Текст книги "Сумерки богов "

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Рим. 20-21 февраля 1944.

Немецкий ультиматум был предъявлен двадцатого вечером. Германское командование, в лице группенфюрера Вольфа, весьма обеспокоено, что его святейшество папа в тревожное военное время окружил себя людьми с антигерманскими настроениями. Факт приема этих людей в Палатинскую гвардию расценивается как совершенно недружественный рейху. Потому германское командование настаивает на выдаче евреев, в настоящее время находящихся в рядах папской гвардии. Во избежание подобных случаев в дальнейшем, охрану Святого Престола от возможных беспорядков возьмут на себя части ваффен СС. Завершали текст, после призыва к благоразумию, зловещие слова, что «в случае отказа германское командование предпримет те шаги, какие сочтет нужными».

А вечерний Рим гулял, веселился, праздновал свободу от тирании дуче. Песни, крики, шум – вот еще маленькая группа людей движется по улице, крича во все горло: "Граждане! Проснитесь, Муссолини арестован, смерть Муссолини, долой фашизм!" Окна домов внезапно ярко освещаются, двери распахиваются, и все в крайнем волнении торопятся на улицу, чтобы обняться и обменяться новостями – группы превращаются в толпы ликующего народа, они срывают портреты Муссолини и всю фашистскую символику на улицах и в помещениях, ломают и жгут любое упоминание о диктатуре фашизма. Помещения фашистской партии разгромлены, а на тех, кто сохранил на отвороте пиджака фашистский значок, немедленно набрасываются с криком: "Долой этого клопа!" Однако же никого не бьют до смерти – а отпускают помятым. Никто из видных представителей павшего режима не пострадал в этот вечер и ночь от народного гнева. Рим праздновал и веселился – как умеет гулять лишь Рим. Кто бывал в этом городе, тот поймет.

И все ждали, что будет завтра! Ходили упорные слухи, что король выступит перед народом и подробно скажет о том, какой будет новая жизнь. Но уже было ясно, что там будет больше свободы – уже было объявлено о свободе слова, собраний, из тюрем спешно выпускались коммунисты и прочие левые. Так что Рим веселился – в уверенности, что это лишь начало, что завтра будет лучше, и для Италии завершится наконец эта война.

Тем более что с русскими нам делить нечего – ну, а англичане... А что англичане – их нет нигде поблизости! Наши храбрые парни воюют где-то далеко в Африке, взяв с британцев достаточную плату за позор Триаполитании сорокового года, так что будет хорошим решением вернуть их домой, заодно подписав с Англией достойный мир. И настанет жизнь, как прежде, может быть, и не слишком сытая, как всегда бывает в первые годы мира – но по крайней мере, никого не убьют и не искалечат. Наконец-то мир – и у победившей стороны не будет к нам претензий, ведь сумела же Италия в ту войну разорвать Тройственный Пакт с Германией, ну в этот раз немного затянули...

А на веселую и беззаботную толпу смотрели эсэсовцы с танковой брони. Немецкие танки появились на улицах Рима еще двадцатого, сначала "тигры" дивизии "фельхернхалле", затем бронетехника 92-го полка. И уже вечером вокруг Ватикана встало оцепление – Достлер, даже не получив на то приказ Вольфа, озаботился, чтобы никто не сумел убежать. Всех впускали беспрепятственно, выпускали лишь после проверки документов. И вместо музыки и смеха палатинские гвардейцы слышали с площади лающие немецкие команды и топот подкованных сапог.

– Ну, что ты думаешь про все это? – спросил в казарме свежепроизведенный взводный-палатинец, в прошлом – лейтенант королевской армии, участник одиннадцатого сражения у Изонцо и битвы у Капоретто, у своего сержанта, в миру – аналитика крупной торговой компании.

– Ничего хорошего, командир, – ответил тот. – Все это сильно смахивает на пир во время чумы.

– Они не решатся, – произнес лейтенант, – не посмеют. Сколько раз уже нас "предупреждали", и что?

– А что, в те разы немцы выдвигали сюда свои войска? – ответил сержант. – Мой отец рассказывал про какого-то своего друга-еврея, уехавшего в Германию в девятьсот двенадцатом, потому что "это та страна, где к нашему народу относятся лучше, чем где бы то ни было". Теперь же слухи, что "Гитлер решил отправить Церковь вслед за евреями" не стихают, как обычно бывает с пустой болтовней, а растут. Что очень тревожно.

– Немцам приходит конец, – заметил лейтенант. – Русские за год с небольшим прошли от своего Сталинграда на Волге – боже, как это по карте далеко отсюда! – до Одера! И весь вермахт, а заодно наши, французы, румыны, венгры, оказались лишь смазкой для их "парового катка". Мой брат был в России и писал, что творили там немцы. А так как русские не прощают зверств в отношении своих, то думаю, на мир с Гитлером они не пойдут. И такими темпами они будут на Рейне уже к лету.

– Тем более что русская веревка этому бешеному ефрейтору уже обещана, – сказал еще один солдат-палатинец из числа внимательно слушавших разговор. – Разве вы не знаете эту историю? Передавали по Би-Би-Си. Когда русские на Севере устроили бойню немецкому флоту, потопили линкор "Тирпиц", а адмирала Шнивинда во главе колонны пленных провели по улице Мурманска, взбешенный Гитлер объявил всех русских моряков своими личными врагами, которых в плен брать нельзя. И журналист Би-Би-Си сумел на каком-то приеме в Москве у адмирала Головко, командующего их Северным флотом, в присутствии Сталина спросить, что он думает по этому поводу? Так русский адмирал в ответ объявил Гитлера врагом всего русского флота и пообещал после поимки утопить в выгребной яме, "дерьмо к дерьму". На что Сталин поправил, что идея хорошая, но Гитлер – враг всего русского народа, а не только флотских, так что его следует повесить после публичного процесса, чтобы никому впредь не хотелось развязать мировую войну.

– Может, Гитлера и повесят, но это не поможет нам, – мрачно сказал сержант-аналитик. – Похоже, что этот бешеный решил под занавес хлопнуть дверью. Ты же видел русский фильм "Обыкновенный фашизм"?

– Я и "Индиану Джонса" видел, – отозвался лейтенант. – Нашим швейцарским соратникам прислали из Женевы, причем уже переведенный на итальянский. Вот только сейчас нам "Брестскую крепость" лучше вспомнить.

– Так ведь это было! – сказал еще кто-то. – И надпись на камне, двадцатого июля. Они там месяц в окружении держались!

– Так то русские, – сказал лейтенант. – Они этих эсэсовцев сейчас на завтрак кушают, целыми дивизиями. Как только до Волги допустили?

– Брестская крепость, – ответил сержант, – драться они и в начале могли, умения не хватало. После научились, и полетели от немцев клочья. Но даже и простое желание драться – это тоже очень много.

– Да ладно, может, и не будет ничего, – сказал еще кто-то. – Договорятся немцы с папой. Или нам, как это раньше бывало, "почетная капитуляция", крепость оставляем, и на выход, со знаменами, и на свободу, не в плен.

– Ты сам в это веришь? – спросил сержант. – Это когда в эту войну такое было? Для немцев же, кто не ариец, тот вообще не человек. Ты знаешь, что этот же Достлер во Франции творил? А ведь не эсэсовец, генерал вермахта. И солдаты у него такие же. Так что, руки подняв, не спасешься. Сдохнешь в газовой камере – нет, лучше уж с собой немцев прихватить, и то как-то легче!

– В Садах минометы ставят, – сказал только что вошедший солдат. – Вот, значит, что за ящики мы полдня разгружали с армейских складов. Новенькие, в смазке. А мы боеприпасы таскали – вам тут хорошо, за немцами бдить, а всех свободных погнали работать. И еще батальонный просил передать – кто с фаустпатронами знаком, к нему, в расчеты противотанкистов. Во Дворце, в Капелле, в Библиотеке, в музеях суета какая-то, но нас не допускают, там святые отцы сами. А швейцарцы в Садах на старой стене пулеметы поставили, крупнокалиберные браунинги М2. Даже пару зениток откуда-то притащили. Зелень вытоптали, кусты поломали. Кажется, даже окопы роют. Это что ж такое творится?

– Война! – сказал лейтенант. – Значит, и папа тоже решил. Может, и обойдется.

– Думаешь, все же договорятся?

– Думаю, что папа договаривался не только с немцами! – ответил лейтенант. – И угадайте с двух раз, кто может быть нашим союзником? Кто немцам враг и отсюда недалеко? Если русские начнут наступление...

– Не успеют все равно.

– Зато немцам придется бросить на фронт все. До последнего солдата. Значит, им будет уже не до нас. И если папа знает – то и армия должна помочь!

– У немцев все равно сила. Это правда, что эти самые дивизии разбили американцев в Португалии? А до того были на русском фронте. У нас же в гарнизоне – сплошь запасные. Необстрелянные, без опыта. Или я ошибаюсь?

– Другого выхода нет, – подвел итог лейтенант. – Или мы будем драться и погибнем в бою, или сдадимся и сдохнем, как скот на бойне. Все просто и ясно. И любое преимущество немцев здесь значения не имеет.

А может быть, все еще и обойдется? И нацисты лишь запугивают, но не посмеют и в самом деле тронуть папу?

С самого утра еще казалось, что обойдется. Все было как прежде, улицы заполнялись народом, лишь стояла цепь немецких солдат, сквозь которую должны были проходить все желающие войти в Ватикан или выйти наружу. Но в одиннадцать часов, еще задолго до срока истечения ультиматума, на площадь выползли «тигры». За ними появились бронетранспортеры и грузовики с эсэсовцами, у внешней стены Садов развернулись строем штурмовые орудия в сопровождении панцергренадеров.

Немцы планировали занять весь комплекс зданий за полчаса. Они не ждали серьезного сопротивления – ведь против эсэсовцев, закаленных боями Остфронта, были какие-то итальяшки! Те самые потомки римлян, которых в Африке англичане брали в плен десятками тысяч – те же самые англичане, которых наш Роммель бил, имея вдвое меньше войск! Ветераны и африканской кампании, и Остфронта единогласно утверждали, что итальянцы годны воевать лишь против диких эфиопов, а в настоящей войне не более чем балласт. И недаром штаб Африканского корпуса в планировании считал одного немецкого солдата равным пяти итальянским – ну, значит, эсэсовец из отборных частей стоит не меньше десятка! Даже в чисто пехотном бою 500-й парашютный батальон мог бы справиться со всей Папской гвардией – ну, а при поддержке еще двух первоклассных пехотных полков, танков и артиллерии... Да на месте итальяшек не стоит и пытаться, результат сражения заранее известен!

Так что – разоружить охрану, согнать этих баранов в какой-нибудь подвал (после везти их в концлагерь или исполнить здесь?), взять под контроль территорию, особое внимание уделяя архивам. И произведениям искусства, на чем настаивал некий чин из Берлина. Арест всех этих святош с последующим допросом, ради выяснения их иерархии – самого папу и нескольких персон из особого списка переправить пока в миссию гестапо в Риме. А дальше будет скучное и рутинное занятие – обыски, допросы, вывоз имущества. И Кресты за отличную работу.

Достлера не было. Он в этот момент лично арестовывал королевскую семью, конечно же, не один, а в сопровождении гестаповцев и солдат. Рудински ждал развития событий в миссии гестапо, разумно решив, что чем меньше его роль в происходящем будет видна публике, тем лучше лично для него. Зато группенфюрер Карл Вольф не мог отказать себе в удовольствии самому арестовать папу – и шел к парадному входу в Папский дворец в сопровождении гестаповцев, нескольких офицеров своего штаба и взвода солдат СС. Взгляд в сторону часовых-палатинцев и кивок эсэсовцам – этих взять, увести!

– Ну что, юде, готовы к посадке в газенваген? – спросил взводный-штурмфюрер, сплевывая под ноги караульным гвардейцам.

Ответом была очередь в упор. У этих палатинцев были не винтовки, а "беретты-38", десантные, со складным прикладом, внешне похожие на МР-40. Тут же зазвенели разбиваемые стекла, и из окон ударили пулеметы. Нескольких секунд хватило, чтобы Вольф и весь его эскорт были мертвы.

И это было лишь начало.

Испания, Мадрид, кабинет Франко. 21 февраля 1944.

– Итак, сеньоры, – начал каудильо, – я пригласил вас для того, чтобы мы сегодня смогли определиться с планом действий на ближайшее время. Прошу вас, сеньор министр экономики.

– Ситуация просто катастрофична, – недипломатично начал один из лучших экономистов Испании. – Фактически мы имеем ситуацию начала тридцать шестого года, из одиннадцати миллионов взрослых испанцев более восьми миллионов находится за чертой бедности. А еще нам грозит голод, поскольку из-за призыва в армию работников и отсутствия сельскохозяйственной техники, производство продовольствия не покрывает потребности и наполовину. Смею также напомнить, что в промышленности большая часть станков и машин изношена до предела, станочный парк практически не обновлялся с того же тридцать шестого. И американские бомбежки, от которых пострадали в первую очередь дороги, мосты, тоннели, а также порты и аэродромы. Судьба нашего золотого запаса вам известна²³ – то есть платить за импорт чего бы то ни было нам нечем. Реально. Испания сейчас является банкротом, от голода нас пока спасают поставки продовольствия из Еврорейха, от полного развала транспорта – поставки рельсов, паровозов, вагонов, автомобилей, бензина из Еврорейха же. Однако должен заметить, что объемы этих поставок сокращаются с каждым днем – если нынешняя динамика снижения сохранится еще два месяца, то Испанию ждут голод, разруха, транспортный паралич.

– Благодарю вас, сеньор, – произнес Франко. – Прошу вас, сеньор начальник Генштаба.

– Ситуация на грани катастрофы, сеньоры, – четко доложил генштабист. – Из тридцати девяти, по реестру, дивизий нашей армии, мы можем рассчитывать лишь на шесть. Три укомплектованы рекете²⁴, две – ветеранами африканской кампании²⁵, есть одна дивизия марокканской кавалерии²⁶. Эти войска получили современное германское оружие и технику из поставок последнего года и могут считаться отвечающими условиям этой войны. Еще пятнадцать дивизий крайне плохо вооружены и обучены, не имеют боевой техники, транспорта, средств связи и годятся лишь для гарнизонной службы, и наконец, последние восемнадцать дивизий «мобилизационной программы» так и остались в планах на бумаге, к их формированию фактически не приступали, за отсутствием ресурсов. Резерва надежного личного состава нет – рекете старших и младших возрастов задействованы в охране концлагерей.

– Что у нас с техникой и вооружением? – спросил каудильо.

– В наличии полторы сотни германских штурмовых орудий поздних выпусков, вооруженных 48-калиберной 75-мм пушкой, в составе трех батальонов, по штатам вермахта. Еще есть два танковых батальона – один на немецкой технике, сорок "Панцер три" разных модификаций, с разнотипным вооружением, второй батальон включает шестьдесят французских танков, также различных образцов: "Сомуа-35", "Рено-35", "Гочкис-38" – но исправных из них не более половины. Также числится несколько бронерот, вооруженных старыми русскими Т-26, БТ и бронеавтомобилями – однако после боев у Лиссабона большинство этих подразделений существуют лишь на бумаге, так как всю технику они потеряли.

– По мерке русского фронта, все барахло, – вставил сидевший в углу полковник с двумя крестами на груди. – Тот эпизод из сражения на Одере, когда три Т-54 расстреляли батальон, где был десяток "пантер", а остальное те же "штуги", полностью подтвердился моим источником с немецкой стороны. Итого, все наши бронечасти с очень большой натяжкой будут равны по боевой мощи одной русской танковой бригаде. И это при том, что по германской оценке, русские выпускают с заводов по тысяче Т-54 ежемесячно – а мы испытываем огромные проблемы даже с текущим ремонтом, из-за отсутствия производственной базы и запчастей, об изготовлении новой техники и речи не идет. Но простите, господин генерал!

Генштабист чуть промедлил, но продолжил. Было простительно нарушать субординацию личному другу каудильо и герою той войны, потерявшему двух сыновей под Мадридом и Теруэлем.

– К сожалению, рейх категорически отказался продать нам даже малое количество "тигров" и "пантер". В отличие от японского союзника, мы не имеем в уплату стратегических товаров – только нашу храбрость в борьбе с западной плутократией и русским большевизмом. По артиллерии: Германия поставила восемьдесят противотанковых 75-мм пушек РаК40, они пошли на формирование противотанковых дивизионов надежных пехотных дивизий – а также двести 105-мм немецких и девяносто 122-мм русских гаубиц. Правда, к последним совсем немного боеприпасов. Эти орудия также в артполках вышеупомянутых дивизий "первой линии". Еще есть несколько сот 75-мм пушек времен прошлой Великой войны, совершенно не отвечающих современным требованиям – например, они непригодны для борьбы с танками. Тяжелая артиллерия представлена двумя дивизионами 150-мм гаубиц, образца еще той войны. Хорошо, что удалось получить от немцев достаточное количество минометов. Но это обычные системы калибр 50 и 81 – ничего похожего на русские "катюши" и "тюльпаны" мы не имеем. Есть еще шестьдесят зениток "88" – однако же посылать их на фронт крайне нежелательно, поскольку они составляют основу ПВО страны. Что до авиации, то она, к сожалению, понесла потери в Португалии – сейчас же мы имеем всего 56 Ме-109G, 37 Ю-88, 25 Не-111. Еще есть полторы сотни старых машин, оставшихся со времен Гражданской войны – русские бипланы И-15 и Р-5, французские "потезы-25", итальянские "фиаты". Резервов техники нет. Собственное производство кое-как обеспечивает потребность в стрелковом вооружении и боеприпасах. Снарядов и автомобильного бензина хватит на месяц интенсивных боевых действий, авиабензина – на две недели. Мой вывод – война против русских или англо-американцев без поддержки рейха – это самоубийство.

– На Пиренеи не надейтесь! – вставил полковник. – Господа, я тут имею сведения из Италии. Там в похожей местности существует фактически коммунистическая партизанская республика, контролируемая русскими парашютистами – которые, однако, имеют под своей командой несколько тысяч местной гверильи, организованной по-военному, дисциплинированной и отлично вооруженной. И это в Италии, где еще месяц назад, до входа туда немцев, повстанцев не было вообще! Что будет у нас, прибегни русские к такой тактике, мне страшно представить²⁷!

– Благодарю Вас, сеньор генерал, – спокойно сказал Франко. – Сеньор адмирал Бланко²⁸?

– К сожалению, мой доклад будет короче всех, – заявил адмирал. – Флота у нас нет. Все наши корабли крупнее тральщика потоплены в море или выведены из строя бомбардировками в портах. "Галисию", "Наварру" и два эсминца можно восстановить – но это займет не меньше трех месяцев, даже при нормальной работе заводов. База в Ферроле и береговая оборона Атлантического побережья понесли огромный урон от тех же бомбардировок. База в Кадисе также неоднократно подвергалась бомбовым ударам. Мало пострадала Картахена. А наши германские союзники прибрали к рукам все, до чего могли дотянуться – не сомневаясь, что Испания существует лишь затем, чтобы обеспечивать выход в океан их субмарин. Мой вердикт – вторжения с моря мы отразить не сумеем.

– Благодарю и вас, – сказал Франко. – А теперь, сеньоры, я хотел бы, чтобы вы выслушали главное. Прошу вас, отец Карлос.

Военным капелланам в любой армии положен мундир, хотя и с особыми знаками отличия. Но святой отец, глава Испанского военного ордоната²⁹ был в обычном священническом облачении, что подчеркивало – он выступал сейчас в первую очередь как голос Рима, а не как подданный и подчиненный каудильо.

– Дети мои, – сказал он, – надо кончать эту войну. Причем немедленно. Или мы рискуем потерять нечто больше, чем просто наши жизни.

В кабинете установилось напряженное молчание. Слышно было, как где-то муха бьется о стекло.

– Начну издалека, но прошу вас выслушать внимательно, – продолжил отец Карлос. – Для вас не будет откровением, что христианскую веру в Германии сейчас лишь терпят. А истиной же, обязательной в "истинно арийских" кругах, то есть тех, кто реально управляет, в таких организациях, как СС и СД, считается некое подобие древнегерманского язычества – хотя и Мать наша, Католическая Церковь, и русская РПЦ едины во мнении, что никаких языческих богов не было и нет – а есть бесы и демоны, искушающие нестойких в вере. Сначала немцам удается то, что не получилось у них в прошлую Великую войну: поставить на колени Европу. Военная удача поначалу сопутствует им и в России – с переменным успехом, если вспомнить битву под Москвой – но совершенно непонятное начинается уже после. Русские вдруг стали побеждать немцев в каждом сражении, даже с меньшими силами – достаточно вспомнить разгром Арктического флота Германии, это был не бой, а бойня, волк в стаде овец! В рейхе стали говорить, сначала шепотом, а после уже открыто, что русские и есть подлинные арийцы, и это арийские боги вступили в войну на стороне своих истинных детей – хотя мы-то знаем, повторяю, что никаких "арийских богов" нет! Затем приходят известия, полностью подтвердившиеся, что немцы, пытаясь переломить ситуацию, стали устраивать богомерзкие сатанинские обряды с массовыми человеческими жертвоприношениями – причем повторяли их неоднократно, хотя это им не помогало! Зато Сталин в это же время решительно прекращает все и всяческие утеснения РПЦ, вплоть до возврата церковных зданий. А русский Патриарх объявляет крестовый поход против "черного воинства Сатаны" – и невероятные победы русских становятся нормой. Русские священники напутствуют солдат перед боем. А еще я прочитал репортаж сеньора Хемингуэя о "современных спартанцах" – и, навел справки у своих друзей в Германии. Все оказалось правдой – русский самоходный полк, одолевший эсэсовскую танковую дивизию, известен у русских под прозвищем "святое воинство", поскольку был оснащен на средства Церкви и благословлен ею на бой. Но тогда вопрос, язычники-спартанцы или все-таки Христовы воины одержали ту победу, которая является лишь самым показательным случаем побед русской армии?

– Отче, простите, вы это серьезно? – не выдержал каудильо. – Безбожники большевики стали Христовым воинством – такого быть не может!

– В силах Господа обратить Савла в Павла, – ответил отец Карлос. – Но посудите сами. Придя к власти, Гитлер начинает планомерное преследование христианства в Германии, не имея на то никаких рациональных потребностей – не есть ли это плата Князю Тьмы? А с момента вторжения в Россию, немцы убивали миллионы безоружных русских, в том числе, женщин, детей, стариков – так что этих людей вполне можно считать невинными жертвами – а ведь живое древо Веры Христовой питается кровью мучеников. Возможно, что поначалу нацисты не знали, кому поклоняются в действительности, искренне веря в "древнеарийских богов". Но тот, чье имя не может быть названо, требовал крови – и зверства немцев в России, скорее всего, на деле были скрытым вариантом "черных месс". А затем он выступил перед своими адептами в истинном обличье – и был ими принят, только этим можно объяснить уже открытое совершение дьявольских обрядов. Но это не могло помочь продавшим свои души – потому что если одна из сторон склоняется к сатане, то отчего бы Господу не помочь стороне противоположной? И мы видим реакцию Сталина, и что начало происходить на русском фронте, даже вопреки рациональным объяснениям – при том, что над англичанами и американцами Германия продолжает одерживать победы. А объяснение простое – сила Тьмы не может быть выше силы Света. И я спрашиваю теперь, что делать нам?

Снова повисло мрачное молчание. Собравшиеся вовсе не были романтиками – это были умные, предельно жесткие прагматики, прекрасно умевшие быть и жестокими, и беспощадными, но все-таки у этих людей, в отличие от Гитлера, была грань, которую они не хотели переходить.

Стук в дверь показался выстрелом. И в кабинет даже не вошел, а влетел капитан, адъютант.

– Сеньор каудильо, включайте скорее радио! Это надо вам услышать!