Текст книги "Сумерки богов "

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

   Новый 1944 год, мы встречали в море, провожая союзников. Так я и не узнал, были ли Черчилль и Рузвельт на борту англо-американской эскадры, или летели самолетом, а флот – чтобы нам пыль в глаза пустить? Довели пока еще союзников до острова Медвежий, границы британской зоны ответственности, и вернулись в Полярный шестого января.

   Думали, отдохнем наконец. А тут такое творится! Погрузка войскового конвоя производится в предельно сжатые строки, чтобы затруднить противнику своевременные контрмеры, даже если хорошо сработает его разведка. На транспорта принимают войска, причем не только морскую пехоту и стрелковый полк, но и тылы, батареи береговой обороны, батальон аэродромного обслуживания и огромное количество запасов, как на полгода автономных действий, и что вовсе непонятно – какие-то гражданские, ну и те, кто надо – погранцы и НКВД. Конечный пункт пока не объявлен, что дает простор для слухов. Одни говорят, Тронхейм. Так ведь вроде еще не взяли его – ну вот-вот, чтобы времени не терять. Другие же про Новую Землю или острова Франца-Иосифа – что там собираются секретную военно-морскую базу строить.

   Когда же я в штабе узнал истинную цель, то сначала не поверил. Какой немецкий десант на Шпицберген, фюрер, что, умом тронулся совсем? Высадиться там положим, нетрудно, например, чтобы базы субмарин и патрульной авиации основать – а после снабжать как? Там же ничего кроме угля нет, все придется с материка везти – солярку, торпеды, провизию. И это при том, что от Арктического флота Рейха рожки да ножки остались – обеспечить эту коммуникацию немцы ну никак бы не сумели!

   – Михаил Петрович, так прямо написано в приказе из Главного Штаба, из Москвы. Наша разведка получила информацию, и мы вынуждены превентивно занять Шпицберген, чтобы устранить угрозу союзным конвоям, – сказал Зозуля, будущий главком флота, а пока лишь заместитель начальника штаба СФ. – Так и будет заявлено их представителям, когда корабли уже выйдут в море. Тем более что фактически и Норвегия, и англо-американцы отказались от своего суверенитета над Шпицбергеном, после мартовского набега "Шарнгорста" эвакуировав оттуда свою администрацию, войска и большую часть населения.

   Судя по тому, что мы из Нарвика, Киркенеса и Варде, очень похоже, уходить не собираемся, то не удивлюсь, если сейчас замполиты проводят накачку экипажей и десанта: "вернем СССР Грумант – исконно русскую землю!" Тем более что международный статус Шпицбергена определен неясно. О древней истории молчу – хотя доказано, что русские поморы ходили на землю Грумант за морским зверем еще в те времена, когда викинги про эти острова и не слышали. Достоверное нанесение этой земли на европейскую карту – это конец шестнадцатого века (экспедиция Баренца, того самого, в честь которого море). После чего культурно развитые голландцы и датчане за какие-то полвека перебили вокруг всех китов и моржей (куда тут каким-то поморам, не знавшим капитализма – вот как надо от природы брать!), и до начала двадцатого века этот архипелаг был интересен всем державам не больше, чем Антарктида. Затем тут нашли уголь – и уже в 1920 году (без России) острова закрепила за собой Норвегия (государство, само насчитывающее тогда аж пятнадцать лет отроду). Правда, СССР в 1935 тоже присоединился после к этому соглашению, что позволило нам иметь на Шпицбергене в концессии шахты и рабочие поселки. Вот только та Норвегия не была членом Еврорейха – а раз так, то хрен вам, бывшие викинги, а не "рыбные войны" конца века, когда ваша Береговая охрана хватала наших рыбаков, а вы сами ловили, где вам заблагорассудится. А уж в самом начале творили у нас полный беспредел!

   Сотни норвежских промысловых судов вторглись во внутренние воды РСФСР – от Мурманска до Архангельска – и начали беспрецедентный, хищнический бой тюленей. Были истреблены десятки тысяч этих животных. Уничтожались даже беременные самки и только что родившиеся детёныши. Нашего Северного флота тогда еще не существовало, да и пограничных катеров в те годы в этом районе не было – ещё шла Гражданская война, а ноту протеста РСФСР Норвегия просто «не заметила» – ведь мы для них были недочеловеками! Как же, они потомки викингов, ихний Рюрик у нас якобы царствовал! Мрази и бандиты они, а не избранная раса! Ворье! Кое-что тогда мы, конечно же, попытались сделать – весной 1921 года в РСФСР было издано распоряжение о конфискации судов-нарушителей, их снастей и улова и об уголовном преследовании лиц-нарушителей. И когда, с началом промыслового сезона, в Белое море вновь вторглась армада норвежских промысловых судов, катера погранохраны задержали несколько браконьерских шхун. В ответ МИД Норвегии направил хамскую ноту с требованием вообще ликвидировать понятие «советские территориальные воды» для северных широт, сместить госграницы России к кромке побережья в Баренцевом и Белом морях и объявить всё Белое море и районы за полуостровом Канин нос «открытым морем».

   В 1922 г. произошло очередное массовое вторжение норвежских браконьеров. В этот раз советские пограничники задержали уже несколько десятков зверобойных шхун. Норвежцев это взбесило – какие-то недочеловеки славяне им перечат! И в 1923 году норвежскую промысловую флотилию сопровождал норвежский броненосец береговой обороны, вооруженный орудиями калибра 210 мм и 150 мм, который открыл артиллерийский огонь по нашим пограничным катерам, пытавшимся помешать истреблению тюленей. Противопоставить норвежцам мы тогда ничего не могли – пограничные катера имели по одной 37-мм или 47-мм пушке и по паре пулеметов. Браконьерская акция 23-го года оказалась наиболее варварской. Эти сволочи тогда погуляли от всей души и оторвались по полной! Норвежцами было забито свыше 900 тысяч голов тюленей, что подорвало их естественное воспроизводство, и беломорский тюлень стал исчезать. На ноту протеста нашего правительства, в которой было отмечено, что вход военного судна в территориальные воды без объявления войны является беспрецедентным случаем, норвежский МИД, эти белокурые скоты, нахально ответил, что Норвегия «вела и будет вести лов там, где ей нужно». ²

   Капитан второго ранга Елезаров тоже проводит политбеседу. Говорит, что поголовье беломорского тюленя после той бойни не восстановилось и в конце двадцатого века, и ущерб рыбным запасам также был огромный. А норвежские пираты тогда, в начале двадцатых, обнаглели настолько, что не только били тюленей, но и высаживались на берег, убивали и грабили население в русских деревнях – на карту гляньте, где Белое море, а где Норвегия! И продолжалось такое до тех пор, пока не был построен Беломорканал, на севере у нас появился флот – после чего норвежских браконьеров из наших вод как ветром сдуло.

   Наверное и на Северном Флоте сейчас в сорок четвертом много таких, кто потомков викингов на нашей земле видел своими глазами, или наслышан от родителей – недавно совсем это было, двадцать лет едва прошло. И приказ товарища Сталина с радостью исполним – выходит, что наш Вождь ничего не забыл, и черта с два норвежцы острова после войны назад получат! Ну а как в Москве обоснуют, то дело дипломатов!

   Устали мы, конечно. В нашем времени атомарины с такой нагрузкой никогда не эксплуатировались. Хорошо, корабль только из капитального ремонта был, а люди? По уму и правилам, после большого похода экипажу нужен отдых, вот только нет у нас сменщиков, второго состава, а война идет. И другой такой боевой единицы у ВМФ СССР в этом времени нет. В нашей истории немецкие подлодки проникали в Карское море еще осенью сорок четвертого! Здесь же они, в значительной степени благодаря нам, "Полярному Ужасу", не отваживаются появляться даже в северной части Норвежского моря. А теперь, выходит, те, кто на флоте после служить будут, скажут нам спасибо – если в этой реальности наш Северный флот базироваться будет не к востоку, а к западу от Полярного. Станут Мурманск и Полярный тыловыми базами, как на Балтике Ленинград и Кронштадт – а впереди как Прибалтика и Калининград будут Киркенес, Варде, Вадсо и Нарвик. Вообще-то климат там приятнее и мягче, жить и служить легче. И не будет баз "вероятного противника" у нас под боком – откуда выходят их лодки и катера и взлетают самолеты нам наперехват.

   Норвежцы, конечно, заявят протест – их король, в отличие от французов или датчан, в сороковом честно сбежал в Англию и осуществляет оттуда свой суверенитет. И британский боров его поддержит и на визг изойдет – слышали мы это уже: "Россия в исторических границах" – то есть времен Куликовской битвы, если дать им волю. Так что пусть визжат – стерпим. Поскольку хорошими для Запада мы станем, лишь если самоубьемся – и надо быть Меченым или Борькой-козлом, чтобы этого не понимать.

   Головко поднял флаг на "Диксоне", он же бывший "Шеер". Вышел наконец из ремонта, как еще прошлой весной в набеге на Нарвик немецкую авиаторпеду словил. Разговоры ходят, что там в экипаже до сих пор на нескольких старшинских должностях немцы еще из прежней команды, принявшие присягу "свободной Германии", уж больно техника сложная и капризная, и нестандартная для нашего флота. Так что очень может быть, что после Победы трофей вернут флоту ГДР. А может все-таки оставят здесь на севере, все ж самая крупная боевая единица, линкор, хотя и "карманный", по артиллерии сильнее любого тяжелого крейсера. Еще в охранении шесть эсминцев из десяти имеющихся на СФ, и с десяток мобилизованных тральщиков и сторожевиков, бывших рыбаков. И мы в глубине ходим – главной противолодочной силой.

   Охраняем конвой вторжения – простите, силы освобождения и защиты Шпицбергена от немецко-фашистской агрессии! – имея категорический приказ топить любую чужую подлодку, пытающуюся сблизиться, не дожидаясь никаких дополнительных указаний. Нам сообщили информацию по флоту Свободной Норвегии – корабли британские, действуют из британских баз, оперативно подчинены Роял Нэви, но под норвежскими флагами и экипажи из норвежцев, тех, кто успел сбежать в Англию вместе со своим королем. Список почти совпадает с тем, что было в нашей истории – на сегодняшний день в строю шесть эсминцев, в том числе два новых, английской постройки, и четыре американских прошлой войны (из числа той полусотни, за которую Британия в сороковом отдала все свои базы в Западном полушарии, так "волки Денница" в Атлантике достали), теперь залежалый товар можно и союзнику переуступить. Еще с десяток фрегатов и корветов ПЛО, полдюжины тральщиков, четыре десятка разных катеров. Но главное отличие – старый крейсер "Даная", у норвежцев переименованный в "Один" (не числительное, а самый главный скандинавский бог). Или боров собирается своих мосек на нас науськать, а сам в стороне? Ну раз так, то и нам стесняться нечего – разбирайтесь после, чья "неопознанная" подлодка вас потопила!

   – Михаил Петрович! – Тон, каким товарищ комиссар госбезопасности произнес это, напомнил мне "Семен Семеныч!" из незабвенного фильма. – Мы ваши военные таланты ценим, но политические вопросы уж позвольте тем, кому надо, решать. Известно ли вам, что король Норвегии Хокон еще в октябре, как мы Нарвик взяли, направил СССР ноту, где требовал ни больше ни меньше – немедленно передать ему всю власть на освобожденной от немцев территории его королевства? Причем с чисто формальной стороны он прав – поскольку юридически остается законным норвежским правителем, в отличие от немецкой марионетки Квислинга, который, по международному праву, никто и звать никак – так что строго по закону, мы даже требовать ответа с норвежского государства за участие в Еврорейхе права не имеем. Так ответили ему, что пока идет война, ваше величество, Советская армия будет находиться там, где того требует военная необходимость, и никак иначе – конечно, если у вас есть какие-то вооруженные силы, то присоединяйтесь, выделим вам участок фронта. Но ведь нет таковых – экипажи кораблей еще кое-как укомплектовали, а ни одной сухопутной дивизии свободонорвежцы не имеют. Тем дело и кончилось – ну а что после войны будет, товарищ Сталин решит. Ну а сейчас, очень я надеюсь, мы мирно войдем – хотя и наше ведомство, и штаб флота обязаны план иметь на самый худший вариант.

   Что было на Шпицбергене в эту войну – вспоминаю, что нашлось на компе у Сан Саныча, нашего любителя военной истории. Очень кратко: там были и три наши шахты, при одноименных поселках Грумант, Баренцбург, Пирамида, и добыча угля там велась до августа сорок первого, когда все люди, почти две тысячи нашего персонала, включая консульство, были эвакуированы в Архангельск. В это же время англичане вывезли и жителей норвежских поселков. И лишь тогда на островах появились немцы, построили метеостанцию, аэродром, пункт дозаправки и снабжения подлодок. Однако уже в мае сорок второго в Баренцбурге высадились "английские" норвежцы с двух кораблей и сумели уничтожить малочисленных немцев. С тех пор, несмотря на немецкие бомбежки, обстрелы и даже фашистский десант (в нашей истории в сентябре сорок третьего сюда подходили линкоры "Тирпиц" и "Шарнгорст" в сопровождении эсминцев, расстреливали поселки, высаживали на берег солдат), контроль за архипелагом прочно оставался в руках норвежцев.

   Что мы имеем сейчас? У нас после того набега "Тирпица" (где он первый и единственный раз за всю войну стрелял главным калибром), англичане вывезли большую часть уцелевших из гарнизона, оставив шесть десятков человек. Здесь же, после мартовского выхода "Шарнгорста", когда он также по пути обстрелял Шпицберген, англичане тоже сочли бессмысленным и опасным держать там сколько-нибудь значительный гарнизон. Да и не до того было Британской империи в это тяжелое для нее лето, ну а уголь в Англию ввозить – это полный сюр, так что нам известно лишь о норвежских постах в Баренцбурге (главная база) и еще трех местах, общей численностью не больше полусотни людей. Есть однако военный комендант, и одна батарея, три 100-мм орудия. Шахты законсервированы, на текущие нужды идет уголь из уже добытых запасов (много ли паре взводов нужно?). Однако ведь наших концессий на Шпицбергене никто не отменял? Ну вот, СССР и возвращается, вступить во владение своим имуществом. А что будет нас там несколько тысяч, военных и гражданских, против ваших пятидесяти – так это ваши проблемы. Встать мы там намерены твердо – и полноценную военно-морскую базу развернем, и аэродром, и береговые батареи, и шахты заработают, выдавая уголек, в Мурманск его отсюда везти ближе и дешевле, чем из Воркуты – оживут поселки, как до войны. Ну, а после Победы "будем посмотреть": если мы из Нарвика не уйдем, то с исконно русской земли Грумант – с какой стати?

   Идет по морю конвой, а в глубине скользит стопятидесятиметровая сигара атомарины. Нас не видно и не слышно, но мы здесь. А немец, которого услышим мы – не увидит и не услышит уже больше ничего. Почти сорок одних лишь субмарин на нашем счету! А если вылезет кто-то жирный, линкор "Шарнхорст", например, для нас это не противник, а добыча. А то "Айову" нам не засчитали, "Тирпиц" тоже середина наполовину. Всегда мечтал линкор потопить!

   Здесь день перепутался с ночью

   Которые сутки подряд

   Лишь тихо приборы стрекочут

   Лишь тускло плафоны горят

   Но крякнет стальная обшивка

   Порой на такой глубине,

   Где малая даже ошибка

   Опасною станет втройне.

   Елезаров в кают-компании пошутил мрачно – мы сейчас как мировой коммунизм, в смысле, ничто и никто не помешает его победе, кроме нас самих. Люди мало того что устали – а когда до них действительно всерьез дойдет, что нет пути назад, нет той страны, откуда они пришли, в СССР образца сороковых все иное, включая бытовые мелочи? Когда мы только сюда попали, это воспринималось как-то отвлеченно, а после все на внутренней мобилизации было, как в боевой службе там, в двадцать первом веке – или на борту, или в базе, или на заводе. Но нельзя так без конца – если мышцу расслабить нельзя, судороги случаются, а психика может пойти вразнос, случаи известны – то ли люк кому-то захочется открыть, на стометровой глубине, то ли просто, на своем боевом посту ошибется и не тот выключатель повернет. Скорее бы Победа, ну чтоб Еврорейху быстрее сдохнуть! Тогда нашим основным делом будет, на Севмаше служить образцом для конструкторов советского атомного подводного флота, отдохнем наконец! Хотя если у кого-то возникнет срыв, это будет проблема, ведь все мы, кто «из будущего», здесь носители тайны «ОГВ», Особой Государственной Важности – степень секретности введена специально под нас. И куда деть того, кто ей обладает?

   Немцев по пути не встретили, союзников тоже, дошли без проблем. Пока наши высаживались, разгружались и, надо полагать, вступали в контакт с местными властями, мы ходили в заданном районе к югу. Судя по отсутствию тревожных сообщений, операция развивалась успешно. И ни одна сволочь не пыталась прорваться к месту, где выгружался конвой – ни немецкая, ни английская, ни норвежская! – нечем было нам увеличить свой боевой счет. А хотелось бы добрать трехзначную цифру на рубке до Победы! И чтобы разные мысли в голову больше не лезли.

   Ну вот, дождались! Сначала доклад акустика, контакт, по сигнатуре опознан "Куйбышев", пеленг 20. Не только идет в нашу сторону, но и что-то передает по звукоподводной. Так, кодовый сигнал – для нас есть сообщение с берега: срочно всплыть для сеанса связи. Выходим на перископную, поднимаем антенну – ответ "Куйбышеву", что приняли, и "квитанцию" на берег: готовы, слушаем. Не проходит и пары минут, как из БЧ-4 докладывают: принят пакет. Расшифровываем. Началась работа!

   К нам гости. Крейсер, четыре эсминца и транспорт с десантом. Место, курс и скорость по данным авиаразведки. Нам приказано не допустить, но работать в мягком варианте. То есть помешать продолжить путь. Если отвернут – не преследовать и не добивать, ну а если окажутся упрямыми, то сорри, джентльмены!

   И вопрос политический – за кого играть будем? Нет у нас сейчас под рукой U-181, как тогда в Атлантике – ну если только после пробежаться и кого-нибудь поймать? Ладно, о том после будем думать! Сейчас же вместе с Сан Санычем (наш бессменный командир БЧ-1) колдуем над картой. Определяем район поиска – такую цель, как эскадра, с нашей акустикой не пропустим. И вперед!

   Противника обнаружили легко. Сближаемся. К радости акустиков, типы незнакомые, пополняем нашу коллекцию сигнатур, "звуковых портретов". Старый крейсер "Даная" – это антиквариат уже, нам малоинтересен. И два эсминца из четырех компьютером опознаны – американские "четырехтрубники", аналог наших "новиков", попали в нашу базу данных еще в июле сорок второго, конвой в Атлантике. А еще два – это что-то новое! Ну, если это норвежцы, то значит "тип S", совсем новейшие, в строй вступали в сорок третьем. После у разведки уточним, они или нет.

   Наверху полярная ночь и хорошая волна, но пока не шторм. Потому вполне можно с перископной глубины выставить антенну РЛС. Привязываем картину к планшету – засекаем дистанцию и скорость. Теперь, даже когда уйдем на глубину, компьютер по одной лишь акустике в пассивном режиме, дающей пеленг и скорость его изменения, может рисовать достаточно точную картину. Ордер стандартный – впереди два новых эсминца, идут строем фронта. За ними в полутора милях крейсер, ему в кильватер транспорт. И два старых эсминца по флангам, миля справа, миля слева. Курс 30, скорость 10 узлов.

   Ждут атаки подлодок спереди и спереди-сбоку? Против лодок этой войны разумно, вот только мы куда быстрее и незаметнее. Выходим слева от их курса, к западу. Если они не повернут, то пройдут от нас всего в трех милях. Ну а если, по закону подлости, повернут, все равно это уже ничего не изменит. Лодки этой войны, с подводной скоростью четыре узла (или десять, но всего на один час) не успевали бы уже занять новую позицию. "Двадцать первая" с ее шестнадцатью может и успела бы, но тоже вопрос, чтобы заряда аккумуляторов и на последующее уклонение с отходом хватило. Ну а нам о том и думать не надо – на глубине и тридцать узлов дадим, на любое время, а вот эсминцы против волны и этого не вытянут.

   Ныряем на глубину сто. Вот фланговый эсминец прошел мимо нас и продолжает удаляться, до него дистанция по планшету одиннадцать кабельтовых, до транспорта двадцать два. У Бурого все данные для стрельбы готовы, на полный залп, четыре торпеды – две с акустикой на винты, две на кильватер, у одной пары программа установлена на задержку включения СН, к безопасному удалению от лодки добавить еще десять кабельтовых, чтобы эсминец игнорировали. Скорость шесть узлов, нас пока не обнаружили, пошел обратный отсчет! Залп!

   И сразу вниз на сто пятьдесят, маневр уклонения. Эсминец, кажется, что-то услышал, но мы были от него неудачно, за кормой, свои же винты в этом секторе все заглушают. Впрочем, для тех, кто на транспорте, уже без разницы! Можно было и одной торпедой стрелять, как тогда по "Айове"... но нет, как доморощенное СН будет работать на волне – это все же вопрос: анализируя статистику Бурова по несработавшим торпедам, пришли к выводу, что волнение вносит значительные помехи, оттого я и решил подстраховаться – да, если все попадут, то транспорт утюгом на дно, а на нем десант. Что ж делать, лайми, послал вас боров нам на расправу – как часто случается, за гнусь политиков солдату отвечать, у вас свой долг, у меня свой.

   Первой, как и следовало ожидать, дошла торпеда по эсминцу. И шум его винтов прекратился! Утонул или лишь поврежден, неясно, вообще-то для старого корабля прошлой войны и одного попадания может хватить – а вторая торпеда куда делась? Затем был слышен еще взрыв, совпавший по пеленгу с транспортом, и его винты тоже замолкли. А мы успешно отходили двенадцатиузловым ходом сначала на запад, затем на север, описывая вокруг англичан (или норвежцев?) дугу. И слышали, как уцелевшие эсминцы бомбят море, далеко-далеко от нас.

   После мы еще ждали, между болтавшимся на волнах противником и островами Шпицберген. Всплыли на перископную, выставили антенну и наблюдали за британцами, суетящимися в десяти милях. Две большие отметки и три поменьше – а эсминец-то утонул! Зато транспорт еще держится, ну и ладно, если там десантный полк на борту (меньшее число выделить на весь архипелаг будет несолидно), то жертв было бы побольше, чем на "Титанике". Так что не будем грех на душу брать, все равно эту победу нам официально не засчитают. "Вас там нэ было, товарищ Лазарэв, вы поняли мэня?"

   Конечно, если англо-норвежцы, или кто там еще, не попрутся дальше на север. Тогда придется устраивать вам геноцид – возможен даже вариант сначала бить эсминцы. Вполне можно нам сделать все три, работать так же: удар-отход. Ну а после по беззащитным крупным мишеням, как на полигоне. А то Сирый уверяет, что от близких разрывов глубинных бомб резко возрастает вероятность, что возникнет трещина где-нибудь во втором контуре, нам только подвига К-19 не хватало! Значит, подставляться под удар нельзя даже теоретически – чтобы у тех не было ни единого шанса.

   Нет, уходят. Судя по локатору, легли на курс зюйд. И транспорт на буксире у одного из эсминцев. Ну и ладно, пусть идут! Однако нам надо о легенде позаботиться – чтобы был подходящий немецкий утопленник. Радио в штаб – доклад о происшедшем и "прошу разрешения провести противолодочный поиск".

   Издеваются, что ли? Разрешают, но не ниже широты Нарвика! В этих водах немецкие лодки встретить вероятность близка к нолю – мы сами же их всех распугали, даже когда Нарвик был фрицевский! А теперь фронт, как я уже сказал, у Тронхейма, а 11-я флотилия еще дальше к югу, в Бергене, и с чего это они так далеко на север полезут? Но штабу виднее – вероятно, считают, что лучше нас иметь под рукой, мало ли кто еще припрется, ну а "неустановленная" немецкая лодка вполне могла быть!

   Мы шли на глубине сто метров шестнадцатиузловым ходом, прослушивая море на десятки миль вокруг, сами невидимые и неслышимые. Полярный Ужас, или проснувшийся Змей Ермунгард – ну, это ваши проблемы, фрицы, кем нас считать! Мне же больше нравился образ космического корабля из далекого будущего – впрочем, если здесь будут снимать фильм по "Туманность Андромеды", то вполне могут изобразить рубку звездолета "Тантра" как наш ЦП, антураж очень похожий. И точно так же полагаться можем лишь на себя – перечитывая тетрадь, посмотрел на даты наших походов, сколько мы в море, сколько у стенки, так волосы дыбом встают – даже лодки этого времени, при том что война идет, и то гоняли меньше. Не дай бог, железо не выдержит, и кирдык, могил наших никто не найдет, глубина под килем почти километр. Сирый издергался весь, свою БЧ-5 гоняет в хвост и в гриву – когда он спит и отдыхает, вообще понять нельзя! Один бог знает, сколько Сереге стоит его непременный доклад мне: "Матчасть в порядке, замечаний нет". Как вернусь, обязательно наверх выйду, чтобы нашего меха наградами и чином не обошли! А неприятные мысли в голову лезут, сколько еще наш "Воронеж" здесь в строю останется, и чтобы число погружений равнялось числу всплытий? Так и хочется потопить кого-то – куда же все немцы из моря подевались? "Волки Деница", ну где же вы, мы из вас овечек делать будем – сезон охоты начался!

   Наш курс зюйд-зюйд-вест, так что очень скоро догнали все ту же эскадру, едва ползущую с калекой на буксире. И мирно прошли в нескольких милях к западу. Затем Петрович предположил, что битые британцы вполне могут стать для нас живцом, на который клюнут немцы, как было в Атлантике, еще летом сорок второго (U-436, запись в нашей тетради под номером два). Вот только топить немцев на виду у англичан выйдет перебор! Значит, придется оставить эту честь британцам, ну а если они не справятся, после уже мы не упустим – и желательно будет кого-то с утопленника подобрать, чтобы узнать номер лодки, или достаточно радиопередачу с нее перехватить.

   А можно события и ускорить. Еще с прошлого лета немцы разрешили своими подводникам в исключительных случаях, когда нет времени на шифрование, вести передачу открытым текстом. Причем под таковым случаем прежде всего имелась в виду встреча с Полярным Ужасом, то есть с нами – чтобы жертвы успели сбросить хоть какую-то информацию об обстоятельствах и месте потопления. Но было отмечено, что иногда, хотя и редко, фрицы сообщали так о "жирной" дичи. И образцы таких радиограмм у нас были!

   Отдалившись от союзников миль на двадцать (наша акустика отлично их слышит), выходим в эфир на немецкой волне: "Обнаружен конвой, один поврежденный транспорт, легкий крейсер, три эсминца, координаты, курс, скорость", – и та часть радиограммы, где должны быть наши позывные, смазанно. В принципе, за легенду сойдет – а докажите обратное? Не станут же немцы британцам сейчас роспись всех своих лодок предъявлять – кто, где и когда был, кого атаковал?

   Ждать пришлось почти сутки. Затем добыча появилась. Доклад акустика: пеленг 190, цель опознана по сигнатуре, немецкая подводная лодка "тип семь". Все было настолько стандартным, что я расслабился. Будет сейчас, как десятки раз до этого – выходим на перехват, в точку залпа, на дистанцию, торпеды готовы, последний "пинг" локатором в активной, уточнить данные для стрельбы! Если будет замечено большое расхождение с расчетными, уже введенными в программаторы торпед, придется залп отменять и готовить атаку по-новой – но такое случается очень редко, все же наши компьютеры, не "Буси", БИУС торпедной стрельбы образца 1943 года. А если все выставлено правильно, то уже ничто фашиста не спасет, не вырваться ему из прицела! Так и было, два попадания – два отчетливых взрыва, цель тонет, звук разрушения корпуса на глубине. Можно писать в тетради победу, номер лодки после у разведки узнаем, из немецких радиоперехватов.

   И тут акустик докладывает: взрывы торпед позади нас, где остался конвой. Пока мы с этим фрицем возились, другой подобрался к англичанам? Кириллов, бессменное "око государево", к нам приставленное, головой качает – а если бы это наш конвой был? Сделает же кто-то оргвыводы на берегу! Особенно если еще и этого немца упустим – ну, он нам ответит сейчас за все!

   Пятнадцать миль назад пролетаем за тридцать шесть минут. Сбавляем скорость, слушаем. Эсминцы ходят кругами, работают локаторами, иногда бросают бомбы – но мы слишком далеко и глубоко. Где же фриц, мы, с нашей аппаратурой, да еще на глубине, должны слышать его намного лучше, чем ГАС с эсминцев этих времен? Но все чисто. Может, уже потопили его, раньше чем мы успели, а звук разрушения корпуса слышен не был? Тогда сейчас кого ищут? Ждем на безопасном удалении, нам спешить некуда.

   Наконец британцы отходят на юго-запад. Крейсер и три эсминца, а транспорта нет, утоп все же "титаник" – так немцы во всем виноваты! И никому не расскажут, как на самом деле было, нам свидетели не нужны. Если против нас не атомарина, что невероятно, то фриц должен быть где-то здесь! Уж дизель на поверхности, уходящий полным, мы бы услышали, да и у британцев наверняка радары есть, засекли бы. Значит, он затаился под водой и сейчас будет отходить. На дно ему не лечь, глубина тут километровая.

   Ждем. Перемещаемся малошумным двенадцатиузловым на глубине сто. ГАС в активном не включаем – его сигнал будет замечен и запеленгован на дистанции в разы большей, чем мы сами что-то обнаружим. Положим, немец по нам стрелять не будет, нечем – но зачем добычу пугать? Уточнить коротким узконаправленным импульсом дальность по пеленгу до уже обнаруженной цели – это совсем другое дело. Но не слышим ничего – неужели против опять "двадцать первая" играет? А если это за нами охота – "семерку" живцом выставили, а сами нас караулят? Если фрицы все же сделали противолодочные торпеды, двухплоскостной "Цаункениг"? Ставлю задачу Бурову (наш торпедист, командир БЧ-3) – ну вот, теперь у нас в одном из аппаратов имитатор, и готовы к отстрелу маскирующие газовые патроны. И опять же, не могло быть у немцев опыта, наработанных тактических приемов подводной дуэли – а у нас они есть. Только не расслабляться – а то и подставиться можно, по дури!

   Один раз показалось, что-то услышали. Бросок в том направлении, снова сбросили ход, слушаем. Нет, ничего. После еще прочесывали квадрат за квадратом, случайным образом меняя курс. Наконец поймали контакт.

   – Пеленг 210. Дизельная лодка, на поверхности. "Семерка".

   Прикидываю примерную дальность – теоретически за все это время немец вполне мог тихо, не дыша, отползти как раз настолько, и теперь, решив, что он в безопасности, всплыть и удирать. Двигаемся туда, но осторожно, а вдруг это все же подстава, а охотник, "двадцать первая", ждет?