Текст книги "Поворот оверштаг"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Подводная лодка U-435, командир корветтен-капитан Зигфрид Штрель. Баренцево море, 14 октября 1942

Вместо Атлантики болтаемся у своего же побережья, вблизи Киркенеса.Встретить здесь русский или британский конвой можно лишь в пьяном бреду. Но мы не жалуемся. Поскольку время сейчас очень не спокойное – со всех сторон. За два месяца наша 11я флотилия потеряла половину – тринадцать U-ботов из двадцати шести списочного состава. И лишь два потоплены англичанами в честном и открытом бою – а одиннадцать сгинули в русских льдах, неизвестно от чего, причем это были ВСЕ ушедшие туда. В отличие от британцев, русские непредсказуемы – один черт знает, что они придумали в этот раз! И пока не прояснится, лучше туда не лезть.Тем более, если не вернешься, семью в концлагерь. Где наш добрый «папа» Дениц? Теперь нами командуют черные. Планы в штабах конечно, составляют наши – не лавочники же и мясники! – но если что случится, угадайте, кто будет отвечать по всей строгости, надежный партийный товарищ, или какой-то офицер кригсмарине? Слышал, что нескольких уже разжаловали и послали на фронт, под Сталинград. И еще гестапо – допрашивает всех, выясняя, кто был больше дружен с предателем Грау? Кто был дружен с кем-то из экипажа Грау? Кто знает тех, кто был дружен с кем то из экипажа Грау? А с экипажами других пропавших лодок? А не замечал ли кто чего-нибудь подозрительного? А отчего вы в прошлый раз про это же говорили другое? И без всякого отдыха, как при «папе» было, вернулись живыми, гуляй! – теперь же, боекомплект приняли, запасы пополнили, техобслуживание провели, и снова в море, после победы праздновать будете.Так что, миссия глупая и бесполезная, но безопасная, караулить пустое море вблизи своей же базы, была бы самым лучшим вариантом – не до орденов, пересидеть бы! Если б не навязанный нам партайгеноссе. Обязательный довесок, положенный отныне в каждом экипаже. И нам – достался. Не орет, не спорит, не отменяет мои приказы, не грозит снять с должности – вообще, молчит. Просто ходит с блокнотом, сует нос во все – и так же молча записывает. Что нервирует – много больше. Когда даже лежа на койке, мучительно вспоминаешь, а не сказал или сделал ли ты что-то не то. Потому – все на субмарине идет строго по уставу. Люди даже разговаривать боятся не по делу, чтобы не попасть на карандаш. Черт знает, что он там понаписал, про кого, и кому после предъявит?А теперь представьте вот так, неделю. В замкнутом пространстве размером чуть больше плацкартного вагона. И все точно по уставу, на все пуговицы, без лишнего слова и жеста. Медленно сходишь с ума. И ждешь – хоть бы что-то случилось!Дождались. Радио с берега – русские напали на наш конвой у Порсангер-фиорда. Конвой полностью уничтожен, лодка U-703 предположительно потоплена, на связь не выходит. Нам приказ – перехватить русских на отходе. Такой же приказ получила U-403, чья позиция между нами и «семьсот третьей». Задача не кажется трудной – рядом свой берег, и базы люфтваффе. Если при атаке конвоя в Атлантике, корветы вцепились бы в нас как бульдоги, а один-два могут даже остаться в районе атаки, сутками карауля субмарину, ползущую на глубине тихим трехузловым ходом, пока в отсеках нечем будет дышать – то здесь это не грозит. Простая, почти учебная задача: обнаружил, занял позицию, выстрелил, попал.Курс вест-норд-вест, семнадцать узлов. С учетом наиболее вероятного пути отхода русских к своим базам. Нам везет – всего через пару часов видим мачты на горизонте. Три корабля, идут встречным. Я думаю, что фортуна повернулась к нам лицом. Нам достаточно лишь чуть отойти в сторону, идеальная позиция для атаки, это на курсе цели, чуть в стороне. И лишь ждать, когда противник сам впишется в прицел.Странно только что не было сообщения от U-403. До атаки, или после – но она обязана была выйти в эфир! Ведь судя по курсу, русские, если это были они, прошли прямо через ее позицию!Пора погружаться. Готовимся атаковать. И тут русские меняют курс, идут прямо на нас, увеличивая ход. Стрелять торпедами прямо в лоб плохо, пробуем незаметно отойти в сторону. Акустик докладывает изменение пеленга, сдвиг к корме, но что-то медленно. Решив что сместились довольно, решаю для уточнения поднять перископ.И вижу, что русские корабли по-прежнему идут на нас! Они снова изменили курс – словно видят лодку. И до них меньше десяти кабельтовых – повторить маневр мы не успеваем!Мне это не нравится. Пожалуй, спокойнее будет отказаться от атаки – риск слишком велик. Ныряем на сорок метров. Русские эсминцы приближаются, их винты слышны уже без всякой гидроакустики, будто лавина накатывается. Наш партайгеноссе как обычно, что-то чиркает на своих бумажках. Оторвавшись на минуту, задает мне глупейший вопрос – не опасно ли? Хочется рявкнуть на него, как фельдфебель – но ведь не забудет, потому отвечаю вежливо.Русские совсем близко. И тут то ли страх, то ли опыт, командую – самый полный вперед! Лодка будто прыгает – и за нашей кормой рвутся бомбы, на том месте где мы только что были. Причем – точно по нашей глубине. Русские не просто шли курсом на нас – они нас видели, и заходили в атаку. Как?В Атлантике мне приходилось слышать английские «асдики». Ни с чем не спутаешь, корпус лодки звенит как от дождя. Здесь этого не было – и даже асдики не позволили бы так точно атаковать. Как русские нас засекли?Доклады из отсеков – у нас отказали кормовые горизонтальные рули. И туго перекладывается вертикальный. В кормовых отсеках полопались лампочки, перешли на аварийное освещение. Доклад акустика – эсминцы разворачиваются, заходят снова. Пытаемся затихнуть. И тут слышно, как по корпусу кто-то постучал снаружи – цок-цок. Через четверть минуты – снова. И снова – в этот раз мы не расслышали бы, если б не старались, за приближающимся шумом винтов эсминцев.У русских есть локатор, превосходящий британские. Вот значит, как погибли наши, в Карском море. Однако же, он работает прерывисто, и в этом наш шанс. Максимально уйти в сторону – в промежутке между импульсами. Русские почти над лодкой, пытаемся повторить наш трюк. И это почти нам удается. Мы уклонились – почти.Страшный удар где-то в корме. Я чувствую, как трещит корпус. Разлетаются лампы – уже по всей лодке. Осмотреться в отсеках – и доклад из шестого: поступает вода. Не пробоина – если б так, некому было бы докладывать, и лодка сразу свалилась бы в дифферент на корму. Наверное, разошелся шов по сварке, или повредило забортную арматуру. Представляю, как команда шестого накладывает на поврежденное место деревянную подушку, ставит брусья-упоры, подбивает клинья. Еще доклад – вертикальный руль отказал. Снова доклад из шестого – заделали, но прекратить поступление воды полностью не удается.Еще одна атака русских – и нам конец. Мы с трудом управляемся, и не можем погрузиться глубже, с повреждениями это опасно. Надо всплывать – вступать в артиллерийский бой с тремя эсминцами, это почти верная смерть, но оставаться под водой, конец гарантированный. А наверху… Сумели же макаронники, нам не ровня, в Красном море, в сороковом, субмарина «Торричелли», на поверхности ведя бой с тремя британскими эсминцами, утопила «Хартум» и серьезно повредила «Сторхэм» – до того как погибнуть самой.Молчаливый партайгеноссе сжался в углу отсека, смотрит с ужасом – герой! Блокнот валяется рядом.Командую на всплытие. Доклад акустика – эсминцы разворачиваются, ведут зенитный огонь. Люфтваффе вовремя, на помощь? Радость на душе – живем!Я первым выскакиваю на мостик. За мной артиллеристы. Вижу, примерно в миле, русские эсминцы, два новых, один старый трехтрубник. А около них кружатся два «Хе-115», поплавковые двухмоторные торпедоносцы и разведчики. Русские бешено огрызаются зенитным огнем – и «Хейнкели», заметив нас, идут в атаку на более легкую, как им кажется, цель. Идиоты, мы же свои!!Выручили нас, как ни странно, русские – открыв по нам огонь. Тогда лишь торпедоносцы поняли, что происходит, отвернули. Хотя – я не разглядел, подвешены ли у них торпеды. В патрульный полет, разведчиков могли выпустить и с бомбами, или вообще без всего – нет, сколько помню, нам рассказывали, пару стокилограммовых брали всегда.Мы не можем уклоняться, не можем маневрировать. Что у нас с вертикальным рулем?? Пробуем управляться дизелями, получается плохо. Самое плохое – от вибрации при работе «враздрай» усиливается поступление воды в шестой отсек. Ну хоть как-нибудь отбиться – и домой, база же близко!Нет, не отобьемся. Первый залп русских лег недолетом, второй нас накрыл. Снова удар, взрыв, пламя – я цел, и даже не поцарапан, а сигнальщику рядом разбило голову осколком, достало и кого-то из артиллеристов. Русский пятидюймовый фугас взорвался на корпусе, два с половиной сантиметра обшивки не выдержали, сразу в двух отсеках, четвертом и пятом, начался пожар. U-435 потеряла ход.Следующий залп был бы для нас смертельным. Спасают «Хейнкели», заходя на русских в атаку. Идут низко над водой – есть все ж у них торпеды? – и русские стреляют по ним из всего, включая пятидюймовые, на время оставляя нас в покое.Я приказываю – извлечь и подготовить шлюпку. Нет смысла погибать всем. Кто-то должен выжить – и рассказать о новом оружии и тактике русских. Матросы исполняют приказ, молча – но я знаю, они сейчас задают себе вопрос, кто те шестеро, вытянувшие счастливый билет на жизнь?-Герр корветтен-капитан – говорит наш партайгеноссе – я должен буду доложить, что экипаж погиб за фюрера и Рейх. Вы ведь не хотите, чтобы ваших родных, как изменников…Я молча отбираю у него блокнот. И перед тем как швырнуть за борт, открываю на первой попавшейся странице. «По команде, срочное погружение, производятся действия…». «Экипаж субмарины делится на два дивизиона: технический (дизелисты, мотористы, радисты, торпедисты) и морской (рулевые, сигнальщики, артиллеристы, боцманская команда)». Вместо ожидаемых доносов. Так ты ни черта не смыслил в морском деле? И всего лишь обучался – весь экипаж в страхе держа? При этом, имел право отменять мои приказы? Меня, кавалера Рыцарского Креста, водил за нос штафирка??Нет, я не пристрелю эту тварь. И даже не дам ему в морду. Потому что – как без него мне объясняться с гестапо?Я корветтен-капитан, кавалер Рыцарского Креста и Железных Крестов обоих классов. Моя жизнь для Германии более ценна, чем всего экипажа вместе взятого. Мои знания и опыт (семь достоверно потопленных) будут невосполнимой потерей. Ну а лодку, и тех кто внизу, все равно не спасти. Значит разумно будет, если одно из мест в шлюпке достанется мне. А партайгеноссе авторитетно подтвердит, что лодка уже затонула, когда мы спаслись.Как раз четверо, на весла – двое уцелевших сигнальщиков, двое артиллеристов. Прыгаем в шлюпку, и спешим скорее отгрести. Последний раз оглядываюсь на нашу U-435 – пустые палуба и мостик, развернутая пушка с задранным стволом, дым и пламя над дизельным отсеком – выглядит как покинутая командой, если не знать что внизу на боевых постах остались тридцать пять человек. Но в большинстве, это всего лишь матросы и унтер-офицеры, которых можно обучить за три-четыре месяца – а сколько времени потребовалось бы подготовить такого как я? Черт возьми, а вдруг лодка не затонет, и как-то сумеет спастись, вместе с экипажем – если русские сейчас не будут ее добивать? Стоп, дальше не грести – если так, то успеем еще, назад!Нет, русские снова стреляют. Сразу два попадания – представляю, что творится внутри! Еще одно… И бедная U-435 наконец скрывается под водой, навсегда.Надо поискать какую-нибудь белую тряпку. Если русские захотят нас подобрать – чтобы не расстреляли сгоряча. Нет – они явно уходят. И «Хейнкель» летит в нашу сторону – один? А второй все же сбили? И это удачно получилось – что летчики не видели, как тонула U-435.Ящик с аварийным запасом сюда! Ракетницу! Вот так… Сядет на воду нас подобрать – или пришлет помощь с берега?Садится. А русские – уходят. Через пару часов будем дома. Надо срочно обговорить, что скажем на допросе. Лодка затонула, мы последние кто остались живы, успели с палубы в воду… как шлюпку объяснить, когда и зачем мы успели ее извлечь?Сел, здорово промахнувшись. Неуклюже разворачивается, рулит к нам. Видим наведенные на нас пулеметы, орем – мы свои, экипаж U-435! Поверили, дозволяют нам подгрести, даже помогают забраться. Моторы ревут, самолет начинает разгоняться – и тут будто что-то с силой бьет снизу, слышен треск, «хейнкель» подбрасывает, и он тут же падает обратно, втыкаясь в воду носом и правым крылом, правый мотор рубит винтом по воде и захлебывается, левый же ревет и раскручивает нас штопором, мы сейчас так и уйдем под воду! Кто-то визжит как поросенок – наш партайгеноссе? Я тоже кричу что-то, о боже, если ты есть, я присягал отдать жизнь за Рейх, но не готов, не хочу этого прямо сейчас!Левый мотор наконец замолкает. Самолет остается на поверхности. Плавает скособочась, потому что правый поплавок подломился, конец крыла в воде. Воет партайгеноссе, с размаху влепившись рожей о борт. Одному из артиллеристов повезло меньше, он разбил голову и лежит без сознания, у одного из сигнальщиков сломана рука. Взлететь мы не можем, сколько так продержимся, неизвестно, и в завершение, летчики обнаруживают, что рация повреждена. Вы хоть сообщили, что обнаружили русских, ведете бой, в этом районе? Нет, герр корветтен-капитан, нам не удалось этого сделать, из-за непонятных радиопомех. Шлюпка у вас на борту есть? Так точно, но лишь на экипаж самолета. Я вылезаю наверх, оглядываюсь. Нашей шлюпки нигде не видно.Господи, если ты есть, спаси хоть ты наши души!А если тебя нет… Парабеллум при мне. Нет, сам я на тот свет не собираюсь, буду драться до конца. Например, прежде отправить туда лишних – кому не хватит мест в самолетной шлюпке.

Авиабаза Хебуктен.

«Юнкерсы» готовились к удару – по эскадре, утром уничтожившей конвой у Порсангер-фиорда, и обнаруженной воздушной разведкой, полчаса назад, всего в сотне миль. При полете на полный радиус, Ю-87 обычно брали 250-кг бомбу под фюзеляж, кроме пары «пятидесяток» под крылья. Но на малое расстояние, и по морской цели – на центральном подвесе у большинства самолетов были полутонки, а у наиболее опытных пилотов, командиров девяток, и некоторых ведущих звеньев, тысячекилограммовые (против эсминцев это было излишне – но уцелевшие конвойцы сообщили, что вели бой не только с русскими эсминцами, но и с двумя британскими крейсерами).Бомбардировщики выстраивались в начале полосы, по три в ряд. Три самолета – звено, три звена – штаффель, или эскадрилья, три девятки – ударная группа. Столь плотное построение было необходимо, чтобы взлететь с минимальным интервалом – иначе первые из поднявшихся должны были бы в ожидании последних кружить над аэродромом, тратя горючее, которое в полете лишним не бывает. Тем более, что Хебуктен так и не восстановил свою мощь в полной мере, после августовского налета русских – запас бензина и боеприпасов явно не дотягивал до нормы. А главное, среди летного состава наличествовали лишь восемь человек с боевым опытом – трое командиров эскадрилий и пять «звеньевых» – остальные же были молодняком последнего пополнения, прошедшие полный курс обучения, но еще не бывшие в бою. И выпускать их в самостоятельный полет над морем было просто опасным. Тем более, что светлого времени осталось не так много, а погода на Севере осенью меняется быстро и непредсказуемо. Сейчас последние займут свое место, предполетная проверка, запуск моторов – и двадцать семь самолетов уйдут в небо, к цели.Только что с полосы поднялась дежурная пара «мессеров» – над горами был замечен одиночный русский, вероятно разведчик. Бомбардировщики однако не были обнаружены, ни локатором, ни постами наблюдения. Опасности ничто не предвещало.Выжившие не заметили почти ничего. Вроде бы что-то мелькнуло над полосой, с огромной скоростью, совсем низко. Те, кто в 2012 году составляли программу «Гранита» для поражения авиабазы НАТО Хебуктен, хорошо знали свое дело. Цель на ВПП, значит заход на нее с направления вдоль, чтобы уменьшить вероятность промаха. Хотя ракета с фугасно-бронебойной БЧ в общем-то не была предназначена для поражения множественных наземных целей, разработчики программы, заложенной сейчас в компьютер системы наведения «Гранита-И» предусмотрели и этот случай, как один из возможных. Крылатая ракета врезалась в полосу под очень малым углом, и взрывная волна пошла не вглубь, на создание воронки, а вперед, вдоль колонны «Юнкерсов», с подвешенными бомбами и полными баками. А полыхнувший остаток топлива «Гранита», еще добавил разрушений.Тем, кто оказался в эпицентре, повезло больше всех – они умерли мгновенно, даже не успев понять, что случилось. Кто был дальше, сначала увидели накатывающуюся стену огня с летящими обломками, а затем испытали ужас заживо сгореть в кабине; кто-то из пилотов нажал на газ, в надежде вырулить в сторону, и срубил винтом своего самолета хвост стоявшему впереди. В огне взрывались бомбы, разбрасывая далеко в стороны обломки самолетов и горящий бензин. Из пятидесяти четырех человек экипажей живыми остались лишь семеро, раненых и обожженных – не считая потери наземного персонала. Самым же худшим было то, что среди погибших оказались все опытные пилоты, уцелевшие после августовского налета. И хотя номинально в наличии было почти сорок бомбардировщиков с экипажами, база Хебуктен снова оказалась полностью небоеспособной, выведенной из игры.

От Советского Информбюро 20 октября 1942

В течение 20 октября наши войска вели бои с противником в районе Сталинграда и в районе Моздока. На других фронтах никаких изменений не произошло.В районе Сталинграда продолжались ожесточённые бои. Пехота и танки противника несколько раз атаковали наш опорный пункт в районе одного завода. Наши бойцы отбили атаки гитлеровцев. В этом бою подбито и сожжено 7 немецких танков и истреблено до 400 солдат и офицеров противника. На другом участке подразделения Н-ской части в ночном бою уничтожили 10 немецких пулемётов, 4 миномёта, разрушили 13 дзотов и блиндажей и истребили свыше роты немецкой пехоты.Немецко-фашистские мерзавцы превратили в развалины древний русский город Новгород. В центральной части города многие улицы буквально сравнены с землёй. Гитлеровцы взорвали и сожгли не только школы, театры, больницы, библиотеки и другие культурные учреждения, но и ценнейшие памятники старины. Фашистские громилы превратили в груду камней старый Новгородский Кремль, взорвали памятник русского зодчества – Софийский собор и многие другие сооружения, представляющие огромную историческую и культурную ценность. Кирпич разрушенных зданий немецкие захватчики употребляют, на строительство военных укреплений. В городе теперь нет советских жителей. Все они выселены или отправлены на принудительные работы.

Москва, Кремль.

– Итого пять транспортов, восемь кораблей охранения, три подводные лодки. В том числе два транспорта, один корабль и одна подлодка на личном счету потомков, прочие же при их самом прямом участии. Причем в этот раз использовалось наше оружие. И еще две авиабазы, потери немцев уточняются. Придется снова награждать – что скажешь, Лаврентий, заслужили?-Заслужили, товарищ Сталин! Зозуля уже представление дал. Лазареву на Красное Знамя, экипажу соответственно…-Это хорошо, что представление уже… Но я тебя о другом спросить хотел. Что Кириллов твой докладывает, о потомках, подробнее. Все ж – наши они, или нет?-Наши, товарищ Сталин, однозначно. Их общий настрой, судя и по «неофициальным» разговорам на борту… Сделали для себя выбор, «за СССР», и другого даже не рассматривают. Есть правда некоторое беспокойство, что «посадят ни за что», высказывалось неоднократно, причем больше «внизу» чем «вверху», по крайней мере сам Лазарев ни разу темы не касался, а вот матросы, часто. Очень уважают лично вас, хотя и с контрреволюционным оттенком.-Это как, Лаврентий? Так наши они все же или нет?-Несколько раз было замечено, что вас они, исключительно между собой, называли старорежимным словом «государь», а один раз даже «государь наш Иосиф Виссарионович». А вот к Партии отношение у них чисто показное, без внутреннего почтения. В разговорах часто обсуждают свою жизнь после войны – кто-то хочет дальше служить, причем даже матросы и старшины, в военное училище пойти, учиться на комсостав, кто-то собирается «на гражданку», инженером. Интересно, что некоторые ясно выражали мысль, что «там у нас этого бы не вышло, а здесь получится». В то же время с заграницей своих планов не связывал никто. Напротив, преобладает резко отрицательное отношение, причем не только к немцам, но и к нашим англо-американским союзникам.-А Лазарев? У него такое же отношение?-Пожалуй, даже наиболее резкое из всех. Откровенная неприязнь, с убеждением что сразу после этой войны «союзники» нас предадут. Не раз заявлял, в кругу своих, что «немцы хоть открыто против нас, а англичане по-подлому, на словах дружба, а сами готовят нож нам в спину». Ну и конечно, фраза, что у нас есть только два истинно верных союзника – наша армия и наш флот.-Это очень хорошо, Лаврентий. И очень плохо, в то же время. В свете сегодняшнего политического момента. Ну, Лазареву это простительно – а вот нам, нет!Сейчас у меня был Шапошников. Который оценивает принесенное потомками очень высоко. Боевой устав сорок четвертого года, новые тактические приемы, изменения в боевой подготовке, в оргструктуре. Не все еще внедрено, что-то не успели, для чего-то матчасти пока нет – но обещали товарищи ученые через год дать надежные и компактные рации, для звеньев до «рота-батальон» включительно включительно, ведь Шитиков в той истории свою А-7 как раз в этот срок сделал? И изменения на фронте, даже на тактическом уровне, уже замечены, наши потери меньше, в сравнении с той историей, а немцев больше. Сталинград, Ржев, Синявино – видны отклонения, в нашу пользу. Так что у меня нет беспокойства за исход войны – справились тогда, одолеем и сейчас.Главной угрозой для СССР я считаю возможный союз против нас англо-американцев и Германии. Сейчас вероятность этого мала. Но если про «Рассвет» узнают, то может существенно увеличиться. Хотя тут есть несколько обстоятельств, за нас.Первое – я бы поднял сейчас тост за здравие Адольфа Гитлера. Потому что пока он жив, союз Рейха и англичан невозможен. Он слишком часто обманывал британцев, легко нарушая свое слово, чтобы теперь ему поверили хоть в чем-то. И сам он понимает, что обратного пути для него нет, свои же не поймут. И не нужно быть провидцем, что даже при попытках сговора за нашей спиной, от немцев первым пунктом потребуют устранить фюрера, поставив кого-то не столь одиозного. А заговор, наподобие июля сорок четвертого, будет реален лишь когда положение Германии станет заведомо проигрышным. Когда мы будем на Висле или на Одере. И для большинства немцев встанет вопрос, уже не победа или поражение, а чья оккупация, наша или союзников?Второе – Дальний Восток. Если информация потомков точна, то там еще год будет неустойчивое равновесие. Мидуэй, Гуадаканал, это были лишь удары по загребущим японским рукам, активная оборона. Наступление союзников начнется весной сорок четвертого, удары по собственно Японским островам уже в сорок пятом. Причем для Соединенных Штатов, Тихий Океан однозначно имеет приоритет над Европой, судя по наращиванию флота, авиации, десантных сил. Потому, крайне маловероятно, что американцы пойдут на разрыв с нами, пока Япония не будет повержена. А это, по их же прогнозам, завершение боев на японских островах, вообще сорок шестой год!Так что, с чисто военной точки зрения, у нас есть минимум два года, чтобы победить Германию. Причем не просто победить – а сделать это быстро и с меньшими своими потерями. Чтобы быть в готовности встретить вызов наших «союзников».И – нам будет жизненно необходимо занять всю Германию. С неразоренной военной промышленностью, прежде всего судостроением. Почему бы нашему Большому Флоту – не строиться на немецких заводах и верфях? Если, опять же по информации от потомков, в побежденном рейхе голодные немцы были готовы работать как китайцы, за гроши и по четырнадцать часов? При этой, сборочно-секционной технологии, почему бы не указать немцам делать готовые секции по нашим чертежам, и везти их для сборки хоть в Ленинград, хоть в Молотовск? Также, архиважно категорически не допустить утечки немецких технологий. Как например ракеты, реактивная авиация – где все послевоенные работы союзников в огромной степени опирались на германские трофеи. Да и «народный автомобиль», для поощрения наших особо сознательных, передовиков, чем плохо? В той истории, «Опель-кадет», ставший «Москвичом» – в этой, хоть «Фольксваген-жук», выпускавшийся еще тридцать лет после?И – процесс над фашистскими главарями должен пройти на нашей территории, под нашим контролем! С главным акцентом – кто поддерживал, вооружал Гитлера? Кто поощрял его захваты? Кто снабжал его ресурсами, деньгами? Кто разжигал войну – против всего человечества? Войну по омерзительному расовому принципу, отказывая в праве на существование целым народам. Чтобы пригвоздить к позорному столбу не одних немецко-фашистских главарей – но и их пособников с Уолл-Стрит и Сити. Тогда им труднее будет объяснить своим народам, зачем нужна новая война, уже против нас.Пока же нам нужно иметь самый благоприятный вид в глазах простых американцев и англичан. Что сыграло не последнюю роль даже в мире «Рассвета» – отчего на нас не напали сразу же, пока у них была атомная монополия? Западу потребовалось время, чтобы оболванить пропагандой своих же людей. И то – в пятидесятые, французские и итальянские коммунисты открыто заявляли, что в случае войны НАТО с СССР, они будут воевать на стороне русских, это ведь было! После что-то пошло не так… отчего-то социализм утратил былую привлекательность, сначала в глазах людей на западе, затем и среди нас самих – но это было, еще десять лет после окончания этой войны.Вернемся однако, к текущему моменту. Американцы просят принять группу их журналистов, с самых авторитетных изданий – «осветить подвиг русского народа».-Боюсь, что истинная их цель совсем другая, товарищ Сталин. По крайней мере двое из состава делегации опознаны нами как сотрудники их военно-морской разведки. Морской – не армейской! И плывут – в Архангельск. Так что уверен, что подлинно их интересует, «Рассвет». А все прочее – прикрытие.-Но ведь это же их секретная миссия, Лаврентий? Значит, вся делегация будет работать на нашу цель? Ну а шпионы – ты можешь позаботиться, чтобы они увидели лишь то, что нам надо, и не больше?-Сделаю, товарищ Сталин. Куда же мне деться.-Да уж постарайся, Лаврентий! Если все пойдет так, как мы задумали… Есть мнение, что Лазарев ошибается, считая что без внутриполитических изменений все победы пойдут прахом, окажутся бесплодны. Потомки правы, надо будет что-то менять – но уже после войны. И если мы в этой истории окажемся гораздо сильнее, а Запад не получит такой прибыли – качественные изменения будут обязательно. Если мы в конце сороковых – начале пятидесятых будем иметь атомную монополию, ракеты, реактивную авиацию, компьютеры, станки с ЧПУ – игра обязательно пойдет уже по другим правилам. Что и на политическом поле добавит нам свободу маневра, а вот Западу напротив, уменьшит. Конкретно – что у тебя по «Полыни»?-С «Полынью-1» пока все по плану и графику. Груз закуплен и перемещен в угольный склад, двести пятьдесят тонн. «Красногвардеец» должен забрать его двадцать восьмого. «Граф Толстой» ложный след отработал отлично. Считаю, что он заслужил и амнистию, и награду.-Ну, если потомки записали, что товарищ Быстролетов Дмитрий Александрович был и оставался советским человеком, жил достойно и умер в семьдесят пятом… Есть мнение, все обвинения с него снять, во всех правах восстановить, и дать Героя. Но это когда груз в советский порт доставят. Что по «Полыни-2»?-Группа Судоплатова уже в Чикаго, товарищ Сталин. Есть внедрение в фирму-поставщика графита в той истории. Тоже, пока все по плану.-Может, не надо было Судоплатова? Слишком известен, в определенных кругах. Как фигура, указывающая на нас.-Другой может не справится. На крайний случай, есть аварийный вариант. Объявить его изменником, троцкистом, завербованным Абвером. Это – в случае провала и опознания.-А сам он об этом знает?-Сам и предложил.-Значит, понимает, как и ты, Лаврентий? Что в любом случае, при любом исходе – к нам не вело никаких следов. Это все Абвер или СД. Повторяю еще раз – категорически запрещаю использовать нашу агентуру в «Манхэттэне». Тем более что там не наши «штирлицы», а завербованные или сочувствующие из местных. Это немецкая операция, и все исполнители должны быть соответствующие. И следы – указывающие на Берлин.-Так и будет, товарищ Сталин!-И не только это. В случае успеха, никогда, запомни, никогда и никто не узнает о «Полыни» правду! Это значит, после победы должны найтись немецкие документы, указывающие на их руководство, а все ответственные лица, в этих документах упомянутые, должны быть мертвы. Тогда лишь – «Полынь» будет завершена. И максимум что может быть, это если лет через полсотни какие-то досужие писаки будут строить предположения, «а если», но никто ничего не сумеет доказать.-А наши люди в «Манхеттене»?-Так ведь это немцы, не мы. Так что, наша совесть чиста. Главная помощь и польза от них была – что в той истории они сообщали нам информацию, которая позволила нам хорошо сэкономить время и ресурсы. Однако сейчас мы эту информацию уже имеем, от потомков. Так что значение наших людей там сильно упало – разве что следить, как идут дела у той стороны. Что впрочем, тоже немало. Можно устроить – чтобы в решающий момент, кого-то не оказалось на месте. Конечно, по уважительной причине. В конце концов, не мне учить, тебя и Судоплатова, как подобное организовать.-Что делать с консультантами? Зельдовичем и прочими?-А что с ними делать, Лаврентий? Пусть посидят пока… на казарменном положении и под охраной. И работают по Бомбе – если уж с «Полынью» не смогли. У них ведь была достаточная информация? Подробное описание «чикагского эксперимента» той истории – якобы, немецкая атомная программа. А товарищ Сирый предложил план, который гораздо проще и эффективнее. Это что ж выходит, у потомков корабельный инженер-механик превосходит наших светил-академиков?-Никак нет, товарищ Сталин. В такой же мере, как современный студент превосходит Ломоносова. Во-первых, практический опыт нескольких десятилетий, выявивший такие вещи как «йодная яма» или «отравление реактора», что абсолютно неизвестно сейчас. Во-вторых, если что-то случится с реактором лодки в походе, механик обязан решить проблему сам, если это вообще решаемо – отсюда и подготовка таких кадров, в том числе и теоретическая. Так что, по части атомных реакторов, капитан второго ранга Сирый действительно уникален. И Курчатов, Александров, Доллежаль в этом со мной полностью согласны.-Это очень плохо, Лаврентий. Адмиралы настаивают на использовании К-25 в боевых действиях. А на море – всякое может случится. Может, попросить товарища Сирого написать подробные инструкции?-Уже сделано, товарищ Сталин, в дополнение к книге, что потомки рекомендовали Доллежалю – книга кстати, размножена, ограниченным тиражом, «совсекретно». Но это не будет полноценной заменой. Командир БЧ-5 атомной лодки – это несколько лет обучения, и еще больше практического опыта. Для создания «резервной копии», как сказали бы потомки – слишком большой объем.-Ладно, что-нибудь придумаем. По крайней мере, если «Полынь» сработает, товарища Сирого, есть такое мнение, надо наградить. А когда заработает первый наш, построенный здесь реактор – тем более.-То есть будут две «атомные команды»? Отдельно – по Бомбе и реактору? С разными степенями допуска, по отношению к «Рассвету»?-Пока ведь нет необходимости объединять? Когда дойдет до того – и решим. Что будет, когда Зельдович и другие поймут, чем на самом деле была «Полынь»? Ведь кто-то из них был знаком с участниками «Манхэттена»? Если его, или их реакция будет не той? Насколько я помню, у этой группы участников, подбора по биографиям и психопортретам не было, как в группе Александрова?-Там видно будет, товарищ Сталин. По обстоятельствам, и тяжести проступка. Или работать в сегодняшнем режиме, по-казарменному, или… Но не хотелось бы. Ценные люди и мозги. Таких лучше использовать, чем…-Что ж, посмотрим. Если нам удастся оттянуть «Манхеттен» на год-два. Или вообще, прикрыть. Чтоб была – атомная монополия СССР. Чтобы не мы, а они готовились к прошедшей войне. А мы бы, на их тысячи «сверхкрепостей» могли ответить межконтинентальными баллистическими. На их авианосцы – атомным подводным флотом.-Атомную монополию мы не удержим надолго. Лет пять, в самом лучшем случае десять.-А разве этого мало? Они будут в положении догоняющего, а не мы. Мы же за это время уйдем еще вперед. Там мы сумели, первыми в космос. Сможем мы здесь, сохранить приоритет в ведущих технологиях, научно-техническое превосходство? Будет ли тогда у Запада, желание с нами воевать?-Тогда они гораздо раньше перейдут к «непрямой деятельности», по словам потомков. Пропагандистская война, разложение нас изнутри.-Кто предупрежден, тот вооружен, Лаврентий. Мне кажется, потомки там недооценили эту угрозу, сосредоточившись на военных мерах. Мы этой ошибки не повторим. Тем более, что мы знаем, и об их тактике, и о людях, сыгравших роль. Возможно, верхушке потребуется еще одна чистка. А массам – пропаганда, ни в коем случае не формальная, самая энергичная. Посмотрим – как тогда им удастся нас разложить.-Хватит ли ресурсов? Выдержит ли экономика?-Должна выдержать. Во-первых, и на Западе не так все блестяще, как они показывают. Во-вторых, через пятнадцать лет начнется крах колониальной системы, резкий рост национально-освободительного движения. Там мы проиграли эту битву, в конечном счете отдав «третий мир», как назвали бывшие колонии, Западу. Сейчас же у нас есть шанс сыграть лучше. Чтобы не было никакой «глобализации», дешевых рынков и рабочей силы для Запада. А без полученной оттуда прибыли, посмотрим, будет ли мировой капитал экономически эффективнее нас.Ну а после… Имея экономическое, научно-техническое, идеологическое преимущества, нам даже не нужна будет война, чтобы захватить мир. Как показали события девяностых – если они пойдут в другую сторону?Но это будет после, Лаврентий. После Победы. Победа, «Полынь», Атоммаш – вот наши ближайшие задачи.Ведь, «слона надо кушать по кусочкам», как говорят потомки?