Текст книги "Чужая невеста (СИ)"
Автор книги: Властелина Богатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
– Отдыхай, Лориан. Эбгерт принесёт тебе одежду.
Рох затянул пояс, прихватив верхнюю одежду. Она наблюдала, как он плавно двигается по комнате, как ловко его пальцы справляются с мелкими застёжками, как играют его мышцы и напряжённо дёргаются желваки. Лориан ощущала его гнев. Великая мать, да она даже начала различать его чувства! Лориан хотелось провалиться в яму.
Рох отправился к двери, а Лориан плотнее натянула на грудь меха, прячась, пламенея от гнева и неудобства.
Взявшись за ручку, Рох задержался, обернулся, оглядывая сидящую на кровати Лориан, взгляд стал по-прежнему непроницаемым и колючим, зелёные глаза, что так страстно и жадно разглядывали, похолодели. Он сжал челюсти и отвернулся, открывая рывком дверь, скрываясь за ней. Лориан, до этого потерявшая дыхание, опустила плечи, выдыхая, прислушиваясь к голосам, что сразу, как только Грисанд вышел, раздались за толстой створкой, но так и ничего не разобрала. И только после поняла, что пытается выделить голос Роха. Лориан одёрнула себя тут же и, не теряя времени, пока сюда не вошла Эбгерт, откинула меха и, соскользнув с края кровати, пронеслась в купальню, запершись изнутри на крючок.
В глазах помутилось. Сердце билось бешено где-то в горле, Лориан прижалась к створке спиной, ощущая слабость. Как туман медленно начал сползать с плеч и груди, мысли становились чётче, входя в прежнее русло. Это всё морок, это всё ужасно. Это всё не должно быть! Рох снова её поимел, вынудил делать то, что он хотел. Лориан затрясло, она сжала губы и саданула по двери кулаками, оттолкнувшись от неё, бросилась к купели, желая скорее смыть с себя все следы, оставленные им, смыть со своего тело его поцелуи, его семя и пот. Его запах.
Глава 8
«Моя сладкая, несносная Лориан».
Зачем она сопротивляется, ведь ей нравится получать от Роха удовольствие, кончая на его пальцы и член, и это было самое откровенное признание и принятие его. Роху было бы достаточно этого, достаточно языка её тела, но… Он хотел слышать, что говорит её сердце, хотел слышать, как она шепчет его имя. Рох рехнулся, если желает этого. Рехнулся, но ему не безразлично то, что она думает о нём. И наверняка мысли эти не самые лучшее, для неё он насильник и конченый ублюдок. Но по-другому Рох не мог, его выворачивало наизнанку желание обладать ей, проникать в податливое тело, оставлять свои следы. Её запах, запах её желания, проникающий в лёгкие, действовал на него дурманом, ему снесло голову, когда Лориан обхватила его пояс ногами, позволяя проникать в неё глубже. Лориан хотела его, и она отдавалась ему, получая наслаждение от его губ и языка, выгибалась, прижимаясь плотнее, вынуждая трахать её ртом до дикой одержимости, выбивать из её горла стоны и вздохи. И Роху до ломоты в мышцах и судорог хотелось кончить в неё, в эту влажную глубину, оставить своё семя в ней, сделать своей, чтобы пахла им, когда он вернётся. Самый желанный и недоступный аромат.
И едва не кончил, едва успел вынуть член, вплеснувшись на её шёлковые мягкие складки, выцеживая семя всё до капли. Сладкая Лориан, ароматная, дурманная пленительная, заставляющая забыть обо всём, её вкус растекался по языку нектаром. Рох вжимал свой рот в её складки, наслаждаясь ими, слизывая соки желания. Никогда он так не хотел, до дрожи в теле, ни одну, чтобы член распирало от вожделения, и давила на мозг сперма в желании оказаться в этой тесной узости её тела, всадить в неё по самые яйца и биться ими о её промежность, таранить её нежные гладкие лепестки до помутнения, до последних сил.
У Роха было много девственниц, но ни одна не заводила настолько, что ему срывало башку от одного лишь вида топорщащихся призывно и откровенно сосков. Лориан отличалась от тех других, которых он трахал. Получив своё, глотнув краткое удовольствие, выбрасывал, а её не хотелось отпускать. Лориан была особенной, и он никак не мог понять, что в ней не так. Что в ней такого, что заставляет его выворачиваться наизнанку и вылизывать её. Что бы это ни было, Роху это не нравилось, не навилось то, что он жаждет чтобы она стала его целиком, отдалась признала его своим хозяином. А она не хотела, в глазах её плескалось смятение и гнев, пока желание не стало сильнее разума, пока не заволокло синь её сверкающих глаз. В трактире, когда увидел её, он хотел её просто трахать, а теперь что-то неуёмно билось внутри, требуя большего, вгрызаясь в лёгкие, переворачивая всё внутри вверх дном. Он хотел выбить из неё все чувства, а в итоге оставил с ней что-то, от чего внутри зияла дыра. И чем дальше он уходил, тем с более невыносимой силой тянуло его назад, к ней, в постель, чтобы вновь вдохнуть её запах, пронизать шёлковые волосы пальцами, впиться в её губы, ощутить её целиком и взять. Снова и снова. Вдавливать в постели и ловить глухие стоны, пить их, всаживая член всё глубже и глубже, ощущая, как она стискивает его изнутри с каждым толчком, уже и уже. Лориан. Проклятие.
Дрянная девчонка до последнего молчала, сдерживала себя, злила неимоверно своим упрямством, и он был груб с ней, слишком груб, она вызывала в нём этот животный инстинкт захватить, зажать и присвоить.
Рох пришёл в бешенство, когда его прервали, но умом понимал, что раз посмели тревожить его сейчас, когда он забавлялся со своей добычей, значит случилось что-то важное, то, что требовало его внимания.
Вернулись его люди с южных земель, Рох едва не взревел от бешенства, что потревожили его по такому пустяку. И зачем только он давал этот приказ? Привычка, сыгравшая с ним злую шутку. Едва Рох представил синие, как озёра, замутнённые туманом глаза Лориан, и у него вновь встал.
Рох вошёл в зал, где ожидал его Сколл. Плеснув себе и другу в кубки вино, промочил горло, прошёл к креслу, опустился в него, позволяя роуду занять другое кресло напротив.
– Говори, – он выпил вина, понимая, что день уже испорчен, и лучшее, что сегодня его ждёт, так это ввалиться в какой-нибудь трактир и забыться в поединке и пойле. Да, это могло бы его отвлечь, заставить не думать о всякой ерунде.
Сколл, чувствуя напряжение друга, оттягивал, отпивая из кубка. Рох чуял, что ему удалось что-то выведать, и сам не знал, зачем ему это? Быть может, интерес всё узнать о ней, о Лориан, о той, от которой ему так тяжело было оторваться и ещё тяжелее уйти. Узнать её. И неважно, что он сейчас услышит, это ничего не изменит, если она дочь такого же пьяницы, как и её отчим, если он преступник или узник, который гниёт в какой-нибудь темнице, плевать. Всё это неважно, и признаться, ему стало это совершенно безразлично, возможно, он зря послал людей, пустая трата времени. Но Сколл пришёл доложить и Роху придётся слушать.
– Как ты приказывал, наши люди прочесали тот городок. И вынюхали кое-что… – Сколл бросила на Роха быстрый взгляд. – Сначала никаких следов. Бриана до того, как покинуть Эдранс, портовый городок, работала в одной лавке закройщицей. Скромная девушка родом из велигерцев, приехавшая искать лучшей участи. Она там работала, пока не родила, и вместе с девочкой уехала из города в Рагоин, где и вышла замуж. На этом всё.
Рох глянул напряжённо на друга. Почему она решила сменить место, и, главное, неужели никто не знал, с кем она могла быть? Но Сколл продолжил.
– Но, – усмехнулся он, – наши люди бы вернулись, если бы не заметили у родственницы Брианы, кажется, она приходится ей племянницей по мужской линии, одно примечательное украшение. Пришлось заплатил ей, чтобы выкупить эту вещь, – Сколл полез в складки своей куртки и извлёк из внутреннего карма цепочку, на которой болталась подвеска, протянул.
Рох забрал её. Широкий ободок украшали завитки и листочки клевера. Ничего особенного на первый взгляд, кроме одной маленькой детали – по краю самого ободка гравировка с надписью С. Грисанд. Рох перевёл потемневший взгляд на Сколла, требуя продолжения и разъяснений.
– Эта вещь, по словам племянницы, досталась ей от её тётушки. То есть Брианы Мейтис. Перед тем, как уехать, она подарила ей это украшение.
Рох задумчиво крутил в руках украшение, слушая Сколла, осознание услышанного проникало внутрь постепенно. И всё же, и всё же слишком невообразимо для совпадения. Но инициалы именно его, того, чей титул перешёл Роху. Лориан могла быть дочерью тэн Грисанда? Рох усмехнулся, слишком невозможно. Он воспроизвёл в памяти своего попечителя таким, каким запомнил при его жизни. Седые волосы, невыразительные глаза, сколько было ему лет, когда он мог зачать Лориан? Около сорока? А Бриане? Двадцать. Слишком большая разница, но, с другой стороны, энроу при деньгах мог вполне прельстить приезжую бедствующую горожанку. Вполне. Тогда почему она уехала, от кого скрывалась? Всё очень странно. Рох рассматривал подвеску, на завитках которых перетекал кровавый свет очага. Сколл наблюдал за ним, смолкнув совсем, он тоже удивлён не меньше Роха.
– Что думаешь? – спросил у друга, наконец, Рох.
Тот пожал плечами расслабленно откидываясь на спинку кресла.
– Думаю, что нужно побеседовать лично с мевроу Брианой Мейтис, мне кажется, она знает много чего интересного.
– Правильно думаешь, – согласился Рох, зажимая украшение в кулаке. И чем скорее, тем лучше.
Рох даже пожалел, что не сделал этого ранее, не расспросил обо всё её мать, но тогда он и не думал, что это могло бы стать настолько важным. Сейчас самое время вернуться в Рагоин, ближе к осени это будет сделать сложнее, и не потому, что дороги размоет. Начнётся время боёв, да и к Чёрному Волку Рох задумывал наведаться. Задумывал до того времени, когда увидел Лориан, и что-то пошло не так, все его планы теперь не имели той значимости, как это было до неё. И Роха скручивало от мысли, что Лориан ему придётся оставить. Всего лишь на пять дней, но сейчас они показались вечностью. Он разозлился неимоверно. Но в конце концов, она остаётся в замке, под присмотром его верных людей, а кто может быть надёжнее Сколла? Конечно, друг понимал, что девчонка заинтересовала его всерьёз. Да сам тот поступок, что он привёз её в Шеит, уже много значит. Наверное, Рох ещё не до конца понимал, насколько она зацепила, насколько пустила корни в его нутро. И это безумие.
– Ты останешься в Шеите, присматривай за ней хорошенько и не позволяй, чтобы она вышла за стены. Только тебе могу доверять.
Сколл понимающе кивнул.
– Как прикажешь, – ответил с серьёзностью, но тут же усмехнулся: – Неужели наш волк нашёл себе самку по вкусу?
Рох сверкнул на него острым взглядом. Несмотря на то, что Сколл его приближенный, но даже с ним он не хотел это обсуждать, обсуждать Лориан, и ему самому делалось не по себе от этого. Он бы, если бы это была какая-то другая, мог ответить какой-нибудь пошлостью, но только не о ней…
– Остынь, Сколл, я не хочу об этом трепаться, – отставил Рох кубок.
Сколл посерьёзнел.
– Хорошо, извини. Только, – он поддался вперёд, вглядываясь в Роха, – смотри, этот ищейка Гардас Лоиш может оказаться на твоём пути.
Рох сжал кулак сильнее, острые грани украшения вонзились в кожу. С этим ублюдком, что посмел приблизиться к его добыче, он ещё встретится.
– Вот и славно, – ответил, оскаливаясь.
– Ты же знаешь переходить черту нельзя, они только и ждут, когда ты оступишься, чтобы по всем законам схватить тебя и упрятать в какой-нибудь гадюшник в лучшем случае, в худшем снесут голову с твоих плеч.
Об этом и предупреждал Чёрный Волк, настанет момент, когда Роху придётся выбирать: вернуться и быть свободным или принять власть над собой. Нельзя жить двумя жизнями. И, кажется, этот момент настаёт. Но Рох до сих пор не понял кто он, кто он на самом деле.
– Когда ты собираешься отправляться? – поинтересовался Сколл, выдёргивая из размышлений.
Рох глянул на огонь, наблюдая за тем, как перетекает пламя в очаге мягко и завораживающе, как тело Лориан, горячее, влажное, желанное. Волна лихорадочной дрожи прокатилась по телу. Перед глазами возник образ Лориан.
– Завтра, – ответил Рох, откидываясь на спинку кресла, вновь берясь за кубок.
***
Лориан лежала в купели, погружённая по грудь в горячую воду, наблюдая, как пар поднимался и растворялся в плотном душном воздухе. Конечно, у себя дома она не могла позволить себе такой роскоши, а осознание, какой ценой ей это досталось, не приносило радости. Лориан всё равно чувствовала себя грязной и использованной. Внутри всё дрожало, соски горели от укусов, как и кожа там, где смыкались его зубы. И когда Лорина сводила колени, по телу растекалась дрожь, и вот это ей совсем не нравилось, кажется, тело было довольно, но что делать с тем, что творилось внутри? А внутри пустота, и сердце билось гулко и быстро. Жестокий зверь не обманывал, когда пожелал её себе. И она – самое омерзительно – она ощущала наслаждение, стеная под ним в агонии блаженства. И только теперь Лориан понимала, что он использовал её, насиловал, отвергая всякие возражения. Лориан могла бы и дальше себя жалеть, только это ей ничего не даст. На смену глухому отчаянию приходила злость.
Лориан, наплевав на то, что происходит за дверью, ещё долго сидела в купели обмякая в горячей воде, пока в створку не начала молотить, Эбгерд верно волнуясь из-за долгого пребывания Лориан взаперти.
Лорина не стала терзать служанку неведеньем, с трудом и ощутимой тяжестью, будто по ней медведь потоптался, вылезла из воды, обмотавшись полотенцем, открыла.
Побледневшая Эбгерд встретила Лориан хмурым взглядом. Сомкнула губы, пройдя в купальню, принялась с ходу наводить порядок, взявшись за тряпку. Лориан даже кольнуло уколом вины, что заставила так волноваться её. Ведь в первую очередь весь гнев, если с пленницей что-то случится, обрушится на эту хрупкую девушку. Только похоже, к хозяину она относилась с особым трепетом, беспрекословно выполняя его приказы, и даже хмурилась, когда Лориан говорила о Рохе плохо.
Лориан вернулась в комнату, где стало вовсе душно и жарко, а за окном царила всё та же унылая непроглядная серая марь. И всё же чувствовалось, что день клонился к ночи, воздух, напоенный смолистой сосной, тяжелел. Кровать Эбгерд, конечно, заправила и убрала с глаз испорченную сорочку. Лориан задохнулась от воспоминаний, о происходившем здесь, на этой постели совсем недавно, вспомнила этот неутомимый неутолимый голод Роха. Будь он неладен. Теперь Лориан придётся краснеть и избегать взглядов слуг за то, что хозяин делает со своей пленницей.
Лориан выдохнула, надеясь, что он всё же не придёт сегодня. Да она просто не вынесет. И тут взгляд её застыл. Лориан так и остолбенела, уставившись на вывешенные на ширме наряды. Придерживая полотенце, медленно подошла, рассматривая платья и нижние белоснежные с кружевами сорочки. Дыхание перехватило от того, насколько они были красивы и изящны. У неё никогда не было таких платьев, с широкими, длинными до колен рукавами, отделанных золотой и серебряной тесьмой. Лориан провела рукой по ткани, ощущая мягкость бархата, у другого – атласа, вбирая запах… голова даже закружилась от того, что это всё для неё. Лориан шила платья для энроу Анрот, но даже та не могла себе позволить такие ткани.
Лориан застыла и резко одёрнула руку, будто обожглась, тряхнула мокрыми волосами. Злость на саму себя всколыхнулась, заглушая всю радость и восхищение. Глупая, очнись! Как можно?! Лориан не продажная шлюха, да только сама попросила его о милости. Лориан попятилась, когда услышала, как вернулась из купальни, закончив уборку, Эбгерд. Беззвучно, только сквозняк мазнул по голым плечам, прошла она к столу. Девушка уже давно принесла ужин. К великому своему огорчению Лориан поняла, насколько голодна. От запаха, едва Эбгерд сняла крышки, закружилась голова. Служанка услужливо выдвинула кресло. Невозмутимое лицо, не выражающее ничего, казалось на первый взгляд, только Лориан хорошо умела распознавать поведение других, этому её научила работа с людьми в лаке у Бруно. И Эбгерд явно взволнованна.
Конечно, в таком виде садиться за стол было нельзя, и Лориан всё же пришлось надеть хотя бы сорочку, правда с волосами пришлось повозиться, расчесать и немного подсушить у камина, чтобы можно было заплести.
– Эбгерд, тебе нравится здесь жить?
Служанка, расправляя мокрое полотенце, в которое была завёрнута Лориан, бросила короткий взгляд, кивнула.
– Мне сказали, что ты не разговариваешь… – Лориан, сделав глоток сладкого вина, запив съеденное, отставила кубок. – Почему? В этом виноват… – она помедлила, подбирая слова так, чтобы они прозвучали как можно мягче, – в этом виноват тэн Грисанд?
Эбгерд медленно опустила руки, пальцы её ослабли, полотенце выскользнуло на постель, служанка обрушила на Лориан всё своё негодование и, наверное, гнев? И если бы она умела говорить, то Лориан услышала бы много яростных слов. Но теперь догадки Лориан подтвердились, служанка была если не без ума, то в восторге от своего хозяина. Слишком красноречиво это пылало сейчас в её серых глазах.
Напором хлынули совсем не те мысли, которые Лориан ожидала. Не спит ли Грисанд с ней? Невольно опалила ревность изнутри. Стало так неприятно, что ком подкатил к горлу. Этого ещё не хватало – ревновать его к служанке! Ерунда. Плевать, с кем он и как. Плевать. Лориан отстранилась от стола.
– Спасибо тебе, извини, если чем-то обидела, я…
Лориан прервал громкий стук в дверь, она вся аж подобралась, испуганно уставившись на Эбгерд. Рох бы не стал случать, ворвавшись без согласия. Тогда кто был за дверью? Кажется, Эбгерд тоже удивлена. Служанка, очнувшись, торопливо прошла к двери, приоткрыла створку, с той стороны послышался незнакомый мужской голос.
– Приказ Роха собрать мэвроу в дорогу.
Лориан вскочила с постели. Эбгерд, выслушав веление, кивнула, прикрыв за собой дверь, развернулась к Лориан, посмотрев на неё немного взволнованным и озадаченным взглядом.
***
Грудную клетку распирал жар, скручивался в огненным смерчем, разносясь по венам, ударяя в голову, так что Рох ничего не видел вокруг, кроме своего противника. Только бой мог сегодня привести его в чувства, сорвать всю скорлупу с тела и сделать его подвижным, действующим на одних инстинктах. Мозг только и занять тем, как не ослаблять внимание, быть наготове, быть на пределе, выверять и наносить удары с точностью, уклоняться и нападать, скручивая противника до хруста костей, и ставить его на колени. Только в бою Рох чувствовал свою силу, чувствовал себя неуязвимым, чувствовал своё превосходство, мощь и победу, когда противник свержен. Триумф чистым удовольствием бурлит в венах, как сок аиза, растекается по горлу, дурманит и пьянит до потемнения в глазах.
В поединке он каждый раз доказывал и утверждался в своём превосходстве перед самим собой. Но наступил такой миг, когда Роха перестало это волновать. Он не нуждался более в том, чтобы доказывать свою значимость самому себе, твёрдо осознал, что обладает силой. Никто не знает, как она досталась ему, что сделало его таким – и это была его тайна. Многие в нём видели зверя, жестокого и опасного, многие презирали и ненавидели его за это, иные боялись. Но Рох всего лишь был тем, кем стал. И плевать, что о нём думают.
Но сегодня Рох хотел видеть Лориан рядом с собой. Зачем? Не знал ответа.
Она сейчас была здесь в этом трактире Сурула. Рох попросил Сколла доставить её сюда вопреки всем своим правилам – не выпускать из Шеита никого, он сам же нарушил его. Сколл, конечно, не остался доволен его решением, но Роху не нужно было ничьё одобрение. Он хотел её, Лориан, видеть её рядом с собой, чтобы она смотрела на него, только на него и видела, какой он. Он спятил.
Рох чувствовал и слышал её запах, тонкими нитями просачивающийся через запах крови и хмеля, проникал в поры, в Роха, разгоняя до слепого безумия и восторга кровь, так что сердце громыхало в груди быстрее, громче, опаляя его изнутри, и он чувствовал, как его распирает и разносит в стороны от эмоций. Что стоило ему свергать своих противников одного за другим, когда она рядом? Разве думал, что в его жизни появится кто-то, кого не покорить. Она та вершина, до которой ему так трудно дотянуться, а всё остальное стало для него пустяком. Неприступная колючая Лориан, неподдающаяся и безумно сладкая, как дорогое вино, притягательная и манящая, как кровь. И Рох возьмёт это вершину не будь он роудом. Только вот зачем Роху это нужно? Зачем привёз её в Шеит? Но ни с кем, никогда он не чувствовал эту тонкую грань крайностей, где он на самом пике к победе или полному падению. Великий вседержитель, если бы она знала, насколько властна сейчас над ним, насколько она делает его живым. Проклятье!
Рох отвлёкся, выискивая сквозь полумрак трактира Лориан, и нашёл, сидящую за столом в этой шумной мужеской братии, рядом с роудом. Синие глаза на пол-лица всколыхнули новую волну жара. Лориан испугано осматривалась, Рох застыл, поймав её взгляд на себе. Даже издали увидел, как её взгляд менялся и вместо страха вспыхнуло что-то что вызвало в Рохе оцепенение. Лориан… Какая же она порочная и невинная среди этой грязи.
Рох едва не пропустил удар, дёрнулся, но кулак угодил в скулу, впечатался так, что задребезжало всё в голове, но Рох быстро вернулся в окружение. Толпа взревела, выплёвывая ругательства. Это уже второй за вечер бой, первого Рох уложил с лёгкостью, позволяя набить карманы тем, кто собрался в этой яме.
– Не в духе сегодня, Рох? – осклабился противник, старший брат того, кого он только недавно положил на лопатки.
– Да, именно, не в духе, – одним резким ударом между глаз Рох заставил противника откинуться и отшатнуться от него на два шага.
Тот вскинул руки, зажимая нос, из которого хлынула кровь, следующим ударом Рох не заставил долго страдать бедолагу, отключив на некоторое время.
Толпа взорвалась оглушительным рёвом, а Рох спешил оказаться рядом с Лориан, прижать к себе её хрупкую и тонкую и уже не выпускать. Его Лориан. Его. Его!
Рох пожирал её глазами, приближаясь к ней. Она, оцепеневшая и растерянная, неотрывно смотрела на него своими чистыми глазами. Он схватил её ошеломлённую и побледневшую, с жадностью вжался в её рот, грубо сминая её податливые дрожащие губы, захватив нижнюю, втянув в себя, прикусывая. Лориан встрепенулась в его руках, но Рох прижал её к себе ещё теснее. Будто она и в самом деле могла упорхнуть. Набросился на её рот как одержимый, жадный до её тела, запаха, стискивая её мягкую, тёплую, невозможно нежную, до внутренний дрожи, так что распирало внутри крюками, так что Рох бессильно рычал, кусая её губы, от желания её защитить, спрятать, сделать своей вновь и вновь. Лориан задыхалась, дрожала в его руках, робко – Рох не ожидал – отвечая на его грубую ласку. Он пронизал пальцами её волосы, отстраняя от себя её лицо, чтобы посмотреть в глаза, и был ошарашен, потому что не увидел того, чего ждал: ни осуждения, ни ненависти, а зыбкий туман, беспокойство, растерянность. Неужели неприступная Лориан волнуется за него? Рох не верил.
– У тебя кровь льётся… – прошептала она, оглядывая его.
– Пусть, – ухмыльнулся он и вытер большим пальцем бурый след своей крови с её белой щеки.
***
Лориан не успела ничего понять – куда кинулась одевать её Эбгерд? И хотела было отказаться, ведь уже темнеет за окном, что ещё за прогулки в такое время? Но Лориан не могла, её никто не послушает. Да и это ведь возможность спасения. Она выйдет отсюда, а значит, узнает, наконец, что это за место – Шеит. Не могла не воспользоваться этим, позволяя служанке стянуть шнуровку платья, накинуть на плечи плащ – Эбгерд раздобыла его где-то – и в сопровождении девушки спустилась вниз, где ждал её Сколл. Как оказалась, недолгая поездка верхом по побережью в густеющих сумерках, и они в городе.
Всё случилось быстро и сумбурно, Лориан только и успевала следовать указаниям Сколла. И вот она сидит в пропитанном кислым запахом хмеля и дыма зале в одном загородном трактире. Воспоминания той злосчастной ночи, когда Тине притащила Лориан в трактир, хлынули на неё непомерной тяжестью. Картина повторялась: орущая толпа, пышногрудые почти оголённые служанки с подносами, в середине зала людей особо много – там вовсю разгорался поединок. К горлу подкатил твёрдый ком, когда Лориан увидела Роха, и в глазах потемнело от тошнотворного волнения и страха.
Сколл сидел рядом и напряжённо наблюдал за орущими мужиками, что хлестали пиво и вино бочками. Но взгляд Лориан был прикован к тому, кто сейчас, сжимая разбитые в кровь кулаки, боролся с бугаем, настолько широким и матёрым, что даже выпирающие мышцы едва ли не лопались от напряжения. И Рох… В прошлый раз Лориан отвращала вся эта кровавая бойня, ей было омерзительно на это смотреть. Но почему, когда противник Грисанда наступал, сердце замирало от того, что на лице Роха появлялась какая-то злая и в то же время обречённая ухмылка. Лориан переставала дышать, сглатывая судорожно. Проклятый сукин сын! Лориан испытывала волнение и страх за него! Каждый раз, когда бугай взмахивал кулаком, она вздрагивала от ужаса за того, кто запер её в своей клетке, и терзал. И если бы можно было уйти, она непременно покинула бы трактир. Лориан приходилось смотреть, смотреть. Как заворожённая, она наблюдала за движениями Роха, ловила каждый его шаг, каждое стремительный удар, забывая об окружении, о том, где она и кем является для него. И это острое дикое смешение чувств распирало и выворачивало наизнанку. Желание, чтобы его раздавили, и страх, что это случиться. Лориан не понимала уже себя, не понимала, как могли в ней умещаться две противоположности, вступающие в схватку каждый раз, когда она смотрела на него, молодого, дикого, безумно красивого и вместе с тем опасного и беспринципного волка. Животное, которому наплевать на чужие чувства, наплевать на желания других, животное, которое привыкло брать, ломать, подчинять.
У Лориан кружилось голова, и сердце болезненно вздрагивало, когда кулак всё же цеплял его, но Рох и не замечал будто, продолжал нападать, как одержимой. Зверь, самый настоящий зверь, сорвавшийся с цепей. Лориан похолодела, когда Рох в момент передышки взглянул на неё. Дыхание застыло в груди. Она вскрикнула, когда увесистый кулак бугая глухо ткнулся куда-то в висок Роха. Лориан сжала кулаки, удерживая себя на месте. Пара тяжёлых точных ударов, и громила с хрипом рухнул кулём на пол, толпа взревела, оглушая ошеломлённую Лориан.
Она и в самом деле переживала за Роха? Испытывала сочувствие, когда он к ней не проявил ни долю того? Лориан точно рехнулась. Она должна была радоваться, когда Роха ударили, а вместо этого страх сковал её льдом, обездвижив.
Внутри живота залегает знакомая влажная тяжесть, когда Рох, одёргивая разорванный ворот на сильной шее, направляется к Лориан, распугивая подступающих девиц и постояльцев своим ошалелым после боя, потемневшим до хищного блеска взглядом. Грисанд приблизился, схватил одеревеневшую Лориан за плечи и затылок, рванул на себя, впился в её губы, прикусывая и всасывая жадно, заполняя горячим языком рот. Лориан только охнуть успела, ощущая солоноватый вкус его крови, как она растекается по её языку и горлу. Голова закружилась. Девушка ощущала его напряжённое тело, тяжёлое дыхание, бешено колотящееся сердце, тугие мышцы. Безумие, дикое, порочное и сумасшедшее. Лориан вспыхнула, испытывая на себе бешеную горячую страсть Роха, обрушившуюся на неё мощным водопадом, так что колени подогнулись. Рох не позвали ей отстраниться, держал, сжимая её затылок окровавленной рукой, проникая языком глубже, целовал яростно, жёстко, но не причинял боли, как мог, сдерживая себя, а потом застыл и отстранился, заглядывая в её лицо. Лориан утонула стопами в зыбком песке от того, как темны были глаза Роха, как опаляюще опасны, словно недра вулкана, они сделали Лориан совершенно бессильной перед ним.
Рох нежно провёл пальцами по её лицу, а Лориан с замиранием наблюдала, как льётся из раны на его скуле кровь. Рох что-то сказал, но Лориан едва его понимала. В голове шумело, сердце делало кульбиты.
– У тебя кровь, – прошептала сквозь поднявшийся гул вокруг, звон кружек, полнившихся сейчас хмелем.
– Пусть… – ответил он, опрокидывая Лориан в тьму своих глаз.
– Зачем ты меня сюда притащил? – она хотела разозлиться, но ничего не вышло, хотела ответить что-то колкое, но в голову тоже ничего не приходило. Досадливо сомкнула горевшие от поцелуя губы.
Рох хмыкнул и выпустил её, опуская ладони на ягодицы, склонился к уху, опаляя Лориан ещё воспалённым после боя дыханием.
– Хочу тебя, Лориан, хочу вогнать в тебя свой член и выплеснуть в тебя своё семя.
Лориан вспыхнула, раскрасневшись от столь откровенного признания, и от того, что его могли услышать другие. Испуганно глянула на Сколла. Роуд с довольной гримасой наблюдал за ними, сидя на своём стуле.
Рох выпустил, не дожидаясь ответа, который и не нужен ему – он всё решил.
Лориан рассеянно опустилась обратно на своё место, находя опору – спрятаться бы куда, бежать. Это было слишком для неё, она боялась посмотреть по сторонам, наверняка на них пялились.
Рох едва опустился рядом, появилась разносчица, поставила на стол полный кувшин вина, демонстрируя свои полуголые груди в низком вырезе белого платья. Лориан шумно выдохнула через нос, пронизывая наглую пигалицу взглядом, а та посмотрела на Лориан таким же недобрым взглядом. Великая мать, неужели и на её лице так откровенно вырисовывается ревность? Но Лориан не ревнует. Она… она в ярости. За всё то, что здесь происходило, за то, что Рох приволок её сюда и заставил смотреть на эту кровавую драку. Лориан немедленно захотелось уйти, невольно она окинула взглядом зал и сжалась от того, что Рох и те, кто находился с ним рядом, были в поле внимания у постояльцев. Лориан стало крайне неуютно. Что они о ней подумают? Стало так душно, что Лориан даже веки прикрыла, унимая подкатившую дурноту, всё ещё ощущая солоноватый вкус поцелуя и настойчивые дерзкие губы Роха. Появилась ещё одна девка, уже другая, темноволосая, в зелёном платье и с таким же откровенным вырезом. Она с липкой улыбкой и горящими, как у кошки, глазами, приластившись к Роху, положила на стол тяжёлую связку – плату.
– Мне нужно выйти, – приподнялась Лориан с места и плюхнулась назад, когда Рох поймал её за запястье.
– Пойдёшь, когда я позволю.
Лориан с обидой выдернула руку из его хватки, гневно и бессильно запыхтела, наблюдая, как служанка принялась стирать обмоченным в крепком роме полотном кровь, протирая рану, а Рох даже не поморщился, не отрывая взгляда от Лориан.
– Восхитительно, ты мастер своего дела.
Лориан удивлённо подняла взгляд на подошедшую к их столу молодую женщину, изумлённо уставившись на неё. В отличии от служанки, которой и след простыл, на ней не было белого передника, и одежда скрывала вполне пышные на зависть формы. Лориан успела поймать, как скривились в раздражённой улыбке губы Сколла.
