Текст книги "Господин Лянми Часть вторая"

Автор книги: Владлен Подымов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 18 – Карта странствий

– -

Звуки сплетались в диком танце наслаждения.

Они бились в окна, стучали в каменные блоки стен дома. Они танцевали по столу, спрыгивая иногда по пол, взбирались по шелковым занавесям и прыгали в воздух. Они летели к потолку, безумно вертясь в воздухе и совершая фигуры высшего музыкального пилотажа.

Иные звуки, заскучав в полупустой комнате, выбирались наружу, к свету, теплу и свежим запахам весны. Там они обращались бездомными музыкальными волнами и танцевали в воздухе с другими звуками: шелестом молодой листвы горьких вишен и ясеней, что росли в саду, топотом проскакавшей лошади и тихим гудением машин на далеком шоссе.

Впрочем, снаружи дома их никто не слышал.

Как обидно!

Никто их не слушал, и они грустно возвращались в комнату к человеку с тонкими металлическими усиками, торчащими из-за ушей. Человек сидел на стуле, слегка подергиваясь в такт музыке. Он работал за большим узким столом, стоящим у окна. На столе были разбросаны кипы листов, стояло несколько странных приборов и черный лаковый поднос с чайничком и чашкой с горячим зеленым чаем. Человек задумчиво отхлебнул чая, обжегся и привычно прошипел ругательство.

На одном из приборов мигнул зеленый огонек. Человек сильно прижал верхнюю крышку прибора и над ним образовался легкий, почти прозрачный экран. Пара мгновений – и экран потемнел, налился красками. По нему побежали строчки и затанцевали графики. Наконец все успокоилось и человек стал внимательно разглядывать карту, легкими прикосновениями пальцев отмечая на экране интересующие его места.

Музыка достигла пика силы. Человек отвлекся от работы, запрокинул голову и медленно затанцевал плечами в такт музыке. Затем вздохнул, прикоснулся к левому металлическому усику и сделал музыку тише.

Работа слишком важна.

Он получил прекрасные результаты, но их надо еще правильно обработать.

Через два часа многодневная работа была завершена. Человек нашел чистый лист бумаги, достал ручку и перерисовал карту с экрана. Затем закрыл сеанс связи с капсулой. Если бы не ее отличные сенсорные поля и мощный бортовой мозг – ничего бы у него не получилось.

Но теперь работа сделана. Можно и отдохнуть.

Серж покрутил головой, – несколько оборотов влево, затем вправо, – и встал из-за стола. Шея дико болела. Он уже несколько дней провел на втором этаже дома у Нобунаги, склонясь над бумагами, чертя карты и графики. Иногда он отправлялся в город – покупать продукты и просто отдохнуть. Затеянное им дело было довольно сложным и требовало массу внимания. Кроме того, Сержу приходилось иногда часами лежать в кресле, закрыв глаза и вспоминая мельчайшие подробности своего прошлого. Ошибиться было нельзя. Ошибка слишком дорого могла обойтись.

Он подошел к окну и огляделся.

Нынешний день сулил только хорошее. Теплое, нежаркое солнце, слабый ветер с моря и бурно цветущие кусты унохана вдоль побережья. Очень красиво. Самих цветов он не видел, слишком далека деревня от моря, но аромат уноханы разносился на много тысяч шагов от цветущих кустов.

Внизу послышались шаги старика.

Серж прислушался, затем поспешно снял с тонкий обруч универсальной связи. Это он торчал подобно странным рожкам из-за ушей. Затем Марахов быстро собрал разбросанные по столу листы, свернул их в трубку и сунул в сумку. Туда же он бросил мощный комп с встроенной станцией связи и несколько инфокристаллов. Затем по столу им были разбросаны листы со всякими странными вычислениями и рисунками. Это была фальшивка для старика, если вдруг он забудет о правилах гостеприимства и во время отсутствия Сержа поинтересуется его работой.

Впрочем, это была скорее не фальшивка, а худший вариант. Работа с сенсорными полями капсулы дала Сержу куда более интересные возможности.

Нобунага постучал в дверь.

Марахов дважды повернул увесистый бронзовый ключ в замке и широко распахнул дверь. За ней стоял старик в своем неизменном застиранном до потери цвета балахоне. Нобунага усмехнулся:

– Да уж, удивительная ночь была неделю назад. Я вижу, вас она тоже проняла – теперь закрываетесь даже днем.

– Сами же предупреждали о недостойных людях. А я иногда устаю так, что засыпаю даже днем, – Серж отступил от двери и пропустил старика внутрь комнаты.

– Да, вы правы. Я обнаружил пропажу нескольких вещей – верно, и правда ко мне в дом забрались недостойные люди, – пожал плечами старик и кивнул на стол с разбросанными по нему схемами. – Есть что-нибудь интересное в вашей работе?

Серж подошел к столу и взял наугад два листа. Затем протянул их Нобунаге.

– Вот посмотрите – ничего не напоминает? – хмыкнул Серж.

– Напоминает! – захохотал старик, показывая один рисунок археологу. – Напоминает то, чем детей делают.

Рисунок, и правда, напоминал известный мужской орган. Серж нахмурился. Это о чем же он думал, когда рисовал эту дрянь?! Ну да, уже почти четыре месяца без женского общества, но до такого дойти…

Старик тем временем ловко перевернул рисунок иначе и пальцем провел две пересекающиеся в одной точке линии.

– А вот так он мне сильно напоминает схему города Тровил. Его развалины не далее полутора сотен километров на запад.

– Именно, – кивнул головой Серж, – вот смотрите: тут склады, тут были когда-то стоянки для машин. А это – жилые кварталы. Город небольшой был, всего тысяч на пятьдесят жителей, но хорошо спланирован. Удачно вписывался в слияние двух рек. М-м-м… нет, не помню, как их называют.

– Унто и Аканзы, – проворчал старик. – Мало кто их помнит.

– Наверное. Да, пожалуй, это они.

– Точно говорю. Когда-то в детстве… лет так в тридцать, – старик хохотнул, – я там был.

– Тогда ясно, откуда вы все знаете о городах.

– Не все, – пожал плечами старик, – но многое.

Он еще раз посмотрел на план.

– И что же там можно найти, в этих развалинах-то? – спросил он.

– Скажу только вам и только сейчас, в надежде на нечто невероятно вкусное, чей запах доносится даже сюда, – хитро произнес Серж и старик довольно ухмыльнулся. – Так вот, только для вас, уважаемый Итиро Нобунага. Вот это здание, – да-да, именно оно, – это не просто магазин. Это специальный склад. Это даже не склад, это убежище, которое в обычные дни использовали то как склад, то как магазин, то еще под какие нужды. В случае серьезных катаклизмов в его глубинах могло укрыться почти все население города. Не надолго – на неделю-две, не больше. Я полагаю, в его глубоких подвалах могло сохраниться нечто полезное.

Нобунага скептически хмыкнул.

– Убежище? На целый город? вы что-то путаете, господин северянин! У нас на Чантэ такого не строили!

– Наверняка было. Таких убежищ в городе должно было быть не меньше, чем на все население города – тогда города строили именно так. Их могло быть не одно, а много, даже десятки. Главное – угадать, какое здание было входом в это убежище. В убежище было много всего, что хранилось в специальной упаковке, неподвластное времени.

– Все равно оно все уже исчезло или растащено. За столько-то лет!

– Ну да, именно за столько лет. Я не знаю, как правильнее объяснить, но это не только склад и убежище. Это убежище для людей и в нем – специальный… резерв? Нет, не могу объяснить. Это то, что хранят на самый плохой день. Не все из жителей Тровила знали об этом резерве. И уж тем более, мало кто может знать это сейчас. Резерв мог сохраниться. Если те, кто был во главе города, вдруг погибли во время паники или просто не успели подготовить этот резерв к вывозу…

Старик тяжело опустился в кресло и покачал головой.

– Да, многие города бросали именно так – без подготовки и без времени на сборы. Люди сидели, ждали чего-то. Они не верили, что им придется уходить. И вдруг – оказывалось, что поздно готовиться. Надо хватать самое необходимое и бежать, бежать… И они бежали, гибли сотнями и тысячами на дороге к океану. Гибли в основном женщины и дети. Старики не уходили, они оставались умирать в умирающих городах… – старик осекся и потер горло.

Марахову тоже вдруг показалось, что ему трудно стало дышать.

Давно уже забытая история вдруг встала перед ним живой картиной. Впрочем, для него это не история, нет. Когда он вернется в свое время… это будет для него будущим.

Страшным и реальным.

Он не сможет спасти никого из погибших полторы тысячи лет назад. Никого!

Как тяжело.

Старик молчал, уронив голову на руки. Молчал и Серж. Старик что-то тихо пробормотал, затем прошептал чуть громче:

– Я каждый раз думаю об этом, когда вспоминаю о мертвых городах. Почему-то мне все это представляется очень реально. Я там был, я видел эти города. Люди жили там хорошо, не хуже, чем живут сейчас люди Кинто… или Ла-Тарева. И вот… Да…

Марахов молча кивнул.

Нобунага поднял голову и спросил:

– На Севере тоже было так?

Это был трудный вопрос. Старик и не подозревал, что Марахов так до сих пор и не сумел понять – что же гнало людей через весь континент, что заставило собраться их в один большой город? Один город на одном материке, второй – на другом. Почему люди бросали дома, привычные места и убегали в панике через сотни километров, через горы и леса, погибая по дороге десятками тысяч?

Что?

Он не мог найти ответов. Ни в нескольких сотнях книг, которые он переворошил, ни в разговорах с жителями Кинто. Даже вот старик не сказал. Не спрашивать же у него впрямую? Это было опасно. Археолог – и не знает?

Как странно.

Серж за последние дни пытался выяснить намеками, что же за напасть обрушилась на людей тогда, почти полторы тысячи лет назад.

Бесполезно.

– Люди везде одинаковы, – осторожно ответил Серж.

Старик согласно кивнул и тяжело вздохнул. Он еще раз посмотрел на рисунок и вернул его археологу.

– Да, теперь я понимаю, что вы ищете. Возможно, вам улыбнется удача. Не сразу, не в первом городе – но наверняка найдете что-либо хорошее. Был бы я моложе – обязательно попросился с вами. Не за древними вещами, – нет! – просто еще раз посмотреть на те города.

– Не хочу обещать. Я запомню ваше пожелание…

– Хорошо. Я на большее, чем вашу память и не рассчитываю, – грустно хохотнул Нобунага. – Пойдемте есть, пока мясо не испарилось в воздухе. Уж больно силен аромат.

Он вышел из комнаты.

Через час, отдав должное вкусной еде и попрощавшись со стариком, Марахов забрал вещи и отправился в город. Он пообещал вскоре появиться вновь и собирался выполнить обещание. Старый архивист знал так много, что за эту неделю Серж основательно разобрался в истории Чантэ. А ведь почти все время Серж работал и они с Нобунагой общались исключительно по утрам и вечерам.

Теперь он понимал, почему так пренебрежительно отзывался о его знаниях господин Цинь. Несколько грубых ошибок, который тогда в разговоре сделал Серж – и удивительно, что Цинь не назвал его полным тупицей.

Может – не успел?

– -

Серж осторожно вел свою синюю "Хехду" по шоссе. Впереди дорога взбиралась на невысокую горку, за которой посверкивали стекла домов – там начинались южные окраины Кинто. Мимо Сержа иногда пролетали другие машины. Их водители недоуменно косились на него.

Как же! Такая мощная машина, а ползет со скоростью тяжело груженой черепахи.

Впрочем, никто из водителей не выказал своего удивления – это недостойно. Многие просто слегка улыбались и кивали Сержу – таревцу простительно наслаждаться природой Кинто. Каждый житель города знал – нет ничего прекраснее во всем мире, чем побережье, на котором распростерся их родной город.

Ничего удивительного, что северный гость поражен красотой ласкающего белые пляжи моря, кипения белотканной уноханы вдоль дороги и робких еще, но изумительно прекрасных вспышек ярких цветов на шафранных деревьях.

И горы! Далекие и почти недоступные вершины, покрытые вечными снегами.

Хотя… говорят люди, что на Имароссе тоже есть горы и снег. И больше ничего. Как им не повезло, беднягам. Досталось счастья – с малую раковину!

Серж почти слышал, как все это думают проезжающие мимо водители. Он улыбался собственным мыслям и на самом деле наслаждался открывающимся видами. Все шло отлично! И он мог позволить себе слегка расслабиться.

Еще через половину часа он, покружив по городу, остановился на одной из улиц Старого города и припарковался неподалеку от общественных телефонных кабин. Набрав некий номер, он подождал пару минут и увидел на экране холодное лицо первого помощника главы Средней ветви.

Брови Сагами слегка приподнялись.

– Удачного дня, господин Сагами, – поздоровался Серж.

– И вам удачного дня. Куда же вы исчезли, господин Марахов? Мы собирались встретиться в ближайшие дни, – холодно спросил Сагами. – А вы исчезли, не оставив следа. Ваш телефон не отвечает, и в "Ван-ван" никто не знает, когда вы появитесь.

– Прошу меня простить, – вежливо поклонился Серж, – дела.

– Дела? Так не делаются дела, господин Марахов. Это крайне… неудачное начало для нашего сотрудничества.

– Разве? – не менее холодно спросил Марахов. – Мы договаривались на конкретный день?

Сагами умолк. Археолог был прав. Они не говорили о сроках и не давали обещаний.

Марахов понял его молчание правильно. Он сказал более дружелюбно:

– Дело в том, что я, в предвидении нашего соглашения, уже подготавливал для него основание.

– Вы верите в то, что мы обязательно примем ваше предложение?

– Почему нет? На мой взгляд, оно весьма интересно, – пожал плечами Серж. – Но если нет, то эти данные мне самому пригодятся.

– Какие именно данные?

– Сведения о том, где и что можно искать. Карта для поисков.

Сагами задумался. Карта? Всего за несколько дней? Так быстро? Очень странный человек этот таревец. Странный, но полезный. Сагами широко улыбнулся и произнес:

– Что же, нам есть что обсудить. Тем более, вы говорите, что уже есть, о чем говорить…

– Да, я готов встретиться. Прямо сейчас.

Сагами посмотрел в сторону, затем повернулся к Сержу и согласно кивнул.

– Время ценно. Не стоит его терять.

Глава 19 – Сто тысяч демонов

– -

Хмурое небо лениво роняло крупные капли дождя.

Брусчатка постепенно темнела, еще полчаса – час и по камням побегут первые юркие ручейки, скатываясь в узкие водосточные канавки вдоль дорожек. Впрочем, ветер мог передумать и унести небогатый свой небесный урожай в сторону гор.

В разрыве туч блеснуло солнце, и падающий на Кинто дождь расчертил небо редкими жемчужными нитями.

Митику перевернула страницу.

Воин, убегающий от стаи из десяти тысяч демонов, решил влезть на дуб высотой не менее тысячи локтей. До вершины взбираться было высоко, и он остановился передохнуть на самой первой от земли ветке. Демоны не преминули тут же собраться под деревом, чтобы похвалиться острыми когтями, длинными клыками, и удивительным количеством убитых ими врагов. Воин уселся на ветке, свесив ноги едва не к макушкам демонов, и тоже запел, размахивая мечом, длиной не менее трех сотен рю, песню про убитых им врагов и глупых демонов. Обозленные демоны достали большие секиры и принялись рубить дерево, не обращая внимания на болтающиеся перед глазами ноги воина.

Девушка была уверена, что рубить они будут долго, не меньше, чем страниц пятнадцать и все это время демоны будут хвалиться, а воин их ругать. Потом, когда демонам наскучит рубить могучий дуб, они разведут под ним костер из наломанных поблизости деревьев высотой не менее, как до середины неба. Костер будет гореть жарко, как если бы пятьдесят драконов дышали огнем, и сто тысяч демонов будут ожидать того момента, когда воин от невыносимой жары сам бросится в пламя и погибнет с честью.

Воин же утрет слезы печали рукавом, и начнет готовиться к смерти, сочиняя прекрасные стихи, в которых будет уверять Небо в своей невиновности. Затем вдруг уснет и увидит сон, в котором ему явится прекрасная богиня. Потом он проснется и не возжелает огненной чести, решив вместо того перебить всех демонов, полагая, что желание это не мелкое. Он обратится к богам, и изумляющая взор богиня Инари, которой воин посвящает свои победы, попросит своего божественного брата Райдзина, чтобы тот явился во всем блеске дождевых струй и грохоте молний.

Еще через два десятка страниц костер будет погашен дождем, демоны перепуганы грохотом грома и блеском молний, а воин, порубив пятьдесят тысяч демонов на мелкие, недостойные упоминания кусочки, прогонит остальные двести тысяч в горы. Затем вымажется красной глиной, прицепит к поясу вымазанный в красной же глине хвост из веток дуба, и будет ждать богиню. Инари непременно сойдет с алой тучки и предстанет перед воином в виде красной лисицы.

А там недалеко и до полусотни страниц любви могучего воина и прекрасной богини. А может – и до объявления воина сыном бога.

Как скучно.

Девушку всегда волновал вопрос – неужели для того, чтобы вызвать бога или богиню, надо лишь измазаться в красной глине и несколько минут скакать на четвереньках по мокрой земле? Похоже, что авторы таких книг так и полагали.

В горы бы их. Под дождь и в раскисшую глину. Пусть богов зовут.

Девушка хихикнула и перевернула следующую страницу.

Об стекло окна негромко звякнул камешек.

Митику вспорхнула с жесткой кровати, отбросила прочь глупую книгу о приключениях древнего воина и быстро подошла к окну. Внизу на выложенной цветным гранитом дорожке стоял Янни, смущенно улыбаясь и держа в руке букет цветов, завернутый в слегка промокшую от дождя бумагу.

Сердце Митику радостно забилось. Янни!

Как хорошо!

Девушка отодвинула раму окна, улыбнулась и помахала ему рукой. Затем отошла от окна, достала специально вчера купленную толстую веревку, завязала ее узлом за торчащий внизу из подоконника крюк и сбросила ее на улицу. Янни осторожно взял в зубы букет цветов и ухватился за веревку.

В этот миг из-за угла дома степенно вышла собака. Это была высокая, длинноногая сука, молодая и глупая, белого цвета с коричневыми пятнами на боках. Она в изумлении на миг чуть присела на задние лапы, затем с громким лаем бросилась к сен-шангеру, который уже успел взобраться на веревку. Рыча, собака бросилась на Янни. Тот брыкнулся и ужом заскользил вверх по веревке. Собака от огорчения взвизгнула и залаяла громче.

Митику побледнела. Если лай собаки привлечет внимание – ей суждено провести дома все праздники! Она шикала и махала руками на собаку. Но та не понимала приказов хозяйки, а может приняла происходящее за какую-то игру, и лаяла все громче. Митику чуть не плакала. А если кто выглянет!

Убить бы эту собаку!

К счастью, через минуту Янни уже стоял в ее комнате, с цветами в зубах. Он взял цветы в руку и озабоченно оглядел брюки. Собака уселась под окном и, изредка порыкивая, громким лаем выражала свое недовольство. Как же, – добыча ушла!

Митику с облегченьем вздохнула и поцеловала Янни. Наконец-то он здесь! Как она его ждала!

Где– то в коридоре послышались шаги.

Янни открыл рот, но не успел ничего произнести. Митику прижала палец к губам и быстро повела его в дальний угол комнаты. Там стояло несколько ширм, отгораживая от ее огромной комнаты небольшой закуток, где стояло большое зеркало. Там девушка обычно примеряла новые наряды и готовилась выходу из дома. Затащив туда Янни, она толкнула его на несколько сложенных цветных матрасов и набросала на него одежды.

Она едва успела втащить в комнату веревку и швырнуть ее в глубину платяного шкафа, как в стену у двери постучали. Девушка бросилась на постель. В стенку постучали вновь. Она сонным голосом произнесла:

– Кто пришел? Я сплю.

– Это мы, Митику! – с этими словами в комнату вошли ее родители.

Господин Токунэхо был известным шелкоторговцем и промышленником, достойным человеком пяти с половиной десятков лет. Заботы о процветании немалой семьи посеребрили его волосы, но все равно – выглядел он лет на десять моложе. В этот час был одет в парадный светло-зеленый хаори с ярко-синим гербом семьи на груди. Синие хаккама выглядывали из-под хаори. Госпожа Вахин-То не любила традиционную одежду и потому надела светло-оранжевый костюм и повязала желтый шарф вокруг шеи.

– Прости, что мы помешали тебе спать, – произнесла госпожа Вахин-То.

По их виду девушка поняла – они пришли с чем-то серьезным. Мама успокаивающе улыбнулась дочери и опустилась в кресло. Господин Токунэхо прошелся по комнате, подошел к окну, выглянул и минуту с удивлением смотрел на залаявшую при виде его собаку. Затем покачал головой и повернулся к дочери.

– Да, Митику, у нас есть, что сказать тебе, – он остановился и с недоумением посмотрел на мокрые следы у окна.

Девушка закусила губу. Неужели родители собрались к кому-то в гости и хотят ее тоже взять с собой?

– К нам приехал господин Торгест Асика, – произнес отец Митику, отвлекшись от изучения мокрых пятен на полу.

Митику похолодела. Этот противный рыботорговец или кто он там!

– Я не хочу его видеть! – возмутилась она. – Он мне очень не нравится, и не кажется достойным человеком.

– Митику, – тихо сказала госпожа Вахин-то. – Послушай, что скажет тебе твой отец, господин Токунэхо.

Девушка умолкла, до боли закусив губу. Ее отец направился к креслу, которое стояло рядом с тем, где сидела госпожа Вахин-То. Митику едва не удержалась от вскрика. Цветы!

– Да-да, нам надо поговорить, дочь, – сказал господин Токунэхо.

Он поднял с кресла пакет с цветами и удивленно повертел его в руках. Затем с изумлением взглянул на Митику.

– Что это?

Девушка забрала у него цветы и села на свою кровать.

– Это… возможно кто-то вчера принес и забыл, – произнесла Митику и положила пакет с цветами рядом с собой, повернув мокрой стороной вниз.

Ее мама улыбнулась, а господин Токунэхо помялся, но решил не расспрашивать. Кто знает, что выяснится после расспросов? У него был слишком трудный разговор к дочери, ни к чему спорить из-за… гм… мокрых цветов? Он подозрительно посмотрел на почти высохшие следы на полу.

Как странно.

Но он не будет выяснять причины этих следов. Нет. Это сейчас ни к чему.

– Моя дочь, к нам прибыл господин Асика. Он хочет встретиться с тобой и предложить тебе нечто достойное твоего внимания, – после некоторых раздумий произнес шелкоторговец.

Девушка скривила гримасу, будто глотнула неразбавленного лимонного сока и, с неохотой, кивнула. Обрадованный господин Токунэхо достал телефон и коротко произнес в него:

– Пригласите господина Асика.

Через несколько минут в комнате появился невысокий кругленький толстячок, улыбающийся столь широко, что в один миг становилось понятно – он безмерно счастлив ступить на циновки, украшающие пол комнаты Митику. До сих пор они встречались лишь в гостиной.

Уважительно поклонившись родителям Митику, толстячок подошел к самой девушке и тоже поклонился, затем ловко выхватил из-за спины букет из трех бледно-лиловых лотосов.

– Это большая редкость, госпожа Митику, но я сумел их достать.

Холодно поблагодарив, девушка подошла к столику у окна, на котором стояли вазы для цветов, и поставила в одну из них лиловые лотосы. Толстячок тем временем уселся в кресло, напротив кресел хозяев и рассказывал, с какими трудами он достал именно эти, лиловые лотосы. Как много запросил торговец, и с какими предосторожностями он вез сюда эти цветы. Господин и госпожа Токунэхо внимали его рассказу.

Вдруг Асика поперхнулся и умолк. Он пораженно смотрел в сторону Митику.

Господин Токунэхо и госпожа Вахин-То обернулись к девушке.

Та с несколько растерянным видом стояла, держа в руках только что снятую бумагу с цветов, которые принес ей Янни. Цветы оказались нежно-салатового цвета лотосами. Как известно любому жителю Кинто, катера привозили такие лотосы не чаще трех раз в год с дальних островов, где жили только дикари, не знающие даже письма.

Опасное занятие. И очень дорогие цветы. Много дороже лиловых лотосов.

Глаза господина Асики блеснули и он голосом, наполненным ароматом меда и чайного листа произнес:

– Я вижу, у вас тоже есть друзья, которые разбираются в цветах.

Девушка чуть порозовела, но твердо произнесла:

– Нет, господин Асика. К сожалению, это кто-то забыл у меня букет. Вчера у меня было много гостей в связи с праздником Белого цветка. Видимо, один из них и забыл. По рассеянности.

– Столь дорогие цветы? Вам повезло, госпожа Митику, что к вам ходят столь удивительные друзья, – улыбнулся толстячок, – жаль, что у меня нет таких.

– Но у вас много достойных друзей, – вступил в разговор господин Токунэхо, – вам нельзя жаловаться на милость Неба!

– Да, у меня много друзей, – медленно произнес господин Асика, рассматривая нежную зелень лотосов, которые Митику успела поставить в вазу рядом его цветами, – у меня очень много разных друзей. Хотя никто из них не забывал у меня дома таких дорогих цветов.

Госпожа Вахин-То неслышно скользнула за дверь и почти тут же вернулась. В руках она несла узкую лаковую дощечку с чашкой чая. За ней вошли трое служанок неся в руках такие же черные подносы с чашками, наполненными горячим чаем из цветов жасмина. Хозяйка дома встала на колени перед гостем. Тот поклонился, взял чашку, отпил из нее и улыбнулся матери Митику.

– Необычный вкус, госпожа Вахин-То. Вы готовите удивительный чай.

Хозяйка дома улыбнулась и поставила поднос на маленький столик, рядом с креслом, где расположился господин Асика. Затем она вновь села в кресло рядом с мужем. Служанки расставили подносы на столики рядом с креслами, в которых сидели хозяева дома и удалились.

Гость отпил еще немного чаю из чашки и поставил ее на столик.

– Так вот, любезные хозяева. У меня много разных друзей… – толстяк слегка улыбнулся и заговорил тише, – вы знаете, что судьба владельца нескольких больших кораблей… – тут он едва заметно скосил глаза в сторону Митику, затем продолжил, – судьба судовладельца очень печальна.

Хозяева согласно кивнули.

Как же! Управлять десятком больших кораблей не так-то просто. Приходится постоянно летать из города в город, плавать на кораблях в шторма и в жару, проводить много времени в порту, проверяя грузы и сидеть ночами с документами. Да, не позавидуешь господину Асике! Ведь он часто рассказывал им про свою трудную жизнь – они уже хорошо запомнили все несчастья, что обрушились на голову их гостю, когда его дядя несколько лет назад внезапно умер и оставил ему большое наследство.

Впрочем, господин Токунэхо, пожалуй, променял бы судьбу известного шелкоторговца и две свои небольшие фабрики по производству одежды и обуви на десяток кораблей господина Асики. Променял бы, не задумываясь. Но не предлагает судьба подобного обмена.

Как печально.

Поэтому он лишь согласно кивал, внимая в сотый, верно, раз, рассказу об унылой судьбе гостя.

Гость тем временем глотнул еще чаю и добрался до главного.

– Мои друзья предупредили меня, что скоро в Кинто нужно ждать больших изменений. Больших! – господин Асика значительно поднял палец. – Много серьезнее, чем можно бы подумать.

– И что же произойдет, уважаемый господин Асика? – заинтересованно спросил господин Токунэхо.

– Это большая тайна, но я вам скажу… И как достойным людям, и как будущим ро… гхм… – толстяк запнулся, ибо шелкоторговец сжал губы и едва заметно покачал головой.

При этих словах Митику резко выпрямилась и устремила на гостя пронзительный взгляд. Когда же она заговорила, то голос ее журчал подобно весеннему ручью:

– Вам что-то попало в горло, господин Асика? Что вы хотели нам сказать?

Госпожа Вахин-То с тревогой посмотрела на дочь.

Толстяк же слегка поморщился и ответил:

– Да, госпожа Митику, я неудачно глотнул чаю.

Госпожа Вахин-То засуетилась:

– Я немедленно прикажу подать новый!

– Ни к чему, уважаемая хозяйка! Этот чай хорош, просто я в некотором волнении.

– Мы слушаем вас, господин Асика, – поспешил добавить шелкоторговец.

Толстый судовладелец значительно улыбнулся и громким шепотом произнес:

– В Кинто грядут большие перемены! Скоро дейзаку исчезнут, а на их место придут иные люди. Серьезные и уважаемые люди.

Хозяева дома побледнели и переглянулись.

– Не может быть, – прошептал бледный как цветок унохана господин Токунэхо, – это невозможно!

Толстяк усмехнулся и потер руки.

– Это совершенно возможно! Да, так оно и произойдет. Всех людей дейзаку отправят в горы, а городом будет управлять иные люди… вы знаете о ком я.

Митику резко встала из кресла и произнесла:

– Это все вздорные слухи, которым мало веры! Дейзаку сильны, а люди их – благородны! Городу не требуются другие управляющие!

Толстяк недовольно блеснул глазами, полуприкрыв, однако, их веками. Разглядывая Митику сквозь узкие щелочки глаз, он на минуту задумался. Неужели тот молодой сен-шангер…? Затем судовладелец слегка улыбнулся и произнес:

– Возможно это все слухи, госпожа Митику. Почему бы нет? Но я слышал, что в горы отправят всех дейза, кроме некоторых.

– Кроме кого? – в волнении стиснула шелк платья Митику.

Несколько минут толстяк наслаждался всеобщим вниманием. Затем небрежно сказал:

– Мне сказали, что дейза из Шангаса при Водоеме не будут отправлены в горы.

– А что же, что с ними будет? – спросил шелкоторговец.

– Их всех убьют. Всех до единого. И тех, кто с ними связан – тоже. Очень печальные сведения.

С этими словами гость откинулся в кресле и отпил жасминового чая.

Как приятно.

Четверть часа в комнате не было произнесено ни слова.

Тишину нарушил господин Токунэхо.

– Вы принесли важные известия, уважаемый господин Асика. Но вы уверены в них?

– Судовладельцу приходится изредка общаться… с… э-э-э… теми, кого иногда называют контрабандистами, – слегка раздраженно ответил тот. – Я, разумеется, никогда с ними не имею серьезных дел, но почему не поговорить?

– А эти… э-э-э… люди имеют связи там… с… – не договорил шелкоторговец.

Толстяк кивнул.

– Именно, достойный господин Токунэхо. Так и никак иначе. Очень хорошие связи. И всегда очень правильные сведения от них приходят.

– Что же, наш достойный гость, это очень полезные и важные слова, – со вздохом протянул хозяин, – а я-то полагал подписать долгий договор о поставках городу форменной одежды для полиции и рабочих городского хозяйства.

– Возможно, это будет правильно, – пожал плечами господин Асика, – все же изменения в Кинто будут не завтра. Но – в этом году. Так что не загадывайте надолго, уважаемый господин Токунэхо.

Митику сидела в кресле, задумчиво перебирая в руках шелковые завязки рукавов. Господин Асика, глядя в глаза шелкоторговцу, едва заметно качнул головой в сторону девушки. Тот нахмурился и отрицательно качнул головой.

Сегодня не время.

Толстяк на миг прикрыл глаза, затем вновь расплылся в улыбке.

– Уважаемые хозяева, я должен вас покинуть. Совсем забыл, мой самый большой корабль сегодня прибывает в Кинто. Мне нужно быть в Порту.

– Для нас честь, что вы нас посетили, господин Асика, – поклонился судовладельцу хозяин дома.

Митику тоже встала и поклонилась. Молча.

Толстяк обернулся к ней и широко улыбнулся.

– Я к вам приду в гости потом, позже, – произнес он, – когда смогу принести что-нибудь столь же удивительное, как зеленые лотосы.