Текст книги "Сумерки богов "

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Отдельно стоит сказать про юг Италии. Особенность его в том, что, во-первых, там исторически нравы более патриархальные, когда помещик рассматривается как "отец", во-вторых, если на севере левые категорически оттеснили "верхи" от штурвала, то на юге эти помещики, торговцы, заводо– и судовладельцы, также весьма недовольные немецким диктатом и готовые сменить сторону в этой войне, остались у руководства местным Сопротивлением. Которое, в-третьих, оттого выступает не под коммунистическими, а под национальными лозунгами. Еще одной особенностью следует признать активное участие в событиях неких кругов, именуемых мафией – которая понесла весьма ощутимый урон при Муссолини, и оттого ему злейший враг. Но поскольку у этих господ весьма тесные связи с кузенами – то и на Юге преобладающее влияние имеют они, а не мы.

Ватикан. Его позицию можно сравнить с утесом, возвышающимся над бушующим морем. В основе этого убеждение, что немцы не посмеют пойти против католической Церкви, являющейся на протяжении веков неким экстерриториальным учреждением. Отсюда и отношение Ватикана к немцам – с явным презрением, кто они тут такие! Следует также отметить шаги Церкви, которые можно расценить, как явно недружественные рейху – так, в монастырях охотно укрывают евреев и прочих лиц, опасающихся ареста гестапо. Папа объявил срочный набор солдат в свою Палатинскую гвардию, куда уже записалось свыше двух тысяч евреев, преимущественно из числа военнослужащих Королевской армии – а также закупил значительное количество оружия и боеприпасов, как из итальянских арсеналов, так и в Швейцарии, "для нужд швейцарских гвардейцев". Еще можно отметить, что монастыри стали принимать на хранение ценности, прежде всего антиквариат – поскольку ходят упорные слухи, что немцы будут грабить, как в Бельгии и Франции. Никаких ответных действий немцев пока не последовало, что укрепило Церковь в ее убеждении. В то же время отмечены слухи, что "Гитлер задумал отправить католиков вслед за евреями", – источник не установлен.

Северная Италия. Начало февраля 1944.

"Да здравствует война. Она одна

Способна сделать интересной нашу жизнь."

Гауптман поморщился – даже для губной гармошки нужен хоть какой-то слух. К тому же этот мотив уже начинал раздражать. Приказать, чтобы заткнулись – с другой стороны, на фоне всего прочего, это не столь большая помеха. Можно и потерпеть.

Лязг гусениц, рев мотора, пыль. Бронетранспортер с трудом одолевал подъем. Но гребень был впереди – вот скрылись из вида, нырнули вниз, мотоциклисты головного дозора, за ним головной "кюбель". Сам гауптман, по опыту русского фронта, предпочитал броню – спокойнее, если обстреляют. Здесь, в Италии, партизан пока нет, мы только еще вступили – ну значит, очень скоро появятся! Так что, чем больше мы успеем расстрелять в самом начале, тем легче будет потом. Еще чуть-чуть – ну вот, уже и на перевале! Теперь спуск в долину, а несколькими километрами дальше, снова вверх.

Гауптман, как истинный немец, был склонен к музыке, философии, и бережливости. И был согласен, что солдат должен безропотно переносить тяготы и лишения – но его бесила причина, по которой он должен был сейчас глотать пыль. Проклятые французы – трудно поверить, какой бардак творился на их железных дорогах совсем недавно! Ну какой дурак мог считать забастовку не злостным антигерманским саботажем, а чисто экономическим спором? Жалко конечно нашего славного адмирала – но только после его предательского убийства, Рейх начал наводить там орднунг, железной рукой. Хотя расстреляли лишь главарей – нет никакой возможности заменить весь французский персонал, машинистов и путейцев! – но взятие в заложники членов их семей тоже дало хороший результат. Паровозы и станционное оборудование вдруг стали подозрительно часто ломаться, а ремонт столь же необоснованно затягиваться? Что ж, лягушатники, если вы с таким старанием спорили с Петеном за свое жалование – то получать вы его будете в прямой зависимости от реальных тонно-километров, ну а если их нет, будете голодать – и конечно, вы считаетесь мобилизованными, так что самовольно сменить место работы вам запрещено! Дело стало налаживаться – так появилась новая напасть: даже над южной Францией ночами стали появляться тяжелые штурмовики В-25, расстреливая из пушек паровозы на перегонах – поскольку прикрыть зенитками всю протяженность дорог было решительно невозможно! А когда движение по ночам замерло, те же самолеты начали бросать бомбы на пути – и эти чертовы французы каждую воронку засыпали сутками! Наплевав на убыток – выяснилось, что существует целый заговор по сбору денег и продуктов для таких саботажников! В конечном счете, немецкие войска в Италию не въезжали как союзники, разгружаясь на вокзалах Рима, Турина, Милана, Венеции – а входили как враги, походными колоннами через границу!

И сколько при этом будет сожжено бензина? Когда французам его вообще уже не отпускают, заставляя переводить автотранспорт на газогенераторы, сжигающие дрова или солому! Так теперь ходят слухи, что и в Рейхе то же самое, по крайней мере, для гражданских. А износ техники, а значит необходимость в ремонте и запчастях? Конечно, это не Восточный фронт, где кроме противотанковых рвов, есть противотанковые дороги – расскажи ему раньше, что такие бывают, гауптман не поверил бы: дорога, на которой застрянет танк? Пока не увидел это под Смоленском – колеи глубиной в метр, где даже гусеничная машина сядет на брюхо, и все в полужидкой глине, оплывающей как кисель. Ну что ждать от дикарей, не способных даже у себя дома навести порядок – в Германии такого не потерпели бы даже между самыми глухими деревнями! Здесь же, в Италии, было хоть сухо и твердо – но эти подъемы, спуски, повороты серпантином, неужели трудно было поработать лопатами, прокопав ровно и прямо? Орднунг, как показатель развития нации, должен быть везде!

Гауптман достал карту. Как называется эта деревня – Валле Фиоренте? Каменные дома, лепящиеся плотно друг к другу, за каменными же оградами. Против легковооруженного противника там можно было продержаться – но если у атакующих есть артиллерия или минометы, деревня станет одной большой ловушкой. В отличие от России, здесь было мало леса, но много камней. Это хорошо – негде прятаться партизанам.

Рота шла как положено – второй бронетранспортер сместился чуть влево, ствол его пулемета был повернут влево, следующий за ним – вправо, так же держа под контролем правую сторону дороги, и дальше так же, в шахматном порядке. Хотя так колонна занимала всю ширину деревенской улицы, в которую переходила дорога. Сбавить что ли скорость – чтобы ненароком не задавить кого-нибудь, или домашнюю скотину? Плевать – график движения прежде всего! А эти итальяшки должны быть благодарны, что мы пришли защитить их от вторжения русских дикарей (кем еще считать тех, кто не умеет строить у себя приличные дороги)?

Редкие прохожие шарахались в переулки, или прижимались к заборам, пропуская машины. Гауптману они были глубоко безразличны, как и эта деревня. Прикажут – будем охранять ее от партизан. Прикажут – сотрем с лица земли, вместе со всем населением. Как не раз было в России, и совсем недавно, во Франции. Гауптман был не эсэсовцем, а офицером вермахта – но должен же кто-то делать и грязную работу?

И тут он увидел, как ему показалось, гранату, летящую слева. Как тогда, на русской лесной дороге – и после той партизанской засады, из роты выжило одиннадцать человек. Граната пролетела над каской идиота с губной гармошкой, он еще не понял, продолжал играть – и ударила в бедро солдату напротив, который дремал, согнувшись на скамье у борта, он вскрикнул, проснулся. Тут только гауптман увидел, что это не граната, а всего лишь камень. Его охватила ярость, и желание отомстить – за ту секунду страха, что он испытал.

–Аларм! Партизанен!

Короткая пулеметная очередь со второго бронетранспотера. И крик – он побежал вон туда! Я в него попал!

Солдаты быстро спешились, занимая оборону. Пулеметчики готовы были открыть огонь. Но вооруженного противника не было – лишь жители деревни с испугом смотрели на чужаков. На земле лежал мальчишка, лет двенадцати – пуля попала ему в ногу, он плакал – как показалось гауптману, мерзко скулил, как щенок. Из "кюбеля" подбежал жандарм-итальянец – проводник и переводчик. Затем примчалась женщина с криком "Джузеппе! Мой Джузеппе!" – солдаты, оцепившие место происшествия, не пропустили ее, отпихнули прикладом. Наконец появились трое важных итальянцев – мэр, священник, жандарм. Гауптман вспомнил, как всего две недели назад, во французской деревне – забыл название, сколько их было, таких? – пришлось переворачивать все дома, разыскивая священника и мэра. Чтобы расстрелять их, как заложников, у стены деревенской церкви. А здесь они не прячутся сами пришли – ну, это же Италия, а не Франция, тут другие правила, пока!

Что там галдят эти итальяшки? Причем все одновременно? Требуют пропустить к этому щенку его мать, и еще вон того, деревенского доктора? А гаденыш смотрит даже не со страхом, со злостью! А если бы у него была граната? А если завтра она у него будет? Уверен, что его сейчас отдадут маме? И после все в этой деревне будут знать, что можно безнаказанно кинуть камень в немецкого солдата? Фельдфебель!

И гауптман сделал привычный жест, пальцем вниз. Ему нравилось это, чувствовать себя равным богу – решать, жить или умереть тому, кто перед ним. Правда, лучше это получалось перед строем – вот, стоят те, из кого надлежит, каждого десятого, а он смотрит, и чувствует их страх. Сам гауптман при этом никогда никого не убивал – зачем, если есть солдаты? Он же не какой-то мясник из СС! Завизжала женщина, первой понявшая, что сейчас будет, ее едва удерживали двое солдат. И что-то заорали итальяшки – но это уже не имело никакого значения. Это очень хорошо, что солдаты уже не однажды, и совсем недавно, участвовали в усмирении французских бунтовщиков, и отлично знали, что им делать. По команде фельдфебеля, тот самый рыжий унтер-офицер, начисто лишенный музыкального слуха, но мучивший губную гармошку, снял с плеча МР. Женщина заорала совсем истошно, остальные макаронники поддержали – и весь этот шум перекрыла короткая очередь. И вдруг стало тихо.

–Ты! – сказал гауптман, повернувшись к переводчику – скажи им, что вот этот, как его имя, расстрелян за непочтение к немецкой армии! И что если подобное повторится здесь, будет расстрелян каждый десятый! А при сопротивлении – все, и деревня будет сожжена! Германия, в лице ее доблестных солдат, не потерпит к себе ни малейшего неуважения! И пусть расходятся по домам. По машинам!

Да, это не Франция... Вместо того, чтобы радоваться, какой участи все они избежали? Может, собрать их в кучу, поставить на колени, и заставить кричать "хайль Гитлер"? И узнать, где дом семьи этого Джузеппе, чтобы спалить из огнемета? Нет, это все ж не Франция – подождем. Французы тоже ведь поначалу считались союзниками! И Достлер уж точно, не будет сдерживать усердие своих подчиненных! А все же одно хорошее дело сделано – жители этой деревни предупреждены, что будет за малейшую попытку к бунту!

Деревня осталась позади. В молчании – лишь женщина кричала что-то, долго и зло, пока ее голос не заглушило расстояние и рев моторов. Уже вечером гауптман из любопытства спросил у переводчика – узнав, что это были, как он и ожидал, всего лишь проклятия и призывы всех кар земных и небесных на головы его собственную, его солдат, и всех немцев вообще, презрительно пожал плечами, поскольку не верил в бога. Лишь подумал на минуту, впредь стоит ли расценивать подобное как "антинемецкую деятельность", ведь вреда никакого? Решил что стоит, поскольку налицо намерение – и если ему доведется быть в этой деревне, он эту женщину найдет, для справедливого наказания.

И с чистой совестью вычеркнул из памяти события этого дня.

Лондон. 8 февраля 1944.

 Англия праздновала победу. Впервые за всю войну удалось не просто высадить войска на континент, но и закрепиться там. Немцы были разбиты, понесли огромные потери – а несколько сотен взятых пленных самого жалкого вида, некоторых даже в бинтах, прогнали по лондонским улицам. После чего "этих проклятых гуннов" ждало не отлынивание за колючей проволокой, а работа – ведь Британия сейчас не настолько богатая страна, чтобы кормить бездельников. Работа, конечно, не на военных заводах, а на фермах – взамен взятых в армию мужчин.

   Правда, возникла одна проблема, на которую тут же обратили внимание газеты и политики. Чтобы добрая старая Англия не голодала, еще в 1939 году была создана так называемая Женская Земельная армия, Лэнд-герлс, куда набирали, в дополнение к селянкам, городских жительниц – домохозяек, секретарш, горничных, парикмахерш, официанток и всех прочих, без кого могло обходиться военное производство – сначала в добровольном, а после в добровольно-принудительном порядке. Жили лэнд-герлс в особых домах-общежитиях, от нескольких десятков до сотни человек, имели свою униформу (которой, впрочем, не всем хватало – тогда ходили в своем), работали, как правило, без отпусков и выходных, получая 28 шиллингов в неделю (из которых половина сразу вычиталась за еду и проживание), и кроме работы на фермах и в полях были заняты еще на валке леса и распиле бревен – в общем, делали практически любую работу, которая встречалась за пределами городов. Причем помимо прикрепленных к фермам (и конечно же, все стремились, чтобы это было невдалеке от дома), существовали еще и мобильные бригады, которые перебрасывали в приказном порядке туда, где требовалась рабсила. Кто говорит про социалистические методы – ну да, вроде у советских было что-то подобное, однако же благодаря этому Британия не знала голода в эту войну – и кто-то сомневается, что цель оправдывает средства¹¹?

   И теперь в эту среду, где самоотверженно трудятся на благо Британии тысячи англичанок, без мужского внимания и общества, без надзора семей, без развлечений и досуга, впустить мужчин, чужих, врагов?! Вы стадо козлов на капустное поле запустить не пробовали? Говорите, не все там гунны – есть еще какие-то грузины, армяне, чеченцы – ну значит, стадо горных козлов! И что станет с боевым духом наших английских солдат, когда они узнают, в какой компании их жены, невесты, сестры и дочери дожидаются их возвращения с поля битвы? А если не дождутся? Вы уверены, что все наши женщины проявят высокую нравственность? Приставить конвой для круглосуточного надзора? Так работа на фермах очень часто – это малое число людей вдали друг от друга, сколько потребуется солдат, чтобы бдили постоянно – и не будет ли это оскорблением для наших женщин? В итоге решили срочно набрать в Лэнд-герлс женщин старших возрастов и должных морально-нравственных качеств, для функции надзора – а пока выпустить агитационные материалы, где работающим девушкам разъяснялась необходимость вести себя в рамках истинно английской морали.

   В остальном же проблем не предвиделось. Немецкие самолеты совершенно исчезли из английского неба, и даже в Лондоне на улицах нередко можно было видеть людей без противогазов – вопреки строгим предупреждениям гражданской обороны. Голода не было, а значит, жить было можно. Ясно было, что после войны Британия будет уже не той, что прежде. Но о том настанет забота именно после войны! Так что англичане в большинстве смотрели в будущее с оптимизмом.

   В доме на Даунинг-стрит, однако, этих настроений не разделяли. В кабинете, обставленном в стиле "старой доброй Англии", беседовали два пожилых джентльмена.

   – Уинстон, я бы все же советовал вам меньше употреблять спиртное. Даже если это столь любимый вами армянский коньяк.

   – К дьяволу, Бэзил! Имею я право под конец жизни на маленькое удовольствие, если уж нет ничего другого?

   – Ну, насколько я могу видеть общую картину, все идет по нашему плану?

   – Идет, но не так быстро, как надо, черт побери! Да, после Ленинграда, и совместного заявления Трех Держав – Турция, Испания, Италия, прекратили активные действия против нас, но пока не спешат даже очистить занятые ими территории! Переговоры, посыл представителей, вежливые слова, обещания на будущее – и пока все! А Франция меня просто разочаровала!

   – А что там? Насколько я могу судить по предоставленной мне информации, первый этап операции выполнен успешно. Если не считать некоторой задержки – жаль, конечно, наших парней, но три погибших батальона – это приемлемая плата за Гавр?

   – Первый этап, дорогой Бэзил, только первый! Да, мы заняли Гавр, но не можем сделать ни шагу вне дальности корабельной артиллерии! Порту все равно досталось, причем, к сожалению, большей счастью от нашего же обстрела и бомбежки – там обещают все восстановить не раньше, чем через десять дней! И кто знал, что немцы нарушат свой же орднунг – принимать на вооружение мины одновременно с тралами против них! Против этих гидродинамических взрывателей у нас нет иных средств, кроме как или ползти со скоростью черепахи, или набить трюмы старого корыта пустыми бочками, посадить экипаж из сорвиголов – и вперед, искать безопасный путь! А без порта в тылу нельзя наступать – в Объединенном штабе уже боятся, что будет как в Португалии, стоит немцам заняться Гавром всерьез. Уже проявилась головная боль – армейцы требуют для высаженных на плацдарм войск не меньше тысячи тонн снабжения в сутки, и это предел, что можно выгрузить с десантных судов на разбитые причалы и необорудованный берег – страшно представить, что будет, если разразится шторм, а немцы начнут наступление!

   -Ну, Уинстон, насколько мне известно, у Гитлера нет сейчас лишнего десятка дивизий. Благодаря русским, которые уже твердо встали на Одере и нацеливаются на Берлин.

   – Именно, Бэзил! Ладно, пока русским тоже надо подтянуть тылы, и добить кое-где окруженных гуннов. Но через два, три, четыре месяца они пойдут вперед, и где тогда остановятся – на Рейне? А проклятый де Голль на русской территории спешно формирует свою армию, набранную из всяких подонков – свою, независимую от нас! Тут возможно даже самое худшее – если он вместе с русскими первым войдет в Париж, а мы все еще будем топтаться у Гавра! В чьей орбите тогда будет Франция? И с кого мы тогда будем требовать возмещения убытков – с Голландии и Норвегии? Если Сталин заявил, что Германия в первую очередь будет платить СССР, а уж после... Он не дурак и отлично понимает, что чем дальше, тем меньше он будет нужен нам, а мы ему – так что, при обострении отношений, мы рискуем не получить с немцев ни пенса! А глядя на это, и французы откажутся платить! Бэзил, открою вам ужасную тайну: мы банкроты! Уже сейчас долговые обязательства Британии перед янки превышают наши активы! И если Дядя Сэм потребует немедленной уплаты, нам останется лишь признать себя американским протекторатом. И этот долг растет – мы вынуждены делать наши ставки, в надежде отыграться!

   – Что ж, вижу, что наши финансовые секреты оберегаются лучше военных. Даже от меня.

   – В данном случае, Бэзил, финансы и война связаны самым теснейшим образом. "Могучий флот и армия Британии нужны", – мне впору петь оперную арию того героя. Прибрать к рукам Европу, что нам достанется: линия продвижения наших армий – это устойчивая граница нашей сферы влияния, нашего рынка. И привести к покорности всех этих индусов, бирманцев, малайцев, кенийцев, всю эту бунтующую сволочь! Даже если мы после собираемся дать им независимость – есть разница, быть вышвырнутыми пинком или уйти добровольно, как добрый дядюшка, сохраняя за собой собственность и право судить? Потратиться сейчас на колониальную войну – чтобы после долго стричь купоны. Пока идет война со странами Оси, мы можем рассчитывать, в усмирении колоний, на американские ресурсы – ради святого дела борьбы с итальянским или японским агрессором. А что делать после, когда до Дяди Сэма дойдет, что мы внаглую его используем в своих интересах?

   – Снова Индийский океан?

   – А нам нужны кузены в нашей Индии? Взгляните на Австралию, которая из нашего превратилась в американский доминион – трудно ждать патриотизма от тех, кто давно уже пользуется американскими товарами вместо наших. Но если янки вышибут из Индийского океана япошек, а затем сами уберутся оттуда ко всем чертям, мы будем очень им благодарны.

   – Потомки римлян там тоже лишние, Уинстон. Меня лично нервирует, видеть на карте пути снабжения нашего "доминиона Пенджаб" вокруг Африки – в водах, где у нас нет баз, за Кейптауном – лишь "защищенные якорные стоянки" без снабжения и ремонтных мощностей. Можете вы внятно объяснить мне, что за возня происходит в Италии и вокруг нее? После того, как туда, "по союзническому обязательству", вошли немецкие дивизии, которыми командует печально известный Достлер. Надо думать, французы наконец вздохнули свободно?

   – К чертям, Бэзил! Именно по вопросу, прямо связанному с Францией и Италией, я вас и позвал. Если наша главная проблема, что эти чертовы французы, даже после взятия нами Гавра, не хотят подниматься на общий бунт, надо ускорить этот процесс! А заодно резко осложнить положение Германии, если уж это плохо получается чисто военным путем. Помните ваш доклад, что вы сделали по моей просьбе две недели назад?

   – О последствиях занятия немцами Святого Престола?

   – Рекомендую не произносить вслух. Здесь у стен нет ушей, но мало ли... Вы ведь уверены в своих оценках?

   – Которых?

   – Ну вот в этой например: "Восстание во Франции становится по-настоящему всеобщим и немедленно – причем Петен сам слагает полномочия даже под угрозой жизни, объявляя при этом для всех французов необходимость восстать против рейха".

   – Да. У него просто не будет выбора. Французские консерваторы, на которых сейчас единственно опирается Петен, это католики.

   – Примем. Пункт следующий: "Испания немедленно заявляет о выходе из нацистского блока и присоединении к союзникам. Поскольку именно защита католичества была главным козырем Франко против республиканцев. Политически он, конечно, фашист – но в смысле идеологии, просто жесткий консерватор. У него будет выбор – или бунт, поддержанный армией, или переход в противоположный лагерь. К тому же у него есть основания надеяться, что в этом случае его действия против Англии и США будут в значительной мере прощены. Особенно если испанская армия примет непосредственное участие в боях, на своей территории – немецкий Гибралтар будет блокирован с суши, а плацдарм в Порту "распечатан", аэродромы и военно-морские базы Испании отдаются в распоряжение англо-американских сил. И есть основания полагать, что фанатичного сопротивления немцев не будет: большинство личного состава горнострелковых дивизий вермахта – это уроженцы южной Германии, католики".

   – Да. Преимущество Франко в том, что он не опирается ни на одну из политических сил Испании, то есть не зависит ни от кого конкретно – а сумел установить равновесие, устраивающее всех: монархистов, аристократов, промышленников, духовенство, армию, сепаратистов в Каталонии и стране басков, и даже, в целом, низы общества. Однако при его даже пассивном согласии с немцами по такому вопросу – тут и не католики не упустят повод для недовольства! А реалии Испании таковы, что кресло правителя лишаются чаще всего вместе с головой. И слишком многие, включая самого Франко, уже поняли, что союз с Гитлером был ставкой не на ту лошадь – нужен лишь предлог, а где найти лучший, чем такое?

   – Что ж, примем. Дальше: "Бразилия ускоряет мобилизацию и отправку своих дивизий в Европу. Аргентина немедленно арестовывает все счета и начинает жесткое полицейское преследование немцев, особенно сохранивших связь с фатерляндом. Структуры мальтийского ордена, иезуитов и "опус деи" активно сотрудничают со всеми антинацистскими некоммунистическими силами. Банковские ресурсы Швейцарии и Латинской Америки обращаются против нацистских структур через доступные названным организациям механизмы тайной войны".

   – Все очевидно. Я написал "некоммунистическими", поскольку союз Ватикана с русскими безбожниками кажется маловероятным. А с православной империей, которую пытается сейчас изобразить Сталин, тем более. В религии, как в бизнесе, очень не любят конкурентов. Аналогично с финансами – особенно если вспомнить ту авантюру с фальшивками Гитлера, в прошлом году. Ее одной достаточно, чтобы отношение швейцарских "гномов" к рейху стало ну очень прохладным – а если еще и замолвят слово такие клиенты! Кстати, Франция перед войной строила свой большой флот – все эти "Ришелье", "Дюнкерки", "Кольберы" и "Могадоры" – с финансовой помощью иезуитов, которые отнюдь не обеднели. Добавлю еще, что при таком раскладе все награбленное, что наци стащили в швейцарские банки, становится "выморочным имуществом", и нужен лишь повод – и тут представляется просто идеальный случай!

   – Логично. Дальше: "В Италии начинается всеобщий бунт. Подавляющее большинство армейских капелланов призывает к немедленному повороту итальянских штыков. На севере Италии, с достаточной вероятностью, вспыхивает коммунистическое восстание, поддержанное вторгшимися русскими. В конечном итоге мы будем иметь разоренную Италию под советским контролем".

   – Насколько мне известно из вашей информации, Уинстон, немцы в Италии уже ведут себя не как союзники, а как завоеватели. История с мальчиком Джузеппе из какой-то деревни, расстрелянным за то, что бросил камень в проходящую колонну, весьма характерна. Немцы уже хватают итальянцев "за антинемецкие деяния", подвергают избиениям и пыткам – все это происходит на территории формального союзника, но подчиненные Достлера привыкли поступать именно так. Как к этому относятся итальянцы, легко представить. Особенно с учетом того, что немцы, войдя в Италию под предлогом защиты от русского вторжения, так и не появились, собственно, на фронте – а гораздо более озабочены охраной дуче от возможного переворота – поскольку Муссолини не доверяет сейчас даже собственной армии.

   – Справедливо. Могу даже добавить к вашим доводам, Бэзил, еще один. Вы знаете, сколько наших граждан на территории Британии погибли от рук американских солдат? Несколько сотен – в основном, конечно, происшествия с транспортом, но есть также и убийства, не говоря уже об грабежах и изнасилованиях. Но попробуйте найти о том хоть слово в наших газетах! А в Италии уже говорят о множестве итальянских мальчиков, убитых немцами – и это всего за две недели, прошедшие с того случая. Что показывает, как итальянцы относятся к своим "освободителям". И легко догадаться, кем они считают дуче, призвавшего эту "банду убийц, воинство ада" – Италия страна католическая, и там очень нервно отнеслись даже к слухам о черных мессах СС. И что тогда итальянцы должны думать о русских, ведущих с Гитлером беспощадную войну – и как этим пользуется Сталин, ну вы читали тот доклад МИ-6?

   – Мрачный выходит прогноз, Уинстон. В северной Италии установится коммунистический режим, а на юге сядет мафиозный диктатор – "горилла", как в каком-нибудь Никарагуа. И мы просто не успеваем вмешаться – зато можем очень хорошо поделить итальянское наследство. Вся Африка. Суэц, Ливия. За Тунис, Алжир и Марокко не уверен – там окопались немцы и французы. Хотя если вы решили?..

   – Да, Бэзил. Как говорят – ничего личного, но папа нам сейчас полезнее в роли мученика. Надеюсь, вы понимаете, что ни одно слово из сказанного здесь не должно увидеть свет не только сейчас, но и в будущем?

   – Уинстон, интересы Британии превыше всего. К тому же я не католик. Но решатся ли немцы?

   – А отчего они должны не решиться, Бэзил? Получив информацию, что именно Ватикан настоятельно рекомендовал Хорти, Франко и Виктору-Эммануилу сменить сторону? К тому же нам известно, что в определенных кругах Ватикана всерьез обсуждались последствия возможного покушения на Гитлера, примерно так же, как вы писали свой отчет – вот только если немцы узнают о том как о подготовке и поддержке заговора? Наконец, финансы рейха в еще более плачевном состоянии, чем наши – и вполне возможен соблазн поступить со Святым Престолом, как король Филипп с тамплиерами.

   – Добавлю еще одно, Уинстон. Если Гитлер не дурак. Он ведь наверняка знает, что кое-кто из его же окружения посматривает в нашу сторону – или, по крайней мере, догадывается? И вряд ли доволен, когда кто-то думает уже лишь о том, как бы сбежать в Аргентину? Ну так сжечь мосты – чтобы все знали, отступления не будет! Заставить своих же – драться до конца.

   – А если он не фанатик? А сам о том же помышлял?

   – Насколько я знаком с его психологическим портретом, он слишком привык к роли вождя. И скорее умрет в осажденном Берлине под русскими бомбами, чем поспешит в изгнание.

   – Надеюсь, что вы не ошиблись, Бэзил. И что не ошибся я. Осталось лишь малое – устроить "утечку информации" в Берлин о зловещих планах Ватикана. Ну а дальше – немцы все сделают сами.