Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №02 за 1960 год"

Артур Лундхвист. Вулканический континент

Продолжение. См. «Вокруг света» № 1

Барранкилья, Колумбия

Вряд ли можно попасть из Маракаибо (Венесуэла) в Барранкилью (Колумбия) иначе, как на самолете. Между этими двумя странами лежат высокие горные хребты и топкие болота, и лишь одна скверная дорога петляет через Гоахирский полуостров.

А самолет панамериканской авиационной компании доставляет пассажиров из одной страны в другую менее чем за час.

Барранкилья – приблизительно такой же большой город, как Маракаибо. Однако, несмотря на то, что он вырос более чем наполовину только за последние десятилетия, в городе нет ни давки, ни суеты. Дома здесь невысокие, а улицы довольно широкие. В Барранкилье, очевидно, далеко не все убеждены в там, что время – деньги, и живут очень спокойно.

Барранкилья сейчас становится важным промышленным центром, а кроме того, она славится своим превосходным пивом. Но прежде всего это крупный морской и речной порт, на долю которого приходится половина всего внешнеторгового грузооборота страны.

Река Магдалена для города стала рекой жизни; щупальцами своих каналов она проникает в старые городские кварталы, перерезанные длинными набережными с булыжной мостовой и кучами шлака, большими магазинами и товарными складами, зелеными лужайками и прудами. Там есть старая гавань, куда привозят рыбу и фрукты; лодки торговцев входят в каналы и выгружают свой товар прямо на улице, которая тут же превращается в огромный рынок, а мосты заполняются толпами продавцов и покупателей.

Рыба и тропические фрукты, громоздящиеся высокими кучами, словно все это добыча одного улова или урожай одного огромного сада. И женщины, множество женщин, которые галдят и кричат, словно морские чайки, мокрые от пота и стекающей с рыбы воды. Босые ноги, утопающие в затянутых илом лужах. Невероятная толчея в переулках.

Попадая в Колумбию, вы сразу же замечаете, что здесь нет венесуэльской бесшабашности, лихости и самоуверенности, все гораздо дешевле и не обязательно «по-американски».

Картахена-де-Индиас

Между Барранкильей и Картахеной регулярно курсируют небольшие автобусы.

Картахеной-де-Индиас город назывался раньше, в отличие от Картахены испанской. В течение нескольких столетий это был самый испанский город во всей Южной Америке и – что самое главное – порт, через который «ввозили» испанскую культуру. В те времена здесь было множество богато украшенных церквей, Дворец Инквизиции был выстроен в стиле величественного барокко, а в тавернах рекой лилось вино.

Одновременно через Картахену уплывали богатства страны, золото из горных рек грузили на испанские каравеллы и увозили в Испанию. Пиратские корабли со всего Карибского моря собирались вокруг Картахены, словно пчелы вокруг медового кекса. И городу пришлось героически защищаться от морских разбойников. Были возведены стены и форты, что обошлось не дешево. Вход в гавань был прегражден дамбами и тяжелыми цепями (город лежит на вытянувшемся в длину острове). Шесть ворот крепко запирались на ночь, и семь фортов охраняли покой жителей города.

Картахена сбросила испанское владычество в 1811 году и стала своего рода катапультой для знаменитого молниеносного похода Боливара через всю страну.

Теперь его статуя стоит на рыночной площади в Картахене, так же как и во многих других городах Южной Америки. И сама площадь называется теперь площадью Боливара, а не площадью Инквизиции, как она называлась раньше.

При желании можно въехать на такси прямо на городскую стену, которая достигает более двадцати метров в ширину. Отсюда, из-под навесов для караула, через бойницы видно море, синеющее между крышами домов и верхушками пальм. Внизу на веревках раскачивается выстиранное белье. На замусоренном пляже у самого берега лежат купальщики. Неподалеку находится рынок. К берегу подходят небольшие баркасы, груженные всякими продуктами сельского хозяйства, древесным углем и грудами зеленых кокосовых орехов.

Старые мосты едва возвышаются над водой. Вода в длинных зеленых заливах подернута легкой зыбью, когда дует ветер; но вот прошел парусник, и залив перерезали длинные низкие волны. Старые узкие улицы, такие узкие, что два пешехода едва могут там разойтись, окутаны тенью от нависающих над ними домов. Если заглянуть через ворота во двор, вы увидите деревья и цветы, фаянсовые бассейны и фонтаны.

Картахена, которую Барранкилья оставила далеко позади, превратилась в небольшой городок, словно живущий в прошлом.

Что же такое Картахена? Это мертвый город, он тихо шумит, как раковина, прижатая к уху.

На речном пароходе

Для путешествия по Колумбии мы выбираем классический речной путь вверх по Магдалене. Этот путь ведет в плодородные долины, спрятавшиеся далеко в горах, им пользовались еще во времена конкистадоров.

Наш пароход – называется он «Аранго» – был построен, очевидно, очень давно. Две высокие трубы выдвинуты далеко вперед, на срезанной поперек корме установлено гребное колесо с деревянными лопастями, укрепленными на ржавых железных опорах. У парохода плоское дно, и борт поднимается всего на полметра над водой.

Через неделю рождество, и пассажиров на пароходе немного. Половину из них составляет одно семейство. Глава семьи – владелец асиенды – все время перечитывает одни и те же газеты. Взрослая дочь, с гладко зачесанными волосами и очень просто одетая, читает роман Толстого «Война и мир». Потом еще младшие дети, которые возятся со своими игрушками под присмотром матери и мрачной, насупленной служанки, у которой, кажется, нет в жизни другой заботы, как поглотить за обедом невероятное количество пищи. Семейство это возвращается домой после путешествия по Европе. На их асиенде насчитывается несколько тысяч голов скота, а сам хозяин – это своего рода мясной король, оказавший пароходу большую честь своим присутствием. Поэтому капитан держится с ним предупредительно.

Капитан, одетый во все белое, в черных очках от солнца, имеет довольно кислый и сердитый вид. Возможно, ему просто надоело плавать взад и вперед по этой проклятой реке без всякой надежды на что-нибудь лучшее. А возможно, его выбило из колеи известие о том, какая удача привалила одному из его коллег-капитанов. Этот капитан выиграл по лотерее полмиллиона песо и сразу же перебрался на берег.

Иногда капитан здоровается с нами, а иногда и не здоровается, в зависимости от настроения. Вероятно, он думает про себя: гринго, проклятые иностранцы, бездельники-туристы, чтоб вас черт побрал. А когда ему все же приходится сказать нам несколько слов, то говорит он как бы в сторону, презрительно-иронически. Он прозрачно намекает на то, что путешествующих по реке писателей развелось последнее время видимо-невидимо и он здорово устал от них и их назойливого любопытства.

Он не расположен отвечать на вопросы, это ясно с самого начала. А если кто и будет спрашивать, так это он. Но поскольку мы ни о чем его не спрашиваем, он старается предугадать наши вопросу и сам отвечает на них. Он заверяет нас, что местность по берегам реки самая живописная, но красивее всего бывает на рассвете, только надо пораньше встать. Нет, на пароходе не бывает ни комаров, ни малярии. Нет, не беспокойтесь, мы не сядем на мель и будем на месте точно в назначенный срок, часов в девять утра ровно через неделю. Что касается крокодилов, обезьян и попугаев, то они здесь действительно есть, но у них не всегда хватает терпения дожидаться парохода, чтобы пассажиры могли вдоволь насмотреться на них.

Река в джунглях

Со всех сторон нас обступают тропические джунгли. Берега реки, низкие и ровные, наполовину затоплены водой, дальше идут заливные луга и поросшие травой болота, а еще дальше начинается непроходимая лесная чаща, которая словно вспыхивает зеленым огнем и тут же гаснет, окутанная темно-зеленой пеленой. Лишь отдельные деревья возвышаются над джунглями, которым не удалось опутать их стволы лианами. Остальные же деревья изнемогают под густой массой всевозможных растений-паразитов и, пригибаясь от тяжести к земле, образуют гигантские шатры, которые похожи на увитые цветами древние руины.

Берег и река непрерывно воюют друг с другом. Растения впитывают в себя воду, а речной поток вгрызается в берег, размывая и унося с собой большие комья земли. Порой можно наблюдать, как одно или несколько деревьев уже совсем потеряли опору под корнями и, вступив в последнюю, решительную схватку с ненасытным потоком, вздрагивают, трясут сучьями, цепляются за окружающую растительность, впиваются корнями в остатки земли и жалуются на свою судьбу, отчаянно взмахивая ветвями.

По реке плывут маленькие зеленые островки и пучки травы, стволы деревьев и обломанные ветки. Иногда на таком зеленом островке стоит стройная белая цапля, прямая и неподвижная, словно геральдический знак.

Вот на берегу появляется несколько маленьких кирпичных заводиков; они дымят, словно огромные кучи мусора. Высятся горы кирпича. Баржи подходят прямо к размытому водой берегу, потому что здесь нет ни одной пристани, и полуголые негры носят на баржу кирпич по шатким деревянным мосткам: согнувшись в три погибели, они кладут на спину доску со штабелем кирпича.

Рыбаки строят себе хижины на самом берегу в высокой траве: соломенная крыша на шатких столбиках, под крышей несколько досок вместо кровати, клочок утоптанной, покрытой илом земли – пол; перепачканный сажей «пятачок», где по вечерам разводят костер и готовят еду, – вот и все удобства.

На полях пасется скот, утопая в высокой траве. Изредка попадается маленькая асиенда, обсаженная со всех сторон деревьями, – будто аллея парка, вдруг возникшая среди джунглей. Вместо дороги к реке идет небольшой канал, пробивая путь через чащу леса.

Перед самым заходом солнца река словно загорается ярким пламенем. Горизонт затягивает клубящееся грозовое облако, и над бескрайными лесными просторами вспыхивают молнии.

На пароходе зажигаются огни, и на реку тотчас же опускается ночь. Прожекторов нет, и река кажется светлой лентой, протянувшейся меж черных берегов. Пароход вспахивает воду, озаряя пенистые борозды светом фонарей.

По обоим берегам реки – черные джунгли; изредка виднеется одинокая светящаяся точка – это деревня или несколько хижин; между деревьями вдруг появляются красноватые отблески костра. В чаще леса, совсем недалеко от берега, мерцают светлячки, словно блуждающие огоньки, но только бледно-серебристые, похожие на рыбью чешую.

А пароход пыхтит, шлепает по воде колесами и, напрягая все силы, упрямо движется вперед по окутанной мраком реке.

И вот на восьмой день нашего путешествия мы, наконец, почти у цели – правда, с некоторым опозданием. На верхушке мертвого и голого дерева, что растет у берега, сидит еще совсем маленький зеленый попугайчик (очевидно, он вылетел из клетки и теперь не может найти дорогу домой). Горные цепи по обоим берегам реки сходятся все ближе и ближе, а пальмы и песчаные дюны медленно скользят мимо нас, словно мираж.

На западном берегу показалась Ла-Дорада с церковью и отливающими серебром нефтецистернами.

Над рекой идет строительство железнодорожного моста; половина пролета уже готова, и выкрашенные в красный цвет огромные металлические конструкции тяжело распростерлись на высоких быках. Течение здесь очень сильное, и, когда судно швартуется у причала, машина должна работать на «полный вперед», чтобы удержать пароход на месте.

Наше путешествие по реке окончено. Мы берем такси и едем в Онду.

В стране гор

Вот она, Колумбия.

Анды, словно гигантская рука, протянулись от южной оконечности Патагонии через весь южноамериканский континент; своим тяжелым локтем они придавили Боливию, а ладонью накрыли Экуадор и всю Колумбию, разрезав ее четырьмя горными хребтами, похожими на растопыренные пальцы.

Между этими горными пальцами тянутся глубокие ложбины, текут широкие реки, а посредине течет самая широкая из них – Магдалена. Горы эти еще совсем молодые, они сложены из мягких пород и еще не сформировались окончательно. Здесь много осадков, много плодородной земли, а снег выпадает только на самых высоких вершинах.

По численности населения (около тринадцати миллионов человек) Колумбия занимает третье место в Южной Америке, хотя три четверти ее территории – это джунгли и дикие пустоши, где живет всего один процент жителей страны. Наиболее густо заселены узкие долины и бассейны рек между горами, а также несколько районов на побережье моря. Всего в стране существует четырнадцать совершенно изолированных друг от друга районов с более или менее определенными географическими границами, различными климатическими условиями и различными укладами жизни. Здесь живут и белые, и негры, и индейцы, и мулаты, и метисы.

Со всех сторон вас окружают леса и горы, джунгли и болота; обрабатываемая земля составляет лишь два процента территории страны. Все словно сшито из отдельных лоскутков и лишено всякого единства; кажется, что все время поднимаешься по лестнице, и на каждом этаже – совершенно другой климат, другая растительность.

Колумбию можно назвать страной воздушных дорог. Во-первых, это горные дороги и тропы, словно висящие в воздухе, ненадежные, но жизненно необходимые; они извиваются вдоль самого края пропастей и поднимаются на гребни гор, исчезая в облаках. И, во-вторых, это настоящие воздушные дороги – авиалинии, которые во многих отношениях являются самым удобным и самым надежным видом транспорта для Колумбии.

Бездонные пропасти и горные выси

Онда лежит в глубине узкого ущелья, разрезавшего пополам высокие горные массивы. У вас такое ощущение, будто вы находитесь на самом дне вселенной, и, когда над головой проплывает черная туча, вам кажется, что на горы вдруг опустилась огромная крышка. Человек чувствует себя здесь запертым со всех сторон и придавленным к земле.

Возле Онды Магдалена превращается в дикую горную реку, порожистую и Оурливую. На высоком мосту толпятся люди и как зачарованные смотрят на кипящую водоворотами воду.

Над густой сетью переулков возвышается голубая церковь. Множество мостов нависает над небольшими речками, впадающими в Магдалену. Дома стоят у самой воды. И нередко можно увидеть, как их обитатели, сидя за стаканом пива или играя на бильярде, вдруг подходят к окну и сплевывают прямо в реку.

Онда позади. Мы переезжаем через мост и мчимся вверх, в горы. У края пропасти нет ни барьеров, ни ограждений. Повсюду лежат камни, а то и целые глыбы. Если смотреть вверх, то взгляд скользит вдоль шероховатой каменной стены, уходящей в небо. Внизу вам открывается бездна, которая исчезает в серой мгле или в кронах деревьев, растущих на дне ущелий.

Здесь вы впервые встречаете индейцев. Одни из них стоят по сторонам дороги, словно каменные статуи, в одиночку или небольшими группами. Другие едут верхом, пустив лошадь рысью; фетровая шляпа надвинута на самые глаза, на плечи наброшено одеяло с дырой посредине, куда просовывают голову, а широкие развевающиеся полы, обшитые кожей, защищают ноги. Третьи идут пешком и гонят перед собой навьюченных лошадей. Целые семьи идут по дороге нестройными толпами, и такую толпу нередко замыкает женщина, которая несет одну или несколько живых кур. Проезжающие мимо часто останавливаются, присматриваются к курам, прицениваются.

Когда на мгновение рассеивается облачная дымка, мы видим, как у самого края пропасти рука об руку стоит влюбленная пара. Это молодые индейцы; они, улыбаясь, смотрят друг на друга, не обращая на нас никакого внимания, хотя мы проезжаем совсем рядом с ними.

Некоторые индейцы едут на прогулку в грузовиках или довольно неказистых на вид автобусах (сегодня воскресенье). Люди безмятежно наслаждаются поездкой, застывая вместе с машиной на краю обрыва, и чем страшнее поворот, тем веселее они смеются, приходя в восторг от грозящей им опасности.

Еще несколько утомительно высоких вершин, и дорога спускается за плоскогорье.

Серый город, зеленая саванна

Плоскогорье это называется Саванна и имеет в длину около сорока километров.

Оно темно-зеленое и перерезано еще более темными кипарисовыми аллеями. По всему плоскогорью рассыпались белые домики, словно снежные сугробы; рядом пасутся стада.

Дорога на Боготу проходит через задымленные пригороды; улицы холодные, пепельно-серые. Прямо под открытым небом жарят на кострах туши скота. В неровностях асфальта блестят большие лужи нефти, по обеим сторонам дороги в траве валяются каркасы автомобилей.

Богота лежит у подножия гор, постоянно затемненных облаками. Тени от облаков, падая на город, делают его сумрачным даже в разгар дня. Сейчас период дождей, и дождь идет каждый день; иногда он льет как из ведра, но чаще просто моросит.

Прежде чем вы успеваете заметить, что уже приехали в Боготу, вы вдруг оказываетесь среди разбросанных в беспорядке многоэтажных домов, почти небоскребов: Дома эти, похожие на гигантские кубы, словно построены из одних прямых линий, лишены всяких украшений и, сливаясь с плывущими над городом облаками, кажутся мрачными черно-серыми пятнами. Еще немного, и вы упираетесь в склон горы, темную массивную стену – это конец города.

Сегодня Новый год. Индейцы, одетые в самые фантастические костюмы, танцуют на перекрестках под звуки флейт и барабанный бой. Толпы народа стоят в очереди на фуникулер или поднимаются пешком по крутой дороге к церкви.

Богота – очень угловатый город, но при этом сильный и тяжелый. Он хорошо обеспечен всем необходимым, хотя горы отрезали его от внешнего мира. Там и сям идет строительство многоэтажных домов, тротуары залиты известковым раствором. Улицы имеют цифровые обозначения, так что придумывать им какие-нибудь особые названия уже нет необходимости. Городские предприятия, как правило, располагаются таким образом, что все банки занимают свой квартал, гостиницы – свой, магазины мужского готового платья – свой и т. д.

Когда мы спрашиваем дорогу в тот или иной пункт, нам всегда дают самый исчерпывающий ответ, самые подробные и точные указания, как туда добраться. И почти всегда мы попадаем не туда, куда нужно. Либо адрес оказывается неверным, либо соответствующее учреждение уже давно переехало на новое место. Мы получаем новый адрес и еще более исчерпывающие указания. И снова ошибка.

Это и неудивительно, потому что в последние годы город растет очень быстро и многие предприятия и учреждения все время переезжают с места на место. Однако жители Боготы отличаются чрезвычайной ясностью мышления, всегда полагаются на свою осведомленность и не любят прибегать к столь обычному в Южной Америке «я не знаю».

Страна кофе

Мы заночевали в Армении; это богатый город, расположенный у подножия Центральной Кордильеры, в самом центре района, занятого производством кофе. Церкви и кинотеатры стоят друг против друга, одинаково ярко освещенные и одинаково соблазнительные для гуляющей по вечерам публики.

Раннее утро, рельсовый автобус, длинная очередь за билетами перед зданием станции, обычная давка из-за мест в вагоне.

Мы едем через страну кофе. Кофе редко можно встретить на открытых плантациях; обычно кусты кофе перемежаются с другой какой-нибудь культурой и зреют под прикрытием апельсиновых деревьев или пальм. Высокий бамбук образует плотную изгородь, а сахарный тростник и бананы растут вместе с кофе.

А потом равнина, которая тянется до самого Кали. Это Валье-дель-Каука – плодородная долина, раскинувшаяся по обоим берегам реки Каука. Каука течет на север между высокими горными хребтами и, оставив позади более тысячи километров, впадает в Магдалену.

Кали – это сердце Каукской долины, центр кофейной, сахарной, рисовой и мясной промышленности. Здесь много фабрик, сорок североамериканских предприятий, шведский велосипедный завод. Кроме того, Кали является важнейшим деловым центром Колумбии.

Внутренняя часть города – это своего рода олицетворение тропического американизма: переполненные бары, роскошный отель «Нью-Йорк», площадь, обрамленная стройными пальмами и новыми высокими домами, над которыми возвышается мраморный дворец Кофейного банка.

Беседы со многими жителями Колумбии: политическими деятелями, консулами, дельцами – дали мне возможность получить более полное представление о стране.

Американизация страны происходит все более ускоренными темпами, влияние же Европы уменьшается.

Средняя продолжительность жизни в Колумбии едва достигает сорока лет. Детская смертность очень велика. Огромное большинство населения скверно питается, пьет скверную воду и живет в скверных жилищах. В некоторых областях страны восемьдесят процентов населения страдает от базедовой болезни. Повсюду свирепствуют тиф и малярия.

Половина всех жителей Колумбии по-прежнему неграмотна. Имеется четырнадцать тысяч школ, но их едва хватает лишь для пола вины детского населения страны.

Почти что все отрасли колумбийской промышленности переживают серьезные трудности, а их дальнейшему развитию препятствуют следующие факторы: низкий уровень производства, слабость внутреннего рынка (низкая покупательная способность населения), транспортные трудности и отсюда всякие накладные расходы, недостаток энергетических ресурсов и особенно электроэнергии.

Колумбия – бедная или богатая страна? И бедная и богатая. Она располагает большими ресурсами, но не может их использовать.

Сокращенный перевод со шведского  К. Телятникова Рисунки Г. Филипповского