Текст книги "Поворот оверштаг"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

И товарищ Сталин усмехнулся в усы.

– Еще варианты есть, Лаврентий?

– Чисто теоретически. Убрать Хрущева, который, допустим, сделает в будущем что-то неугодное нашим потомкам.

– Зачем так сложно? Нет человека – нет проблемы.

– Чтоб другие не продолжили.

– А какая у Никитки сейчас политика, чтоб ее кто-то продолжил после него? Я его знаю с тех пор еще, как он вместе с Наденькой Аллилуевой в Промышленной академии в секретарях ходил. И все, что гости наши про него рассказали, чрезвычайно на него похоже. Как он там, кстати?

– Недоволен. Уже замечен в разговоре, который вполне можно трактовать по пятьдесят восьмой. Встретил на новом месте знакомого, еще с Украины, выпили, посидели. Рапорт от местных товарищей у меня, со всеми подробностями. Уже можно брать, и дальше по закону.

– Я сказал – не спеши, Лаврентий! Пусть посидит в своем Ашхабаде, поплачется в жилетку еще кому. Пусть сеть сплетет, заговор составит – посмотрим, кто тут у нас товарищем Сталиным недоволен! А уж когда созреет… Главное к армейским его не подпускать: не хватало нам еще какой-нибудь штаб ПВО штурмом брать, в войну! И чтоб он с твоими там не стакнулся.

– Это вряд ли!

– Знаешь, Лаврентий, человек обычно другого обвиняет в том, к чему сам склонен. А судя по тому, что он свои пасквили мемуарные в Англии публиковал… Не удивлюсь, если возле него и настоящие английские шпионы окажутся. За этим тоже следи!

– Так точно, товарищ Сталин.

– Диалектика, Лаврентий. Ничего не бывает даром. Вот гости наши хорошо нам помогли. А я вот думаю сейчас: что будет, если все узнают. Ведь тогда возможно все, вплоть до союза всех против нас! В мире слабым диктуют, сильных уважают. Когда мы разобьем Гитлера, нам придется быть готовыми защищать себя. Завтра ты будешь подробно ставить задачу комиссии, в Молотовск. Мне нужно, чтобы они оценили перспективу. Нам будет нужен еще один центр кораблестроения на Севере. Ленинград в блокаде, там все разрушено, да и тесновато будет, если мы хотим принципиально новый завод. Металл из Череповца, с Урала везти до Архангельска даже ближе. И научная база в Ленинграде. И беломорский канал с Балтики. И безлюдные места, что тоже важно. И легче оборонять. Есть мнение, что именно там будет строиться наш атомный флот. Пусть эти ответственные товарищи продумают, прикинут, пока предварительно, затраты и сроки, чтобы можно было начать раньше. Какое-то оборудование можем заказать у союзников, какое-то возьмем у немцев как трофеи. Может быть, имеет смысл первым заложить на верфи не субмарину, а ледокол – чтобы отработать машинную установку. Тем более что свободное и круглогодичное мореплавание по нашей Арктике – это важнейшая и оборонная, и хозяйственная задача. Это будет, Лаврентий. А пока для тебя главная задача – обеспечить внедрение достижений потомков и в то же время соблюсти абсолютную секретность. Не допустить утечки информации – даже теоретически! Сурово спрашивай за это со своих, Лаврентий, и помни, что я так же спрошу с тебя!

От Советского Информбюро, 19 сентября 1942 года

В течение ночи на 19 сентября наши войска вели бои с противником на северо-западной окраине Сталинграда и в районе Моздока. На других фронтах существенных изменений не произошло.

На северо-западной окраине Сталинграда продолжались ожесточенные бои. Н-ская часть отбила несколько атак противника и уничтожила 4 немецких танка, 3 противотанковых орудия и истребила свыше 200 гитлеровцев. Немцы неоднократно пытались захватить наши позиции, прикрывающие подступы к элеватору. Защитники Сталинграда гранатами уничтожили 6 танков, а затем в рукопашной схватке истребили 170 немецких солдат и офицеров. Противник был вынужден отступить.

Москва

Сергей Гаврилович Симонов был удивлен срочным вызовом в столицу, причем по линии не своего «родного» наркомата, а НКВД.

Здесь, в Саратове, куда завод был эвакуирован из Коврова, никто ничего не знал. Директор, увидев предписание, звонил кому-то в Москву, а затем, плотно закрыв дверь, сказал, что будто бы товарища Симонова хочет видеть сам нарком Берия, так что надо ехать, надо – и желаю вернуться скорее в нашу саратовскую глушь.

На память приходила всем здесь известная история пятилетней давности, когда на один завод директору так же пришел вызов в Москву. Директор прочел, закрылся в кабинете, принял стакан водки и выстрелил из браунинга себе в висок. Год был тридцать седьмой – и по закону руководителей, начиная с определенного ранга, не арестовывали на месте, а сначала вызывали и брали уже там. Ну а так хоть не тронут семью. После выяснилось, что вызывали его, чтоб наградить орденом «Знак Почета».

Но сейчас вроде не ежовские времена? И товарищ Берия, хотя Симонов с ним лично не встречался, был известен как человек вполне разумный, стремящийся сначала разобраться, а уж после… И исключительно в интересах дела! Так что надо ехать…

На вокзале Симонова встречали. Капитан ГБ, безошибочно узнавший Сергея Гавриловича среди выходящих пассажиров, шагнул навстречу, представился и сказал, что ему поручено отвезти в гостиницу – устраивайтесь, пообедайте, сегодня в восемнадцать ноль-ноль за вами заедут. И добавил: еще товарищ нарком очень рекомендовал вам познакомиться с вашими соседями, поскольку вам с ними работать.

– Какими соседями? – не понял Симонов.

– По номеру, – ответил капитан. – Один утром приехал, второго я час назад отвез.

Номер был четырехместный, комфортабельный, по довоенным меркам, наверное, очень дорогой. Молодой сержант с петлицами танкиста восседал на кровати, второй военный сидел на стуле за пододвинутым столиком, играли в шахматы. Увидев капитана, оба вскочили.

– Располагайтесь, отдыхайте, Сергей Гаврилович, – сказал капитан, – и знакомьтесь с товарищами. Можете рассказать им все о своем деле – как и они о своих. Потому что вам теперь вместе работать.

И вышел, козырнув.

Симонов представился: конструктор Ковровского оружейного завода, сейчас эвакуирован в Саратов, только что оттуда, по вызову, зачем, пока неизвестно.

– Сергей Гаврилович? – спросил танкист. – Погодите-ка… Так это вы – АВС-36?

Улыбнулся и протянул руку, представился:

– Сержант Калашников, Михаил Тимофеевич.

– Драгунов Евгений, – назвал себя второй.

В семь приехал все тот же капитан. Вечерняя Москва, большой дом на Лубянке, бесконечные коридоры, кабинет с высокой дубовой дверью,

– Здравствуйте, Сергей Гаврилович. Проходите, садитесь.

На арест не похоже…

– Ваша кандидатура была отобрана из всех советских оружейников для дела чрезвычайно важного для СССР и, безусловно, могущего повлиять на исход войны. Вы имеете право отказаться и в этом случае вернетесь в Саратов без всяких последствий, будете работать, как прежде. В случае же вашего согласия вы будете допущены к тайне «ОГВ» – особой государственной важности, – за разглашение которой последует суровая кара. Ваше решение?

«А что тут решать? Война же! Если можно сделать хоть что-то, чтобы она скорее завершилась нашей победой, то… Да и при отказе, слышал, Берия слово держит, но после ведь не забудется: „это тот, кто отказался тогда". И решать, и судить будут совсем по-другому. К тому же раз меня выбрали – значит, сочли, что задача мне по силам? И как раз по оружейной части?»

– Я готов.

Берия встал, подошел к сейфу, достал большую, тщательно завернутую книгу, вернулся к столу.

– Хватит вам двух часов, чтобы прочесть? Вас отведут в кабинет рядом, где вам не помешает никто. И настоятельно прошу вас отнестись предельно серьезно. Это не шутка и не розыгрыш. Это – есть!

Слова были странными, но переспрашивать Сергей Гаврилович не решился. И понял их смысл, только когда открыл книгу. Черная обложка, золотое тиснение. «Болотин Д. История советского стрелкового оружия и патронов. М.: Полигон, 1995». ДЕВЯНОСТО ПЯТЫЙ???!!! Но… «Это есть… Не шутка, не розыгрыш». Слова самого наркома.

Профессиональный интерес взял верх, Сергей Гаврилович стал читать. Бегло пролистнул главу о пистолетах: это было ему малознакомо, он занимался пулеметами и автоматическими винтовками. Так же пролистнул главу о винтовках обычных. И начало – о самозарядных, останавливаясь лишь на сравнении фактов написанных с уже известными ему. Промежуточный патрон его заинтересовал – оружие выходило не только легче и с малой отдачей, но также и меньшая нагрузка на механизм существенно развязывала руки конструктору. Его разработают в следующем, сорок третьем. А какое оружие под него будет? Карабин СКС-45, Симонова – мой? Войсковые испытания на Первом Белорусском, в армию массово выпущен уже после войны. Был вытеснен автоматом Калашникова («лучшим оружием пехоты двадцатого века»), но долго еще оставался в войсках, у артиллеристов, зенитчиков, матросов. Калашников – уж не тот ли это сержант? Запирание ствола поворотом затвора, а не перекосом или личинкой-клином.

Отдельно – цветной рисунок. СКС, но измененный до неузнаваемости. Оптический прицел, приклад, похоже, с пружиной, как на ПТРД, удлиненный рожковый магазин, вторая рукоятка перед ним, отделка. Оружие для элитных стрелков?

А вот и Драгунов. Снайперская винтовка, похожая на увеличенную СВТ (и тут запирание поворотом, это в будущем самое распространенное?). Вообще, как мало изменилось стрелковое оружие за полвека: промежуточный патрон, затем уменьшенный калибр, еще возможная схема «буллпап», и механизм «трехчетверть автоматики», фиксированно очередь в два-три патрона – вот и все нововведения? Еще, конечно, технология, материалы, хотя про них тут не говорится ничего. И конечно, «умные» прицелы – для стрельбы ночью, на большое расстояние, даже с встроенным вычислителем. Это что же, из противотанкового ружья ПТРС его конструкции сделали снайперскую винтовку большой мощности? А что, у нее дальнобойность и меткость много больше, чем у мосинки. А «фиксированная очередь» у нас как-то не привилась, считалось достаточным умение стрелка просто отсекать два-три патрона коротким нажатием на спуск, но вот именно это «приговорило» мой СКС в пользу АК: оказалось, что в руках среднеподготовленного стрелка огонь короткими очередями заметно эффективнее одиночного. А пулеметы мои… Ни один так и не был принят. Жаль.

И тут Калашников! Его ПК – единый, назван одним из наиболее удачных этого класса. А ведь действительно, хорошая конструкция, ни убавить ни прибавить! Определенно, есть у него талант оружейника!

Противотанковые ружья сойдут со сцены еще до конца войны: уже не смогут брать толстую броню новых немецких танков. А для стрельбы по легкой бронетехнике и полевым укрытиям – пулемет КПВ под противотанковый патрон. Он же в зенитных установках.

Отдельная глава – про оружие спецназа, отличающееся от обычного, армейского. Автомат бесшумный, и совсем уж оригинально – автомат для стрельбы под водой.

Два часа пролетели незаметно…

– Ну, Сергей Гаврилович, что думаете?

– Откуда это?!

– Положим, это вам знать не обязательно. Эта книга – не все. Есть еще книги, чертежи – и сами образцы. Хотите посмотреть, потрогать руками?..

Коридор, железная дверь. В тамбуре за столом с телефоном сидит лейтенант ГБ, рядом – автоматчики. За дверью, в большой комнате, на столах блестят черно-матовым аккуратно разложенные стволы. «Калашниковы» – узнал Симонов – эти, АКМ, под патрон сорок третьего, а вон тот, с дульным набалдашником, это АК-74, под уменьшенный калибр. Вот СВД, рядом с ней – не знаю, но явно «буллпап», а вот пулемет ПК.

И – книги. Листы «синек», чертежи. Еще листы – напечатанные на стандартных страницах, удивительно четким шрифтом, со вставленными рисунками и схемами.

«Господи, когда же я успею все это прочесть? Разобрать, обследовать, изучить?»

– Вот это будет вашей самой первой задачей, Сергей Гаврилович. Самое слабое место в стрелковом вооружении РККА – это отсутствие пулемета, сравнимого с немецким MG-42. Вот этот пулемет, что перед вами, был принят на вооружение в шестидесятом и еще в двухтысячном считался одним из лучших в своем классе. Насколько возможно его скопировать и запустить в серию? Как мне сказали, на его ствол идет марка стали, которой у нас сейчас нет. Будет ли это большой помехой, или просто чуть ниже станет ресурс ствола?

– Товарищ нарком, я так быстро ответить не могу!

– Почему? Вам конструкция непонятна?

– Нет. Тут дело не в конструкции, а в материалах. А уже от них зависит технология. А от технологии – серия. Мы можем, конечно, просто воспроизвести эти образцы из нашей стали, но я тогда не могу дать гарантию, прежде всего за надежность и ресурс. Надо хотя бы спектрографом исследовать материал и подобрать аналоги из наших.

– Что вам для этого нужно?

– Моя лаборатория на заводе. Опытно-экспериментальный цех – больше загрузки на меня. Кое-какое оборудование – по возможности. И двое-трое помощников в штат. И могу я просить вас, товарищ нарком, поближе ознакомиться со всем этим?

– Не беспокойтесь, Сергей Гаврилович, все, что в этой комнате, отобрано как раз для того, чтобы отправиться с вами в Саратов. В помощники вам – те два будущих гения, с которыми вы уже знакомы. Завтра они получат предписание следовать с вами к новому месту службы. Ну а сейчас – едем!

– Куда, товарищ нарком?

Симонов осекся: этот вопрос здесь и сейчас был совершенно неуместен. Берия, однако, лишь улыбнулся и ответил:

– К тому, кто выше меня. Чтобы утвердить ваше назначение – окончательно.

– Ближайшие задачи вам уже поставлены, товарищ Симонов, это хорошо. Но как вы думаете, для чего вам рассказали главное, а не просто дали документы без даты и образец со сбитым клеймом, и приказали сделать такой же? Так я скажу, товарищ Симонов. Главной вашей задачей, очень надолго, станет изучить и оценить все достижения потомков в том, что касается стрелкового оружия. Оценить практически – зная нашу технологию, что можно и нужно внедрить. Этого не может сделать, пусть даже надежный и доверенный, человек, который не является конструктором. И этого не может сделать даже человек из будущего, не знающий нашего производства. Это можете сделать только вы! Для этого вам будут даны права заместителя наркома. Только настоятельно прошу, не старайтесь делать все сами! Контролируйте, координируйте – но не подменяйте собой! Не стесняйтесь, ставьте задачи товарищам Дегтяреву, Шпагину, Владимирову, всем! У вас есть уникальное знание – так старайтесь распорядиться им лучше! Единственно, чем придется заниматься конкретно вам, это единый пулемет. И то максимально загрузите ваших молодых помощников. Если они так гениальны в том времени, то, надеюсь, не будут лишними и для вас! Для них же это будет хорошая школа: научите их всему, что знаете и умеете, ограните бриллианты их таланта. Но в тайну их не посвящать! Ни их, ни вообще кого-либо другого без дозволения товарища Берии и моего одобрения!

«Вот попал, как кур в ощип! – подумал Симонов. – Эти двое, судя по их будущим успехам, не могут не быть лидерами. Как бы не передрались. Пока молодые, я с ними справлюсь, но позже их непременно надо будут разогнать по своим КБ. Двум, а со мной трем медведям в одной берлоге… Хотя пока они еще медвежата, ну а когда вырастут, закончится война».

– Мы всячески поможем, – продолжил Сталин, – есть мнение отдать товарищу Симонову весь экспериментальный цех. А когда новый пулемет будет готов к нашей технологии, то, возможно, все производство. Или расширить – авиации ковровское оружие тоже нужно. Список оборудования – это к товарищу Берии, в рабочем порядке, что можем, дадим. Также, товарищ Берия, организуйте, чтобы товарищу Симонову никто не мешал! Всю информацию, образцы и документы вам передадим. Только, надеюсь, вам понятна степень секретности? Для всех это будет… ну пусть, добытое нашей разведкой. Ну а кто будет излишне любопытствовать, задавать ненужные вопросы… товарищ Берия, вы меня поняли?

– Так точно, товарищ Сталин! От НКВД к товарищу Симонову будут прикреплены люди, которые на месте все обеспечат – и секретность, и безопасность. Естественно, Саратовское управление ГБ тоже получит от меня указания.

– Видите, товарищ Симонов, за вами лишь работа, результат. РККА очень нужен пулемет, и чем раньше, тем лучше. Это дело будет под нашим контролем. Могу еще подсказать как временную мэру… я ведь тоже эту книгу прочел, и очень внимательно! В сорок шестом будет принят на вооружение пулемет Дегтярева с ленточным питанием – по сути, измененный ДП, модернизированный в сорок четвертом, всего лишь с вставным блоком питания вместо диска. Если сделать к нему станок – подумайте, кому поручить эту задачу! – то получится неплохая, а главное, быстрая и дешевая временная замена, пока не подоспеет ваш пулемет. Озадачьте Дегтярева. Что там у него с переносом возвратно-боевой пружины? Желательно также специальную ручку на стволе для быстрой замены, по типу ПК. Ну, не мне вас учить, как конструировать оружие! Мы все очень надеемся на вас, товарищ Симонов, – страна, армия, народ. Так не обманите же наших надежд!

От Советского Информбюро, 20 сентября 1942 года

В течение ночи на 20 сентября наши войска вели бои с противником в районе Сталинграда и в районе Моздока. На других фронтах существенных изменений не произошло.

В районе Сталинграда продолжались ожесточенные бои, часто переходившие в рукопашные схватки. Наши части очистили от противника еще несколько улиц. Большой урон нанесли врагу бойцы Н-ской стрелковой части. По неполным данным, они уничтожили до двух батальонов немецкой пехоты, 5 танков, 43 автомашины и 38 повозок с боеприпасами. Часть, где командиром тов. Чекалов, в упорном бою с неприятелем уничтожила 6 немецких танков и истребила более роты гитлеровцев.

В районе Синявина продолжаются бои, в ходе которых враг несет большие потери. Только на одном участке нашей артиллерией за два дня разрушено 53 немецких блиндажа, 13 дзотов, уничтожено 10 танков (5 из них были зарыты в землю), 13 орудий разного калибра и истреблено до 800 немецких солдат и офицеров. Противник подтянул резервы и оказывает упорное сопротивление.

Москва. Кабинет наркома внутренних дел

– Товарищ нарком, гражданин Нудельман доставлен.

– Доставлен – примем… Здравствуйте, Александр Эмильевич. Что ж вы так… Вам возможность работать предоставили? Пушка НС-37 – это, бесспорно, большой ваш успех и заслуга, вполне достаточный, чтобы о прежнем забыть. Ан нет, не успокоились вы, записки пишете ответственным товарищам, весьма занятым, между прочим. А они, ваши бумажки, к нам с резолюцией: бывший пособник врага народа Таубина продолжает лелеять вредительские замыслы, настаивая на выпуске откровенно плохого оружия, гранатомета АГ-2: мол, разберитесь и примите меры. Так примем?

– Товарищ народный комиссар…

– Может называть меня по имени-отчеству. Я вам не начальство, я разобраться хочу в вопросе. Куда эти бумажки деть? В макулатуру, или дать ход?

– Лаврентий Павлович, я совсем не предлагал выпускать ту самую модель, и это легко можно увидеть из текста моей докладной записки. Но, оставаясь твердо убежденным, что оружие такого класса абсолютно необходимо РККА, я считаю, что полное прекращение всех работ по нему было бы ошибкой, которая будет стоить нашим бойцам лишней крови. Именно это я предлагал – оставить тему в плане ОКБ-16, сохранив финансирование и выделение ресурсов. Разумеется, не в ущерб основной работе. Я прикинул: у нас есть некоторый резерв.

– Так-так… вот что пишут о вашем изделии: «многочисленные конструктивные недоработки; низкая живучесть его отдельных деталей; многочисленные задержки во время стрельбы, возникавшие по вине автоматики в усложненных условиях работы. Большая стоимость изделия. Высокая требовательность к подготовке личного состава – надежно эксплуатировать данный образец не смог бы не только обычный призывник РККА сорок первого года, но и… гм… намного более подготовленный солдат» [В тексте стояло «современный солдат». Лаврентий Павлович цитирует статью об АГ-2 с одного из оружейных форумов Интернета, оказавшуюся на компьютере Сан Саныча. – Прим. авт.].

– Лаврентий Павлович, эти недостатки хорошо известны в ОКБ-16. Однако позволю возразить, что гранатомет успешно проходил войсковые испытания на бронекатере Днепровской флотилии, в 90-й дивизии Ленинградского военного округа и, наконец, в частях НКВД на Дальнем Востоке. Да, выявлены отдельные недостатки, над их устранениями велась работа. В новой, усовершенствованной модели…

– Знаете, Александр Эмильевич, был такой человек, Курчевскии, который после каждого провала точно так же клялся, что вот следующая модель будет выше всех похвал. Вы знаете, чем он кончил? А вы считали, какой вред он нанес нашей обороноспособности, да еще перед войной? Сколько ресурса и времени ушло на тысячи его «шедевров», годных лишь в металлолом? Государство не может позволить себе щедро оплачивать творческий поиск, пусть даже и очень талантливых личностей, не получая за это ничего. Вы можете поручиться, что в следующей модели, предъявленной в названный вами срок, вы добьетесь результата? Если нет, то эта бумажка сейчас же отправится в корзину, а вы работайте, как раньше, но навсегда забудьте о каких-то гранатометах. Если да, то вам дадут такую возможность. Но если не справитесь, то уж не взыщите. Выбирайте сами свой путь. Итак, что?

– Я выбираю… Да, товарищ нарком.

– Почему? Вы понимаете, что вполне можете отправиться вслед за Таубиным?

– Я думаю о наших бойцах, которые на фронте тоже рискуют жизнью. А могли бы – меньше, будь у них лучшее оружие. Это и моя война, Лаврентий Павлович. Позвольте и мне исполнить свой долг.

«Убежденный, – подумал Берия, вспоминая биографию Нудельмана в той истории. – Будет возглавлять свое ОКБ-16 еще пятьдесят лет. С его чертежей пойдут авиапушки для реактивных истребителей, о которых мы сейчас не можем и мечтать. И «„Стрелы" – пехотные ракеты против самолетов, тоже будут его. Интересно, в той истории, при этой беседе, меня и его, какое решение я принял там? Но я знаю и другое: АГ-3 так и не появился. Значит, или этого разговора не было вовсе, или там он сказал „нет". И в любом случае потерять такую голову, такого конструктора будет большой потерей для СССР. И в этой войне, и в той, третьей, несостоявшейся».

– Я вам делаю встречное предложение, Александр Эмильевич, которое вы, надеюсь, примете. Что вы скажете про это?

Описание гранатомета АГС-17, «Пламя». Чертежи, схемы, фотографии. Описание патрона. Наставление по эксплуатации. Наставление по боевому применению. Хорош все же поиск информации у потомков. Меньше чем за час, узнав о предстоящей беседе, быстро найти нужное, распечатать, скопировать, скомпоновать. И сделать это самому, не посвящая лишних.

– Я верю, Александр Эмильевич, в ваш талант. И ценю вашу уверенность. Однако же улучшенного АГ-2 пока еще нет в природе. А это вот – было. И стреляло. Работало отлично, без нареканий.

– Откуда это?

– А вот об этом, Александр Эмильевич, вы никогда спрашивать не будете. Потому что никто вам не ответит. Создатели этого великолепного оружия были вредительски уничтожены врагом народа Ежовым вместе со всеми материалами, кроме сохранившихся, очень немногих. Так как, беретесь?

«При том что с тебя снимется ответственность, если не сумеешь, – подумал Берия. – Год принятия на вооружение – семьдесят первый, двадцать девять лет тому вперед. Может быть, с нашим производством, из наших материалов задача не имеет решения вообще. Но попытаться стоит. Так что тебя никто не будет винить – но тебе лучше пока об этом не знать, чтоб стимулировало».

– Я берусь. Конструкция выглядит достаточно проработанной. Явно мастер проектировал. Я… его знал?

«Не знал, – подумал Берия. – Корняков Александр Федорович, других данных нет, ни биографии, ни даже года рождения. Может, он малец еще, а может, уже в армии. Если так, надеюсь, в нашей, уже измененной истории он останется жив».

– Нет. Этого человека вы знать никак не могли. Надеюсь, вы понимаете, что основную задачу ОКБ, вооружения для наших ВВС, с вас никто не снимает? Справитесь? Может быть, вам люди нужны, оборудование?

– Ну, если только помещение побольше. Да, и из оборудования кое-что. Если еще немного людей, а то бывает, нам своими руками делать образцы приходится, и даже хозработами заниматься – совсем великолепно.

«Одессит! – подумал Берия. – Своего не упустит никогда».

– Заявку, пожалуйста, со списком – что, в каких количествах, в какой срок. Проследим, чтоб выделили. Еще что-нибудь?

– А… от тех, кто делал вот это, осталось еще что-нибудь?

– А вы уверены, что сейчас это вам чем-то поможет? Конкретно в этой поставленной и далеко не легкой задаче? Хотя у вас перед всеми другими конструкторами есть одно очень серьезное преимущество.

– Какое же? Куда мне равняться с такими, как Федоров, Дегтярев.

«И этот туда же, – подумал Берия. – Если б не прокол тогда с Таубиным, на месте Симонова должен был бы быть ты. Но – нельзя. И коллеги не поймут, те же маститые „мэтры", если ты будешь им задачи ставить с правами замнаркома И что еще серьезнее, товарищ Сталин не одобрит. Так что не быть тебе посвященным в тайну, но на своем месте ты точно сможешь больше потянуть. Особенно при поддержке».

– Высшее образование. Мне кажется, вы сами не понимаете, насколько это важно. К примеру, опытный старый рабочий легко может заткнуть за пояс молодого инженера. Он «на глаз» знает, что в данной печке при данном режиме данная сталь должна иметь такой цвет, а если не имеет, то надо проверять то-то и то-то. А если заменить печку, сталь или режим обработки? Что будет делать даже очень хороший практик без теоретической базы? Не понимаете? Хорошо, объясняю подробно, что я от вас хочу. Отчего-то вы, конструктора, сочиняя, совсем не думаете о технологии. К чему, если высококвалифицированные рабочие КБ вручную сделают опытную партию? А потом понять не можем, отчего это цена зашкаливает и массовый брак идет. Например, у ППД коробка цилиндрическая, но точить ее на токарном станке или взять готовую трубу нельзя: воедино с коробкой сделан целик – прямоугольное «седло» на цилиндре. Значит, помимо токарных, еще и фрезеровка – лишние станко-часы, повышение стоимости. Отчего так сложилось? А подумайте, отчего мосинка требует больше человеко-часов, чем ППШ? Полвека назад станков было мало, и они были дороги, зато рабочих рук много, и дешевых, – и образцы, спроектированные тогда, изготовлялись соответственно, напильник и тиски. И что еще важнее, никто не задумывался об объемах – когда в короткий срок требуются миллионы штук. Во всем мире это поняли лишь после той войны и стали думать о технологии: не просто гениальная конструкция, но и требующая минимальное число операций. Но у нас – Гражданская, разруха, кадры растеряли. Перед самой войной лишь выправились: станков, как и подготовленных рабочих, стало достаточно. А вот образцов – нет. И сейчас лишь начали понимать, что еще при техзадании надо требовать не одни ТТХ, но чтобы оружие было технологичное, дешевое, с минимумом дефицитных материалов.

«Как смотрит! Сейчас, ей-богу, рот откроет в удивлении, – подумал Берия. – Не ожидал услышать такое от меня, здесь! Что ж, это прибавит ему уважения к руководству».

– Так что, Александр Эмильевич, учтите это. И учитесь у Грабина. Вот он первым, насколько мне известно, в штат КБ технологов ввел. Добившись, между прочим, увеличения выпуска пушек в разы – с тем же оборудованием и людьми. Создавайте не просто оружие, а оружие нового поколения, считая, что малая стоимость столь же важна, как, к примеру, дальнобойность и скорострельность: это означает больший тираж, два, три, десять штук на фронт – вместо одной.

«Доверительности прибавим. Вроде как коллеги. Мне от него результат нужен, а не страх».

– Александр Эмильевич, неужели вы не знали, что когда-то я был инженером? Диплом защитил в девятнадцатом. Мечтал строить, а вышло – вот, работаю в органах.

– Я понял, Лаврентий Павлович. Но… все-таки еще что-нибудь есть?

«Вот так, – подумал Берия, – к ним по-хорошему, а они сразу на шею. А впрочем, почему бы и нет?»

– Есть. Александр Эмильевич. Для начала – вот это.

«Наставление» по пулемету Корд-12.7. Единый пулемет, но крупного калибра.

– И – задача, которую придется решать всем нашим оружейникам через год-два.

Фотография. Немецкие солдаты со «штурмгеверами» (сделана вообще-то в Будапеште в сорок пятом, но это сейчас указывать совсем необязательно).

– Вы знаете, Александр Эмильевич, что сейчас в вооружении пехоты всех стран есть серьезная брешь. Винтовки дальнобойные, но не скорострельные, да и эффективность винтовочного огня на дальности метров в пятьсот невелика. Пистолет-пулеметы бесполезны на дистанции свыше двухсот метров. Пулеметы сравнительно малочисленны, один на отделение. Как известно, стандартная тактика немецкой пехоты строится именно вокруг пулемета. А теперь представьте, что будет, если все пехотинцы врага будут вооружены таким вот автоматическим оружием, стреляющим по-пулеметному, на большую дальность? Крымскую помните? Как англичане из штуцеров наших безнаказанно расстреливали?

– Простите, Лаврентий Павлович! Технически невозможно сделать такое оружие. Или оно будет слишком тяжелым, как американская винтовка Браунинга девятнадцатого года, по сути, ручной пулемет, девять килограммов! Или ненадежным, как наши ABC и СВТ, переделанные под автоматику: греется ствол, ломаются механизмы. Как немцы сумели это обойти?

– Вашими бы устами да мед пить, Александр Эмильевич. И если что-то не по вашему пониманию, так уже и быть не может. Не один – целых два пути есть. Первый – это новый патрон, меньше винтовочного, но крупнее пистолетного, на два километра им не стрелять, но на восемьсот-тысячу метров вполне. Именно так у немцев. И у нас – тоже.

Берия встал и достал откуда-то АКМ (принесенный в кабинет как раз для этой встречи).

– Вот, Александр Эмильевич, наш будущий ответ. Разбирается, вот так… Видите, как прост, любой призывник деревенский за час освоит, и никакого газового регулятора, как у СВТ. А вот патрон – ни то ни се. А в войну на новый патрон переходить – чревато. Оттого и немцы пока вооружают вот этим не всю пехоту, а лишь особо элитные подразделения. Но если они решатся массово, тогда придется и нам.

«Вообще-то это случится в сорок четвертом, осенью, – подумал Берия, – и, если верить нашим гостям, не окажет особого влияния на ход войны. Но тебе, опять же, лучше этого не знать. Чтоб понял: тут не железки одни твои, но и большая политика. И еще больше впечатлился».

– Второй путь – проще и сложнее одновременно. Проще тем, что патрон новый не нужен. Сложнее – что готового оружия нет. Только это вот и осталось.