад, но проникнуть в тайны плато ему не удалось. Проходили годы, а «белые пятна» по-прежнему существовали на карте Южной Америки. За последнее время в зарубежной печати появились новые материалы, рассказывающие о том, как штурмуются неприступные плато Гвианского нагорья, как отважные исследователи раскрывают тайны «затерянных миров». Выполняя многочисленные просьбы читателей, мы публикуем статью французского журналиста Анри де Сен-Бланка «Последние из «затерянных миров».
Первые шаги
Контуры Гвианского нагорья на севере и западе довольно точно очерчены течением реки Ориноко. Наносы осадочных пород с Анд мало-помалу теснили реку к востоку, пока, наконец, она не достигла нагорья – этого непреодолимого препятствия. Полноводная Ориноко тесно прижалась к нагорью и образовала собой его естественную границу. На территории Венесуэлы этот щит, состоящий из древних скальных пород, поднимается от Карибского моря к югу, достигая в районах, граничащих с Бразилией, высоты 900 метров. Он почти полностью скрыт под наслоениями осадочных пород: красного песчаника, сланцев, расположенных наклонными или волнообразными пластами. Под ними залегает зеленоватый вулканический туф, достигающий местами толщины в несколько сот метров.
Примерно в 450 километрах от дельты Ориноко путешественник попадает в Ла-Гран-Сабану (Великую Саванну). Прорезанная рекой Карони (притоком Ориноко), Великая Саванна занимает всю юго-восточную часть Венесуэлы. Именно по этим местам и проходил в 40-х годах XIX века Роберт Шомбурк, которому было поручено произвести уточнение границ Британской Гвианы. По реке Риу-Бранку, притоку Риу-Негру, он поднялся на север и очутился в самом сердце Гвианы. Шомбурк был первым европейцем, вступившим в этот район. Перед его взором возникли странные горы – огромные «столы» с отвесными стенами, которые возвышались на несколько сот метров над окружающей местностью. Самый высокий из «столов» индейцы называли Рораима.
Возвратившись из экспедиции, Шомбурк опубликовал свои наблюдения. Так мир узнал о существовании этих громадных горных плато.
Ареной для своего «доисторического» приключенческого романа Конан Дойл и избрал этот район, который уже был обозначен на географической карте. Но воображение писателя унесло его значительно дальше, в глубь тысячелетий, к птеродактилям.
Как бы то ни было, после выхода в свет произведения горные плато, расположенные на юго-восточной оконечности Венесуэлы, стали называть не иначе, как «затерянными мирами».
Большинство геологов считает, что образование этих плато относится к концу мелового периода мезозойской эры. Плоские вершины напоминают «острова», а края скал – берега этих «островов». Характерно, что недоступные отвесные стены плато сами берут начало на довольно крутых «холмах», образовавшихся в результате эрозии. Высота этих «островов», названных индейцами Тепуи, достигает свыше 1 000 метров.
Путешественники, достигавшие подножия этих неприступных колоссов, окутанных облаками, были зачарованы тем неведомым, недосягаемым миром, который угадывался там, наверху. Неудивительно, что у Конан Дойла, читавшего рассказы этих путешественников, возникла мысль: «Вот он, «затерянный мир», который мне нужен».
В конце концов никто ведь не знал, что происходит на изолированных плато. Могло случиться так, что на протяжении сотен тысячелетий формы жизни развивались там лишенные какого-либо контакта с остальным миром. Это давало широкий простор воображению литератора. Но ученым было мало одной фантазии.
Великая Саванна раскрывает свои тайны
В начале 20-х годов нашего века два венесуэльца Хуан Мундо Фрейзас и Феликс Кардона, произведя разведку среднего течения реки Карони, открыто заявили о своем намерении «приподнять завесу таинственности, которая окутывает верхнее течение Карони». Однако индейцы оказали упорное сопротивление их продвижению к истокам реки. Местные жители считали этот район священным.
Начало подробному исследованию этого района положило происшествие с самолетом американского летчика Джимми Энджела в 1937 году.
К этому времени исследователю Фрейзасу удалось, наконец, преодолеть сопротивление индейцев и подняться к истокам Карони. Он то и предложил назвать этот район Великой Саванной. Но Ла-Гран-Сабана была интересна не только своей экзотикой. Весьма многообещающими оказались известия о залегании полезных ископаемых в бассейне Карони. Венесуэльское правительство собрало у разных исследователей сведения о Великий Саванне. На основе этих данных и было решено начать общее изучение района. В декабре 1939 года был опубликован труд, скромно названный «Предварительные исследования». Он расширил представления об этих загадочных местах.
После второй мировой войны Феликс Кардона предпринял целую серию исследований. Ботаники Соединенных Штатов также решили пойти на штурм «затерянного мира». Многочисленные «столы» Тепуи были взяты приступом и тщательно обследованы. Началось повальное увлечение этими районами. За период с 1945 по 1958 год один только Ботанический сад Нью-Йорка направил не менее 19 экспедиций в высокогорные районы Гвианы. Посылали экспедиции и другие научно-исследовательские учреждения США. Так, например, один из ботаников Чикагского музея, Джулиан Стейермарк, несколько раз пересек высокогорные районы Венесуэлы и открыл 9 совершенно неизвестных родов растений и 642 вида, ранее не описанных.
Штурм гиганта
Но самые гигантские горы оставались все еще недосягаемыми. Примерно в ста километрах к югу от горы Ауян-Тепуи с ее знаменитыми водопадами возвышаются две другие, значительно более обширные горы с плоскими вершинами: Акопан-Тепуи и Химанта-Тепуи.
В 1953 году Джулиан Стейермарк поднялся на вершину Химанта-Тепуи.
Начало экспедиции было неудачным. После двухнедельного перехода пришлось оставить пироги и пробираться пешком. И в этот момент проводники-индейцы отказались идти дальше. Шли дожди. Каждые четверть часа приходилось влезать на деревья, чтобы определить свое местонахождение. Глубокие ямы, сплетения корней и ветвей делали лес совершенно непроходимым.
Стейермарк решил приблизиться к подножию с другой стороны. Снова сели в пироги и поплыли по реке Апарурен, притоку Карони, но здесь экспедицию встретили новые препятствия: водопады и быстрины.
Наконец над вершинами деревьев появился массивный силуэт Химанты. Потребовалось десять дней тяжелейшего перехода через лесную чащу, пока экспедиция достигла подножия первого уступа. Здесь отряд и разбил лагерь. Но главные трудности были еще впереди: перед исследователями громоздились крутые откосы, увенчанные отвесными скалами.
Первый штурм не принес успеха: скала в этом месте была неприступной. Пришлось искать другие пути. Проходили дни. И вот, наконец, ахиллесова пята гиганта была найдена. Это была лощина с отвесными стенами, которая врезалась в каменное тело Химанты. По этой лощине, стены которой были похожи на многочисленные ступени лестницы, начался подъем вверх, Высота все нарастает. Уже преодолена «отметка» 1 500 метров. Обнаружены неизвестные водопады. Меняется характер лесной растительности: начинают преобладать лиственные породы с более мелкой и толстой листвой. По-видимому, деревья и кустарники здесь приспособлены к резким изменениям погоды.
Дальнейший путь обнадеживает путешественников: скала уже не кажется такой недосягаемой, как раньше. Вот преодолена узкая расселина высотой примерно в 10 метров. Склон становится более пологим.
«После недельного перехода, – писал Джулиан Стейермарк, – мы приблизились к вершине горы. Мы испытывали волнение, как люди, которые берут до них никем еще не достигнутые высоты, вступают на неизведанную землю. Все растения казались необычными, совершенно отличными от тех, которые нам доводилось видеть раньше. У них странная форма, необыкновенные листья и диковинные цветы. Трава низкая, кустарники карликовые. У некоторых растений мелкие толстые листья, на внутренней стороне которых имеется плотный шерстистый покров серого или бурого цвета. Листья других растений шелковистые и образуют великолепную розетку на конце голого стебля. Они напоминают отдельные виды, встречающиеся в Альпах или Андах. Многие растения по своему виду похожи на подсолнечник, марену, вереск, асцидии. Встречается много орхидей, папоротников.
Экспедиция обнаружила широкую, наполненную водой впадину с заболоченными берегами, похожую на небольшое озеро. Из воды поднимались голые стволы каких-то растений, достигающие высоты 2—3 метров и напоминающие статуи. Нижняя часть ствола совершенно голая, немного выше ствол покрыт мелкими листьями зеленовато-оливкового цвета, с плотным бурым покровом на тыльной стороне, а на самой верхушке красуется пышный букет оранжевых цветов, похожих на одуванчики.
Передвигаясь по вершине, мы ступали очень осторожно, так как на нашем пути постоянно попадались расселины и трещины».
Открытие «затерянного мира»
И так, впервые люди проникли в «затерянный мир». Но гигантские размеры вершины (площадь Химанта-Тепуи составляет около 400 квадратных километров) не позволили тщательно ее обследовать. К тому же экспедиция потеряла несколько недель в поисках ахиллесовой пяты. Прошло всего несколько дней в «затерянном мире», а уже надо было думать о возвращении.
В таком же цейтноте оказались год спустя доктор Басет Магуир и доктор Джон Вурдак, которые были посланы Ботаническим садом Нью-Йорка на Керро-Неблина, вторую по величине вершину после Химанты. Они обследовали лишь сотую часть ее поверхности и установили, что площадь Неблины в действительности больше, чем предполагалось, и что она на 300 метров выше по сравнению с данными карты. На вершине ученые обнаружили гигантский каньон, с которым, по их мнению, мог соперничать по глубине разве только Большой каньон реки Колорадо.
В 1955 году Ботанический сад Нью-Йорка и Чикагский музей решили объединить свои усилия. И в конце января экспедиции Вурдака и Стейермарка встретились у подножия Химанты. На высоте 1 900 метров на площадке белого песка, окруженной множеством деревьев, разбили лагерь. Вокруг площадки громоздились обрывистые скалы причудливой формы, вершины которых находились на высоте 2 250 метров. Вот что рассказывают исследователи: «Нам встретились обширные пространства голых и болотистых саванн и скалы из кварца и песчаника странной формы. Бесчисленные трещины глубиной до 30 метров часто вынуждали нас делать продолжительные обходы. В тех местах, где действие эрозии было наиболее явным, пейзаж Химанта-Тепуи становился поистине фантастическим. Перед нами на многие километры тянулась страна неизвестная, загадочная».
Из пресмыкающихся на Химанте были обнаружены только маленькие ящерицы и змеи. Попадались лягушки, улитки, земляные черви, термиты, пауки и сороконожки. Носухи, опоссумы с белыми ушами и гагары были, пожалуй, самыми крупными среди животных и птиц, встретившихся в этом районе.
Но флора этих «затерянных миров» оказалась значительно богаче, чем ее изобразил Конан Дойл.
Летом 1958 года была предпринята новая экспедиция на Керро-Неблина, в которой снова приняли участие Вурдак и Магуир. Экспедиция собрала около 15 тысяч видов растений, причем ботаники утверждают, что они только прикоснулись к богатствам тамошней флоры.
Год тому назад у границ Бразилии были обнаружены новые «затерянные миры» – горные плато, не нанесенные ни на одну карту. На них пока еще не ступала нога исследователя. Последние из «затерянных миров» ждут своих первооткрывателей.
Анри де Сен-Бланка Перевод с французского Е. Гриневой
Белая тьма
Синоптические страдания
Метель бушевала пять суток и прекратилась так внезапно, что выдавшийся погожий день привел синоптика в замешательство. Составленная им последняя карта погоды предвещала только метель и ничего другого.
Но ведь Антарктида тем и отличается, что здесь пока мало сведений, на основании которых составляется эта карта! И откликаясь на многочисленные телефонные вопросы: «Ну как? Удержится до вечера?» – единственный, а поэтому всегда дежурный синоптик Ю.А. Чернов пускался в пространные объяснения сложной синоптической ситуации и всячески уклонялся от прямого ответа.
Барометр, по которому Чернов постукивал пальцем, равнодушно показывал небольшое падение давления. А безоблачное небо, которое он вопрошал, выбегая каждые пять минут на сугроб, бесстрастно свидетельствовало о хорошей погоде. На фоне разгоравшейся зари четко выделялась линия горизонта с синими силуэтами айсбергов. Скоро должно было взойти солнце, и если сейчас не дать путевку летчикам, их рабочий день будет потерян. Слишком мало светлого времени дает антарктическая осень, и только при плотном его использовании можно успеть обернуться между Мирным, станциями Пионерская и Оазис, где уже давно ждут самолета.
Надо было решать. Но что это? На юго-востоке опытный глаз Чернова уловил сероватую пелену облаков. Вот оно и решение!
Синоптик нырнул в снежную нору еще не расчищенного после метели входа и, уже машинально, не глядя, постучав пальцем по барометру, схватил телефонную трубку:
– Полеты отменить. Улучшение погоды временное. Через пять-шесть часов будем во втором циклоне. Поездки в районе станции тоже не очень желательны. Имейте в виду, что больше чем за четыре часа я не ручаюсь.
Этот телефонный разговор синоптика решил нашу судьбу. Так как мы были наготове, то через десять минут уже сидели под брезентовой крышей маленького громыхающего вездеходика, рассовывая под лавки громоздкие вещи: снежный бур, длинные эбонитовые трубы с вытяжными термометрами, щупы, рейки и лопаты.
По снежным мостам
Цель нашей поездки – снегомерная площадка, расположенная в семи километрах от Мирного, на линии глациологического профиля. А профиль – это пятидесятикилометровая линия бамбуковых вех, которые служат для измерения высоты снежного покрова, скорости движения льда и указывают сравнительно безопасный путь от берега в глубь Антарктиды. Путь этот пересекают глубокие трещины, перекрытые снежными мостами, толщина и прочность которых никому не известны.
Справа и слева, в непосредственной близости от линии вех, трещины хорошо видны с воздуха. С помощью самолетов и был найден этот узкий, единственный в районе Мирного проход.
Особенно много трещин на первых километрах пути. Здесь отклонение от линии вех недопустимо. Иначе беда.
Вот и сейчас, проезжая этот коварный участок, мы видим справа хаотический развал гигантского ледопада – крутой ледяной склон, рассеченный трещинами на высокие колонны и блоки. А слева, по не занесенной снегом голубоватой поверхности льда, тоже разбегаются белые полосы трещин, четко выделяющиеся благодаря забитым в них снежным пробкам. Они сливаются со сплошным покровом снега и проходят, вероятно, где-то и под нами, но мы их уже не видим. Лишь крестообразно поставленные доски напоминают водителям, что надо всегда быть начеку. Свирепые метели сегодня срывают десятки сантиметров снежной поверхности, а завтра откладывают такой же слой снега, постоянно изменяя прочность невидимых мостов.
Путь до площадки занимает сорок минут. Он проходит по крутому склону ледника, и по мере удаления от берега все шире и шире развертывается сверкающая под лучами солнца панорама огромного ледяного залива. Воздух так прозрачен, что можно различить на горизонте ледяной щит острова Дригальского, который находится от нас в ста километрах.
Но на юге линия горизонта почти сливается с надвигающейся облачностью, И когда мы спускаемся в плоскую котловину, в которой расположена площадка, над нами повисает легкая вуаль перисто-слоистых облаков. Чудесная панорама берега и моря исчезает, и горизонт сразу замыкается.
Вот и «бамбуковая роща». Три десятка черно-красных бамбуковых вех, расставленных рядами, действительно напоминают оазис в белой пустыне. Он служит путникам, возвращающимся в Мирный, добрым знаком: гостеприимный кров близок. А если пурга застигнет их у «рощи», то в поставленной неподалеку палатке они найдут запас продуктов, посуду и газовую плитку, готовую дать тепло.
Пятеро в молочной мгле
Нас было пятеро в пути. Водитель хлопотал у машины, а остальные, разделившись по двое, занялись своими делами, рассчитывая закончить их в часы, за которые ручался Чернов.
Второй циклон не являлся плодом фантазии нашего синоптика. Он неумолимо приближался к нам, о чем свидетельствовало уплотнение и понижение облаков. Они напоминали уже не вуаль, а сплошную серую пелену, сквозь которую чуть просвечивался диск солнца. Было на редкость тепло и тихо.
Незаметно в работе прошел час, и также незаметно изменился за это время окружавший нас ландшафт. Взглянув случайно вокруг, я обнаружил... вернее, совершенно не обнаружил ландшафта. Казалось, что мы повисли в светящемся ровным молочным светом пространстве. Реальными казались только те квадратные сантиметры поверхности, которые служили опорой. Страшно было шагнуть в сторону. Пропала уверенность, что нога не провалится в пустоту.
Мы поминутно снимали и вновь надевали защитные очки, пытаясь уловить хотя бы слабые контуры поверхности. Хотелось убедиться, что она существует. Беспомощно озираясь, я увидел темные тычинки «бамбуковой рощи» и силуэты товарищей, проделывающих какие-то странные движения. А главное, вехи, люди и вездеход – все висело в каком-то безмерном пространстве.
Собрав свое имущество, мы с напарником решили идти к вездеходу, но, сделав первые шаги, поняли причину странного поведения своих товарищей. На уплотненном и отполированном ветром снегу нелегко держаться на ногах, обутых в унты на войлочной подошве, даже при хорошей видимости. Сейчас же, когда поверхность стала невидимой, передвижение по ней приняло трагикомический характер. Почти каждый шаг сопровождался падением в пустоту. Однако ушиб убеждал в том, что поверхность существует и отнюдь не превратилась в пух. Неровности, как-то не замечавшиеся прежде, теперь встречались на каждом шагу.
Чем больше проявляли мы осторожность, тем плачевнее были результаты. Рассчитывая по предыдущему шагу встретить бугор, поднимаешь выше ногу и... летишь носом в яму. Начинаешь передвигать ноги, не отрывая их от снега, – цепляешься за заструг. В конце концов мы пришли к убеждению, что использование всех четырех конечностей – лучший способ передвижения в таких непостижимых условиях. Но как тогда быть с лопатой, буром и трубами, которые рассыпаются при каждом падении? Решаем воткнуть их в снег, чтобы потом заехать за ними на вездеходе, расстояние до которого не уменьшается. Шагаем раз, другой, третий... и вездеход возникает прямо перед нами. Наши товарищи уже сидят под тентом и весело делятся впечатлениями.
Однако веселое настроение скоро сменяется тревожным. Оказывается, не так-то просто вернуться домой. Старый след вездехода стал невидим, ориентирами могут служить только бамбуковые вехи. Но увидеть веху в создавшейся обстановке можно только с расстояния 50—70 метров, тогда как расстояние между ними 200 метров. Ближайшая веха уже не видна. Поэтому путь свой от стоянки мы начинаем поиском «иголки в сене». Какое же взять направление? Солнца не видно. Компаса, как это иногда бывает в тех редких случаях, когда он действительно нужен, Ни у кого не оказывается. Ветра, постоянство направления которого может служить здесь компасом, тоже нет. Может быть, ждать улучшения видимости? Но ведь надвигается циклон...
Нам повезло. Уже выбиваясь из сил и проделав почти ползком четверть пути, мы уловили дуновение ветра. Спаситель ветер разогнал молочную мглу. В сумеречном свете наступающей ночи всплыли знакомые ориентиры. Теперь можно довериться вездеходу.
Козни света
Явление, доставившее нам несколько неприятных часов, обычно наблюдается в полярных областях и особенно часто – в Антарктиде. Здесь заснеженные пространства на тысячи километров лишены каких-либо темных ориентиров. А это одно из условий, благоприятствующих такому явлению.
Оно имеет несколько названий, и ни одно из них нельзя считать общепринятым. Называют его: белый туман, антарктическая белизна, меловой цвет неба, слепящая белизна... Но сущность его точнее всего определяет название «белая тьма». В противоположность другим атмосферным оптическим явлениям она опасна при всех без исключения видах передвижения.
Белая тьма! И действительно, условия, в которых мы оказались, напоминают всем знакомые условия передвижения в пасмурную осеннюю ночь по местности, лишенной приметных ориентиров и изобилующей мелкими неровностями. Но какой бы плотной ни была ночная тьма, ее можно рассеять искусственным источником света: электрическим фонариком или автомобильными фарами. Пожалуй, только пилот окажется в затруднении, если ему не помогут огни посадочной полосы. Но белую тьму не может рассеять источник света – природой ее является сам свет.
Поверхность чистого снега обладает высокой отражательной способностью, особенно для видимых лучей солнечного спектра. В безоблачные дни полярной весны (а в Антарктиде и лета) яркость снежной поверхности так велика, что на нее невозможно смотреть без защитных очков. В полярных условиях яркость безоблачного неба обычно очень мала, и ландшафт освещается почти целиком прямыми лучами солнца. Благодаря резкому контрасту между освещенной и теневой поверхностью близкие и удаленные предметы, а также мельчайшие детали на снегу видны исключительно отчетливо. Большую роль играют в этом кристальная прозрачность и сухость воздуха.
Но вот на голубом фоне неба появляются сначала перистые, а затем и перисто-слоистые облака. Освещение становится монотонным, мелкие детали рельефа постепенно исчезают. Облачность продолжает опускаться все ниже, переходя в плотный сплав высокослоистых облаков. Все вокруг растворяется в потоке яркого молочного света. И хотя этого света достаточно, чтобы вдеть нитку в иголку, человек чувствует себя так же беспомощно, как в кромешной тьме.
Явление белой тьмы объясняется тем, что неплотная и слабо насыщенная влагой облачность в полярных странах мало поглощает проходящий сквозь нее поток радиации. Падая на поверхность снега, этот поток, рассеянный облаками, подвергается многократному отражению между, небом и землей. При определенном соотношении плотности облачного слоя и интенсивности радиации яркость снежной поверхности, атмосферы и облаков воспринимается глазом совершенно одинаково, что и вызывает явление белой тьмы.
