Текст книги "Северный гамбит"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

   – Все пошли и я пошел, гражданин начальник. Видели, что за немцем сила – а жить-то надо? А так как без строгости нельзя, да и платили за вооруженную службу больше, то я и пошел... Бандитов всяких ловили, кто по лесам прятались, вместо того, чтобы покориться. Хотели, чтобы порядок был, ну и себе обустроиться, конечно. А как ваши наступать начали, мы с немцами ушли, куда нам иначе? А немцы кормить за так не хотят, или за службу, или самих... Но на фронте не были, только бандитов по лесам...

   Бандиты, это наши, советские партизаны? Кто ваш фашистский порядок не принял, в леса ушел – и с кем вы воевали, за фрицевские подачки? Ваши наступали, стало быть, ты советских за своих уже не считаешь, вот только и для немецких хозяев вы не ровня, а лишь для грязной работы, "выбирайте, или карателями, или рабами?" Ну а дальше из этой локотской сволоты сформировали то ли дивизию, то ли усиленную бригаду СС, под командой бригаденфюрера Каминского (и какой идиот эту сволочь, арестованную в 1937, по амнистии выпустил?), и эта банда в Белоруссии зверствовала так, что чины вермахта брезгливо морщились, ну что вы ждете от славянских дикарей? А затем давила Варшаву, что в нашей истории, что в этой – причем у нас Каминского после судили и расстреляли сами немцы с формулировкой "за излишнюю жестокость", это как надо было постараться, чтобы в СС решили, что это уже перебор и надо фасад почистить? Ну а ты сдохнешь здесь и сейчас, жаль что быстро! Легко сворачиваю Пыжикову шею, не захотелось даже нож об него марать. А ведь если бы не война, прожил бы ты так советским гражданином, семью бы завел, детей вырастил... и сколько же в тылу осталось таких, которые пока не проявились, маскируясь под порядочных людей, возможно всю жизнь?

   Хотя с другой стороны... Вот я точно в своей постели не помру – по крайней мере, вероятность этого куда меньше, чем у простого рабоче-крестьянина. Так ведь не каждому такое дано – что там Гумилев говорил о пассионарности, как о мерке между "за идею", и "самому обустроиться"? Между теми, кто драться будет за то, что ему дорого – и теми, кто согнется, лишь бы не тронули? Так выходит, что совокупная пассионарность нации, есть ценнейший ресурс?

   И тут я поверил, что Германию мы сумеем в этой истории и завоевать, и присоединить. Когда пассионарных выбьем, и лишь такие в большинстве и останутся. Пусть обустраиваются, под нашей властью, и делают что мы укажем. Если у них через шестьдесят лет будет всеобщая толерантность, гей-парады и толпы туркоарабов на улицах, значит сломалась ваша пассионарность безвозвратно в этой войне, не сумели вы возместить ущерб. Ну а в этой истории ваши потери побольше, и ведь пассионарии гибнут первыми?

   Жаль что сдох быстро и легко. Поскольку эсэсовец, это сволочь по определению, если только это не штандартенфюрер Штирлиц. Кстати к тому знаменитому сериалу лично у меня отношение двоякое – и снят талантливо, хорош, но именно после него у нас стали считать эсэсовцев людьми, а до того слово "фашист" считалось самым страшным оскорблением, за которое сразу в морду? А военных сведений от него мы почти что не получили, кроме чего-то малого по составу, дислокации и командирам его банды, ну и того, что их послали ловить "коммунистических партизан".

   Значит, людовцы? Крайовцев бы никто коммунистами не назвал, ну а против нас сил бы бросили побольше. Хотя наши уже приучили фрицев в Варшаве, соберетесь вместе в большом числе, получаете артналет. Да и повстанцы действуют давно уже не батальонами и ротами, а максимум десятком голов, а часто и того меньше. Интересно, а Коморовский живой еще, вот бы поймать? И после не к стенке, по большому счету, нам он вреда не принес – а самим полякам отдать, чтобы повесили, за всю эту авантюру? Или у них и должно быдло бессловесно умирать, когда паны пируют?

   И тут настороженным ухом слышу слабый металлический лязг. Кто-то очень осторожно, снизу, пытается открыть люк. Мы уже готовы, смотрим – если гости недружественные, ведь так просто сначала положить тех, кто вылезет, а затем кинуть вниз гранату, что, не попаду отсюда "лимонкой" в открытый люк, не смешите! А если те, кого мы ждем, то после нам по сто грамм поставьте, поскольку фрицы сделали бы с вами то же самое (кто за фюрера воюет, тот для меня фриц, и баста! Но в свой счет этого клопа я все равно писать не буду).

   Вылезают двое, с автоматами, у одного МР-40, у второго наш ППС. Крутят головами, пытаясь что-то разглядеть в темноте. От люка не отходят – чтобы, в случае чего, сразу нырнуть назад.

   -Эй! – окликаю я – Москва.

   -Модлин! – приходит ответ через секунду. Пароль и отзыв правильные. Один встает и идет в направлении, где слышал мой голос. И едва он делает первый шаг, я понимаю, что это не фриц. Ну значит, те кого мы ждали! Как я это понял? А вы представляете, как пахнет бомж, неделю живущий в канализации? Не надо быть собакой, чтобы почуять, шагов за десять – и это не в обиду вам, мужики, я ж все понимаю, каково вам пришлось – а констатация факта, что немцы бы себя до такого состояния доводить точно не стали. Ну ничего, через пару часов будем у наших, а там вас в баньку первым делом.

   Он доходит до стены, вглядывается в темноту. А я рядом, присев с собравшись в комок, метод маскировки, известный еще японским ниндзя, наш глаз легко схватывает знакомые очертания и силуэты, а что-то бесформенное у самой земли, едва видное во тьме, человеком быть не может? Ну не люблю я быть на прицеле, а если палец на спуске дрогнет, или нервы у кого-то? Потому, когда он поворачивается ко мне спиной, встаю и хлопаю его по плечу сзади.

   -Осназ Красной Армии. Кто вы? Назовитесь.

   Он вздрагивает, но не пытается направить на меня МР – опытный значит, понимает, что будь я врагом, сделал бы сейчас с ним что угодно, хоть убил бы, хоть взял живым. Отвечает:

   -Поручик Вихор. Гвардия Людова.

   Вихор – "вихрь", поручик, отчего не майор? Точно, коммунисты – в Армию Людову еще не переименовались. Он достаточно ясно говорит по-русски, так что обхожусь без помощи Кости Мазура, взятого за переводчика. Ладно, давай в помещение, обсудим. И товарища позови.

   Оказывается, их не двое, а шестеро, остальные внизу ждали, пока эта пара на разведку. Вылезают, и две бабы что ли? При ближнем рассмотрении оказалось и в самом деле, две женщины, одна постарше, без оружия на виду, вторая молодая брюнетка, пожалуй красивая, если ее отмыть, и боевая, на плече висит "стэн", одета в комбез и высокие ботинки, по поведению тот же типаж, что наша Анечка, ну значит, бегать и стрелять может, не сильно нас стесняя, а вот у старшей похоже, никакой боевой выучки нет, какая-нибудь коммунистка-вождь вроде Ванды Василевской? У одного из мужчин тоже "стэн", второй в возрасте, и безоружен, зато тащит большую канистру, зачем?

   -Воды набрать. Давно не видели чистой.

   Ну да, водопровод давно разбили, у Вислы немцы. То есть с нами идут не все, кто-то назад?

   -Они – Вихор кивает на женщин, затем смотрит на пожилого мужчину с канистрой и что-то говорит по-польски, я разбираю лишь "пане учитель". Тот отвечает, с явным отказом. Мазур переводит:

   -Я разделю с моей Варшавой ее судьбу. Чем жить приживалой и умереть после под русским забором. Я поляк, а не русский, им и останусь.

   Я пожимаю плечами, если хочешь, оставайся, не неволим. Вот только будут ли здесь живые, когда мы форсируем Вислу – через месяц, два, а может и вообще зимой? Если у нас приказ касаемо лишь этих двух женщин, ну значит они сейчас наш ценный груз.

   Едим напоследок – сало, хлеб, галеты, шоколад. Конечно, делимся с гостями. И тут откуда-то появляется все тот же серый кот, убедившись, что никто не будет в него ни стрелять, ни кидать опасные предметы, подходит к доске, служащей нам столом, и мяукает. Кидаю ему кусочек сала – заслужил, усатый, я свое слово помню. Кот съедает сало, затем подходит ко мне и трется об ногу. Ну отчего часто кошки видят во мне своего, вот дома у меня был когда-то такой большой, персиковый, ну целый воротник, а не котяра – а вот собаки отвечают полной антивзаимностью, в нашем деле лучше было бы наоборот? Опускаю руку, глажу кота, вспомни уж былое, если ты был домашний? Кот мурчит и хочет запрыгнуть мне не плечо, эй, а что я с этим приобретением буду делать?

   -Позвольте мне – старшая из женщин ловко забирает у меня кота – пане офицер, а можно? – и прижимает зверька к груди. Кот шипит, ему не нравится.

   А в принципе, чем хвостатый помешает? Однако интересно, вот никогда бы не сказала старая коммунистка "пане офицер"? Кто же ты, если за тебя сам Сталин? Или брюнетка главная? Не похоже, и смотрит на меня настороженно, даже чуть враждебно, неужели из АК, или среди людовцев тоже есть за "от можа до можа"? Ну а старшая, такой вид, как у просто смертельно усталой, что угодно, лишь скорее! И на родственниц не похожи, и на сколько-нибудь близких людей.

   Ладно, после над этой загадкой думать буду! Сейчас без шума выдвигаемся к берегу. Нам еще надо немецкие катера убрать.

   Поначалу все шло, как задумано. На исходную вышли без помех, кто бы мог нас тут обнаружить, впереди мы, четверо "ночных снайперов", и двое "пираний" для подстраховки, шагах в ста позади все остальные, раз нашей подготовки у них нет, могут и нашуметь, а слышно ночью у воды далеко. Если бы немцы на катерах забились в щель между полузатопленными баржами, мы бы их так легко не достали – но ведь фрицам тоже надо было видеть всю картину, и потому они приткнулись к борту разбитого парохода с внешней стороны, в темноте издали кажутся как обломки, да с берега их почти не разглядеть, а им при свете ракет река видна хорошо, лодка появится, сразу на перехват. Будь мы одни, ушли бы без помех, надели бы аппараты и нырнули (а по пути еще подарки прицепили бы фрицам ко дну, чтобы рвануло минут через десять), ну а с женщинами что делать? Потому мы четверо, где-то даже вплавь, забираемся на какое-то корыто, откуда фрицевская засада хорошо видна. Рассматриваю цели через ночную оптику, это даже не катера а большие моторки без палуб, похожие на наши "казанки" конца века, только мотор не подвесной а стационарный, и посреди пулемет на стойке, нам на радость, была бы броневая турель, уже проблема, а так стрелок ничем не защищен и в рост стоит. Кому тут умирать первым – ну, пулеметчики цель приоритетная, и вот тот похоже, офицер. И мишени распределить, чтобы не бить вдвоем по одному, а рядом кто-то вне воздействия, все ж нас четверо, их девять. Готовы? Огонь!

   Хлоп, хлоп, хлоп. "Винторез" не СВД, но на ста-ста пятидесяти метрах с ним не сравнится ничто! Фрицы даже не поняли, откуда к ним прилетело, первые выстрелы по головам, минус четыре, вторая серия для скорости по тушкам, минус вторые четыре, и тут последний фриц успел, поднявшись у пулемета, дать очередь, совсем без прицела куда-то в сторону, через секунду заткнулся, получив от двоих сразу. Но на опорном пункте заметили, сначала взвились ракеты, не над рекой, а над берегом, и прожектор зажегся, стал шарить лучом в нашем направлении. А затем возле немецких позиций зажглись фары, да не одна пара, а с десяток, и стали двигаться к нам.

   Командую по радио, Мазур, путь открыт, грузитесь там, скорее! Ну а мы, чем черт не шутит? Минута чтобы добраться до катеров, к черту маскировку, бежим, плывем, ныряем, страховка лишь на последнем этапе, но недобитых не оказалось. Еще минута, чтобы выкинуть тушки за борт и разобраться с управлением, подводный спецназ обязан уметь водить все, кроме летающего, это уже разговор особый. И вперед, лишь предупреждение нашим, чтоб не обстреляли, только бы не налететь на что-то, но не должны, мы же здесь подплывали. К чертям резиновую лодку – сейчас на скорости поедем! Мазур связь с нашими? Готовы, ждут пока мы отчалим. Разумно, для тяжелых с закрытых позиций полкилометра на пристрелке не промах, вот прилетит гаубичный гостинец нам на головы вместо немцев?

   Причаливаем благополучно, в один из катеров грузим женщин. Черт с резиновой лодкой, успели уже ее надуть, а вот мотор ребята в темпе откручивают, а что снаряжением делать, ведь "техника особой секретности", что наши аппараты, что "миноги", да и акваланги бросать жаба душит, и за всем этим добром нырять надо, ребята сейчас в темпе достают! Хорошо еще, немцы из минометов не стреляют, не разобрались в обстановке, ведь где-то здесь должны у них быть и свои!

   -Движение справа, дистанция сто. Немцы!

   Мазур, связь! Земля, отправляем посылку, на катере, мы следом, так же. Встречайте. Как увидите, отчалит, давайте оркестр!

   Катер отходит – кроме женщин, там Рябой и двое "пираний". Немцы сначала не стреляют, зная про свои плавсредства здесь, а может ловцы что-то увидели на реке? А после им уже не до того, воют снаряды, и оба "шверпункта" становятся похожими на кратеры вулканов – если не было целеуказания, огонь по заранее обговоренным целям. А от нашего берега отрываются два полуглиссера, волоча за собой хвосты дымовой завесы, у середины реки как замыкают наш катер в клещи, один слева, другой справа, и там уже ничего не видно. А снаряды с нашего берега воют и воют над головами, бьют еще и куда-то вглубь, по позициям немецкой артиллерии, чтоб ни одна сволочь не смела стрелять по реке в эти несколько минут.

   Я и Валька хватаем "винторезы", Влад с "пираньями" кидает в катер снаряжение. Немцев до взвода, идут развернувшись в цепь, не слишком спеша. Все ж темнота, ПНВ и связь, великая вещь, ну не могли фрицы так быстро в обстановке разобраться, где свои, где чужие, ну а нам минуту бы выиграть, и все. Да, а поляки где? Смылись? Решили, у русских своя война, у панов своя? А вот что мне резко не нравится, позади и левее наступающих фрицев быстро приближаются фары, и кажется, слышен лязг гусениц, танки? Немцы решили, что мы высадили десант? Ладно, пока они до нас дойдут... а вот этих, пеших, надо придержать. Присматриваюсь к цепи, ищу офицера. Да, чем хорош "винторез", на ста метрах уверенно попадаешь в голову, не выдавая себя ни звуком, ни вспышкой. Влад, скоро?

   -Еще одну "миногу" сейчас извлечем, и один ИДА, и можно валить.

   Жаба, жаба... Если бросить все к чертям, можно было уже... В 2012 году так бы и сделали, а сейчас, где мы буксировщики и аппараты замкнутого цикла возьмем? А ведь дело это у нас не последнее, впереди еще Одер, а за ним и Рейн, и Сена, и моря-океаны. И черт знает до чего додумаются немцы, если наше снаряжение извлекут, ну акваланги образца 1943, это ладно. Выпутаемся, не впервой! И счет свой до трехсот доведу.

   И тут впереди нас, правее метров на полсотни, начинает бить пулемет. Но не по нам, а по немцам! И два автомата поддерживают, а вот это зря, только позицию свою выдают, стреляют не прицельно, а "в направлении". Поляки не ушли, это у них пулемет был, снятый с машины у складов. Фрицы залегают, открывают огонь, и перебежками вперед, сейчас сблизятся и гранатами забросают пшеков! Ну так мы на то есть – хорошо снайперу под такой фон работать, никто не заметит!

   Офицеры, унтера, пулеметчики. И еще те, кто больше всех геройствует. Чтобы не осталось среди вас пассионарных – тех, кто может встать под огнем и вперед шагнуть под огнем, если надо, за идею. Это не просто агрессивность, не злость – гопник агрессивен, кто спорит, вот только не встанет он там, где могут убить. Пусть среди вас не будет героев, одни лишь разумные, осторожные – да, в прежних войнах было честнее и справедливее, лучшие как раз выживали, но теперь иные правила. Чтобы ГДР после была верным союзником, не нужен излишек пассионариев, легче управлять такими, как французы, "пусть лучше нас завоюют, чем новый Верден".

   Взвод не пытается больше наступать, потеряв половину, а то и больше. Лежит, стреляет, по вспышкам от поляков. Пшеки, отходите же, хватит! Вам до подземелья отсюда метров двести, и это если вас не отрежут огнем, и вы сумеете быстро найти место! Фары ближе, теперь я вижу, это не танки и не машины, а полугусеничные БТРы, целая мотопехотная рота! Сейчас здесь будет очень жарко! Голос Влада в наушнике – все готово, отходите!

   Ладно, надеюсь, поляки поймут, что им тут делать нечего, увидев наш отход. Хотя могли бы сообразить, что женщин мы отправили первым катером, тупые они, что ли? Ну кто же ночью длинными очередями лупит, хотя они боеприпасы с убитых эсэсманов собрали, но все равно, толку мало, лишь себя демаскируешь? Стреляю последний раз, в высунувшегося фрица, отмечаю что попал – ну а теперь, ноги! Берег, катер, Валька заскочил, я за ним, по колено в воде, краем глаза замечаю какое-то движение рядом. Серый кот с берега прыгает в воду, и плывет, пытаясь успеть за мной. Делаю шаг назад, хватаю зверька за шкирку, к катеру, переваливаюсь через борт, ходу! Это удачно, что катер между баржами приткнулся, немцы с берега нас увидели, только когда мы уже на чистую воду выскочили и скорость набрали. Всего одна очередь вслед, и по воде, а через полминуты мы уже в дыму. А на берегу уже много пулеметов стреляют, мотопехота вступила в бой. Ну, польские товарищи, если у вас соображения не хватило отойти, я вам искренне не завидую! Хотя вы хорошо прикрыли наш отход. Правда, подозреваю, что фрицев вы убили, по пальцам одной руки сосчитать.

   -Ну, командир, ты даешь! – говорит Валька – за животное рисковал.

   -Спецназ своих не бросает – отвечаю, поглаживая мурчащего кота – он же нам помог? Ты представь, мы бы отвалили, а он плыл за нами, пока сил хватило, и утонул, все ж Висла не для кошачьих лап? Неправильно бы это вышло, да и времени была секунда всего, тьфу. А как он вообще на берегу оказался, я думал, его старшая взяла?

   -Так не усидел – ответил Мазур – вырвался и ходу. Он тех боялся, а к тебе шел – чуял, что запах другой. Местные наверное, собак и кошек ели – а он похоже, домашний, хотел хозяина найти, вот и нашел.

   Ну и ладно, пойдешь с нами, серый-хвостатый, не обеднеем. И не обидим, будешь при кухне обитать. Все какая-то память о доме.

   На наш берег прибыли без происшествий. Почти в то же самое место, откуда отправлялись. Стой, кто идет? Осназ! Боец, проводи к командиру – и этим командиром оказался тот самый пехотный майор, кто нас провожал. Все в порядке, те ваши уже прибыли. А у вас все целы, даже не ранен никто, и задание выполнили, и фрицев до полуроты положили – ну вы везучие, черти! Не везучие, а умелые, тащ майор. Затем появился наш Гаврилов и отправил заслуженно отдыхать. Слушай, а кого это мы вытаскивали?

   Мда, оказывается старшая, Хелена Рокоссовская, сестра нашего маршала. В нашей истории она так в Варшаве и оставалась, повезло ей не погибнуть, в сорок пятом лишь с братом встретилась. А здесь сам Сталин вспомнил, биографию Рокоссовского прочитав. Ее хотели из Варшавы еще до начала вытащить, но что-то не сложилось, пришлось вот так, с нашей помощью.

   А пожалуй что правильно! Ведь Рокоссовский не абы кто, а один из лучших наших полководцев, здесь как и в нашей истории один из авторов "Багратиона". И его душевное спокойствие многого стоит, если теперь он сумеет лучше битву спланировать и провести? И его отношение к товарищу Сталину, опять же?

   И нам кстати, наглядный урок. Выходит, нет здесь фанатизма, "забудь дом и семью, ради дела мирового коммунизма"? А семейные узы очень даже ценят?

   А вторая кто? А вот это секрет, тут сразу особый отдел, и самолет до Москвы, самому Берии докладывали. Политика какая-то, не нашего ума дело.

   Ну и ладно – пошли спать. Да, коту тушенки, как обещал. Теперь это наш спецназовский кот – на нашем довольствии, и обидеть его никому не дам.

   Москва, день спустя. Неприметный дом в Замоскворечье.

   -А наш-то, силен мужик...

   -Цыц!

   -Да я ж с уважением, тащ капитан... Такие бабы и подряд...

   Человек в пенсне лишь усмехнулся, чутким ухом уловив этот разговор охранников, навытяжку замерших у двери. Что ж, пусть думают так, даже свои, для секретности, а значит для дела, полезнее. Как там в одной занимательной книжке из будущего, "половина его агентуры была занята исключительно распусканием порочащих и греховных слухов", ну ничего, при жизни мне репутация секс-маньяка не грозит, а после будет уже все равно. Тем более, что есть все надежды, это "после" случится в гораздо более позднее время.

   Ведь человек в пенсне никогда и ничего не забывал, такая уж у него была профессия. А зная при этом свою биографию на десять лет вперед, и свой возможный конец, будешь относиться к собиранию информации предельно серьезно. Если уж придется пережить Вождя, то объект "кукуруза" умрет на следующий день (если конечно будет еще жив, что не факт, за десять лет всякое может случиться). И все остальные, кто сыграл свою роль в его собственной гибели – нет, не будем кровожадны, и помним, что многие из них все же люди дела. Но если будут замечены хоть малейшие следы их сговора...

   Чихнет француз, известно кардиналу? Вот привязались, слова из той песенки, однако мысль абсолютно здравая. Невозможно следить за всем народом, нельзя ни собрать, ни обработать такой объем информации в разумный срок, ведь для этого нужны не только технические возможности, но и люди? Однако вполне реально держать под контролем все Фигуры наверху, их не слишком много, и все на виду. А идея Вождя организовать еще одно сверхсекретное Главное Управление НКГБ была просто гениальна – мало кто знал, что основной задачей нового главка была не только и не столько охрана Первых Лиц, а слежка, контроль, сбор информации. И такие люди живут и встречаются в строго определенных местах, а возможности прослушивающей техники из будущего просто невероятны – жаль, что ее мало, но ничего, Институт академика Берга (радиолампы и полупроводники) озадачен разработкой аппаратуры не только для армии, но и для ГБ, через год уже могут появиться очень перспективные образцы, ну а еще лет через пять народ будет осчастливлен поступлением в продажу транзисторных радиоприемников.

   Но это будет после, чтоб товарищ Сталин прожил еще не десять, а двадцать лет, ну разве возраст для кавказца? Меры приняты – с "отравителями" в пятьдесят третьем разберемся, ну а чтобы инсультов не было, в сорок пятом и сорок девятом, врач "из будущего" посоветовал самое простое, раз в год донором, кровь сдавать? Наши врачи подтвердили, так что будет в госпитале кровь товарища Сталина перелита кому-то из ранбольных? А если после в пропаганде развить?

   Лаврентий Палыч Берия позвонил в дверь квартиры. Хотя в этот подъезд чужой не мог войти, по определению, но порядок есть порядок, присутствовали и звонки и замки. Послышались легкие шаги, и дверь открыла красивая брюнетка, теперь она совершенно не походила на саму себя полсуток назад – модное платье, прическа, и пахло от нее духами "Красная Москва", а не варшавской канализацией. Лаврентий Палыч улыбнулся и протянул даме букет цветов. Торт и вино были бы уже перебором, приказано ведь было, разместить, накормить, снабдить всем необходимым? Но ничего не стоящий знак внимания сразу задавал дружеский тон беседы, помогая избежать ненужной конфронтации. Тех, с кем надо было не договориться, а сломать, везли бы не сюда, а в подвал в Лубянке – и доводили до кондиции, не обязательно грубым насилием, психологический террор иногда бывает гораздо страшнее. Впрочем, одно легко могло перейти в другое, а подвал и квартира, подобная этой, поменяться местами.

   -Господин министр?

   -Пани Ирма? Не знал, что я настолько популярен, даже в Варшаве.

   -Ну, кто же в мире сейчас не знает второго человека в СССР, "русского гиммлера", ах простите...

   -Прощаю пани, но убедительно прошу, не сравнивать ни меня, ни кого-нибудь другого здесь с фашистскими висельниками. Правда, пока они живы, но когда мы возьмем Берлин, то обязательно всех их повесим. И у нас нет пока министров – называйте меня просто по имени-отчеству. Однако у нас не так много времени, потому перейдем к делу. Что "Радослав", он же Ян Мазуркевич, полковник АК, командир службы "Кедыв", хотел передать через вас руководству СССР?

   -Ваша осведомленность позволяет предположить, что вы уже знаете то, что я хочу вам сообщить? Что ж, у вас действительно очень хорошая разведка.

   -Мне интересно было бы услышать от вас, пани Ирма, для полной достоверности. Итак?

   -Что ж... Я уполномочена предложить вам полную лояльность, "вассальную клятву", если угодно так назвать, некоторой части АК.

   -У нас уже есть полная поддержка Гвардии Людовой. И Люблинской администрации.

   -Согласитесь, пан министр, ой простите... Лаврентий Павлович, что во-первых, Гвардия Людова пока что и числом и влиянием сильно уступает АК. А во-вторых, если вы столь осведомлены, то вам должно быть известно, что и среди людовцев далеко не все отказались от идеи "от можа до можа"? И готовы добиваться своего, как говорят русские, "не мытьем так катаньем", коммунистическая идея вовсе не исключает национализм?

   -Странно слышать такое от офицера АК, где этот лозунг всегда был основным?

   -Теперь нет. То о чем я скажу дальше, не есть плод одних лишь размышлений, моих и моего мужа, но трезвая оценка ситуации, разделяемая некоторой частью АК. Сейчас не времена Батория и Яна Собесского, когда все решали клинки храбрых рыцарей. И Польша уже не может быть державой, нравится это кому-то или нет. А малые страны могут выжить, лишь заручившись поддержкой кого-то из держав.

   -И Польша до 1939 года тоже?

   -Да. Разница была лишь в том, что мы выбрали того, кто далеко – Англию, Францию. Это давало нам иллюзию свободы – но делало врагами тех, кто рядом. И оказалось, что далекий покровитель не обязан вступаться, когда на нас нападут. А то, что Польша пыталась балансировать на чужих интересах, с легкостью меняя стороны, еще усугубило ситуацию, создав нашей стране репутацию крайне ненадежного партнера. Чем кончилось, известно.

   -Ну, коммунисты говорили это с самого начала.

   -Однако даже среди них не все забыли про то, что Смоленск и Киев когда-то принадлежали Жечи Посполитой. И могу предположить, еще поднимут вопрос о границах. Знаете, пан министр, когда смерть смотрит в лицо, многое становится ясным. Там, в горящей Варшаве, мы спрашивали себя, отчего все это стало возможным? Нация живет, когда есть люди, готовые умереть за нее. Когда есть еще больше людей, готовых сражаться за нее. И еще больше – тех, кто хотя бы ставит патриотизм выше собственного богатства. Когда таких людей, элиты по сути, много – нация расширяет границы. А когда их не хватает, наступает конец. Боюсь, что Польша сейчас близка ко второму. И пытаться при этом еще стать державой, значит погубить и народ и страну. Вы знаете, что сейчас немцы взялись за настоящее истребление цвета польской нации – к западу от Вислы смертельно опасно быть просто образованным поляком, чем-то выше деревенского мужичья?

   -Допустим. Но в политике нет места прекраснодушию и благородным порывам. В августе четырнадцатого было, и чем кончилось, мазурскими болотами? Форсирование Вислы, это трудная операция. И цинично рассуждая, зачем СССР должен губить тысячи жизней своих солдат, ради спасения тех, кто убивал нас в двадцатом? Ведь живы еще те, кто помнят, как ваши жолнежи тренировались в сабельной рубке на пленных красноармейцах? И что тогда не мы а вы начали войну, захватив Киев и Минск? А публикуемые у вас карты, где польскими территориями были обозначены вся Украина и Белоруссия, да еще Псков и Смоленск? Попросту – какой наш интерес, за наши потери?

   -Слова вашего поэта, "какой-то царь в какой-то год вручал России свой народ". Вы будете воевать не за наши, а за свои интересы?

   -Новое "царство Польское"? И через сколько лет последует очередное Польское восстание, которое мы должны будем подавлять?

   -Знаете, пан министр, в чем причина всех революций? Когда "элита по сути", о которой было сказано, не совпадает с "элитой по положению". Или, как сказал ваш первый Вождь, "низы не хотят, верхи не могут", это именно то. Ах да, еще "обострение бедствий", чтобы толпа с охотой сыграла роль массовки. Подойдет ли вам объяснение, что та часть "элиты по сути", от лица которой я говорю, предпочтет стать частью элиты имперской, ах простите, СССР? Ну а с теми, кто думает иначе, вы вправе поступить по всей строгости, в чем мы вам охотно поможем.

   -И сколь многие в АК разделяют эти взгляды?

   -Например, полковник Хрусцель, "Монтер", второе после Коморовского лицо в Варщавской АК. Мой муж, "Радослав". Есть еще люди, занимающие далеко не последние посты и пользующиеся достаточным влиянием.

   -Однако многие сочтут это предательством и будут активно против?

   -По случаю, в подавляющем большинстве это как раз те, кто еще более активно запятнал себя карательными акциями на "крессах всходних". За что ваш Сталин обещал их всех повесить – надеюсь, он сдержит свое слово?

   -Допустим. Но согласитесь, тогда странным будет выглядеть существование АК – вооруженной организации, воюющей за свободу Польши. От кого и с кем?

   -Ну, пан министр, насколько я знаю, Войско Польское генерала Берлинга по сути является частью армии Советской Империи? А так называемая Люблинская администрация, это не больше чем гражданская власть одной из ваших губерний.

   -Пани Ирма, ваш русский язык неплох, но архаичен. У нас давно нет ни Империи, ни губерний.

   -Простите, пан министр, русскому меня учила мать, которая была еще подданной Российской Империи. И мне почти не приходилось разговаривать с советскими, до вас.

   -Если вы действительно собираетесь служить СССР, учите современный русский. Иначе часто будете попадать в нелепое положение.

   -Пан министр... Это правда, что по вашему новому национальному закону, все языки кроме русского запрещены?

   -Откуда вы это взяли? Русский язык – государственный, обязателен лишь для всех официальных документов, публичных выступлений, а также в Советской Армии. Странно было бы иначе – в СССР десятки народов, так что, в каждом суде или ином органе власти, для каждого переводчиков держать? А офицерам быть полиглотами? Также только русские школы имеют право на государственную поддержку, по этой же причине. Если же какой-то ваш муниципалитет решит на свои средства открыть польскую школу или издавать польскую газету, ваше право. И уж конечно никто не будет запрещать говорить по-польски дома, на улице, или писать на нем личные письма.

   -А университеты?

   -Если они хотят, чтобы к ним ехали учиться студенты не только из ближних земель... Как когда-то по всей Европе преподавали на латыни, а не на своих языках, так было понятно всем.