Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №06 за 2006 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Но очевидная аморальность такой налоговой «политики» все-таки заставила государство пересмотреть ее. На смену обложению «сферы потребления» пришло обложение «сферы доходов». К тому же у государства появились возможности для такого перехода. Доходы большинства граждан, как и доходы разного бизнеса, приобрели денежную форму. А налоговые службы научились считать эти деньги. Соответственно, теперь можно было бы подумать и о социальной справедливости. На языке налогов понятие такой справедливости означает введение прогрессивной шкалы налогообложения: чем больше зарабатываешь, тем больше платишь. США стали первой и единственной страной, где граждане платили федеральные налоги в зависимости от полученных доходов. Далеко не всем американским гражданам это понравилось. И сегодня среди них есть те, которые считают, что введение подоходного налога противоречит Конституции США. Их всячески преследуют власти. А налоговые службы терпеливо разъясняют, что такие «выступления» до добра не доведут. Когда же терпение лопается, «налоговых отказников» просто сажают в тюрьму. Но многих людей больше всего беспокоит не то, что с доходов приходится платить, а то, что государство получает информацию относительно происхождения самих доходов. И под флагом налоговой борьбы начинает преследовать незаконные методы происхождения прибылей. (Кстати, Война за независимость США 1775—1783 годов, по сути, была восстанием колонистов против налогов, которыми их облагала Великобритания. В дальнейшем смягчение налоговой политики по отношению к Канаде во многом позволило англичанам продлить свое влияние здесь еще на полтора столетия.)
Трибут от Августа
Известно, что главными заслугами Цезаря и Октавиана Августа стали налоговые реформы. Цезарь подарил цивилизации налог с продаж, который при его недолгом правлении составлял всего один процент. Но его более успешный последователь Август увеличил ставку до четырех. Этот император и сегодня считается одним из лучших налоговых стратегов. Именно он создал «с нуля» систему, в которой по каждому из собираемых налогов определялся не только источник поступления подати, но и формулировалась цель, на которую этот налог должен был тратиться. Император ввел первый всеобщий денежный налог, так называемый «трибут». Он же перевел контроль над налогообложением в специально созданные финансовые учреждения. Во время его правления появился и поземельный налог. Налогами также были обложены недвижимость, рабы и скот. Общее же количество налоговых платежей в Древнем Риме достигало более 2 000. Право по сбору налогов Август передал городским властям, он же ввел налог на наследование в размере 5% от наследуемого имущества. Целью этого налога было обеспечение пенсий военным. Именно в эпоху Августа налоги стали не просто способом пополнения государственной казны, но и инструментом регулирования экономических отношений в империи. Впоследствии подобную систему создали британцы и голландцы. В итоге налоговая стратегия позволила покончить с властью публиканов, которые превратились в обычных налоговых инспекторов, не брезгующих взятками. (По всей видимости, это качество в профессии инспектора неистребимо). Причем относились к таким служивым во все время определенным образом: в Римской империи недовольство ими приводило к массовым народным восстаниям, потрясавшим государство. Известно, что один из налоговых бунтов возглавила сама королева Восточной Англии – Бодичея, сумевшая привлечь на свою сторону 230 тысяч недовольных. Восстание в конечном итоге было подавлено императором Нероном, который тем не менее был вынужден сменить администрацию на Британских островах.
Право платить
Уклонение от налогов стало «делом чести» для криминальных авторитетов. Доказать причастность крестных отцов к противоправной деятельности фактически невозможно: управление рисками в таких структурах всегда было поставлено на высокий уровень. Гораздо проще увидеть следы налоговых преступлений. Если ваши доходы составляют поступления от рэкета, торговли наркотиками и прочей противоправной деятельности, то легализовать их достаточно сложно. Нельзя же и впрямь написать в налоговой декларации – прибыль от продажи партии кокаина. А с неоприходованных денег невозможно платить налоги. Этим незамедлительно пользовались налоговые инспекторы. Самым ярким примером мировой истории стало дело Аль Капоне, которого первого в истории обвинили в уклонении от налогов, вместо того чтобы осудить за убийства. Существует даже легенда, что когда в доме Аль Капоне проводили обыск, то нашли деньги в корзине для грязного белья. На вопрос, что они там делают, мафиози ответил: «Ждут стирки». Это всего лишь легенда, но термин «отмывание денег» родился именно в это время. Считается, что пример отмывания денег впервые продемонстрировал выходец из города Гродно – Майер Суховлянский, который известен всем как Мейер Ланский. Ему же приписывают следующее изречение: если полиции не удается проследить путь ваших денег, это означает, что они не могут их отыскать. Следовательно, они не подлежат налогообложению. Все что нужно сделать, это представить такие деньги как налогооблагаемые. И тогда появляется возможность их свободно тратить.
Это сейчас такой подход к делу кажется очевидным. А тогда, во времена Аль Капоне, осознать такие возможности и способы их использования было нелегко. Ланскому же это удалось. А вот федеральные власти США так и не смогли осудить мафиози. Его успех стал примером для подражания. И не только для владельцев криминальных денег, но и для вполне уважаемых и богатых людей (для многочисленных транснациональных корпораций). Так, Лучано Паваротти недавно внес в итальянскую казну 12,1 млн. долл. в счет погашения налоговой задолженности за 1989—1991 годы. Оказывается, на рубеже 90-х годов певец стал владельцем поместья в окрестностях города Модены и роскошной виллы на Адриатическом побережье. При этом после покупки он несколько лет отмалчивался перед итальянской налоговой инспекцией по поводу своих доходов. В результате начался суд и Паваротти заплатил все сполна, объяснив «неувязку» своей забывчивостью, посетовав на то, что государству – всегда мало… Основную же часть своего состояния Паваротти держит в Монако, где налоги несоизмеримо ниже, нежели в Италии.
Все дело в том, что в мире существует ряд государств, в которых действуют особые законы. Там не взимают налоги с зарегистрированных корпораций и не разглашают информацию об их учредителях. Тем более что в качестве учредителей подобных структур выступают трасты, у которых, в свою очередь, вообще нет учредителей, а есть лишь бенефициарии – получатели дохода корпораций. Известно, что некоторые небольшие государства составили свое благосостояние именно на организации всевозможных анонимных трастов, холдинговых и инвестиционных компаний. Так, в Старом Свете сосредоточены своего рода ателье индпошива: в Швейцарии, Люксембурге и Лихтенштейне вам подберут лучшую корпоративную конструкцию. Она обойдется дорого, но позволит существенно сэкономить на налогах.
О том, сколько составляет такая экономия, известно мало. Подсчеты обнародованы лишь в США. По данным американских законодателей, только федеральный бюджет страны в 2001 году недосчитался более 50 млрд. долл. Еще более выразительно выглядит подсчет так называемого налогового дифференциала. Если бы крупные корпорации США платили налоги по обычной ставке (35% от прибыли), бюджет этой страны получил бы в 2002 году 308 млрд. долл. В реальности заплачено лишь 136 млрд. Доля же корпоративных налогов в американском бюджете сократилась с 28% в 1950-е годы до 11% сегодня.
Учитывая растущий дефицит федерального бюджета крупнейшей экономики мира, такие недоплаты выглядят серьезной угрозой. Поэтому налоговым оффшорам объявлена настоящая война. Законодатели пытались лишить компании, штаб-квартиры которых находятся в оффшорных зонах, права претендовать на участие в конкурсах на госзакупки. Но эти попытки оказались безрезультатными. Минувшей весной при анализе списка участников конкурсов на поставки в Ирак выяснилось, что многие из них имеют элементарную налоговую задолженность – лучшие корпоративные адвокаты всегда к услугам богатых клиентов. Пытаясь наказать налоговых консультантов, представляющих услуги по налоговой оптимизации , власти очень быстро столкнулись с сокращением числа таких фирм и как следствие – ростом цен на услуги.
Сами корпорации начали менять и подходы к налоговой защите. На смену налоговым консультантам приходят так называемые риск-менеджеры, которые готовы решать вопросы «комплексно». В реальности сегодня крупнейшие фирмы могут позволить себе платить в бюджет ровно столько, сколько считают необходимым. Все остальные прибыли достаются акционерам корпораций, которые такую политику всячески поддерживают.
О том, что история налогов претерпела не один круг, можно судить, глядя на эту таблицу. Все новое – хорошо забытое старое. Попробуем сравнить налоговый сбор на воздвижение статуй в Древнем Риме с современным налогом на рекламу: представьте, например, беломраморную статую Августа и предвыборный ролик президентской гонки с участием, например, Г. Зюганова. Древний Рим
(IV в. до н. э. – VI в. н. э.) Российская Федерация
1992—1997 годы дорожная пошлина
налог на наследство
пошлины ввозные и вывозные
налог на вино, пшеницу, мыло
налог с жилища
сборы с определенной профессиональной деятельности: с банщиков, работорговцев и т. д.
налог на содержание стражников налог на пользователей автодорог
налог на имущество, переходящее в порядке наследования
таможенные пошлины
акцизы на водку, вино и другие группы товаров
налог на имущество
лицензионные сборы за право осуществления определенного вида деятельности
налог на милицию
Кто за налоговую конкуренцию?
Столкнувшись с таким непониманием, власти крупных государств предлагают заключить своего рода налоговую конвенцию «о ненападении». На официальном языке новая стратегия получила название «налоговой гомогенизации». На практике же она предполагает выравнивание налоговых ставок в разных государствах. Для продвижения гомогенной идеи будут использоваться функционирующие международные экономические организации – МВФ, Всемирный банк и ОЭСР. Первый коллективный международный проект уже действует. Он получил название The International Tax Dialogue (ITD) – международный диалог по налогообложению. Он предполагает всячески способствовать дискуссии по налоговым проблемам с вовлечением представителей национальных налоговых служб и международных организаций. Конечным итогом всех этих «консультаций и дискуссий» должно стать создание международной налоговой инспекции – своего рода налоговой ООН.
Для противников этой системы такие, хоть и теоретические, перспективы превратились в настоящий кошмар. Дело в том, что сторонники налоговых свобод опасаются, что такое согласование приведет к настоящей налоговой монополии, которая попытается установить налоговые ставки во всем мире на самом высоком уровне.
Еще больше противников международного налогового правительства смущает сам факт присутствия в «диалоге» МВФ – организации, которая практически везде требует от национальных правительств буквально следующего – повышения налогов, балансирования бюджетов и совершенствования практики налоговых сборов. Еще одна организация – ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития) тратит довольно много времени на выявление всевозможных схем трансфертного ценообразования, которое и позволяет выплачивать налоги в соответствии с уровнем корпоративной этики. Ведь транснациональные корпорации и без всяких оффшорных зон могут манипулировать ценами поставок своей продукции в рамках одной фирмы, но вне национальных границ. К примеру, подразделение компании, расположенное в зоне высокого налогообложения, может покупать сырье и полуфабрикаты у подразделений той же самой фирмы, находящейся в зонах низкого налогообложения, по завышенной цене. В результате таких сделок прибыль так и останется у корпорации, но зато налоги будут выплачены по самой низкой ставке. Этот своего рода «налоговый арбитраж» не дает спать спокойно правительствам индустриально развитых государств, бюджеты которых имеют огромные социальные обязательства.
Противники налоговой гомогенизации считают, что естественным мировым порядком должна быть, напротив, налоговая конкуренция, когда каждое из государств будет бороться за инвестиции, понижая ставки налогообложения.
Главный интеллектуальный вождь сторонников налоговой конкуренции лауреат Нобелевской премии по экономике Милтон Фридман говорит, что такая «конкуренция среди национальных правительств по предоставлению публичных услуг (бюджетные расходы) за определенную цену (налоговые доходы) должна быть аналогичной конкуренции между отдельными людьми или частными предприятиями, которые конкурируют на ценовом рынке». На подобную жесткую постановку вопроса способен, конечно же, только такой правый экономический анархист и вольнодумец, как Фридман. Обычно же экономисты предпочитают камуфлировать тему налоговой конкуренции дискуссией об экономическом росте. Налоговая конкуренция, по их мнению, ведет к ускорению экономического развития. Один из ведущих экономистов этого блока, Грегори Мэнкью, даже сумел формально доказать тезис о том, что если бы условия налогообложения определяли бы сами работники, то они установили бы ставку на более низком уровне, нежели это делают сами правительства. По мнению экономиста, люди не будут резать курицу, несущую золотые яйца.
Большие опасения у сторонников налоговой конкуренции вызывает и процесс европейской интеграции. Предполагается, что «старые» налоговые юрисдикции вроде Франции или Германии будут навязывать свои правила игры молодым государствам – членам ЕС и тем самым погубят экономики этих стран. Естественно, что экономисты из другого идеологического лагеря доказывают (не менее убедительно), что ставка налогообложения вообще не влияет на темпы экономического роста. А влияет на него лишь качество самого налогового управления. Другими словами, неважно какие по размеру налоги собирал бы с древлян князь Игорь, важно не допустить возможность его возвращения и сбора налогов «заново».
У каждой из сторон есть своя правда. Но тезис о связи между ростом и уровнем налогообложения нельзя считать доказанным. Наличие налоговой конкуренции действительно препятствует установлению единой и общепринятой ставки налогообложения на высоком уровне. Об этом говорит и сама история ЕС. Первые темы о введении единой ставки налогообложения на прибыль корпораций появились еще в 1960-е годы. А в 1975 году была озвучена и первая цифра. Представители Европейского экономического сообщества (ЕЭС), так тогда назывался ЕС, предлагали установить единую ставку на уровне 45%. Эта инициатива провалилась, а разговоры прекратились на два десятилетия. Наконец, в начале 90-х годов на волне новой интеграции появилась новая инициатива. На этот раз уровень единой желаемой ставки находился уже на отметке 30%. Но и тогда налогового диалога в рамках Евросоюза не получилось. Сегодня налоговая конкуренция держит реальный средний показатель налогообложения прибыли гораздо ниже 30%.
Как большевикам удалось установить налог на прибыль в СССР
Экономические критики царского режима всегда оценивали налоговую систему российской империи как архаичную. Главным показателем этого архаизма считалось засилье косвенных налогов и акцизов, которые взимались с оборота «вредных» товаров. Предполагалось, что народная власть от этих косвенных оков избавится в один момент. Момент слегка затянулся, и все 20-е годы прошли под лозунгом «Разоблачим неплательщиков!» А фининспектор превратился в культовую фигуру десятилетия, которую прославил Маяковский. Но и тут нашлось объяснение: оказалось, что все дело было в пережитках и в засилье мелкой частной собственности. Советские руководители искренне верили в свои идеи. Поэтому, когда власти удалось взять под контроль все командные высоты экономики, предполагалось, что платежи налогов станут абсолютно обычным делом. Раз существует план, значит, существует плановая цена. А раз есть плановая цена, налицо и плановая прибыль. Часть ее и будет поступать в централизованный фонд, функции которого будет играть бюджет. Именно на этом фундаменте плановой прибыли и строилась налоговая реформа 1930 года. Все налоги отменялись за исключением налога на прибыль. Каково же было удивление советского правительства, когда никакой «плановой» прибыли в конце года обнаружить не удалось. Пришлось забыть о догмах и возвращаться к проверенным методам. Тогда-то и появился знаменитый налог с оборота, который советские экономисты за все время существования Советского Союза пытались трактовать как налог с дохода. Ставки этого налога, а также круг товаров, которыми он облагался, определялись опытным путем. Во время таких опытов авторы экспериментов время от времени пропадали в подвалах Лубянки. В итоге все закончилось тем, что в СССР был установлен самый настоящий налоговый террор, которым руководил министр с подходящей для этого фамилией Зверев. Налогом облагалось все. И избежать его было абсолютно невозможно. Зато бюджет у Зверева был всегда в равновесии. А прогрессивные идеи ранних советских финансистов сохранились только в архивах Наркомфина.
Естественная монополия
Несмотря на все попытки создать глобальное налоговое правительство, выглядят такие инициативы утопично. И дело тут не в экономических спорах относительно того, какой же должна быть ставка налогообложения.
Правительства всех без исключения государств старательно оберегают национальную монополию на сбор налогов и жестоко карают тех, кто пытается в эту монополию вмешаться. История налоговых откупов учит, что попытки передать налоговые полномочия «доверенным лицам» ведут к крушению государственной власти или к социальным беспорядкам.
Более того, современная демократия развилась во многом потому, что именно представители всех классов и сословий общества могли определять размер налогового бремени. Любое делегирование функций по сбору налогов, куда-нибудь вверх по инстанции, немедленно разрушает основу основ демократии: ответственность за принятые решения должны нести выбранные представители, а не назначенные кем-то эксперты. Итак, налоги – явление абсолютно неизбежное, и если граждане хотят, чтобы государственные институты функционировали, они должны им платить, иначе невозможно. Другое дело, что те же налогоплательщики должны иметь возможность спросить: на что израсходованы их деньги? Это, собственно, и есть важнейшее содержание демократии. А налогоплательщик – важнейшая функция современного гражданина, который «и обязан, и имеет право». Без реализации этих прав и обязанностей никакой демократии быть не может.
Алексей Тихонов
Вертолетная экспансия
Всего за два десятилетия после появления первых боевых вертолетов они заняли одну из ключевых позиций в структуре современных армий и, внеся в общевойсковые операции «третье измерение», образовали даже самостоятельный род сухопутных войск – армейскую авиацию. Именно благодаря вертолетам-спасателям количество смертей от тяжелых и средних ранений на поле боя снизилось в 8—9 раз.
После Второй мировой войны впереди всех в вертолетостроении оказались Соединенные Штаты Америки. В 1944 году в этой стране было построено 144, а год спустя – 275 вертолетов Сикорского. Однако к началу 1946 года конвейер на «Сикорский Эркрафт» (Sikorsky Aircraft) почти встал из-за сокращения военных заказов. Командование армии и флота США сомневалось в целесообразности выделения скудных послевоенных средств на винтокрылую авиацию. Точно так же обстояли дела и с гражданскими заказами. Бизнесмены не спешили раскошеливаться на непривычные машины, более дорогие и сложные в пилотировании и обслуживании, чем самолеты. Да и надежность вертолетов в те годы оставляла желать лучшего.
Однако достижения Сикорского сделали свое дело – пробудили интерес к разработке вертолетов у многих конструкторов и бизнесменов. По подсчетам известного американского конструктора Янга, в США во второй половине 40-х годов возникло свыше 340 фирм, занимавшихся разработкой этого типа летательных аппаратов. Проектировались и строились винтокрылые машины различных схем и размеров – от одноместных «ранцевых» и «летающих мотоциклов» до тяжелых многовинтовых вертолетов.
Конструктор фирмы «Белл» Артур Янг (Arthur Young) создал трехместный «Белл-47», который более 20 лет оставался лучшим в своем классе, но первое время и ему на заказчиков не везло. Столь же неудачно поначалу складывалась судьба и первого послевоенного вертолета Игоря Ивановича Сикорского – многоцелевого S-51.
В 1947—1948 годах американские генералы возобновили закупки легких многоцелевых вертолетов, используя «Белл-47» и S-51 в качестве санитарных, связных, разведывательных и арткорректирующих машин. Особенно возросли закупки в 1948 году, когда в составе ВВС США была создана Воздушная спасательная служба. Еще раньше ВВС вертолетами S-51 заинтересовались морские летчики, в первую очередь – как поисково-спасательным средством.
В 1945 году Фрэнку Пясецкому, родившемуся в семье эмигрантов из России, удалось создать первый в мире работоспособный вертолет двухвинтовой продольной схемы. Флот закупил в 1947—1949 годах два десятка вертолетов «Пясецкий HRP-1». Следующую модель Пясецкого – HRP-2 облюбовал Корпус Морской пехоты США. Грузоподъемные «продольники» рассматривались как средство высадки десанта в тыл противника. По мнению военных, вертолеты позволяли внести в десантные операции «третье измерение».
Как можно больше «вертушек»!
Серьезным испытанием для вертолетчиков стала Корея, где 25 июня 1950 года начались самые кровопролитные со времен окончания Второй мировой войны боевые действия. Условия войны в Корее – гористая местность, резкие перепады погоды, отсутствие карт и дорог, вездесущий и многочисленный противник – требовали специального воздушного средства, неприхотливого в отношении взлетно-посадочной площадки. И военные стратеги, ранее скептически смотревшие на вертолет, быстро превратились в самых ярых его сторонников. Для десятков тысяч солдат США, оказавшихся между жизнью и смертью, свободой и пленом, эти машины стали последней надеждой на спасение.
Начальник штаба Морской пехоты США генерал Л.К. Шеферд (Shepherd L.C.) в сентябре 1950 года сказал: «Вертолет в Корее встречает исключительно благожелательное отношение... Мы не должны жалеть усилий, чтобы получить на фронт как можно больше вертолетов… предоставляя им приоритет в отношении любого другого оружия… Вертолеты, больше вертолетов, как можно больше вертолетов в Корею».
Вслед за S-51 в Корею последовали «Белл-47» и «Хиллер-360», созданный в 1947 году молодым авиаконструктором Стэнли Хиллером (Stanley Hiller). Пентагон распорядился придать каждой пехотной дивизии по отряду вертолетов. Медико-эвакуационные «Белл-47» служили главными «санитарными каретами» полевых госпиталей MASH (Mobile Army Surgical Hospital). Так, приключения медперсонала одного из подобных госпиталей послужили основой для популярного американского телесериала «Чертова служба в госпитале MASH». До корейской войны бойцы, получившие на поле боя тяжелые или средние ранения, в 80—90 случаях из 100 погибали. Теперь же картина резко изменилась. Эта цифра снизилась до 10. Всего за время корейской войны американскими вертолетами было спасено около 25 тысяч человек.
Несмотря на активное применение вертолетов, их потери в Корее были минимальными. Винтокрылые машины оказались очень живучими, хотя постоянно находились под огнем. Маневренные «вертушки» без труда уворачивались даже от реактивных МиГов. О таких встречах сохранились многочисленные легенды. На завершающем этапе боев в Корее в дверях вертолетов стали устанавливать ручные пулеметы, а пару «Белл-47» оснастили противотанковыми базуками.
Во время этой войны использовались не только легкие вертолеты. В конце 1949 года Сикорский создал многоместный десантно-транспортный S-55, который мог перевозить до десяти человек. Этот аппарат в Корее быстро завоевал славу такого же «ангела-хранителя», как и его «старший брат» S-51. Много лет спустя один из ветеранов американской морской пехоты, вспоминая в знаменитом документальном фильме «Война в воздухе» о нелегких боевых буднях, заметил: «Слава Богу, были вертолеты... Жаль, что этих машин не было больше».
Боевой почин
На морских пехотинцев легла основная тяжесть боевых действий в Корее. Они очень нуждались в вертолете – одновременно десантно-штурмовом и транспортном средстве.
В конце августа 1951 года эскадрон из 18 вертолетов S-55 высадился в южнокорейском порту Пусан и перебазировался в район вулкана Панчбоул, где 13 сентября состоялось боевое крещение первого в мире подразделения транспортно-десантных машин. Вертолеты S-55 перебросили через одиннадцатикилометровую простреливаемую ничейную полосу в подкрепление 1-му полку морской пехоты, осажденному со всех сторон китайскими войсками. Началась вошедшая в историю операция, получившая название «Уиндмил» («Ветряная мельница»), в ходе которой машины эскадрона перебросили за 28 рейсов 8 618 кг грузов и эвакуировали 84 раненых. 21 сентября вертолеты S-55 десантировали в один из труднодоступных горных районов Кореи роту морской пехоты, а в октябре высадили уже целый батальон. В официальном отчете говорилось: «Эти поразительные первоначальные успехи показали, в какой значительной мере может вертолет способствовать решению тактических задач, связанных с переброской и снабжением атакующих войск».
В конце октября 1951 года аппараты S-55 направились для десантирования противопартизанских подразделений на захваченные территории, где впервые была осуществлена эвакуация вертолета вертолетом и обеспечено мобильное перебазирование батареи реактивной артиллерии. «Морпеховские» S-55 доказали тогда высокую надежность и эффективность транспортно-десантных вертолетов в целом, растопив лед недоверия к винтокрылым машинам. В результате заказы на их производство росли как на дрожжах. И если до корейской войны ежегодный выпуск этих машин в США не превышал и сотни экземпляров, то в 1952 году он вырос до тысячи.
Уроки Кореи
Боевые действия в Корее стали большим стимулом для вертолетостроения, сопоставимым с влиянием Первой мировой войны на развитие авиации в целом. Генералы, которые рассматривали ранее вертолет только как легкое вспомогательное средство связи и наблюдения, пришли к выводу, что этот тип летательного аппарата может изменить весь ход боевых наземных операций.
Годы войны в Корее ознаменовались важным событием в истории американской военной авиации. Входившая ранее в состав ВВС США армейская авиация выделилась в самостоятельный род Сухопутных войск США. Дележ имущества между ВВС и новоиспеченной авиацией СВ проходил не безболезненно. Тем не менее в 1951 году он благополучно завершился. Почти все вертолеты «ушли» в армейскую авиацию. В ВВС остались только «вертушки» Воздушной спасательной службы. Получившие собственную авиацию «сухопутчики» резко увеличили закупки вертолетов. Если к началу корейской войны американская армейская авиация имела 1 186 самолетов и 56 вертолетов, то к 1954 году соответственно: 2 518 и 1 140. Через несколько лет число армейских машин перевалило за две тысячи, и они стали основным видом летательных аппаратов Сухопутных войск США. Росла и численность вертолетного парка и в других видах Вооруженных сил США. Особенно увеличился парк «вертушек» в авиации Корпуса морской пехоты. Здесь в отличие от армейских вертолетчиков, именовавших свои S-55 транспортными, в годы корейской войны зародилось название «десантно-штурмовой» вертолет. Оно более точно соответствовало использованию вертолетов при операциях морской пехоты – для высадки тактических десантов непосредственно на поле боя.
В 1952 годах вертолеты S-55 приняли участие в учениях с использованием ядерного оружия: они доставляли к эпицентру взрыва команды радиационной разведки, перебрасывали пехотные подразделения и были признаны необходимым элементом при ведении атомной войны. Американские генералы приняли для вооруженных сил так называемую концепцию «Пентомик» – стратегического рассредоточения войск для снижения потерь в случае атомного удара. Вертолетам по концепции отводилась роль одного из средств рассредоточения. А в целом в вертолетостроении началась «гонка взлетных масс». Ф. Пясецкий на замену трехтонного PD-17 (HRP-2) создал в 1952 году пятитонный PD-22, затем шеститонный PH-42 и в 1954 году – PH-43. Взлетная масса последнего достигала почти 7 тонн, грузоподъемность превышала две тонны, вместимость – 20 десантников. Вооруженные силы США и ряда других стран приобретали вертолеты PD-22, PH-42, PH-43 под обозначением Н-21. За своеобразный внешний вид Н-21 получили и неофициальное название – «летающий банан». После ухода Пясецкого созданная им фирма стала именоваться «Вертол» (Vertol), и ее приобрел концерн «Боинг». Участвовал в «гонке взлетных масс» и И.И. Сикорский. Вслед за 3,5-тонным S-55 он сдал военным шеститонный S-58, а затем и гигантский, по тогдашним понятиям, S-56 взлетной массой свыше 14 тонн. S-56 поднимал до четырех тонн груза и был пригоден для перевозки боевого взвода морской пехоты. S-56 с поршневой силовой установкой представлял собой вершину мирового вертолетостроения. Дальнейший же рост грузоподъемности требовал перехода на газотурбинные двигатели. Массовый переход на ГТД считается отличительной чертой появившихся во второй половине 50-х годов вертолетов – так называемого второго поколения. При разработке этих новых многоцелевых машин исполнилось высказанное в годы корейской войны пожелание по созданию моделей для выполнения конкретных видов задач. Так, вертолеты «Белл205 Хью» (Huey) и «Вертол-114 Чинук» (Chinook) были оптимизированы под перевозку штатных армейских отделения и взвода, а «Вертол-104 Си Найт» (Sea Knight) – боевой группы морской пехоты.
О рекорде грузоподъемности
Пятидесятые годы стали временем становления национального вертолетостроения в СССР, Великобритании и Франции. Под влиянием успехов «сикорских» в Корее в нашей стране в 1951 году была принята программа развития национального вертолетостроения. Конструкторские бюро Михаила Леонтьевича Миля, Николая Ильича Камова и Александра Сергеевича Яковлева создали семейство многоцелевых вертолетов первого поколения. Так, Ми-4, начиная с венгерских событий 1956 года, принимали участие во всех операциях советских войск и вооруженных сил дружеских государств. Изначально оснащенные крупнокалиберным турельным пулеметом, они послужили базой для создания многочисленных военных модификаций. В 1961 году, во время боев на Плайя-Хирон, кубинцы впервые использовали Ми-4 как средство непосредственной огневой поддержки. Советские ВВС применили Ми-4 для выполнения аналогичных задач во время боев на острове Даманский в 1969 году. Опыт, накопленный при создании вертолетов первого поколения, помог советским конструкторам в конце 50-х и в 60-е годы при разработке целой гаммы многоцелевых вертолетов второго поколения. Причем с созданием в 1957 году воздушного гиганта Ми-6 (взлетной массой свыше 46 тонн) наши авиаконструкторы вышли в мировые лидеры тяжелого вертолетостроения: Ми-12 установил абсолютный мировой рекорд грузоподъемности для вертолетов – 40 тонн. Он не превзойден до сих пор.
