Текст книги "Любовь, смерть и котики (СИ)"

Автор книги: Владлен Багрянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Глава 7

     Когда Кассандра Барриентос открыла глаза в следующий раз, таинственный японский ангел (ангел-хранитель?) снова был рядом.

     – Ой, простите, – смутился он. – Я не хотел вас разбудить!

     – Где я? – поинтересовалась Кассандра.

     – Это военный госпиталь в Истерлинге, на Восточном берегу Озера, – поведал ангелочек. – Теперь с вами все будет в порядке. Доктор сказал, что серьезных повреждений нет, и вы очень скоро встанете на ноги. Простите, я слишком много болтаю. И вообще, мне пора. Служба ждет! Был рад с вами повидаться, мисс Барриентос. Ну, все, я побежал!

     'Я даже не успела спросить, как его зовут, – осознала Кассандра только после того, как за ангелом закрылась дверь. – Ладно, много ли молодых австралийских японцев служат в морской полиции? Думаю. его будет нетрудно найти' Она наконец-то поняла, кто он такой, и почему носит такую униформу.

     На тумбочке рядом с кроватью стояла ваза с цветами. Явно парень подбирал, и не особенно опытный в этих делах, улыбнулась Кассандра. Да, надо будет выяснить, как его зовут. А может его и не придется искать. Сам вернется. Будет здорово, если он вернется.

     Там же на тумбочке лежали несколько открыток. Кассандра подняла первую из них и приблизила к глазам:

     'Я ни на секунду не сомневалась, что ты обгадишься уже в первом патруле, но ты ухитрилась обгадиться в лучших традициях династии ван дер Буменов и при этом спасти честь Имперской и Федеральной Авиации. Не понимаю, как тебе это удалось. Ты случайно не наша потерянная сестра? Или кузина, на худой конец? Всем привет'.

     Подписи не было, но и так было ясно, кто это автор этого милого послания. Капитан Хенни была в своем репертуаре. Кассандра взяла следующую открытку:

     'Я говорила, что Будда не допустит подобной несправедливости. Выздоравливай и возвращайся к нам. Все ребята скучают по нашей Апельсинке. Целую. Матильда'.

     Похоже, от судьбы не уйдешь, и даже после всего, что случилось в квадрате 36-80, ее все равно будут называть Апельсинкой, вздохнула Кассандра. Но с другой стороны, кое-что все-таки изменилось. Теперь она будет носить это прозвище с гордостью. Конечно, Апельсинка – это не так круто, как Тильда-Смерть или Рыжая Ведьма, но теперь это имя будут произносить с уважением и придыханием. А некоторые даже со страхом и ужасом!!!

     Чуть позже ее навестил доктор – типичный такой доктор в хорошем смысле этого слова, добрый дядюшка предпенсионного возраста, который принялся ее прослушивать, простукивать и прощупывать, с шутками-прибаутками, и при этом без всяких пошлостей и вольностей. Некоторое время Кассандра мужественно терпела, но потом все-таки не выдержала:

     – Скажите, доктор, я смогу снова летать?

     – Конечно, – немедленно отозвался врач. – А как же иначе! Ох уж эти пилоты... Как сейчас помню, в первые дни мировой войны, работы было невпроворот. Приносят ко мне очередного сбитого летчика. Он выглядел как персонаж бородатого анекдота – без одной руки, без одной ноги и без одного глаза. И все потерянные органы – правые! Клянусь честью, так все и было! Очнулся и первым делом спрашивает: 'Доктор, я смогу летать?' 'Конечно! – отвечаю я ему. – Сколько угодно!' Что самое интересное, я сказал ему чистую правду. Он до сих пор летает. В качестве пассажира, разумеется.

     – Доктор, я серьезно, – обиделась Кассандра. – Говорите прямо. Я готова услышать и принять любую правду, какой бы тяжелой она ни была...

     – Ну, если так, – прищурился доктор, – не будем ходить вокруг да около. Ходить вы сможете уже через несколько дней. Что же касается авиации, предстоит долгое непростое восстановление, и я не могу гарантировать вам, что вы вернетесь в кабину реактивного перехватчика. Но есть хорошие шансы, что сможете перебраться в транспортную авиацию или даже тяжелые бомбардировщики. Или вертолеты. Не самый плохой вариант, если хотите знать мое мнение.

     – Не самый плохой вариант, – охотно согласилась лейтенант Барриентос. От сердца отлегло. Она сможет командовать стратегическим бомбардировщиком или ганшипом огневой поддержки, а Тильда-Смерть будет ее старшим артиллерийским офицером. Или наоборот.

     Через несколько дней австрало-японский полицейский моряк вернулся. На этот раз он представился:

     – Тоширо Смит, к вашим услугам. Да, я знаю, странное сочетание. Обычно у нашего брата бывает наоборот – английское имя, японская фамилия. Но фамилию еще прадедушка со стороны отца поменял, и он на самом деле был кузнецом. Хороший человек, но его фантазия оставляла желать лучшего. Что же касается моего имени, то у меня и английское есть, но я никогда им не пользовался. Из чувства протеста, знаете ли. Как будто имя могло замаскировать мою внешность или мою сущность.

     'Это я могу понять, – подумала Фаустина-Кассандра Адиль Барриентос. – Про внешность и сущность'.

     Они мило болтали о разных пустяках примерно от обеда до ужина, а перед тем как уйти, Тоширо также мило покраснел (не в первый раз) и протянул ей книгу:

     – Я принес вам подарок. Ваша подруга, китаянка из Сингапура – я столкнулся с ней в вестибюле – она сказала, что вы любите поэзию. Я битый час проторчал в книжном магазине, не мог решить что лучше – раритетное антикварное издание или новинка? В конце концов решил, что лучше новинка. Попробуйте, вдруг понравится. Говорят, восходящая звезда.

     – О чем пишет? – небрежно уточнила Кассандра, принимая крошечный томик в красной обложке (но все равно с золотым тиснением). 'Берегись, Тильда, поймаю и оторву твой длинный язык!'

     – Да как всегда... – туманно отвечал капрал Смит. – Про войну, про любовь...

     После его ухода, ужина и вечерних процедур Кассандра взяла подарок с тумбочки и раскрыла наугад:

     '...Не стану в печали и гневе

     Я дни проводить, так и знай,

     И снова отправлюсь на север,

     На остров волшебный Придайн -

     Туда, где в лугах Авалона,

     Средь царства забытых теней

     Уснули ручные драконы

     Ушедших во тьму королей.

     Я верю – спасется из плена

     Мой старый, но прочный фрегат;

     Пусть Англия ждет, джентльмены,

     Пусть Англия ждет, джентльмены -

     Мы снова вернемся назад...'

     'Англия ждет, что каждый из нас исполнит свой долг, – вспомнила Кассандра. – Поэтому закройте глаза и думайте про Англию. Ой, нет, – мысленно покраснела она, – это уже про другую Англию, из другой оперы'.

     – Муррррр, – внезапно сказал кто-то.

     – А ты откуда здесь взялся?! – удивилась Кассандра и отложила книгу. К ней на кровать прыгнул огромный рыжий кот.

     – Мур, – сказал новый гость и устроился поудобнее.

     – Вот не думала, что таких как ты пускают в госпиталь, – заметила Кассандра и сложила руки на груди. – Как тебя зовут?

     – Мурррр, – ответил кот и зажмурился.

     – Сомневаюсь, – не поверила мисс Барриентос. – Хотя, если подумать... У тебя должно быть английское, то есть человеческое имя, но ты не пользуешься им из чувства протеста. Потому что не можешь и не хочешь изменить свою внешность и сущность.

     – Мур, – как будто подтвердил визитер и вильнул хвостом.

     – Макс! Макс, куда ты подевался, паршивец? Кис-кис-кис! – на пороге появился молодой человек в черно-золотом мундире Имперского-и-Федерального Флота. – Прошу, прощения, мисс, здесь случайно не появлялся... А, вот он! Еще раз прошу прощения, я прямо сейчас его заберу. Понимаете, это наш корабельный кот, я навещал своего капитана, пронес этого мерзавца контрабандой, а он решил прогуляться...

     – Ничего страшного, – благосклонно кивнула Кассандра, – мы почти подружились.

     – Еще раз извините, – покраснел молодой офицер, сгребая кота в охапку, но внезапно остановился и замер. – Постойте, вы та самая... та самая летчица, Кассандра Барриентос! Я должен был сразу догадаться! Разрешите представиться. Роберт Герцог. Мичман... то есть уже лейтенант Роберт Герцог. Я был на подводной лодке... той самой лодке... – он замялся.

     – Я поняла, – добродушно улыбнулась Кассандра, – на той самой лодке, которой не существует.

     К ней уже приходили агенты военной контрразведки и взяли несколько подписок о неразглашении, одна страшнее другой. К сожалению для лордов Адмиралтейства и членов нынешнего правительства, у сражения при острове Гибсона оказалось слишком много свидетелей и выживших участников. Про битву успели разнюхать даже иностранные журналисты из нейтральных и не совсем дружественных государств. Только японцы и другие члены Сферы демонстративно хранили молчание и делали вид, что ничего не случилось. Тем не менее, скандал назревал нешуточный. Но, как выяснилось всего через несколько минут, Роберту и Кассандре было на это наплевать.

     – Вы спасли нас в тот день, – как бы между прочим сказал он. – Вы уничтожили ниппонский корабль за несколько секунд до того, как мы выпустили первую спасательную капсулу. Они бы убили нас. Японцы любят расстреливать спасательные капсулы. Такое уже случалось в прошлом.

     Они болтали о разных пустяках почти до полуночи, пока лейтенанта Герцога не обнаружила и не выгнала дежурная медсестра. Перед расставанием он испросил разрешения навестить ее снова. Она не смогла отказать.

     Еще через несколько лней, опираясь на палочку, ее навестил капитан Гриффин собственной персоной. Командир погибшей 'Дракайны' проходил лечение в этом же госпитале, на другом этаже. Да, его тоже повысили, наградили и взяли подписку. Мечты сбываются, как заметил по такому поводу капитан. Впрочем, жена все равно его бросила. 'О, женщины, вам имя – вероломство!' Они болтали о разных пустяках почти целый день и даже вместе пообедали – пусть в госпитальном буфете, но все-таки вместе.

     'Не было счастья', – думала Кассандра, возвращаясь вечером в свою палату. Сразу три ухажера, не считая Максимилиана! Что скажет мама, когда узнает? Мама бы наверняка выбрала капитана Гриффина. Солидный мужчина, к тому же ирландец, то есть почти наверняка католик. Хотя решительно непонятно, как ему удалось развестись. А что скажут Гриффин, Роберт Герцог и Тоширо Смит, когда узнают о существовании друг друга? То есть Роберт уже знает о существовании Гриффина... но не в том смысле. Как все сложно. Почти как на войне.

     Чтобы отвлечься от любовных переживаний, она снова открыла подарок Тоширо Смита. На этот раз с первой страницы:

     'Представь себе, как будто на картине,

     Внимательно вчитавшись в эти строки:

     Пылала степь, соседствуя с пустыней,

     У самого подножья гор высоких.

     Луна вставала из-за края света,

     Над пиками далеких Гималаев,

     Подмигивали звезды и планеты,

     В небесных сферах путь не замедляя.

     Зиял каньон кровоточащей раной,

     Как будто пасть чудовищ тысяч жадных,

     И волны голубого океана

     О скалы разбивались беспощадно.

     И одержав бесчестную победу,

     Прикончив тут же раненых и пленных,

     Ползла орда убийц и людоедов

     На юг через разрушенную Стену...'

     'Страсти-то какие', – констатировала Кассандра, но уже не смогла оторваться, потому что хотела знать, что будет дальше.

     Только перед самым рассветом она отложила книгу в сторону и подошла к окну. Город Истерлинг стоял на берегу залива. Сегодня Австралийское Море было относительно спокойно. Но Кассандра лучше многих иных знала, каким обманчивым может быть это спокойствие. Герцог и Гриффин не просто так оказались в Истерлинге – это и был их родной порт, из которого вышла в первый и последний патруль несчастная 'Дракайна'. Где-то на верфи к северу от города, несмотря на разгоравшийся в парламенте и прессе скандал, продолжалась сборка 'Ехидны' и 'Дельфины'. И пусть они выиграли битву, до завершения войны было еще очень далеко.

     Словно подчеркивая ее мысли, высоко в небе пронеслись две золотистые молнии. Патруль номер три, 'Морская прогулка'. Кассандра Барриентос долго смотрела им вслед, а в ее глазах стояли слезы.

     – Они продолжают... – прошептала она. – Они продолжают дозором посменно стоять на валу. Вбивают тяжелые стрелы в чеканные латы персов. Сердце Империи – мы. Мы, римляне не по рождению, а по случайности службы. Мы, драконы на ветру.

     'Мы – латники на границе'.

ЭПИЛОГ

     – Что говорят альбионцы? – тихо спросил Верховный Лидер – Великий Председатель Восточно-Азиатской Социалистической Сферы Сопроцветания, Генеральный Секретарь Японской Коммунистической Партии, Верный Сын Ямато, Народный Президент Японской Демократической Республики и прочая, прочая, прочая.

     – Их дипломаты молчат, – столь же тихо ответил Народный Министр Иностранных Дел. – Судя по всему, Имперская Федерация решила сделать вид, что ничего не произошло. Дальнейшая огласка повредит не только нам, но и им тоже. Они все еще думают, что сказать своему народу, но твердо решили замять скандал 'в интересах общественного спокойствия и национальной безопасности'. Альбионцы слишком дорожат своей репутацией и потому не желают, чтобы весь мир говорил про их незаконные подводные лодки в Австралийском Озере. Пусть это больше не секрет для знающих людей, но если не будет официальной огласки, они смогут сохранить лицо. Так им кажется.

     – Кроме того, – проворчал Народный Министр Обороны, – они надеются сохранить в тайне секрет Туннеля. Хотя все, что им известно – это сам факт его существования. Точные координаты Туннеля моряки и офицеры 'Возмездия' унесли с собой в могилу. А мы потеряли не только один из лучших кораблей Флота, но и чудовищное преимущество!

     – 'Фукушу' ничего не успела передать перед гибелью? – на всякий случай уточнил Председатель.

     – Нет, – покачал головой Верховный Адмирал Флота. – Они хранили радиомолчание до последнего. Альбионцы даже не совсем уверены, что потопили японский корабль. Поэтому в настоящее время они подозревают всех своих врагов и наших союзников – китайцев, вьетнамцев, даже бразильцев и французов. Конечно, рано или поздно они поднимут со дна обломки, может быть выловят из воды несколько трупов, но это почти ничего им не даст.

     – Я знал их всех, – неожиданно сказал Председатель. – Капитан Урата, комиссар Акирака, майор Куба. Встречался с каждым только один раз, когда вручал им награды, но все равно запомнил. Хорошие солдаты. Верные, отважные, исполнительные... ограниченные и недалекие. Настоящие солдаты.

     – Как говорят у нас в Китае, 'из хорошего железа не делают гвоздей, хороших мужчин не отправляют в солдаты', – не удержался от шпильки посол в Пекине – фактически наместник и проконсул Японской Республики на материке.

     Председатель бросил на него короткий неприязненный взгляд. Посол провел в Китайско-Восточной Железной Демократии так много времени, что даже считал себя китайцем, а не японцем. 'У нас в Китае...' Ничтожный космополит. Рано или поздно придется от него избавиться. Но не сегодня.

     Не сегодня. Не сейчас, когда в Токио готовится Великая Азиатская Конференция, куда должны явиться верховные лидеры всех стран ВАССС от Маньчжурии до Бенгалии, а также гости из Африки, Южной Америки и с Ближнего Востока. Сегодня мы должны продемонстрировать всему миру железное единство Великой Японской Республики. Никто не должен почувствовать нашу слабость – реальную или воображаемую, иначе в нас немедленно вцепятся непокорные вассалы, ненадежные союзники и открытые враги. Пусть сегодня мы потерпели поражение – никто не должен узнать об этом, а те, кто узнают – не должны понять всю тяжесть этого поражения. Всего лишь мелкое недоразумение. Ничтожное происшествие, недостойное нашего внимания. Мы уже забыли про него. Мы идем дальше. Страна Ямато идет вперед вот уже почти три тысячи лет – и будет идти дальше, сколько потребуется – до самого конца времен, пока весь мир не склонится перед нами. Так было сказано – и так будет.

     'Пока перед нами не склонятся все известные и пока неизвестные миры'.

     * * * * *

      'В бедствиях закаляет Господь сталь Расы. Продолжим наш путь'.

      Пол Андерсон, 'Игра Империи'.

     К О Н Е Ц

     _______________

     ПРИМЕЧАНИЯ

     1) О других приключениях Хенни ван дер Бумен см. рассказ Андрея Каминского «В мгновенье камнем стать..."

     2) Роберт Грейвз, 'Латники на границе', послесловие к роману 'Князь Велизарий'. Перевод Ирины Озеровой.

     3) Уильям Шекспир, 'Гамлет', Акт 1, сцена 2. Перевод Бориса Пастернака.

     4) Самурайская песня времен Второй Мировой Войны. Упоминается в романе Ивана Ефремова 'Час быка'. Переводчик и автор художественной обработки достоверно неизвестны.